355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Карстен Дюсс » Убивать осознанно » Текст книги (страница 2)
Убивать осознанно
  • Текст добавлен: 26 июля 2021, 15:03

Текст книги "Убивать осознанно"


Автор книги: Карстен Дюсс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

3. Дыхание

Дыхание связывает наше тело с душой. Пока мы живем, мы дышим. Пока мы дышим, мы живем. Дыхание может стать нашим прибежищем. Когда мы концентрируемся на дыхании, мы концентрируемся на связи тела и духа. С помощью дыхания мы можем устранить влияние негативных эмоций на тело и на дух.

Йошка Брайтнер. Замедление на полосе обгона – курс осознанности для руководителей

Я рассказал Йошке Брайтнеру о своих опасениях, которые уже переросли в прочную уверенность: именно из-за того, что я невероятно удачно веду дела так называемого «паршивого» клиента, я никогда не стану партнером. Я превратился в «паршивого» адвоката. Успешного «паршивого» адвоката. Вот только «паршивые» адвокаты не становятся партнерами.

Я заметил, что во время рассказа у меня начало перехватывать дыхание, заболел желудок и опять сковало шею.

– И когда вы впервые поняли, что ваши ценностные ориентиры сместились?

Я немного подумал и вспомнил ключевой момент.

– Это случилось однажды ночью. Наша дочь Эмили была еще совсем крохой, ей всего месяца два исполнилось. Она, конечно, просыпалась по ночам. Поскольку Эмили была с самого рождения на искусственном вскармливании, то мы с женой могли подменять друг друга. Целыми днями я, как обычно, по уши был загружен работой. Но с удовольствием вставал к ней ночью. Эти минуты ночной тишины наедине с моей крохотной дочуркой в детской переносили меня в другую вселенную, полную мира и спокойствия… Ну так вот, однажды ночью я, совершенно измученный, держал на руках Эмили, которая только что срыгнула и что-то лепетала, а я пытался уложить ее спать и рассказывал о красоте мира. И в какой-то момент я со страхом осознал, что говорю о мире своего детства. А не о том, в котором живу сейчас.

Какое-то время Йошка Брайтнер задумчиво кивал, а потом спросил:

– И почему же вы себя так насилуете? Из-за денег?

Я задумался. Нет, было бы неверно утверждать, что деньги – это единственное, что прельщало меня в работе.

– Я люблю то, что умею. Но я ненавижу тех, для кого это делаю.

– Как это выражается?

– Что? Любовь или ненависть?

– А из-за чего вы здесь?

– Из-за последнего.

– И? Как это последнее воздействует на вас физически?

– Сводит шею, болит желудок, сбивается дыхание…

– Тогда сегодняшнюю встречу лучше всего закончить упражнением на восстановление дыхания.

Брайтнер отставил чашку, расслабил пальцы и медленно встал. Я тоже поднялся, скептически глядя на него. Неужели он и правда собирается научить меня тому, как с помощью дыхания избавиться от злости на опасного преступника-психопата и свою непонятливую супругу?

– Встаньте ровно. Спина прямая, грудь слегка выпячена. Ноги на ширине плеч. Колени слегка согнуты.

Он показывал, я повторял.

Ничего не происходило.

– И?

– Вы дышите?

– Уже сорок два года.

– Тогда сосредоточьтесь на дыхании, – наставлял меня Брайтнер. – Какой частью тела вы чувствуете дыхание?

– Я чувствую его…

Брайтнер перебил меня:

– Это был риторический вопрос. Самое прекрасное в этом упражнении то, что совершенно не важно, какой частью тела вы чувствуете свое дыхание. Главное, что вы его в принципе чувствуете. На вопросы о дыхании вы должны отвечать не мне. А самому себе. Речь идет единственно о том, чтобы вы узнали, сколько всего приятного происходит в вашем теле. Ваше дыхание есть причина и доказательство того, что вы живете. А это настоящее чудо. Не только для вас, но для всех живых существ. Дыхание соединяет тело и душу. Итак, какой частью тела вы чувствуете дыхание?

Я ничего не отвечал, а только прислушивался к себе.

– Вы чувствуете свое дыхание, когда выдыхаете?

Я и на это ничего не ответил.

– А теперь попробуйте почувствовать ваше тело как нечто целое.

Я дышал и все прислушивался. Занудная фигня.

– Это и есть осознанность? – Я попытался закончить упражнение.

– Когда вы сосредоточиваетесь на дыхании, вы осознанны. Это так.

– И тем самым меняю окружающих меня идиотов? – уточнил я.

– Нет. Тем самым вы меняете свою реакцию на этих идиотов.

