Текст книги "Хозяин теней. 5 (СИ)"

Автор книги: Карина Демина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Он отскакивает в сторону, вызывая взрывы смеха. А хлыст ползёт следом.

– Что вы тут… – на крыльце появляется ещё один персонаж. – Устроили?

– Хорус, мы ж с пониманием, – один из стоявших у стены поднимает руки. – Мы ж так, чутка… веселья только. Вона, целый, живой…

Кнут опускается.

– … а что попрыгает чутка, так с него, чай, не убудет…

И я принимаю решение.

Раз-два-три-четыре… привязалось же, однако. Мальчишка вздрагивает и глаза его расширяются, словно он видит что-то. Или не словно? Что-то он и вправду видит.

Губы его растягиваются в улыбке.

Нехорошей такой.

Только остальным не до улыбок. И не до пацана. Выскальзывает рукоять кнута, беззвучно падая не песок, а следом за нею – и Горыныч. Его Тьме на полглотка хватает. Замирает в развороте и оседает тот, говорливый. И остальные за ним. А вот Хорус успевает выкинуть руку с зажатой в ней иконкой.

Дурак, что сказать.

Святые таким, как он, не помогают. Но убивать я не велел. Так, слегка придавить, чтоб не дёргался. Чем больше источников информации, тем лучше.

– Эй, – мальчишка переступал с ноги на ногу. – Эй… ты… кто? Я… вижу их… и значит, ты… тебя отец послал, да?

И столько надежды было в голосе, что прям совестно стало.

– Миш, – я дёрнул братца за рукав. – Там это… мы, похоже, опять спасли кого-то.

Карма. Не иначе.

Глава 10

Глава 10

Куча детей у них родилась: Мийккул, затем Настуой, затем Анни и Мари были. Всех их родители отправили в Питер, там и жили. Видишь ли, раньше бедные родители часто продавали своих детей в прислуги к богачам в Питер. Так отправили в Питер и детей Мярян…

Откровения сельского жителя [1]

– Елизар, – спасённый парень протянул руку, которую Мишка пожал. – Елизар Витальевич Нагорный.

Ни о чём не говорит.

Мальчишка сухопарый, изящный какой-то. Кудри светлые. Лицо кукольное. Вот реально платьице на такого напяль, от девчонки и не отличишь. Правда, судя по тому, что я увидел, характер у него имелся. И сейчас вот он держался спокойно, с достоинством.

– Нагорные? Слышал, – Мишка руку принял.

– Я бастард. Но признанный, – уточнил парень. – А вы…

– Михаил, – ответил Михаил.

И больше ничего уточнять не стал.

– Вас отец отправил, да?

А мы с Метелькой и вовсе сделали вид, что присутствуем так, исключительно фоном.

– Миш, – я привлёк внимание братца. – Может, в дом пойдём? Чего тут на улице-то…

– Там может быть опасно, – произнёс Елизар. – Я не знаю, какое количество людей находится в доме…

Находилось.

Тьма вот одиннадцать насчитала. Правда, после этого пересчёта остался лишь один, тощий мужичонка в красной шёлковой рубахе. Он как раз вот за столом устроился, подвинул в стороночку пухлую тетрадь, чернильницу, отложил резной ножичек для писем и сами письма, а вот перед собой поставил коробочку. Из неё уже извлёк пухлую пачку купюр, которые и принялся пересчитывать, шевеля при том губами. В общем, я решил, что если он с казною местной дело имеет, то и нам пригодится.

– Разберемся, – сказал Мишка важно.

– Вы охотник, – Елизар щурился. – Я видел… что-то видел.

– Показалось.

– Вы…

– Парень. Я тут случайный человек. Ехал мимо, а машина заглохла. И тут добрые люди предложили подвезти. И так предложили, что прямо отказаться никак.

– А умерли они…

– От избытка доброты, наверное. Ты сам-то как?

– Я? Я… неплохо. Есть небольшие повреждения. Ссадины. И пить хочется. И… и что вы собираетесь делать? Если вы поможете, мой отец… он нас с братом любит.

Мы с Метелькой переглянулись.

Ну всё, теперь Мишка точно не пройдёт мимо. В общем, надо бы по этому теремку пробежаться, а заодно определиться, где беседы беседовать будем.

Единс

– А Боже ж ты мой… – раздался вой со двора. Женский голос был полон ужаса. – А что ж это деется… а мамочки мои родныя…

– Придуши, – попросил я Тьму, и вой стих.

