Текст книги "Везучий"

Автор книги: Карен Таривердиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

О. Кривопалов – из книги «Колыбель Чирчикского спецназа»

В составе 177 ооСПН служили многие заслуженные и героические люди, хочется не забыть никого, но обо всех не расскажешь… А вот забыть капитана Бекоева Павла Викторовича, старших лейтенантов Севальнева Олега Витальевича, Таривердиева Карена Микаэлович невозможно…

Последний, например, Карен (сын известного советского композитора М.Таривердиева) отлично воевал и был награжден двумя орденами Красной Звезды.

Начав взрослую жизнь студентом философского факультета МГУ, он внезапно для родителей очутился в девятой роте РВДКУ, а затем в Афганистане. Его имя занесено в исторический формуляр части по итогам захвата так называемой "блуждающей" залповой установки.

Блуждающая реактивная установка залпового огня нам досаждала. Так же, как и разведчики, она вела одноночные действия. Выйдет ночью на дальность полета эрэсов, даст залп и к рассвету спрячется где-нибудь в кишлачной зоне или в горах. Информации об ее базировании не было никакой, огневые позиции она меняла постоянно, и пока наши артиллеристы 191 мотострелкового полка, расположенного вместе с отрядом, придут в себя, да начнут ответный огонь, расчет пусковой установки мятежников уже далеко.

Как произошел ее захват, рассказал сам Таривердиев: "25 ноября я получил задачу на проведение засады в горах к юго-востоку от Газни. Моя разведгруппа N 212 в составе 16 человек (включая меня и моего заместителя прапорщика Зюханова) от первой роты с двумя радиотелеграфистами группы связи и двумя минерами должна была десантироваться посадочным способом из двух вертолетов Ми-8 в ущелье, пересечь узкий горный хребет, отделяющий нашу провинцию от провинции Гардез, которая тоже входила в сферу ответственности нашего батальона, и провести засаду в восточных предгорьях этого хребта.

Первоначально предполагалось выбрать площадку десантирования в восточных предгорьях севернее района засады, чтобы движение группы осуществлялось по более ровной местности, и было более безопасным. Однако решили десантироваться именно в ущелье в самом центре горного массива, чтобы скрыть место посадки от возможного наблюдения противника.

Летчики от перспективы подобной посадки были, конечно, не в восторге, но мне, пользуясь хорошими отношениями с командиром ведущего экипажа, удалось уговорить их провести полет и сесть именно так, как хотелось нам, а не было предписано инструкциями штаба ВВС. Полет проходил на предельно малой высоте – 2-3 метра над землей, и при входе (точнее, влете) в ущелье летчики не поднялись над горами, а по-прежнему продолжали держать ту же высоту. Я, признаться, сам испугался, когда увидел, что мы крадемся по дну ущелья, слева и справа от нас поднимаются каменистые склоны, а ущелье далеко не прямое. Причем скорость движения около 140 км в час. Однако в 1985 году с нами взаимодействовала такая эскадрилья вертолетчиков, пилоты которой действительно могли летать "на бревне", и наш полет прошел удачно, хотя один раз мы все-таки зацепили какой-то камень колесом. При нашей скорости и при том, что я весь полет удивлялся, как винт нашего вертолета вмещается между склонами, ощущение было не из приятных.

Высадились мы в сумерках и с наступлением темноты двинулись на восток. Шли по руслам сухих ручьев. Риск, конечно, был, и не малый. Выслать боковое охранение было невозможно: не из кого. Кроме того, при движении по ровной местности боковой дозор двигается с той же скоростью, что и основная группа, а попробуйте двигаться так по горному хребту!

Кое-какие меры безопасности при движении мы, конечно, принимали. С этой целью выслали головной дозор, участки местности, вызывающие подозрение, осматривались, но движение было организовано с целью обеспечения скорейшего выхода в район проведения засады, а не с целью обеспечения максимальной безопасности. Расчет оказался правильным, и часа через четыре мы достигли выхода на Гардезскую равнину.

Дорога, ведущая из кишлачной зоны к югу от Гардеза в глубь горного массива, в который мы десантировались, оказалась ненаезженной. Карты масштаба 1:10000 издания 1976 года, которыми мы пользовались, были весьма неточны, и такие неувязки у нас возникали постоянно".

Следует пояснить, что район засады выбирался по карте без предварительной рекогносцировки с воздуха, поэтому командир группы заранее обговорил в штабе отряда свое право изменить район засады, в разумных пределах, по обстановке. Подобное изменение считалось в порядке вещей, и если командир давал координаты своего местонахождения, не очень сильно отличающиеся от указанных в боевом приказе, ничего страшного в этом не было. Командиру группы на местности виднее, где действительно лучше организовать засаду.

"Дорога, на которую мы вышли, – продолжал Таривердиев, – "имела место быть". Однако в колее успела прорасти и завять трава (почему-то данная местность не была покрыта снегом, как в западных предгорьях). То есть этой дорогой не пользовались минимум лето и осень. Было маловероятно, что именно в ночь, когда мы вышли на засаду, ею воспользуются. Поэтому, я, расположив группу в боевом порядке, посчитал необходимым выслать дополнительный разведдозор в составе из трех человек во главе с сержантом Алышановым, с тем, чтобы они все-таки определили, есть ли на этом участке дорога, которая действительно используется для движения с востока на запад. Я был уверен, что такая дорога есть.

