Текст книги "Я и мое отражение"

Автор книги: Карина Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Карина Тихонова
Я и мое отражение

Пускай на сердце у вас будет легко, а в кошельке тяжело!

Новогодний тост

Пролог

Машина петляла по извилистому горному серпантину судорожными зигзагами.

Склон обрывался вниз острыми иглами, торчавшими из-за оградительных столбиков. Моросил мелкий августовский дождь, теплое море дышало туманом.

Дорога выглядела узкой. По ней с трудом могли разъехаться два легковых автомобиля. Поэтому вихляющий двухдверный «мерседес» смотрелся здесь нелепо и неуместно.

Из-за поворота выехала старая «Волга». Водитель «мерседеса» совершил резкий рывок в сторону. «Волга» проехала мимо, едва не задев сверкающий бок иностранного автомобиля. Заскрежетали тормоза, «Волга» остановилась. Водитель высунулся из окошка, проводил «мерседес» изумленным и злобным взглядом.

– Идиотка! – крикнул он вслед. – Села в «мерседес», значит, все можно?!

Ему никто не ответил. Темнота окутала иностранную машину плащом-невидимкой. Водитель «Волги» вздохнул и выжал сцепление.

«Мерседес» продолжил свое вихляющее движение из стороны в сторону. Амплитуда зигзагов увеличивалась, словно водитель «мерседеса» ослеп или уснул за рулем. Автомобиль совершал беспомощные рывки из стороны в сторону, скорость движения все время возрастала. Два раза сияющий бампер задел заградительный столбик, пару раз проскрежетал по каменному склону. Водитель прибавил скорость.

Теперь машина взвизгивала на поворотах, как кошка, измученная проказливыми детьми.

«Псих за рулем!» – воскликнул бы любой человек, увидевший это странное зрелище.

Но свидетелей не было.

Водитель снова прибавил скорость. «Мерседес», как слепой котенок, бился то о каменный склон горы, то о заградительные столбы, сиявшие безупречно свежей известкой.

Дорога перевалила хребет и пошла вниз.

Машина понеслась вперед со скоростью сто километров в час. Любой встречный автомобиль был обречен на столкновение.

Однако ночная дорога была пуста. Тускло светил на небе лунный серп, его отражение плавало в море, у подножия горы сиял огнями маленький ночной город.

Машина совершила еще два неуклюжих рывка из стороны в сторону, с разгона ударилась о заградительный столб, снесла его и вылетела с дороги.

Пронеслась мимо высокого склона, с тяжелым треском ударилась о каменный бок горы, упала и тут же взорвалась.

Полыхнул яростным светом огромный факел. Огонь взвился к небу смертоносным ярким стягом и затрепетал, как живой.

Это произошло в маленьком южном городе, в два часа ночи.

Через три часа в одном из новых престижных домов на окраине Москвы прозвенел телефон.

В прохладной предутренней темноте послышалась недовольное ворчание. Прошлепали босые ноги, на телефонную трубку опустилась женская рука, обтянутая морщинистой пергаментной кожей. Ярко сверкнули драгоценные кольца на пальцах с безупречным маникюром.

– Да, – сказал недовольный низкий голос. – Да, это я.

Трубка взволнованно заквакала.

Несколько минут длилось томительное молчание, потом женщина сказала трезвым проснувшимся голосом:

– Повторите.

Трубка покорно проквакала что-то неразборчивое.

Пальцы с кольцами побарабанили по телефонному столику.

– Повторите! – приказала женщина.

Трубка коротко крякнула.

– Зачем? – переспросила женщина. – Затем! Я хочу, чтобы вы хорошо запомнили, за что уволены!

Трубка с треском впечаталась в аппарат. Женщина удалилась вглубь квартиры. Открылась дверь второй комнаты, загорелся яркий электрический свет. Заворчал недовольный мужской голос.

– Вставай, – сказала женщина очень устало. – У нас большие неприятности. Нужно ехать на юг.

– Который час? – простонал мужчина.

Женщина не ответила. Пошла через длинную анфиладу комнат, по пути щелкая выключателями.

Квартира осветилась ярким светом всех включенных ламп.

Было около пяти часов утра.

