Текст книги "Твоя навсегда"

Автор книги: Карен Робардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Карен Робардс
Твоя навсегда

Глава 1

Январь 1813 года

Если ее поймают, она умрет.

– Черт возьми, где ты?!

Лишенный телесной оболочки, голос прозвучал до ужаса близко. Его было слышно даже за ревом волн. Они близко! Эта мысль побуждала бежать еще быстрее, несмотря на угрожающий характер тропинки под ногами. Тропка оказалась очень скользкой, но останавливаться нельзя…

– Стой! Тебе же будет хуже, когда снова окажешься в моих руках!

Теперь голос звучал прямо над головой. Клер решилась обернуться, чтобы кинуть быстрый взгляд наверх. Затянутая дымкой круглая луна поднялась достаточно высоко, чтобы осветить край скалы, и в ее призрачном свете Клер различила темный силуэт – различила, несмотря на клубы тумана, накатывавшего с моря уже несколько раз за долгие часы после захода солнца. Сердце ухнуло вниз, и молодая женщина задрожала. Стараясь успокоиться, она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы отдышаться, и попыталась обдумать свое положение. Путь, который она выбрала для побега, казался чрезвычайно опасным, но у нее не было выбора. Тропка, наверное, уже обнаруженная преследователями, была узкой и заканчивалась на головокружительной высоте, прямо над бушующей Атлантикой. И если ей вдруг придется повернуть обратно, то она непременно попадет в лапы преследователей, попадет к тем, кто хотел ее убить.

– Ты пожалеешь о том, что одурачила меня! Вот увидишь! – раздался тот же голос.

«Он знает или хотя бы подозревает, что я близко, иначе к чему эти угрозы?» – с ужасом поняла Клер. Опасаясь, что убийца заметит ее бледное лицо на фоне черной скалы, Клер подавила желание еще раз посмотреть наверх и, собравшись с духом, продолжила путь. Неожиданно нога соскользнула с тропы, и Клер, сдержав крик, вцепилась в скалу, крепко прижавшись к ней. В конце концов, ей все же удалось обрести равновесие, и она на миг замерла, прижимаясь грудью к нерушимому граниту. Затем закрыла глаза и сделала еще несколько глубоких вдохов.

Глядя на белые барашки волн, бьющих в скалистый берег, Клер с мрачным юмором подумала, что если упадет, то по крайней мере ей не придется беспокоиться о том, что ее убьют. Она проделает всю работу вместо убийц.

Мысль о том, что она упадет, что ее беспомощное тело ударится об острые камни, пригвоздила Клер к месту. Но потом она представила себе, какую судьбу ей уготовили преследователи. Привязанная к вонючей кровати в комнатушке возле кухни в фермерском доме, где ее держали похитители, она подслушала их разговор. Рано утром, когда все честные люди спят, а люди другого сорта, наоборот, промышляют, ее, связанную по рукам и ногам, собирались отнести к морю и сбросить в него.

«Утопить, как мяукающего котенка!» – радостно воскликнул их главарь, и от его веселья по спине пленницы пробежала дрожь. Вспомнив эти жестокие слова, Клер опять задрожала.

Было ясно, что банда незнакомцев намеревалась ее убить. Но почему? Почему? Как она ни напрягала ум, ответа не находила. Клер перестала задавать себе этот вопрос с тех пор, как обманула стражника. Она сказала, что ей нужно воспользоваться ночным горшком, и стражник, отвязав ее, подал требуемый предмет и отвернулся. Клер ударила его по голове горшком и бросилась бежать, спасая свою жизнь. Возможно, потом, когда этот кошмар закончится, она узнает, почему ее хотели убить. Узнает, если останется жива.

– Эй, Бриггс, ты что делаешь? Зачем путаешь бедняжку?

Второй голос прозвучал так же близко, как и первый, и Клер узнала главаря. Не удержавшись, она остановилась и, подняв голову, опять посмотрела наверх. Две темные фигуры стояли на самом краю обрыва, но заметили они ее или нет? Клер очень надеялась, что не заметили. Немного помедлив, она посмотрела вниз и увидела только пену у берега и черную безбрежную ночь за клочьями тумана. Но она точно знала: от относительно безопасного берега ее отделяют пятьдесят футов предательской тропы по скале.