И подгруппа Алышанова такую дорогу обнаружила в нескольких километрах южнее. Когда сержант доложил мне о своей находке, я решил изменить место засады. Для начала, не трогая основные силы группы, я под охраной одного разведчика присоединился к Алышанову у обнаруженной дороги (на карте она не была обозначена) и, проверив его наблюдения, связался по Р-392 с прапорщиком Зюхановым, оставшимся с основными силами.

Зюханов организовал минирование старой дороги на всякий случай минами с суточным сроком самоликвидации – все-таки мы находились в районе, где проживали и мирные жители, а поэтому ставить минные поля без срока самоликвидации нам было категорически запрещено – и вывел группу в новое место.

Новое место представлялось для засады очень перспективным. Дорога была сильно накатана, причем, судя по следам, движение активно осуществлялось как из равнины в горы, так и в обратном направлении. Следы были свежие.

Так как мы не знали, откуда могут пойти мятежники, я решил разделить группу на две части. Группу из двенадцати человек с прапорщиком Зюхановым во главе я отправил ближе к горам с задачей расположиться на первой же удобной в тактическим отношении высоте над дорогой, по возможности, имея в секторе огня и выход из ущелья.

Сложность поиска такой высоты заключалась в том, чтобы она была расположена на достаточном удалении от ближайших горных вершин, заняв которые мятежники могли бы получить преимущество в случае обнаружения подгруппы Зюханова.

Сам же с оставшимися людьми и радиотелеграфистом расположился на равнине в сухом русле, тянущемся вдоль дороги на удалении 15–20 метров от нее.

В случае если мятежники появятся из ущелья, подгруппа Зюханова пропускает головную машину, обстреливает все, что попадает в зону действительного огня АГС-17 и двух пулеметов ПК; моя подгруппа занимается головной машиной, открывая огонь с близкого расстояния. Если машины будут двигаться в обратном направлении, мы пропускаем на Зюханова столько машин, сколько успеет пройти мимо нас до открытия огня по головной машине. Сами же, по обстановке, расправляемся с тем противником, который оказался в пределах досягаемости нашего огня. В любом случае, головная или единственная машина (сколько их там ни будет) должна была припускаться для поражения средствами подгруппы, дальней по маршруту движения.

На случай неблагоприятного развития боя из-за численного преимущества противника были предусмотрены пути отхода. Я сразу же связался с центром боевого управления отряда и передал свои пожелания дежурной паре вертолетов огневой поддержки Ми-24.

Подлетное время "двадцатьчетверок" составляло 20 минут, а вопросы взаимодействия с ними и целеуказания в ночное время были отработаны заранее. Так что особого беспокойства по поводу неблагоприятного развития событий я не испытывал".

Главное было – не дать себя окружить превосходящим силам противника непосредственно на местах расположения подгрупп, но это было слишком маловероятным.

"В третьем часу ночи, – вспоминал Карен, – мы услышали шум тракторного двигателя, направляющегося из кишлачной зоны в горы. Наблюдатель, высланный от моей подгруппы вдоль дороги, доложил, что в тракторе находится шесть человек, все вооружены. Мер безопасности противник не предпринимал. Посты наблюдения не засекли посадки вертолетов, и нас в районе никто не ждал.

Я отдал приказ не обнаруживать себя. Сообщив прапорщику Зюханову сведения о противнике, с тем чтобы он заранее мог организовать огонь подгруппы, ориентируясь именно на такую цель, я поставил задачу группе наблюдать за окраиной кишлачной зоны – вдруг за трактором последуют еще какие-нибудь транспортные средства.

Зюханов выдвинул к подножью высоты несколько разведчиков, вооруженных автоматами с прибором бесшумной стрельбы. В случае если бы им не удалось быстро уничтожить мятежников внезапным огнем с близкого расстояния, то в дело включались бы пулеметчики, расположенные на тактическом гребне.

Нам очень не хотелось сразу же обнаруживать свое местонахождение огнем пулеметов, во-первых потому, что это было небезопасно, и близко расположенные бандформирования могли предпринять меры по нашему поиску и уничтожению, а во-вторых если бы засаду не удалось провести бесшумно, можно было рассчитывать в оставшиеся три часа темного времени дождаться еще и дополнительного "результата".

Автоматчикам удалось огнем ПБС уничтожить четверых мятежников в прицепе, пятый же успел скрыться. Кроме того, тяжело раненый водитель попытался выйти из зоны огня. Пришлось одному из пулеметчиков уничтожить его короткими очередями. То, что ПК дал несколько очередей, командира группы Таривердиева не очень смутило – в горах по ночам часто стреляли и на это противник мог и не обратить внимание, но то, что одному из охраны удалось скрыться, представляло опасность. Сбежал он в сторону кишлачной зоны, и в ближайшем же кишлаке, до которого от подгруппы было всего 1000– 1200 метров, поднял бы тревогу. Это грозило большими неприятностями.