Идти на работу мне страшно не хотелось. Не знаю, может, это было предчувствие…

Но давайте по порядку.

Зовут меня Лера. Полное имя «Валерия» я не люблю: во-первых, оно кажется мне чересчур вычурным, как архитектура стиля барокко, а во-вторых, ассоциируется с именем популярной эстрадной дивы. Во всяком случае, все новые знакомые обязательно отмечают, что меня зовут «как ее».

Странно. Я свое имя ношу с детства, а эстрадная дива приобрела его относительно недавно. Но почему-то именно я выгляжу плагиатором.

Ладно, проехали. В конце концов по заслугам и честь. Песни той симпатичной талантливой блондинки распевает вся страна, а о моем существовании знает человек двадцать. И эти двадцать человек вовсе не приходят от меня в экстаз.

Особенно мой начальник.

Я работаю официанткой в кафе, расположенном на старой московской улице. Место не проходное, и наше заведение влачит довольно жалкое существование. На жизнь зарабатываем, но с трудом. Такое положение дел очень угнетает нашего директора, и он время от времени выливает излишки негатива на своих работников. Но на меня он его выливает гораздо чаще, чем на других.

Интересно почему?

Конечно, мне очень хочется придумать красивую легенду, объясняющую этот факт. Ну, например…

Я – роковая женщина, при виде которой мужчины столбенеют и впадают в кому. А когда выходят из нее, аккуратно складывают у моих ног все имеющиеся у них ценности. Как духовного, так и материального порядка.

Предположим, что директор кафе сложил к моим ногам все, что имел: бизнес, бумажник, подержанный автомобиль «БМВ», двухкомнатную квартиру в Чертаново и кусок земли в ста пятидесяти километрах от города с вырытым там котлованом.

А я отвергла.

Потому что в качестве бесплатного приложения шла дородная жена, страдающая одышкой, и трое детей – двое от первого и один от второго брака.

По-моему, заманчивая история!

Во всяком случае, подобные истории я слышу с экранов телевидения очень и очень часто. Обычно их рассказывают дамочки, попавшие под сокращение. Иногда я в эту историю верю. Например, когда дамочка молода и хороша собой.

Но иногда…

Когда я услышала подобную историю из уст пятидесятилетней матроны, обремененной тридцатью лишними килограммами, то в душу мою закралось сомнение. Нет, вполне возможно, что душевные качества этой тетеньки выше всяких похвал! Вполне возможно! Но…

Но мужчинам, к сожалению, на это наплевать. Им подавай достоинства внешние. Наверное, именно поэтому я прозябаю в гордом одиночестве.

Живу я одна. Так получилось, что близких и родных у меня нет, замужем я ни разу в жизни не была, а ребенка родить побоялась по одной простой причине: вдруг не прокормлю?

Одно дело отвечать за себя, другое – за жизнь маленького беспомощного человечка, которому достанется такая ненадежная опора, как я. Я спросила себя, имею ли я на это право. И совесть ответила: нет.

Вот и вся песня.

Нагнала на вас тоску? Ладно, забудьте. Чтобы не выглядеть окончательной плаксой, добавлю, что у меня имеется собственная московская жилплощадь. Это очень неплохая двухкомнатная квартирка, расположенная в уютном и относительно чистом районе.

Еще добавлю, что мне тридцать пять лет. А это значит, что жизнь пока не дошла до финишной прямой. И существует маленькая надежда, что к ней я подойду не одна.

В общем, жизнь моя ничуть не хуже, чем жизнь подавляющего большинства населения страны с красивым названием «Россия».

У меня это слово ассоциируется с ярко-синими глазами, с безоблачным весенним небом, с васильковыми полями, с синей морской гладью, чуть припорошенной солнечной пылью… В общем, ассоциации возникают красивые и выразительные. Жаль, что реальность с ними никак не стыкуется.

В последнее время руководители страны меня усердно успокаивают: доходы населения неумолимо растут, стабилизационный фонд огромен, запасов нефти хватит надолго, запасов газа у нас еще больше, долги Парижскому клубу выплачиваются досрочно, проценты по ипотечным кредитам снижаются…

В общем, жизнь неумолимо улучшается.

