Текст книги "Оплот добродетели (СИ)"
Автор книги: Карина Демина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Глава 16
Данияр Седьмой разглядывал планету, которая казалась едва ли не точной копией его родного мира. То же алое солнце, те же обожженные полосы пустынь и редкий пух облаков, будто Каяр пытался укрыться в рваном этом одеянии от гнева своего светила.
Цепочка спутников.
И галактический лифт, очередь к которому тянулась медленно. Наверное, Данияр мог бы потребовать, чтобы запустили второй, предназначенный для особых гостей, но он почему-то промолчал. Картина внизу завораживала. Он будто впервые видел, как рождаются ветра и бури, куда убегают полосы облаков, чтобы ненадолго оживить пустыню драгоценной влагой. И это знание, новое, недоступное прежде, наполняло сердце его полузабытым восторгом.
К тому же скандалить он не умел.
Вот казнить идиотов, которые решили, будто одного лифта для высадки хватит, мог бы. И казнил бы. Дома. Туристам казни нравились.
А они еще себя гуманным обществом называют, да…
– Господин? – Заххара коснулась руки. – С вами все хорошо?
– Чудесно, – Данияр соизволил отвернуться от экрана. – Наш черед?
Угадал.
Он решил быть вежливым, раз уж казнить не выйдет, и даже вежливо кивнул слегка замученному стюарду. А Заххара бросила пару кредитов на его браслет, чем добилась почти искренней улыбки.
Спуск был скоротечен.
И скушен.
Ожидалось… чего-то иного. А вместо этого мерцающее поле. Труба. Полет при полном отсутствии ощущения этого полета. Дверь с горящим зеленым треугольником. Зал, забитый людьми.
Все-таки стоило потребовать казни. Или хотя бы открытия второго лифта. Что-то подсказывало, что настроили бы его вовсе не на общий зал. Впрочем, дурное настроение исчезло, стоило взгляду зацепиться за рыжую макушку.
Девушка обернулась.
И улыбнулась. Поклонилась, коснувшись сложенными вместе ладонями лба… а может, с ней договориться? Не самому, конечно, отправить Заххару или Некко, чтобы объяснили, как хорошо в гареме жить? Благо, в отличие от той, наглой, обошедшейся куда дороже, чем она того стоила, рыженькая умела себя вести.
– Доброго дня, – сказала она и, оглянувшись, кому-то помахала рукой. – Тоже застряли?
– Сказали, что лифт второй не работает, – пожаловалась Эрра.
– Да. Мне тоже, – рыженькая ненадолго нахмурилась. – И еще это вот…
Она указала на толпу, которая устремилась к единственному выходу, но почему-то застыла у него. Слышны были голоса, нервные, визгливые, громкие. И с каждым словом они становились только громче.
– У кого-то проблемы с документами.
– Какие могут быть проблемы с документами? – вполне искренне удивился Данияр.
Лайнер ведь приличный. И при покупке билета документы проверялись, да и регистрировались во внутренней сети корпорации, что и позволяло обойтись без таможенного контроля.
– Вот и мне интересно, – задумчиво произнесла рыженькая и, подпрыгнув на месте, спросила:
– Что там?
А вот человек, которому адресовался вопрос, заставил Данияра втянуть живот. Насколько оно получилось. И подбородок задрать в надежде стать хоть немного выше. Он знал, что Боги обделили его ростом, но до этого момента не понимал, насколько.
Этот… человек? Похоже, что человек, возвышался над толпой, что верблюд над барханами. Он и двигался-то с той величавой медлительностью, которую позволяли себе лишь люди крупные, привыкшие к тому, что им уступают дорогу.
И уступали же.
Пассажиры теснили друг друга, пропуская типа и кресло, которое он толкал. Впрочем, кресло Данияр удостоил взгляда, а вот на этом… чудовище…
– Ничего, – прогудело оно. – Ошибка при регистрации, но нужно ждать капитана, чтобы исправить, а пока стоим.
– Все? – уточнила рыжая, с тоской оглянувшись на лифт.
– Все. Каярцы весьма щепетильны в бюрократических вопросах. И очередь подвигать не станут, – он развел руками, и Данияру пришлось сделать над собой усилие, чтобы не попятиться.