Знают ли преследователи об этой тропе? Знают ли, что она, Клер, сейчас стоит на ней прямо под ними? «А может, они со мной играют, как кошка с мышью?» – промелькнула ужасная мысль.

– Господи, пожалуйста! – взмолилась она шепотом и взглянула на небеса. – Господи, я не хочу умирать! Не сегодня, не так! Ведь мне всего двадцать один год!

Внезапно она снова почувствовала, что вся дрожит.

Нет, так не пойдет. Надо взять себя в руки. Она не собирается умирать. Она уже многое пережила: раннюю смерть матери; тяжелое детство с жестоким отцом; обещание жениться, обернувшееся холодом и пустотой; и преступление, отдавшее ее в руки преследователей. Слишком много она испытала, чтобы так вот умирать.

Высказав себе все это, Клер усилием воли уняла дрожь и сделала еще несколько шагов. Из-под ног посыпались камешки, и она опять поскользнулась, но, сдержавшись, не закричала. Стиснув зубы, она нашла упор для ноги и заставила себя идти вперед. Если повезет, они решат, что она прячется где-то наверху, в зарослях дрока. Если повезет, им не придет в голову посмотреть вниз.

Делая шаг за шагом, Клер то и дело напоминала себе, что Хейли-Касл, родовой замок мужа, находится всего в часе ходьбы. Она с первого взгляда возненавидела это скопище башенок, но сейчас всем сердцем стремилась к нему. Какая злая ирония – ее муж сидит там и ничего не знает об угрожающей ей опасности, не знает о том, что она борется за жизнь неподалеку от стен замка! Сколько она ни напрягала зрение, замка не было видно в пронизанной туманом темноте. Но Клер знала, что он там – каменным соколом восседает на утесе, мысом вдающемся в море. Высокий гранитный утес, на котором стоял замок, и тот, с которого она спускалась, – близнецы-братья, краевые столбы гряды скал, огибавших залив и похожих на оскаленную пасть великана. А к востоку от замка протянулась пустынная болотистая местность с многочисленными сигнальными маяками – их зажгут, если Бонн[1]1
  Бонапарт. – Примеч. пер.


[Закрыть] надумает вторгнуться, но сейчас он, к счастью, увяз в России. На западе же скалы крутым обрывом низвергались в бурные воды Атлантики. Спуститься туда – как и подняться – можно только по узким тропинкам, петляющим между камнями. Местные жители называют их тропами контрабандистов, потому что если раньше по ним ходили горные козлы, то теперь _ только контрабандисты, по-местному «джентльмены», которые за время войны превратили свое бегство от французской блокады в высокое искусство.

Сегодня такая тропа спасла ей жизнь, и сколько бы другие люди ни ссорились с теми, кто тайком ведет торговлю с ненавистными французами, Клер была им благодарна.

– Хватит, миледи, бросьте свои глупости, мы не причиним вам вреда! – В льстивом голосе главаря слышался заметный суссекский акцент. Он говорил громко, перекрывая рев прибоя. Было ясно, что он тоже знал – подозревал, – что она рядом. – Мы доставим вас обратно в целости и сохранности, как и собирались. Мы просто хотели получить небольшой выкуп, и нам его уже заплатили.

Миледи… выкуп… заплатили? Значит, они знали, что она леди Клер Лайнс, жена наследника герцога Ричмонда, одного из богатейших пэров королевства? Но у Дэвида, ее никчемного мужа, мало собственных денег, ему дают на руки небольшие суммы, пока он не получит наследство, – если, конечно, получит. Поскольку нынешний герцог, давно живущий за границей, не имеет ни жены, ни детей, Дэвид питает некоторые надежды. Но надеждами не заплатишь выкуп. К тому же она пробыла пленницей всего несколько часов…

Нет, это ложь, трюк. Они хотят, чтобы она обнаружила себя. Но не такая она дура, чтобы купиться на это, хотя очень хотелось бы поверить им. Она ведь собственными ушами слышала, какие они строили планы, и у них не было причин менять их после ее побега.

