Текст книги "Менструирующий торговый центр (ЛП)"

Автор книги: Карлтон Меллик-третий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Я хочу сказать больше, но чувствую боль в горле. Как будто я сейчас заплачу.

– А вот это уже интересно, – говорит Брок. – Видишь ли, в каждом человеке есть что-то уникальное. Что-то необычное.

Он успокаивается.

– Взять меня...

Теперь его очередь. Он вытирает пот с груди и убирает волосы назад.

– Я никогда в жизни никому этого не рассказывал...

Он делает глубокий вдох.

– Но я хочу, чтобы убийца знал, что я интересный, уникальный человек. А не какой-то обыденный стереотип.

Он делает еще один глубокий вдох.

– То, что делает меня уникальным и непохожим на других, это...

Его глаза закрываются.

– Я гей.

Он открывает глаза.

– Я никогда никому не говорил об этом раньше, – говорит он. – Это сидело во мне с восьмого класса, но теперь я говорю вам. Несмотря на то, что я очень сильный и мужественный, я гомосексуалист.

Он протягивает руку и похлопывает меня по колену, чтобы показать, что он сочувствует моей грустной истории.

– И это все? – спрашивает Спайдер.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Брок.

– Ты гей? – спрашивает Спайдер. – Это то, что делает тебя интересным?

Брок начинает злиться:

– Эй, я...

– Ты знаешь, сколько на свете геев? – говорит Спайдер. – В этой стране геев больше, чем чернокожих. Неужели ты думаешь, что я интересный человек только потому, что я черный?

– Но послушай..., – пытается сказать Брок.

– И Джон, – обращается Спайдер ко мне, – это грустная история и все такое, но если твои родители умерли, это не значит, что ты не мирской человек. Все родители рано или поздно умирают. Мой отец умер в прошлом году. Это очень трагично, что они умерли, когда ты был молод, но это могло случиться с каждым. Это не меняет тебя как личность. Мы все равно воспринимаем тебя только как офисную обезьяну.

– Я клянусь, что ты убийца, – говорит Брок, нацеливая на него кулак.

– Я не убийца, – говорит Спайдер. – Я просто пытаюсь донести, что сам по себе статус гея не делает тебя уникальным и интересным.

– Ты гомофоб! – говорит ему Брок.

– Предатель расы! – говорит ему Седрик.

Спайдер сжимает голову в кулаки и кричит.

Я не понимаю, что с ним не так.

– Мы уже закончили? – спрашивает Хлоя.

– Нет, – отвечает Брок. – Никто никуда не пойдет.

Джен застонала.

– Менструация в торговом центре закончится завтра. Тогда мы сможем уйти. Если мы останемся все вместе, убийца больше не сможет нас достать. И мы можем позволить полиции разобраться с этим, когда она приедет.

Хлоя скрестила ноги.

– Так мы будем спать в одной постели и вместе срать?

– Никто не уйдет с этого места, – говорит Брок. – Мы останемся на этих местах, пока не приедет полиция. Вы можете спать на полу или не спать всю ночь, это не имеет значения. А если захотите посрать, то можете сделать это в ведро за прилавком Chick-fil-A.

– Ты что, серьезно? – спрашивает Джен.

– У нас есть еще одна ночь, – говорит Брок. – Тогда мы сможем свалить отсюда.

Мы не спали всю ночь и почти весь следующий день. Каждый час мы проверяем, можно ли уходить, проверяем, продолжает ли течь ржаво-красная жидкость, проверяем, действительно ли Джен может попросить о помощи, когда звонит своим друзьям. Ничего не меняется.

– К черту, – говорит Спайдер. – Это не закончится.

– Это произойдет в любую минуту, – говорит Брок.

– Ты ничего не понимаешь, – говорит Спайдер. – В торговом центре менструация может длиться пять месяцев, насколько мы знаем.

– Не уходи, – кричит Брок.

– Я устал, – говорит Спайдер. – Я иду спать.

Все остальные уходят вместе с ним. Из-за прилавка "Chick-fil-A" доносится ужасная вонь, и я начинаю бредить. Я решаю, что лучше не ложиться спать.

Меня будит крик. Наверное, я заснул на скамейке.

На другой стороне торгового центра, у восточного входа, к телу спешат другие. Я иду к ним.

