Текст книги "Узнай кто я"

Автор книги: Карен Роуз Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ВТОРАЯ

К доктору они ехали на пикапе Такера, а не на его служебной машине.

– Выяснилось что-нибудь насчет близнецов? – спросила Эмма Такера.

Он покачал головой.

– Похоже, они свалились с небес точно так же, как и ты. Я думал, монограмма на погремушке даст хоть какую-то подсказку.

Никто, кроме Такера, не заметил легкого тиснения на серебряной погремушке, которую оставили с близнецами. Монограмма привела только в имение Маккормака. Но тест ДНК показал, что Квентин Маккормак не был отцом детей.

– И что же теперь?

– У меня есть кое-что. Надо поговорить еще с одним человеком – дворецким Маккормаков. Он уехал на пару месяцев по делам семьи и скоро должен вернуться. Я думаю, он мог что-то видеть, слышать или у него есть какие-то соображения насчет того, как эта погремушка могла попасть к близнецам.

– Ханна говорит, что их нужно отдать на усыновление, – грустно сказала Эмма. – Как бы я хотела взять их к себе, но я не могу. По крайней мере пока не узнаю, кто я.

– Я работаю сейчас над этим, Эмма, – заявил Такер твердо.

Она протянула руку и коснулась его плеча.

– Я знаю, ты делаешь все, что можно. И в один прекрасный день что-нибудь обязательно обнаружится. Может, я сама все вспомню. Я спрошу сегодня у доктора, что мне нужно делать, чтобы побыстрее узнать, кто я.

– Он ведь говорил тебе: главное – не давить на свою психику и не напрягать себя.

– Да, но он не объяснил, почему. Я должна чувствовать, что делаю хоть что-то полезное для того, чтобы вернуть свою прежнюю жизнь.

Такер помог Эмме выйти из машины.

– А разве тебе не нужно возвращаться на работу? – спросила она.

– Я и так задерживаюсь там допоздна. Сегодня я свободен, если только мне не позвонят.

– Я не хочу, чтобы ты тратил свое время, ожидая меня. Я сама приду домой… вернее, в твой дом.

– Позволь мне самому позаботиться о своем времени. Я пока что почитаю журнальчики. Найду чем заняться, – улыбнулся он.

Эмма тоже улыбнулась. Иногда она видела совсем другого Такера – улыбчивого, беззаботного человека. Когда-то oн, наверное, был таким все время, а не только пару минут. В нем очень много тайн, которые нужно раскрыть, думала Эмма, когда они шли по коридору. Она слегка опиралась на его руку. И даже такой пустяковый жест заставлял ее чувствовать его силу.

В приемной Такер помог ей снять пальто, которое подарила Дана, жена Маккормака. У Даны, Ханны и Эммы оказались одинаковые размеры, так что женщины дали ей часть своей одежды, чтобы у Эммы было все необходимое. И все-таки Эмме не терпелось поскорее найти настоящую работу, чтобы ни от кого не зависеть.

Такер повесил шляпу на крючок и провел рукой по густым, шелковистым волосам, приглаживая их. Эмме захотелось самой запустить руку в его волосы. Ей хотелось…

Но она оборвала эти ненужные мысли и подошла к окошку регистрации. Такер устроился в кресле и взял журнал, а Эмму вскоре пригласили в кабинет. Ей измерили давление, пульс, появился и сам доктор.

Он широко улыбнулся ей.

– Как вы себя чувствуете сегодня?

Доктор, пожилой мужчина с седыми волосами и бородой, всегда был добр к ней.

– Я очень расстроена. Я хочу поскорее вернуться к своей прежней жизни, восстановить свою намять. Скажите, может быть, мы можем попробовать гипноз?

– У вас больше не появлялось никаких внезапных воспоминаний?

– Нет, с тех пор как я вам звонила – нет.

Однако Эмма рассказала доктору о недавнем проблеске, если его можно так назвать – как она развешивает детскую одежду, – казалось, таком нереальном. Может, это было, скорее, не воспоминание, а лишь воображение?

– А у вас не бывает такого ощущения, что сейчас вот-вот вы должны что-то вспомнить? Как будто ваше имя и образы прошлого где-то рядом, в глубине вашего сознания и готовы вот-вот проясниться?