Нет-нет, так просто они ее не поймают. Клер решила, что больше не станет думать об этой ловушке, пока не доберется до твердой земли. Сейчас любой неудачный шаг мог оказаться роковым, и ей следовало соблюдать предельную осторожность.

Клер снова попыталась успокоиться и сосредоточилась на ритмичном плеске волн о скалы. Ладони ее вспотели, колени дрожали, а сердце, казалось, выскакивало из груди. Облизав губы, она с удивлением ощутила привкус соли и только сейчас поняла, что насквозь промокла под непрерывными брызгами волн, разбивавшихся о скалы. Руки у нее окоченели и ничего не чувствовали – как руки у трупа! Хотя ее дорожное платье с глухим воротом и длинными рукавами было из прекрасного кашемира, сохраняющего тепло, все же оно не было рассчитано на противоборство со стихией. А ботинки! Высокие ботиночки, модные в этом сезоне, совершенно не подходили для лазания по скалам – их гладкие кожаные подошвы то и дело скользили. И на ней не было даже плаща, он остался в карете, как и все другие вещи, которые она взяла, уезжая из Йоркшира от сестры.

– Если вы вынудите меня пустить по следу собак, миледи, вам же будет хуже. – От уговоров главарь перешел к угрозам. Клер осмелилась бросить взгляд на мужчин. Они стояли на прежнем месте, но теперь уже с фонарем. Теплый желтый свет качнулся в руке главаря, когда он, стоя к ней спиной, поднял фонарь над головой.

Задыхаясь от сдерживаемых рыданий, Клер поняла, что свет достаточно яркий, – она разглядела кровоточившую царапину на руке, которой цеплялась за выступ. Если мужчины сейчас повернутся и посмотрят вниз, они почти наверняка ее заметят.

Обеими руками вцепившись в скалу, беглянка на мгновение закрыла глаза и, прижавшись лбом к гранитной скале, вознесла к небесам еще одну молитву. О, если бы ей удалось добраться до берега, она побежала бы так, словно на пятках выросли размашистые крылья. На дальнем конце береговой полосы имелась еще одна тропинка, ведущая в замок, к безопасности. Но сначала ей следовало спуститься на берег. Надо было спуститься во что бы то ни стало.

Стиснув зубы, Клер снова двинулась вперед.

– Что ж, миледи, вы сами напросились! – вновь послышался голос главаря. Тут он окликнул остальных членов банды, шаривших на берегу. – Если ее не найдете, чертовски дорого заплатите, слышите? Бриггс, ступай к Марли, приведи собак.

– Да, иду.

Взглянув наверх, Клер увидела, что там осталась только одна тень. Бриггс же, растворившись в ночи, пошел за собаками. Да, теперь ее будут травить как дичь.

Клер снова охватила паника. Почему с ней так поступают? Как она ни старалась отделаться от этого проклятого вопроса, он постоянно лез в голову. Так что же это такое? Случайное ли стечение обстоятельств, как она поначалу думала, или продуманный план? Она провела Рождество в Йоркшире, в кругу близких. Клер предпочла провести праздник с сестрой Габби, ее мужем и свекровью. Оправданием было страстное желание побыть с Габби, тяжело переносившей первую беременность. Три года назад умер отец Клер – никого не любивший, вечно бранившийся граф Уикем; а ее мать, его третья жена, умерла, когда Клер была совсем маленькой. Теперь ее семьей были две сестры и муж Габби – их она любила больше всех на свете. Праздник получился очень веселый, такого у нее не было с тех пор, как она вышла замуж за Дэвида. Через неделю Клер неохотно отправилась домой; Дэвид хотел, чтобы она принимала гостей в чудовищном старинном замке Хейли-Касл, принадлежавшем семейству мужа со времен Вильгельма Завоевателя. Это было два дня назад.

