Текст книги "Кейн. Ветер ночи"

Автор книги: Карл Эдвард Вагнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Лемурия, и он за время своих скитаний приобрел всевозможные любопытные знания…

От надписи на монолите холодная дрожь пробежала по спине Тонгора. В лунном свете он прочел:

«Каменный бог отправляется на прогулку, когда в небесах светит Черная Луна».

Волосы на затылке его зашевелились, очень сильно зачесалась шея, словно Тонгор почувствовал прикосновение взгляда кого-то невидимого. Он наполовину обернулся. Стальной клинок Саркоза-на (так звался меч Тонгора) блестел в руке варвара. Потом сухая усмешка скривила его губы. Тонгор взял себя в руки. Не трусливый же он ребенок, чтобы побледнеть от нескольких слов, написанных на каменной колонне! Хотя все это выглядело серьезнее, чем просто древнее предупреждение. Страх закрался в сердце Тонгора с «Черного Ястреба» – Конгрима из Красного Братства, ужаса Южного моря!

Тонгор отправился дальше, но теперь двигался еще осторожнее, чем раньше, стараясь держаться в тени. Человек, умерший давным-давно, предупреждал о Свете Черной Луны, запечатлев свои слова на ныне покрытом плесенью монолите. Но какая-то до сих пор живая тварь убила парня – безрассудного Кантора Кана. И он, умирая, коченеющими пальцами начертал для своих друзей по команде, которые, как он знал, пойдут по его следам, предупреждение о таинственном свете…

Тонгор скользил среди подлеска, словно крадущийся вандар.

Что за проклятие, что за безымянный ужас затаился на этом острове?

Ответ на этот вопрос Тонгор получил раньше, чем хотелось бы.

Глава четвертая

ГОРОД СМЕРТИ

Родиной Тонгора были холодные северные пустоши, но с тех пор как он перебрался через горы Моммура, прошло уже пять лет. Все эти годы окруженные джунглями города Ковия, Куш и Птарта служили ему домом. Так что валькару не в новинку были тропические дебри. Только спустившись с гор, он присоединился к банде в диком Чаше и вскоре стал ее главарем. Тонгор и его воинство головорезов убивали жирных купцов Шембиса, чьи караваны, путешествовали через джунгли. Мстительный принц этого города – Арзанг Паума – охотился на них.

Потом Тонгор и выжившие из его банды были пойманы, точно звери. Арзанг Поум приковал валькара и его разбойников к веслам на галерах Шембиса. Довольно долго под свист кнутов трудились они на сверкающем солнце. Все это продолжалось до тех пор, пока надушенный купец-капитан, который был их хозяином, не напился и не стал ласкать девушку на глазах у рабов, в то время как те гнули спины на веслах. В ту же ночь рабы восстали. Голыми руками и обломками весел они убили надсмотрщиков… Восставшие украли галеру, на которой были рабами, и отправились в дальние моря, чтобы присоединиться к пиратам Таракуса – столицы пиратов. Там они в совершенстве изучили новое ремесло. Оно оказалось сродни разбою, и Тонгор в последние два года стал считаться чуть ли не лучшим капитаном пиратского флота. Однажды один умирающий старый пират, которого они спасли от казни в Кордове, шепотом поведал морякам об удивительных сокровищах острова Зоек, лежащего далеко в неисследованных водах южных морей. Где-то в его черных джунглях были спрятаны огненные жемчужины – «в месте больших камней» – как сказал старый моряк.

И вот Тонгор неожиданно наткнулся на это место – окоченевшее, холодное и мертвое в лунном свете.

Молодой варвар остановился на краю джунглей. Он внимательно смотрел вперед. Его сердце учащенно билось от предвкушения открытия. Было ли это то самое место больших камней, о котором говорил умирающий моряк?

В нескольких ярдах от того места, где он скорчился за густым кустом, начиналась каменистая равнина. Громадная, круглая долина была ровной – словно огромный каменный котел, вырезанный прямо в скале. Вокруг в беспорядке лежали каменные плиты. Впереди неясно вырисовывались нагромождения камней. Долина казалась миром разбитых колонн. Тут лежали руины ныне мертвого, разрушенного города, существовавшего еще на заре времен. Казалось, что каменные плиты разбросала рука неведомого играющего гиганта.