Я себе очень ярко представляю такую картину: встаю утром, отдергиваю занавеску, а на улице – коммунизм!

Как-то незаметно, сам собой сделался. И все мы так же мгновенно стали добрыми, отзывчивыми, мужчины перестали ругаться матом и начали уступать женщинам места в автотранспорте. Причем, не только пожилым.

Господи, вот бы глянуть! Хоть одним глазком!..

– Мечтаешь? – язвительно спросил знакомый голос.

Я вздрогнула, схватила тряпку и принялась яростно полировать столик, стоявший под большим полосатым тентом. В теплое время года мы выносим несколько столов на улицу перед кафе. Не потому, что внутри аншлаг. Просто на улице приятней сидеть.

Я совершила последнее движение по безукоризненной сверкающей поверхности стола, отступила на шаг и полюбовалась делом своих рук. При этом я скосила глаз в сторону на максимально возможное расстояние.

Ушел, нет?.. Не ушел.

Начальник стоял в двух шагах от меня. Чтобы выйти из узкого пространства между стульями, мне пришлось повернуться к нему лицом. Что я и сделала, постаравшись придать лицу почтительно-глупое выражение.

У меня дома над письменным столом висит указ Петра Великого, гласящий: «Подчиненный перед лицом начальственным должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство».

А рядом с этим указом висит диплом филологического факультета Университета, похожий на некролог моему высшему образованию. Я подозреваю, что именно из-за этого диплома мой начальник так сильно меня не любит. Он начинал свою карьеру, продавая на Тишинском рынке ворованную колхозную картошку. Потом последовало назначение директором овощной базы, затем судьба вознесла его на должность завсклада дефицитных товаров. Но тут грянула перестройка, склад пропал, а вместе с ним пропали дефицитные товары. Самое печальное, что мой начальник не успел приложить к этому исчезновению свою ручку. По-моему, эта самая большая беда в его жизни. И винит он в этом «всяких грамотеев», придумавших перестройку, демократию и гласность.

В общем, винит меня.

В полемику я не вступаю. Боюсь остаться без работы.

– Здрасте, Семен Петрович, – сказала я кротко.

Ответа, как обычно, не получила. Начальник смерил меня презрительным взглядом. Начинается утренняя разминка.

– Вот! – провозгласил он язвительно. – Поздравляю! Льготы отменяют! Теперь герои труда по улицам побираться начнут! В мусорных баках рыться!

Это звучало как обвинение в мой адрес. «Добилась своего»! – говорил взгляд начальника, взиравшего на меня с отвращением.

Я не знала, что ответить на это обвинение, поэтому снова промолчала.

Минуту Семен Петрович громко дышал, как экранный любовник в порыве страсти. Но в отличие от секс-звезды тяжелое дыхание происходило у него по причине астмы. Забыла сказать, что у них с супругой, как полагается, все на двоих. В том числе и болезни.

Начальник поискал, к чему бы придраться, но не нашел. На работу я сегодня не опоздала, передник и шапочка были в идеальном порядке, нахамить клиенту я не смогла ни разу за все пять лет работы на этой безрадостной должности.

– Что стоишь? – накинулся на меня шеф после нескольких минут мучительного поиска. – Заняться нечем?

Я молчала как рыба.

Если бы вы знали, чего мне стоит это унизительное молчание! Пять лет меня сгибают и унижают за то, что я имею высшее образование, за то, что я читаю непонятные книги, слушаю не понятную моему начальнику музыку, разговариваю на грамотном русском языке и ни разу не позволила себе обматерить окружающих!

В общем, за то, что я «не простая», как выразилась кассирша нашего заведения.

И этот приговор будет висеть надо мной вечно. Без права на амнистию. Потому, что я никогда не смогу себя изменить. Да и не считаю нужным, честно говоря.

Поэтому знаю, что расплачиваться унизительным молчанием мне придется до скончания времен. До тех пор, пока я не наберусь смелости и не отправлюсь в большой мир на поиск другой работы.

Но я такая отчаянная трусиха, что вряд ли сподоблюсь на такой шаг. Отличительная черта нашего интеллигента – умение приспособиться к любым самым унизительным условиям существования. И при этом полная неспособность с ними бороться.

