Текст книги "Менструирующий торговый центр (ЛП)"

Автор книги: Карлтон Меллик-третий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Мать:

– Меня зовут Вайоминг и... И я никогда больше не увижу своих детей!

Привлекательная девушка:

– Я Джен, и я хочу вернуть свой гребаный телефон, прямо сейчас.

Брок швыряет в нее телефон, который отскакивает от ее коленей и шлепается на пол.

– В чем проблема, придурок! – завизжала Джен.

Брок протягивает ей блокнот.

– Я хочу услышать идеи, как выбраться отсюда. Мы попробуем все. Чего бы это ни стоило. Я уверен, что если мы соберемся с мыслями, то сможем что-нибудь придумать.

Он кладет блокнот на скрещенную ногу и расчехляет ручку, ожидая наших предложений. Все молчат.

– Ну..., – говорит он.

Мы смотрим друг на друга.

– У кого-то должна быть какая-то идея...

Молчание.

– Мы могли бы... просто войти в двери. И уйти, – говорит Спайдер.

– Это не сработает, – говорит Брок.

– Почему нет? – спрашивает Спайдер.

– Мы пытаемся сделать это уже несколько дней. Никто из нас не смог выбраться. Ты не знаешь. Ты только сегодня приехал.

– Ты думаешь, что не можешь уйти, – говорит Спайдер. – Но на самом деле ты можешь. Физически тебя ничто не останавливает. Все дело в твоей голове. Говорю тебе, они промыли нам мозги.

– Никто нам мозги не промывал, – говорит Брок. – Это не заговор.

– Тогда в чем же дело?

– Я... не знаю.

– Это испытание, – говорит набожная женщина. – Бог испытывает нас.

– Мы можем спорить об этом целый день, – говорит Брок. – Лично мне все равно. Я просто хочу найти способ выбраться отсюда. Нам нужно позвать на помощь или что-то в этом роде.

– Ты действительно думаешь, что кто-нибудь нам поможет? – говорит Спайдер. – Похоже, они не могут попасть внутрь так же, как мы не можем выбраться наружу.

– Должен же быть какой-то выход, – говорит Брок.

– Не думаю, что я хочу уходить, – говорит Хлоя.

На нее смотрят пустые лица.

– Зачем уходить? – говорит она. – У нас весь торговый центр в нашем распоряжении. Это как "Рассвет мертвецов". Мы можем делать здесь все, что захотим, вдали от зомби внешнего мира.

– Я тоже не хочу уходить, йоу, – говорит Седрик. – Здесь круто, как в бизике.

– Что за хрень – бизик? – спрашивает Джен.

– Слушай, мы не можем здесь оставаться, – говорит Брок. – За все, что мы едим, мы должны платить. Мы не можем воровать еду или что-то еще. Иначе мы окажемся в тюрьме после того, как выберемся отсюда.

– А что будет, если мы никогда не выберемся отсюда? – спрашивает Хлоя.

– Рано или поздно мы уйдем, – говорит Брок. – Даже если нам придется снести стены..

ГЛАВА 3

Брок не хочет терять времени. После того, как мы покидаем свои места, он заставляет нас работать над поиском выхода. Он хлопает в ладоши, чтобы заставить нас двигаться. Сам он ничего не придумывает, но злится на нас, когда мы ничего не можем придумать.

Сначала мы проверяем все выходы. Они все одинаковые. Существуют аварийные, служебные, мы не можем пройти ни через один из них. Спайдер решил, что мы можем спуститься с крыши, но мы не можем попасть на крышу. Мы нашли дверь на нее. Она не заперта. Но никто из нас не смог ее открыть.

Мы пытаемся протолкнуть Аарона через восточный вход "Нордстрома", но наши мышцы слабеют, прежде чем мы приближаемся к нему, а его тело обретает собственный разум и сопротивляется нам, хлопая руками и пытаясь вырваться из наших рук.

Бесполезно.

Спайдер стоит перед одним из западных входов, пытаясь заставить себя пройти. Его лицо раскраснелось, ноги трясутся. Он выглядит так же, как я два дня назад.

Все отказываются помогать Броку искать выход, кроме нас с Аароном. Вайоминг ходит за нами по пятам, но ничем не помогает. Она только много плачет.

– У нас больше нет вариантов, – говорит Брок.

– Остался только один вариант, – говорит Аарон.

– Позвать на помощь? – спрашивает Брок.