Незадолго до наступления темноты ее дорожная карета подъезжала к замку мужа. Чем ближе была встреча с ним, тем больше угнетало ее какое-то неприятное предчувствие. День был серый и безрадостный, грозящий дождем, и пасмурная погода вполне соответствовала ее настроению. А потом, в нескольких милях от замка, на ее карету напали в густом лесу. Группа всадников в масках появилась словно ниоткуда, и их тотчас же окружили и заставили остановиться. Кучер полез за мушкетом, но его убили. Дверь экипажа распахнулась, двое верзил просунули внутрь головы, и Клер закричала так же пронзительно, как и ее горничная Элис, милая деревенская девушка из дома Габби, которая заменила ей любимую Туиндл – ее Клер оставила ухаживать за Габби. Забившись в самый угол, Клер отбивалась от грубых рук налетчиков, но безуспешно, ее мигом вытащили из кареты. Она помнила, что Элис вытолкали вслед за ней и что крик Элис оборвался за несколько секунд до того, как она, Клер, лишилась чувств, когда ее рот и нос закрыли какой-то отвратительной вонючей тряпкой. После этого она ничего не помнила до того момента, как, привязанная к кровати, очнулась в комнате фермерского дома.

– Это ваш последний шанс вести себя как разумная девушка! – крикнул главарь, возвращая ее к реальности.

Подняв глаза, Клер больше его не увидела – наверное, он отошел от края обрыва. Только свет фонаря, золотивший край обрыва, свидетельствовал о том, что он по-прежнему находился поблизости. Очевидно, главарь не знал о существовании этой тропинки. Конечно же, ей очень повезло, что она оказалась в таком месте, которое хорошо знала. Первые месяцы своего замужества Клер прожила в замке Хейли-Касл, и как-то Дэвид, будучи в хорошем настроении, показал ей этот спуск к ровной береговой полосе.

Под рев прибоя она осторожно спускалась по скользкой тропинке. Сквозь туман она уже видела кудрявую белую пену в том месте, где волны разбивались о берег. А дальше простиралась чернота океана, переходившая в черноту неба, так что невозможно было отличить одно от другого.

Ей оставалось пройти еще футов двадцать, и она решила, что, оказавшись на берегу, побежит со всех ног, как будто за ней гналась свора собак – что, кстати, было вполне возможно.

Внезапно на море появилась крохотная светящаяся точка – теплый желтый огонек среди холодной черноты. Клер замерла и присмотрелась. Свет то появлялся, то пропадал, так что не было уверенности, что ее не обманывало зрение, – до следующей вспышки.

Собравшись с духом, Клер снова зашагала к берегу – теперь она была почти у полосы прибоя. И она по-прежнему вглядывалась в темноту. Наконец скользкая тропка закончилась, и Клер, очистив от глины ботинки и подобрав мокрые юбки, стала пробираться по камням. Но что же это за свет? Может, ей привиделось? Нет, вот он опять, ошибки быть не могло.

Неужели похитители отправились за ней на лодке? Но нет, взгляд наверх подтвердил, что они все еще находились там – видимо, искали ее на верхней тропинке. Желтоватый свет фонаря хорошо различался в тумане.

Но что же она видела в море? Может, это «волшебные огоньки»? Клер перебралась через последний камень и наконец-то очутилась у самой воды. Здешние вересковые поля вошли в легенду за свои мелькающие в ночной темноте огни, и местные жители прозвали их «волшебными огоньками». А может, это припозднившийся рыбак? Или контрабандисты?

За ее спиной вдруг послышался какой-то шорох, и Клер резко обернулась. Но было уже поздно – отделившись от ближайшего утеса, над ней нависла чья-то высокая тень. Ее поймали! Ее убьют…

Клер не успела даже крикнуть – что-то твердое ударило ее по голове, и она без единого звука провалилась во тьму.

Глава 2

– Это было довольно просто, – весело сказал Джеймс Харрис, опуская пистолет.

Хью Баттанкурт – он инстинктивно подхватил женщину, чтобы не дать ей растянуться во весь рост на мокром блестящем сланце, – бросил на приспешника насмешливый взгляд, но Джеймс в темноте этого не заметил.

– Да, действительно просто.

– Уходим, пока они не начали все обшаривать. Похоже, мы не те гости, которых они ждут.