Джен закрывает рот рукой и пытается не закричать снова. Брок и Хлоя рядом с ней осматривают труп. Это Кэрол, рухнувшая перед входом, с металлическим распятием, воткнутым в верхнюю часть черепа. Она еще теплая, кровь все еще стекает по ее шее.

– Она не могла выбраться, – говорит Брок. – Должно быть, она побежала к выходу, но не смогла уйти. Все, что ей нужно было сделать, чтобы спастись от убийцы, – это открыть дверь и выйти, но она не стала этого делать...

– Смотрите, – говорит Хлоя.

Она вытаскивает из-под платья женщины листок бумаги.

Записка гласит:

Bырвись из своей оболочки

и ты будешь спасен

– Что случилось с ее ружьем? – спрашиваю я.

Брок сжимает кулак.

– Черт, – говорит он. – Лучше бы оно было в ее магазине.

– А если оно у убийцы, – говорит Хлоя. – Он может убить всех нас в любой момент.

ГЛАВА 5

Брок, Хлоя и я прячемся в «Sam Goody» и думаем, что нам делать. На заднем плане звучит рэп-метал. Брок настаивает, что убийца – Спайдер, но Хлоя в этом не уверена. Она говорит, что скорее всего это старик, но он не очень ловкий. Он не смог бы погнаться за поклонницой Библии или расправиться с большим ковбоем. Но все же Хлоя считает, что в старике есть что-то необычное.

Я с трудом держу глаза открытыми. Слова Хлои и Брока больше не имеют для меня смысла. Я сажусь на пол и пытаюсь не заснуть.

Глаза закрываются.

Я открываю их. Брок покручивает свои соски и покачивает бедрами.

Я снова закрываю глаза.

Хлоя будит меня и помогает мне вернуться в "Sears". Она кладет меня на кровать-витрину в спальне и обхватывает меня руками.

– Ты можешь помочь мне выбраться из моей оболочки? – спрашиваю я в оцепенении.

– Посмотрим, что из этого выйдет, – отвечает она.

Большая часть ее косметики размазалась по ее лицу и попала на мое.

Пока я отхожу, она говорит что-то, чего я не понимаю. Ее губы обхватывают мою шею, а зубы прижимаются к коже. В таком положении она засыпает на мне. Я просыпаюсь через несколько часов, а из ее рта по моим плечам стекает слюна, похожая на кровь.

Утром на завтрак мы едим печенье с сосисками из "Макдональдса". У всех осунувшиеся лица. В воздухе пахнет дерьмом.

За ночь никто не умер.

– Он дает нам шанс попробовать проявить себя, – говорит Брок. – Все, что нам нужно сделать, – это вырваться из своих оболочек, и мы будем в безопасности. Это будет просто.

И мы решаем провести весь день, пытаясь вырваться из своих оболочек.

Мы не знаем, с чего начать.

Седрик и Джен даже не осознают, что они в оболочке. Они думают, что им просто нужно доказать, что они крутые. Джен выбирает в магазинах самую дорогую и привлекательную одежду, какую только может найти. Седрик очень плохо читает рэп по внутренней связи. В основном он просто повторяет различные вариации этих трех строк: 1) Я ниггер, у которого есть дурь и шлюхи. 2) Я надеру тебе задницу, сука. 3) Выпей мои сорок унций из хуя, йоу.

В ресторане Chili's, я пью Bud Light:

– Просто будь спонтанным и сумасшедшим, – говорит Хлоя.

– Но что мне делать? – спрашиваю я.

– Делай все, что ты никогда бы не сделал в обычной жизни, – говорит она. – Для начала выпей что-нибудь кроме Bud Light.

– А что не так с Bud Light? – спрашиваю я. – Это мое любимое пиво. Почему Bud Light делает меня обыденным?

– Просто попробуй что-нибудь новое для разнообразия, – говорит Хлоя.

Она наливает мне еще пива.

Я пробую его на вкус, и мое лицо сморщивается. – – Гадость, что это, черт возьми, такое?

– IPA, – говорит она.

– Горькое дерьмо! – говорю я, а потом смеюсь. Как в той очень смешной рекламе по телевизору.

– Попробуй что-нибудь другое, – говорит она, наливая мне еще пива. – Это самое дорогое пиво в заведении.

Что ж, самое дорогое пиво должно быть отличным. Я отталкиваю IPA и пробую новое. Оно действительно хорошее!

– Вот это хорошее пиво, я вижу, – говорю я.