Тонгор задумчиво осмотрел лабиринт разбитых, раскрошенных камней. Скорее всего, это и есть то самое место, о котором шептал моряк. Но творение ли это природы, или создание рук человеческих? Монолит, который он видел на опушке джунглей, был вырезан человеческими руками… и симметричное расположение обломков наводило на неосторожное предположение о целенаправленности и мастерстве человека.

Капитан пиратов вышел в долину и стал пробираться по безмолвным улицам, лежащим в мрачном опустошении. Вокруг не было никаких признаков жизни. Если даже когда-то люди и обитали здесь, они давно покинули эти места. Ни одного дымка костра не поднималось в небо, залитое лунным светом. Ничьи шаги не отдавали эхом по пустым проспектам, заваленным камнями. Ни отбросов, ни осколков глиняных горшков, ни тряпья не попадалось на глаза Тонгору. Даже старых кострищ тут не было. Город напоминал обитель смерти, пустыню разбитых камней, похожих на кости гигантского метрополиса, сверхъестественные и безмолвные, пустые и омытые лунным светом. Если здесь кто и блуждал, то лишь духи давно забытого прошлого.

Перебравшись через руины, Тонгор оказался возле бассейна, именно такого, как рассказывал старый моряк. Неподвижный диск темной воды, непроницаемый для глаза и окруженный каменным бордюром. Бассейн был сделан людьми, поскольку представлял из себя идеальный круг, и каменный край его был вырезан и отполирован не природными силами.

Посреди бассейна к тропическому небу, полному звезд, тянулась каменная колонна. Она напоминала монолит, который Тонгор обнаружил в джунглях, но выглядела несколько иной. Тридцати футов в высоту каменная колонна неясно вырисовывалась в лунном свете – высокая и стройная, как обелиск, но грубо вырубленная и заостренная. Насколько мог разглядеть Тонгор, на ней не было никаких надписей. Вокруг этого бассейна с неподвижной водой и расстелилась площадь, мощенная каменными плитами. Тонгор бесшумными шагами пересек эту площадь, встал на колено у края бассейна и окунул в него одну руку.

Вода оказалась холодной и вонючей, застоявшейся, но рука Тонгора зачерпнула полную горсть жемчужин. Круглые и гладкие, они тускло сверкали в лунном свете. Казалось, внутри каждой жемчужины горит огонек. Огненные жемчужины Ка-дорны (Тонгор узнал их с первого взгляда) великолепной, чистой воды и невероятного размера!

Сейчас в руке Тонгор держал выкуп сатрапа. А сокровища дюжины императоров спали в глубине черных вод.

Улыбка появилась на мрачном лице пирата. Он стал пригоршнями вычерпывать огненные жемчужины из черной воды, восхищаясь их мерцающим огнем. Ошеломленный взирал он на влажные драгоценности. Они мерцали, словно множество маленьких лун.

Потом Тонгор услышал низкое рычание. Босые ноги зашлепали по камням. Тонгор вскочил, засыпав жемчужины за отвороты своих высоких морских сапог, и обернулся.

И тут дикари набросились на него – орда рычащих, оскаливших сломанные клыки полузверей-полулюдей с налитыми кровью глазами. Они вылезали на площадь из темных нор между каменными плитами. Троглодиты, обитатели пещер! Только тогда Тонгор понял, почему не обнаружил следов человека в этой долине руин.

А твари были уже рядом. Тяжелые тела обрушились ему на спину. Могучие лапы сжали его руки. Когти потянулись к его горлу.

Глава пятая

ОКРОВАВЛЕННАЯ СТАЛЬ

Тонгор стряхнул с себя дикарей точно таким же королевским жестом, каким вандар расшвыривает стаю собак. Он изо всех сил пнул в живот одного из рычащих врагов. Полузверь зарычал, согнулся пополам и упал.