А живот от этого усилия вновь обвалился, натянул цветастую, в духе мира, как его уверили, рубаху. И показалось, что этот вот… огромный, затянутый в черную униформу человек – такие носила внутренняя охрана дворца, правда, там еще и нашивки имелись, точно знал, что живот есть.
И складочки на талии.
И другие, в подмышках, про которые Данияр старался не думать. Как знал, и что Данияр давно уже забросил занятия, отчего и чувствовал себя удручающе слабым.
– Кахрай, – сказал человек, протянув руку, которой Данияр коснулся осторожно, но потом, вспомнив, что читал про обычаи третьих миров, все же пожал.
И представился.
– Данияр. А это… мои… одару…
Вдруг подумалось, что они тоже видят. И сравнивают. И пусть будут уверять, что всем довольны, что просто так счастливы быть с ним, но…
– Ага… все трое?
– Только трое, – Данияр выпятил грудь. – Я решил взять с собой самых любимых…
Почему-то прозвучало жалко.
А рыженькая нахмурилась. Ей явно тяжело давалось ожидания, и она, накручивая на палец нить жемчуга – к слову, отменного по качеству жемчуга, – пританцовывала, тянула шею, пытаясь понять, сдвинулась ли очередь с места, вздыхала.
Крутилась.
И рыжие кудряшки подрагивали.
– Знаете, – не выдержала она напряженного молчания. – Я как-то… иначе все представляла…
– Я тоже.
Подумалось вдруг, что в этакой толпе всякое случиться может. По спине побежал холодок, появилось трусливое желание потребовать, чтобы лифт вновь включили, и подняться на корабль. В конце концов, что он не видел здесь?
А там, наверху, бассейны свободны.
И горки.
Горки Данияру понравились несказанно. Надо будет в летнем дворце реконструкцию затеять. Правда, Совет вновь станет плакаться, что, мол, дорого, да и содержание в копеечку станет, тем паче есть на планете десяток аквапарков.
Но ведь общих же.
А Данияру свой хотелось.
Но вот очередь дрогнула и слаженно подалась вперед. Кто-то охнул, кто-то пискнул, а рыженькая застыла, вытянув шею, пытаясь разглядеть, что же там происходит. Нахмурился Кахрай.
И встал так, что оказался между рыженькой и остальными.
Эрра сдвинулась чуть левее, и в руке ее блеснул клинок, который, впрочем, тотчас исчез меж просторных складок выходного платья. Медленно потянулась Заххара, погладив тонкую проволоку на запястье. Проволоку украшали подвески из платины с камнями. Металл мягкий, но тяжелый. И в умелых руках аххра – опасное оружие.
Некко замерла справа.
И пальцы ее слегка подрагивали, готовые выпустить волну силы, собравшейся в семи родовых браслетах.
Сам же Данияр ощутил себя, во-первых, лишним. Во-вторых, позорно-беспомощным, ибо свой клинок оставил в каюте, решив, что не слишком-то он вяжется с новым нарядом. Оно и понятно, где шорты, разрисованные медузами, и где смертоносная сталь.
Заныл затылок, вспомнив могучую учительскую длань, и в голове просто-таки раздалось печальное:
– Идиот.
Но шум стих.
А толпа, вдруг успокоившись разом, потянулась к выходу.
– Вы ведь на рынок? – поинтересовалась рыженькая, глядя, правда, не на Данияра, что тоже было обидно, но на Эрру. И та кивнула. – Просто я подумала… мне нужно новое платье. Или два… вы не подумайте, деньги у меня есть, но я совсем не умею выбирать наряды.
– Как так? – Заххара медленно закрепила хвост аххры и, подняв руку, потрясла, убеждаясь, что лежит та аккуратно и не развяжется ненароком.
– Раньше как-то бабушка все выбирала. Теперь вот кузина, но у меня, кажется, вкусы с ней расходятся. И вот подумалось… – Лотта беспомощно развела руками. – Если, конечно, у вас нет других планов…
Этот мир не походил на родную Британию настолько, что Шарлотта испытала острое желание немедленно вернуться, если не домой, то хотя бы на корабль.
Она остановилась в узком переходе из укрепленного стекла, с ужасом глядя на красную пустыню, что распростиралась и влево, и вправо, и кажется, вовсе, куда ни глянь, всюду лежали раскаленные пески. А над ними застыло белое солнце. И свет его оказался настолько ярким, что и защитное поле на очках не справлялось. Лотта зажмурилась. Она чувствовала непривычную, до крайности неприятную сухость воздуха, пусть и прошедшего через десяток фильтров, но умудрившегося сохранить едкий запах пустыни. И солнце на коже. И то, что кожа эта, к солнцу непривычная, того и гляди вспыхнет.
– Шляпа нужна, – Кахрай протянул нечто огромное и мятое, оказавшееся той самой шляпой печального серого колера. Поля ее повисли, но коже стало легче. – А то обгорите.
– Я… там куплю.
– Пока доберетесь, обгорите, – произнес он это. И подтверждая его слова, над креслом поднялась мерцающая пленка купола.
– А вы?
– Я привычный.
– Случалось бывать здесь? – окруженный женщинами Данияр выглядел весьма представительно, хотя, конечно, это донельзя сложно, выглядеть представительным в белых шортах с синими медузами, которые еще и щупальцами шевелили. Просторная же рубашка была огненно-красной и украшенной двумя рядами драгоценных камней.
Лотта даже позволила себе присмотреться, убеждаясь, что камни и вправду настоящие, а не стекляшки.
– Не здесь. Просто в мирах подобного класса. Здесь еще довольно комфортный климат, – Кахрай на ах-айорца смотрел сверху вниз, и по выражению лица его было не понять, симпатичен ему новый знакомы или же наоборот. – Для туристов стоят защитные купола, но если пожелаете, то есть выезды и в пустыню. Хотя… не советовал бы.
– Почему?
– На Каяре женщин мало. А те, что есть, стоят дорого.
Лотта натянула шляпу поплотнее. Чем дальше они шли, тем ярче становилось солнце. Пустыня и та словно бы светилась.
– Вот порой молодежь и не выдерживает. А для местного брака согласие невесты не требуется.
Выходить окончательно расхотелось. И Кахрай это понял.
– Не волнуйтесь. Просто не снимайте туристический браслет. И не выезжайте в пустыню, там ничего хорошего нет, а на рынке вполне безопасно.
Рынок начинался сразу за нижним залом.
Огромный. Просто-таки необъятный. Шумный. Бестолковый. Живой. Лотта смотрела и не могла насмотреться. Нет, она видела ролики, но те не передавали и десятой части варварского великолепия этого места.
Огромные каменные башни, над которыми поднимались тончайшие ветви силовых установок. Почему-то ветви эти украшали подвесками из разноцветного стекла, отчего сами башни походили на диковинные деревья. Солнечный свет, избавленный от жесткого излучения, проходил сквозь стекла, окрашиваясь синим, красным, желтым и зеленым, и цвета эти ложились на торговую площадь, поверх камня и палаток, ковров и людей, на этих коврах сидевших. Они добавляли цвета медным горам посуды, чеканным дискам и вазам, что делали здесь же, мешая местную красную глину со связывающим полимером.
– Украше-е-ения, – завыл кто-то над самым ухом, и Шарлотта подпрыгнула, обернулась, чтобы носом уткнуться в связку камешков. – Прекрасные украшения ручной работы…
– Масла… масла для нежной кожи…
– Зеркала… лучшие зеркала по старинному рецепту. Только у нас настоящее стекло! Никакого цифрового обмана.
Господи, да она здесь потеряется!
– Идем, – Эрра подхватила под руку. – И не крути головой, представь, что у тебя есть дело.
– Какое?
Туристический браслет слабо пискнул и заработал. А в нем оказался встроенный гид, важно сообщивший, что рынок нынешний является крупнейшим на Каяре и занимает без малого сто двадцать пять гектар, защищенных семью куполами…
Чудесно.
Да тут и нескольких недель не хватит, чтобы все обойти.
– Не важно, – Эрра отмахнулась от особо назойливого торговца, что попытался всунуть ей мятые шарфики. – Главное, что есть. И ты спешишь. Запомни, если взглянула на товар, то тебе интересно. А раз интересно, то нужно посмотреть. Если же смотришь – покупай и торговаться не забудь.
Лотта кивнула.
– Данечка, – Эрра остановилась, что не помешало ей пресечь попытку другого торговца всучить Лотте полоски вяленого мяса. Или это было не совсем мясо. – Мы же прогуляемся? Посмотрим…
И тише добавила:
– Сперва тебе платье, а мне приправы. На Каяре удивительный рынок приправ. Говорят, здесь даже настоящую ваниль в стручках купить можно, но в это я не особо верю. Но упускать такую возможность глупо.
– А…
Лотта обернулась, втайне надеясь, что Кахрай, как всегда, где-нибудь рядом. Но его не было. Ни рядом. Ни чуть дальше, ни даже совсем далеко. Во всяком случае, настолько далеко, чтобы Лотта смогла увидеть. Она чувствовала себя на редкость глупо, высматривая среди цветастых халатов черное пятно униформы, но ничего не могла с собой поделать.
Шляпа осталась, а вот Кахрай…
– Вернется, – сказала Эрра, дернув Лотту за рукав. – Идем, пока мое недоразумение не передумало. Да и девочки тоже погулять хотят.
– Так может…
– Нельзя оставлять без присмотра. Представляешь, чуть расслабились, так эту бестолочь едва не убили. Чудом, можно сказать, спасся.
Она укоризненно покачала головой, и Лотта даже не поняла, что именно огорчило Эрру, то ли то, что едва не убили, то ли то, что все-таки спасся.
– А тут слишком много всего. Удобный случай. Если бы не ваниль…
Она тянула Лотту за собой, куда-то вглубь рынка, который медленно менялся. Исчезли ковры и открытые прилавки, постепенно сменяясь каменными домами весьма древнего вида. И здесь уже товары лежали на прилавках, а хозяева магазинчиков не спешили хватать покупателей за руки, наоборот даже, делали вид, будто нет им никакого дела до внешней суеты. Потом эти домики уступили место другим, побольше и более современного вида, а за ними и вовсе показались донельзя знакомые очертания торгового центра. И почему-то сей факт донельзя разочаровал Лотту. А ведь она почти поверила, что мир и вправду такой, диковатый.
– Нам туда, да?
– Смотря, что ты хочешь купить. Если нормальной одежды, то лучше туда. А если охота местной, то потом по лавочкам пройдемся. Я бы еще посоветовала тканей взять. Здесь отличный шелк делают. Местные пауков разводят, а те дают пряжу…
Шелк и вправду оказался удивительным.
Тяжелый и в то же время на диво мягкий, текучий, меняющий цвет в зависимости от освещения. Лотта, прежде и к тканям, и к нарядам относившаяся с поразительным равнодушием – в конце концов, имелись дела поважнее, а с вопросами гардероба дизайнер справлялась – вдруг осознала, что ее всецело захватил процесс выбора.
Сам этот магазин, небольшой, но какой-то… волшебный.
Хозяйка его, смуглокожая женщина с острым носом, доставала то один, то другой рулон, с удивительной легкостью раскатывая их, позволяя трогать и мять, накидывая на Лотту, почти заворачивая ее в эти летящие такие волшебные полотна. И окружающие Лотту зеркала – не цифровые, но и в самом деле стеклянные, что было в высшей степени нефункционально – отражали сие волшебство.
И Лотта не удержалась.
Она купила сперва один рулон. Затем второй. И третий. И еще тот, что цвета осеннего неба над поместьем, а серебряная вышивка на нем – аккурат первый зимний узор. Четвертый будто пламя. Пятый…
– Осторожней, – Эрра не мешала, она и сама выбрала себе, правда, ограничившись не рулонами, но отрезами. И Лотте подумалось, что и ей следовало бы тоже, но она понятия не имела, сколько ткани нужно на платье. Или на костюм. Или если на комплект в местном духе… в общем, будет обидно, если не хватит. – Они дорогие.
Наверное.
Или нет? Лотта не знала. Но денег на ее кредитке должно было бы хватить и на ткани, и на магазин, и даже на весь этот торговый центр, если понадобится. Впрочем… Лотта тронула жемчуг и строго велела себе остановиться. А женщина с крючковатым носом вдруг хитро улыбнулась и достала… нет, это не было тканью. Уже не было.
Платье?
Халат?
Или и то, и другое? Сперва рубашка из тончайшей ткани какого-то невероятно насыщенного солнечного цвета. Лотта даже моргнула, сказав себе, что такого не бывает, чтобы и не желтый, и не золото, но именно будто взяли свет и из него рубашку эту сделали. А поверх нее – сам халат.
Или все же платье?
На запах?
С широким поясом, украшенным чеканными заклепками, будто чешуей. И в каждой чешуйке камешек горит. С узкими от плеча рукавами, которые к кончикам пальцев расширялись. С шитьем по подолу.
Золото.
И снова те же темные камни.
– Это… чудесно, – Лотта позволила себе примерить. И замерла, вглядываясь в зеркало. Подумалось, что бабушка точно не одобрила бы.
Категорически.
Вот странно.
Вырез на рубашке более чем скромный, ткань халата плотна, да и сам он длинный, тяжелый, и Лотту закрывать должен был бы, а выглядит она куда более раздетой, чем дома после ванны.
– Сколько?
Она не собирается покупать это.
А тяжелые серьги и ожерелье примеряет потому, что без них наряд выглядит незаконченным. И крохотная шапочка, украшенная длинным пером, тоже часть его. И височные кольца, что к этой шапочке крепятся…
Но надевать его… куда? На ежегодный бал? Вот скандал-то будет… Лотта представила и не смогла удержаться.
– Сколько?
Названная цена заставила нахмуриться. Это было дорого. Очень дорого. Слишком дорого для скромной писательницы, но впервые, пожалуй, Лотта, как никогда прежде, понимала кузину. Расстаться с этим чудом было выше ее сил.
А женщина выложила еще два наряда, попроще.
– Она говорит, что это в подарок, если решишься. Что лучше свадебного наряда ты на всем Каяре не найдешь, – сказала Эрра и кивнула. – Не врет. Не найдешь.
И добавила.
– Бери. Твоему лысому понравится.
Лотта вздохнула.
– Он не мой.
– Вот. И исправлять надо, пока Данька всерьез за тебя не взялся. Только ему в этом не показывайся, а то ведь не удержится.
Шелк ласкал кожу. Лотта ему тоже понравилась.
– А оно тебе надо в гарем?
В гарем Лотта не хотела. А платье – наоборот. И решившись, она спросила:
– Терминал-то тут будет?
Носатая женщина улыбнулась еще шире.
Глава 17
Кахрай с непонятной самому ему тоской смотрел, как удаляется хрупкая фигурка. Рыжая позволила увлечь себя. И хорошо. Не пришлось ничего объяснять, оправдываться, но все равно он чувствовал себя на редкость погано.
А если…
Нет, мир стабильный.
Туристов здесь любят. И безопасностью, невзирая на окружающую суету, никто не поступится. А стало быть, пора возвращаться. Он подавил тяжкий вздох и отвернулся, а когда все же повернулся вновь, просто проверить, не следят ли за ними, то не увидел знакомой серой шляпы.
На Лотте она смотрелась презабавно.
– Идем? – поинтересовался Кахрай, не слишком надеясь на ответ, но подопечный булькнул что-то невнятное. Кахрай счел это согласием.
Вернуться получилось легко.
Шахту уже перевели в стационарный режим работы. На корабле было пусто, лишь в приемном зале подремывал уставший стюард.
Тишина.
Покой.
Разве что стены слегка вибрируют. Стоянка суточная, а значит, нет смысла глушить основные маневровые двигатели. Это уже позже, на Кифаре погасят, заодно и профилактику ходовую проведут. Во всяком случае, Кахрай очень надеялся, что проведут. В последних отчетах системы, копии которых исправно приходили ему, что-то смущало. Но что именно, он понять не мог. Все-таки образование не то.
– Так, – отправив клиента в каюту, Кахрай подключил ему систему видеосвязи. – Дверь я заблокирую.
– Тр…
– Тебя с собой взять? И как ты себе это представляешь?
– Хр!
– Мне нужно быстро взломать дверь в ее каюту. Провести обыск. И убраться. По возможности – незаметно. А с тобой незаметно не выйдет. Поэтому останешься здесь.
Клиент скорчил страшную рожу.