– То есть идиоты никуда не исчезают?

– Нет, исчезает только их негативное воздействие на ваше хорошее самочувствие. Сейчас у вас есть затрудненное дыхание, напряжение в шее и боли в желудке?

Я снова прислушался к себе. Все прошло. Удивительно.

– Прошло, – сказал я.

– Итак, в следующий раз, когда ваша жена начнет раздражать вас или работа осточертеет, просто ненадолго отойдите в туалет и подышите.

– В туалет? Ну, знаете ли…

– В туалете можете дышать ртом. Главное, чтобы вы находились в защищенном пространстве. Сделайте три вдоха, прислушайтесь к себе, и затрудненное дыхание пройдет. Потом вам станет лучше. И вы сможете гораздо проще воспринять любую проблему. Достаточно на сегодня?

– Думаю, да. На следующей неделе в это же время?

– Нет, на следующей неделе вовремя.

Мне показалось, что не все из того, о чем говорил Йошка Брайтнер, было чушью. По крайней мере, напряжение в шее у меня прошло. С тех пор мы с Брайтнером встречались каждый четверг. Где-то около восьми. Чаще позже.

4. Островок времени

Чтобы не захлебнуться в море требований, которым вы должны соответствовать, создайте для себя в этом море островок времени. Защищенное пространство, в котором вы совершенно осознанно делаете только то, что доставляет вам удовольствие. Тут нет понятия «я должен». Только «я есть». Такой островок – это не место, а временной промежуток. Он может длиться минуту, а может – все выходные. В любом случае это время, которое принадлежит только вам, которое вы определяете и оберегаете. Вы, словно после крупного кораблекрушения, обретаете здесь покой, пищу и восстанавливаете силы. Вы определяете, когда укрыться на этом островке. Вы определяете, когда покинуть его. Вы охраняете ваш островок времени от любых проникновений. И вы знаете, что он у вас всегда есть.

Йошка Брайтнер. Замедление на полосе обгона – курс осознанности для руководителей

Дыхательные упражнения не исправили мой мир. Если бы я рассказал Драгану о тренинге по осознанности и первом дыхательном упражнении, то с той же секунды стал бы для него все равно что педиком. А между тем он по уши загрузил меня работой, которую мне пришлось разгребать в последующие недели. Например, он вбил себе в голову, что нужно превратить один из легально принадлежавших ему жилых домов в самый роскошный бордель в городе. Благородный храм развлечений в классическом здании в центре. На шестом этаже. Мне предстояло решить крохотную юридическую проблему: на оставшихся четырех этажах еще жили люди, а первый этаж был нежилым – его занимал детский сад. Кроме того, использование здания под бордель было вообще не предусмотрено планом застройки. Нужно было переубедить десятки ведомств нелегально поучаствовать в этом деле. Почти каждый вечер я ходил на встречи вместе с Драганом или по его поручению, чтобы кого-то переубедить, кого-то угрозами склонить на свою сторону, нащупать болевые границы и выяснить ответные предложения.

И все же мне удавалось встроить в мой бесконечный рабочий день небольшие упражнения на дыхание и осознанность. Я дышал в лифте строительного управления, перед разговором с его главой, в ходе которого мне предстояло выяснить, насколько большой должна быть «благодарность», чтобы не скатиться до откровенного подкупа или угроз.

Дышал в туалетах жильцов, прежде чем сообщить им, что они могут по недоразумению прямо сейчас остаться без электричества и воды, если добровольно не съедут.

Дышал в своем кабинете, узнав от коллеги, который пришел в фирму на три года позже меня, что со следующего месяца он становится партнером.

И эти маленькие дыхательные паузы действительно снижали мое нервное напряжение, которое ощущает всякий совестливый человек, когда манипулирует другими, угрожает или завидует.

Несмотря на мою постоянную загруженность, даже Катарина заметила, что я готов работать над собой. Вопреки этой готовности, а возможно, как раз благодаря ей в течение ближайших двух недель мы приняли решение по поводу наших отношений, имевшее роковые последствия.

Мы договорились ненадолго расстаться – предпринять совместную попытку разрядить ситуацию. Назывался этот волшебный метод – островок времени. Я услышал о нем на следующей встрече с господином Брайтнером.

– Расскажите мне о стрессе, который вы испытываете дома, – попросил он меня, когда мы отставили чашки с зеленым чаем.

– С чего начать? – спросил я.

– Ну, хотя бы с того, что в какой-то момент вы познакомились.