– Да.

– Джон, найди ту девушку с мобильным телефоном и позвони 9-1-1 или тому, кто тебе попадется, – говорит Брок. – Мы позвоним сверху.

Я киваю, и они убегают, причем Брок шлепает Аарона по заднице, чтобы заставить его идти.

Я нахожу симпатичную девушку в фуд-корте с Хлоей и Си-доггом. Они курят косяк, и Седрик накурен до чертиков.

– Ты вообще когда-нибудь курил травку? – спрашивает Джен.

– Я маста по травке, йоу, – говорит Седрик. – Долблю всю свою жизнь, ниггер!

– Что, черт возьми, с ним такое? – спрашивает Хлоя.

– Нам надо заняться сексом втроем, йоу, – бормочет Седрик, вертя головой. – Кто-нибудь из вас, милашки, хочет оседлать мой член?

– Фуууу, – кричит Джен. – Ты такой малкий извращенец.

– Как только ты становишься черным, ты уже никогда не вернешься назад, йоу, – говорит Седрик, показывая знак банды.

– Ты действительно частично черный? – спрашивает Джен.

– Я на 60% черный, йоу, – говорит Седрик.

– Этот парень обдолбался, – говорит Хлоя.

Похоже, они не понимают, что я здесь. Я сажусь рядом с Джен и беру ее мобильный телефон.

Не успеваю я набрать номер, как ее волнистая голова дергается в мою сторону.

– Какого черта ты делаешь? – спрашивает она.

– Надо вызвать помощь, – говорю я.

Она вырывает телефон у меня из рук.

– Клянусь, никто больше не должен прикасаться к моему телефону.

– Это наша единственная надежда выбраться отсюда, – говорю я.

– Хорошо, – говорит она. – Я позову на помощь. Я позвоню Лэйни, она вытащит нас отсюда.

Она нажимает быстрый набор и первое, что говорит подруге:

– Боже мой, я сейчас такая обдолбанная. Ты бы умерла, клянусь.

Ее разговор продолжается около часа. Хлоя уходит. Седрик засыпает. Она ни слова не говорит своей подруге о нашей ситуации. Потом она кладет трубку.

– Ну что? – спрашиваю я.

– Ну, что?

– Ты должна была позвать на помощь.

– Ах да, я забыла. Представляешь? Я перезвоню.

Она снова набирает номер. Она говорит:

– Боже мой, ты должна увидеть мою новую юбку, которую я только что купила...

– Скажи ей, чтобы она нам помогла! – говорю я.

– Не надо так себя вести, – говорит она. – Я не совсем дура, знаешь ли.

Потом она обращается к своей подруге: – Извини, рядом со мной этот парень ведет себя как полный придурок. Представляешь?

Она продолжает разговор с подругой о вечеринке в ближайшие выходные и о том, кого из парней она поразит своими новыми нарядами. Она заканчивает разговор, так и не попросив о помощи.

– Ты опять забыла? – спрашиваю я.

– Что забыла? – спрашивает она.

– Ты должна была позвать на помощь, – говорю я. – Позвони родителям.

– Я не буду звонить родителям. Кто ты вообще такой, черт возьми?

– Дай мне телефон, – говорю я.

– "Еще раз тронешь мой телефон, и я... – она достает из брелка баллончик с перцовым аэрозолем. – Я клянусь.

– Просто позови кого-нибудь на помощь, – говорю я. – Похоже я схожу с ума.

– Ладно, ладно, – говорит она. – Боже. Хорошо. Я позвоню Лэйни еще раз..

Я встречаюсь с Аароном и Броком перед магазином Lady Foot Locker.

– Есть успехи? – спрашиваю я.

Они качают головами.

– Я могу поднять трубку, – говорит Брок. – Я слышу гудок. Но мои пальцы не набирают номер. Это работает, когда я звоню в любой магазин в торговом центре, но я не могу набрать 9-1-1. Я не могу позвонить никому из своих друзей или родственников.

– Я пробовал звонить с телефонов-автоматов и из Интернет-кафе, – говорит Аарон. – Но ничего не выходит.

– Джен может позвонить из торгового центра, – говорю я. – Но, похоже, она не может попросить кого-то о помощи. Она просто продолжает и продолжает говорить о всяких пустяках.

Брок качает головой и говорит мягким голосом:

– Что же нам делать?

– Мы ничего не можем сделать, – говорит Аарон.