Нет, вдвоем – это даже не дурь, это нечто куда большее, чем и названия-то нет.
– Замок я перепрограммировал, поэтому универсальным ключом его не откроешь. И вообще лучше не открывать. Хотя… ты и не сможешь.
К счастью.
Были на его памяти клиенты, которые как-то вот не могли понять, что не нужно открывать дверь незнакомым людям. Даже стюардам.
Или официантам.
Или близким подругам любимой матушки. Или милой одинокой девушке. Хотя этот, если бы и мог, девушке открывать не стал бы.
Тойтек сидел, насупившись.
– Я видео подключил. Смотри.
Кахрай развернул его к экрану.
– В каюту пробиться не удалось, но с моих камер сигнал пойдет. Все. Я быстро. Постараюсь.
Имелись у него опасения, что дверь взломать не удастся, но стоило вывести на браслет стандартный код обслуги, как замок тихо щелкнул. То есть, она закрылась от систем наблюдения корабля, но не додумалась сменить код?
Или нарочно не додумалась?
Кахрай замер.
Программа-шпион, перебравшись в локальную сеть, стремительно обживалась, заодно и сканировала эту самую сеть на предмет подчиненных ей элементов. Правда, прожила программа недолго: сеть оказалась неплохо защищена и изнутри.
И что делать?
Кахрай решился.
Переступил порог. Сделал вдох. Замер. За спиной беззвучно закрылась дверь, отрезая Кахрая от корабля. И сердце застучало быстрее. По крови пронеслась волна знакомого жара, кулаки сжались.
Сперва осмотреться.
Запомнить расположение основных элементов.
Вторичных.
Сделать рабочую запись, по которой можно будет восстановить обстановку. Память памятью, на нее Кахрай никогда не жаловался, но все же камера – как-то понадежней.
А каюта… обычная.
Типовая.
И кажется необжитой. Никаких тебе мелочей, вроде оброненной помады или забытого блокнота, с которого можно было бы скачать содержимое.
Ни белья на полу.
Ни…
Белье обнаружилось в шкафу, как и одежда. Не сказать, чтобы нашлось нечто необычное, скорее донельзя стандартный набор дамы в поисках приключений весьма определенного рода. Почему-то это разочаровало.
Кахрай заглянул в спальню.
И под кровать.
Открыл ноут, стоящий на столике в гостиной, но лишь затем, чтобы убедиться – именно его облюбовала местная система защиты. А стало быть, взломать не выйдет. Появилась мысль просто унести, но Кахрай от нее отказался.
Шум поднимется.
А оно надо?
Самое интересное обнаружилось, как ни странно, в холодильнике, куда Кахрай заглянул порядка ради. Пара сетчатых чулок, которые даже на блюдце смотрелись на редкость вызывающе, была столь неуместна, что пара шоколадных конфет на том же блюдце казались почти нормой. Даже подумалось, что у всех вкусы бывают разными, но…
Блюдце он достал.
Принюхался.
И хмыкнул.
Тойтек никогда еще не ощущал себя настолько беззащитным, даже в тот самый день, когда, собственно говоря, все и произошло.
Тогда он хотя бы верил, что вот-вот явится охрана и спасет.
И потом верил.
И когда она появилась, даже вздохнул с облегчением, правда, отдавая себе отчет, что с ядом справиться не так легко, но… надежда-то оставалась! Выходит, он изрядно недооценил силу этой самой надежды, которая взяла вот и исчезла, стоило чужому по сути человеку закрыть дверь.
Взять и…
Пальцы дернулись, пытаясь сжаться в кулак. Шевельнулась нога. И кресло закачалось. Мелькнула трусливая мыслишка, что, если Тойтек выпадет, то система подаст сигнал и Кахрай должен будет вернуться. Но проклятый мох оживился, пополз, заботливо блокируя саму возможность побега.
Треклятый прогресс.
В щеку ткнулось что-то мягкое, будто утешая.
Не хватало…
А ведь страшно. И до того страшно, что просто хоть позволь этому мху затянуть себя с головой, прячась под зарослями, словно под одеялом.
Тойтек и в детстве себе такого не позволял.
Его знобило.
Взгляд то и дело цеплялся за дверь, которая не казалась сколь бы то надежной преградой. А если рыжая просчитала все? Женщины, пусть и не особо умны, но хитры.
Коварны.
Расчетливы.
И что если она именно теперь проникнет в каюту, чтобы…
Тойтек икнул, и кресло поспешно перевернулось на другой бок и мелко завибрировало, спеша унять икоту. Засверкал огоньками анализатор: искин явно пытался сообразить, пора ли применять медикаменты или еще рано.
Нет уж.
Хватит с него лекарств. А дверь заперта. И Кахрай вот-вот появится. И… и никто не станет убивать несчастного беспомощного инвалида, не способного пару слов связать.
Тойтек ухватился за эту мысль, которая показалась одновременно и логичной, и спасительной. И даже сумел отвести взгляд от двери, правда ненадолго. Вдруг показалось, что он слышит шаги на той стороне. Тойтек велел себе успокоиться.
Дверь надежно блокировала звуки. А значит, это просто воображение разыгралось и… и стоит заняться делом. Вот только каким? Наблюдение за Кахраем, пытавшемся найти что-то в чужой каюте, не отвлекало. А вот вопрос…
…если есть вакцина, должен быть и полигон для ее испытания. У себя на планете Рахх не рискнет. Да и на любой другой тоже не рискнет, все же чума – не самая безопасная игрушка, это и безумцы должны понимать.
Или не должны?
И вопрос в том, сколь они безумны…
Кресло перевалилось на другой бок, и голова Тойтека вяло тюкнулась о стенку. К счастью, та была в достаточной мере мягкой, чтобы тычок этот не причинил боли, но с мысли сбил.
А ведь Тойтек, кажется, почти догадался…
Эрика…
Его совершенная идеальная Эрика слишком честолюбива, чтобы доверить проект кому-то другому. Да и те, кто стоят над ней и за ней, прислушаются, ведь Эрика знала о работе, если не все, то многое. Ее знаний хватит на первый этап.
А вот второй…
Она не догадывалась, что есть второй, который, собственно, и этапом-то не был… так… небольшая попытка добиться более чистой вакцины, давшая вдруг неожиданный результат. Совершенно случайное открытие, а потому повторить его будет практически невозможно. Именно эта случайность и бесила Тойтека прежде, заставляя молчать и в отчетах, и в рабочих бумагах, и… и получается, что теперь никто, кроме него, не знает…
Он закрыл глаза и мысленно обозвал себя идиотом.
Мейсон получил полный расклад.
Почти.
Тойтек зарычал. У «Фармтека» будет вакцина, как и у Рахха, вот только эффективность ее не превышает тридцати шести процентов, что, конечно, хорошо, ведь летальность самой чумы – сто… хорошо, но недостаточно. Очистка в стабилизированном поле с четкими параметрами увеличивает эффективность до тех самых идеальных девяноста девяти, которые считаются недостижимыми.
…структура вируса.
…его такое важное открытие, о котором он промолчал, не желая делить его ни с кем. Не только вещество, но и энергия… прежде всего энергия…
Цифры, цифры… цифры Тойтека всегда завораживали.
В них была стабильность.
Спокойствие.
Равновесие и предсказуемость, которых так не хватало в его жизни. И эту любовь Тойтек пронес сквозь годы, защищаясь ею от столь лишних в работе эмоций. Но теперь цифры не спасали.
Тридцать шесть.
И девяносто девять.
Разница – шестьдесят три. Две милые красивые цифры, которые в абстрактном мире не означали ничего, а вот в реальном… шестьдесят три из ста. Шестьсот тридцать из тысячи. Шестьсот тридцать тысяч из миллиона…
Сердце болезненно закололо, и кресло издало тревожный пик. В ногу мягко вошла игла – странно, что Тойтек ощутил ее – а следом он уснул. И во сне сквозь пелену облаков смотрел на обреченный мир, спешно пытаясь подсчитать, сколько людей, в нем обитавших, погибнут.
Цифры впервые не приносили покоя.
Лотта устала.
Как-то сразу и вдруг. Вот только что она завороженно наблюдала, как хмурый старик рисует карамелью волшебные картины, которые тотчас находят покупателей, и вот уже у нее совершенно нет ни сил, ни желания любоваться этими картинами, но хочется лишь выбраться из толпы.