Вот так и я: все понимаю, страдаю, переживаю и… терплю! Терплю!

Свинство, конечно.

– Ты работать собираешься? – зловеще вопросил начальник.

– Разрешите пройти, – пискнула я.

– «Разрешите»!..

Начальник презрительно фыркнул.

– Нет, ты когда-нибудь научишься нормально говорить?! Или нет?!

Я закусила губу. Терпи, Лерка, терпи…

– Все у нее «позвольте», да «разрешите», – продолжал издеваться начальник. – Графиня в изгнании, блин! Строит из себя!

Я низко опустила голову. Плакать я давно разучилась, но моему начальнику будет приятно думать, что он довел меня до слез.

Так оно и получилось.

– О! – воскликнул повеселевший Семен Петрович, – разнюнилась! А чего ты разнюнилась, а? Тебе же, дуре, добра хочу! Нельзя же быть такой тряпкой! Стоять за себя нужно! Ладно, иди…

Он посторонился и я, наконец, смогла выйти из ловушки, в которой оказалась.

Не поднимая головы, я скользнула мимо начальства и шмыгнула в открытую дверь кафе.

Уф… Утренняя разминка состоялась. Теперь остается пережить разминку вечернюю, и трудовой день закончен.

Впереди упоительно спокойный вечер перед телевизором. А еще сегодня получка. Куплю кассету с фильмом, который давно хочу посмотреть, усядусь в кресло, налью себе чашку чая, отрежу кусочек любимого вафельного тортика…

Я вздохнула от полноты ощущений.

Нет, что ни говорите, есть в моей жизни светлые моменты!

– Лерка!

Я обернулась. Кассирша взглядом указала мне на человека, присевшего за стол. Я немного потопталась на месте, разглядывая потенциального клиента.

Что-то говорит мне, что этот человек сел за уличный столик вовсе не для того, чтобы поесть. Люди, носящие такие костюмы, в забегаловках, подобно нашей, не светятся. Они предпочитают травиться в дорогих ресторанах, так, чтобы потом не стыдно было прошептать врачу неотложки, сколько они заплатили за свой последний ужин.

– Иди! – шикнула кассирша.

И я неохотно пошла навстречу солидному немолодому господину.

Господин сидел за уличным столом и смотрел в точку перед собой. Сначала я подумала, что он любуется симпатичным брелоком с фирменным значком концерна «Тойота». Ключ от той же машины лежал на столе как пропуск в красивую жизнь. Но взгляд господина был безнадежен, как у пассажира, опоздавшего на самолет.

Ключ от дорогой машины его явно не радовал.

Я подошла поближе и застыла, держа блокнот наизготовку.

Господин упирался взглядом в стол и не обращал на меня никакого внимания.

Я кашлянула. Господин очнулся.

– Ничего не нужно, – сказал он брезгливо. – Я присел на одну минутку.

У него явно случилась какая-то неприятность. Для меня это было странно: такой солидный господин и неприятности как-то не совмещались в моем сознании. И тем не менее, солидный господин в дорогом костюме не радовался прекрасному солнечному дню наступившего бабьего лета.

– Может быть, кофе? – предложила я нерешительно.

– Не надо, – ответил господин, по-прежнему не глядя на меня.

– Кофе очень приличный, – рискнула я. – Действительно приличный.

Он поднял голову, нетерпеливо раскрыл рот, чтобы облить меня бранью. Я втянула голову в плечи, как черепаха. Но господин вдруг зацепился взглядом за мое лицо и замер с открытым ртом.

Замерла и я.

Вдвоем мы образовали выразительную группу. Помните, как у Гоголя? Немая сцена в финале «Ревизора»!

Молчание длилось несколько томительных минут. Потом господин отмер, осторожно закрыл рот и шмыгнул носом.

Неуравновешенный какой-то… Лучше с ним не связываться..

– Значит, кофе не хотите, – уточнила я, делая шаг назад.

Господин встрепенулся.

– Очень хочу! – сказал он горячо.

Я слегка обалдела. Странная клиентура у нас пошла.

– Какой именно? – спросила я.

