Текст книги "Со вкусом Вишни. (СИ)"

Автор книги: Каролина Беркут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

О Боже! И это он меня ещё и учит. Святая простота. Да я пол-утра себе фасад разрисовывала, и локоны в кудряшки завивала. Тут и без улыбки всё сработает. Зуб даю.

– Улыбайся. А то я тебя пощекочу, как мимо Настиного дома проходить будем. – С угрозой прошипел Степка.

– На такое уговора не было. – Я всё же улыбнулась. – Не дрейфь, Степан. Вон, нас уже заметили. Выше нос, красавчик.

Действительно, Настя во все глаза наблюдала, как мы приближаемся, чавкая калошами по лужам и глинистой жиже дороги.

– Настёнка, – крикнула я, – Привет! Одноклассница.

– Привет, – сквозь зубы выдавила она. – Василиса, не узнала я тебя, ты потолстела, что ли? Или грудь наконец-то выросла?

– Приобрела женственные формы. – Я усмехнулась. Капустные листы уже были подложены, где надо. – Как поживаешь?

– Лучше всех, – пробурчала она, бросив убийственный взгляд в нашу сторону, и колыхнула внушительным бюстом. Что, несомненно, являлось весомым дополнением к её прочим качественно припрятанным достоинствам. И Настасью я тут прекрасно понимала, будь у меня такой бюст, я может быть, тоже бы Степана игнорировала, мечтая о Томе Крузе или Бреде Пите. Стёпкина зазноба тем временем ещё раз прожгла меня карими глазками, и тут же скрылась в сарае, хлопнув со злостью хлипкой дверью на последок.

– Всё, Стёпочка. Миссия выполнена. – Я развернула молчавшего все это время парня обратно. – Поплелись назад, восвояси. Ты теперь в неоплатном долгу.

– Дык, я ж уже варенье принёс.

– Так это же утром было. – Я рассмеялась. – Расслабься, дон Жуан ты наш, сельского разлива. Все, считай Настя уже твоя. Сегодня она попереживает, завтра локти себе будет кусать, а послезавтра сама к тебе придет. Сиди и жди. Эх, Стёпка, мы с тобой были бы отличной парой, если бы не ты. Короче бывай. Когда будет ещё варенье, тогда и заходи. В общем, прощай на веки.

***

Я только успела сменить неудобный сарафан на привычные рваные джинсы и майку на бретелях, как к нам залетела растрёпанная Тамара.

– Гали моей нету у вас?

– Не было? А должна была быть? – Дедушка отложил очки в сторону, поверх газеты, которую читал последний час. – Чего стряслось?

– Да с самого утра найти не могу. Ни у кого её нету. Сейчас ещё до соседа вашего пойду, тут про него всякие ужасы рассказывают. Если это он... Уж я не знаю, что с ним сделаю.

– Не, ну совсем психом надо быть, что бы восьмилетних девочек в первый день приезда воровать. – Выдавила я.

– Так про него все говорят, что он злостный маньяк, и от закона тут прячется.

– Да, ладно! – Я притворно округлила глаза. – Быть такого не может! И кто ж такие сплетни-то только выдумывает!? Ещё скажите, что он рецидивист и вор в законе. – Я усмехнулась. – Может Галина ваша до подружек просто ушла?

– Я уже всех оббежала. Два раза. – Растрепанная женщина всхлипнула. – Вот куда она могла подеваться? Деревня же маленькая. Тут и потеряться-то не где.

И я некстати подумала, что мы в этом возрасте как раз на болото бегали, по ягоды. Клюква сейчас как раз поспела.

– Пойдем, тётя Тома, помогу искать. – Я снова влезла в калоши, и понеслась мимо двора с заветной вишней в сторону леса. На болото.

Местность я знала, за годы моего отсутствия, тут мало что изменилось. Только кусты кое-где разрослись, да стволы деревьев толще стали. Да и леса я не боялась. Даже считала себя бесстрашной и храброй. А иногда и глупой. Но храброй чаще.

Я почти бежала, огибая поваленные деревья и колючие лапы елей. Резиновые калоши чавкали и булькали. Грязная жижа то и дело налипала на обувь, делая ноги не подъёмными. Тяжёлыми. А я уже и забыла, как грязно бывает в лесу в начале июня. Тем более, после проливных дождей. В чаще было сыро, и мокрые ветки неприятно хлестали по рукам. Капельки с верхних веток норовили забраться под тонкую майку. Как и комары, чтоб их всех. Сорвала по пути лист лопуха и отмахивалась от них, как могла. Помогало мало.

