Текст книги "Белый брат Виннету "

Автор книги: Карл Фридрих Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

– Диких? Значит, вы здесь чужой?

– Настолько чужой, что весь день безрезультатно ищу номер нужного мне дома.

– Тогда следуйте за нами, и вы убедитесь, что эти места не столь уж и дики.

Он пустил лошадь сначала рысью, а потом галопом. Сволоу, несмотря на то, что ему пришлось скакать с рассвета, мчался следом с необыкновенной легкостью. А когда мальчик принялся нахлестывать своего коня, умное животное поняло, что его вызывают на состязание, и полетело, как ветер. Отставший от нас маленький наездник остановился и воскликнул:

– У вас великолепная лошадь, сэр! Может, продадите ее?

– Ни за какие деньги, – ответил я, разворачивая Сволоу. – Этот мустанг так часто спасал мне жизнь, что я не расстанусь с ним и за мешок долларов.

– Я вижу, его объезжали индейцы, – заметил мальчик, со знанием дела разглядывая скакуна. – Откуда он у вас?

– От Виннету. Если вы слышали, это вождь апачей. Я с ним встретился на Рио-Суаве.

Мальчик с изумлением перевел глаза на меня.

– От Виннету? Слышал ли я о нем? Да это самый знаменитый индеец от Соноры до округа Колумбия. Глядя на вас, не скажешь, что вы знакомы с такими людьми.

– Почему же?

– Я принял вас за геодезиста или кого-то в этом же роде. Правда, среди них бывают смелые и находчивые люди, но чтобы идти к индейцам, этих качеств недостаточно. Судя по вашему красивому оружию и по тому, как вы сидите на коне, вы не траппер.

– Я и не скрываю, что выезжаю на охоту только по выходным и праздникам. А оружие у меня действительно неплохое. Его смастерили на главной улице в Сент-Луисе. Там, если у вас есть деньги, можно купить хорошее ружье или пистолет.

– Хорошее у вас оружие или плохое, можно проверить только в деле. Что вы скажете об этом пистолете?

Мальчик наклонился и выхватил из седельной кобуры что-то старое и ржавое. Приглядевшись, я понял, что из этой железки когда-то действительно стреляли, но теперь положиться на нее мог бы только сумасшедший.

– Безусловно, вещь историческая. Он достался вам от прадедушки? Но хороший стрелок и сегодня может попасть из него в цель. Мне приходилось видеть индейцев, которые прекрасно стреляли даже из кремневых ружей.

– А они смогли бы сделать вот так?

Он дал шпоры коню, отъехал от меня на десяток шагов и выстрелил. Пуля свистнула у моего уха, и я, ошеломленный неожиданностью, увидел, как падает на землю желтый цветок, которым я украсил мой потертый головной убор. Дерзкий мальчик, по-видимому, устроил мне экзамен, чтобы составить себе мнение о странном незнакомце, приехавшем из прерии.

– Попасть в цветок с десяти шагов смогут многие, – хладнокровно ответил я, сдерживая вскипающее во мне раздражение. – Вы же должны помнить, что под шапкой у человека находится голова, и, прежде чем использовать ее в качестве мишени, следовало спросить разрешения у владельца. Если вы не избавитесь от привычки хвастаться своей меткостью и палить в незнакомых вам людей, в один прекрасный день вам придется горько раскаяться.

– Почему же? – раздался голос за моей спиной. Спутник мальчика, сидевший на крупной, тяжелой лошади, отстал от нас во время скачки и только сейчас подъехал. В его речи чувствовалось желание унизить собеседника. – Невелика беда, если в один прекрасный день он продырявит потрепанную шапку, а заодно и пустую голову чужака.

Я бросил на него быстрый взгляд: худой, с длинной и тонкой шеей, на лице застыло злое выражение. Не желая, чтобы ребенок присутствовал при ссоре двух мужчин, я снова не обратил внимания на наглость янки. Однако мальчик неправильно истолковал мое молчание, и на его лице промелькнула пренебрежительная гримаса.

Встреча с взрослым и ребенком в прерии показалась мне весьма странной, и, если бы мне довелось прочесть об этом в романе, я бы заподозрил автора в неискренности и желании напустить романтического туману. Тем не менее все произошло именно так, как я описываю. Вероятно, где-то поблизости находилось крупное поселение белых, и воинственные племена индейцев давно не показывались в этих местах, поэтому, как я себе объяснил, двое бледнолицых осмелились углубиться в прерию. И все же мальчик оставался для меня загадкой, решить которую я был не в состоянии. Чувствовалось, что он знает Запад не понаслышке, что он не играет в вестмена, а действительно вырос в необыкновенных условиях и с детства впитал обычаи и дух прерии.

Он скакал на полкорпуса впереди меня, и заходящее солнце озаряло его фигуру золотистыми лучами. Смуглое лицо с юношески мягкими и округлыми чертами излучало волю и энергию, а в каждом его движении угадывались самостоятельность и уверенность в себе, хотя на вид ему можно было дать не более пятнадцати лет. Я с любопытством поглядывал на него, вспоминая прочитанные в молодости рассказы и повести о мужестве и силе духа жителей Дикого Запада. В той литературе, не имеющей ничего общего с реальностью, даже дети выглядели титанами стойкости и бесстрашно выступали навстречу опасности. И все же я был убежден, что самоуверенность юноши шла не столько от его характера, сколько от туго набитого кошелька, иначе он не стал бы спрашивать у меня с таким пренебрежением, за сколько я готов уступить Сволоу.

Внезапно он натянул поводья, чтобы я поравнялся с ним, и спросил:

– Вы направляетесь в Нью-Венанго?

– Да.

– И конечно же, вы путешествовали по прерии?

– Разве по мне это незаметно?

– Но вы не вестмен.

– Вы настолько проницательны, что смеете судить о человеке по его внешности?

– Вы европеец.

– Вы хотите сказать, что мой английский выдает во мне иностранца?

– Да. Но не расстраивайтесь, – в его голосе зазвучало снисхождение, – я сам не чистокровный англосакс. Моя мать была индеанкой из племени ассинибойнов.

Так вот чем объяснялись своеобразные черты его лица и смуглый оттенок кожи! Судя по его словам, мать умерла, но отец, должно быть, еще жив. Не всякий вестмен решится связать свою судьбу с судьбой индеанки, на подобный шаг отваживались только исключительные личности, а если еще учесть, что мальчик воспитывался среди белых и ни в чем не нуждался, то я заключил, что его рождению предшествовали необычайные и драматические события. Теперь я чувствовал к мальчику не просто праздное любопытство.

– Посмотрите туда! – прервал он мои размышления, поднимая вверх руку. Видите дым, идущий словно из-под земли?

Ах вот оно что! Мы наконец-то добрались до оврага, в котором раскинулся знаменитый город Нью-Венанго и который я тщетно искал весь день!

– Знаете ли вы Эмери Форстера, нефтяного короля здешнего нефтяного королевства?

– Немного. Мой брат женат на его дочери. Я как раз возвращаюсь из Омахи, где безвылазно живет мой братец, и по пути заглянул сюда. У вас есть дело к Форстеру, сэр?

– Да нет, у меня скорее есть дело к лавочнику. Как видите, я пообносился, да и припасы мои подошли к концу. А спросил о Форстере я потому, что уж больно хочется мне хоть одним глазом взглянуть на нефтяного короля.

– Неужели вы его никогда не видели? – вмешался в нашу беседу долговязый янки.

– Не приходилось.

– Перестаньте врать, вы его видите даже сейчас, потому что он едет рядом с вами на моей лошади. Мы не представились друг другу, но в этом нет никакой необходимости. Салонные церемонии в прерии излишни.

– Не могу с вами согласиться, – ответил я, даже не взглянув на наглеца. По-моему, в прерии введен строгий этикет, по правилам которого положение человека измеряется не туго набитым кошельком, а его личными достоинствами. Ваш юный спутник прекрасно стреляет из допотопной железки, которую он называет пистолетом, но даже самое современное оружие не спасет нефтяного короля на Диком Западе, тем более не спасут его миллионы долларов, лежащие в банковских сейфах. Спросите у первого встречного вестмена из тех, что прежде хватаются за ружье, а потом спрашивают визитную карточку, сколько у него денег на счете, и он поднимет вас на смех. Прерия не Уолл-Стрит, здесь по-другому определяют, чего стоит человек, поэтому, может быть, моя потертая шапка перевесит полдюжины нефтяных скважин. Здесь свои законы вежливости, и тот, кто не уважает других, сам не достоин уважения. Здесь не рынок, и цену человеку назначает не покупатель, а он сам определяет ее с оружием в руке.

Глаза мальчика зажглись любопытством, когда он перевел взгляд с Форстера на меня. По-видимому, ему пришлись по душе мои слова.

– Вы правы, но только отчасти, сэр, – счел нужным поправить меня юноша. Наверняка среди вестменов есть люди, обладающие огромным состоянием. Вам приходилось когда-нибудь слышать имя Олд Файерхэнда?

– Мы с ним еще не встречались, – уклончиво ответил я. – Я сам мог бы назваться каким-нибудь "хэндом".

– Назваться может каждый, но слава приходит не ко всем. Виннету, с которым вам посчастливилось познакомиться, и Олд Файерхэнд принадлежат именно к тем людям, о ком я говорю. Они знают все ущелья в горах и могли бы провести вас к месторождениям золота и серебра, стоимость которых трудно оценить. Я глубоко сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из них согласился поменяться местами с нефтяным королем.

– Прекрати, Гарри, – перебил его Форстер. – Надеюсь, что ты сравниваешь их не со мной.

Мальчик ничего не ответил, а я произнес, упрямо не глядя на янки:

– В том, что из-под земли брызнула нефть, нет заслуги дельца, он никогда не рискнет жизнью ради своих сокровищ. Настоящий вестмен, найдя золотую жилу, никогда не променяет ее на свободу, и вы сами, молодой человек, только что подтвердили мою правоту. А вот мы и у оврага. Ведите же меня дальше.

Внизу, в огромном овраге, раскинулся поселок нефтяников. К отвесным склонам прижимались бараки, склады и выстроенные с претензией на роскошь дома хозяев. Тут и там торчали уродливые вышки над скважинами. Рабочие, словно муравьи, суетились вокруг буровых, а рядом горами громоздились налитые нефтью бочки.

– Добро пожаловать, сэр, – сказал Гарри. – Там по другую сторону реки вы найдете магазины, харчевню и постоялый двор. Где-то здесь начинается спуск. Он довольно крутой, и вам придется спешиться, но можете не беспокоиться – шею вы не свернете.

Он легко соскочил с седла, я последовал его примеру.

– Лучше возьмите лошадь под уздцы, – посоветовал мальчик тоном человека, привыкшего к тому, что к его словам прислушиваются.

– Сволоу спустится сам, – ответил я. – Показывайте дорогу.

Гарри вел свою лошадь впереди, успокаивая ее голосом, в то время как мой мустанг следовал за мной без понуканий. Форстер медленно шагал позади нас, выверяя каждое движение, разительно отличаясь этим от мальчика, – он то осторожно перебирался с камня на камень, то чуть ли не повисал на узде коня. Спустившись, мы снова впрыгнули в седла, и я хотел было распрощаться, предполагая, что Форстер и Гарри направятся домой.

– Если вы позволите, – подозрительно любезно вдруг произнес Форстер, – мы проводим вас к магазину. Нам будет о чем потолковать.

Хотя мне не о чем было толковать с Форстером, я не стал отказываться от их общества, потому что мальчик мне понравился и хотелось подольше побыть с ним. Не подозревая подвоха, я спрыгнул у входа в барак с вывеской "Все для всех. Номера и товары" и направился к двери, но тут же остановился: Форстер уже держал Сволоу под уздцы.

– Я покупаю у вас эту лошадь. Сколько вы за нее хотите? – спросил янки с ухмылкой.

– Она не продается.

– Даю вам двести долларов.

Я засмеялся ему в ответ.

– Двести пятьдесят, – прибавил он, уверенный, что деньги покупают все.

– Не трудитесь понапрасну, сэр.

– Триста, – не унимался Форстер.

– Сэр, я вам уже сказал: лошадь не продается.

– Триста! А еще я оплачу все, что вы купите в этом магазине.

– Неужели вы считаете, что человек, путешествующий по прерии, продаст коня, без которого ему грозит верная смерть?

– Я дам вам в придачу и мою лошадь. Соглашайтесь!

– Да кому нужна ваша кляча? Она не стоит даже потертой шапки на моей пустой голове.

– Мне нравится ваш конь, и он должен стать моим! – Форстер явно терял терпение.

– Охотно верю, что он вам нравится, но вашим он не станет. У вас не хватит денег, чтобы заплатить за него.

– У меня не хватит денег?! – он бросил на меня уничтожающий взгляд. – Вы что, оглохли? Меня зовут Эмери Форстер! Да здесь любой человек подтвердит, что я могу заплатить за тысячу таких мустангов.

– Мне наплевать, богаты вы, как Крез, или бедны, как церковная мышь. Обратитесь к барышнику и приобретите у него лошадь по средствам, моего вам все равно не купить.

– Вы нахал и негодяй! Оборванец, у которого ноги выглядывают из дыр в сапогах, должен радоваться, что ему не придется воровать или грабить, чтобы купить новую обувь!

– Плевать мне, что вас зовут Эмери Форстер! Попридержите язык! Вы сказали, что невелика будет потеря, если вдруг пулей продырявят мою шапку, да заодно и голову. Если я вам сделаю дырку в голове, потеря будет не больше.

– Поубавьте прыти! Здесь вам не прерия, где любой бродяга или грабитель чувствует себя вольготно и безнаказанно. В Нью-Венанго единственный хозяин я, а кто меня не слушается подобру-поздорову, послушается по принуждению. Я назвал последнюю цену. Отдаешь коня или нет?

Любой уважающий себя вестмен давно бы ответил выстрелом на притязания Форстера, но я, будучи человеком незлобивым, лишь забавлялся, глядя на то, как он выходит из себя. Кроме того, я, щадя ребенка, воздерживался от применения силы. Будь Форстер один, я бы с ним разговаривал по-другому.

– Нет, – ответил я спокойно и уверенно. – Отпустите коня!

С этими словами я протянул руку к поводьям, которые судорожно сжимал в руке Форстер, но он, с неожиданной для меня силой, выбросил вперед левую руку и толкнул меня так, что я еле устоял на ногах. Вслед за этим уверенный в своей безнаказанности нефтяной король вскочил в седло и крикнул:

– Эмери Форстер может купить коня даже тогда, когда его не продают. Я мог бы взять твою лошадь даром, но я благородный человек, поэтому садись на моего коня, он твой. В магазине можешь взять, что хочешь, я оплачу любой счет, а триста долларов ждут тебя в любое время. Поехали, Гарри, с ним больше не о чем толковать.

Не оглядываясь, Форстер отправился прочь, а мальчик остался на месте, пристально разглядывая меня. Убедившись, что я не бросился силой отбивать свою собственность, как, по его мнению, сделал бы любой вестмен, он с презрением процедил сквозь зубы:

– Знаете ли вы, что такое койот?

– Да, – ответил я совершенно спокойно, хотя и догадывался, почему он задает такой нелепый вопрос.

– И что вы о нем думаете?

– Трусливое животное, убегающее от лая собаки.

– Вы так легко ответили на мой вопрос, потому что вы... и есть койот!

Желая выразить свое презрение ко мне, он поднял лошадь на дыбы, повернулся ко мне спиной и поскакал вслед за "единственным" хозяином Нью-Венанго.

Я молчал, так как заранее знал, что Сволоу не останется в руках наглеца. Втайне я надеялся на то, что, пока мустанг будет у Форстера, я смогу еще раз повидать Гарри и, может быть, проникнуть в его тайну. Произнесенные сгоряча слова мальчика нельзя было расценивать как окончательный приговор.

Стоявшие у входа в магазин и прислушивавшиеся к нашей перебранке мужчины оживились. Один из них, рыжий ирландец с лицом пропойцы, подхватил под уздцы лошадь Форстера, привязал ее к коновязи и подошел ко мне с наглой улыбкой.

– Не жалейте о своем скакуне, сэр, – сказал он. – Вы на нем хорошо заработаете. Вы к нам надолго?

– Я не собираюсь здесь задерживаться. А вы случайно не владелец "Номеров и товаров"?

– Он самый, к вашим услугам. Остановитесь в моих номерах и получите все, что только ваша душа пожелает. Можете хлестать бренди, покуда у вас остаются денежки, а как только они кончатся, я помогу вам поправить дела.

– Это как же?

– Сейчас все объясню, сэр. Вы можете остаться у меня не только сегодня, завтра и послезавтра, но в навсегда. Я как раз ищу слугу, который, получив пинка под зад, не торопится отвечать тем же обидчику. Если ты торговец или кабатчик, то честь не всегда приносит выгоду, скорее даже вредит. Я только что видел, что смолчать вам не трудно. Поработайте у меня, пинки будете получать не каждый день, а на чаевых заработаете.

Конечно, следовало бы ответить хорошим ударом на подобную наглость, но его предложение не разозлило, а рассмешило меня. Я молча зашел в магазин и так же молча отобрал необходимые мне вещи. Когда я спросил о цене, торговец с изумлением воззрился на меня и воскликнул:

– Неужели вы не слышали, что Эмери Форстер обещал за все заплатить? Поверьте, он сдержит слово, и вы можете взять все, что у меня есть, даже если у вас нет ни цента.

– Премного благодарен, но мне придется отказаться. Я привык за все покупки платить сам. Тем более, что я не собираюсь пользоваться деньгами конокрада.

Лавочник попытался что-то возразить, но, увидев горсть золотых монет, которую я достал из-за пояса, поглядел на меня с внезапным уважением. И все-таки по обыкновению заломил несусветную цену. Начался торг, где выигрывает тот, у кого больше хитрости и напористости. В конце концов мы сговорились, и за немалые деньги я стал обладателем нового трапперского костюма, запаса бекона, кофе, бобов и увесистого мешочка с порохом и пулями.

Тем временем стало смеркаться, на долину опустилась кромешная тьма, и, поскольку мне не хотелось оставаться в душной комнате, которую мне предложили, я забросил за спину мешок со всеми моими припасами и пожитками и вышел во двор в намерении навестить Форстера и преподать ему урок "права прерии".

Проходя мимо речки, змеившейся между отвесных стен оврага, я обратил внимание на резкий запах нефти. Чем ближе я подходил к реке, тем сильнее пахло: по-видимому, вода несла огромное количество опасного горючего. Хотя я впервые попал на нефтяные разработки, мне сразу показалось, что нефтяной король так же беспечен, как и невоспитан.

Я прошел через черную шеренгу бараков и повернул к дому Форстера, где с веранды лился свет. Там, удобно расположившись в плетеных креслах, изысканное местное общество предавалось беззаботной беседе. Подойдя к забору у дома, я услышал тихое фырканье. Я знал, что никто чужой не сможет ввести Сволоу в конюшню, поэтому конюхам Форстера пришлось оставить его во дворе и привязать к деревянной решетке веранды. Перепрыгнув через ограду, я ужом прополз между стеной дома и кустами, подкрался к лошади и осмотрелся: в двух шагах от меня в гамаке лежал Гарри, рядом с ним в кресле развалился Форстер. Не спуская с них глаз, я приторочил мешок с пожитками к седлу и прислушался.

– Мне кажется, ты ошибаешься, дядя. То, что ты хочешь сделать, бессмысленно, мало того, это – преступление...

– Ты собираешься учить меня, как вести дела? – перебил его Форстер. – Суди сам: цены на нефть упали так низко только потому, что ее добывают с избытком. А если кто-то из нас позволит нефти в течение месяца вытекать свободно, цены резко повысятся, и мы сделаем, поверь мне, очень хороший бизнес. Члены нашего картеля уже приняли решение, остается выполнить его и сорвать куш. Я выпущу нефть прямо в речку, а за то время, пока цены будут расти, мы набурим новых скважин в верховьях реки. Бочек у меня хватает, и я смогу отправить на Восток такое количество нефти, что мы заработаем не одну тысячу долларов.

– Но это нечестно! А конкуренты? В их руках богатые месторождения, и они немедленно затопят рынок нефтью. Вы разбудите спящего медведя, справиться с ним потом будет трудно. К тому же запасов, накопленных в Соединенных Штатах, хватит на целый год.

– Ты преувеличиваешь, Гарри, спрос на нефть велик и станет еще больше. Тебе трудно понять, насколько я прав, потому что ты еще слишком молод и часто ошибаешься в суждениях.

– Ты так считаешь, дядя?

– А разве ты сам не признал, что ошибся в том вестмене, или кто он там? Никогда бы не подумал, что тебе может нравиться такое общество.

Даже в неярком свете свечей было видно, как вспыхнул Гарри. Помолчав, он сдержанно ответил:

– Я вырос именно в таком обществе, и тебе это прекрасно известно. До сих пор я жил в глуши, в лесах и прериях, и мне пришлось бы презирать собственного отца, если бы я гордо отвернулся от "такого общества" только потому, что там не принято носить фраки и цилиндры. Согласен, внешний вид у них не из лучших, но среди них встречаются люди, которым многие ваши джентльмены и промышленные короли и в подметки не годятся. И сегодня я не ошибся, я ведь сказал, что мне только показалось вначале, что он настоящий вестмен.

Форстер открыл было рот, чтобы ответить ему, но не успел вымолвить ни слова. Раздался страшный гул, земля задрожала под ногами. Я посмотрел в сторону в с ужасом увидел, что в верхней части долины, там, где рабочие бурили скважины, в небо поднялся огромный огненный факел. Пылающая нефть падала на землю и растекалась во все стороны с невероятной скоростью. В нос ударил резкий запах гари.

Мне уже приходилось наблюдать это жуткое зрелище, когда огненная река пожирает все на своем пути, а раскаленный, словно пылающий, воздух испепеляет легкие. Огромным прыжком я преодолел расстояние, отделявшее меня от веранды, и крикнул оцепеневшим от страха людям:

– Тушите лампы и свечи! Немедленно! Из скважины ударила нефть, а вы не запретили разводить огонь. С нефтью идет газ, поэтому тушите свечи, иначе через минуту вспыхнет вся долина.

Я метался от одного канделябра к другому, но свечей было так много, что я все равно не успел бы их погасить. К тому же и в других домах ярко горели окна. На раздумье не оставалось времени.

– Люди, спасайтесь, бегите отсюда! Постарайтесь выбраться из долины! кричал я.

Не думая больше ни о ком, я схватил Гарри и прыгнул с ним в седло. Не понимая, что происходит, мальчик не мог оценить размеры опасности и яростно брыкался и извивался всем телом, пытаясь освободиться, но я держал его железной хваткой, и вскоре он утих. Сволоу птицей мчался вдоль реки, подгоняемый не столько шпорами, сколько инстинктом. Я рассчитывал повернуть на тропу, по которой мы спустились в долину, но стена огня уже преграждала нам путь.

– Где выход из долины? – спросил я мальчика.

– Пустите меня, – простонал он в ответ. – Мне не нужна ваша помощь, я сам справлюсь.

Он снова попытался освободиться, но я только крепче сжал его и продолжал вглядываться в отвесные скалы впереди нас в надежде найти путь к спасению. Тщетно. Скалы смыкались, между ними бурлила река, с трудом прокладывая себе дорогу среди камней, не оставляя даже узкой щели. Внезапно я почувствовал, что мальчик прекратил сопротивление, и услышал его слова:

– Что вы собираетесь сделать со мной? Немедленно отпустите меня, иначе я убью вас!

В его небольшой, еще полудетской руке блеснул мой нож, который он исхитрился выхватить из-за моего пояса. В следующее мгновение острое, как бритва, лезвие уперлось мне в живот. Уговаривать и переубеждать мальчика не было времени, одним движением я перехватил руку Гарри и сжал ее так, что хрустнули кости.

Опасность нарастала с каждой минутой. Огненный поток достиг складов, с оглушительным грохотом начали взрываться бочки с нефтью, превращая все вокруг в море огня, разливающееся с огромной скоростью и затапливающее всю долину. Воздух стал горяч и удушлив, дыхание перехватило. Мне казалось, что нас бросили на гигантскую раскаленную сковородку, в легкие при каждом вдохе впивались тысячи игл. Голова шла кругом, и я не потерял сознания только потому, что ответственность за жизнь мальчика неожиданно придала мне силы.

– Вперед, Сволоу! – хриплым, еще слышным шепотом понукал я коня.

Жар обжигал губы. К счастью, конь и без понуканий несся сломя голову и без труда вынес бы нас в безопасное место, если бы на нашем пути не встали непреодолимые скалы. "В реку!" – пронеслось у меня в мозгу, и я, пришпорив и без того обезумевшую лошадь, направил ее в пенившийся рядом поток. Вода сомкнулась над нами, освежила наши опаленные тела и придала новых сил. Спина Сволоу выскользнула из-под меня, но это было уже неважно – река несла горящую нефть и огонь нагонял нас. Никогда в жизни мне не приходилось плыть так быстро. Я даже не плыл, а, работая одной рукой и ногами, выбрасывал тело из воды, чтобы тут же снова погрузиться в нее. Второй рукой я придерживал мальчика, потерявшего сознание и судорожной хваткой тонущего человека вцепившегося в мою одежду.

Отблески огня просвечивали реку до дна, и по нему шли дьявольски красивые отблески, при виде которых ужас охватил меня. Вдруг рядом послышалось фырканье. "Сволоу, мой верный мужественный товарищ, ты не бросил нас! А вот и берег... Там я опять сяду в седло..."

Выбравшись из воды, я взгромоздил бесчувственное тело Гарри на спину Сволоу, но вспрыгнуть в седло мне недостало сил. Лишь с третьей попытки, призывая на помощь Бога и всех святых, я сумел даже не сесть, а вползти на коня.

Мне уже было все равно, куда мы скачем, я полностью положился на инстинкт животного. Мои глубоко запавшие глаза, казалось, плавились, а свет прожигал мозг. Язык вывалился из почерневших губ, тело превратилось в уголья, еще немного, и я стану пеплом, который развеется по миру с малейшим дуновением ветра. Конь хрипел и стонал подо мной почти по-человечески. Он мчался вверх по камням, перепрыгивая через расщелины, валун и обрывы, чудом удерживаясь на краю пропасти, а я лежал на нем, обхватив его правой рукой за шею, а левой поддерживая мальчика. Последним, неимоверно большим прыжком конь вынес нас на равнину и остановился. Я медленно сполз на траву и замер, жадно глотая свежий воздух, не в силах пошевелиться.

Отдышавшись, я встал на ноги, преодолевая боль в обожженном теле, и обнял верного Сволоу за шею. Я целовал его, как жених целует невесту в минуту счастья.

– Спасибо тебе, спасибо! – бормотал я коню, дрожавшему всем телом от усталости. – Ты спас нас обоих!

Небо горело кровавыми отблесками, сплошной стеной стояли над долиной густые черные, с пурпурным отливом клубы дыма. Гарри, бледный как полотно, лежал на траве передо мной, все еще сжимая в руке мой нож. "Он мертв, – с ужасом подумал я. – Он захлебнулся в воде, когда я пытался спасти его от огня!"

Мокрая одежда прилипла к худому телу. Я склонился над ним, откинул волосы с холодного, как мрамор, лба, растер виски и прижался ртом к его губам, чтобы вдохнуть в бездыханную грудь собственную жизнь.

Наконец мальчик вздрогнул, чихнул и задышал. Сердце билось в груди часто и неровно, но все же билось! Он медленно открыл глаза и посмотрел на меня взором выходца с того света. Но через минуту-другую его мертвый взгляд ожил, и он вскочил на ноги, дико озираясь по сторонам.

– Где? Что случилось? Зачем вы меня сюда притащили? – вскричал он.

– В долине пожар, но вам ничто не угрожает. Мы вне опасности.

Звуки моего голоса и вид дыма и пламени, вырывающихся из долины, привели его в чувство.

– Пожар в долине? Боже мой, там горит! Где же Форстеры?

Вспомнив о том, что его родственникам угрожает смертельная опасность, он накинулся на меня с упреками и оскорблениями:

– Вы подлый трус! Вы койот, бегущий от лая собак! Почему вы не спасли всех? Вы цените только собственную шкуру, поэтому я презираю вас и возвращаюсь к ним.

Он отвернулся от меня и зашагал прочь, но я ухватил его за руку.

– Остановитесь! Вы идете навстречу собственной гибели. Им уже никто и ничто не поможет.

– Отпустите меня! Я не могу иметь ничего общего с трусливым койотом.

Он вырвал руку и бросился бежать, оставив в моей ладони какой-то небольшой предмет. Я поднес его к глазам. Это был перстень, соскользнувший с его пальца. Я побежал за ним, но мальчик уже исчез среди крутых скал. Я не обижался на него, он был еще очень молод, и страшная картина разгула стихии выбила его из колеи, лишила покоя и способности здраво рассуждать, поэтому мне не оставалось ничего другого, как устроиться на траве и дождаться рассвета, чтобы не сломать себе шею, спускаясь в темноте по скалам.

От усталости и пережитого меня била мелкая дрожь. Долина, где все еще бушевал нефтяной пожар, казалась мне преисподней, одежда, прихваченная огнем, расползалась на клочья при малейшем движении. Вытащив из притороченного к седлу мешка новый костюм, я натянул его.

Сволоу лежал рядом, тяжело дыша и не притрагиваясь к траве, которой там было сколько угодно. Но что случилось с жителями долины? Хотя я заранее знал ответ, я не мог уснуть, несмотря на то, что сон и отдых были так необходимы перед дальней дорогой.

Я всю ночь не сомкнул глаз, время от времени вставал и подходил к краю обрыва. Огонь немного утих, но от этого открывавшаяся передо мною картина не перестала напоминать Страшный суд. Из скважины бил фонтан огня высотой в тридцать футов, наверху он рассыпался на отдельные струи и на тысячи искр, пылающим водопадом устремлялся вниз, прямо в реку, превращая ее в поток пламени.

Так продолжалось до утра. Напор нефти несколько уменьшился, и уже можно было без особой опасности для жизни спуститься в долину, где земля и скалы были чернее ночи, огромная, покрытая сажей сковородка, содержимое которой обуглилось по вине невнимательного повара. Из всех бараков, складов и других строений уцелел только один небольшой домик, выстроенный на высоком скальном уступе.

Я направился к нему. У дверей стояло несколько человек, среди них я узнал Гарри. Отважный мальчик не побоялся спуститься туда ночью. Вдруг он взмахнул рукой, показывая на меня, и сразу же один из мужчин скрылся в доме, чтобы с ружьем в руке выйти мне навстречу.

– Стойте! – приказал он угрожающе. – Что вам еще здесь понадобилось? Убирайтесь отсюда, не то получите пулю в лоб.

– Я пришел предложить вам мою помощь, – миролюбиво ответил я.

– Знаем мы вашу помощь, – засмеялся он. Его голос не обещал ничего хорошего.

– Позвольте мне сказать несколько слов Гарри.

– Он не хочет вас видеть, поэтому я не пущу вас к нему.

– Но я хочу кое-что отдать ему.

– Не лгите! Какой подарок можете сделать вы Гарри? Вы трус и подонок, это вы подожгли нефть!

У меня перехватило дух от такого неожиданного и несправедливого обвинения. В замешательстве я не смог произнести ни слова в свое оправдание, и, по-видимому, мое молчание приняли за признание вины, потому что человек на берегу добавил:

– Вы испугались расплаты? Убирайтесь!

Он вскинул ружье, и я наконец обрел дар речи.

– Вы с ума сошли! Газ взорвался от ваших свечей. Несчастье случилось из-за вашей же беспечности.

– Не пытайтесь оправдаться! Вон отсюда!

– Разве стал бы я с риском для жизни спасать мальчишку, если бы поджег нефть сам?

– Если бы вы на самом деле хотели нам помочь и не сбежали, как последний трус, уцелели бы все. Идите и полюбуйтесь на обгорелые трупы. Это дело ваших рук! Примите же нашу благодарность.