Вернуться на корабль.
Или хотя бы найти тихое место, где можно просто посидеть и прийти в себя. Лотту слегка знобило. Дрожали руки, что было совершенно недопустимо, и почему-то вдруг вспомнился тот первый ее выход свет, вспоминать о котором она совершенно не желала.
Роскошное платье из ткани жесткой и колючей.
Корсет данью нелепым обычаям. Кружевной воротник, будто сошедший со старинного полотна, как и само это платье, чересчур помпезное и неудобное. Но попробуй скажи. Бабушка будет недовольна.
Она и без того недовольна. Несмотря на платье, пудру и корсет Лотта слишком далека от идеала леди.
Лотта тихонько отступила.
Огляделась.
И двинулась к торговому центру, который показался вдруг оплотом стабильности. Там наверняка найдется тихое кафе, где она переведет дух, а заодно решит, как быть дальше.
Эрра… ушла.
Остальные пассажиры тоже будто бы растворились на просторах этого ненастоящего рынка. Теперь Лотта отчетливо чувствовала его фальшивость, всю эту нарочитую инаковость, которую продавали втридорога любителям острых впечатлений.
От этого тоже слегка мутило.
Кафе отыскалось.
Небольшое. Спрятанное под самой крышей и отделенное от пустыни лишь тончайшей пленкой защитного стекла.
Здесь было тихо.
И дорого.
Мягкий ковер. Подушки на полу. Низкие столики и хрупкие ширмы, в которых скрывались генераторы локального поля, для тех, кто пожелает тишины и одиночества.
– Скажите, а связь есть? – поинтересовалась Лотта у девушки, чье лицо скрывала радужная вуаль. Та кивнула.
И подала плоский планшет.
Вот и отлично.
Лотта выбрала самый крайний столик. Он стоял вплотную к стеклу, и, присмотревшись, можно было увидеть дрожащую пелену внешнего поля. Впрочем, общей картины она не портила.
Солнце.
Пустыня.
Защитный купол города, который переливался всеми цветами радуги и походил на огромный мыльный пузырь. А высоко она поднялась, оказывается… но красиво. Пески. И нить монорельса, что тянется куда-то к горизонту. Вдалеке – горная цепь, укутанная туманами. И горы кажутся стеклянными, близкими, руку протяни – коснешься.
Подали меню.
– На ваш выбор, – Лотта сняла туфли и блаженно пошевелила пальцами. Все-таки не привыкла она к подобным местам. И к людям, хотя с последними дело приходилось иметь довольно часто, но… те, другие, они зависели от Лотты.
Или хотели от нее получить что-либо.
Или просто были связаны многочисленными нитями общих дел и взаимных обязательств.
А эти… их много, и всем им Лотта, если подумать, безразлична. Не это ли ее испугало? Не это ли равнодушие, не готовность принять ее, напомнили о том, первом, светском представлении, которое было настолько неудачным, насколько это вообще возможно.
Лотта поежилась.
Нет.
Это было давно. Еще при жизни бабушки.
Активировав планшет, Лотта соединила его с собственным инфоном, создавая безопасную среду. Скорее всего, канал и без того был защищен – место не походило на то, где клиентам бы позволили выйти в нестабильную инфосреду – но безопасность превыше всего.
Подали чай.
То есть, на традиционный чай это походило весьма отдаленно, но было жидким, темным и ароматным. К нему принесли поднос со сладостями, явно тоже местного производства, и массивное блюдо с вяленым мясом.
Мясо Лотте понравилось.
Полупрозрачные ломтики так и таяли во рту, правда, при этом обжигая и язык, и небо, но жар этот гасился местным чаем.
Местные новости ее интересовали мало, в отличие от того, что происходило на Новой Британии. Лотта подцепила карамельный рожок.
Связь держалась стабильно.
А вот новости…
Она подавила тяжкий вздох и подняла взгляд к потолку, расписанному голубыми узорами. Нет, узоры были весьма интересны, но…
…с другой стороны падение акций на пару пунктов не так и страшно, даже если на пару десятков пунктов просядут, корпорация выдержит. И вернет часть активов на понижении, что вполне компенсирует затраты при последующем росте. Но особого понижения ждать не стоит.