– Да, иногда. Особенно когда я вожусь с близнецами в детском центре. И это немного странно. Я понимаю, что не могу быть матерью, но, может, я была няней? Может, моя работа была связана с детьми? Мне так легко и приятно о них заботиться – как будто я делаю это уже давно.

Доктор пристально смотрел на нее.

– Эмма, я уже говорил вам, что амнезия может иметь физическую природу, а может и нет. Ваши анализы показывают, что все в порядке. Я хочу, чтобы вы подумали кое над чем. Иногда после травмы амнезия вызывается самим сознанием. Может быть, у вас была жизнь, которую вы не хотите вспоминать? – (На лице Эммы отразилось смятение.) – Я не говорю, что это факт, но над моим предложением стоит подумать.

– Но я хочу вспомнить, доктор.

Он тепло посмотрел на нее.

– Вам кажется, что вы хотите, но ваше подсознание думает иначе. Как бы там ни было, то, что у вас появляются проблески, уже очень хорошо. Я бы посоветовал подождать с гипнозом месяц-два. Я знаю, как вам тяжело, но вы должны запастись терпением. Будет лучше, если вы вспомните все сами, правда?

– А что, если я никогда ничего не вспомню? Я должна хоть как-то жить, а как я смогу и дальше обходиться без соцобеспечения и медицинской страховки? – Как только Эмма произнесла эти слова, она поняла, как они нелепы. Но в какой-то степени она права. Ведь она не может работать, и у нее нет никаких прав на жилье. – И я не могу зависеть от других людей, поймите, доктор. Сначала я жила у тетушки Джерти, теперь меня взял к себе Такер. Я в очень неудобном положении.

– Что-то подсказывает мне, Эмма, что вы были очень независимой женщиной до травмы. Я скажу вам вот что. Подождите еще один месяц, всего месяц. Если ничего не изменится, если не появятся хотя бы обрывочные воспоминания, я свяжусь с гипнотерапевтом. Договорились?

Еще один месяц под одной крышей с Такером… Если только она не вспомнит все сама, и если он не найдет ничего, что привело бы к разгадке. Да, пока что она ничего не может сделать.

– Ну хорошо, еще один месяц. А потом я пойду на прием к гипнотерапевту.

Когда Эмма появилась в приемной, Такер заметил, что она хмурится и выглядит расстроенной. Но в присутствии других людей он решил подождать с расспросами. Лучше, когда они останутся наедине. Эмма быстро оделась, и они вышли на улицу.

Такер успел догнать ее, прежде чем она открыла дверцу машины.

– Эмма, что такое?

– Что такое? Ничего такого! Все просто великолепно! Я не знаю, кто я. Я не знаю, где должна жить, я даже не знаю дату своего рождения. И ко всему прочему, доктор говорит, что я, может быть, и не хочу ничего вспоминать! И если я не хочу вспоминать свое прошлое, то можешь себе представить, каким оно было, мое прошлое?

– Я уверен, что у тебя было достойное прошлое.

Такер изо всех сил пытался ее успокоить.

– Достойное? Я не думаю, что даже мое настоящее можно назвать приличным. Сначала меня взяла к себе тетушка Джерти, потом ты. Доктор предупредил регистратуру, что меня обслуживают бесплатно. А я так не хочу, Такер. Я хочу работать! Я хочу… – Она закусила нижнюю губу, и Такер видел, как подрагивает ее подбородок. Он обхватил Эмму за плечи и посмотрел в ее большие глаза, в которых блестели слезы.

– Я знаю, как тебе сейчас тяжело. Как бы я хотел помочь тебе!..

– Ты и так мне помогаешь, куда уж больше. Я сама должна помочь себе. Я спросила насчет гипноза, но доктор сказал, что лучше подождать хотя бы еще один месяц. Целый месяц, понимаешь, Такер?

– А что, тебе так плохо со мной?

Целый месяц под одной крышей… в комнатах по соседству.

Эмма глубоко вздохнула и слабо улыбнулась ему.

– Нет, конечно же нет.

Ему хотелось прижать ее к себе, защитить, поцеловать. Но вместо этого он приподнял ее голову за подбородок.

– Думаю, тебе просто нужно какое-то развлечение, нужно проводить время не только дома и на работе. Почему бы нам сейчас не пойти куда-нибудь пообедать, а потом сходить в кино?