Хью и сам пришел к такому заключению, и уже шел к морю, перекинув женщину через плечо. Как говорил Джеймс, часть работы представлялась довольно опасной, но теперь все было в полном порядке, и в таких обстоятельствах не следовало искушать судьбу и дразнить врагов.

В конце концов, тайная миссия проведена успешно и враги не поняли, что им надо было поспешить.

– Не подавай сигнал, пока не отчалим, – бросил Хью через плечо и с облегчением уложил свою ношу в баркас.

– Да, конечно. Но в любом случае они подумают, что ее умыкнули французы. – Джеймс засмеялся, радуясь столь ловкому надувательству. – По крайней мере, они будут так думать до тех пор, пока не встретятся с французами.

Последние два дня Хью мучило предчувствие, что эта миссия закончится неудачей. Предчувствие возникло после того, как его сбросила лошадь. Такие прискорбные неудачи случались в его жизни не раз, и всегда за ними следовала еще большая беда. А в этот раз он вывалился из седла прямо посреди двора, на глазах у французских дам и господ. И теперь у него все ребра в синяках и ссадинах. Но, несмотря на боль в груди, возникавшую при каждом неловком движении, и даже невзирая на неотвратимую катастрофу, которую предвещало падение, он все же откликнулся на зов, когда в его дверь постучался долг.

Этот зов пришел в Париж, где он в роли жеманного cher ami баснословно богатой маркизы де Аленкон с острым интересом наблюдал за возвращением Наполеона Бонапарта с остатками французской армии. Маленький генерал, раздраженный тем, что его войско сгубила суровая русская зима, опять обратил свой хищный взор на Англию, планируя новые и, как он, несомненно, надеялся, успешные злодеяния. Хью пока не мог выяснить, какие именно злодеяния, но не сомневался, что скоро узнает.

В конце концов, это его работа, и он ее хорошо выполняет.

Потом по обычным каналам пришло сообщение: из-за непростительных нарушений в системе безопасности военного министерства оказалась раскрыта его личность, как и личности еще нескольких британских офицеров, служивших во Франции. Такая информация могла бы стать главной удачей для осажденных французов и равным образом оказаться губительной для Британии. Согласно источнику Хью, обладатель информации еще не имел возможности раскрыть врагу какие-либо детали, только сообщил, что информация у него имеется. Сейчас этот человек скрывался в Англии, дожидался, когда его под покровом темноты заберут откуда-то с побережья Суссекса и доставят во Францию, где он за приличное вознаграждение передаст информацию заинтересованным сторонам. И если вовремя не заткнуть ему рот, то деятельность Хью как британского шпиона станет ненужной, его жизнь – тоже, так что следовало изловить этого человека до того, как он сумеет выбраться из Англии. Утечка информации грозила жизни еще десятка таких, как Хью.

Его задача: перехватить предателя на месте встречи, завладеть информацией, потом допросить пленника и избавить от него мир.

Через сорок восемь часов после получения приказа Хью вихрем проскакал от Парижа до Дьепа, погрузился на борт хлипкой трехмачтовой шхуны под командованием верного капитана, пересек Ла-Манш и вовремя прибыл на место свидания.

И все для того, чтобы оказаться в «героической» роли – похитить женщину, получившую по голове.

Наверное, ему следовало отказаться от этой работы. Падение с лошади являлось весьма серьезным предостережением, но он, глупец, отказался ему внять. Так кого же теперь винить? В первую очередь самого себя, а уж потом стечение обстоятельств.