Я уже не шла, бежала. И думала. Да, я иногда ещё и думаю.

Была бы я восьмилетней девочкой, я бы к болоту через устье пошла. Там спуск удобнее, и не так тиной и сероводородом воняет – там ветерок больше продувает местность, потому что деревья редко растут. И туда ближе всего от нашей деревни. И мы, детьми, только туда и ходили, там клюквы больше всего собрать можно. Крупной и кислой. И я через лес уверено бежала прямо к устью у начала болота.

Чувствую, кому-то сегодня тоже достанется хворостиной по мягкому месту. Я вот, например, до сих пор не забыла тот урок. Кстати, действенный. После него я научилась в лес вырваться так, чтобы никто не прознал.

Девочка сидела на кривой тонкой березке, без одного ботинка, и все чулки в тине измазала.

– Чип и Дейл спешат на помощь! – Прокричала я на всё болото. – Щас тебя вытащим! Ботинок второй где? – я улыбнулась, радуясь, что девочка цела и относительно невредима.

– Потеряла.

– Сиди, не двигайся, я это болото с детства помню, – я подняла обломленную ветку, на вид прочную, и прощупывая ею почву двинулась по мутно-зеленой воде до девочки. – Ты чего одна сюда сунулась? На болото только вдвоём ходить надо, – нравоучала я, идущая в одиночку по рыхлым кочкам. – Вот мать узнает, крику-то будет.

– Будет. – Галя согласно кивнула. – Так я ягод собрать хотела. Для неё, на подарок.

– Горе ты луковое.

Я добралась до Галины, подняла её на руки и понесла обратно, продолжая палкой тыкать в лужи, и старясь ступать в свои же собственные следы. Хорошо хоть девочка рядышком с лесом была, далеко по болоту уйти не успела. В калоши просочилась неприятная холодная тина, и хлюпала там, раздражая до чёртиков.

– Может быть, я сама пойду?

– Без ботинка? Тут колючек полно. Сейчас на спину мне заберешься и поскачем.

После обеда на болоте делать нечего, скоро туман поднимется, Тогда даже я заплутать могу. Это я для виду скромничаю. Ни разу раньше не плутала.

Я нагнулась, подставляя девочке спину.

– Залазь на закорки, и понесёмся. – Не, ну не руках же ее тащить? На спине оно как то легче будет.

Никогда прежде я не ощущала себя ездовой лошадью так остро, как сейчас.

– Галина, вот тебе лопух, гони от меня комаров! – Указывала я, выбирая самое короткое направление к дому. Почти напрямки и без тропинок. Девочка сидела у меня на пояснице, одной рукой держась за шею, другой нещадно лупила меня лопухом, гоняя мошек.

И всё равно обратный путь вышел дольше, я порядком устала, и несколько раз даже передыхала, пока, наконец, не доскакала до деревни.

– Вон они! Вон!

К слову, у дома новоявленного рецидивиста уже стояло полдеревни. И все жаждали незамедлительной расправы.

– Я же говорил, что знать не знаю, где ваша девочка. – Сосед выглядел невозмутимым. Как будто это не у него во дворе собрались кровожадные люди с вилами.

– А чего ж тогда нас в дом к себе не пускал? Проверили бы и всё. – Всплеснула руками тётя Тома, и побежала нам на встречу.

Я радостно передала Тамаре её мелкую. Пусть сами с ней разбираются, хворостиной там или ремнём воспитывают, а я поплелась к себе. Народ тоже извинялся перед новеньким жильцом, и быстренько сбегал кто куда.

Чтобы сгладить неловкость.

– Василиса? Постой.

Сосед широкими шагами шёл ко мне. Я остановилась, потирая ноющую поясницу. Чувствую, сегодня на себе буду испытывать бабушкину чудодейственную микстрку на спирту и полыни.

– Ты лес хорошо знаешь?

Я просверлила типа взглядом. При свете дня он выглядел моложе, чем я вчера подумала, лет примерно тридцати. Может даже меньше. И напоминал какого-то третьесортного актёра из мыльной оперы. Но я частенько повторяю – третий сорт, он как говорится, не брак. Мужчина был подтянутый, с узкой талией, мощным торсом и волевым подбородком. Глаза действительно серые и внимательные. Вылитый рецидивист, в общем. И что-то там спрашивает про лес.