– В кино?

– Ну да. Я уж и не помню, когда был там последний раз. И ты, я думаю, тоже, – сказал он с улыбкой.

Эмма выглядела озадаченной, а потом рассмеялась.

– Ты прав. Ладно, шериф Мэлоун, вы победили. Обед и кино – как раз то, что мне поможет.

Ее губы изогнулись в самой милой улыбке, которую он когда-либо видел, а глаза сияли. Он захлопнул за ней дверцу машины, и они поехали.

«У Вернера» было полным полно народу. Эмма и Такер стояли у входа, пытаясь найти хоть один свободный столик. Со всех сторон Такер чувствовал обращенные на них взгляды. Какая-то женщина наклонилась к сидящему рядом мужчине и довольно громко спросила:

– Это та самая особа, которая не знает, кто она?

Такер был уверен, что Эмма тоже услышала ее. Тень промелькнула на ее лице. Он склонился к ней:

– Может, нам пойти в соседнее кафе, тут недалеко? Там, я думаю, будет спокойнее.

Соседнее кафе славилось не только спокойной обстановкой, но и высокими ценами. И хотя кафе было элитное и в нем царила уютная интимная атмосфера, однако Такеру было бы там не по себе. Но он хотел доставить удовольствие Эмме. Она же решила иначе.

– Ты и правда хочешь уйти? – Эмма серьезно смотрела на него. – То, что все вокруг говорят обо мне, не значит, что они должны болтать и о тебе тоже.

– Разговоры меня не волнуют.

– Тогда давай сядем вон за тот столик, пока его не заняли.

Эмма кивнула в сторону только что освободившегося места.

Такер еще не встречал такой женственной, уязвимой и вместе с тем сильной и уравновешенной женщины, которой оставалось только восхищаться. Она была не похожа на Денизу.

Тут Такер заметил Бена Кроува, его жену Гвен и девятилетнего мальчика, Натана, которого они собирались усыновить. Эмма остановилась и улыбнулась Гвен.

– Привет. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Ребенок уже такой большой. Но я думаю, таким он и должен быть. Пора.

Бен поздоровался с Эммой и Такером.

– Она целый день распаковывает коробки. Вытащить Гвен пообедать стало единственным способом оторвать ее от них.

Со времени женитьбы Гвен с Беном жили в коттедже и теперь переехали на ранчо. Такер неплохо знал Бена, в последнее время им приходилось несколько раз встречаться – у маленького Натана были проблемы со старшими мальчишками-хулиганами.

– Нужна какая-нибудь помощь с переездом? – спросил Такер.

– Спасибо, но уже нет. Мы сегодня как раз все закончили. Теперь, если бы я только мог уговорить свою жену вести себя поспокойнее, пока она не родит ребенка…

– У меня будет брат или сестра, – гордо сообщил Натан. – Бен усыновит нас обоих.

Бен потрепал его по волосам.

– Конечно, малыш. А сейчас пора собираться. Тебе еще надо сделать уроки.

Такер кивнул.

– Ладно, счастливо. Гвен, если нужен будет эскорт, чтобы сопроводить тебя в больницу, только скажи.

– Буду иметь в виду, – ответила Гвен с улыбкой.

Такер и Эмма прошли к свободному месту.

– А как ты развлекаешься в свободное время? – спросила Эмма, изучающе глядя на него.

– Работаю дома – много хлопот с ремонтом. Зимой отделываю внутреннюю часть, летом – внешнюю. Собираюсь обустроить подвал. Можно даже сделать там тренажерный зал.

– Ага, только я спросила, как ты развлекаешься в свободное время, а не работаешь.

– А может, мне нравится делать ремонт и я занимаюсь им в свое удовольствие?

Эмма протестующе покачала головой.

– У развлечений обычно нет целей, кроме как получить удовольствие. Они помогают расслабляться, забывать о проблемах, веселиться.

Такеру пришлось подумать несколько секунд.

– Ну, раз в месяц я играю в покер с ребятами из департамента.

Эмма ждала продолжения, но Такер не сказал больше ничего.

– И все? – спросила она.

– Здесь, в Сторквилле, очень ограниченный выбор развлечений.

– Но Омаха всего в часе езды отсюда. Ты с кем-нибудь встречаешься?