– Давай просто перекусим, – говорит Брок.

Спайдер раньше работал и в S'barro's, и в McDonald's, поэтому он может приготовить для нас еду. Он говорит, что, возможно, сможет приготовить еду и в других ресторанах торгового центра. Остальные очень рады, что нам не нужно помогать.

– Я говорю вам, – говорит Хлоя, – мы должны просто наслаждаться, пока есть возможность.

– Она права, – Брок вздыхает. Его рубашка снята, и он потирает мышцы на груди. – Мы ничего не можем сделать.

Хлоя улыбается ему.

– Мы никогда не выберемся отсюда, – глаза Вайоминг припухли. – Я больше никогда не заберу своих детей из школы. Я никогда не смогу приготовить мужу ужин.

– В конце концов, мы выберемся, – говорит Брок. – Но пока что мы застряли.

– Мои прекрасные дети-отличники, – плачет Вайоминг. – Мой богатый муж-врач...

Аарон убирает волосы с ее глаз, обнимает ее и закрывает лицо ковбойской шляпой.

– Не знаю, как остальные, – говорит Спайдер. – Но мне нужно выпить.

– Да, – говорю я.

– Думаю, нам всем не помешает выпить, – соглашается Брок.

– О, да, – говорит Седрик, закидывая голову и задирая майку.

Хлоя бьет его по руке, и он опускается в кресло.

В баре Chili's Спайдер наливает себе стакан виски и вздыхает.

– Принеси мне Bud Light, – говорит Брок.

– Да, мне тоже, – говорю я.

– И мне, – говорит Аарон.

– Bud Light? – спрашивает Спайдер. – Ты знаешь, что можешь взять все, что хочешь?

– Bud Light, – говорит Брок.

– У них есть все виды отличного пива, – говорит Спайдер. – Micro brews, Fat Tire, Sam Adams, Harp.

– Bud Light, – говорит Брок.

– Да, Bud Light, – говорит Аарон.

Я не знаю, почему Спайдер расстраивается из-за этого. Все пьют Bud Light. В чем его проблема? Он чуть не падает в обморок, когда Джен и Вайоминг тоже заказывают Bud Light.

– А солодовый ликер есть? – спрашивает Седрик.

– Нет, это бар, – говорит Спайдер. – Здесь не подают сорокаградусные напитки.

– Как насчет Mad Dowg 20/20? – спросил Седрик.

– Нет.

– Нет Mad Dowg? Ни хуя себе, ниггер. Тогда дай мне Bud Light.

Спайдер даже не смотрит на него, когда тот дает ему пиво. Он вздыхает с облегчением, когда девушка-гот просит мерло.

– Нам нужна музыка, – говорит Седрик Спайдеру. – Поставь что-нибудь из P Diddy, йоу.

– К черту, – говорит Спайдер.

– Ты прав, – говорит Седрик. – 2Pac лучше.

– Я ненавижу рэп, – говорит Спайдер.

Седрик его не понимает.

– Ты черный и тебе не нравится рэп? – изумленно спрашивает Аарон.

– А что же ты тогда слушаешь? – спрашивает Брок.

– Я слушаю панк и металл, – отвечает Спайдер.

Мы все думаем, что он шутит.

– Нет, серьезно, – говорит Брок. – Блюз? Регги? Что?

Спайдер хватает бутылку скотча.

– Я, блядь, окружен стереотипами, – кричит он, выбегая из бара.

В конце вечера мы, пошатываясь, идем по торговому центру, и наши голоса отдаются эхом. Теперь нас всего шестеро. Старик и Вайоминг в какой-то момент исчезли. Спайдер так и не вернулся. А эта набожная чудачка три часа пилила нас о наших грехах, прежде чем вернуться в свой магазин.

– Это место кажется нереальным, – говорю я девушке-готу. – Это похоже на какой-то сон.

– Мне кажется, что мы призраки, – говорит она. – Мы умерли и будем вечно преследовать торговый центр.

Мы заходим в Dillard's и встаем на эскалатор. Все по-прежнему работает.

– Подожди, – говорит мне Хлоя, оттаскивая меня от эскалатора, прежде чем я успеваю подняться. – Ты можешь подождать меня? Я хочу переодеться.

– Конечно, – говорю я.

Она избавляется от своего рваного/грязного платья ведьмы и проходит через магазин в черном нижнем белье. Ее кожа белая как бумага, на руках черные татуировки в виде стрекоз и кельтских узлов, на спине большие демонические крылья, на груди пауки и паутина.

Я смущаюсь, когда она замечает, что я смотрю на ее бледную кожу, и отворачиваюсь. Она хмыкает, натягивая на себя новую одежду.

– Хорошо, – говорит она, надевая мешковатую оранжевую пижаму.

Похоже, они предназначены для маленьких детей. Платье она оставляет там, где уронила.

Поднявшись по эскалатору, мы находим остальных спящими на кроватях-витринах. Их всего четверо. Для нас не осталось ни одной свободной кровати.

– Давай попробуем зайти в другой магазин, – говорит она.

Она ходит по торговому центру в пижаме.

– Это похоже на вечеринку, – говорит она.

К тому времени, как мы добираемся до Sears, мы едва можем идти. На витрине спален Хлоя занимает кровать, которая стоит напротив прохода. Она спроектирована так, чтобы напоминать целую комнату.

– Спокойной ночи, – говорю я ей. – Я буду на кровати вон там.

– Нет, – говорит она. – Мне как-то не по себе здесь одной. Как думаешь, ты сможешь спать поближе?

– Другие кровати вон там, – говорю я.

– Мы можем разделить эту кровать. Она достаточно большая для троих или четверых.

– Я не знаю...

– Пожалуйста? – ее лицо, словно у маленького ребенка, соответствует ее ярко-оранжевой пижаме, но контрастирует с ее черным макияжем.

Я соглашаюсь, но сначала выбираю пижаму для себя и вымываю запах из промежности в раковине в ванной. Оставляю свою грязную одежду в ванной, но оставляю туфли и бумажник.

Я лежу в постели с Хлоей, она все еще пьяна и хихикает. У меня начинает болеть голова.

– Что нам делать со светом? – говорю я.

– Наверное, где-то есть выключатель, – говорит она.

– Я не очень хочу его искать, – говорю я.

– Я тоже не хочу, – говорит она.

– Здесь так светло, – говорю я.

– Сюда.

Она натягивает покрывало на наши головы. Все еще не так темно, но, по крайней мере, свет не бьет мне прямо в глаза.

Мы смотрим друг на друга под одеялом, она смеется и желает мне спокойной ночи. Она засыпает лицом ко мне. Она прижимается щекой к подушке, рот открыт, помада размазана по простыне, она тихонько похрапывает. Мне требуется некоторое время, но в конце концов я засыпаю под ее дыхание у моего лба.

Я просыпаюсь от того, что Брок пинает кровать.

– Что происходит? – спрашиваю я его. – Мы будем завтракать?

– Вайоминг мертва, – говорит он.

Я встаю. Хлоя пропала.

– Она покончила с собой.

Его руки скрещены, рубашка снята, он напрягает грудные мышцы в ритм своим словам.

– Что?

– Она, блядь, повесилась на перилах второго этажа на скакалке. Прямо перед магазином K-B Toys.

– Покончила с собой? – я вытираю корки с глаз, откашливаю сопли из горла.

– Разве у нее не было семьи? – спрашиваю я.

– Она была не в своем уме, – говорит он и пробивает дыру в картонной стенке витрины в спальне.

Она все еще висит там. Никто не удосужился ее снять. Волосы лежат у нее на лице.

– Мы должны были попытаться помочь ей, – говорю я.

– А что мы могли сделать? – спрашивает Брок.

– Сказать ей, что все не безнадежно, что мы выберемся отсюда.

– Откуда мне было знать, что она собирается покончить с собой?

Лай собак эхом разносится по торговому центру. Мы оставляем мертвую женщину и находим остальных за углом, играющих со щенками, которых они взяли в зоомагазине. Смерть Вайоминг, похоже, их ничуть не смущает.

– Я совсем забыл о животных, – говорит Брок.

Я подхожу к Хлое, которая теперь одета в бордовую рубашку на пуговицах и черные виниловые брюки и держит на руках американского эскимоса.

– Правда, он милый? – говорит она.

Я киваю. Аарон и Джен швыряют бассета туда-сюда, а набожная женщина издает звуки поцелуя пудель-терьеру.

– Я не хочу, чтобы эти чертовы шавки бегали по торговому центру, – говорит Брок. – Можете взять их из клеток, чтобы поиграть, но не выпускайте их на свободу. Они будут гадить повсюду.

Хлоя высунула язык.

– Нам придется заботиться о них, – говорю я. – Кто-то должен их кормить и чистить их клетки.

– Потом мы найдем работу для всех, – говорит Брок. – Кто-то будет готовить, кто-то убирать, кто-то ухаживать за животными.

– Я не буду чистить клетки, – говорит Джен.

– Отлично, – говорит Брок. – Я пристрелю щенков, чтобы у тебя не было работы.

И уходит. Американский эскимос Хлои рычит ему вслед.

Хлоя снова засыпает, а Брок хочет посмотреть телевизор в отделе электроники Sears, так что я не знаю, с кем проводить время.

Я иду в кинотеатр. Единственный фильм, который мне еще предстоит посмотреть, называется "28 дней спустя". Я слышал, что фильм отличный. Его рекламируют как большой хит лета – фильм ужасов, но все говорят, что он слишком затянутый, в нем нет ни компьютерных анимационных эффектов, ни популярных актеров. Я бы хотел, чтобы вместо него показывали один из фильмов франшизы "Крик". Эти фильмы действительно хороши.

Вместо "28 дней спустя" я иду в кинотеатр T3, чтобы посмотреть этот фильм еще раз. Я лучше посмотрю фильм, который, как я знаю, будет хорошим, чем буду рисковать. Даже если я уже видел этот фильм раньше.

Фильм должен начаться через пятнадцать минут или около того. Я сижу на последнем ряду кинотеатра и смотрю на рекламу, которую показывают. Мне нравится, что сейчас в кинотеатрах крутят рекламу. Это напоминает мне просмотр телевизора на очень большом экране. Я громко смеюсь над рекламными роликами. Дома я видел все эти ролики десятки раз, но на большом экране они выглядят очень смешно. Всего в программе восемь рекламных роликов. Когда все восемь роликов закончились, они начинаются сначала. Я смотрю все ролики по пять-шесть раз, но каждый раз смеюсь над самыми смешными. Не могу сдержаться. Они такие смешные!

Через полчаса я понимаю, что киномеханик не запускает фильм. Рекламные ролики повторяются автоматически. Я смотрю рекламу еще несколько раз и выхожу из кинотеатра с широкой улыбкой на лице. Я чувствую себя бодро. Мне даже не нужно было смотреть фильм, я направился в фудкорт, чтобы купить напиток в Orange Julius.

– Всем собраться у фуд-корта, – раздался голос Брока по внутренней связи. – У меня есть новая информация. Всем собраться у фуд-корта.

На фуд-корте встречаются не все. Мы ждем полчаса, выпивая по несколько апельсиновых напитков, но нас здесь только пятеро: Брок, я, Джен, Спайдер и Седрик.

– Они упомянули о нашей проблеме в новостях, – говорит Брок.

– Правда? – спрашивает Джен. – Нас показывают по телевизору? Лэйни умрет!

Джен открывает мобильный телефон, чтобы набрать номер.

– Они ничего не сказали о нас, – говорит Брок. – Я даже не думаю, что они знают о нас. Но они упомянули кое-что интересное.

– Например? – у Спайдера сильное похмелье.

– У торгового центра менструация, – говорит Брок.

– Что? – спрашиваем мы.

– Торговый центр кровоточит, – отвечает он. – Кровь льется из труб. Сначала они не знали, что это такое, но потом провели несколько тестов. Это менструальная кровь.

– Как это возможно? – спрашиваю я.

– Как все это возможно? – говорит Брок.

– Так какое отношение это имеет к тому, что мы оказались здесь в ловушке? – спрашивает Спайдер.

– Ты что, не понимаешь? – говорит Брок. – Эти две вещи должны быть связаны. Они сказали, что в пятницу в торговом центре началось кровотечение. Я был заперт здесь с пятницы. Так что...

Спайдер сдерживает свою головную боль.

– Если два необъяснимых события происходят в одно и то же время, это не значит, что они должны быть связаны.

– Для меня это имеет смысл, – говорю я.

– Почему? – спрашивает Спайдер. – Менструация в торговом центре – это какая-то хрень. То, что мы не можем покинуть торговый центр без всякой причины, – это тоже хуйня. Но как менструация в торговом центре может помешать нам выйти отсюда?

– Я не знаю, как кровь вызывает это, – говорит Брок, – но я знаю, что они как-то связаны. В новостях сказали, что сотни людей стоят лагерем на улице, ожидая возможности попасть в торговый центр. Но все слишком напуганы и встревожены менструальной кровью, чтобы войти. Я думаю, как только в торговом центре прекратится менструация, мы сможем уйти.