– Любой, – ответил господин, не сводя с меня глаз. Черт, а я даже ресницы сегодня не накрасила! На работу боялась опоздать, идиотка!

– Двойной эспрессо? С сахаром? С заменителем? Каппучино? По-турецки? – начала перечислять я добросовестно.

– Повторите, – попросил господин.

Я исполнила просьбу. Все это время господин шарил по моему лицу жадным взглядом. Интересно, что бы это значило?

– Так что вам принести? – спросила я, устав от неординарности клиента.

– Двойной каппучино без сахара, – ответил господин.

Ясно. Товарищ меня просто не слышал.

Я повернулась и пошла к двери кафе, время от времени опасливо оглядываясь. Странный тип. Еще бросится сзади.

Господин провожал меня страстным взглядом. Господи, да что же это такое? Неужели, запал?!

– Заигрываешь? – ревниво осведомилась кассирша, пробивая заказ.

– Я?!

От возмущения у меня перехватило дыхание.

– Ты с ума сошла!

– А чего вылупилась на него? – уличила меня Зоя. – Полчаса на дядьку пялилась, я даже отозвать тебя хотела.

– Это он на меня пялился, – пробурчала я.

Зоя откинула голову и расхохоталась, демонстрируя рот, полный золота. Как сейф.

– Это ж надо, – сказала она, отсмеявшись. – Он на тебя пялился!..

Тут ее сотряс второй приступ хохота.

«Ненавижу», – подумала я, но снова ничего не сказала.

Зоя – фаворитка начальника. Не знаю, как обстоит дело с их личными отношениями, но Зоя исполняет у нас обязанности бухгалтера. А бухгалтер для любого начальника предприятия ближе самого близкого родственника.

Вот и наш шеф Зою любит, ценит, уважает и стоит за нее горой. Поэтому ссориться с ней – все равно что плевать против ветра. Назад вернется. И с процентами.

Тут на мое счастье подоспел кофе.

– Ладно, неси, – сказала Зоя, отсмеявшись во второй раз. – А то клиент умрет в разлуке.

Я взяла чашку, поставила ее на поднос, присоединила несколько бумажных салфеток и пошла на улицу.

Клиент выглядел так, словно действительно был готов умереть от ожидания. Как только я показалась в дверях, он подпрыгнул на стуле и впился в меня преданным взглядом.

Я подошла к нему. Стараясь сохранять спокойствие, выгрузила чашку с салфетками на стол и сказала, глядя в сторону:

– Восемьдесят рублей.

Начальство требует, чтобы деньги за заказы на улице мы брали с клиентов сразу. «А то убежит, – говорил Семен Петрович. – Ищи его потом!».

Странный клиент еще мгновение пялился на меня, как тюлень.

– Восемьдесят рублей, – повторила я, начиная сердиться.

– Ах, да! – спохватился господин.

Он торопливо выудил из внутреннего кармана пиджака дорогой замшевый бумажник. Раскрыл его… и я деликатно отвела глаза в сторону.

Не люблю смотреть, какие денежные купюры водятся в бумажниках солидных господ. Ощущаю себя полной неудачницей.

– Вот!

На стол легла стодолларовая банкнота. Я с сомнением уставилась на бумажку.

– Она настоящая! – заверил меня господин.

– Мы только рубли принимаем, – сказала я стыдливо.

Господин развел руками и изобразил на лице огорчение.

«Что делать? – подумала я. – Не отнимать же у человека кофе из-за восьмидесяти рублей?!»

Я взяла банкноту и сказала:

– Вы пока пейте кофе, а я схожу разменяю…

– Спасибо, – ответил господин.

Я повернулась и пошла вдоль по улице, затылком ощущая его пристальный взгляд. Нет, что же это такое? Издевается он надо мной, что ли?..

Обменник нашелся в двадцати шагах от кафе. Я протянула в окошко купюру. «А вдруг фальшивая?» – мелькнула в голове тоскливая, почти предсмертная мысль.

Но кассирша, изучив бумажку под каким-то прибором, придираться не стала. И выдала мне рублевый эквивалент. До копеечки.