И вообще с самого начала у него все пошло не так. Во-первых, конечно, проклятые ребра болели. И если боль не пронзала его насквозь, то делала ужасно раздражительным – таким бывал Принни, когда у него жал корсет. И второе: с того часа, как он выехал из Парижа, непрерывно лил дождь. Холодный дождь с ветром превратил дороги в трясину, а поля – в непроходимые болота. Хью ехал верхом, и от дождя не было спасения. Капли пробирались за воротник плаща и ручьем стекали по спине, широкие же поля шляпы нисколько не спасали. Другим источником раздражения был его компаньон, простоватый Джеймс Харрис. И до отъезда во Францию, и сейчас он был известен всем и каждому как его немой камердинер Этьен – по причине ужасающего акцента, с которым говорил по-французски. Его присутствие было столь же нежелательным, как дождь. Но поскольку Джеймс открыл дверь подателю других известий и имел привычку подслушивать за дверью, он был во многое посвящен, и Хью не удалось отговорить его от поездки. К тому же Хью очень хотелось поручить казнь предателя своему подчиненному. И, наконец, команда на шхуне оказалась возмутительно недисциплинированной, море бурным, а в послании, ожидавшем его на борту, сообщалось, что предатель – женщина! А именно Софи Тоубридж, алчная и честолюбивая лондонская дама, которая, видимо, выкрала пачку писем с секретной информацией у своего благодетеля лорда Арчера, престарелого пэра, все еще служившего в военном министерстве.

Хью ужасно нервничал – даже злился! Как, неужели он должен допросить и убить женщину? Хилдербранд ему этого не сказал. Но Хилдербранд частенько утаивал некоторые факты, когда его это устраивало. Безусловно, он знал, что Хью даже во время войны отказался бы применять насилие к женщине.

Но теперь у него не было выбора, он был обречен на эту миссию. Да, он должен был это сделать в интересах безопасности страны… и своей собственной. И Хилдербранд это тоже знал.

Черт бы побрал мерзавца Хилдербранда! И Бони. И всех проклятых лягушатников. И еще – женщину, лежавшую без сознания на дне лодки. Женщину, которую ему предстояло доставить на корабль, чтобы изъять у нее обличительные письма, выяснить, кто подстрекал ее на кражу, а потом, когда он узнает достаточно, чтобы избавиться от неё навсегда.

Хью не осознавал, что выругался вслух, пока не перехватил взгляд Джеймса. Тот сидел по другую сторону от пленницы и зачехлял фонарь, которым подавал сигнал ее прежним компаньонам, – мол, все в порядке.

– И еще черт бы побрал эту мерзкую погоду, – проворчал Хью. – Мы продрогнем насквозь, пока доберемся до корабля, – то есть если доберемся. – Он взглянул на огромные волны, бросавшие баркас то вверх, то вниз. Брызги заливали их дождем, и на дне лодки уже скопилась вода.

– Не беспокойтесь, полковник, мы не дадим вам утонуть! – прокричал ближайший из гребцов.

Хью не удивился, что моряку известно его воинское звание. Еще одно подтверждение плачевного состояния службы безопасности в военном министерстве. Похоже, вся команда «Надин» знает, что он офицер британской разведки и выполняет очень важное задание. Хью узнал это, едва ступив на борт корабля. К счастью, французское судно, которое должно было подобрать даму, еще не появилось на месте встречи благодаря службам Хилдербранда. А эскорт мисс Тоубридж, до этого сопровождавший ее, находился сейчас уже слишком далеко, так что можно не опасаться, что их услышат.

И все же осведомленность моряков, промышлявших контрабандой, очень смутила и озадачила Хью.

– Чтоб мне провалиться! – воскликнул Джеймс, когда лодка в очередной раз соскользнула в пропасть между волнами.

После такого нырка Хью задумался о более насущных вещах. Подняв глаза, он увидел, что корабль, к которому они направлялись, возвышался над ними, точно лошадь, вставшая на дыбы. Через секунду баркас взмыл на гребень следующей волны. Море не на шутку взволновалось. Хью порадовался, что они окажутся на «Надин» раньше, чем разразится настоящий шторм.

– Мм-м… – Держа руку на голове женщины, он почувствовал, что она пошевелилась, когда ее в очередной раз окатило ледяной волной.

Пленница лежала уже наполовину в воде, и Хью, чуть приподняв ее за плечи, другой рукой ощупал ее голову, стараясь определить, сильно ли она пострадала.

– Что, мертвая? – без особого сожаления спросил Джеймс.

Именно Джеймс ударил ее по голове пистолетом, когда Хью шагнул к ней на берегу.

– Нет, живая, – ответил полковник.