На удачу нашим разведчикам вышла луна, и местность хорошо просматривалась в бинокли ночного видения. Достаточно удалившись от места гибели трактора, сбежавший почувствовал себя в безопасности и вышел на дорогу. О том, что между ним и ближайшим кишлаком расположена еще одна подгруппа, он не подозревал. Первоначально Таривердиев хотел приказать группе захвата взять его в плен, но в бинокль было хорошо видно, что в руках у него заряженный гранатомет и двигается он достаточно осторожно, готовый немедленно отреагировать на опасность. Как таковой задачи добыть пленного перед группой не ставилось, и Карен решил не рисковать. Спецназовцы уничтожили его из пистолета ПБ.

Удостоверившись, что все тихо и никакого движения в ближайших кишлаках и на дороге не происходит, Таривердиев разрешил Зюханову выслать с высоты досмотровую группу для осмотра трактора. Через некоторое время получил доклад, что в прицепе обнаружена двенадцатиствольная установка залпового огня. По тем временам это считался очень ценный результат. Держать группу разделенной в ожидании чего-нибудь еще было неразумно. Гораздо разумней было соединить все силы на высоте, занимаемой подгруппой прапорщика Зюханова, и организовать там круговую оборону на случай попытки мятежников отбить захваченную установку.

Разведчики установили на дороге мину-сюрприз, взрыв которой мог послужить для нас сигналом, что со стороны кишлачной зоны кто-то двигается, и отошли на высоту. Надо сказать, что время до рассвета оказалось достаточно беспокойным, так как со стороны ущелья явно прослушивалось какое-то движение. Но в поле зрения наблюдателей противник не попадал. По всей вероятности, пулеметные очереди все-таки не остались без внимания мятежников, находящихся в горах, и они суетились вокруг с целью выяснить обстановку. Командир группы категорически запретил открывать огонь без крайней на то необходимости, дабы не обозначить заранее позиций наших огневых точек. Установив связь с Центром, Карен доложил обстановку и свои выводы по ней. Дежурные вертолеты огневой поддержки были приведены в готовность N 1.

По-видимому, у противника в данный момент на этом участке не оказалось достаточных сил и решимости навязать разведчикам ночной бой. С их стороны это было явной ошибкой, так как с наступлением рассвета район сразу же был взят под патрулирование армейской авиацией. Летчики по просьбе командира отряда спецназа осуществили пуски ракет по окружающим группу высотам, откуда они могли подвергнуться обстрелу, и все стихло. Ввязываться в драку, при наличии у себя над головой четырех Ми-24, да еще двух Су-25, круживших над кишлачной зоной, на необорудованных заранее позициях, для мятежников было явным самоубийством, их командование это понимало.

Эвакуация группы из района засады прошла спокойно, если не считать того, что первая попытка поднять в воздух вертолет с трофеем спецназовцев на борту едва не закончилась плачевно. Подъемной силы у Ми-8 не хватило, и он упал на землю. К счастью, высота была небольшая, и никто не пострадал. Вторая попытка оказалась более успешной, и разведчики с захваченным "результатом" добрались до своего городка.

После доклада командующему армией установку через неделю затребовала Москва, куда она и была отправлена самолетом… Все разведчики были представлены для награждения орденами и медалями… И они ходили героями… Вскоре Карен Таривердиев подорвался на минном поле… После госпиталя до развала Союза служил в Старом Крыму, а затем вернулся в Москву, где некоторое время работал на телевидение. Обострение болезни, развившейся после ранения конечностей, привело к тяжелой инвалидности.

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

Карен Микаэлович Таривердиев родился в Москве в 1960 году. Родился 28 мая 1960 г. в Москве.

1977-1979 гг. Учился на философском факультете МГУ, потом уехал на Север, работал в Мегионской нефтеразведочной экспедиции.

1979-1994 гг. Служил в армии. В 1984 г. закончил высшее Рязанское высшее воздушно-десантное училище.

1984-1987 гг. Принимал участие в военных действиях на территории Афганистана: лейтенант, старший лейтенант, начальник разведки 177-го отдельного отряда специального назначения. Пробыл в Афганистане два с половиной года. Совершил 63 выхода для выполнения разведывательных заданий.

В Музее Российской армии стоит китайская РЗСУ – уникальный трофей, добытый в Афганистане. Эту установку залпового огня захватила разведгруппа, которой командовал Таривердиев.

Послужной список после Афганистана: Старокрымская бригада спецназа; Германия – бригада специального назначения; Чучковская бригада специального назначения. Из армии уволился в 1993 году.

2001-2004 гг. Работал в Центре гуманитарного разминирования и специальных взрывных работ при МЧС России главным специалистом, начальником отдела.

Публиковался в журнале «Красное Знамя» и «Литературной газете».

Награды: орден «Красного Знамени», два ордена «Красной Звезды», пять медалей.

Умер 12 июля 2014 года и похоронен в Москве.