Забыли.

Вот всё-таки не то что-то у меня с головой. Старуха бойцом не выглядит, но мало ли. В здешнем мире никому нельзя верить. И надо было её хотя бы запереть в том же сарае. Ай, ладно, запрём сейчас. Вот с мертвяками пока не ясно. Во дворе-то точно убирать придётся, потому что полный двор покойников – это не то, что ожидаешь увидеть, домой возвращаясь.

Блин, ненавижу трупы таскать.

Вот просто ненавижу и всё.

Главное, тяжёлые такие… которые в кузове грузовика, то пусть лежат. Жарко, конечно, но, авось, к вечеру не сильно завоняются. А в теми, у ворот придётся повозиться.

– Погоди, – Метелька, кажется, тоже не проникся. – Давай этого здорового к стеночке. И бутылку рядом кинем, типа нажрался. Ещё надо бы каких тут покидать. Тогда, если кто и сунется, то решит, что напились в хлам.

Надолго такой обманки не хватит, но в целом – почему бы и нет. Тем более не факт, что мы вообще этого Сивого дожидаться станем.

В доме было прохладно и чисто.

Плетеные дорожки на полу. Шторы на окнах да с вышивкою. Добротная мебель. И да, на первый взгляд – хороший дом. Досмотренный.

А вот кто в нём живёт…

– Нас с братом привезли вчера, – Елизар осматривался с интересом. Его на кухню притащил Мишка, а с ним и пухлого мальчонку лет шести. Причём его-то Мишка держал на руках, осторожно так. Я даже в первую минуту испугался, что парень уже того, но потом понял – спит. – Матушка получила письмо… понимаете, она любит отца, но у того другая семья.

Ещё одна обычная жизненная история.

– Жена. И две мои сестры. Но вы не подумайте, он о нас заботился. У нас и дом хороший, и в целом-то никогда не бедствовали. Учителей отец присылал. И меня в гимназию устроил. А когда дар появился, то и в род принял…

Покойников с кухни мы отволокли в подсобную комнатушку. Но ноздри Елизара дрогнули.

– Вы всех убили? – уточнил он у Мишки.

На нас с Метелькой Елизар поглядывал искоса, явно не способный определиться с нашим статусом и с тем, как себя с нами вести.

– Почти, – Метелька смахнул тряпкой крошки. – Слушайте, а щи ничего так. Ещё теплые. Будете?

– Наливай, – согласился я, потому что запас сил Тьма пополнила, привычно поделившись и со мной, и с Призраком, но вот нормальной еды всё одно хотелось.

В животе заурчало.

– О, – Метелька ловко вытащил котелок. – Сав, там и колбаска будет… хлебушка поищи. И сметанки ещё. Я не люблю, чтоб без сметанки… значит, ты этот…

– Бастард, – Елизар поджал губы.

– Тебе наливать?

– Это как-то… тут… тут ведь… люди…

– Наливать?

– Наливай. Я бы Евсея разбудил, если можно. Он давно не ел. Но… он маленький ещё. Или испугается, или… увидит лишнего.

Типа покойников? Это да, это для ребенка точно лишнее.

– Вроде убрались, – я огляделся, убеждаясь, что ничего-то этакого, лишнего, на кухне нет. – Если по дому бегать не станет, то и буди.

– Я правильно понимаю, что вы путешествуете инкогнито? И разбойники просто ошиблись, приняв вас за простого… человека.

И вновь он к Мишке обращается. Аж обидно даже. Немного. С другой стороны логично же. Мишка старший. Ему и воевать. А мы с Метелькой так, рядышком. И вот на стол накрываем. И вообще, не понятно, то ли прислуга, то ли родичи.

Колбас в той комнатушке, куда мы покойников впихнули, нашлось. И сало, заботливо уложенное в ящик. Надо будет прихватить, а то ехать далеко и, чуется, попрёмся мы ночью, когда приличные трактиры закрыты.

Обнаружилась и сметана.

И сыры.

И, в общем, хозяйство тут действительно держали. В том числе и хозяйство.

– Мой отец – действительный статский советник[2]. И я понимаю, что такое секретность, – Елизар усадил братишку рядом с собой. – Я его сейчас разбужу. Евся маленький, он болтает много… извините, если что-то не так. Он поест и я снова погружу его в сон. Так будет проще. Поверьте, мой отец будет вам благодарен за помощь… когда узнает, кому эту благодарность выразить.