Под пальцами Хью были волосы женщины – мокрые, холодные и мягкие на ощупь. Шпильки выпали, и длинные пряди шелковистых волос разметались по лицу; в темноте они казались черными, как море. Она была хорошо сложена, и ее легко было нести – после удара Джеймса Хью без труда подхватил ее; правда, к тому времени, как донес ее до лодки, он уже скрежетал зубами от боли в ребрах.

Да, проклятые ребра болели ужасно, и если бы путь был подлиннее, то ему пришлось бы смирить свою гордость и передать пленницу Джеймсу. Но, как ни странно, Хью почему-то очень не хотелось отдавать девку Джеймсу.

Девку-предательницу. Хью думал о ней именно так, чтобы ожесточиться, – слишком уж хрупкой и беззащитной она казалась.

«А впрочем, нет, нельзя думать о ней как о девке-предательнице, – сказал себе Хью. – Просто предатель, без пола».

Эта мысль немного успокоила его и укрепила. И все же он не мог не чувствовать, что голова у него под рукой женская. К тому же шелковистые волосы пленницы обвивались вокруг его пальцев… О, дьявол, на ощупь именно женщина!

Изо всех сил игнорируя это обстоятельство, Хью продолжил обследование, и его усилия не пропали даром: за левым ухом пальцы угодили во что-то липкое и теплое. Кровь.

– У нее идет кровь, – сказал он ровным голосом.

Хью стоило некоторых усилий вместо слова «женщина» держать в голове «предатель». Это все, что ему надо было знать. Определив, что рана не представляет угрозу для жизни, он убрал руку с головы пленницы. «Что ж, удар по голове не самое страшное из того, что ее ждет впереди», – подумал полковник. После этого мысленного замечания ему стало тошно, и Хью напомнил себе, что он солдат и что сейчас военное время. Действительно, никто же не обещал ему, что его служба всегда будет легкой и приятной.

– Ничего удивительного. Я врезал этой девке как следует, – проворчал Джеймс. Он, похоже, нисколько не переживал из-за того, что ударил женщину.

Хью повернулся и снова посмотрел на «Надин»; теперь она была совсем близко, так что правый борт корабля нависал над ними черной стеной. На палубе же в свете фонарей белели лица пятерых моряков, готовых поднять их наверх. Паруса шхуны были спущены, и голые мачты торчали, как пальцы скелета, указывающего на темное небо.

Сверху кто-то крикнул:

– Швартуйтесь! – И гребцы тут же развернули корму баркаса.

Борясь с качкой, одной рукой поддерживая женщину, Хью наблюдал, как с борта «Надин» сбрасывают веревочную лестницу. Что ж, первая часть задачи выполнена: предатель у него в руках. Через несколько минут они будут в безопасности – по крайней мере в безопасности от волн. И тогда начнется вторая часть задачи. Подумав о том, что это значит, Хью заметно помрачнел.

– Поднимайтесь! – крикнул один из моряков.

Гребцы снова налегли на весла и подвели баркас вплотную к «Надин». И очень вовремя – шторм быстро набирал силу, и волны становились все выше и выше.

Внезапно могучий вал вскинул баркас круто вверх, а затем отбросил от цели, окатив ледяными брызгами. Хью судорожно вцепился в шерстяное платье женщины, чтобы удержать ее, когда баркас соскальзывал с волны, удаляясь от судна. Женщина снова пошевелилась и тихо застонала. Стон ее казался таким беспомощным, что полковник и сам едва удержался от стона – сейчас он с удовольствием дал бы по физиономии мерзавцу Хилдербранду.

За Хью многое числилось – главным образом отъявленное беспутство, и он первый же это признавал, но он никогда не обидел ни одну женщину.

А сейчас ему, возможно, придется ее пытать, а потом убить.

О Господи!

Спина под его рукой чуть прогнулась. Женская спина… И полковник вновь подумал о том, что Хилдербранд сделал неправильный выбор. Эта работа явно не для него, не для Хью Баттанкурта.

Хотя, конечно же, он сделает то, что должен был сделать, – так он поступал всегда.

И Хилдербранд прекрасно это понимал, будь он проклят.