– Я соврала, – говорит она. – Это самое дешевое пиво в этом месте. Pabst Blue Ribbon.

– Самое дешевое? – я снова пробую его на вкус и выплевываю обратно в стакан. – Гадость, ненавижу дешевое пиво.

– Ты безнадежен, – говорит Хлоя.

Она качает головой и выходит из бара.

Я нахожу Спайдера в магазине Game Stop, играющего в какую-то игру Jedi Knight на Xbox. На заднем плане звучит шумная панк-музыка, но все тексты на испанском.

– Как дела? – спрашиваю я его.

Он продолжает играть, не отвечая. Я наблюдаю за ним. Похоже, у него очень хорошо получается убивать штурмовиков.

– За то время, что я здесь, я прошел эту игру шесть раз, – говорит Спайдер. – Но я продолжаю в нее играть. Я не высыпаюсь. Просто играю в эту игру. Я не могу остановиться.

– Это весело? – спрашиваю я.

– Не знаю, – говорит он, все еще уничтожая штурмовиков своим световым мечом. – Когда я начинал, мне казалось, что это весело, но сейчас я уже столько раз переигрывал, что это слишком просто. Но я не могу остановиться. Я не могу играть в другие игры. Так же, как я не могу уйти из торгового центра.

Я некоторое время смотрю, как он играет в игру.

– Игры всегда были моей навязчивой идеей, – говорит он. – Я знаю, что это пустая трата времени. Это, наверное, самое непродуктивное хобби, которое только может быть, но я просто не могу перестать в них играть. Я трижды бросал колледж из-за этих игр. Меня уволили с двух работ. И я продолжаю говорить себе, что играю в эти игры для исследования. Я хочу стать дизайнером игр. Но кого, блядь, я обманываю? Этого никогда не случится.

– Почему? – спрашиваю я.

– У меня бардак в голове, – говорит он.

Я еще некоторое время наблюдаю за его игрой.

– Вот ты где, – зовет меня Хлоя, заходя в Game Stop с новой одеждой через плечо. Теперь на ней футболка с изображением какого-то мультяшного персонажа по имени Meat Wad. Лифчика на ней нет.

– Давай попробуем еще раз, – говорит она. – Надень эту одежду. Тебе нужен новый образ.

– Хорошо, – говорю я, пока она достает одежду из сумки Hot Topic.

Спайдер качает головой.

– Думаешь, если он будет носить одежду из Hot Topic, это сделает его менее обыденным?

– Я пытаюсь вырвать его из шаблона, – говорит она.

– А по мне, так он вот-вот вырвется из одной формы и войдет в другую, – говорит Спайдер.

– Это только начало, – говорит она. – Единственный магазин с классной одеждой во всем торговом центре – это Hot Topic. По крайней мере, это будет получше, чем то, что он носит сейчас.

Спайдер качает головой.

– Твоя проблема в том, что ты пытаешься быть уникальной внешне. Но важно то, что внутри. Вот на чем тебе следует сосредоточиться.

Хлоя берет меня за запястье и вытаскивает из магазина. Я снова чувствую себя маленьким ребенком.

Хлоя смотрит на меня очень странно. На мне одежда гота, но я больше похож на человека из фильма "Безумный Макс". Она делает мне три синих ирокеза. Каждый из них высотой около двух сантиметров. На мне болтаются цепи и ремни, прикрепленные от одной части моего тела к другой, не служащие никакой цели, которую я могу себе представить. Она рисует на моей коже фломастером чешую дракона, как татуировку на все тело. Затем пришивает вилки и ложки к задней части моей рубашки и приклеивает гигантский шленг из "Подарков Спенсера" на бедро, за пределы штанов.

– Ну что, я теперь крутой? – спрашиваю я.

– Не знаю, как насчет этого, – говорит она. – Но ты определенно странный.

Мы выходим на прогулку и бродим по торговому центру. Я чувствую, что теперь я один из ее рода. Странный человек. Мне нравится это ощущение. Как будто я часть чего-то интересного.

– И что теперь? – спрашиваю я.

– Мы должны сделать, что-то безумное, – говорит она. – Делать то, что мы никогда бы не сделали.

– Например? – говорю я. – Почиться в фонтан?

– Почему бы и нет, – говорит она.

– Или опрокинуть этот мусорный бак? – говорю я и опрокидываю его.

– Ну вот, теперь ты правильно рассуждаешь, – говорит она.