Интересно, однако.

Табель о рангах мы изучали в числе прочего, ибо Татьяну моё вящее невежество в вопросах столь значительных приводило в ужас. А я что? Я учился. Пытался. Ну чужды мне местные чины.

Ранги.

Но вот помню, что действительный статский советник – фигура довольно серьёзная. Не всякий и родовитый до этаких высот поднимется.

– Зар… Зар, а мы где…

– На постоялом дворе, – не моргнув глазом, соврал Елизар. – Ехать долго. Тебя сморило. Вот, решили немного перекусить. Хочешь есть?

– Я?

Сонные глазёнки, и зевает во весь рост.

– А это кто? – взгляд останавливается на мне, на Метельке.

– Попутчики. Евся, ты кушай давай, а то ведь опять уснёшь. Ты ж у нас вечно, как куда ехать, так спишь…

Мальчонка кивнул и, подавив очередной зевок, склонился над миской.

– А вы тоже в Петербург? Да? – он всё-таки просыпался. – Мы вот в Петербург. Так-то у нас поместье рядом, но тут зачем-то к тётке в Выжму поехали. И зачем? Я её и не помню. А мама говорила, что надо…

– Евся…

Интересно.

То есть, жили они близ столицы, но затем почему-то переехали в какую-то Выжму. А теперь вовсе здесь оказались. Выжмы я не помню, надо будет глянуть на карте, так, для ориентации в пространстве.

– И далеко эта Выжма? – поинтересовался Метелька.

– Ага… не, я сало не люблю…

– А колбаску?

– Колбаску люблю. Мама говорит, что хорошо, что я мужчина. Это вот женщинам надо любить утончённое, – Евсей подтянул к себе ломоть хлеба. – Там профитроли… или эклеры вот. А колбаску любить неизящно. А я мужчина, мне можно не изящно.

– Зато сытно, – Метелька подвинул к нему доску с нарезанною колбасой. – Сыру ещё возьми.

– Ага… два дня ехали. На поезде. А потом ещё извозчик был. Я прям притомился, – сыр Евсей взял. – А тётка злая…

– Евсей!

– Чего? Или, думаешь, я не понимаю? – он отломил кусочек сыр и отправила в рот. – Маму обзывает. И тебя тоже. И меня…

Нос сморщила.

– Назвала приблудышами. И мама с нею ругается.

То есть, гостям в этой их Выжме рады не были? Тоже интересно. И похоже, что поездка эта случилась вовсе не по причине внезапного обострения родственных чувств.

– А потом приехал нарочный от папеньки и велел собираться обратно. Только не поездом, а машиною…

Очень интересно.

И судя по хмурому лицу Елизара, у него было что сказать. Правда, вряд ли он собирался делиться, но…

– Ох, – Евсей погладил себя по животу. – А уборная тут есть?

– Есть, – Метелька вскочил. – Пойдём, проведу.

Елизар дёрнулся было.

– Сиди. Никого опасного тут не осталось.

– А если…

– А если кто и сунется к воротам, – ответил Мишка. – Нас предупредят.

Тьма у ворот и устроилась, растянулась чёрной лужей, недовольная тем, что я не позволил её впитать тела. Нет, убить – это одно, а вот такой характерный след оставлять, как чёрные мумии, это совсем-совсем другое. Оно нам точно не надо.

– Значит, – Мишка ел неспешно. – Вас выкрали? Отец вас спрятал, но кто-то узнал, где? И послал человека, якобы от имени отца?

– Да, – Елизар насупился. – Отец… у него новое назначение… я там не всё знаю, но он говорил, что времена меняются. Что реформы готовятся, которые многим не по нраву будут. И что скоро снова начнётся. Правда, не говорил, что именно, но… он поэтому и в род меня ввёл, чтобы… ну… если вдруг, то мы бы не остались сами… у меня две сестры. Законные. Но дар у них слабый, а ещё девочки наследовать не могут. И получается, что я наследник…

А это многое меняет.

Хотя… может, дело не в назначении, а в том, что законной жене этакая рокировка не по нраву пришлась?

– Отец при цесаревиче состоит, потому и получилось быстро, с документами. Легко получилось… даже при том, что дед был не согласен, но вот… как-то так. А теперь… что теперь будет? С нами?