Я аккуратно собрала бумажки в стопку и отправилась назад. Уже подходя к кафе, я заметила, что все стулья на улице пустые. Только на одном столе дымилась нетронутая чашка кофе.

Ушел!

Я постояла возле столика, немного поозиралась.

Никого!

– А деньги? – спросила я вслух довольно глупо. Но ответа не получила. Выходит, дяденька оставил мне чаевые.

Ничего себе! Щедро!

Я пожала плечами, взяла чашку со стола и двинулась назад, в помещение. На этом мои сегодняшние приключения закончились.

Я отработала день, получила зарплату, пересчитала все наличные в моем кошельке и немного взбодрилась.

Не так уж и плохо! Могу себе позволить купить не одну, а две видеокассеты!

Я купила в ближайшей лавочке интересующие меня фильмы и поехала домой.

В метро я сидела, закрыв глаза, и вяло прокручивала в мыслях странное сегодняшнее происшествие.

Интересно, чем это я заинтересовала столь импозантного господина?

Внешность у меня обыкновенная. Рост средний, комплекция скорее худая, чем нормальная. Если я хорошенько высплюсь и раскрашу морду должным образом, то могу сойти за хорошенькую. Но это я себе позволяю в редких случаях. Поводов мало.

Сегодня я немного проспала, поэтому собиралась на работу, как метеор. Не накрасилась, не уложила волосы, не отгладила юбку…

Нет, ну почему он на меня так смотрел? Может, я напомнила ему первую любовь?

В голове раздался дьявольский хохот Зои. Я съежилась.

Да-а-а… Если его первая любовь, была похожа на меня, то… Примите мои соболезнования, как говорится. Неужели такой импозантный дядька не нашел ничего получше?

Хотя… Чего это я прибедняюсь? Если меня привести в порядок, то и на меня найдется спрос! Очень даже найдется!

Металлический голос объявил мою станцию. Я поднялась с сидения и двинулась к выходу из вагона.

Дома я привычно разулась, прошла на кухню, брякнула на плиту чайник. Есть вечером мне не хочется. Зато я с удовольствием выпью чайку со свежим вафельным тортиком. Потом залезу в ванну, отмокну, вооружусь какой-нибудь дежурной книжкой, почитаю немного и отойду ко сну.

Да. Именно так я и сделаю. А завтра все начнется по новой.

Я отогнала неприятные мысли о завтрашнем дне, переоделась и разобрала сумку. Не успела я закрыть дверцу холодильника, как в коридоре завопил телефон. Я удивилась и побежала на зов.

Человек я малообщительный, поэтому звонит мой телефон раз в месяц. Как максимум. И то, скорее всего, кто-то ошибся номером.

– Да, – сказала я с надеждой.

Черт, почему телефонный звонок всегда вызывает у меня это нездоровое чувство? На что мне надеяться? Не на что!..

Но каждый раз я несусь к аппарату сломя голову. На что я все-таки рассчитываю? На то, что прибывший в город принц пригласит меня на вечернюю прогулку?!

– Да! – повторила я.

Трубка молчала.

Я оторвала ее от уха и внимательно осмотрела. Телефон у меня старенький, возможно, что он барахлит.

Я подула в трубку и постучала по ней пальцем: провела профилактическую работу.

– Алло!

В трубке кто-то вздохнул. Очень легко, почти неслышно. И в ухо мне понеслись короткие гудки.

Минуту я стояла возле телефонной тумбы, с удивлением разглядывая трубку. Потом аккуратно положила ее на место.

Странно. Очень странно.

Отчего-то мне показалось, что этот звонок и утреннее происшествие как-то связаны. Зачем я кому-то понадобилась?

Так и не придумав ничего толкового, я заварила чай, налила в любимую кружку кипяток, нарезала вафельный тортик и отправилась в гостиную. Аккуратно выгрузила чайные принадлежности на журнальный стол, включила видак и уселась в кресло.

Господи, до чего хорошо! Бывают в моей жизни свои маленькие праздники.

Фильм оказался интересным, тортик свежим, а чай достаточно крепким. Большего за вечер и пожелать нельзя.

Я выключила телевизор и пошла в ванную.

Пора спать. Завтра очередной рабочий день, будь он неладен!

Не знаю почему, но на следующее утро я проснулась с ощущением радостного ожидания. Последний раз подобное чувство я испытывала только в университете. В меня был влюблен один смешной второкурсник, к которому я лично была равнодушна. Но все равно шла на учебу, как на праздник: отглаженная, при полном макияже.

Вот и сегодня я проснулась задолго до выхода из дома. Вымыла голову, уложила волосы в более-менее сносную прическу. Потратила почти сорок минут на то, чтобы должным образом раскрасить лицо. Трудность заключалась в том, что хороший макияж должен быть незаметным и при этом придавать лицу некоторый шарм. В последнее время я так редко прибегаю к косметике, что почти разучилась ею пользоваться.

Тем не менее, изрядно повозившись, я добилась некоторых положительных результатов.

Поднесла зеркало поближе к лицу, внимательно оглядела свое отражение.

А что? Ничего! Очень даже ничего!

Из Зазеркалья на меня смотрела хорошенькая пикантная блондинка неопределенного возраста. Глаза у нее отчего-то были грустные, а так… вполне, вполне!

Я отложила косметичку, направилась к гардеробу и переворошила небогатый запас моих тряпок.

Нет, в обносках я, конечно, не хожу, но выбор невелик. Есть одежда рабочая, то есть джинсы и майки. Есть одежда явно парадная, включающая в себя строгий костюм и платье, расшитое бисером. Если я выряжусь в парадную форму, на работе не смогут этого не отметить.

– И Зоя будет ржать до полного изнеможения, – сказала я вслух.

Нет. Этого допустить нельзя.

Поэтому после некоторого колебания я выбрала нейтральный вариант. Влезла в более-менее приличные джинсы, которые немного оживила симпатичной блузкой. Покрутилась перед зеркалом. Осталась довольна.

Захватила сумочку, вышла из квартиры.

По дороге на работу я несколько раз оглядывалась по сторонам. Почему-то меня не оставляло ощущение, что за мной следят. Мне в затылок постоянно упирался чей-то пристальный взгляд, но чей именно, я так и не выяснила.

Во всяком случае, вчерашнего господина в дорогом костюме я по дороге на работу не встретила.

Еще бы! Станет он бегать за мной по метро!

На работе мое преображение, к сожалению, не осталось незамеченным.

– О! – ехидно сказала Зоя, оглядев меня с головы до ног. – Золушка едет на бал!

Я промолчала.

– Нет, ты чего сегодня вырядилась? – не отставала Зоя.

– Ничего я не вырядилась, – ответила я с фальшивым равнодушием. – Подумаешь, джинсы и кофта…

– И накрасилась, – продолжала обличать меня Зоя. – И голову вымыла, и волосы уложила…

– Можно подумать, я до этого никогда голову не мыла! – робко огрызнулась я.

Зоя поджала губы и фыркнула. Схватила под руку мою напарницу Алену, пробегавшую мимо, и потащила ее за барную стойку.

Ясно. Через минуту все кафе будет оповещено о вчерашнем господине, которому я строила глазки. А также о том, что я собираюсь продолжить свое порочное занятие. Поэтому вырядилась на работу, как проститутка.

Господи! Да когда же это кончится!

– Не будь зайчихой! – сурово сказал мне чей-то голос.

Я быстро оглянулась. Никого. Надо полагать, это был голос моей нечистой совести.

В самом деле, чего жаловаться? Действовать надо! Действовать! Сколько можно служить мишенью для игры в дартс?!

– С понедельника займусь поиском работы, – пообещала я сама себе вполголоса.

И тут же горько усмехнулась. Интересно, сколько раз я себе это говорила? Сколько невостребованных понедельников осталось за моими плечами?

Много. Очень много.

Я незаметно вздохнула и начала переодеваться в рабочую одежду.

День прошел как обычно.

Утром меня немного попинал начальник. Впрочем, сделал он это очень быстро, почти безболезненно; торопился к котловану, вырытому на дачном участке. Надо полагать, началось эпохальное событие: строительство загородного коттеджа. Интересно, как это отразится на нашей зарплате? Расходов у начальника теперь прибавится!

Зоя от этого факта не пострадает, а вот я… Я вполне могу попасть под сокращение!

«Господи, хоть бы меня сократили! – пожелала я истово. – Уж тогда-то я точно возьмусь за поиск другой работы!»

Хотя в то, что меня уволят, я не верю.

Не потому, что я такой незаменимый работник. Просто, уволив меня, начальник лишится молчаливой мишени для своего остроумия. Подозреваю, что при всей его неприязни я ему в этом смысле необходима.

Кого он будет пинать дважды в день? Не Зою же!

День прошел незаметно. Я все время оглядывала улицу в неясной надежде на то, что из-за угла появится вчерашний господин в дорогом костюме. И дело было совсем не в том, что костюм дорогой! Просто на меня так давно никто не обращал внимания, что я давно привыкла считать себя пустым местом.

Но господин не появился.

Я немного приуныла.

Однако перед самым закрытием, когда над городом опустились фиолетовые сумерки, в кафе вошла немолодая дама. А шлейфом за ней в помещение влетел запах обалденного парфюма.

Дама остановилась, обвела зал внимательным взглядом ярко-серых глаз. И все наши немногочисленные вечерние посетители тут же умолкли.

А я, глядя на нее, почему-то вспомнила французских аристократок времен Регентства.

Лицо у дамы было не то что красивым… Оно было значительно интересней, чем просто красивое. В даме волшебным образом сосредоточились сила духа, характер, порода, привычка повелевать и холодная, незамутненная эмоциями ясность рассудка.

Высокий, почти не тронутый временем лоб. Ярко-серые, широко расставленные глаза, гордый ястребиный нос… Если бы на даме был напудренный парик и пышное платье, то сходство с французской маркизой было бы полным и неоспоримым.

Но на ней отлично сидел строгий брючный костюм с узким пиджаком «в талию», а все еще густые пышные волосы, выкрашенные хорошей краской, были уложены в стильное «каре».

Дама внимательно осмотрела обстановку нашего скромного заведения. Не знаю, что она нашла в ней привлекательного. Но отчего-то не вышла назад, на улицу, а села за стол.

Моя напарница Алена устремилась навстречу выгодной клиентке, буквально оттолкнув меня в сторону. Хотя очередь обслуживать посетителя была моя.

Я философски пожала плечами и ретировалась в угол, как побитая собака.

Ну почему, почему я не могу постоять за себя?!

Может, прав мой начальник, и в этой жизни просто необходимо знать пару-тройку матерных выражений? Чтобы окружающие начали тебя уважать?

Не знаю, не знаю…

Я остановилась в дверях подсобки и еще раз воровато оглянулась на вошедшую даму. Да уж… Такая себя обойти никому не позволит. Не то что я.

Рохля. Тряпка. Интеллигентка паршивая.

Алена затормозила перед столиком дамы, положила перед ней меню и сладко улыбнулась.

– Слушаю вас! – пропела она.

Дама брезгливо оглядела ее с головы до ног.

– Почему у вас несвежий передник? – спросила она негромким, но отлично поставленным низким голосом. Артикуляция у дамы была превосходной, так что ни одно слово, ею сказанное, не пропало даром.

Алена дернулась. Опустила голову и растерянно оглядела свой передник.

– Почему несвежий? – возразила она, но как-то неуверенно. Спорить с такой дамой было просто невозможно.

– Вот и я спрашиваю, почему? – повторила дама насмешливо. И коротко велела:

– Отойдите. Пусть меня обслужит другая девушка.

Алена повернулась и медленно двинулась по направлению к подсобке. Ее лицо было искажено гримасой ярости. А я почувствовала недостойное мелкое злорадство.

Вот так! Это вам не Лерку пинать! А передник действительно несвежий!

– Иди, – прошипела Зоя и больно толкнула меня в спину.

Я вылетела в зал. Споткнулась, но удержалась на ногах. Машинально поправила волосы под наколкой и направилась к столику дамы.

Чем ближе я подходила к странной клиентке, тем напряженней становился взгляд ее серых глаз. Не знаю, почему мое лицо в последнее время производит такое странное впечатление на посетителей. Ничего подобного раньше не происходило.