Мы покупаем бутылку "Southern comfort" и бейсбольные биты в магазине "Sears" и начинаем громить все подряд, бегая и крича как сумасшедшие, запивая крепким алкоголем и нанося удары по всему, что может быть разбито. Мы как торнадо проносимся по торговому центру, опрокидывая скамейки, витрины, столы для водного массажа, тележку с крабами-отшельниками, киоск с кренделями.

Брок видит нас и качает головой – теперь он одет в костюм. Платье с фиолетовыми цветами, красные туфли на каблуках, розовая помада и белокурый парик. Хлоя обрызгивает его "Southern comfort" и кричит ему в лицо.

Мы атакуем The Gap ведрами с краской, покрывая одежду и стены черным. Когда мы закончили, он стал похож на яму с гудроном. Хлоя ломает все клетки в зоомагазине и выпускает животных на свободу. Собаки, хорьки, кролики, змеи и тарантулы разбегаются по торговому центру. Я захожу в Waldenbooks и бросаю в фонтан все книги из списка бестселлеров. Сидящий неподалеку старик наблюдает за этим, кривя глаза и злобно ухмыляясь.

В ювелирном магазине мы набрасываемся на стеклянные витрины и многократно разбиваем их. Звуки бьющегося стекла похожи на музыку, они бьются в ритм друг с другом.

Осколки стекла колют мне лицо. Я порезал руку и перестал громить. Хлоя тоже перестает крушить.

Я смотрю на нее.

Она тоже порезалась, но очень глубоко. Ее руки в крови, и она лижет их, словно кошка. Я иду помочь ей, но она не выглядит раненой. Ей это нравится. Глаза у нее дикие, дрожащие. Она выглядит жадной.

– Трахни меня, – говорит она, глядя на меня с окровавленным подбородком. – Кровь!

Она видит мою красную руку и пытается пить из нее, но порез не очень глубокий. Она берет большой ножевидный кусок стекла и разрезает ее глубже. Я вскрикиваю, когда кровь хлынула ей в рот. Она шипит и улыбается. Меня начинает подташнивать.

Разорвав пополам свою рубашку, она вытирает мою кровь о свои бумажно-белые груди и кусает меня за шею. Она разрывает мою рубашку и вылизывает мне лицо.

Голодные глаза смотрят на меня, когда она стаскивает с себя виниловые штаны и перегибается через стеклянный прилавок. У меня нет эрекции. Мне слишком больно. Она хватает меня за ремень и втягивает мою промежность в свою задницу. Я не знаю, что делать, поэтому опускаюсь на колени и лижу заднюю поверхность ее бедра. Она смеется. Наверное, щекотно.

Ее руки копаются в осколках стекла. Она берет бейсбольную биту и снова начинает бить стекла, витрины с драгоценностями, а я ласкаю ее бедра и лижу заднюю поверхность ее ног. Наконец я напрягся, но прежде чем я смог встать, она схватила мою голову и вдавила ее в свою задницу.

– Язычком, – кричит она.

Я прижимаю язык к белоснежной коже, и она маневрирует, пока он не входит в ее попку. Я не знаю, что делать. Это определенно не то, что я обычно делаю или когда-либо хотел бы делать, но у меня нет выбора. От этого зависит моя жизнь. Я трахаю ее задницу языком, и она перестает бить стекло. Она тяжело дышит. Я чувствую ее ногти на своем подбородке. Она мастурбирует себя.

Я встаю и расстегиваю молнию. Смотрю на нее, она вводит в попку средний палец, потом указательный, той же рукой, которой мастурбирует. Готовится ко мне. Я никогда раньше так не делал. Она моложе меня лет на пять, но по сравнению с ней я чувствую себя ребенком.

Она воет, когда я трахаю ее, разбивая бейсбольной битой все, что попадается ей под руку. Я чувствую, как ее задница сжимается вокруг моего члена, когда она испытывает оргазм. Потом она выталкивает меня и засовывает его себе в рот.

Она представляет собой тревожное зрелище – на коленях, голая и окровавленная, смотрит на меня безумными глазами, делая мне минет со вкусом задницы. Я не уверен, сексуально это или отвратительно, но, кажется, я влюбляюсь.

Мы немного замедлились, помылись в ванной, очистили раны. Больше никаких бейсбольных бит для нас.