– Мы с Катариной познакомились на стажировке. Десять лет назад. Она ненавидела учебу, и лишь доводы разума заставляли ее проходить все эти мучения, чтобы в дальнейшем найти солидную работу. Ей приходилось очень тяжело, и мне было ее немного жаль, потому что ее ситуация очень сильно отличалась от моей. Меня учеба увлекала. Я мечтал сделать мир лучше. Как-то раз мы пили кофе и за разговором обнаружили, что наша непохожесть в этом вопросе притягивает нас друг к другу.

– Из-за различной мотивации к учебе люди не начинают встречаться.

– Нет, конечно же нет. Само собой, мы нравились друг другу, оба были свободны. Мы отлично проводили время вместе, и в постели нам было хорошо. Мы подходили друг другу.

– Отношения в стиле «фольксваген-гольф».

– Какие-какие отношения?

– На покупку «гольфа» соглашаются по тем же причинам. Его не назовешь совсем уродливым, его берут, когда лучшего варианта добраться из пункта А в пункт Б нет, а иногда на нем даже можно разогнаться.

– Что же в этом плохого?

– Да ничего. Просто вы мечтаете о «форде-мустанге», а ваша жена о «Фиате 500».

– Какой мне толк от старого «мустанга», если он встанет на полпути?

– У меня не сложилось впечатления, что на «гольфе» вы доехали до цели.

– Как бы там ни было с «гольфом», нам было хорошо, и хорошо довольно долго.

– Ваша жена нашла солидную работу, ради которой так мучилась с учебой?

– Она начала работать в какой-то страховой компании, потому что… Честно говоря, я до сих пор не понимаю, почему люди начинают карьеру в страховой компании. Возможно, если начинаешь работать, не имея никаких идеалов, то с годами никаких идеалов и не потеряешь. К тому же работа, которая не доставляет кайфа, не может подсадить тебя на этот кайф.

– А если моральные представления не слишком завышены, то и падать, оступаясь, не так больно.

Черт. Это замечание кольнуло меня еще сильнее. Но я продолжил рассказ.

– Когда мы оба заработали первые деньги, то совместно начали их тратить. Если находили время. Крутые рестораны, экзотические поездки, первая дорогая квартира.

– Что за человек Катарина?

Я заерзал на стуле. На этот вопрос было два ответа. Первый мне нравился. А второй совсем не нравился. Я начал с приятного ответа.

– Когда мы познакомились, она была открытой, предусмотрительной, милой, с чувством юмора. Мы много смеялись над другими.

– А сейчас?

Теперь на очереди был неприятный ответ.

– Закрытая, пугливая, нежна с Эмили, ко мне холодна, абсолютно лишена чувства юмора. Мы больше не смеемся над другими. Зато теперь Катарина превосходно может позлорадствовать над кем угодно.

– Как так получилось?

– Каким-то образом все, что, вообще-то, должно приносить удовольствие, превратилось в обязанность. «Давай сегодня не вылезать из постели» стало «давай уже переедем в общую квартиру, иначе мы никогда не начнем жить вместе». «С тобой я мог бы состариться» перешло в «мама говорит, что рано или поздно мы поженимся». «Ты должен стать отцом моих детей» превратилось в «если я сейчас не перестану пить противозачаточные, то через шесть лет будет поздно рожать третьего».

– Сказочный принц, который спасает принцессу из тюрьмы – то есть от учебы, – превратился в поддакивающего водителя «гольфа», – подытожил Брайтнер и кивнул.

– Что значит «поддакивающего»? Съехаться, пожениться, создать семью – все это мне нравилось. Иначе я не стал бы это делать. Но мне бы хотелось, чтобы все это доставляло больше удовольствия. Я бы хотел все это прожить, а не отметить галочкой. Чем больше наши отношения входили в привычное русло, тем незначительнее становились. Мы оба делали карьеру. При этом нам обоим был важен именно сам факт того, что партнер тоже делает карьеру. Что это была за карьера, нас поначалу особо не интересовало, а с годами она становилась все большей обузой. Катарина все больше ненавидела то, чем я занимался. А чем она занимается, я просто не знал. Но каждый из нас легко примирился с тем, что другой зарабатывает хорошие деньги, что бы он ни делал.

– По крайней мере, с финансовой стороны выглядит как прочный фундамент.

– Через пять лет мы поженились. Еще через два родилась Эмили.

– Желанный ребенок?

– Абсолютно. Я мечтал, что ее рождение вдохнет в наши отношения новую жизнь, в прямом смысле. Но я ошибся.

– Ничего удивительного. Если двое взрослых не могут сделать что-то совместными усилиями, то почему ребенок в состоянии изменить ситуацию?