Потом широкий меч Саркозан вырвался на свободу из ножен и пропел свою звонкую, ледяную песню смерти, напоминавшую песню ветра. Древние руны были вытравлены кислотой по всему длинному широкому клинку. Огромный драгоценный камень сверкал в рукояти, словно злой глаз. Широкий меч засверкал в лунном свете. Тонгор занес клинок высоко над головой, а потом обрушил вниз, разрубая кости и мясо. Кровь омыла полированную сталь.

Какое-то время Тонгор сдерживал троглодитов, без устали рассекая воздух мечом. Дикари боялись блеска заостренной стали, как ведьмы боятся серебра. Пират не подпускал их, но они подбирались к нему по двое, по трое, наскакивая словно шакалы, пытаясь дотянуться до валькара клыками. Тонгор сначала принял их за дикарей, потом за зверей и наконец понял, что противники его – люди. Островитяне ходили голыми, словно животные, но держались вертикально. Неуклюжие антропоидные существа со скошенными обезьяньими плечами и длинными, свисающими ниже колен руками, узловатыми от выпирающих мускулов. Головы тварей по форме напоминали капли и были глубоко утоплены в массивных плечах, покрыты колтунами грязных, спутанных волос, под которыми сквозь узкие щелочки плоти красным безумным огнем сверкали глаза.

Тела тварей покрывала скорее не кожа, а шкура. Такая шкура оставляла островки голой кожи между кустами волокнистого меха оттенка грязного янтаря и сверкающими раскосыми, насколько он мог судить, глазами. Молодой пират знал, что только один народ во всей Лемурии имеет коричнево-янтарную кожу И раскосые глаза – жители древней Кадорны, самого западного из всех городов-государств Лемурии. Могли ли быть эти рычащие, неуклюже двигающиеся, подпрыгивающие звери дегенерировавшими останками колонии Кадорны, забытой века назад?

Возможно. Но сейчас у Тонгора не было времени раздумывать об этом. Он оказался слишком занят, сражаясь за свою жизнь. Троглодиты нападали на него, словно безумные псы, и он убивал их, пока на краю бассейна не появилась груда залитых ихором тел. Восемь, десять, дюжину убил он, но рано или поздно они все равно должны были смять пирата, повалить его, прижать к земле.

Теперь Тонгор понял, сколь опрометчиво поступил он, в одиночестве спустившись в эту похожую на чашу долину, а не вернувшись назад, в лагерь, как должен был бы сделать. О, как он хотел бы иметь за спиной дюжину отважных пиратов, вооруженных кинжалами, саблями и ятаганами! Но сожалеть о содеянном было слишком поздно. Тонгор сражался, но его стальные мускулы начинали болеть от напряжения, и воздух при дыхании ножом резал сухое горло. Варвар моргал, отгоняя туман, застилающий его глаза.

Потом одна из тварей, возможно, не столь глубоко, как остальные, погруженная в красный туман дикости, находившаяся ближе к свету познания и к роду человеческому, поняла, что никто из полу-зверей не пробьется сквозь стену красной и поющей стали. Чудовище присело на разбитую мостовую, волосатой лапой выковыряло большой камень и запустило его в Тонгора со всей своей обезьяньей силой.

Камень попал Тонгору в лоб. Оглушающий удар… Пират наклонился, зашатался, стараясь не потерять сознание. Окровавленный меч выскользнул из его неожиданно онемевших пальцев и упал, зазвенев о каменную мостовую площади – словно кто-то ударил в гонг.

А потом троглодиты одолели Тонгора. Толстое тело налетело на пирата и сбило с ног. Клыки огромного полузверя потянулись к горлу Тонгора. Северянин подсунул одну из рук под подбородок существа и оттолкнул щелкающие челюсти от своего горла. Зловонное, тошнотворное дыхание зверя ударило ему в лицо. Голое волосатое тело прижалось к его лицу. Когтистые толстые пальцы сомкнулись на горле валькара. Тонгор захрипел, когда еще одно тяжелое тело навалилось на него, а потом – еще одно. Так продолжалось, пока он не оказался погребен под грудой рычащих, клацающих зубами полузверей.

Перед глазами Тонгора все плыло. Он боролся за каждый вдох. Туман перед глазами валькара становился все гуще. Его легкие горели. Сердце билось с трудом. Он пытался дышать, стараясь изо всех сил разорвать тиски, сдавившие его горло.

