355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Каролин Вермаль » Цветок для ее Величества » Текст книги (страница 7)
Цветок для ее Величества
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 00:05

Текст книги "Цветок для ее Величества"


Автор книги: Каролин Вермаль


Соавторы: Райан фон Рюбен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 17

Когда Мэссон вновь присоединился к гостям, то увидел, что Схеллинг и Виллмер о чем-то увлеченно разговаривают. Однако, прежде чем Фрэнсис подошел достаточно близко, чтобы расслышать разговор, шорох в кустах слева заставил его вздрогнуть. Но вместо дикого зверя из листьев показались голова и плечи человека. На его лице сияла широкая самоуверенная улыбка.

Речь шла о мужчине, которого до этого Мэссон уже видел. Фрэнсис с облегчением обнаружил, что странный гость не был ранен или болен, поэтому непроизвольно задался вопросом, слышал ли этот человек перебранку между Форстером и Куком.

Незнакомец был на несколько лет младше Мэссона, у него были ясные голубые глаза, которые не столько наблюдали за происходящим, сколько восторгались каждой вещью, куда бы ни упал его взгляд. Бархатная лента, которой его волосы были связаны в конский хвост, оказалась единственной изысканной деталью его гардероба, практичного и хорошо подобранного – дорогого, но неброского. Мужчина просто излучал самоуверенность, не свойственную его возрасту. Несмотря на такие манеры, он не выглядел заносчивым. Мужчина поднялся. Оказалось, что он среднего роста. Его осанка и манера держаться придавали ему лишних пятнадцать сантиметров. Длинными изящными пальцами незнакомец вытащил из кармана щетку и с энтузиазмом принялся счищать с себя грязь и листья. Почистив шляпу, которую он тут же старательно водрузил на голову, незнакомец спрятал щетку. Наконец мужчина расправил плечи и, протянув руку, шагнул навстречу Мэссону и остальным гостям.

– Добрый вечер, доктор Тунберг. Надеюсь, мы вас не разбудили, – произнес Схеллинг с нескрываемой злобой.

– Мистер Схеллинг, как ботаник-любитель я придерживаюсь мнения, что размножение цветов – дело долгое. Поэтому если уж взялся, то нужно лечь на землю и посвятить себя всецело этому занятию. – Он сделал паузу, улыбнулся и продолжил: – Конечно, если бы я был так занят, как вы, то мог бы потратить на это совсем немного времени. Но возможно ли тогда получить удовольствие?

Улыбку Схеллинга как ветром сдуло, а Тунберг продолжал:

– Вот возьмем, к примеру, эти Mesembryanthemum cordifolium. Они на самом деле просто невероятны. Местные называют это цветок «розой Иерихона». Она может расти в пустыне месяцы и даже годы. При этом она закрывается от стихий и всего мира, сохраняя все свои тайны внутри. Однако при помощи лишь одной капли воды… – Он окунул палец в чашку Виллмера, в которой был чай, и капнул на свернувшийся звездчатый покровный лист. Растение раскрылось почти мгновенно, обнажив в центре ярко-желтые семена, которые придавали цветку сходство с солнцем, – можно заставить ее раскрыться и показать, что она прячет.

Тунберг подмигнул Мэссону, уронил распустившийся цветок в чашку Виллмера и не произнес больше ни слова, прежде чем отправиться восвояси. Виллмер хотел было направиться за ним, но Схеллинг удержал его.

– Ну, мистер Мэссон, у вас есть уже какие-нибудь соображения, где можно отыскать этот ваш цветок? – спросил Схеллинг, пытаясь сменить тему и отвлечь внимание от выходки Тунберга.

– Мне говорили, что я должен его искать в районе Майзенберга, на побережье залива Фолс-бей, – ответил Мэссон.

Виллмер и Схеллинг переглянулись, после чего второй презрительно хмыкнул:

– Ну, удачи. Иностранцам и близко нельзя подходить к этой бухте.

– Отчего же? – поинтересовался Мэссон.

Уже второй раз его желание отправиться в залив Фолс-бей вызывало такую неожиданную реакцию.

– Мистер Виллмер прав, – произнес Схеллинг, слегка понизив голос. – На самом деле есть распоряжение, которое запрещает иностранцам находиться вблизи побережья залива Фолс-бей. Впрочем, если вы будете вместе со мной, то вас не сочтут иностранцем. Вы скоро поймете: здесь все так работает.

Схеллинг сделал небольшой глоток чая. Это дало Мэссону немного времени, чтобы переварить полученную информацию. Но Фрэнсис не был уверен в том, что примет предложение.

– Я очень благодарен за ваше дружелюбие, мистер Схеллинг, но я не хотел бы навязываться. У меня не слишком много времени, поэтому думаю, что мне придется путешествовать одному.

Схеллинг рассмеялся:

– Вам еще многому нужно научиться, мистер Мэссон. В спешке вы здесь мало чего достигнете, а в Африке человек не сможет выжить один. Конечно, я понимаю ваше желание: вы не хотите заставлять ждать его величество. И поэтому я вполне готов предоставить в ваше распоряжение свои скромные знания местности и прочих вещей. Разумеется, вы же не откажете мне в возможности внести посильный вклад в ваше дело и порадовать нашего короля, не так ли?

В который раз Схеллинг делал Мэссону предложение, от которого тот не мог отказаться. «Если Фолс-бей действительно открыт не для всех, возможно, придется очень долго получать разрешение властей, и это обойдется мне дорого. А Схеллинг предлагает все, что нужно, прямо как на подносе. Может быть, таким образом действительно удастся вернуться домой к Рождеству», – думал Фрэнсис.

Итак, Мэссон одобрительно кивнул, и Схеллинг просиял, снова выискивая глазами Тунберга, который тем временем углубился в разговор с губернатором.

– Значит, дело решено, – заявил Схеллинг, не отводя глаз от сцены на веранде. – Мистер Виллмер и я заберем вас завтра на рассвете и сопроводим в Фолс-бей, чтобы вы нашли свой цветок.

Мэссон заметил, что Виллмер, который все еще держал в руках чашку чая с плавающим цветком, тоже наблюдал за Тунбергом.

Схеллинг усмехнулся и злобно спросил:

– Еще немного чаю, мистер Виллмер?


Глава 18

Мэссон стоял на веранде дома гробовщика. Он заметил, что его взгляд все время магическим образом приковывает гора, возвышающаяся над городом. Здесь солнце светило очень ярко, совсем не так, как дома. Мэссону казалось, что даже на расстоянии он может рассмотреть отдельные листья алоэ, а также его ярко-красные цветки, которые жались к утесам. Казалось, его взгляд стал очень зорким, мир обрел четкие контуры.

О Форстере он больше ничего не слышал и не встречал его, но посыльный приходил и передал упомянутый пакет от капитана Кука. В короткой сопроводительной записке тот благодарил Мэссона и желал успешного пребывания на мысе Доброй Надежды.

Вместо того чтобы просто положить отчет где-нибудь в комнате, Фрэнсис сунул его вместе с эскизом цветка от Бэнкса под переплет дневника, который на прощание ему подарила Констанция. Таким образом молодой человек хорошо спрятал документы; он положил дневник в сумку вместе с ботаническими инструментами для поездки в Фолс-бей.

Мэссон услышал приближающийся топот копыт и вышел из дома. Он увидел Виллмера, который прискакал на лошади. Вторую оседланную лошадь без седока он вел в поводу. Голландец придержал животное и приподнял шляпу в знак приветствия.

Мэссон ответил на приветствие и надеялся еще кого-нибудь высмотреть на дороге, но Схеллинга нигде не было. Наконец Фрэнсис взял багаж и подошел к Виллмеру. Прищурившись, он взглянул на всадника на фоне пронзительно голубого неба.

– Мистер Схеллинг присоединится к нам позже? – спросил он.

– Мистеру Схеллингу пришлось срочно заняться другим делом. Поэтому он попросил меня быть вашим проводником, если вы не возражаете. – Виллмер заметил сомнения Мэссона и добавил: – Поездка займет примерно полдня, а день обещает быть сегодня очень жарким, поэтому нам нужно отправляться как можно скорее.

Мэссон внимательно взглянул на небо и увидел облака, которые постепенно скапливались на горизонте. Виллмер тоже заметил это и, криво ухмыльнувшись, покачал головой:

– Облака легко могут вас обмануть, мистер Мэссон. Эта гора часто отпускает такие шутки, а мистер Схеллинг не простит мне, если вы окажетесь в больнице с тепловым ударом. Скорее всего, вы покинете ее с куда более серьезной болезнью!

Мэссон легко вскочил на лошадь, после того как Виллмер передал ему поводья и с улыбкой объяснил:

– Учтите, мистер Мэссон, это местная лошадь, с мыса, она понимает только голландский.

– Но я не говорю по-голландски, – ответил Мэссон, озабоченно нахмурившись.

– И тут вам повезло, – сказал Виллмер. – «Стоп» на обоих языках звучит одинаково.

Он усмехнулся, резко пришпорил лошадь и поскакал вперед. Мэссон поспешил за ним.

Когда оба всадника добрались до окраины города, им встретился ряд густо высаженных деревьев с толстыми ветками, покрытыми белыми цветами.

Brabejum stellatifolium! – воскликнул Мэссон. – Я таких больших еще никогда не видел! Но зачем их посадили так много? Я думал, дикий миндаль ядовит.

– Да, это именно он. Ян ван Рибек, основатель Кейптауна, высадил эту живую изгородь более ста лет назад, когда колония только заселялась, чтобы держать на расстоянии готтентотов.

– Готтентотов? – переспросил Мэссон.

– Туземцев, мистер Мэссон. Если у нас и есть переизбыток чего-то в этой части света, то как раз туземцев, – сухо объяснил Виллмер. – Нам уже почти удалось их отогнать от нашего порога, но наш бесконечно мудрый губернатор распорядился, чтобы мы не забирали в рабство ни одного из них.

– Но я в городе видел рабов, – растерянно произнес Мэссон.

Он отчетливо помнил босоногих людей, которые шли за паланкинами и повозками. На них были шкуры, жемчуга, а в руках – примитивные инструменты.

– Кроме рабов, которых поймали португальские торговцы или привезли из дальних восточных колоний Компании, все они – свободные люди, мистер Мэссон, абсолютно все. – Хитрая улыбка промелькнула на его лице, он добавил: – Собственно, можно сказать, что их любовь к табаку и гашишу – это почти те же кандалы. И речь здесь идет не о рабстве, которое всем известно. К этому нужно приспособиться, не так ли?

– Вы не боитесь, что они могут восстать? – поинтересовался Фрэнсис.

– Знаете, как они нас называют? – спросил Виллмер.

Мэссон лишь покачал головой, и тогда голландец продолжил:

– «Умлунгу». Это белая пена, которая остается после того, как волна ударит о берег. В их глазах мы даже не «умунту», «мужчины». К нашему счастью, здесь племен почти столько же, сколько стран в Европе: хой, хой-хой, хой-сан и хоса. И точно так же, как и мы, они слишком заняты ссорами друг с другом, чтобы еще уделять немного внимания пене, которая выплескивается на пляж. По крайней мере, до тех пор, пока так есть, они для нас останутся просто племенами готтентотов.

– Значит, живая изгородь удерживает их на расстоянии? – спросил Мэссон.

Виллмер только рассмеялся:

– Я смотрю, вы идеалист. Я же, в отличие от вас, человек прагматичный и верю в практические решения. Я бы сказал так: со времен мистера ван Рибека мы достигли некоторого успеха.

Виллмер указал на ряд металлических клеток, висевших на самых крепких ветвях одного из громадных деревьев. В клетках виднелись полуразложившиеся останки человеческих тел. Заметив лицо Фрэнсиса, перекосившееся от шока, Виллмер расхохотался.

– Видите ли, мистер Мэссон, здесь, на мысе, мы думаем о простой справедливости. Если раб восстает против хозяев или свободный человек поднимает руку на своего работодателя, с ними поступают так, чтобы напомнить остальным, откуда они родом и для чего сюда прибыли.

– И для чего мы здесь, мистер Виллмер? – спросил Мэссон, борясь с приступами тошноты: трупный смрад полуразложившихся тел ударил в нос.

– Конечно, чтобы принести им цивилизацию, мистер Мэссон. – Виллмер снова улыбнулся и покачал головой, глядя на удивленное лицо собеседника. – Чтобы дружелюбные мужчины и женщины чувствовали здесь себя как дома, разбивали сады, сажали цветы, не опасаясь, что их убьют прямо в постелях.

Вскоре после этого тропинка прошла вдоль ряда деревьев и уперлась в ворота. Двое мужчин слезли с открытой повозки, на которой, очевидно, дремали, и теперь едва держались на ногах.

– Караульная служба бюргеров. Но пусть вас не вводит в заблуждение их вид. Они могут попасть воробью в глаз на расстоянии пятидесяти шагов.

Виллмер спрыгнул с лошади и подошел к мужчинам, поздоровался с ними по-голландски, тепло улыбнулся и похлопал по плечам. Махнув рукой в сторону Мэссона, Виллмер вытащил из-за пояса мешочек из тюленьей шкуры с монетами и предложил охране. Те с благодарностью взяли.

Перекинувшись еще парой фраз, посмеявшись и снова похлопав их по плечам, голландец возвратился к Фрэнсису.

– Все в порядке. Есть сообщение о банде мародерствующих готтентотов, но у нас не будет никаких проблем.

Мужчины продолжили путь на восток; дорога, обогнув Столовую гору у подножия, постепенно свернула на север. Растительность была здесь совершенно иной, не такой, к которой привык Мэссон. Он распознавал лишь некоторые виды. Наблюдать за всем вокруг Фрэнсису было удивительно.

Во время их поездки Мэссону в нос опять ударил трупный запах. Британец огляделся и заметил новые металлические клетки, от которых и шел смрад. Фрэнсис не мог ничего разглядеть, но когда его взгляд упал на что-то в кустах в нескольких метрах от дороги, он придержал лошадь и спрыгнул с седла, не говоря ни слова.

– Что случилось, мистер Мэссон? Вы нашли цветок? – крикнул Виллмер.

Мэссон не ответил, лишь вытащил отцовский складной нож из сумки. Он решительно направился к кусту рядом с дорогой. Но, не пройдя и двух шагов, Фрэнсис услышал клацающий звук взводимого курка, а потом спокойный и знакомый голос Виллмера:

– Кровь черепахи.


Глава 19

Услышав выстрел, Мэссон закрыл глаза в ожидании, что свинцовая пуля вонзится в его тело.

Но ничего подобного не произошло. Фрэнсис открыл наконец глаза и сквозь дым от сгоревшего пороха увидел, как Виллмер морщится. Вонь селитры и серы смешалась с запахом паленого мяса. Фрэнсис озадаченно спрашивал себя, почему не ощущает боли.

Виллмер соскочил с лошади, прошел мимо Мэссона, склонился над кустом и поднял обезглавленную змею длиной с руку Мэссона.

– Кровь черепахи, – повторил голландец.

– Что, простите? – недоумевая, переспросил Мэссон.

– Если такая тварь вас ужалит, – объяснил Виллмер, – от медленной и мучительной смерти вас не спасет даже кровь черепахи. В отличие от моего оружия… – Он рассмеялся и пожал плечами. – Вам на самом деле стоит быть осторожнее, мистер Мэссон. Мистер Схеллинг очень надеется, что вы доберетесь до Фолс-бей целым и невредимым. Но, может, вы уже обнаружили цветок?

Мэссон взглянул вниз и заметил, что все еще держит в руке нож.

– Ах, да! То есть, нет, не тот цветок. Тут кое-что другое, нечто, чего я еще никогда не видел.

Фрэнсис развернулся и осторожно сделал еще несколько шагов к кустарнику, словно боясь наткнуться еще на каких-нибудь созданий. На одном из камней росла розетка из мясистых листьев, подпиравшая большущий цветок, над которым кружился рой мух.

– Как он называется? – поинтересовался Виллмер, пока Мэссон морщил нос от отвращения.

– Я не знаю, – ответил тот, – он еще неизвестен науке. Но выглядит как морская звезда, которая выползла из моря, вы не находите?

– Да, и пахнет точно так же. И какое имя вы ему дадите?

– Кто? Я?! О, нет, у меня нет права называть растения, – объяснил Мэссон и осторожно срезал цветок. – Я могу его только классифицировать в соответствии с принципами Карла Линнея, потом сделаю эскиз и отправлю один образец в Кью. Ему даст имя мистер Айтон, либо он направит цветок доктору Линнею в Швецию.

– То есть, вы хотите сказать, что растение должно пройти такой долгий путь в Европу, только чтобы кто-то, кто никогда здесь не был, сообщил нам, как называется цветок?

Мэссон пожал плечами и улыбнулся, пакуя образец. Наконец он сложил нож и спрятал его в сумку со словами:

– Это наука.

– Ну, пока что вы заботитесь о том, чтобы этой науке дул в паруса попутный ветер! – воскликнул Виллмер и пришпорил лошадь.

Мэссон тоже сел в седло и последовал за ним. Вскоре они добрались до тропы, которая поворачивала за гору. Потом они сразу же свернули на юг, к заливу Фолс-бей.

Облака, которые утром заметил Мэссон, не сгустились, а испарились под полуденным солнцем. Тем временем мужчины проезжали мимо ферм, полей, напоминавших лоскутное одеяло, и виноградников Констанции[11]11
  Констанция – винодельческое поместье или имение губернатора Капской колонии Симона ван дер Стела, заложенное им в 1685 году. (Примеч. пер.)


[Закрыть]
. Дома под соломенными крышами и с белоснежными фронтонами прижимались к склонам горы, величественно возвышаясь над армиями рабов. Работники привязывали молодые побеги виноградной лозы к деревянным подпоркам, или следили за ровными рядами виноградников, или срезали засохшие растения и потом высаживали новые.

Всадники остановились отдохнуть и пообедать под раскидистым молочным деревом. Пока лошади мирно паслись, мужчины перекусили припасами, которые Виллмер достал из седельных сумок: яблоки, копченое мясо и засохшие кексы. Они ели, запивая все сладким красно-бурым чаем, который Виллмер заварил из листьев местного кустарника, растущего повсеместно на склонах горы.

Они выпили чай, и Виллмер, удобно прислонившись к стволу дерева, устроил небольшую сиесту. Мэссон хотел ехать дальше без промедления, но голландец ему объяснил, что только дураки и рабы работают на полуденной жаре.

Пока проводник мирно дремал, Фрэнсис открыл дневник и снова перечитал слова, которые написала Констанция на первой странице: «Мистеру Мэссону для его ботанического путешествия на мыс Доброй Надежды». Он собирался заполнить первые станицы эскизами, на которых, по его мнению, должен быть изображен цветок королевы. Каждый рисунок Мэссон снабдил замечаниями и вопросами, которые касались частей цветка. На рисунке Бэнкса их не было, а некоторые детали вышли очень нечетко.

Виллмер все еще спал, поэтому Фрэнсис вытащил эскиз Бэнкса и отчет капитана Кука из-за задней крышки переплета. Он также заметил, что у цветка для королевы и у того, который Фрэнсис только что обнаружил, острые канты и уголки лепестков, бутоны исключительно яркой окраски. Они выглядели удивительно красивыми, очень сочными, просто огненными. Фрэнсис спрашивал себя, неужели подобное сочетание красоты и силы является основой для того, чтобы выжить в таком враждебном окружении?

Когда Мэссон положил перед собой на землю цветок, то вынужден был задержать дыхание от вони. Он как раз собирался зарисовать его, как проснулся и поднялся Виллмер.

Они отправились в путь мимо восточных склонов горы, Мэссон заметил, что растительность тут несколько изменилась. Лесистые склоны, преобладавшие на западе, перешли в дикие обширные пустоши, на которых произрастали многочисленные низкорослые цветущие кустарники, а под ними расстилался ковер травы.

Виллмер рассказал Мэссону, что по-голландски это называется «финбош», что означает «красивый лес». Снова Мэссон был очарован пейзажем и с удивлением обнаружил, что знает почти все растения.

Спустя некоторое время начался спуск к побережью, где и раскинулся залив Фолс-бей. Вскоре пустоши сменились золотыми песчаными дюнами, покрытыми разнотравьем, словно зеленым ковром. Взору открылось неимоверное множество ярких цветов.

– Разве это не фантастично? Могу поклясться, что такого в Англии не встретишь, правда? – воскликнул Виллмер после того, как они остановились полюбоваться красочным цветочным покрывалом.

– Нет, такого там точно не встретишь, – согласился Мэссон и слез с лошади, чтобы получше рассмотреть растения вблизи.

Он был уверен, что нашел ту самую сокровищницу, о которой рассказывал Бэнкс. Но восхищение быстро сменилось разочарованием, когда Фрэнсис понял, что и тут распознает практически все цветы. Он заметил лишь немного растений, которые были ему неизвестны. Несмотря на роскошное многообразие и красоту, он не нашел ничего нового.

– А что это вон там? – спросил Мэссон и указал на палаточный лагерь и наскоро сложенные деревянные хижины в полутора километрах от них.

– Это военный лагерь Майзенберга. Они здесь занимаются постройкой укреплений, чтобы защитить Кейптаун с «черного хода», так сказать. Пока здесь только палаточный лагерь. Мы не можем к ним приблизиться, иначе они нас обнаружат и нам придется им объяснять, что мы здесь делаем. То есть будет лучше, если мы проедем дальше на восток вдоль побережья.

Взглянув на восток, Мэссон заметил единственное существенное отличие от карты – лес на восточной оконечности бухты.

– Мне говорили, что здесь немыслимое количество новых видов цветов. Но пока мы спускались с горы, я не заметил ни одного растения, которое стоило бы описывать или собирать образцы.

Мэссон остановился в нерешительности, не зная, как ему поступить дальше. Тени становились все длиннее, и солнце быстро опускалось за большую гору, которая теперь высилась к западу от них. Они поскакали вдоль небольших озер с соленой водой, в которых фламинго искали пищу. Пока Мэссон беспокоился о том, верно ли он понял указания Бэнкса, он совершенно не мог наслаждаться красотами открывшихся пейзажей и не осознавал, как далеко от дома очутился. С океана подул прохладный бриз. Вблизи не было ни следа каких-либо поселений, поэтому Фрэнсис чувствовал, словно он попал в настоящий рай, где даже песчаные дюны переливались калейдоскопом красок. Казалось, время противится любой попытке его отмерить. Только следы лапок красноклювых куликов-сорок, которые бегали по берегу за волнами в такт прибоя, указывали на то, что время все же течет.

Впервые с тех пор, как Мэссон прибыл на эту южную границу мира, он вспомнил отца и выражение его глаз, когда тот страстно рассказывал о далеких странах, которые хотел объездить.

Виллмер коротал время, объясняя Мэссону, как устроена система оповещения, которую используют при угрозе нападения поселенцы в колониях. При этом голландец упоминал названия холмов вдалеке, на которых располагались сигнальные посты. Он терпеливо ждал, пока Мэссон запишет в дневник все, что слышит, и даже заглядывал ему через плечо, поправляя неточности в зарисовках и описаниях, которые тот уже сделал за время пути.

Когда Виллмер рассказал о том, что немного в стороне, параллельно побережью, идет дорога, которая связывает Кейптаун с восточными, не захваченными еще территориями, Мэссон поинтересовался, безопасен этот путь или на нем, как в Англии, промышляют разбойники. Виллмер лишь тихо рассмеялся в ответ:

– Там, на равнинах, не выживет ни один разбойник.

Весь вечер они ехали параллельно линии прибоя, пока наконец-то не добрались до леса, который Фрэнсис приметил еще издалека. Когда они подъехали ближе, на другом краю леса, у восточной оконечности бухты, он увидел деревушку – обветшалые дома, которые были построены в основном из обломков, вынесенных прибоем. Громадные утесы песчаника возвышались гигантскими зубцами, защищая бухту от зимних ветров и диких восточных пустошей. Они расположились так, что береговая линия сначала изгибалась в сторону юга, а потом вновь поворачивала на запад. При этом восточная часть бухты была словно отгорожена стеной высоких скал.

Мэссон решил спросить в деревне, не видел ли кто из местных жителей нужный ему цветок, но Виллмер тут же отговорил его от этого:

– В этом вертепе вы цветов не найдете. Простите, мистер Мэссон, но вы не так хорошо знаете рабов, как я. В деревне они придерживаются собственных традиций и обычаев, а также своих религий, по крайней мере того, что они считают религиями.

– Вы боитесь, что они могут испортить почтенных бюргеров из Кейптауна? – поинтересовался Фрэнсис и вспомнил о болтающихся на деревьях железных клетях.

Виллмер пожал плечами:

– Знаете, каждый год из Голландии привозят новые семена, потому что овощи, которые здесь выращивают, постепенно вырождаются. А потом растения вообще перестают плодоносить. Вам наверняка известно, что растениям для процветания очень необходима заботливая рука садовника. А если семя слабое, то ему требуется еще больше поддержки.

Виллмер заметил, что его аргументы не убедили Мэссона, и продолжил:

– Я знаю, что вы британец и не поощряете рабство. Здесь, в Капской области, Ост-Индская компания не хочет враждовать с местными племенами, поэтому нам запрещено забирать в рабство туземцев из этих племен. Мы можем использовать только труд рабов, которых доставляют из восточных колоний, или пленников с португальских кораблей. Рабов всегда не хватает, тяжело их заменить, поэтому здесь с ними обращаются лучше, чем где бы то ни было. Раб не свободен, но хорошо накормлен и одет. Если он заболел, о нем заботятся и помогают ему. И чтобы возместить денежные вложения, раб должен быть сильным, здоровым и обязан прожить длинную, плодотворную жизнь. Можно ли то же сказать о солдатах и моряках, которые умирают от болезней в лечебнице Колонии, как мухи? В конце их жизненного пути с них почти нечего взять. Их средств едва хватает, чтобы оплатить льняной мешок, в котором их хоронят.

– По крайней мере, они умирают как люди, – ответил Мэссон, но звучание собственного голоса не убедило даже его самого.

– Да, именно это они и делают. И, несмотря на тот факт, что о рабах так хорошо заботятся, те не упустят шанса перерезать кому-нибудь глотку, если надумают обрести свободу. Где же тут логика?

Мэссон задумчиво разглядывал деревню и представлял рабов, которые так и ждут удобного случая, чтобы перерезать ему глотку. Он задавал себе вопрос, не слишком ли близко они подъехали к поселению.

Виллмер словно прочитал его мысли и рассмеялся:

– Не беспокойтесь, мистер Мэссон, пока вы вместе со мной, вам ничего не угрожает.

– Значит, человек не может выжить в Африке один? – произнес Фрэнсис, даже не пытаясь скрыть сарказм в голосе.

– Именно так, – улыбнувшись, ответил голландец.

Они уже проехали почти вдоль всей бухты, а Мэссон все еще не обнаружил никаких следов ни цветка для королевы, ни «ботанической сокровищницы», которую так красочно описывал Бэнкс. Фрэнсис был разочарован и озадачен – у него не осталось иного выхода, как принять предложение Виллмера и остановиться на ночевку. Мэссон начал собирать дрова, не в силах выбросить из головы кровожадных рабов и змей, а голландец стал разбивать лагерь и готовить ужин.

После трапезы Фрэнсис осторожно опустился на грубую подстилку. Его зад, после долгой поездки верхом превратившийся в сплошную рану, болел. Молодой человек перечитал все записи, сделанные за день, и ему вспомнилось дополнительное задание Бэнкса. Мэссон занес в дневник точный маршрут и зарисовал ориентиры, мимо которых они проезжали. Кроме того, он отметил на карте расположение и приблизительные размеры лагеря Майзенберга, а также деревушку рабов. Наконец он обозначил места и названия сигнальных постов, о которых ему рассказывал Виллмер.

Пока Фрэнсис делал записи, ему в голову пришла мысль, что, кроме небольших соленых озерец с фламинго, он больше не видел никаких источников воды. Было совершенно ясно, что пресной воды здесь нет.

Мэссон так увлекся, что не заметил, как вечер перешел в ночь. Он работал лишь при свете большой и яркой луны, какой еще никогда не видел в Англии. Когда ее прикрыло густое облако, внезапно наступила кромешная тьма.

Издали (откуда точно, невозможно было определить) послышался уже знакомый лай, похожий на смех.

– Я слышал этот звук вчера в садах. Что это? – спросил британец.

Виллмер сделал глоток чая и облизнул губы.

– Разве вы не видели этих животных?

Мэссон покачал головой.

– Ну и славно. Это гиены, они могут быть хуже самого черта. Один арабский торговец, который некоторое время пожил на мысе, рассказывал мне, что люди на его родине считают гиен оборотнями, которые рыщут по окрестностям в поисках павших воинов. Кроме того, они уверены, что гиены нападают только на храбрых. Они могут гипнотизировать свою жертву взглядом или запахом. На самом деле они еще намного хуже: если бы они нападали только на храбрых, то добрая половина фермеров вообще не имела бы проблем! – усмехнувшись, объяснил Виллмер.

Его улыбка исчезла, когда он взглянул на костер и, задумавшись, произнес:

– Когда видишь гиену в первый раз, не придаешь ей большого значения. У нее маленькая голова на толстой шее и странная несбалансированная походка, потому что ее передние ноги намного длиннее и мощнее задних. Да еще этот обезьяний смех! Он нелепо звучит по сравнению с рыком льва, от которого кровь стынет в жилах. Но не стоит так обманываться. Если бы мне довелось выбирать между стаей этих демонов и одним львом, я бы в любом случае выбрал льва. Гиены прячутся на протяжении дня, а ночью выходят на охоту. Я ничего не знаю об их гипнотических способностях, но могу заверить: смрад от них чудовищный, он похож на запах кипящего жира. Как бы там ни было, стаей они могут разорвать любого. И хотя задние ноги у них выглядят слабыми и немощными, их челюсти сильнее, чем у любого льва. – Виллмер допил остатки чая и продолжил; ему вторили жужжанием насекомые, также в этот гул вплетались звуки других невидимых существ. – Вы должны всегда помнить: в Африке есть уйма громогласных животных, которые активны в основном ночью. Даже мышь может шуметь, как чертов слон.

Виллмер растянулся на подстилке и прикрыл курткой грудь.

– Лучший совет: просто не обращайте внимания на шум и не двигайтесь с места. Когда-нибудь вы привыкнете к этому. Все так делают.

Мэссон вздрогнул, когда в костре треснула ветка и уже на почти потухших углях зашипело пламя. Вскоре после этого Виллмер захрапел, а Мэссон решил, что будет спать только после возвращения в Кейптаун. Теперь спать в комнате, полной гробов, не казалось такой уж большой проблемой. Но то ли из-за напряженного дня, проведенного в седле, то ли из-за равномерного шума прибоя все его старания бодрствовать оказались тщетными. Медленно, но уверенно его одолел крепкий, глубокий сон.

Ночные шорохи стихли, с юго-востока подул прохладный ветер. Он нес песок с дюн и усиливал шум прибоя. Мэссон проснулся от чувства, что поднимающаяся вода вот-вот поглотит его.

Когда он вскочил, сбросив с себя одеяло, все тело пронзила боль, напоминая о непривычно тяжелом предыдущем дне. Стряхнув с себя сон и протерев глаза от песка, он огляделся и с облегчением заметил, что прибой к нему не приблизился.

Солнце висело в небе уже высоко. Фрэнсис почувствовал, что его губы растрескались, а кожа на лице саднила от солнечных ожогов. С удивлением британец осмотрелся в поисках Виллмера, задавая себе вопрос, почему тот позволил ему спать так долго.

Но голландца не оказалось рядом. Единственным признаком присутствия здесь Виллмера было затухшее кострище, где огонь не горел уже давно, и примятое пятно травы, на котором, похрапывая, вчера спал голландец.

Но исчез не только Виллмер. Обе лошади тоже пропали, а вместе с ними и сумка Мэссона с его дневником. Кроме одежды, которая была на нем, и отцовского ножа в карманах штанов, у него остались лишь льняной мешок с вонючим цветком и один-единственный бурдюк с водой.

Мэссон бросился на пляж в надежде обнаружить следы на песке или другие признаки, указывавшие направление, в котором скрылся Виллмер. Но вскоре отчаялся и вернулся, так ничего и не обнаружив.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю