Текст книги "Сладкая история (ЛП)"

Автор книги: Карлтон Меллик-третий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Я ещё не говорил Тимми, – сказал доктор, вытирая слёзы. – Я даже не знаю, как я ему скажу. Он ещё не достаточно взрослый. Как объяснить такое ребёнку?

Салли плакала не меньше доктора. Больше она ничего не слышала. Мама Тимми была убита, и во всём виновата она. Если бы она не загадала этого желания, этого бы никогда не произошло.

Она побежала в свою комнату и зарылась в одеяло, утирая слёзы подушками. Куклы ползали по её спине и под простынями, гладя её кожу пластиковыми руками. Но Салли проигнорировала их. Она так плотно заткнула уши подушками, что не могла слышать, что куклы пытались ей сказать. Но сколько бы она ни пыталась заглушить весь шум, она не могла подавить звук конфетного дождя, барабанящего по крыше дома.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

На следующее утро звук молотка исчез. Дождь прекратился. Салли вскочила с кровати, сбросив на пол груду кукол, и бросилась к окну. Многие облака в горошек исчезли с неба. Выглянуло солнце, расплавив конфеты на улицах.

– Он остановился, – сказала Салли. – Это действительно прекратилось.

Упавшие куклы потёрли головы и встали.

– Больно, Салли, – сказала Мэри Эллен.

Но Салли в данный момент они не интересовали.

– Всё хорошо. Всё будет хорошо...

Салли очень обрадовалась тому, что дождь закончился, но она не чувствовала облегчения, зная, что во всём виновата она. Её желание чуть не уничтожило весь город, а может, и весь мир.

Она надела белое платье и снегоступы.

– Куда ты идёшь? – спросила Венди Мэй.

Салли снова посмотрела на своих кукол. Жёсткие пластиковые формы стояли на полу и на её кровати, глядя на неё в полосах света, пробивавшихся сквозь её жалюзи.

– Я должна увидеть, что я сделала, – сказала Салли.

– Не уходи, – сказала малышка Флора. – Там всё ещё опасно.

– Мне нужно самой увидеть, какой вред причинило моё желание. Я надеюсь, что всё не так плохо, как я подозреваю, но если всё ещё хуже, я должна знать.

Потом она оставила своих кукол и спустилась вниз. Её семья ещё спала. Джейн и её мать свернулись калачиком по обе стороны дивана. Отца не было. Салли догадалась, что он спит в спальне её родителей, но когда она вышла на улицу, то заметила, что его Range Rover исчез. Она предположила, что он, должно быть, отправился в больницу после того, как дождь прекратился, как и предложил мистер Тако.

Все дома на улице Салли были в ужасном состоянии. Конфетный дождь превратил крыши в осколки, зазубренное месиво. Дома всё ещё были покрыты кусочками разноцветных леденцов, но бóльшая их часть упала на землю, где таяла на солнце. Салли шла по тротуару, поглощая сладкий суп, её снегоступы не давали ей слишком глубоко увязнуть в разноцветной грязи. Она перелезала через поваленные деревья и осторожно ступала по упавшим линиям электропередач.

Район молчал. Салли казалось, что все остальные мертвы, как будто она убила абсолютно всех в городе своим ужасным желанием. Но потом она поняла, что, скорее всего, все спят. Во время всего испытания прошлой ночью ни одна душа не могла уснуть, пока наконец не закончился дождь. Теперь, когда всё было кончено, они, наверное, падали от изнеможения. Вероятно, они были глубоко погружены в спокойные сны.

Салли пришла в один дом, который был в худшем состоянии, чем предыдущие дома. На самом деле, он больше не был похож на дом. Это была просто груда щебня. Салли не знала, кто там живёт и живёт ли вообще кто-нибудь, но знала, что у дома была плоская крыша. Конфеты скатывались с домов с остроконечными крышами, но любой дом, в котором конфеты могли накапливаться, скорее всего, был раздавлен под тяжестью такого количества тонн сахара.

Дальше по улице дома были в ещё худшем состоянии. Вспыхнул пожар, который сжёг здания. Из-за условий прошлой ночи пожарные не смогли добраться туда, чтобы остановить его распространение. Некоторые здания ещё тлели.

Но как только Салли покинула район и вышла на главную дорогу, картина стала совсем другой. Электрики работали на линиях электропередач. Строители на бульдозерах убирали конфеты с улицы. Люди ездили на своих машинах, возможно, возвращаясь домой к своим семьям или выходя на улицу, чтобы помочь в кризисной ситуации. Это было обнадёживающим зрелищем для Салли. Горожане снова собирали всё воедино. Были повреждены дома, пострадали люди, но это не был конец света. Это была обычная катастрофа. Не иначе как торнадо или ураган. После того, как взрослые всё уберут, жизнь снова вернётся в нормальное русло, и они забудут о конфетном дожде.

Эти позитивные мысли заставили Салли почувствовать себя намного лучше, но она всё ещё не могла избавиться от вины за содеянное. Если бы только её желание принесло пользу кому-то, то она смогла бы двигаться дальше. Именно тогда она подумала о размытых детях. Они так отчаянно нуждались в конфетах, конечно, они были счастливы, что с неба сыпались конфеты. Салли помчалась через город к туманному району. Она бежала так быстро, что дважды поскользнулась на скользком тротуаре и упала лицом в леденцовую грязь. К тому времени, когда она добралась до размытой части города, её белое платье превратилось в двадцатицветную картину из брызг.

Но как только она прибыла, ей не разрешили войти в расплывчатую часть города. На её пути стояла преграда. Полицейский встал перед ней и протянул руку.

– Подожди, мисси, – сказал полицейский. – Ты не можешь идти по этому пути.

– Но мне нужно попасть сюда, – сказала Салли.

Полицейский немного походил на отца Салли после того, как тот вернулся домой прошлой ночью. Его лицо и руки были покрыты ранами. Офицер, должно быть, отсутствовал всю ночь, пытаясь помочь людям в городе, много раз причиняя себе вред. Шлем, который он носил, также был во многих местах помят. Должно быть, это спасло ему жизнь несколько раз, когда он был под конфетным дождём.

– Пока никому не разрешено находиться в этом районе, – сказал полицейский.

– Почему нет?

– Оглянись вокруг, – сказал полицейский. – Если ты думаешь, что здесь плохо, то там в два раза хуже. Им досталось больше всех.

– А когда я смогу войти?

– Не знаю, пока они не уберут все тела.

– Какие тела?

Полицейский вздохнул. Ему хотелось, чтобы девочка просто ушла, чтобы ему не пришлось ей всё объяснять, но он всё равно поймал себя на том, что делает это.

– Из-за того, что эта часть города очень расплывчата, люди, которые здесь живут, не видели, что падает с неба. Вероятно, они что-то слышали, но не осознавали опасности, пока не стало слишком поздно. Они даже не могли сказать, что вокруг них умирали другие люди, когда они выходили на улицу.

– Но наверняка некоторые из них остались внутри, – сказала Салли.

– Дома в туманном районе построены не очень хорошо, – сказал полицейский. – Немногие здания выдержали катастрофу. Некоторые люди выжили, но большинству из них не повезло. Хорошо, что там слишком размыто, чтобы ясно увидеть разрушения. Я уверен, что это было бы ужасное зрелище.

Салли больше ничего не сказала. Она попятилась от блокады, качая головой. В этот момент она поняла, что совершила ужасную ошибку. Ей никогда не следовало выходить на улицу, чтобы посмотреть, какой ущерб нанесло её желание. Это было намного хуже, чем она могла себе представить. Лучше бы она не знала наверняка. Лучше бы она оставалась в неведении. Она бежала до дома и не оглядывалась.

* * *

Отец вернулся домой на своём Range Rover, полном еды и припасов. Он попросил Джейн и мать помочь ему отнести всё это в дом. Затем он вручил Салли дробовик и несколько дополнительных патронов.

– Держи, Зефирка, – сказал он с улыбкой. – Если кто-то приблизится к вещам в нашем грузовике, ты берёшь их на мушку и зовёшь на помощь.

Мать и сестра были потрясены ещё больше, чем Салли.

– Какого чёрта ты делаешь? – спросила мать, забирая у Салли дробовик. – Откуда у тебя всё это?

– Из магазина, – сказал отец, хватая сразу пять пакетов с продуктами.

– Я думала, что магазин закрыт, – сказала Джейн, следуя за ним только с одним пакетом еды.

– Он и был закрыт, – ответил он.

Мать чуть не упала на усыпанную конфетами подъездную дорожку, когда услышала, как он это сказал.

– Ты имеешь в виду, что вломился? Ты ограбил магазин?

– Ага, – сказал он, оставляя продукты в доме и возвращаясь к машине.

Судя по незалеченной ране на лице отца, Салли предположила, что он так и не посещал больницу. Вместо этого он пошёл мародёрствовать.

Мать так разозлилась, что чуть не ударила его дулом дробовика.

– Тебя арестуют! Как ты мог?

– Все остальные тоже делали это, – сказал он.

– Но почему, папа? – спросила Джейн. – Дождь прекратился. Теперь всё в порядке.

Отец схватил сзади газовый генератор.

– Разве ты не слушаешь радио?

– У нас нет радио, – сказала Джейн.

Отец оттолкнул дочь, когда двигал генератор внутрь.

– Ну, по автомобильному радио сказали, что дождь в ближайшее время не прекратится. На данный момент он остановился здесь, но эти странные облака всё ещё там. Они по всему миру.

– Ты шутишь, что ли? – воскликнула мать. – Опять пойдёт такой дождь?

– Вы можете на это рассчитывать, – сказал отец, протягивая Джейн три галлона газа. – И нам нужно быть готовыми.

Внося газ внутрь, Джейн сказала:

– Но нам действительно нужны все эти вещи? Оружие? Газ?

– Лучше перестраховаться, Солнышко, – сказал отец. – После того, как мы закончим с этим грузом, я вернусь за другими припасами. Кто знает, как долго продлится эта катастрофа?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Катастрофа длилась дольше, чем кто-либо мог предсказать. Учёные по радио заявили, что она скоро утихнет. Они сказали, что были признаки возвращения обычных облаков и рассеивания конфетных облаков. Хотя на самом деле никто не видел эти признаки в своём собственном небе, это были просто хорошие новости, которые вселяли надежду. Однако вскоре выяснилось, что это ложь. Конфетный дождь не собирался заканчиваться.

В течение шести недель город находился в чрезвычайном положении. На них обрушивался конфетный шторм за конфетным штормом. Для помощи местной полиции был сформирован отряд местного ополчения. Между дождями было так много грабежей и насилия, что городу нужно было как можно больше мужчин, чтобы поддерживать мир. Поначалу помогал отряд местного ополчения. Они раздавали консервы соседям и помогали укрепить крыши домов, чтобы они выдерживали сильные дожди. Но чем больше падало конфет, тем отчаяннее и напуганнее становились люди. Ополчение вскоре перешло от помощи полиции к убийству полиции и захвату города, оставив себе все городские припасы и ресурсы. Это происходило по всей стране. Хотя правительство всё ещё было у власти, оно быстро теряло контроль. Оттуда всё пошло вниз.

Люди могли бы сплотиться, могли бы вернуть ситуацию под контроль, если бы не одна простая проблема: не было воды. Поскольку дождь шёл только из конфет, из него никогда не выпадало вещество, необходимое для выживания всей жизни на Земле, что вызвало ужасную засуху, поразившую сельскую местность. Озёра и реки пересыхали. Колодцы и резервуары были пусты. Вся вода, испарившаяся в атмосферу, уже не возвращалась обратно. Вместо этого она каким-то волшебным образом превратилась в конфеты. В некоторых частях страны дела обстояли гораздо хуже, чем в других – Феникс, штат Аризона, например, – но засуха в конце концов опустошила каждый дюйм страны. Даже океаны однажды исчезнут.

С каждым днём ​​Салли чувствовала себя всё хуже и хуже. Она считала себя худшим человеком, который когда-либо жил. Хуже Гитлера. Хуже Сатаны. Она была маленькой девочкой, которая убила мир.

– Это не твоя вина, – сказала Мэри Эллен Салли, когда у неё был исключительно ненавидящий себя день. – Это вина того противного человека, который исполнил твоё желание. Ты же не хотела, чтобы шёл дождь только из конфет. Ты не просила его остановить обычный дождь. Он тот, кто решил исполнить твоё желание таким разрушительным образом. Он виноват во всём этом.

Салли схватила Мэри Эллен за ступню, оторвала ей обе ноги и швырнула через комнату. Она устала от своих кукол, пытающихся развеселить её. Что бы они ни говорили, это ничего не изменит. Из-за неё мир умирал. Она должна была что-то с этим сделать.

* * *

Салли выбежала на улицу и взобралась на гору конфет, которая засыпала дом её семьи до самых окон. Она посмотрела в небо и закричала:

– Я желаю, чтобы снова пошёл обыкновенный дождь! Я желаю никогда не желать, чтобы пошёл дождь из конфет!

Она стояла там, ожидая какого-то ответа с небес. Ей хотелось снова найти этого радужного пирата и заставить его вернуть всё в норму.

– Вернись, пират! – воскликнула она. – Вернись и исполни ещё одно желание! Я хочу ещё одно желание!

Но радужный пират так и не вернулся. Поскольку дождя не было, в небе больше не появлялись радуги. Без радуги странный человек не мог вернуться. Он никогда не сможет исполнить другое желание, что бы она ни делала.

Осколок конфеты попал Салли в затылок.

– Ай! – воскликнула она, потирая свои чёрные кудри, которые в последнее время больше походили на дреды.

Когда она обернулась, то увидела Тимми Тако во дворе. Он зачерпнул горсть конфет и швырнул их в неё, как камни.

– Ты во всём виновата! – Тимми закричал. – Ты сделала это! Ты пожелала этого! Я не должен был жениться на тебе!

Салли закрыла лицо, чтобы леденец не попал в неё. Она не знала, что сказать в своё оправдание. Тимми был прав.

– Моя мама умерла из-за тебя! – Тимми заплакал. – Все мои друзья в школе погибли из-за тебя!

Тимми продолжал бросать в неё конфеты, пока не упал в изнеможении. За последние шесть недель ребёнок сильно похудел. Он больше не был тем толстым мальчиком, которого помнила Салли. Должно быть, он голодал.

– Я всем расскажу, что ты сделала! Я всем расскажу, что ты причина всего этого! Тогда они тебя достанут! Вот увидишь! Они до тебя доберутся!

Когда Тимми снова начал бросать в неё конфеты, Салли вбежала в свой дом и заперла дверь. Это не помешало Тимми броситься к ним на порог и наорать на неё через окно. Некогда рыхлый ребёнок колотил в дверь до крови, но не мог войти. Дом Салли был хорошо забаррикадирован. Её отец позаботился о том, чтобы никто никогда не смог войти или выйти, если он этого не захочет.

– Я тебя ненавижу! – Тимми плакал. – Ты такая глупая! Ты во всём виновата!

Затем мальчик перестал стучать и кричать. Он прижался к внешней стороне двери и соскользнул на колени, выплакав все глаза. Салли просто слушала его с другой стороны. Он звал свою мать. Он умолял её забрать его из школы и отвезти домой. Он больше не хотел кататься на велосипеде. Он хотел быть с ней как можно дольше. Он не хотел следовать за злой девчонкой домой или идти с ней, когда она гонялась за радугой.

* * *

– Почему у всех хмурые лица? – сказал отец однажды вечером за ужином. – Не унывать. Это может быть последний хороший ужин, который у нас есть за долгое время, так что давайте все насладимся им.

Три женщины в семье не разделяли его энтузиазма по поводу холодных бобов. У них было много запасов на последний месяц или два, гораздо больше, чем у других семей, которые всё ещё были живы по соседству, но их запасы наконец закончились. Это была последняя еда.

– В чём смысл? – спросила Джейн.

– Смысл в том, что бобы гораздо более питательны, чем конфеты, а конфеты – это всё, что нам придётся есть с этого момента.

– Фу, – сказала Салли. – Я больше никогда не хочу есть конфеты.

– Конфеты полны калорий, – сказал отец с желтозубой улыбкой. – Никаких витаминов, но это будет поддерживать нас, пока мы не найдём что-нибудь поесть получше.

Джейн посмотрела на отца. Она воняла от отсутствия купания. Она была вся в синяках. У неё совершенно не было солидарности с этим мужчиной.

– Я имею в виду, в чём смысл продолжать жить? – спросила Джейн.

Отец улыбнулся ей с полным ртом бобов, причмокивая и слушая её. Боковая часть его головы была более отвратительной, чем когда-либо, опухшей до такой степени, что ему было трудно жевать. Он так и не попал в больницу, чтобы проверить своё лицо, когда ещё существовала больница. Но, будучи таким большим сильным мужчиной, он смог побороть заразу только одним усилием воли.

– Не говори мне, что собираешься отказаться от моей идеи, Солнышко, – сказал отец. – Мы не собираемся быть одной из тех семей, которые, как Нельсоны, совершают групповое самоубийство только потому, что не могут вынести небольшие трудности. Мы выжившие. Мы пройдём через это, вот увидишь.

– Пройдём через что? – спросила Джейн. – Это конец света. Через это не пройти.

– Кто сказал, что мы не сможем? Мы люди. Мы найдём способ.

– Мы просто выжидаем время до неизбежного.

Пока они спорили, мать ела по одной фасоли вилкой и ножом, смакуя каждый микроскопический кусочек. Она делала вид, что вообще ничего странного не происходит, что всё совершенно нормально. Салли беспокоилась о ней. Она становилась страшнее, чем когда пила.

– Мы выстоим, – сказал отец. – Будь я проклят, если позволю такой простой катастрофе стать нашим концом.

– Папа, человечеству осталось максимум год, – сказала Джейн. – Так сказали по радио.

– Я уверен, что правительство что-нибудь придумает.

– Какое правительство? Президент был убит. Вице-президент застрелился. Единственный человек во главе – это какой-то генерал, которому плевать на то, что происходит с большинством гражданского населения.

– Я уверен, что генерал знает, что делает. Вероятно, у него лучшие учёные страны круглосуточно работают в секретном подземном бункере, пытаясь найти выход из этого кризиса.

Джейн просто не могла вынести оптимизма отца. Она считала себя реалистом. Её инстинкты подсказывали ей, что в этот момент все, кто остался в живых в этом мире, были озабочены только собственным выживанием. Даже ответственные лица. У них не было выбора. Ситуация была слишком отчаянной, чтобы делать что-то ещё.

– Даже если ты прав, и они в конце концов решат эту проблему, – сказала Джейн. – Допустим, они вместе придумают, как превратить конфеты в воду или остановить конфетный дождь. Даже тогда мир никогда не вернётся к тому, что было раньше. Это слишком далеко зашло. Зачем так упорно бороться за выживание, если в конце туннеля нет света?

– Конечно же, есть свет, – сказал отец, его улыбка всё ещё висела на его губах. – Всегда есть свет. Даже прямо сейчас есть свет, если ты потрудишься его увидеть.

– Какой свет?

– Мы вчетвером вместе и наслаждаемся едой всей семьёй. Разве это не свет? Если ты спросишь меня, это прекрасное время для жизни.

– Я не мылась несколько месяцев, – сказала Джейн.

– Это прекрасное время для жизни!

* * *

Через пару недель, когда она не ела ничего, кроме конфет и пила собственную мочу, Салли выглядела как оборванный бледнокожий ходячий труп. Вся семья тоже, кроме отца, который выглядел таким же большим и мясистым, как всегда.

– Ну, я на охоту, – сказал отец, перекидывая охотничье ружьё через плечо. – Пожелайте мне удачи!

Каждый день он уходил на охоту за едой и водой. Каждый день он возвращался с пустыми руками.

– Там нет еды, – сказала Джейн. – Ополчение уже всё обчистило.

– Тогда я буду охотиться на птиц и диких зверей, – сказал отец.

– Все животные мертвы. Растения все мертвы. Там ничего не осталось, кроме конфет.

– Я что-нибудь придумаю, Солнышко. Не утруждай свою хорошенькую головку.

Затем отец надел свою металлическую броню со щитом и остроконечным шлемом, сделанным из дорожных знаков, противней для выпечки печенья и частей своего Range Rover, всё это было прикреплено скобами к кожаной одежде. Это была хорошая защита как от конфетного дождя, так и от бродячих банд каннибалов, которые охотились у дороги.

Когда он ушёл, женщинам стало не по себе. Хотя их дом был хорошо забаррикадирован, они не чувствовали себя в полной безопасности, когда его не было. Мародёры часто приходили в район, чтобы проникнуть в дома и украсть любую еду, которую они могли найти. Всякий раз, когда эти преступники приходили в их дом, отец всегда был там, чтобы приветствовать их своими ужасающими размерами и полуискалеченным лицом. Он мог запугать даже целую группу голодающих мужчин, чтобы они развернулись и убежали. Но пока его не было, всё было не так просто. Мать была бесполезна, поэтому Джейн и Салли должны были сами отпугнуть их дробовиком, несмотря на то, как жалко и беспомощно они выглядели, держа его.

* * *

– Думаешь, на этот раз кто-нибудь придёт? – спросила Салли.

Они сидели в гостиной, наблюдая через окно за своим отцом, который прогуливался по конфетному ландшафту в своих самодельных доспехах.

Джейн пожала плечами.

– Люди впадают в отчаяние. И с каждым днём ​​таких людей становится всё больше.

– У них все зубы сгнили, – сказала Салли. – Они ничего не едят, кроме конфет, поэтому все их зубы гнилые.

– Твои и мои тоже, – сказала Джейн.

– У нас не так уж и плохо. У нас было больше настоящей еды, чем у большинства из них.

* * *

Черепаха Вонючка слетела с потолка и села Салли на плечо, выпрашивая еду.

– Прости, Вонючка. У меня нет для тебя еды.

Черепаха лизнула нос.

– Всё, что мы можем есть, это конфеты.

Черепаха прижалась к её шее. Это то, что делала черепаха всякий раз, когда хотела убедить Салли покормить её.

– Вот, – сказала Салли, протягивая черепахе кусочек зелёного леденца.

Черепаха всосала его в рот и жевала конфету. Потом полетела по комнате. Весь этот сахар сделал черепаху довольно гиперактивной. Салли удивилась, что черепаха ещё жива. Она полагала, что она умрёт несколько дней назад, так как отец перестал тратить на неё воду. Хорошо, что Вонючка не отказалась от конфеты, иначе ей вообще было бы нечего есть. Она не знала, что будет делать без своего маленького друга Вонючки. Наблюдать за тем, как она летает по комнате, было одной из немногих вещей, которые ей до сих пор нравились.

* * *

Однажды утром Салли почувствовала что-то чудесное, доносившееся из кухни. С тех пор, как она начала голодать, обоняние Салли настолько обострилось, что она могла учуять один крекер из любой точки дома. Запах разбудил её, и она проследовала за своим носом до самой столовой, где сидела её мать и читала старый любовный роман в мокром от пота банном халате.

– Что ты ешь? – спросила Салли у матери.

Мать ложками ела мясо из миски в форме панциря черепахи.

– Ты ешь Вонючку? – закричала Салли.

Мать перевернула страницу любовного романа и откусила ещё кусочек. Салли подбежала к столу со слезами на глазах.

– Как ты могла съесть мою домашнюю черепаху?

Мать вытерла слезу с лица Салли и слизнула её с пальца.

– Не плачь, – сказала мать. – Ты тратишь воду.

– Но... но... – Салли не могла оторвать глаз от черепахи.

Это была волшебная черепаха. Она могла летать и всё такое. Как её мать могла так поступить с таким прекрасным существом?

– Я заслужила съесть черепаху, – сказала мать. – Она разбила мои лучшие вазы. Это расплата.

– Но теперь твои вазы ничего не стоят! Моя черепаха стоит больше десяти тысяч ваз!

– В конце концов она всё равно бы умерла.

Мать перелистнула ещё одну страницу любовного романа. Она уже читала его десятки раз. Она знала всю историю наизусть.

Салли не выдержала. Она так ненавидела свою мать. Она бросилась на останки своего питомца и схватила его панцирь.

– Верни мне мою Вонючку! – Салли кричала.

Мать схватила свою миску, удерживая её на месте.

– Это моё! – закричала мать.

Слёзы полились из глаз Салли.

– Её нельзя есть! Ты не можешь!

Мать схватила со стола вилку и ударила Салли в щёку, а затем пнула её в живот, пока она не упала на пол.

– Это моя еда, – кричала мать. – Моя! Я поймала её, я приготовила её, я заслуживаю того, чтобы её съесть!

Салли не обращала внимания на боль. Она свернулась калачиком, кровь стекала по её щеке, она плакала, она хотела, чтобы её Вонючка вернулась к ней.

– В любом случае, это всё твоя вина. Ты хотела, чтобы пошёл дождь из конфет. Если бы ты не была такой плохой девочкой, ничего бы этого не случилось. Ты всё испортила.

Тогда мать взяла свою еду и заперлась в комнате. Она никогда не верила, что желание Салли действительно вызвало всё это, даже когда все доказательства подтверждали её заявление. Но ей нужно было кого-то обвинить в своих страданиях, поэтому она обвинила ребёнка.

Салли надеялась, что она подавится черепахой.

* * *

Салли поднялась наверх, взяла куклу в матроске и стучала по ней молотком, пока у неё не отвалились конечности и лицо не вывернулось наизнанку.

– Почему? – пробормотала кукла. – Почему?

Последние несколько недель Салли вымещала своё раздражение на своих куклах, резала их, сжигала, отрывала конечности. После этого она всегда извинялась и собирала их вместе, как могла, но все они выглядели обугленными, искалеченными и деформированными. Куклы, похоже, не возражали. А если и возражали, то не говорили об этом. С этими пластиковыми лицами трудно было понять, о чём они думают на самом деле.

Закончив с куклой, она села на кровать и закричала. Только малышка Флора подошла, чтобы обнять её, обхватив полуобгоревшим лицом и расплавившейся пластиковой рукой. Остальные куклы спрятались под кроватью.

– Почему ты больше не играешь с нами? – спросила малышка Флора.

Салли посмотрела на куклу. Один из её глаз закатился на затылок, обнажая металлическую заднюю часть глазного яблока.

– Прости... – сказала Салли. – Я просто больше не хочу играть.

– Почему нет? – Мэри Эллен выползла из-под кровати. Она была в худшей форме из всех кукол. Поскольку она была похожа на близнеца Салли, Салли обижала её больше, чем кого-либо из них. Это было потому, что она так ненавидела себя. Резать, сжигать и бить Мэри Эллен было способом Салли наказать себя за то, что она была таким ужасным человеком. – Раньше ты всегда любила играть с нами.

– Моя мама съела мою черепаху, – сказала Салли.

– Но это не наша вина, – сказала кукла с вывернутым наизнанку лицом. – Зачем причинять нам боль за то, что сделала твоя мама?

– Ты должна причинять боль своей маме, а не нам всё время, – сказала малышка Флора. – Тебе следует проникнуть в её комнату и отрезать ей ногу. Потом съешь её ногу перед ней, как она сделала с твоей черепахой.

– Я не могу этого сделать... – сказала Салли.

– Конечно, можешь, – сказала Венди Мэй, запрыгивая на другую сторону кровати. – Тебе просто нужна пила по дереву. У твоего отца есть пила, не так ли?

– Нет, нет, нет, – сказала Мэри Эллен. – Пила занимает слишком много времени. Она проснётся после первого пореза. Что тебе нужно, так это топор.

– Топор тоже может не сработать, – сказала малышка Флора. – Если ты ударишь её камнем по голове, она потеряет сознание, тогда ты можешь отрезать ей ногу, как захочешь.

– И как только её нога исчезнет, ​​она не сможет убежать, когда ты захочешь отрезать ей ещё одну часть! – сказала Венди Мэй.

Салли задумалась на минуту, затем покачала головой.

– Я не собираюсь этого делать. Она моя мама.

– Мы можем сделать это для тебя, – сказала Мэри Эллен. – Мы бы очень хотели преподать этой ведьме урок!

Малышка Флора и Венди Мэй прыгали вверх и вниз, крича:

– Да, давайте сделаем это! Давайте сделаем это!

Салли покачала головой.

– Я не хочу больше об этом говорить, – сказала Салли.

– Тогда о чём бы ты хотела поговорить? – спросила Мэри Эллен.

Куклы на самом деле не заботились о том, что они делали или о чём говорили, когда были с Салли, пока они были с ней. Даже быть избитым и сожжённым Салли было предпочтительнее, чем остаться без неё. Они не были живыми, когда Салли не было с ними – они снова превращались в нормальных безжизненных кукол – поэтому они старались удержать её с собой как можно дольше.

Салли сказала:

– Я хочу попытаться найти способ спасти мир. Я никогда больше не буду счастлива, если не найду способ отменить своё желание.

– Я уверена, что есть способ! – сказала Мэри Эллен.

– Я думаю, что мы его найдём, если соберёмся вместе и подумаем! – сказала Венди Мэй.

– Если я снова доберусь до края радуги, я уверена, что смогу отменить своё желание или пожелать, чтобы всего этого никогда не было, – сказала Салли.

Венди Мэй кивнула взлохмаченной головой.

– Тогда это именно то, что ты должна сделать.

– Но радуги больше нет, – сказала Салли. – Без дождя не бывает радуги.

– Тогда ты должна сделать свою собственную радугу! – сказала Мэри Эллен.

– Как мне её сделать?

– Ну, радуга образуется не только во время дождя. Помнишь, как иногда образуются маленькие радуги, когда разбрызгиватели поливают газон? Ты можешь сделать что-то подобное.

– Но ничего волшебного не происходит на краях этих радуг, – сказала Салли. – Они слишком маленькие. Радужный пират не сможет плавать на таких.

– Тогда сделай побольше, – сказала Мэри Эллен. – Найди самую большую в мире разбрызгивающую систему, и ты наверняка сделаешь радугу достаточно большой, чтобы снова встретиться с пиратом.

– Но где мне взять столько воды? Где я найду такой разбрызгиватель?

– Правительство поможет тебе, – сказала Венди Мэй. – Поговори с президентом.

– Я думаю, что правительства больше нет, – сказала Салли. – В городе есть ополчение. Сейчас они ближе всего к правительству.

– Тогда иди к ним! – воскликнула малышка Флора. – Попроси их о помощи!

Салли кивнула. Она не думала, что у местного ополчения будут ресурсы, чтобы помочь ей, но, возможно, они смогут найти людей, которые смогут помочь. Это единственный шанс, который у неё был.

* * *

На следующее утро Салли надела кроссовки и зимнее пальто. Сейчас было холодное время года, и леденцы примёрзли к земле и больше не таяли на жарком солнце. Когда она была вся закутана, она прокралась мимо своей матери и старшей сестры и пошла в долгую прогулку по окрестностям. Место было более мёртвым, чем она когда-либо видела. В поле зрения не было ни человека, ни собаки, ни птицы. На конфетной улице не было даже муравьёв. Она полагала, что муравьи, скорее всего, выжили бы в катастрофе, но без воды даже муравьи не могли бы выжить на одних конфетах.

Ей было интересно, сколько людей в округе осталось в живых? Большинство из них умерли от жажды или покончили с собой в течение последнего месяца. Она знала, что Тимми всё ещё жив. Его уже нельзя было узнать из-за того, какой он был худой, но она часто видела, как он сгребает конфеты во дворе, или слышала, как он плачет о своей потерянной матери. Она знала, что мистер Тако получал от ополченцев небольшие пайки еды и воды в обмен на свои услуги врача, но на жизнь, вероятно, было не так много.

Ополчение было создано в старой начальной школе. Перед катастрофой она была хорошо укреплена высокими стенами, предназначенными для того, чтобы дети не сбежали и не попались в руки незнакомцам, разъезжающим по окрестностям в своих белых фургонах без окон.

Когда Салли прибыла в школу, на каждом столбе во дворе свисали знамена с цветами местного ополчения. Аббревиатура Р.О.Р.З.Г.В. была написана большими красными буквами на каждой стене здания. Это было название ополчения.