Потом откуда-то из-за груды полулюдей донесся резкий, властный голос. Тонгор не разобрал слов, потому что они были сказаны на языке, которого он не знал. Но страшный вес, прижавший его к разбитым каменным плитам, стал меньше. Стальные лапы, сдавившие ему шею, разжались. Тонгор ноющими легкими глотнул воздуха. Чьи-то могучие руки поставили пирата на ноги, выкрутили ему руки за спину и связали их крепкими кожаными ремнями, впившимися в онемевшую плоть. Многие бы отчаялись, попав в лапы орды неуклюжих существ. Твари поволокли Тонгора к руинам.

Но Тонгор не знал пути отчаянья. Он прикидывал, что случится с ним дальше, зная, что ему осталось жить несколько часов, а может, и минут.

Глава шестая

НОЧНЫЕ СТРАХИ

Седому воину из Тардана, Таду Новису – одному из первых стало не по себе из-за долгого отсутствия Тонгора.

Старик был самым могучим из грабителей Джорна, когда юноша Тонгор присоединился к отряду бандитов, которыми позже стал командовать. С самого начала старый воин почувствовал, как нечто отеческое шевельнулось в его груди, когда он увидел угрюмую храбрость, железную силу и полное бесстрашие мальчика-варвара. Тад Новис вместе со своим молодым предводителем попал в рабство и потом вместе с ним стал вести жизнь пирата-авантюриста, стоявшего вне законов. Его собачья преданность Тонгору никогда не ослабевала. Сейчас он бродил по периметру лагеря, расстроенный и переполненный мрачным беспокойством, внимательно вглядываясь в залитые лунным светом джунгли.

Наконец это заметил тощий, маленький Фульвио, который лениво развалился на поваленном стволе, потягивая вино из полного меха.

– Черт побери, да что с тобой? – спросил Фульвио. – Тонгор позаботится о себе лучше, чем любой из нас. «Ждите здесь», – приказал он, вот мы и ждем. Он вернется, когда придет время. Садись… отдохни… выпей немного вина!

Старик решительно тряхнул головой.

– Мне не нравится, что его нет так долго, – прорычал старик. – Капитан сказал, что разведает дорогу вокруг болота, но он не собирался в одиночку исследовать этот проклятый остров. Кто-то схватил его, я знаю… может быть, та же самая Тварь, что погубила Кантора Кана…

Слова повисли в воздухе. Фульвио облизал свои тонкие губы кончиком языка и вздрогнул, словно от внезапного порыва холодного ветра. Глубоко в сердце сморщенный, маленький одноглазый грабитель знал, что флегматичный преданный старик говорит правду. Но скулящий Фульвио сопротивлялся, не желая покидать безопасное место и окунаться в неведомые и безмолвные глубины ожидающих их джунглей.

Страх и преданность боролись в худой груди Фульвио. Любовь к самому себе и жажда золота были единственными страстями, которые испытывала эта маленькая крыса, выросшая в сточной канаве. Но Фульвио уважал Тонгора и испытывал страх перед могучим варваром. Тонгор был таким, каким хотел бы стать маленький Фульвио. Он тоже вырос среди зимних морозов и сильных, рослых мужчин, чьи женщины были смелыми и благородными. Но судьба превратила его в нищего из-за отца, неряшливой сварливой матери и вонючих улочек грязного Пелорма – его родного города.

Фульвио был трусливым и злым, насколько злым могут быть трусы. Но в сердце своем, где страх боролся с преданностью, он идеализировал сильного, молодого пиратского капитана. И изредка верность одерживала победы над эгоизмом разбойника.

Выплевывая отвратительные проклятия, маленький Фульвио поднялся на ноги и набросился на отдыхающих пиратов:

– На ноги, щенки! Мы отправляемся дальше, и да поможет нам бог. Капитан слишком долго не возвращается. Может, с ним что-то случилось. – Тут Фульвио бросил злобный взгляд на старого тарданца. – Горм да поможет тебе, седой старый пес, если капитану на самом деле не нужна наша помощь!

Тад Новис ничего не сказал. Сам он никогда не чувствовал холодные, тошнотворные укусы страха и не знал, что искра истинного героизма, которую он обронил, зажгла огонь в груди Фульвио.

Пираты отправились дальше, полные энтузиазма, перекликаясь друг с другом. Темнота холодной рукой сжалась вокруг Фульвио. Страшные проклятия то и дело вырывались у него из глотки. Маленький грабитель шагал вперед, раздвигая саблей лианы и шипастые кусты. Одно дело следовать в черную разинутую пасть неизвестной опасности за таким человеком, как Тонгор, и совсем другое – идти туда самому.

Джунгли становились все гуще, спутанные ветви заслоняли яркий лунный свет. Пробираясь через густой, влажный подлесок, Фульвио думал о тварях, которые, быть может, поджидали его где-то в ночи. Вор воображал себе притаившихся по обе стороны дороги деодатов – жутких драконов джунглей. Капли холодного пота катились по его темной шее… Или это были парализующие поцелуи фатлы – призрачного, сосущего кровь дерева-пиявки из Куша и Кордовы? Тяжелые лианы нависали у него над головой… Или это кольца ужасной офы – рогатой змеи, обитающей в тропиках?

Ночные страхи терзали его, подтачивая его храбрость, рассеивая его решимость. Но пока маленький одноглазый грабитель шел вперед не останавливаясь, проклиная себя на каждом шагу за свою глупую безрассудность.

Пираты вышли к каменному монолиту, который чуть раньше обнаружил Тонгор, и сделали остановку, с дрожью рассматривая таинственные узоры и письмена. Ночные тени и старые разрушенные города навевали на разбойников страх… В руинах часто обитали призраки и моргуласы – так в Лемурийских легендах называли вампиров, а также духи мертвых, которые не могли обрести покой и обречены были бродить по земле.

Тад Новис постоянно держал наготове огромный ятаган.

– Куда дальше? – спросил он.

Фульвио прикусил нижнюю губу и с сомнением огляделся. Здесь дорога разделялась. Одна тропинка уходила в сердце черных джунглей, другая поворачивала на восток. Именно в этом направлении Тонгор отправился час назад, но Фульвио-то этого не знал.

– Так куда пойдем, Фульвио? – пропыхтел толстый лунолицый ковианец по имени Кьюалб. Остальные собрались вокруг него.

Фульвио ничего не говорил, жуя губу в муках нерешительности. Какой же путь выбрать? Одна дорожка приведет к Тонгору, который, быть может, сейчас оказался лицом к лицу со смертью, другая уведет их далеко от цели. Если они ошибутся, то могут надолго затеряться в черных джунглях Зоска.

Так куда же идти?

Глава седьмая

ЧЕРНАЯ ЛУНА

Полузвери привели Тонгора в чувство пинками. Они вбили четыре колышка между разбитыми плитами на площади и крепкими ремнями прикрутили к ним запястья и лодыжки северянина. Распятый на земле, с вывернутыми до предела руками, Тонгор со всей своей силой валькара не мог высвободиться из этих оков.

Крепко стиснув зубы, Тонгор ожидал смерти.

Предводитель орды неуклюжих дегенератов не обращал внимания на пленника. С восхищенным, слепым взглядом фанатика или безумца, он не мигая смотрел прямо на холодный диск золотистой луны.

Это существо не было похоже на других – жалких, ворчащих дикарей, которыми он правил. Его тощее тело покрывали грязные рваные тряпки, некогда бывшие пышными церемониальными одеждами древнего жреца.

Вожак залез на вершину нагромождения каменных плит, лицом повернулся к каменному бассейну и грубо вырубленной из камня колонне, над которой в вышине парила луна. Волосы спутанной гривой обрамляли его высохшее лицо. Глаза предводителя полулюдей сверкали, словно зеленые языки пламени. Он был королем-жрецом этих неуклюжих, голых животных – последних из этого забытого народа, но выглядел ненамного более разумным, чем его подданные. Под оборванными, грязными одеждами его худое тело было тощим и немытым. Ноги его были голыми и черными от грязи. Руки существа оканчивались ужасными когтями, сжимавшими жезл из гладкого черного нибиума, на конце которого, словно затухающий уголек, пульсировал дымчатый кристалл.

Тонгор видел раньше такие черные палочки и знал, что это – жезл Силы. Он также знал, что черное, проклятое колдовство заложено в них мудростью древних. Крепко сжатые губы Тонгора побледнели.

Хорошенько привязав пирата, люди-звери, похрюкивая, выстроились в полукруг перед жрецом и жертвой. И церемония началась…

Клочья темных облаков кружились в небе, рассеивая лунный свет, превращая его в отдельные лучи холодного пламени, которое теперь сверхъестественно засверкало над сценой из каменных руин. Колдун заговорил, обращаясь к полускрытой луне на гортанном зверином языке, очень похожим на человеческую речь. Кровь застыла в венах. Услышав странные, кашляющие звуки, северянин узнал язык древних. Повелитель полузверей распевал литанию Хаосу. Цари-Драконы давно забытой и утонувшей, как говорят легенды, Гипербореи пели ее черным богам безумия, которые правили по ту сторону звезд. Человеческие губы без соответствующей подготовки никогда бы не смогли произнести слова, звучащие словно скверна всему роду человеческому.

Чужая речь стихла, и неожиданно волна сверхъестественного страха прокатилась по телу Тонгора. Сверкающие лучи луны неуловимо изменили оттенок. Валькар посмотрел вверх, и мурашки поползли по его телу. Луна стала цвета крови.

Лучи сверхъестественно алого света блуждали по разрушенному городу. Луна превратилась в красный, горящий глаз какого-то безумного бога, взирающий на Тонгора.

Где-то за спиной пирата стонали и бормотали полузвери, пресмыкаясь перед ужасным проявлением сверхъестественных сил. На вершине груды каменных обломков, словно вырезанный из камня, в нечестивом экстазе замер колдун, в то время как ужасная литания срывалась с его кривящихся губ.

Потом Тонгор почувствовал напряжение в воздухе. Казалось, весь мир затаил дыхание, ожидая какого-то чуда. От Силы, пропитавшей воздух, вибрировал каждый нерв в теле молодого пирата.

И небо, которое раньше было бархатисто-черным, залило холодное, мертвенное белое свечение!

Когда небесный свет изменился, каждая звезда по-прежнему была отлично видна. Теперь через рваные облака звезды казались черными драгоценностями. Это вызывало смешанное чувство невероятного ужаса и удивления. Крик сорвался со сжатых губ Тонгора.

– Горм! – прохрипел пират, взывая к богу своей дикой родины. Этот крик прозвучал одновременно и как молитва, и как проклятие.

А потом луна стала черной, и даже боги не смогли бы теперь помочь Тонгору…

Глава восьмая

ЧУДОВИЩЕ, ГУЛЯЮЩЕЕ ПРИ ЛУННОМ СВЕТЕ

Ярко горевшая в небе луна – диск злого алого пламени – потемнела, стала почти черной, словно лужа чернил. Сверхъестественное зрелище – черная луна, льющая с неба лучи смертоносно-белого пламени! Варвару никогда и присниться не могло что-то столь пугающее и эффектное.

Но главный ужас еще был впереди.

До сих пор по небу скользили рваные, разодранные облака. Теперь же они оказались подсвеченными шаром темного огня и рассеивали лучи страшного светила.

Лучи заскользили по площади, и черные тени легли на разбитые плиты, омытые странным свечением, идущим с неба, но не имеющим определенного источника.

Один за другим лучи черной луны скользнули по массивной колонне из темного неровного камня, которая неясно маячила посреди омута. Все больше лучей касалось неровного монолита. И вдруг он начал изменяться!

Камень размяк, потек, словно воск. Казалось, поцелуй черных лучей пробудил дух, дремлющий внутри колонны, который боролся, чтобы вновь обрести прежнюю форму. Пока Тонгор в удивлении, не веря своим глазам, глазел на монолит, камень потек, словно воск, беспрестанно меняя форму под воздействием черного света. От основания колонны вверх пробежала трещина. Два куска по бокам ее откололись. Грубая форма монолита под прикосновениями сверхъестественных лунных лучей стала принимать отвратительную, но знакомую форму. Неумелая, непристойная пародия на человека – огромное, искривленное, искаженное подражание.

Тающий камень снова затвердел. Посреди темного бассейна гротескным идолом, вырезанным безумцем, возвышалось каменное существо. И оно было живым!

И… оно двигалось!

Одна каменная нога метнулась вперед, отчего все создание накренилось. На колене – там, где должно быть колено, у чудовища имелось грубое подобие сустава – камни терлись друг о друга с непередаваемо жутким звуком. Потом чудовище неожиданно шагнуло вперед. С нее стекала темная вода. Уродливая лапа или копыто идола опустилось на каменную мостовую, пронзительно затрещавшую под многотонным весом.

За спиной распятого на земле пирата полулюди завопили и загоготали в экстазе страха и в злорадном предвкушении. Капли холодного пота покатились по лбу Тонгора. Он знал, что обречен умереть. Он будет раздавлен. Превратится в кровавую грязь под ногами каменного бога!

Но Тонгор не стал лежать, безразлично дожидаясь смерти. Волна дикой ярости поднялась внутри него, порожденная холодным страхом. Черная злость забурлила в его венах. Его брови задергались в спазмах как у берсерка, сражающегося в гневе. Неожиданно он взревел. Вопль припертого в угол вандара сорвался с его губ. Могучие мускулы на его широко разведенных руках напряглись в попытке разорвать путы, освободив руки. Огромные связки резко очерченных мускулов проступили на его великолепной груди. Лицо северянина потемнело от напряжения. Всю силу своего тела вложил он в один титанический рывок…

И сил не хватило!

Тонгор разодрал себе запястья, но кожаные ремни по-прежнему крепко держали его, а глубоко вбитые колышки так и не шелохнулись. Снова и снова изо всех сил напрягал он свою могучую спину, свои плечи и руки, пытаясь разорвать свои оковы. Рев, вырывающийся из его груди, изменился. А чудовище приближалось. По долине эхом разносились гулкие шаги – камень с огромной силой врезался в камень. Но Тонгору не хватало сил, чтобы освободиться из смертоносной ловушки. Шаг за шагом тяжеловесная, шаркающая тварь из сверхъестественным образом ожившего камня подбиралась к валькару. Слепое, отвратительно карикатурное лицо чудовища было повернуто так, словно оно неподвижно смотрело вниз на пирата. С земли чудовище казалось ужасно высоким. Снова заскрипел камень о камень. Еще один шаг, и тварь наступит на Тонгора.

Потом… Что-то произошло за спиной капитана пиратов, но он не мог видеть, что… Там возник какой-то беспорядок.

Полузвери заверещали от боли. Засверкали клинки… Послышался топот множества ног. Копье просвистело над распятым Тонгором и ударило в изрытую оспинами грудь каменной твари. Медленно слепое, лишенное человеческих черт лицо из камня скривилось, словно существо высматривало источник звуков, мешавших ритуалу. Свет и тень смешались причудливым образом, придав каменному лицу насмешливое выражение.

Потом чья-то рука схватила Тонгора. В воздухе сверкнул кинжал!

Глава девятая

АДСКАЯ НОЧЬ

Сверкающий клинок метнулся к ремням, связывающим запястья Тонгора. Кожа лопнула, и рука пирата освободилась. Взглянув вверх, валькар вздохнул от облегчения, увидев полное озабоченное лицо ковианца, Кьюалба, который наклонился и пыхтя освободил другую руку Тонгора.

– Черт возьми, где вы были? – прорычал Тонгор. – Я думал, вы, ленивые собаки, никогда не придете!

– Помолитесь своему богу, капитан. Мы могли и не оказаться здесь, потерявшись в этих джунглях, если бы вы не закричали. Ваш вопль, наверное, пробудил бы и мертвых! – Кьюалб засопел, перерезая ремни, стягивающие ноги Тонгора. – Тад Новис услышал крик и сразу сказал, что это – вы. Так что мы пришли вовремя!

Тонгор, качаясь, поднялся на ноги, ворча от боли в конечностях, по которым снова начала циркулировать кровь. Его запястья потемнели и распухли, так что руки капитана висели, почти бесполезные, словно грубые лапы. Но тяжелые морские сапоги защитили его ноги, поэтому стоять он мог.

Валькар повернулся, оценив ситуацию одним быстрым, внимательным взглядом. Его верная банда разбойников устроила дикарям настоящую бойню. Еще несколько секунд, и полулюди будут сломлены и убегут в свои подземные берлоги…

Тут раздался зловещий крик, полный ярости.

Тощий колдун, выйдя из своего богохульственного транса, застыл на вершине горы каменных плит, глядя вниз на происходящее обезумевшим и гневным взглядом. В истощенной руке, похожей на руку скелета, он сжимал жезл Силы. С искривленных губ колуна срывалась адская литания черного колдовства.

Каменная тварь снова задвигалась!

Плиты затрещали под ее весом, когда она шагнула вперед. Ее руки угрожающе вытянулись. И прямо на ее пути храбрый отряд Тонгора отбивался от орды рычащих дикарей. Несколько шагов, и гигантский идол оказался среди них! Вот-вот ноги, похожие на камни, обрушатся на пиратов, убивая, топча людей, которые, словно насекомые, станут гибнуть под ногами чудовища!

Не было времени даже крикнуть, чтобы предупредить моряков… Даже подумать времени не было! Тонгор метнулся вперед, зная, что инстинкт вернее и точнее всего подскажет ему, что делать. В его движениях была смертоносная ярость обезумевшего зверя. Капитан пиратов рычал, и белые зубы его скалились в угрожающей усмешке…

Одним фантастическим, сверхчеловеческим прыжком взлетел он на груду каменных плит, где стоял колдун, в отчаянии вытянувший руки. Тонгор налетел на обезумевшего старца раньше, чем кто-нибудь из полулюдей успел ему помешать. Руки пирата оставались еще безжизненными и бесполезными, но они были могучими, тяжелыми и крепкими. Тыльной частью одной из ладоней Тонгор изо всех сил хлестнул колдуна по лицу. Чародей повалился на колени, сплевывая кровь и осколки выбитых зубов. Другой онемевшей рукой Тонгор вырвал жезл, увенчанный кристаллом, из рук колдуна… потом пнул колдуна, сбросив его с возвышения. Старик с глухим стуком растянулся на мостовой внизу. На лице его было написано сильное удивление.

Он оказался, прямо на пути каменного чудовища!

Исходя кровью и пеной в безумной ярости, колдун, шатаясь, поднялся на ноги. Из-под спутанных волос глаза его сверкали, словно адские луны. Потом его ярость иссякла. Лицо превратилось в молочно-белую маску ужаса. Глаза его выпучились. Он словно не мог поверить, что его же собственный бог мог его раздавить!

Тонгор крутанулся, сохраняя равновесие, и бросил палочку нибиума, словно дротик. Прямо и точно вошла палочка в изъеденную оспинами грудь шагающей твари. Сверкающий камень на конце палочки ударил в грудь каменного великана… и взорвался облаком драгоценной пыли.

И черная луна потухла…

Быстро, словно пробуждаясь от сна, растаяли в ночи призрачные чары злой магии.

Святотатственные, раскаленные неземным светом небеса померкли… потемнели!

Злая луна замерцала красным… а потом снова стала ярко-золотой. Черные звезды больше не сверкали на заколдованном небе. Теперь привычные звезды по-старому поблескивали из темноты на вновь дружелюбных небесах.

Раздался треск камня, трущегося о камень. Тварь, двигавшаяся нетвердой, шаркающей походкой, замерла неподвижно, так как злые чары, которые все это время поддерживали в ней призрачное подобие жизни, растаяли вместе с расколовшимся кристаллом. И каменный бог стал… всего лишь тварью из камня.

Когда чары, приводившие его в движение, разрушились, существо закачалось, наклонившись над сражающимися пиратами Тонгора. А потом, качнувшись назад, гигант обрушился на каменную мостовую и разлетелся на куски. Сквозь грохот многих тонн камня, рухнувших на землю, прорвался одинокий крик невыразимого ужаса.