– О, правда! – восклицает Джен. – Тогда это не займет много времени!

– Я знаю, – говорит Брок. – Менструация началась в пятницу, так что она должна закончиться к...

– Завтра! – кричит Джен.

– Все почти закончилось, – говорит Брок. – У нас есть еще одна ночь здесь.

Спайдер кивает в знак согласия, почти в такт покачиванию головы Седрика за его спиной.

– И до тех пор мы должны следить за своим поведением, – говорит Брок. – Вероятно, нам придется иметь дело с полицией и еще бог знает с кем...

Его прерывает Хлоя, вбегающая в фуд-корт. Она останавливается у прилавка Panda Express, переводя дыхание.

Мы ждем, когда она заговорит, но у нее уходит несколько минут на то, чтобы выкашлять табачный дым из легких.

Затем она говорит:

– Он мертв!

Аарон лежит лицом вниз в ковбойском магазине с большим охотничьим ножом в шее. В воздухе витает сильный запах сыромятной кожи. А на стене написано что-то кровью:

все мирские должны умереть

– Это не самоубийство, – Брок выгибает шею в мою сторону и поворачивается лицом к остальным. – Среди нас есть убийца..

ГЛАВА 4

Брок просит нас не трогать тело или что-либо в магазине.

– Копы проведут расследование завтра, – говорит он.

Мы бежим по торговому центру в поисках остальных, чтобы убедиться, что с ними все в порядке. Мы находим Кэрол за прилавком ее магазина.

– Она выглядит нормально, – говорит Брок.

Но прежде чем мы успеваем войти в магазин, она достает дробовик и стреляет. Оргстекло разлетается нам в лицо.

– Не подходите ко мне, грешники! – кричит она. – Я не позволю вам убить и меня!

Она снова стреляет в потолок. Похоже, она не хочет попасть ни в кого из нас.

– Чертова психопатка, – говорит Хлоя.

Она снова стреляет, пробивая витрину с фигурками Библейского человека справа от нее.

– Давайте убираться отсюда, – говорит Брок.

Мы выходим из зоны ее огня. Еще два выстрела эхом разносятся по торговому центру. Ее голос снова и снова выкрикивает слово "грешники".

Вернувшись в фуд-корт, старик сидит за столиком, как будто ждал нас там. У него злая улыбка и прищуренный глаз, который смотрит прямо перед собой, в никуда.

– Она его убила? – спрашиваю я Брока.

– Я не думаю, что это была она, – говорит Хлоя. – Скорее всего, она увидела тело Аарона и сошла с ума, особенно после того, как Вайоминг повесилась.

– Если бы она действительно повесилась... – говорит Спайдер.

– Я не знаю, – отвечает Брок. – Эта женщина явно ненормальная, независимо от того, убила она их или нет.

– А что насчет записки? – говорю я. – Там было написано "все мирские должны умереть", не так ли?

– Что за хрень твориться, йо? – спрашивает Седрик.

– Все слушайте меня, – говорит Брок. – Здесь где-то есть убийца. Возможно, это один из нас. Кто-то, кто считает, что остальные недостаточно особенные и уникальные.

– Как ты думаешь, кто это? – спрашиваю я Брока.

– Один из вас двоих, – говорит Брок, глядя прямо на Спайдера.

Седрик, который сидел рядом со Спайдером, бросает в Брока какие-то знаки банды.

– Какого хрена, йоу? – говорит Седрик. – Ты думаешь, мы сделали это только потому, что мы черные?

– Он говорит не о тебе, – говорит Спайдер Седрику. – Ты такой же обычный человек, как и они. – его глаза холодны. – Он говорит обо мне и Хлое.

– Чертовски верно, – говорит Брок. – Это ты вчера назвал нас мирскими стереотипами.

– Я не использовал слово "мирские", – говорит Спайдер.

– Хочешь, я тебя ударю? – Брок поднимает кулак. – Я знаю ваши типы. Ты ненавидишь нас за то, что мы вписываемся, за то, что мы соответствуем и следуем тенденциям, но я готов поспорить, что я больший нонконформист, чем ты.

Спайдер говорит:

– Твоя логика ошибочна.

– Почему? говорит Брок.

– Потому что убийца может просто притворяться обычным человеком, – говорит Спайдер. – Вы все настолько стереотипны, что я думаю, что вы шутите половину времени, притворяясь такими, какие вы есть. Белый парень-гангста, снобистская богатая девушка, приверженец Библии. Вы серьезно? Среди вас нет ни одного уникального человека.

– Кроме меня, – говорит Хлоя.

– Тебя? – Спайдер перекинул свои синие дреды через плечо. – Ты гот, который ходит в магазин Hot Topic, ради всего святого.

– Я сказала, что я там работаю, – говорит Хлоя. – Кто сказал, что я делаю там покупки?

– Ну, а ты разве нет?

– Ну, да, но только потому, что...

Спайдер прерывает ее:

– Ты такая же обыденная, как и они. Затем он повернулся к остальным.

– Я говорю вам, что убийца замаскирован. И я понятия не имею, кто это, потому что вы все кажетесь мне плохо написанными персонажами из фильмов категории "Б".

Хлоя опускает голову мне на плечо, и я беру ее за руку, пытаясь утешить. Две смерти, похоже, не очень ее беспокоят, но слова Спайдера ее сильно расстроили.

– Убийцей должен быть один из нас, – говорит Брок. – Кто бы из вас ни был убийцей, у меня есть для вас сообщение.

Брок встает со стула и снимает рубашку, втягивая живот и подтягивая грудные мышцы.

– Это и есть твое сообщение? – спрашивает Спайдер.

– Да пошел ты, – говорит он и поворачивается лицом к остальным. – Я считаю, что каждый человек – это уникальная личность. Стереотипов на самом деле не существует. Причина, по которой люди думают, что стереотипы существуют, заключается в том, что они не тратят время на то, чтобы узнать друг друга, и делают поспешные выводы о личности человека из лени. Но людей нельзя делить на категории. Мы все разные и по-своему интересные.

– Да, мы знаем, что ты очень интересный, – говорит Спайдер.

Брок даже не удосуживается ответить на это замечание. Я хочу, чтобы каждый рассказал убийце что-нибудь интересное о себе. Что-то, что докажет ему, – он посмотрел на Спайдера, – что все мы не обычные стереотипы.

– А что, если убийца – набожная женщина? – спрашиваю я.

– Она сумасшедшая, – говорит Брок. – Если она убийца, то не станет слушать доводы разума, какими бы интересными мы ни были.

– Если только она не устраивает шоу, – говорит Спайдер.

– Кто первый? – спрашивает Брок.– Я был первым в прошлый раз, пусть кто-нибудь другой будет первым.

Никто ничего не говорит.

– Давайте, – говорит он. – Я знаю, что внутри вы все уникальные личности. Что делает вас интересными?

Мы смотрим друг на друга. Джен напряженно думает.

– Все, что угодно, – говорит Брок. – Что-нибудь интересное. В вас должно быть что-то спрятано, даже если вы этого стыдитесь".

Молчание.

– Я тебе говорю, – говорит Спайдер. – Ходячие говорящие стереотипы, все они.

– Тогда расскажи нам о себе, – говорит Брок Спайдеру. – Ты думаешь, что ты такой чертовски особенный. Докажи мне это.

– Мне не нужно никому ничего доказывать, – говорит Спайдер. – Я тот, кто я есть. И то, кем я не являюсь, – это обыденность. Я не убийца, но я точно не стану жертвой, когда ты рядом.

– Просто расскажи нам одну вещь, – говорит Брок. – Одну интересную вещь.

– Господи, – говорит Спайдер, опустив голову и тряся своими дредами, пытаясь найти в голове нужные слова.

– Ладно, вот что, – говорит он, глядя на нас. – У меня фетиш на педали.

– Что? – спрашиваю я.

– Я возбуждаюсь, глядя на ноги девушек, когда они водят машину.

– Фуууу, – хнычет Джен. – Тебе нравятся ноги?

– Это не просто фут-фетиш, – его лицо становится красным. – Дело в том, чтобы видеть, как девушка нажимает на газ. Я не знаю, как это описать. Это сочетание фут-фетиша и машинного фетиша.

– Ты шутишь, да? – спрашиваю я. – Не существует такого понятия, как фетиш машины.

– На все есть свой фетиш, – говорит Спайдер. – Правило 34.

– Думаешь, это делает тебя интересным? – говорит Брок.

– Я не знаю никого другого с таким фетишем, – говорит Спайдер. – По крайней мере, в оффлайне. А ты?

– Отлично, – говорит Брок. – Кто еще?

Он указывает на старика.

– А ты?

Старик злобно ухмыляется в пространство.

– Что делает тебя интересным и уникальным? – спрашивает Брок.

Он не перестает улыбаться и смотреть в пустоту. Он вынимает свой стеклянный глаз и подносит его к нам.

– А-а-а, – говорит Брок. – У него стеклянный глаз. Видите? Это интересно!

Старик еще не закончил. Он вытаскивает комок волос из глазного отверстия.

– Фу-у-у, – хнычет Джен. – Что это такое?

Старик поглаживает моток волос в своей руке.

– Это мой питомец, – говорит старик, поглаживая крошечный коростовый шарик.

– Это волосы? – спрашивает Брок.

Старик кивает.

– На его создание у меня ушел целый год, – говорит он. – Я собрал волосы с каждого сиденья общественного туалета в торговом центре и спрессовал их вместе. Он живет в моем лице, как в пещере, – он поднимает стеклянный глаз. – Это его дверь.

– Это лобковые волосы? – вопит Брок.

Все сидящие рядом с ним вскакивают со своих мест и бросаются за Броком. Девушка в прикиде подпрыгивает, обмахивая голову ладонями.

– Это просто неправильно, но интересно, – говорит Брок, смеясь. – Он не стереотипный старик. Он слишком извращен для этого.

– Но разве он не подходит под стереотип извращенного старика? – спрашивает Спайдер.

Брок игнорирует его.

Старик закрывает своего питомца обратно в пещеру и возвращается к злобной ухмылке.

– Кто следующий? – спрашивает Брок. – Каждый должен что-то сказать, даже если это не очень интересно.

Остальные по очереди...

Джен:

– У меня три машины. Знаете еще кого-нибудь 18-летнего с тремя машинами? Вряд ли! Я выиграла "Маленькую мисс Скоттсдейл", когда мне было девять лет, и потеряла девственность с Тоддом Хупером, звездным квотербеком школы "Чапаррал". Представляете?

Седрик:

– Хоть я и выгляжу как белый, йо, на самом деле я на 80% черный. Я – уникальный и интересный случай, понимаете, о чем я говорю? Почему-то те 20%, что я белый, вы видите снаружи, йоу. Но внутри я на все сто процентов брутален, понимаете, о чем я говорю? И член у меня охуенно большой, йоу. Огромный. Понимаете, что я говорю? Это бандитская жизнь, ниггеры!

Хлоя:

– Во мне нет ничего обыденного. Я написала два романа, один мой рассказ был опубликован, я была вокалисткой группы "Бунтарские девчонки", я устроила рейв в подвале своего соседа без его ведома, у меня фетиш на кровь, пять татуировок, я собираюсь вживить клыки в рот, я читаю почти сто книг в год, я сама шью себе одежду, я дважды пыталась покончить с собой, я пробовала все существующие наркотики, у меня был секс втроем, я делала аборт, мои любимые животные – крабы и улитки, и я считаю, что маринованная колбаса – это лучшая еда на свете. Я далеко не обычная.

После этого она запыхалась и надулась с раскрасневшимся лицом. Как будто ей нужно было что-то доказать и она до сих пор не верит, что доказала это.

Все смотрят на меня. Настала моя очередь. Я все еще не могу придумать ничего интересного про себя. Я вспоминаю свое детство.

– Мой отец застрелился, когда мне было девять лет, – говорю я.

Пауза. Они все смотрят на меня.

– Я находился в соседней комнате, когда это случилось, играл со своими любимыми фигурками He-Man. Он спорил сам с собой и плакал. Сначала в этом не было ничего необычного, но потом пуля прошла сквозь стену и угодила в замок Грейскулл. На нем все еще осталась кровь.

– Мама говорила мне, что это был несчастный случай. Я никогда ей не верил. После этого она превратилась в другого человека. В апатичного человека. Следующие десять лет она допивалась до смерти. После ее смерти я не чувствовал себя более одиноким, чем когда она была жива. Но я понял, что я всегда был одинок. Я был единственным ребенком. Оба моих родителя тоже были единственными детьми. И все их родители умерли до моего рождения. У меня не было семьи. Не было и друзей, по крайней мере, тех, с кем я чувствовал бы себя близким. Только что окончивший школу, совершеннолетний, полностью и абсолютно одинокий в этом мире.