Прогуливаемся по торговому центру, держа в руках нашу одежду. Я очень горжусь собой, улыбаюсь, когда Хлоя не смотрит. После этого я никак не могу считаться обычным человеком.

– Это был самый сумасшедший опыт, который я когда-либо получал в своей жизни! – говорю я.

– Все может стать еще более безумным, – говорит она.

Остальные собрались в конце торгового центра, у фонтана. Интересно, что они думают о нашем маленьком буйстве?

Наверняка они впечатлены.

Когда мы подходим ближе, то замечаем, что что-то не так.

– Произошло еще одно убийство, – говорит Брок, теперь одетый в черное бикини и напрягающий свои мускулы.

Мы подходим к ним, к фонтану, полному книг.

Это старик. Он плавает лицом вниз в фонтане.

– Нет... – говорю я. – Только не он.

Остальные просто стоят в тишине. Не в силах говорить.

– Он был самым странным из всех нас, – говорит Брок. – Если его считали обычным, значит, нам всем предстоит пройти очень долгий путь, прежде чем мы сможем вырваться из своих оболочек.

– Даже Спайдер не в безопасности, – говорю я.

ГЛАВА 6

Все находятся в фуд-корте и сидят в тишине.

– Я не знаю, что делать, – плачет Джен. – Я не знаю, как стать еще интереснее, чем я есть.

Она плачет, прижимаясь к груди Брока.

– У убийцы другое определение интересного, чем у тебя, – говорит Спайдер.

– Мы должны быть настолько ненормальными, насколько это возможно, – говорит Хлоя. – Сходить с ума, делать то, чего мы обычно не делаем.

– Ты имеешь в виду то, чем ты занималась весь день? – говорит Спайдер. – Вандализм в торговом центре делает тебя интересным человеком?

– Хаос – это интересно, – говорит Хлоя. – Порядок – это обыденность.

– Я не в настроении бегать и вести себя как идиот, – говорит Спайдер.

– Почему нет? – спрашиваю я. – Это не повредит.

Хлоя говорит:

– Это лучше, чем просто сидеть и ждать смерти.

– Вы все можете это делать, – говорит Спайдер. Он встает со своего места. – Но я не хочу в этом участвовать.

Остаток ночи проходит в пьяном хаосе. Хлоя вливает в меня рюмку за рюмкой крепкого алкоголя, пока я не теряю сознание. Я дрейфую и теряю сознание, слыша крики и грохот. Как будто я сплю посреди поля боя.

Я открываю глаза. Седрик читает рэп прямо мне в лицо, повторяя одну строчку снова и снова:

– Я люблю шмалять из тачки, шмалять из тачки. Шмалять по прохожим, шмалять по прохожим.

Мои глаза закрываются. Глаза открываются. Брок в пушистом розовом пальто крушит пол кувалдой. Глаза закрываются. Глаза открываются. Хлоя гоняет по полу хомячков и морских свинок. Глаза закрываются. Глаза открываются. Хлоя снимает тарантула с моей шеи и хихикает. Я закрываю глаза.

На следующее утро.

Я просыпаюсь в той же самой кровати, выставленной в Sears, рядом с надувной сексуальной овцой вместо Хлои.

Я брожу по магазину Sears голый, в поисках новой одежды. Мои ирокезы уже в основном спущены, а готическая одежда испорчена. Пора искать новый образ.

Я надел трусы. Я не носил трусов уже много лет.

– К черту все, – говорю я, не утруждая себя другой одеждой.

Минимализм – это тоже стиль.

Весь торговый центр завален мусором. Не просто разгромлен, а разнесен в щепки. Здесь как будто взорвалась бомба, как на пустыре после апокалипсиса. Все забрызгано краской, обклеено туалетной бумагой, разбито кувалдой, перевернуто, сожжено, взорвано, измазано едой и мусором. Горы одежды, игрушек и мусора мешают пройти куда-либо. Из сломанного лифта валит дым. На центральной площадке установлена стереосистема, из которой доносится какая-то визгливая скрипичная музыка.

Идя босиком, я стараюсь не наступить на стекло или зазубренные куски металла. С балкона второго этажа, как капли дождя, падают гвозди. Запах гнилой вишни и гамбургеров растекается по моему лицу.

Спайдер стоит перед южным входом. Его голова опущена, он глубоко сосредоточен. Я иду посмотреть, как у него дела, но он отгораживается от меня. Он что-то бормочет про себя, как будто напевает.

Снаружи сотни людей по-прежнему смотрят в торговый центр. Их лица пусты и призрачны. Они кажутся ненастоящими. Как картонные выкройки. А мне, похоже, все равно, что они смотрят на меня в нижнем белье.

В фуд-корте, также представляющем собой разрушенную свалку из деревянных осколков, Седрик строит крепость из гамбургеров.

Брок смотрит на него.

– Ты думаешь, этот замок из гамбургеров действительно сделает тебя менее обыденным?

– Мне похуй, – говорит Седрик, перемазанный горчицей и жиром.

Джен раскрашивает поверхность стола цветными карандашами. Она побрилась налысо и разбила свой мобильный телефон. Даже брови выбриты. Она не накрашена. Ее одежда сделана из перьев.

Я подхожу к Броку. Он уже не в драной одежде.

– Ты можешь им поверить? – спрашивает он меня. – Чертовы пешки.

Мы берем печенье и кофе и садимся за стол.

– Я больше не буду играть в эту игру, – говорит он. – Вчерашней деградации мне хватит на всю жизнь.

Он стучит кулаком по столу.

– Спайдер спалился.

– Ты не знаешь, что он убийца.

– Да. Я знаю, что он убийца. Я не собираюсь убивать его, пока он не придет ко мне, но я знаю, что это он.

Он отпивает из своего кофе, из-под его руки доносится ужасный запах.

– Он придет за мной следующим, и я буду к нему готов.

– Не будь так уверен, что это Спайдер, – говорю я. – Насколько тебе известно, я мог бы быть убийцей.

– Я знаю тебя, – говорит он. – Ты не убийца.

– Откуда ты знаешь? – говорю я. – Ты ничего обо мне не знаешь. Мы работаем вместе, но это не значит, что мы были друзьями.

– Я тебя знаю, – говорит он, прищуривая глаза и кивая.

Пора заняться чем-то безумным. Я не знаю, как безумие помогает нам вырваться из нашей формы, но все остальные делают это, так что я тоже должен.

Меня бьют по почкам тяжелым округлым предметом, и я падаю на пол.

Поворачиваюсь, хватаясь за спину.

– Красивые белые трусики, – говорит Хлоя.

Она стоит надо мной, на ней только футбольные наплечники, шлем викинга и самодельный страпон-фаллоимитатор. В руках у нее клингонский батлер, которым она только что била меня, как бейсбольной битой. К счастью, она использовала тупую сторону, но теперь ее лезвие нацелено мне в шею.

– Ты трахнул меня в задницу, – говорит она. – Теперь моя очередь.

Сегодня мы с Хлоей влюбились друг в друга.

Мы провели день вместе, бродя по торговым центрам-апокалипсисам, как влюбленные у озера. Мне было больно от удара дубинкой по почкам и анального изнасилования, но после пары порций чая со льдом я пришел в себя.

– Здесь как в раю, – говорит она, указывая на окрестности своим батлером.

Она целует меня в сосок.

Мы идем смотреть фильм "28 дней спустя", надеясь, что сможем разобраться, как управлять проектором. Хлоя говорит мне, что это единственный хороший фильм который показывали в этом торговом центре за последние годы, и что все, кто говорил мне не смотреть этот фильм, – дебилы.

Войдя в кинотеатр, мы слышим в темноте булькающие и скрипящие звуки. Вместо рекламы проектор показывает старый немой фильм. Между песнями он издает звук, похожий на звук проигрывателя.

В центре зала, занимая примерно четыре ряда кресел, находится огромный белый шар. Он похож на гору свиного сала.

Я смотрю фильм, стоя у двери. Наверное, он очень старый. Фильм искаженный и зернистый. На экране: человек смотрит на дыру в своей руке. Десятки черных муравьев ползут в дыру и выходят из нее. Муравейник из плоти. Они ползают по его пальцам и спускаются по запястью. На лице мужчины мало эмоций.

Хлоя делает шаг к белому пятну перед нами. Я следую за ней. Курган кажется похожим на глазное яблоко, из которого торчат животные.

Хлоя кричит мне в ухо:

– Они зашли слишком далеко.

Все животные из зоопарка были разрезаны на части и приклеены к куполообразному сгустку. Собаки, кролики, мыши – все. Кто-то сделал из их частей тела жуткую скульптуру. Из нее сочатся пузырьки, пахнет белым шоколадом.

Хлоя видит голову щенка американского эскимоса, с которым она любила играть. Кажется, она плачет. Из-за мелькающего в темноте фильма все плохо видно. Она подходит к щенку и гладит его по лбу. Он лает на нее. Скульптура из шаров приходит в движение, части животных извиваются, лают и рычат на нас. Она отпрыгивает назад, сбивая меня с ног. Затем делает выпад вперед, нанося удар своим клингонским оружием по сгустку.

На экране: женщина пытается помешать мужчине проникнуть к ней в комнату. Она бьет его рукой в дверь, но он не останавливается. Он тянется к ней своей муравьиной рукой, отчаянно пытаясь добраться до нее.

Хлоя подхватывает меня под руку и вытаскивает из театра. На заднем плане слышен лай и мигающие белые огни.

Мы пытаемся забыть о скульптуре животного, выпив немного.

Ресторан Chili's превратился в болото. Кто-то, видимо, затопил туалеты и раковины или испортил водопровод. Затопленная барная стойка теперь погружена в темно-зеленую жидкость не менее чем на два фута. Нам приходится осторожно переступать через табуреты и столы, как через камни на реке, и усаживаться на стойку бара, как на одеяло для пикника.

Хлоя перекатывается ко мне на колени и кладет крендельки себе на нос. Она крепко держит клингонский батлер между моих ног.

– Я еще не влюблена в тебя, – говорит она мне. – Но я хочу этого.

– Что тебя сдерживает? – спрашиваю я.

– Немного поработав, ты сможешь стать моим идеальным парнем, – говорит она. – Ты уже начал прогрессировать, но еще не достиг цели.

– Думаю, я могу измениться, – говорю я.

Она улыбается мне и кладет мой подбородок на свою ладонь.

– Я рада, что ты застрял здесь навсегда.

– Это не будет длиться вечно.

– Будет, – говорит она. – Ты знаешь, что так и будет.

– Как такой человек, как ты, оказалась здесь в ловушке? – спрашиваю я. – Ты не такая, как все мы.

Она хихикает.

– Что? – спрашиваю я.

– Я должна сделать признание, – говорит она мне.

Ее лицо становится серьезным. Она соскальзывает с моих коленей и поворачивается ко мне лицом. – На самом деле я здесь не в ловушке.

– О чем ты говоришь? – спрашиваю я.

– Я соврала, что не могу уйти, – говорит она. – Я могу уйти в любой момент.

– Тогда почему бы тебе не уйти?– спрашиваю я.

– Мне больше некуда идти, – она ерзает ногой. – После того как мой парень выгнал меня из нашей квартиры, я решила спать на чердаке над магазином Hot Topic, пока он не заберет меня обратно. Но после первой же ночи я решила, что не хочу возвращаться к этому властному, жестокому мудаку. Чердак просто потрясающий. Там целый лабиринт. Я нашла уютный уголок над фуд-кортом, который превратила в спальню. Я прожила там почти год, спрятавшись, без арендной платы. Это тихое место, где я могу сосредоточиться на писательстве. Я хочу стать следующей Поппи З. Брайт. Ты читал ее? У меня там есть кровать, ноутбук, лампы на батарейках, тонна книг. Единственный минус в том, что в общественных туалетах мне приходится мыться губкой.

– Но почему бы тебе не уйти? – спрашиваю я.

– Я уже несколько месяцев не выхожу из торгового центра, – говорит она. – Это мой дом. Мне здесь нравится. Я никогда не хочу отсюда уходить. Единственное, что я ненавидела, – это людей в торговом центре, но теперь они все ушли. Мне больше не нужно прятаться в своей тайной комнате. У меня есть весь торговый центр.

– Но Хлоя, – говорю я, – там убийца на свободе. Если ты в состоянии уйти, почему бы тебе не выбраться отсюда и не спастись?

– Мне плевать на убийцу, – она сердится на меня. – Я его не боюсь. Это мой дом, я не собираюсь уходить. Тем более теперь, когда здесь так весело и интересно. Я не мирская, так что мне не о чем беспокоиться.

Погодите-ка, что-то во всем этом странное. Она не...

– Ты убийца, не так ли? – спрашиваю я.

– Не говори глупостей, – говорит она.

– Все это имеет смысл, – говорю я. – Ты хочешь остаться здесь, но не хочешь делить торговый центр с мирскими людьми вроде нас. Мы должны либо измениться, либо умереть.

– Нет, – кричит она. – Клянусь, это не я.

Я толкаю ее изо всех сил.

– Отойди от меня, – и она падает с барной стойки на полки с бутылками спиртного. Полки рушатся, стекло бьется об нее.

Перевернувшись, я прыгаю в болото и разбрызгиваю пахучую жидкость. Когда я оказываюсь на сухом ковре, Хлоя кричит мне в ухо. Затем мой желудок взрывается.

Я смотрю вниз... Клингонский батлер находится внутри меня, наполовину вогнанный в меня со спины. Кровь и жижа стекают по моим ногам, кишки болтаются наружу.

Мое тело напрягается. Я не чувствую боли.

Хлоя обхватывает меня руками и стонет мне в ухо, лаская мою голую грудь и целуя шею.

– Все могло быть так хорошо, – говорит она и тянет меня за собой обратно в болото.

Плавая в воде, она выхватывает мой член из трусов и дрочит его, попивая кровь из моей раны на животе, посасывая канат кишечника, словно член. Она стягивает с себя штаны и мокрую рубашку, теребит средним пальцем промежность, готовясь насадиться на меня...

Все меркнет.

ГЛАВА 7

Я нахожусь в темноте и медленно проваливаюсь в сознание. Мои глаза закрыты. Я не могу их открыть.

Но я слышу голоса. . .

– Я должен был быть следующим, – говорит Брок. – Какого хрена он не пришел за мной?

– Я не могу поверить, что он мертв, – плачет Хлоя.

– Это пиздец, – говорит Брок. – Это пиздец!

– Почему его убили? – плачет Хлоя. – Он вырвался из своей оболочки! Он стал интересным!

– Недостаточно интересным, – говорит Спайдер.

– Интересным? – говорит Седрик. – Он был болваном, йоу.

Я слышу, как Седрик упал на пол.

– Он был интереснее, чем ты когда-либо будешь! – кричит Хлоя кричит на парня. – Засранец!

Она начинает плакать.

– Ты должна быть сильной, – говорит Брок, утешая Хлою. – Мы справимся с этим, я обещаю.

Я понимаю, что мои глаза не закрыты. Они открыты, только все вокруг черное. Комната нечеткая, но начинает выцветать.

Я моргаю.

– Нас осталось всего пятеро, – говорит Спайдер.

Их фигуры немного лучше прорисовываются. Я вижу, как Брок держит Хлою в объятиях, а она плачет, прижавшись к его груди. Седрик покачивается на заднем плане, тихо читая про себя рэп. Спайдер стоит на переднем плане с бутылкой скотча.

Мое тело в основном онемело, но я начинаю чувствовать колючие ощущения. Все вокруг влажное. Нижняя часть моего тела находится под водой, но туловище и голова удерживаются батлетом в моей спине.

– Что происходит? – спрашиваю я их.

Они замирают.

– Я не думаю, что смогу встать, – говорю я.

– Черт возьми, он жив! – говорит Брок.

– Дермооооо, – говорит Седрик.

Спайдер плюхается в воду рядом со мной.

– Не двигайся, – говорит Спайдер. – Что бы ты ни случилось, не двигайся.

Мое зрение приходит в норму. Я вижу, как Хлоя отступает назад. Ее рот широко открыт, она слишком потрясена, чтобы продолжать играть.

– Скажи нам, – говорит Спайдер. – Кто убийца? Кто сделал это с тобой?

Я делаю паузу, мои глаза закатываются. Я пытаюсь встать.

– Нет, – кричит Спайдер, удерживая меня на месте, чтобы я не мог пошевелиться. – Ты не понимаешь, в каком ты состоянии. Если ты сдвинешься хоть на дюйм, это может убить тебя.

– Быстрее, – Брок входит в воду. – Ты должен сказать нам, кто это. Кого ты видел?

Мои глаза снова закатываются.

Я пытаюсь заговорить, но Спайдер прерывает меня:

– Блядь, скажи нам сейчас же!

Я смотрю через плечо Брока на Хлою, заглядываю ей в глаза. Она снова смотрит на меня. Она снова плачет, но на этот раз по-настоящему. И не из-за меня.

– Давай, давай, – говорит Брок, словно физически видит, как заканчиваются песочные часы моей жизни, как будто в них осталось всего несколько песчинок.