Я задумался над его словами. Почему-то в этих его фразочках, к моему стыду, было много смысла.

– Катарина полностью взяла на себя заботу об Эмили. Кормление грудью по плану. Отлучение от груди по плану. Пражская программа для детей и родителей по плану. Плавание для малышей по плану. Фитнес для молодых мам с колясками по плану. И этот план целиком и полностью определяла мать. Желанный ребенок превратился в запланированного. Только для наших отношений не существовало никакого плана. Дома я был всего-навсего внеплановым нулем с пенисом. Когда я находился дома, то все делал неправильно. Когда я поздно приходил, то и это было неправильно. Мне ничего не оставалось, как только еще больше погрузиться в ненавистную работу. Там я, по крайней мере, хоть что-то значил. И там у меня оставалась свобода действий и доверие коллег.

– И так продолжается с рождения Эмили?

– Более или менее. Да. С тех пор я работаю за двоих. С тех пор Катарина сидит дома с Эмили, если только она не на каких-нибудь курсах из серии «мать и дитя». При этом Катарина терпеть не может других мамочек, но, чтобы не сплоховать, делает все, что делают они. Я вижу свою дочку только спящей. Когда я раздраженный прихожу домой и натыкаюсь на свою уставшую жену, мы все чаще цапаемся. Катарина даже спросила меня однажды, зачем я вообще пришел домой. На этот вопрос я не смог ответить.

– А сейчас сможете?

– Нет, – признался я, не раздумывая.

Это четкое «нет» рассекло наш разговор с хирургической точностью. Последовавшая за ним пауза длилась долго. Но была благотворна. По окончании этой паузы Йошка Брайтнер поджидал меня с сюрпризом.

– Вы знаете, что такое островок времени?

– Что, простите?

– Островок времени. Ограниченный промежуток времени, в который вы делаете только то, что приносит вам удовольствие. И ничего более.

– Вы имеете в виду то, что поколение наших родителей называло «выходные» и «свободный вечер»?

– Верно. А ваше поколение променяло их на смартфоны. Вместо выходных и свободного вечера вы теперь постоянно находитесь в зоне доступа и нуждаетесь в консультантах по осознанности.

– Дурацкий обмен.

– Что касается меня, то я неплохо на этом зарабатываю.

– И как эти островки помогут в моем случае? – поинтересовался я.

– Ну, как ни странно, частично вы уже применяете концепцию островка времени. Так как дома вы себя чувствуете не очень комфортно, то еще больше погружаетесь в работу. Там вам, по крайней мере, не досаждает супруга. Однако – вот чудеса! – похоже, что клиент-психопат нервирует вас не меньше, чем ваша фрустрированная жена.

– И что вы предлагаете?

– Сделайте что-нибудь для себя. Создайте свободное пространство только для себя, где не будет ни жены, ни психопата.

– То небольшое количество времени, которое у меня остается после работы, я бы хотел проводить с семьей.

– С придуманной вами идеальной семьей, которой в действительности не существует. Когда вы физически находитесь дома, а мысленно спорите с кем-то на работе или с женой, это явно не помогает ни вам, ни вашей жене, ни тем более вашей дочери. И вы, и ваша жена хотите, чтобы вы душевно принимали участие в жизни семьи. Так создайте себе надежный островок времени исключительно для жены и ребенка. Где не будет ни единой мысли о чем бы то ни было, кроме вашей семьи. Вот этим временем и наслаждайтесь, если угодно.

– На этом островке у моей жены будет право голоса?

– Конечно же нет. Это ваш островок. Я бы посоветовал вам создать его только для себя и для дочери. Если вы на этом островке, то вы только со своей дочерью. Если вы мыслями не с ней, то можете сразу уходить. Возможно, разлука принесла бы вам и вашей жене некоторую разрядку. Так вы научились бы – а может быть, и ваша жена – говорить только о том, что важно именно здесь.

В тот же вечер я рассказал Катарине об этом предложении. О разлуке, которая станет началом примирения. Рассказал об островках времени. О своем недовольстве. К моему удивлению, Катарина в этом предложении увидела не конец нашего брака, а проблеск надежды на сумрачном горизонте. Вместо упреков в том, что я хочу покончить с нашим браком, она бросилась мне на шею. Впервые за долгие месяцы. Со слезами на глазах.

– Я так благодарна тебе за это предложение. Я не выдержу, если между нами все останется как есть.

– Но почему же ты ни разу не предлагала мне съехать на время?

– Потому что не хочу вышвыривать вон отца своей дочери. Я хочу вернуть того мужчину, за которого вышла замуж.