– Смотря, в каких целях ты интересуешься, – уклончиво ответила я.

– Пройдёмся?

– С тобою в лес? – Я рассмеялась, и двинулась дальше по дорожке, к своей калитке. – По грибы, да по ягоды?

Не, я конечно же люблю приключения. Но это даже для меня слишком.

– По ягоды, – Станислав тоже усмехнулся. – Мне нужен будет проводник.

– А чего сразу я? – Я тем временем доплелась до своего крыльца и плюхнулась прямо на ступеньки, вытянув ноги в грязнющих калошах. И в не менее грязнющих джинсах. Да и руки не уступали джинсам и калошам в чистоте.

– Вася? – Дедуля выглянул в окно. – Где тебя носит весь день? Иди в дом, ужинать будем.

– Иду уже, – крикнула я дедушке. И повернулась к Станиславу. – Жаль, что ты, наконец, уже уходишь.

Мужчина усмехнулся, глядя на меня с высоты своего роста.

– Разве я ухожу?

– Уходишь. – Уверенно кивнула я, потирая усталые ноги.

– Вечером приходи ко мне, – тихо сказал он, и от этого тона мне стало не по себе. – За вишней. А то я собираюсь дерево обрывать. Не успеешь, твои проблемы.

И развернувшись на каблуках начищенных туфель, он уверенным размашистым шагом направился к своёму новокупленному саманному домику.

Глава вторая.

1989 год.

– Дедушка, а расскажи о войне! – маленький пятилетний мальчишка забрался на колени Ивану Афанасьевичу, и с восторгом заглядывал в глаза старика, в предвкушении новой истории. – Ну, деда! Ну, расскажи.

– Чего рассказывать-то. Война это страшно. – Иван Афанасьевич тяжело вздохнул, и погладил по тёмным волосам своего правнука. – Я тогда совсем молодой был. Добровольцем на фронт ушёл. Два года себе докинул, что бы приняли. Не мог в стороне стоять, когда Родину защищать надо было.

– Про Смоленск расскажи, деда.

– Смоленск... Твоя любимая история. – Старик улыбнулся сухим, морщинистым ртом, – Знаешь, что происходит в городе, когда враг наступает? Паника в городе, Стасик. Паника. А паника ни к чему хорошему никогда не приводила. Суета, беготня. Как бы страшно не было, Стас, ты никогда не паникуй. Хорошо?

– Хорошо, деда.

– Немцы к городу подходили. Что происходило тогда? – Иван Афанасьевич снова протяжно вздохнул. – Страшное время было. Торопились все. Куда-то бежали. Чего-то прятали. Спасались. Люди старались уберечь от фашистов всё, что только могли. А мы вывозили из города промышленные машины, агрегаты, технику, ценности разные. Чтобы ничего не досталось врагу. И не стало это всё работать потом против нас. Фашисты, естественно, препятствовали нашему отводу, как могли. Колонны обстреливали с воздуха и из артиллерии. На Соловьевской переправе вражеская авиация отбила три наших грузовика от основной колонны.

– Деда, что было в грузовиках в этих?

– Не знаю, Станислав, не знаю. Я водителем был. Сказали, вези груз на Вязьму, я и вёз. Не знаю, что там было. Да это и неважно теперь. Подорвало мою машину на мине. Не помню ничего больше. Очнулся ночью, раненный в лесу. Хорошо партизаны меня выходили. Если б не они, пропал бы. Помню в госпитале долго лежал, половину пальцев на ногах и на руках так и не спасли. Потом снова на фронт вернулся. И снова водителем. А там и войне конец.

***

Наши дни.

И этот тип действительно принялся обрывать мою вишню. МОЮ ВИШНЮ. Я наблюдала за ним из своего окна уже минут десять.

Чёрт.

И если не пойду, то ведь действительно всю оборвёт. С него станется. Я ещё немного почертыхалась, взяла два оцинкованных ведра и поплелась в соседский двор.

– А вот и я, с пустыми вёдрами. – Я подняла их вверх. – Примета такая есть.

– Знал, что ты придешь. – Он кивнул мне. – Ты подумала?

– О совместных прогулках с тобой по лесу? – Я косо усмехнулась. – Нет. Не заинтересовало.

– А если я натурой расплачусь? – мужчина шагнул ко мне, глядя прямо в глаза. – Может быть, тогда договоримся?

– У тебя вишни столько нету, чтобы со мной договариваться.

– А может я, что другое могу предложить, – тихо, проникновенно прошептал он. И как этот тип оказался так близко от меня? Я отступила. Он шагнул следом.

– А что, есть чего предложить? – Я окинула его небрежным оценивающим взглядом. Хорош. И знает об этом. Но, оно мне надо? – Думаю, чего ж ты можешь предложить-то? Огород перекапывать вроде рано ещё. Да и с курятником дедушка уже закончил. В прочем, я ещё не сказала "нет".

Он снова усмехнулся.

– Ты мне понравилась, – прямо сказал Стас. – Собирайся, завтра с самого утра в лес идём.

Ну, у этого мужика и пожелания. На природе, среди комаров экстрима захотелось? Или это я уже сама, как маньяк мыслю?

– Только я с собой Степана возьму, – предложила я. – Он парень веселый, разговорчивый. А главное остроумный до нельзя. С ним пойду.

– Нет.

– Тогда сам завтра в лес иди. По ягоды.

Он молчал и сверлил меня взглядом с лёгким прищуром.

– Завтра. С утра. – Повторил он.

– Уважаемый, на минуточку, у меня не так уж и много свободного времени. А то, что имеется, я совсем не хочу проводить в твоём обществе. Я доступно излагаю?

И я ощутила на себе убийственный взгляд, а до ушей донесся зубной скрежет. Бедняга, ещё зубы себе попортит, а я как обычно, буду во всём виновата. Вот такая я мягкотелая и сострадательная. Ладно, уж.

– Зачем тебе в лес надо? – Я тоже посмотрела на него с прищуром. Пусть не думает, что я так легко сдаюсь.

– Ты в картах разбираешься? – Вопрос на вопрос, у парня точно были в роду евреи. Это их хитрость.

– А тебе зачем? – А и я не лыком шита.

Он усмехнулся, развернулся к дереву и продолжил обрывать мою вишню.

– Я покажу тебе карту. И ты скажешь, знакомо ли тебе что-то на ней, или нет. – Спокойно проговорил он.

– Сдалась мне твоя карта, как Сирии демократия. – Сострила я.

Он рассмеялся. А я серьёзно задумалась по поводу карты.

– Ты всегда такая?

– Какая такая?

– Ненормальная?

– Не, ну я знаю, что я, конечно же, не идеал, – ответила я, – Но так и ты не внук бабушкиной знакомой, у которого высшее образование и отдельная квартира в городе.

Станислав снова рассмеялся. Мне понравился его смех, грудной, с бархатистыми нотками. Стоп. Куда это я не в ту степь.

– И много у твоей бабули таких знакомых?

– К каждому моему приезду готовится. Выискивает.

– Василиса, – мужчина снова шагнул ко мне. – У меня есть высшее образование и квартира в городе. Это что-то изменит?

– Изменит. Конечно, изменит. – Я утвердительно закивала головой. – Ты однозначно понравишься моей бабушке. И попадёшь в её списки. Она их по любому где-то у себя в тетрадке ведёт. Кстати, если у тебя квартира есть, чего тогда здесь дом купил?

– К природе потянуло. – Он ухмыльнулся, – По лесу погулять захотел. Завтра утром.

– Что там у тебя за карта хоть? – Все-таки заинтересовал он меня. Всегда тяготела к интригующим загадкам. И непонятным тайнам.

– Утром придёшь, тогда покажу.

Знает, негодник, как заинтриговать.

Я молчала. И не теряя времени даром, тоже подошла к вишне. Как-никак два ведра здесь мои по праву.

– Твоя бабушка была права, – через некоторое время задумчиво сказал Станислав.

– Это да. Это она умеет. В чём конкретно права моя бабуля на этот раз?

– Тебе нельзя доверять рвать вишню.

Я только усмехнулась, выплёвывая очередную косточку.

***

– Васька, иди-ка сюда, на пару слов.

У моей калитки стояла суровая Настя, уперев руки в широкие бока. Я как раз только что зашла в свой двор с двумя вёдрами вишни. Нарвала её с горкой, наелась досыта, и настроение было лучше, чем обычно.

– Думаешь, приехала из города, вся такая модная? Думаешь, ждали тебя здесь? Думаешь, что можешь вот так просто чужих парней уводить?

– Да кто ж его уводил-то? – Я тоже упёрла руки в боки на манер Насти. – Тоже мне машина девятка. Ну и что же тут криминального? – Пропела последнюю фразу я.

– Шутишь? А у меня со Стёпой серьёзно всё было, пока ты не приехала, – Настя аж всхлипнула. На жалость что ли надавить хочет? Не выйдет, милочка. После варенья вишневого меня этим не проймешь.

– Было бы всё серьёзно, он бы ко мне не пришёл, – честно сказала я. А так, кстати, так и было, сам ведь пришёл. Я его не звала.

– Вот значит как? По-хорошему не хочешь, значит? – Настасья подняла на меня свои карие глаза с проволокой и тряхнула внушительной грудью. Девица смотрела на меня с прищуром, и ожидала чего угодно. И не зря, я вам скажу.

– Мне чужого не надо, – невозмутимо ответила я, наблюдая за её грудными колыханиями. – Но своё я возьму, чьё бы оно ни было.

– Чего?

Я закатила глаза и тяжело театрально так вздохнула. Вот ещё один дурень на мою голову. У них со Стёпкой всё срастётся. Идеальная будет парочка. И чего я туда лезла? Ну да, за варенье же. Не просто так. Вот Степан, вот удружил, одноклассник. Ещё такого со мной не было. За мужика чужого биться, который мне, кстати, и даром не нужен. Но варенье я уже слопала, и обратной дороги нет.

– Не ломай нам судьбу, разлучница! Я на всё пойду ради Степки, я ни перед чем не сломлюсь. Ни чем тебе меня не остановить.

– Настенька, – как моно дружелюбнее сказала я. – Миленькая моя. В этом мире остановить нельзя только две вещи – раскрытый пакет семечек, и моего дядю Петю с бутылкой.

– Снова шутишь? – Девушка вздёрнула курносый нос. – Я тебя предупредила, Васька. – Степан мой. А ты к нам не суйся. Всё равно скоро к себе в город вернёшься, вот и нечего чужое трогать руками своими загребущими.

– Я тебя услышала, – кивнула я Настасье, подняла свои полные вёдра и понесла их в дом. У бабуси будет сегодня работа на вечер – косточки булавкой ковырять на варенье.

***

А дома было весело и без меня.

– Здрасти, дядя Петя! – улыбнулась я, рассматривая красный нос и трясущиеся руки нашего дальнего родственника, заглянувшего в гости. Лёгок на помине.

– О, Василиска! – Тот радостно потёр ладони. – Приезд твой обмыть пришёл. Посидеть, так сказать, за рюмкой чаю, по-родственному. Душевно.

– Бросал бы ты это дело, дядя Петя, – серьёзно сказала я. О его выдающихся талантах "принимать на грудь" в нечеловеческих объёмах, была наслышана вся наша деревенька. Да и соседняя тоже.

– Бросить пить? Да не вопрос, – дядя добродушно улыбнулся. – У меня уже раз тридцать получалось. Это дело не сложное.

– Погубит тебя водка, – вставила бабушка, и локтем попыталась прикрыть не припрятанную бутыль с настойкой. От дяди не укрылся этот её жест.

– Водка меня губит, но так и я ж её не жалею. А это вон там, что у вас? – Дядя Петя указал вибрирующим пальцем на микстуру. – Моя любимая настоечка, на ореховых кожурках и полыни. Ой, Марья Семёновна, знаешь, чем меня порадовать! Знаешь. – И быстрым движением руки дядя сцапал бутыль с мутной жидкостью.

– Куда? – Бабушка потянулась за микстурой, но забрать её из дядиных рук уже было невозможно. – Куда столько пить-то, Петя?

– Чем больше выпьет коммунист, тем меньше выпьет уголовник! – Дядя Петя по пионерски отсалютовал нам рукой, и прижав к груди добытую бутылку, побежал на улицу по своим неотложным делам.

– Вот стервец! – Бабушка всплеснула руками от досады. – Не успела припрятать. А он как чувствует. Как чувствует, гад!

Мы с дедом только молча переглянулись.

***

Петухи за окном скрипели и хрипло скрежетали на разные мотивы, не жалея свои куриные глотки, и мои многострадальные уши. Изверги. И в моей голове уже понемногу стал оформляться коварный план мести. Жестокой, и беспринципной. Эта мысль приятно разнообразила моё утро. Ну, так я и не претендовала на роль белой и пушистой, не я начала эту войну. Отрываем закопанный томагавк, перемирие окончено. Я усмехнулась, укрывая голову подушкой, чтобы хоть немного продлить минуты неги в постели. Но как бы я не сопротивлялась, уже пора вставать, хоть и ужасно не хочется.

Я долго сидела на кровати, всё ещё не решив, что мне делать с новым соседом. С одной стороны он не выглядел опасным (в смысле уголовником и рецидивистом), да и при близком осмотре, на маньяка совсем не походил. Симпатичный, коротко стриженый, со спортивной подтянутой фигурой. С таким по лесу гулять – одно удовольствие. Особенно, если приставать начнёт.

Но. Оно мне надо? Приключений любовных я сейчас не искала. В лесу вчера была и всех комаров там уже накормила, больше не хочется. Да и соседа я совсем не знаю, что бы вот так с ним идти неизвестно куда. И не известно зачем.

Я вообще, частенько разговариваю сама с собой. Я не псих, просто приятно поговорить с образованным, интеллигентным человеком. Шучу. На самом деле каждый из нас на этой планете немного шизофреник. Не смейтесь. Это я уже серьезно. У нас в голове есть как минимум двое – один говорит, второй слушает. О чём бы мы там не рассуждали. Потом эти двое совещаются, и приминается какое-то решение. Я вот уже смирилась с таким положением дел, и всё в порядке.

Да и зачем ему в лес? Ещё и с проводником. И с картой...

Ответ пришёл неожиданно. Ещё будучи ребёнком, я знала эту сказку. Сокровища Смоленского Банка называется. Про эту историю у нас тут каждый знает. От мала, до велика. И все когда-нибудь, да и мечтали найти самый знаменитый, ненайденный клад в истории послереволюционной России. Сейчас и вам эту сказку расскажу. А то вдруг кто-то её не знает. Согласно легенде, дело было в августе 1941. Немцы наступали на Смоленск, и из города хаотично вывозились все ценности. В ужасной спешке и, как у нас это принято, в самый последний момент. И, как говорят, из города выехало восемь грузовиков с банковским добром. Даже документы соответствующие имеются. И все эти грузовики ехали на Вязьму. Немцы обстреляли колонну, и снаряд попал в одну из машин, перевозивших серебряные и золотые монеты. От взрыва монетки раскидало на несколько километров, их и до сих пор ещё в наших лесах находят. Даже я, ребенком заходя в лес, внимательно под ноги всматривалась, авось и мне такая монетка попадется. Ни разу так и не попалась. Ну, это я отвлеклась. Продолжим. В общем, до Вязьмы в конечном итоге, доехало всего пять машин из восьми. Одна взорвалась, как я уже и говорила. А вот судьба двух других так и остаётся, покрыта мраком. До сих пор. Есть мнение, что командование, поняв, что вывезти ценности не удастся, приняло решение закопать где-то в лесах ценный груз, чтобы немцам ничего не досталось. Но это только предположение.

Повторюсь, о судьбе машин так ничего и не известно. По сей день.

А у этого типа есть какая-то карта. Карта? Карта сокровищ.

Ну ни фига себе!

Я почувствовала, как по рукам побежали мурашки от волнения и от предвкушения. Оба слушателя в моей голове единогласно проголосовали "ЗА". А такое случается редко.

И раз решение уже было принято, то я быстренько стала собираться в путь. Джинсы, кофта с рукавом, чтобы голого тела было как можно меньше, и комарам ничего не досталось. На ноги сапоги повыше. В калоши вчера набрала болотной воды – не понравилось.

– Бабусенька, я в лес, – прокричала я, заглядывая к ней на кухню. Моя бабушка усердно громыхала кастрюлями и сковородками, колдуя над завтраком. – Скоро вернусь. Сосед наш экскурсию по месту решил устроить, я за проводника у него. Если не вернусь, звони в милицию.

– А позавтракать? Я вот блинчиков испекла, с медком. Со сметаною. Скоро каша доварится, овсяная.

– Я потом. А вчерашние булки с маком остались?

Я сложила две булочки в пакет, затем в свой небольшой рюкзачок, туда же бутылку воды и спички. Привычка такая. Чтобы всё самое необходимое с собой было. Чмокнула бабулечку в её морщинистую щёку и пошла к соседу.

Тот уже ждал меня, стоя у своего покосившегося заборчика. Как-то не вязался этот лощёный мужчина, одетый с иголочки, со своим саманным домиком. Да и вообще. Не нашего он поля арбуз, который ,как бы тоже ягода, но здесь всё же не к месту.

– Я уж думал, ты не придёшь. – Станислав кивнул мне. И улыбнулся. – Ты же говорила, что моё предложение тебя не заинтересовало.

– А я беру свои слова обратно. – Усмехнулась я.

– И почему?

– А потому что я новые придумала.

Мужчина снова выглядел слегка ошарашенным.

– Я хочу половину. – А что? Раз он леса не знает, значит, без меня ему не обойтись. А, следовательно, можно и поторговаться. – Половину от клада. – Уточнила я. Станислав снова выглядел удивлённым, и цвет его лица оставлял желать лучшего. – Да, ладно, парень, расслабься, чего ты побледнел, как Майкл Джексон в восьмидесятых? Тут каждый знает эту легенду. Думаешь, ты один такой охотник за сокровищами взялся? Да вас в год тут как минимум десяток рыщет. И все уходят ни с чем.

– Потому что карта есть только у меня.

– И где ж ты её взял-то? Карту эту? Если бы такая карта в архивах НКВД и существовала, клад бы давно был найден и передан обратно Смоленскому банку. Ну, или в государственную казну. Так откуда карта? Небось, в интернете скачал? Там таких карт, как петухов нерезаных.

– Много вопросов у тебя. – Мужчина нахмурился. – Предлагаю двадцать процентов. И то, только если что-то там найдём.

– Чего? – Я от такой наглости аж дар речи потеряла. Но, не на долго. Не в моём характере так легко сдаваться. – Пятьдесят. Половина тебе, половина мне. На меньшее я не согласна.

– Тридцать процентов.

– Пятьдесят.

– Сорок?

– Пятьдесят.

– Ладно. – Станислав обреченно махнул на меня рукой, видимо смирившись, – Пятьдесят. Но выходим прямо сейчас.

– Идёт, напарник.

И я твёрдой походкой пошагала в сторону леса. К слову, мой сосед тоже прилично подготовился к походу. Ботинки высокие, армейские и на шнуровке. В них заправлены камуфляжные штаны. И такая же рубашка.

– От комаров что-нибудь есть? – С надеждой спросила я, не сбавляя шаг.

И мне молча протянули баночку-спрей. Поход обещает быть не таким уж и неприятным. Скорее волнительным. Ещё бы – я всегда мечтала отыскать в лесу этот чёртов клад. А тут шанс, что выпадает лишь раз в жизни.

– Карту гони, напарник, – у кромки леса я присела на сухое бревно, погрызенное со всех сторон короедами. – Будем маршрут строить.

– Компас надо?

– Зачем мне компас? Я превосходно определяю стороны света по деревьям. Если дерево – ёлка, значит север уже здесь.

Стас усмехнулся, внимательно глядя на меня своими серыми глазами.

– Я начинаю сомневаться в твоих талантах проводника, Василиса. Может мне ещё кого-нибудь поискать, пока не поздно.

– Поищет он. – Я тоже с прищуром посмотрела на него. – Карту лучше давай. Тем более, с тобой в лес тут никто из местных не пойдет. Слухи про тебя, Станислав, ходят не самые хорошие. Люди говорят, ты на маньяка похож. И на вора в законе.

– Ого. А ты тогда чего пошла со мной? – Он снова как-то рядом оказался. И как он это делает?

– А может быть, я эти слухи и распускаю.

Он расхохотался.

– Ты точно не нормальная. – Подытожил мужчина, рассматривая мои глаза.

– А я разве пытаюсь убедить тебя в обратном? – Я злорадно усмехнулась. – Ты раньше много ненормальных встречал-то?

– Ты первая. И надеюсь последняя.

– Да, я не нормальная, но ведь все же как-то терпят. И ты потерпишь. Карту лучше давай.

– На, – он протянул мне карту. – Смотри. Напарник.

Я повертела в руках измятый пожелтевший от времени лист бумаги, местами в буро-коричневых пятнах и непонятного происхождения разводах.

– Такое ощущение, что эту карту рисовал мой дядя Петя. Да ещё и ногой. Ночью без света. Пьяный.

– Так и знал, что ты ничего не смыслишь в картах.

– Так и знала, что у тебя не карта, а очередная утка. Карты сокровищ не существует. Пора взрослеть, приятель.

Я ещё ближе поднесла листок с размытыми потёкшими чернилами к глазам.

– Мой прадед был за рулём того самого грузовика, что пропал без вести. – Наконец сказал мужчина. – Это он нарисовал карту.

– Вообще-то тогда пропало два грузовика.

– Нет. Один немцы взорвали. Второй разграбили прямо на дороге, и затем его сожгли. А прадед с командиром успели свою машину спрятать.

– Ну, ни фига себе! – Прошептала я. – А чего тогда твой прадед молчал все эти годы? И сам за кладом не явился? Нестыковочка.

– После войны времена были тяжёлые. – Пояснил мне Стас. – Да и боялся он. Тогда расстрелять могли и за меньшее. Потом перестройка началась, потом девяностые. – Станислав поджал губы. – Потом и деда моего не стало. Он, кстати, только перед смертью и рассказал свою тайну. Боялся он чего-то, раз молчал всю свою жизнь. Но даже при смерти подробностей так и не раскрыл. И точного места мне не назвал.

– Это болото. – Наконец вынесла вердикт я. – На карте нарисовано болото. Сомнений нет. Вот только какой конкретно участок? Вот тут кривая сосенка. – Я ткнула пальцем в карту на кривую закорючку. – Знаешь их там сколько? Каждая вторая там кривая. К тому же, когда трассу к нам сюда строили, болото частично осушалось, и местность могла кардинально измениться.

– Тогда пошли к болоту, – Станислав поднялся, и протянул мне руку, предлагая помощь. А я подняться с бревна и сама могу. Я вообще девушка самостоятельная.

Стас усмехнулся, но промолчал.

– Дедушка учил меня определять стороны света по мху на деревьях, – снова заговорила я, идя по хмурому хвойному лесу. – Что бы мы делали в этом сыром мрачном лесу без моих-то знаний, – и я указала на ствол ели со всех сторон равномерно покрытий мхом.

Стас рассмеялся.

– Значит, я не зря взял с собой в поход компас. – Он указал на свой рюкзак. – И ещё мне всё больше кажется, что я вручил свою удачу в руки малолетнего Ивана Сусанина.

– Чего это малолетнего?

– Так значит, в остальном я оказался прав? Хочешь завести меня на болото? И там бросить. – Он усмехнулся.

Я промолчала, идея показалась мне слишком заманчивой, и я нарочно выбирала такой маршрут, чтобы моего напарника ветки колючие задевали. Я вот легко уворачивалась от них. Сноровка, выработанная годами.

– Василиса, может привал? – Через час спросил запыхавшийся и исцарапанный сосед.

– Устал уже, что ли? Задохлик ты наш городской, – последнюю фразочку я произнесла почти нежно.

– За тебя же переживаю. – Он положил ладонь мне на плечо. Я незамедлительно скинула его руку. – Может быть, отдохнём?

– Я лично не устала. А и ты с виду мужик крепкий. Держись. Когда до болота дойдём, булочкой тебя угощу.

И чего это я? На плече всё ещё чувствовался жар от его тяжёлой ладони. Я снова передёрнула плечами, чтобы избавиться от этого ощущения.

– Не отставай. – Резко сказала я.

И не оборачиваясь, ускорила шаг. У болота комары мне приветливо пищали, как старой доброй знакомой, видно помнили вчерашний заход, и мою майку на бретелях. Ага, шведский стол, блин, пожаловал. Зачастила я к вам, ребята. Сегодня меня спасал спрей, но среди комаров находились и такие отчаянные особи, готовые кусаться, не смотря ни на что.

Я снова вязла карту, и теперь смотрела на раскинувшееся передо мной болото, ища хоть одно совпадение с каракулями на пожелтевшем листе. Столько лет прошло. Нарисованные на карте деревца могли вырасти, сгнить, или затонуть в этом самом болоте. Да и несчастное болото наверняка изменило свои очертания после строительства дороги.

– Думаешь, твой прадед утопил грузовик в нашей топи? – Предположила я, рассматривая карту.

– Он не сказал. Слабый был, при смерти. Сказал, что все эти годы хранил свою карту. Сказал, что никто и никогда не отыщет грузовик полный золотых слитков и монет без этой карты.