– Нет.

– Почему?

– Это тебя не касается, Эмма.

Такер считал, что мужчина может встречаться с кем-то по двум причинам: чтобы удовлетворить свои потребности или же когда он рассчитывает, что встречи могут перерасти во что-то большее. Он не мог встречаться с женщинами на одну ночь, чтобы использовать их и забыть на следующий же день. А чего-то большего ему не хотелось.

Эмму наверняка задел его резкий ответ. Она откинулась на спинку стула и открыла меню. Повисло неловкое молчание, которое продлилось до конца обеда. Эмма отметила, что жареный цыпленок очень вкусный, Такер похвалил кокосовый пирог, и они больше не стали ничего заказывать. После того, как Такер расплатился, Эмма сказала:

– Если тебе нужно куда-то, мы можем не ходить в кино.

Ему никуда не было нужно, да и не хотелось, если быть откровенным. В этом-то и беда. Такер должен признаться самому себе, что ему все больше нравилось проводить время именно с ней.

– Нет. Кино не помешает нам обоим. Что бы тебе хотелось посмотреть? В местном кинотеатре только два зала, так что у нас не такой уж большой выбор.

Такер рассказал ей о репертуаре. Первый фильм был боевиком, и они решили выбрать второй, романтическую комедию.

Когда они вошли в зал, Такер понял, что тут он просчитался. В почти пустом зале кинотеатра была более интимная обстановка, чем он мог предположить. Он провел Эмму на места в середине зала. Если уж они собираются смотреть фильм практически вдвоем, то не грех выбрать самые лучшие места.

Они сняли верхнюю одежду и сели в удобные кресла, соприкоснувшись локтями. И оба одновременно отдернули руки. Такер искренне надеялся, что фильм увлечет его и он сможет не думать о женщине, сидящей рядом. Но это давалось не так-то легко.

У него затекли ноги, и Такер немного подвинул их, соприкоснувшись коленом с Эммой, отчего его бросило в жар, которого, казалось, хватило бы, чтобы поджечь весь Сторквилл. Немногочисленные зрители в зале временами смеялись, но шутки с экрана не доходили до сознания Такера.

Кино, казалось, не закончится никогда. Наконец зазвучала медленная музыка, и пара на экране утонула в лучах заката. Такер облегченно вздохнул. Посмотрев на Эмму, он заметил, как она смахнула рукой слезу.

– Все нормально?

– Да. Я люблю счастливые концы.

– Жалко только, что в жизни все совсем по-другому.

– Ты не веришь, что любовь может победить все?

Ее глаза расширились, полные невинного любопытства.

– Нет. И я думаю, что мы должны бороться изо всех сил, чтобы не дать себя победить.

– Такер, – протянула она с улыбкой.

Включили свет, и Такер увидел в глазах Эммы все то, о чем она говорила: веру в любовь, жизнь. Может, Эмма переменит свои взгляды, когда вспомнит о себе что-нибудь? Или все-таки будет верить в прекрасный идеальный мир?

До машины они шли молча. Эмма остановилась, глядя в темное, бархатное небо, усыпанное мириадами звезд. Легкий ветер развевал ее волосы. Такеру хотелось провести рукой по этим шелковистым мягким локонам. Он так живо представлял, как они рассыпаются по его подушке…

– Эмма, тогда, в ресторане, я не хотел быть слишком…

– Резким? – помогла закончить она. – Все в порядке, Такер. Ты прав, твоя жизнь меня совсем не касается. Мне просто трудно свыкнуться с мыслью, что мы живем вместе, ты знаешь обо мне буквально все…

Такер уже догадывался, о чем она собирается сказать.

– Ты имеешь в виду то, что ты девственница?

– Нет… Да… Я не знаю. – Эмма выглядела смущенной. – Мне кажется, ты смотришь на меня по-особому, как будто мне нужна защита и опека.

– Но ведь кто-то же заботился и опекал тебя до меня, Эмма. Доктор считает, что тебе где-то чуть более двадцати лет. Сейчас девушки редко остаются девственницами, заканчивая школу. Ты наверняка имеешь родственников.

Эмма покачала головой.

– Ничего подобного ты знать не можешь, как и я. Иногда по ночам, во время долгих размышлений о том, откуда же я все-таки появилась, мне начинает казаться, что я принцесса, которую долго держали заложницей в башне. Я сбежала и вот, пожалуйста, оказалась тут.

В свете уличных фонарей он видел ее улыбку. Ничто не могло сейчас остановить его. Он наклонился ниже, прошептал почти в самое ухо:

– Мне бы очень хотелось верить в твою версию.

– Верь, Такер. – Она повернула лицо к нему. И Такер не смог удержаться и прижался к ее губам. И хотя Эмма говорила себе, что не ждет нового поцелуя, она с трепетной радостью позволила ему целовать себя. В поцелуе было столько жара, столько страсти, что они захватили ее, согревая все тело.

Так же внезапно Такер отстранился от нее. Эмма не могла понять почему. Неужели и этот поцелуй он назовет большой ошибкой? Но тут она услышала голоса и увидела приближающуюся к ним парочку. Понятно, Такер просто быстро среагировал.

Она узнала их. Они сидели впереди них в кинотеатре. У девушки были длинные, густые, темно-рыжие волосы. Вдруг Эмма почувствовала страшную головную боль, пульсирующие удары разрывали ее на части. Она инстинктивно поднесла руки к вискам.

– Эмма, что такое?

Она слышала голос Такера, но не могла разобрать слов. Она была сейчас словно не здесь, видела перед собой только черное пространство, потом оно стало серым, потом прояснилась картина: она расчесывает темно-рыжие волосы и заплетает их в косу, перевязывает лентой. Боль стала невыносимой, и картина растворилась так же быстро, как и появилась.

Эмма почувствовала, что Такер держит ее за руку.

– Эмма, расскажи, что происходит?

– Я видела… Я что-то видела.

– Что? Что-то связанное с той парочкой?

– С той женщиной. Она… Ее волосы… – Эмма понимала, что в ее видении нет никакого смысла, и пыталась бороться с пульсирующими ударами в голове. – У меня заболела голова. И потом… Я вижу, как причесываю чьи-то волосы, заплетаю их в косу. Такие же темно-рыжие, как у той девушки.

– Что-нибудь еще? – Такер помогал Эмме массировать виски. – Ты видишь себя? Сколько тебе лет?

– Все исчезло, Такер. Я больше ничего не вижу.

– Постарайся. Эта девушка, сколько ей лет? – Такер продолжал массировать ее виски, и, хотя боль не проходила, Эмме стало уже заметно легче.

– Не знаю, больше ничего не вижу. – Сейчас Эмма была уже почти без сил и очень расстроена. – Помню только ее волосы… Мои пальцы заплетают косу, перевязывают ее ленточкой.

– Ладно, постарайся успокоиться и расслабиться.

Эмма понимала, что он хочет сказать: чем меньше она будет напрягаться, тем скорее и больше вспомнит. Возможно, он и прав. Ей сейчас так хорошо рядом с ним. Как бы она хотела, чтобы он поцеловал ее снова.

– Ты готова ехать домой? Тебе сейчас нужно хорошенько выспаться и, может, принять таблетку, – убедил ее Такер.

Эмма кивнула. Хотя она и рада еще одному проблеску, но ее постигло разочарование оттого, что их поцелуй прервали. И еще больше оттого, что Такер вел себя так, будто ничего не произошло. Он не хотел сближаться с ней.

Как только они приехали, Эмма сразу же поднялась наверх. Такер еще оставался внизу. Он обычно проверял, все ли в порядке, все ли двери заперты. Эмма слышала, что в Сторквилле многие не запирают свои дома. Но Такер привык жить в большом городе и всегда закрывал дом.

Эмма надела ночную сорочку и стала вслушиваться в шаги Такера. Вот он поднимается по лестнице. Эмма встала и открыла дверь.

– Что-нибудь случилось? Ты вспомнила что-то еще?

– Нет, я просто хотела поблагодарить тебя – за обед и за кино.

– Не за что. Мне тоже было очень приятно.

– Правда? – Эмма внимательно разглядывала его, пытаясь найти ответ на вопрос, как же он все-таки к ней относится.

Такер стоял совсем близко от нее. Его взгляд скользил по воротнику сорочки, выглядывающему из-под ночного халата.