Она никогда бы его не вернула. Потому что мужчины, за которого она вышла замуж, никогда и не было. Она вышла замуж за чистый лист бумаги, на который спроецировала свои представления об идеальном супруге. А я, как и прежде, был готов к тому, чтобы вести себя так, будто я и есть эта проекция, – как только у меня снова появятся силы для этого.

– Тогда можно мужчина, с которым ты уже долгое время ссоришься, съедет, а мужчина, за которого ты вышла замуж, придет в гости? – осторожно спросил я.

– Мне достаточно, если придет в гости отец моей дочери. Главное, чтобы тип, с которым я постоянно ссорюсь, ушел. А мужчины, за которого я вышла замуж, мне будет не хватать.

Рыдая, мы обнялись.

Но этот теплый момент длился лишь до тех пор, пока хладнокровная Катарина не превратила предложенное мной решение в категоричное условие. Она отстранилась от меня и с угрозой посмотрела в глаза.

– Если у тебя ничего не выйдет с этими твоими островками, то мы расстанемся окончательно. Если ты еще хоть раз поставишь свою работу выше Эмили, то все. Больше ты дочку никогда не увидишь. В конце концов, я ее мать.

Возвращаясь к образу светлой надежды: если этот проблеск на горизонте погаснет и солнце так и не взойдет, то я погружусь в полный мрак. Ее слова не были пустой угрозой. Будучи адвокатом, я отчетливо понимал, что самая ярая феминистка получает полную власть над ребенком, когда ссылается в суде на представления о семье, бытовавшие еще в девятнадцатом веке и актуальные по сей день. Если мать не захочет, то отец никогда не увидит ребенка. И точка. А хладнокровная Катарина была способна на самые решительные действия.

Связанный этой угрозой, я гораздо проще отнесся к переезду. Я был рад выбраться из замерзающего пруда прежде, чем надо мной образуется корка льда.

Я нашел меблированную квартиру в том же районе города. Мы создали островки времени, когда я занимался исключительно Эмили. Сначала это были часа два или три в первой половине дня, которые я с чистой совестью отрабатывал по вечерам.

Несколько часов в разные дни превратились спустя две-три недели в воскресный вечер. Затем в целое воскресенье. Каждую вторую неделю – в целые выходные.

Большего моя работа мне не позволяла. Так я думал поначалу.

Благодаря этим островкам я расцвел. Проводить время наедине с маленькой дочкой – это вселяло в меня невероятное чувство свободы. Непринужденно играть со своим ребенком, без матери, которая стоит за спиной и смотрит вам в затылок. Пребывать мыслями не в конторе, а на моем островке времени. Где я был королем, волшебником, папой.

Мы с Эмили могли смеяться до упаду, наблюдая за утками в пруду, и никто нас не одергивал, стыдя тем, что мамочки на другом берегу могут все услышать. Мы могли качаться на качелях тогда, когда они были свободны, а не ждать, пока мама намажет Эмили кремом от солнца.

Нам доставляло такое большое удовольствие заказывать у мороженщика то, что было вкусно. А не то, что прошло тест на экологичность.

Для нас с Эмили больше не существовало понятий «правильно» и «неправильно». Мы знали только «хорошо» и «очень хорошо». Час, прожитый с поднятой головой вдвоем с дочерью на моем островке времени, был в тысячу раз ярче, чем целый день, проведенный втроем и с опущенной головой.

И мне действительно удалось сделать так, что время с моей дочерью стало неприкосновенным. Я донес это до своей фирмы. И Драган это знал.

Средства давления какого-нибудь мафиози ничто по сравнению со средствами давления настоящей матери. И хотя Катарина произнесла свою угрозу всего один раз, это висело надо мной. Если я облажаюсь с концепцией островков времени, то нашим отношениям наступит конец. И моим встречам с Эмили тоже.

На этой основе нам с Катариной удалось свести наши споры почти к нулю. Мы прикасались друг к другу исключительно в бархатных перчатках и радовались тому, что Эмили проводит время с обоими родителями, пусть и раздельно, но, очевидно, с большим удовольствием.

Драган, как и многие профессиональные преступники, считал, что он любит детей. Если только они не стояли у него на пути. Он, не колеблясь, скручивал гайки на колесах автомобиля человека, задолжавшего ему десять евро, даже если должник собирался отправиться в отпуск со своей женой и детьми. Но в итоге в качестве подарка Драган преподносил дочерям жертвы аварии, получившим тяжелые повреждения, абонемент в зоопарк.

Эмили было два с половиной года, когда Драган всей своей мощью вторгся на мой островок времени.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю