Текст книги "В огне (ЛП)"

Автор книги: Карен Мари Монинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

Я ждала.

Оттаяв, Серая тут же попыталась сбежать, но черное озеро сдержало обещание, а руны помешали телепортации. И я поняла, что они действительно были фрагментом Песни Творения, как говорил Бэрронс, и частью тюремных стен. Чем больше сил прилагал Фейри, чтобы выбраться, тем сильнее становилось сопротивление.

Серая Женщина оторвалась от Дэни, пытаясь сорвать руны с кожи, и завопила. Похоже, они жгли. Хорошо.

Дэни осела на землю, тонкая, белая, как лист бумаги, жутко истощенная.

Я ударила Серую. Сильно. И продолжала бить ее.

– Исправь то, что сделала!

Тварь перекатилась и зашипела.

Я подняла кулак, истекающий кровью и рунами, и бросила в нее третью порцию.

Серая Женщина завопила и сжалась.

– Я сказала, исправь!

– Это невозможно.

– Не верю. Ты высосала из Дэни жизнь. И можешь вернуть ее. А если не можешь, я запру тебя в твоей гнилой шкуре для вечной пытки. Думаешь, ты сейчас голодна? Ты понятия не имеешь, что такое голод. Я заставлю тебя почувствовать боль. Я запру тебя в ящик, и моей миссией будет...

Зарычав от ярости и боли, Серая Женщина снова перекатилась и прижала ладони к лицу Дэни.

– Свободный выход. – С ее губ слетали капли крови.

– Что?

– Ты не убьешь меня, если я это сделаю. Мы с тобой – как там говорится? – ослабим напряженность. Станем союзниками. Ты будешь мне должна.

– Я подарю тебе жизнь. Этого достаточно.

– Я могу убить ее.

– Да хватит трендеть! – закричала Дэни. – Прикончи эту мерзость. Ты ничего ей не должна, Мак.

Но что-то меня беспокоило.

– Ты не убиваешь женщин. Почему ты пришла за Дэни?

– Ты убила моего самца! – зарычала Серая Женщина.

– Серого Человека?

– Он был единственным представителем нашей касты мужского пола. Теперь я причиню тебе боль. Убери это от меня!

– Верни Дэни то, что ты забрала. Сделай так, чтобы она выглядела, как раньше, и я уберу руны. Иначе я тебя в них запеленаю.

Серая Женщина извивалась на брусчатке.

– На счет три. Раз, два...

Она подняла тонкую, покрытую язвами, сочащуюся гноем ладонь.

– Поклянись, что дашь мне свободу, иначе она умрет. – Чудовище горько засмеялось. – Мы с ним разделились, вырвавшись из тюрьмы. Собирались охотиться и убивать вместе. Кто знает? В этом мире мы могли бы даже завести детей. Я больше не видела его живым. Выбирай. Я устала от тебя.

– Пошли ее! – вскипела Дэни.

– Мне нужна не только ее жизнь. Ты не причинишь вреда никому из моих. Я не стану объяснять тебе, кто из них мой. Просто если тебе покажется, что я знаю человека, на котором ты пытаешься кормиться, отвали, иначе нашему договору конец. Понятно?

– Ни ты, ни те, кого ты считаешь своими, не будут за мной охотиться. Понятно?

– Ты уберешь все следы своего влияния.

– Однажды ты окажешь мне услугу.

– Согласна.

– Нет, Мак! – закричала Дэни.

Я прижала ладонь к ладони Серой Женщины. Почувствовала ее жалящий рот, скрепивший клятву кровью.

– Исправляй, – сказала я. – Быстро.

– Поверить, на фиг, не могу, что ты это сделала, – в десятый раз пробормотала Дэни.

Ее щеки порозовели, глаза сияли, рыжие кудряшки были пышнее, чем обычно. Она даже казалась здоровее, словно под кожу добавили пару слоев коллагена.

– Кажется, Серая Женщина вернула больше, чем взяла, Дэни, – поддразнила я.

И я не отрицала такой вероятности. Кожа Дэни казалась почти прозрачной, глубина зеленых глаз завораживала. Рубиновые губы капризно изгибались.

– У меня, кажется, сиськи выросли, – хмыкнула она. И тут же всхлипнула. – Но ты должна была позволить ей убить меня, и ты это знаешь.