– С вами? – Мишка вздохнул, как-то обречённо, явно осознавая, что избавиться от этой парочки не получится. – Если вам в Петербург, то подкинем.

– Благодарю, – Елизар склонил голову.

В общем, в отличие от некоторых, хорошим манерам паренька явно обучали.

– Только вы пока отдохните. Вон, умойся, одежду поищи какую, чтоб не лохмотья. Вряд ли ваш размер, но если покопаться, что-то да найдём. Метелька сейчас вернётся и поможет.

– Я вполне способен и сам, – Елизар вытянулся и плечи расправил, стараясь казаться больше и важнее. – Тут где-то должен быть чемодан с нашими вещами. Матушка собирала…

– Вот и отлично, – Мишка хлопнул ладонями по столу, обрывая поток возражений. И Елизар, как положено воспитанному в уважении перед старшими юноше, замолчал да вытянулся. – Тогда вперёд. И ещё в дорогу еды соберите, чтоб не останавливаться. И так запаздываем.

Елизар кивнул и уточнил:

– А вы? Уйдёте?

Кажется, подобная перспектива Елизара не слишком радовала.

– Недалече. Пойдём… порасспрашиваем, что тут да как… и какой дорогой ехать, чтоб не напороться ненароком.

– Т-тварь! – мужичонка, когда в лицо ему водицей плеснули, очнулся, и головой затряс. Взгляд его заметался по комнате, пытаясь найти кого-то знакомого.

И руками вон задёргал.

Зря. Вязать узлы Мишка умел. Вот не знаю, было ли это частью общего курса воспитания благородного наследника, или же частною инициативой, а может, вовсе талант раскрылся недавно, в новых обстоятельствах бытия, но скрутил этого типа братец легко и с немалою сноровкой.

А потом водицею в лицо плеснул.

По щекам похлопал.

Да и усадил в уголок. Сам же подвинул стул и на нём устроился, вид загораживая.

– Ну здравствуй, паскуда, – сказал Мишка мягко, всем видом своим демонстрируя дружелюбие и готовность к диалогу.

– Т-ты кто? – мужичок подобрался.

– Мишка. А ты кто?

– К-казимир.

– Красивое имя. Поляк?

– Православный! – возмутился Казимир. – А чего ты тут?

– Я? Да вот… в гости пригласили. Настойчиво так. Прям никак отказаться не выходило. Пришлось вот ехать.

Я устроился в уголке, в тени, откуда комнатушку и разглядывал. Что сказать. Богато. Ковёр на полу. И ещё – на стенах, кроме той, которая с окном. На окне занавесочки с лиловыми розами. Покрывала вон тоже с узорами. Стол солидный, резной. Шкаф не хуже.

Сразу видно, приличные люди тут обретаются. Состоятельные даже.

– Т-ты за пацанами? – соображал Казимир быстро, явно сложивши в голове две простых цифры и пришедши к выводу, что играть в непонимание, конечно, можно, но вряд ли получится.

И тогда будет грустно и больно.

Больно он не хотел.

– Если так, то забирай. Это не мы их притащили. Просто вот приказ передали, принять. Мы и приняли. Ничего личного.

– От кого приказ?

– Из города. Через Сивого. Мы так… мы вот просто… надобно принять, подержать чутка и передать дальше. Обычным путём, – Казимир поёрзал и попросил: – Развяжи, мил человек. Я ж так… я вон… не опасный… с циферками сижу. За домом гляжу.

– А нож в сапоге, стало быть, чтоб хлебушек нарезать? – Мишка этот самый нож и продемонстрировал. Хлебушек таким резать затруднительно. Уж больно клинок махонький да узенький. А вот кому в бочину вогнать, так самое оно.

– Все мы люди, все мы человеки, – пожал плечами Казимир. – И всяк защищает себя, как умеет. Чего ты хочешь? Денег? Скажу, где взять.

– Так уж и скажешь?

– А чего молчать. Ты меня пытать начнёшь. Я ж боли боюсь. Я тут так… малым… делом занимаюсь.

– Ещё скажи, что не по своей воле.

– Сперва-то да, не по своей. Проигрался сильно. Вот и предложили, или так отрабатывать, или… иначе. Я ж грамотный. Грамотные, небось, всем нужны.

И бандитам тоже. Кадровый голод, он такой.

– Я и согласился. Первый год страшно было. Всё ждал, что жандармские придут, что… или свои же… они же ж тоже, такие вот свои, как… – он махнул бы рукой, если б мог. – С волками жить, как говорится… я вот и сумел. И прижился.

– И давно тут?

– Тут? Третий год.

– А раньше?

– Так… были под Серпуховым. Но мало. Год всего. Тамошний боярин – не чета местному, как слухи прошли, что люди пропадают, всех поднял, дружину, жандармов позвал, мелкою гребенкой по землям пошёл. Еле ноги унесли.

Хороший, наверное, человек.

На своём месте.

– После под Тверью. Но тоже недолго вышло. А потом уж сюда перевели.

– Кто перевёл?

– Не моего ума дело, – Казимир покачал головой. – Ты уж, мил человек, извиняй. Чего не знаю, того не знаю… силой клянусь.

И над макушкой искорка блеснула, клятву подтверждая. Дарник выходит?

– Слабенький, – признался Казимир. – Так-то толку от этого дара никакого… клятву вот принесть могу. Потому и жить дозволено… и работать вот… нет, не обижают. Хозяйство есть. Кормят-поят. В город езжу вот, коль надобность. Свинок продаю. Свинки тут хорошо растут…

И замер, губу прикусивши.

– Занимаетесь чем? – Мишка наклонился, вглядываясь в узкое нервное лицо.

– Я… я вот дом держу. Моё дело, чтоб было место, где люди свои передохнуть могут. Товар оставить. И я его другим передам. Деньги приму. Посчитаю да сложу, пока Сивый не явится. Если вдруг привезут кого, то…

– Вроде мальчишки?

– По-всякому. Мальчишки – особый заказец, как я понял… про них не со мной говорите. А так всё больше простое. Девок там всяких. Когда сводни привозят, когда вона… людишки какие. Иное что. Я не вникал. Говорю ж, моё дело – приглядвать, чтоб порядок был.

– Приглядывал?

– А то как же. Приглядывал. Людишки-то всякие случались, иные были б горазды покуражится, особенно, когда выпьют, а тут рядышком девки… а что товару с того убыток приключается, так не думают же ж. Но я не дозволял, чтоб…

– А мальчишку? – уточнил я. – Зачем гоняли.

– Мальчишка? А… так там сам Сивый сказал, попугать чутка, чтоб сговорчивей был. Чтоб, когда кину писать станут, папенька проникся. Я и велел работать. Но аккуратно.

И ведь послушали же.

А стало быть, не так тих да безобиден Казимир, если слово его что-то да значило. Здесь народец простой, понимает большею частью язык силы. Елизара гонять гоняли, веселились, куражились, но и вправду весьма даже аккуратно.

– И потом куда?

– Не знаю, – Казимир покачал головой. – Об том мне не докладывали. Но сам понял, что переезжать будем. Вчерашним днём, почитай, что было, то со складов и повывезли.

Любопытно.

Очень.

И Мишке тоже.

– А к нам чего полезли?

– Того я не знаю. Я вовсе, мил человек, тебя в первый раз вижу. Откуда ж мне ведать, где ты Сивому дорожку перешёл? – Казимир чуть потянул руками и проныл: – Развяжи, а… я ж человек немолодой… тебе ли меня бояться?

– А я, – Мишка широко осклабился. – От рождения боязливый. Так что пока посиди…

[1] Воспоминания старожила карельской деревни Пелдожа, по А. И. Баранцев. В конце 19 в и начале 20 (возможно и раньше) появляется своего рода обычай при избытке детей продавать их в город. Традиционно ребенок считался готовым в 10 лет, иногда держали до 12–13. Торговля детьми, скупка и доставка в Петербург дешевой рабочей силы становилась специализацией отдельных крестьян-промышленников, которых в быту именовали «извозчиками» или «рядчиками». Такой извозчик заключал контракты с купцами или ремесленниками, формально – на обучение. Реально же в большинстве своём речь шла о бесплатной рабочей силе. За каждого ребенка, сданного в учение на 4–5 лет, извозчик получал от 5 до 10 рублей. Часть денег шла родителям.

[2] Довольно серьёзный чин, соответствующий армейскому чину генерал-майора или контр-адмирала во флоте.

Глава 11

Глава 11

В магазинах днем воруют изящные франты и франтихи с особо устроенными карманами в ротондах и шинелях. Щегольски одетые, они совершают кражи компаниями, выкрадывая бумажники в банках, театрах, на вокзалах, на выставках. Словом, там, где бывает большое стечение зажиточной публики.

Голос Москвы

Шофёр знал и того меньше.

Велено было отработать заказ. Он и отработал. Чай, не в первый раз. Так-то, конечно, городишко небольшой, но дорога через него идёт на столицу. А другая – к Москве. И дороги-то хорошие, крепкие. Вот и пользуются ими люди.

А в городишке частенько задерживаются, когда путешествуют.

Там-то Сивый и приглядывается.

Точнее за него. Сам-то Сивый мараться не любит, что понятно. У него дела другие. А вот указать, кому артефакту подсунуть, это он укажет. Дальше просто. Кинут бляшку под днище. Она на магните, намертво встанет. А там уж только и остаётся, что погодить чутка и следом двинуть. Людишки, вставши по-за городом, от помощи не отказываются.

Куда их потом?

Того шофёр не знал.

Знал только, что каждый раз приходилось с собой этого брать, который со шкатулкою. Маги? Может, и так. Не его дело. Ему куда важней, что за каждую поездку платили щедро. И ещё заплатят, потому что Сивый такого своевольства, которое мы учинили, не попустит…

В общем, умер человек всецело в своей правоте убеждённым.

Ну а с третьим и вовсе быстро получилось.

Как и предыдущие, знал он немного, в рамках поставленной задачи. А задача была проста. Явиться по указанному адресу, передать женщине конверт с письмом, якобы от её любовника, забрать детишек да и привезти сюда. Чего уж тут дальше планировалось, не его ума дело.

– Вот… что у тебя за привычка, людей убивать? – проворчал Мишка, переворачивая тело. – Его бы в Петербург доставить, чтоб там допросили…

– И выяснили на копейку больше, а возиться пришлось бы на червонец, – тут я был не согласен категорически. Ясно же, что исполнитель. Да, из числа тех, которые постарше, которые за более мелкими приглядывают, но всё одно знает он немного.

Мишка вот всё равно был не согласен.

А может, претит ему вот так, беззащитных людей убивать. Даже при том, что этот беззащитный самого Мишку упокоил и глазом не моргнул бы.

– Ну как ты его потащил бы, а? – я пнул покойника. – В багажнике? Нам до Петербурга сутки. И думаешь, лежал бы смирнёхонько…

– Да всё я понимаю, – Мишка повёл плечами. – Просто это… это…

– Неблагородно?

– Как будто я становлюсь одним из них.

– Ты? Нет. Ты не становишься.

– А ты?

А что отвечать? Что я уже давно один из них? Пусть не тут, не тот, но…

– Миш, они нас сюда не пряниками угощать везли. И в живых оставлять не планировали, – я вдохнул сыроватый воздух. Дождь, похоже, собирается. – И те, которые до нас… другие.

– Головой я понимаю, что они повинны во многих преступлениях.

– Но?

– Но решать их участь должен суд.

– Ага, честный и непредвзятый… Миш, вот что увидит полиция, которая сюда приедет? Не знаешь. А я скажу. Трупы увидит. Много-много трупов. А те, кто выжил, скоренько переменятся. И запоют, что они – мирные люди, на которых напал свихнувшийся охотник. Помочь ему хотели, а он, видать, совсем того… как думаешь, кому поверят?

– Но…

– Этот хуторок не сам собою возник. И промысел. Слышал же. Сперва в одном месте были, потом в другом. В третье вон собрались. А значит, что?

– Организация, – вздохнул Мишка. – И у неё наверняка свои люди будут. В том числе, в полиции. Может, не знающие, на кого работают… как-то это… это всё.

– Сложно?

– И мерзко.

А он думал. Оно всегда и сложно, и мерзко. Мы, когда делом занимались, тоже далеко не сразу привыкли. Оно ж одно дело, когда с коммерсов за безопасность берешь, а совсем другое – шлюхи. Точнее баньки, при которых те водятся. И оно не сразу складывается, что баньки-то по сути наши.

И шлюхи тоже.

И выходит, что ты не благородный воитель за перераспределение материальных благ, потрошитель жирных коммерсов и член братства, но ещё немного – сутенёр. Некоторые, конечно, не дошли вовсе. Но… тогда, в то время, идеи об избранности как-то вполне себе уживались не только со шлюхами, но и со многим иным дерьмом.

– Разберемся, – пообещал я Мишке. – Дождёмся этого Сиплого…

– Думаешь, надо?

– Надо. Чтоб понять, по случаю они решили нас прибрать, или всё немного сложнее.

И дело не в нас, но в доме папенькином.

Первым гостя увидел Призрак. Дёрнул за нить и заверещал, так, на всякий случай, а то вдруг я не услышу.

– Умница, – я мысленно почесал Призрака за ухом. Точнее, там, где на птичьей его башке по моему мнению должны были находиться уши. И он радостно ухнул.

Подросток, что с него взять.

Тьма же застыла у ворот, готовая ко встрече.

– Один, – сказал я, когда сумел различить искорку жизни. – На кого ставишь?

– Городовой, – Мишка подошёл к воротам. – Он паспорт едва ли не на зуб пробовал. Да и так, фигура заметная, при должности, авторитете. К тому же в полиции, там, если не сам, то другие подскажут, что интересного происходит.

Согласен.

Удобная фигура.

Приближающаяся машина почти растворилась в сумерках. Летние и поздние, они акварелью размывали пространство, смешивая воедино небо и землю, деревья с кустами, поля и эту чёрную старую «Волжанку», которая остановилась у ворот и нервно засигналила.

Метелька с готовностью дёрнул створку, Мишка – другую. В конце концов, почему бы и не впустить важного человека. А сумерки и нам на пользу. В них сложно понять, кто там, во дворе, особенно, если накинуть на плечи широкий халат, который смажет очертания фигуры.

«Волжанка» воняла бензином и коровьим дерьмом. Никак, проехала по свежей лепешке.

– Казимир, – раздался властный голос. – Опять масло бережёшь? Почему света нет?

Почему, почему… потому.

А Мишка ошибся-таки. Не знаю, замаран ли во всём городовой, но сейчас из машины выбрался совсем другой человек.

И да, логично же.

Кого поставить на страже, как не поверенного, который и будет продажей дома заниматься?

– Казимир…

– Я за него, – сказал Мишка за спиной у Сивого. И тот дёрнулся, рванул из кармана что-то, вот только Тьма успела раньше.

– Не сожри. Пока во всяком случае, – попросил я чуть запоздало. Тело ухнуло на землю, неловко, на бок, приминая весом правую руку. Пальцы её разжались, и на песок выкатилась кривобокая пластина.

Надо же. Не револьвер.

– Мишка, вот ты вроде умный-умный, а дурак, – сказал я, опускаясь на колено. Прижав пальцы к шее Сивого, я убедился, что тот жив.

– Почему это?

– А если б он пальнул? Или вот этой штукой кинул? На кой было рисковать?

– Да как-то… подумал, что смешно получится.

Ну да, а говорят, что это у меня чувство юмора странное.

– Что это? – Сивого я перевернул на другой бок, и руку его от штуковины отодвинул. В неё чувствовалась скрытая сила, вот только не совсем ясно было, что за она.

Нет, что ничего хорошего, так понятно. А конкретней?

– Это? Огненная волна, если я правильно понял, – Мишка огляделся и, подняв какую-то палку, подвинул пластину к себе. – Хотя… не совсем стандартный вариант. Полагаю, что-то из нового, усиленного… да, вот это – усиление… погоди…

Он растопырил пальцы и провёл над пластиной.

Потом ниже.

Потом и вовсе поднял её, аккуратненько, за края. Повернул влево. Потом вправо.

– А света мало…

– В дом?

– Нет. Тут явный самопал, а значит, вполне возможно, что артефакт не стабилен. Ещё выброс…

– Тогда оставь его.

– Погоди…

– Миша, брось каку!

– Сейчас… ага, так… тут стандартный контур дополнен. Точно. Несколько источников… но вместо нормального стабилизатора – рунные дорожки. И значит… так…

Пластину он всё-таки отложил.

– В стандартном исполнении артефакт высвобождает заключённую внутри энергию, придавая её форму огненной волны…

– Военный?

– Именно.

– А мне казалось, что дарники не воюют.

– Они и не воюют, – братец пластину осторожненько отодвинул. – Но артефакты – дело иное. Хотя, конечно, всё равно вызывают выбросы силы и стихийные возмущения, но не столь сильные, как прямое применение дара. Поэтому…

Поэтому нельзя, но если очень хочется, то можно.

– И пользоваться им может обычный человек?

– Да. Кстати, сейчас их заказывает полицейское управление. Пожары тушить.

– В смысле?

Как огненной волной можно затушить пожар?

– Встречный пал. Или стена. Говорят, очень эффективно. Поэтому и упор сейчас делают не на мощности заряда, но на управляемости или вот ещё на протяжённости стены. А здесь наоборот. Руны пространства узкие, я бы сказал, даже ограничивающие пламя в первые мгновенья, зато имеются дополнительные заряды. И основной, который даёт первую волну, заодно вызывает детонацию четырёх других… в общем, подозреваю, что и не всякий дарник от этого закрыться сможет.

А делали штучку в той же мастерской, что и прочие интересные новинки нынешнего года.

Что ж…

– Не бахнет? – уточнил я на всякий случай.

– Не знаю. Так-то он был неактивен, но этот успел пробудить первую фазу.

– Ясно. Тогда пусть лежит.

Тьма крутанулась рядом:

– Есть. Огонь.

То есть, сожрать она его может и даже совершенно не против.

– Погоди, – я покачал головой, в которую пришла одна интересная идея. С домом нам что-то да надо делать, как и с покойниками. Полицию вызывать желания никакого. Надеяться на чудесное появление ещё одного крылатого, который этот хутор зачистит, тоже не след. А вот устроить несчастный случай с незаконным артефактом…

В общем, пригодится.

Сиплый очнулся не сразу. Полведра вылить пришлось. Он затряс головой, замычал, задёргался, пытаясь высвободиться из веревок. Но как-то скоро понял, что не выйдет.

– Привет, дядя, – сказал я, устраиваясь напротив.

Сиплого обыскали, но в карманах пиджачишки обнаружили разве что потёртое портмоне с тремя рублями, да сложенные вчетверо бумаги.

Дарственная.

Кстати, от имени Мишки, который в приступе душевной щедрости дарил свежеприобретенный дом некой Калерии Игнатьевне Поршневой. Купчая на дом, к слову, была приложена.

– Спасибо, – её Мишка бережно разгладил и отложил в сторонку. – А говорили, что дней десять понадобится, чтобы выправить. Видите, раньше управились. Прям радует это…

Сиплый скривился.

– Ну и на кой оно надо было? – поинтересовался Мишка. – Почему нельзя было просто оформить? Деньги то всё одно через тебя шли?

Молчание.

Упрямое такое. Вот не люблю упёртых. Я ж не садист. Мне оно тоже без удовольствия допросы допрашивать. Но порой приходится. Утюги в нынешнем мире, конечно, уже имеются и местами даже электрические, но тут дом простой, деревенский. Так что, чую, придётся действовать по-простому, по-народному, кочергою.

– Купила бы эта ваша… кстати, кто она?

– Старуха одна, – Сивый моргнул и скривился. – Не губи! Заставили меня! Клянусь…

– Говорят, что для клятвоотступников в аду отдельный котёл приготовлен, – пробурчал я. – А почему, кстати, Сивый?

– Казимирка сдал?

– И он. И не только он, – Мишка подтянул стул поближе. – Другие вон тоже говорили… так чего вдруг?

– Так… по случаю. Если есть добро, то зачем пропадать? – Сивый пожал плечами.

– Значит, дело не в доме? – уточнил Мишка.

Молчание.

– А хочешь, я ему палец сломаю? – предложил я, прикинувши, что этак, душевными беседами, мы до утра говорить можем. И как знать, не явится ли утром по наши души грешные иной кто, из серьёзных. То, что у нас тут легко всё вышло, играючи даже, – чистой воды везение.

Не ждали они опасности.

Не готовились.

Годами работали по схеме и уверились, что та идеальна. Частое заблуждение. Но вот если Сивый исчезнет, то… то могут забеспокоиться те, кто за ним стоит. А уж они совсем иных спецов пришлют.

– А сумеешь? – Мишка повернулся ко мне.

– Чего там уметь-то? В косяк засунул и дави…

Глаз у братца дёрнулся. И не только у него.

– Вы… не посмеете… – произнёс Сивый несколько неуверенно.

– Ещё, слыхал, что кочергу можно раскалить и в жопу засунуть. Правда, говорили, что если сердце слабое, то не выдержит. А потому сперва лучше просто поприжигать. Ну, показать, как оно.