– Эмма, насчет того, что я сказал сегодня в кафе… Я просто очень закрытый человек и обычно никому не рассказываю о своей личной жизни.

– Но ты же рассказывал мне о своем детстве, – возразила Эмма. Он ничего не ответил. – Я просто… Ты просто очень мне нравишься, Такер.

– И ты мне тоже нравишься. – Он нахмурился. – И в этом заключается вся проблема. У тебя сейчас и так достаточно забот, и я не хочу вмешиваться в твою жизнь. – Такер повернулся, чтобы уйти. – Спокойной ночи, Эмма. Я завтра, наверное, уеду раньше, чем ты встанешь.

– Я завтра целый день буду в детском центре.

Он кивнул и ушел в свою комнату.

У Эммы голова шла кругом. Она приняла таблетку, помолилась на ночь, надеясь, что сегодняшняя вспышка – хороший знак и что скоро она все вспомнит.

А когда она все вспомнит, то сможет разобраться и решить, что делать со своим чувством к Такеру, которое крепнет день ото дня.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Вечером Такер поставил машину в гараж и облегченно вздохнул. Наконец-то день закончился – он оказался не из приятных. Обычно в Сторквилле было все спокойно, но сегодня вор поохотился снова. Теперь он выбрал жертвой школьную учительницу. К счастью, она не пострадала. На голове грабителя снова была маска из чулка, и узнать его не представлялось никакой возможности.

Потом позвонил хозяин ресторана «Красный мяч» и сообщил, что двое посетителей, похоже, затевают драку. Такер с помощником прибыли на место. Как обычно, один из посетителей выпил слишком много и обвинял какого-то незнакомца, что тот толкнул его на стойку. Полиция развела воюющие стороны, но Такер чувствовал, что едва ли этим все закончится, наверняка с ними будут новые проблемы.

И теперь новая забота – Эмма. Ему становилось все труднее сдерживать себя. Вчера он едва смог уйти в свою комнату. Ему хотелось развернуться, схватить ее в объятия, уложить в кровать. Сегодня он нарочно возвращался домой попозже, проведя пару лишних часов с документами.

Такер поставил машину в гараж и пошел к дому. С тех пор как тут появилась Эмма, он действительно стал домом. До нее здесь было просто место, где он живет. Он с порога почувствовал запах вкусного ужина. Вышла Эмма в джинсах и голубом свитере, к которому так и хотелось прикоснуться.

– Привет. Как дела? Все нормально?

Такер повесил шляпу и пиджак.

– Конечно.

– Ты вернулся так поздно. Я боялась…

– Мне нужно было закончить кое-какую работу. – Его голос звучал грубее, чем Такеру хотелось бы, а все потому, что забота Эммы тронула его. Он до сих пор помнил ссоры с Денизой из-за его работы и поздних возвращений.

Эмма подошла к микроволновке и выключила ее.

– Есть будешь? Все остыло и уже не такое вкусное. И в следующий раз, может быть, ты все-таки позвонишь и предупредишь, что задержишься?

Такер почувствовал себя виноватым, что заставил ее ждать и волноваться, – такого не бывало с ним уже давно. Чувство вины навалилось на него после смерти Шэда, но за последние годы он научился скрывать его глубоко в душе.

– Я не привык, что за мной кто-то присматривает.

Плечи Эммы дрогнули, но голос ее оставался спокойным.

– Я и не собиралась присматривать. Я просто хотела отплатить за твою доброту и заботу.

Ее спокойный ответ тронул Такера еще больше.

– Давай решим раз и навсегда, Эмма. Тебе ни в коем случае не нужно со мной расплачиваться. И мы живем отдельно друг от друга. Ты можешь ходить куда угодно, делать что угодно – и я тоже. И я никогда не знаю, придется мне задержаться или нет и во сколько я буду дома. Моя работа непредсказуема.

– Короче говоря, мне не стоит ждать тебя ни к ужину, ни вообще в течение дня. И твоя жизнь меня не касается, так же как и моя тебя, если не считать поисков и расследования моего дела.

После слов Эммы Такер почувствовал себя черствым и эгоистичным. Но так будет лучше. Поэтому он ответил:

– Именно так.

Эмма посмотрела на него долгим тяжелым взглядом и тряхнула головой.

– Хорошо. Ты знаешь, где еда. А я пойду к себе, почитаю. Не то чтобы я ставлю тебя в известность о своих делах, но я подумала, что так будет вежливее с моей стороны.

И она ушла, а Такер так и остался стоять в кухне. От прежнего аппетита не осталось и следа, а совесть твердила ему, что он обидел и наверняка ранил Эмму.

Выругавшись на самого себя, Такер открыл дверцу микроволновки и увидел две порции ужина. Из-за него Эмма не поела и осталась голодной. Расстегивая жилет, он мучился мыслью, как же ему следует сейчас поступить. Но долго думать не пришлось – он нашел ответ.

Через несколько минут он достал старый поднос, налил два стакана молока, поставил две тарелки и пошел наверх.

– Эмма, – крикнул он у двери комнаты для гостей и услышал ее шаги. Через пару секунд дверь распахнулась, и Такер увидел удивленные большие глаза Эммы. Внутри у него что-то дрогнуло, на ней были та же самая фланелевая ночная сорочка и халат.

– Ты даже не поела, – пробурчал он.

– Я завтракала и обедала сегодня, – ответила Эмма, как будто защищаясь.

– Надо есть три раза в день, иначе у тебя не будет сил завтра утром.

Эмма скептически посмотрела на него.

– Такер, я в самом деле не голодна. И к тому же уже поздно.

Такер никогда не умел извиняться, ему трудно было сделать это и сейчас.

– Эмма, я сегодня просто… не хотел, чтобы ты беспокоилась за меня.

Она пристально смотрела на него, изучая, вглядываясь в самую глубину. Такер чувствовал ее проникающий взгляд и терпел, позволяя Эмме решать, прощать его или нет.

– Будем есть тут или спустимся вниз? – спросила она мягко.

– А ничего, если мы поедим в твоей комнате?

Эмма кивнула.

– Конечно. Я доверяю тебе, Такер.

Они сели на кровать и некоторое время ужинали молча.

– У тебя был трудный день? – наконец спросила Эмма.

Такер понял, что она подсказывает ему единственное возможное оправдание.

– Бывало и хуже, – ответил он, – но, кажется тот вор объявился снова. Не нравится мне, когда в Сторквилле происходят подобные вещи.

– Кто-то пострадал?

– Нет, к счастью, женщина в порядке.

– А она может его описать? – спросила Эмма с надеждой.

– Нет. Он снова был в чулке. Она лишь подтвердила слова тетушки Джерти, что он среднего роста. Но тут полно невысоких мужчин. Так что никаких зацепок по-прежнему нет.

Они закончили ужин, поставили тарелки на поднос. Такер поднялся и собрался уходить.

– Спасибо, что принес мне ужин. – Эмма тоже встала, чтобы проводить его. – На самом деле я все-таки действительно проголодалась.

Ее темно-рыжие локоны обрамляли лицо, соблазнительно спадали на ворот рубашки. Такер накрутил один из них на палец.

– Я не привык рассказывать кому-то о своем рабочем дне.

– Со мной ты можешь поговорить в любое время.

Она такая хорошая слушательница, умевшая полностью отдавать все внимание ему. И Такеру начинало казаться, что он в данную минуту единственный человек на земле и то, что он говорит, является самым важным. Помедлив, он понял, что, если сейчас же не уйдет из ее комнаты, они оба потом будут об этом жалеть.

Такер взял поднос и направился к двери. Переступив порог, он оглянулся.

– В следующий раз, если придется задержаться, я постараюсь позвонить.

Эмма улыбнулась ему, и Такер поскорее пошел прочь. Эта женщина перевернула его размеренную жизнь, и это в то же время начинало ему нравиться.

Выходные прошли быстро.

Эмму не удивило, что в субботу Такер ушел на работу почти на целый день – у него ведь очень много дел. Но когда он все воскресенье провозился в подвале, ей стало казаться, что он нарочно избегает ее. Или может быть, не ее, а те искры, которые проскакивают между ними, стоит им только приблизиться друг к другу. Он вышел только пообедать, когда она позвала его, а потом трудился до тех пор, пока не пришло время ложиться спать.

Иногда он вел себя, как закоренелый холостяк сторонился ее, не подпускал близко ни к себе, ни к своим делам. Но иногда… Порой она чувствовала, что ему нужно нечто большее, чем то, что у него есть. Больше, чем огромный дом, в котором он живет один. Его доброта и забота ломали тот образ железного, крутого парня, который он пытался создать.

В понедельник Эмма снова отправилась на работу в детский центр. После обеда, как только выдалась свободная минутка, она опять пошла к близнецам. Ее тянуло к ним, словно магнитом, и Эмма сама не могла объяснить, почему. Она боялась пропустить хоть одно слово, которое они пролепечут. Ей было интересно наблюдать, как быстро они все усваивают и учатся всему новому. Она чувствовала себя с ними очень уютно и легко, и ей казалось, что вот-вот, в следующее мгновение она вспомнит о том, кто она такая.

Сидя на полу, она забавляла близнецов коробкой сюрпризов. Эмма нажала кнопку, и выскочила голова собаки. Стеффи завизжала от восторга. Тут Эмма услышала звонок и мужской голос. Как ни странно, но он показался ей знакомым…

Повернувшись, она увидела спину светловолосого мужчины, одетого в джинсовую куртку. И когда он повернулся, голова Эммы пошла кругом. Ее руки дрожали, все вокруг завертелось и смешалось.

Тетушка Джерти суетливо собирала игрушки, разбросанные по полу.

– Что с тобой, детка? – Она подошла к Эмме. – Ты белая, как простыня.

– Я… – Эмме не хватало воздуха. – Я не знаю. Просто…

Мужчина сразу же узнал Эмму и подошел к ней, широко улыбаясь. Эмме казалось, что ее голова сейчас взорвется, особенно когда он спросил:

– Эмма, где ты была все это время? Я тебя повсюду искал.

Колл. Колл Свенсон.

Внезапно перед ней засиял целый мир ярких красок, четких картин прошлого. Она даже не могла удержать их все в голове. Одна мысль тут же перебивала другую. Потом она взглянула на Стеффи и Сэмми и поняла, почему ей было так хорошо с ними. Это ведь ее родные племянник и племянница!

– Эмма, поговори со мной, дорогая, – тетушка Джерти села рядом с ней.

– Я вспомнила! Я все вспомнила! Стеффи и Сэмми – мои родные племянник и племянница. Только я до сих пор не знаю, куда Джози их забрала.

– А кто такая Джози? – спросила тетушка Джерти.

– Моя сестра. Она живет со мной. Она сказала, что отвезет детей на игровую площадку, и уехала, забрав и близнецов, и нашу машину. Она так и не вернулась. Только спустя несколько дней я получила от нее сообщение на автоответчике.

Колл в это время тоже сел рядом с ней и крепко обнял ее.

– Как я рад, что с тобой все в порядке! А чем ты тут занимаешься? Решила сделать новую карьеру воспитательницы?

Тетушка Джерти хлопнула его по руке, и он выпустил Эмму из медвежьей хватки.

– И как же тебя зовут? – спросила она Эмму.

– Моя фамилия Дуглас. Эмма Дуглас, – радостно ответила Эмма. – Надо позвонить Такеру.

Тетушка Джерти повернулась к Коллу.

– У Эммы произошло серьезное сотрясение мозга, и она потеряла память. Мы не знали, ни кто она, ни откуда она пришла. И мне кажется, сейчас ей лучше посидеть, успокоиться и свыкнуться с этой переменой.

Колл был ошарашен. Эмма заметила, что близнецами уже занималась Ханна. По ее лицу она поняла, что та все слышала. Эмма вспомнила, что сейчас близнецы были временно под опекой Ханны.

– Они должны жить со мной, – мягко сказала она Ханне. – Это дети моей сестры, но…

– Мы все уладим, – ответила Ханна. – Почему бы тебе сейчас не подняться с тетушкой Джерти наверх и не прилечь отдохнуть?

– Но я не хочу лежать. Я… – Голова нестерпимо болела, и Эмма сделала глубокий вдох, чтобы унять дрожь.

– Ты слишком бледна, – заметила тетушка Джерти. – Еще будет куча времени разобраться во всем. Пойдем. Я уложу тебя, а потом позвоню Такеру, хорошо?

– Кто такой Такер? – поинтересовался Колл.

– Он наш шериф, – ответила Эмма. – Я живу у него.

Колл удивленно вскинул бровь.