– Никогда, – сказала я.

– А ты заключила сделку с этой жуткой тварью.

– И заключила бы снова, не задумываясь. Но с этим разберемся, когда придет время. Ты жива, это главное.

Дэни постоянно сдерживается. Очень редко она позволяет эмоциям отразиться на лице. Зато у нее огромный арсенал ухмылок и ужимок, она освоила все нюансы дерзости и нахальства, а Убийственный Взгляд натренировала, наверное, к пяти годам.

И вот теперь ее лицо было беззащитным, открытым. В глазах сияло детское обожание.

– Это мой лучший день рождения! Никто никогда для меня такого не делал, – сказала она. – Даже мама...

Дэни осеклась и поджала губы.

– Две «Мега»-горошины, – сказала я, ероша ее кудряшки. Мы как раз входили в аллею за магазином. – Я тебя люблю, ребенок.

Она вздрогнула, но тут же скрыла изумление за самоуверенной улыбкой.

– Чувиха, я прощаю тебе это слово. Слушай, а я правда стала красивее? Не то чтобы это важно для меня, просто интересно, как это: стать еще лучше, чем раньше. Танцор получит хороший...

– Принесссла нам вкусссный напиток, быссстрая? Прошшшлый был сссладким.

Я обернулась, выхватив копье. Они либо переместились, либо прятались в тени без движения, но, испытав облегчение, мы опять забыли об осторожности.

Пара Невидимых из касты, которая мне раньше не встречалась, стояла у мусорного бака возле черного хода в «КСБ». Одинаковые, с четырьмя руками и четырьмя тонкими ногами. По три головы у каждого. Десятки ртов на жутких плоских лицах скалились тонкими иглами зубов. По краям торчали более длинные и тонкие зубы, и я откуда-то знала, что эти зубы они используют как соломинки.

В теле моей сестры не обнаружили костного мозга, эндокринные железы были высосаны, глаза запали, в позвоночнике не осталось жидкости. Коронер был совершенно сбит с толку.

А я нет. Больше нет.

Я знала, какая каста убила Алину. Кто впивался в ее плоть и медленно, аккуратно высасывал жидкость, наслаждаясь ею, как деликатесом.

Их слова дошли до меня с опозданием.

« Принесла нам вкусный напиток, быстрая? Прошлый был сладким».

Я застыла от ужаса. Нет, это же не могло означать... Дэни была быстрой. Что... Почему... Мой мозг отказывался это воспринимать.

Они с надеждой смотрели мне за спину.

– Она нашшша тожшше? – Шесть ртов говорили, как один. – Ты должшшна отнять у нее копье для нассс. Сссделать беспомощшшной, как ту, другую блондинку. И ссснова оссставить с нами на улитссе.

Дэни. Я открыла рот. Но не смогла издать ни звука.

Я услышала ее задушенный всхлип.

– Не уходи, быссстрая! – закричали шесть ртов. – Вернисссь, покорми нассс ссснова! Мы так хотим ессссть!

Я обернулась и уставилась на Дэни.

Ее лицо побелело, глаза казались огромными. Она пятилась от меня.

Если бы она вытащила меч, все было бы просто.

Но она этого не сделала.

– Вытащи меч.

Она помотала головой и снова попятилась.

– Вытаскивай свой гребаный меч!

Дэни прикусила губу и опять помотала головой.

– Не буду. Я быстрее. Я не буду тебя убивать.

– Ты убила мою сестру. Почему же не хочешь убить меня?

Черное озеро в моей голове закипело.

– Это не так.

– Ты привела ее к ним.

Дэни скривилась от злости.

– Ты обо мне ни хрена не знаешь, дура ты идиотская! Ты ничего не знаешь!

Я услышала сзади шелест, влажные кожистые звуки, и обернулась. Уроды, убившие мою сестру, пытались воспользоваться моментом и сбежать.

Ни за что. Вот ради чего я жила. Ради этого мига. Ради мести. Сначала они, потом Дэни.

Я прыгнула им навстречу, выкрикивая имя своей сестры.

Я колола, резала, рвала.

Начала копьем и закончила голыми руками.

Я обрушилась на них, как животная форма Бэрронса. Моя сестра умерла на аллее от зубов этих монстров, и теперь я знала, что это не была быстрая смерть. Мне казалось, что я вижу Алину с побелевшими от боли губами. Она знала, что умирает, и выцарапывала подсказку на камнях. Надеялась, что я приду, и боялась этого. Верила, что я справлюсь с тем, с чем не смогла она. Господи, как мне ее не хватало! Меня поглотила ненависть. Я наслаждалась местью, упивалась ею, сама становилась местью.

Когда я закончила, от Невидимых остались клочки размером меньше моего кулака.

Я дрожала, пытаясь отдышаться. Меня покрывали клочья мяса и серая субстанция из их черепов.

« Покорми нассс ссснова!» – требовали они.

Я согнулась пополам. Меня вырвало. Рвота перешла в сухие позывы, которые все длились, а у меня уже звенело в ушах и жгло глаза.

Мне не нужно было оборачиваться. Я знала, что Дэни ушла.

Я наконец получила то, за чем приехала в Дублин.

Теперь я знала, кто убил мою сестру.

Девочка, которую я начала считать сестрой.

Я сжалась в клубок на подъездной аллее и заплакала.

37

Я вышла из душа и заметила свое отражение в зеркале. Жуть.

За время пребывания в Дублине, несмотря на все ужасы, я ни разу не видела у себя такого выражения лица.

Я казалась одержимой. Загнанной.

И чувствоваласебя такой же.

Я приехала сюда ради мести. Опершись ладонями на раковину, я наклонилась к зеркалу, изучая себя.

Кто там, за моим лицом? Король, готовый не задумываясь убить четырнадцатилетнюю девочку, которую я люблю? Любила. Теперь ненавижу. Она завела мою сестру на аллею к монстрам, которые ее уничтожили.

А я не могла даже понять почему. И это было не важно. Она это сделала. Res ipsa loquitur, как сказал бы мой папа. Дело говорит само за себя.

У меня не было сил сушить волосы и наносить макияж. Я оделась, сползла вниз и рухнула на диван. В свинцовом небе загрохотал гром. День был дождливым, и даже полдень казался ночью. Сверкнула молния.

Я слишком много потеряла. И мало обрела.

Дэни я считала находкой.

Осознание того, кто убил мою сестру, вернуло всю остроту боли. Я слишком ярко все представляла. Раньше я убеждала себя, что Алина умерла сразу и, что бы с ней ни делали, это было уже после ее смерти. Теперь я знала наверняка: чудовища медленно осушали ее, а моя сестра выцарапывала мне записку. Я сидела и мучила себя мыслями о ее страданиях, словно пыталась найти в этом что-то, кроме боли.

Остатки торта на столике словно насмехались надо мной. Нераскрытые подарки лежали рядом. Я испекла торт для убийцы своей сестры. Я заворачивала для нее подарки. Красила ей ногти. Что я за монстр? Как можно быть настолько слепой? Какие улики я проглядела? Дэни хоть раз оступилась? Выдала себя каким-то замечанием об Алине, а я просто не заметила?

Я уронила голову на руки, сжала виски, дернула себя за волосы.

Страницы из дневника!

– У Дэни дневник Алины, – удивленно сказала я.

Страницы, которые появлялись, не имели смысла. Они появлялись ни с того ни с сего. Например, когда Дэни приносила мне почту. В толстом конверте, который могла бы использовать корпорация Ровены.

Но зачем Дэни подбрасывала их мне? Там шла речь о...

– О том, как Алина меня любила. – Слезы жгли мне глаза.

Звякнул колокольчик.

Мои мускулы и так были напряжены, но живот сжало от предвкушения. Я откинулась на спинку.

Такую реакцию вызывал у меня только Иерихон Бэрронс.

Я потерялась в горе и боли, я ненавидела жизнь. И все равно хотела встать, раздеться и заняться с ним сексом прямо на полу. Вот и весь смысл моего существования? «Я мыслю, следовательно, я существую» было мне недоступно. У меня было: «Я существую, следовательно, хочу трахаться с Иерихоном Бэрронсом».

– Вы намусорили у черного хода, мисс Лейн.

Не так сильно, как хотелось бы. Я с радостью оживила бы этих Невидимых уродов и убила бы их снова. Как мне теперь сделать то, что я должна?

Может, просто привести Дэни на аллею и скормить ее каким-то монстрам? Ее сложно поймать, но мое темное озеро бурлило, шептало, предлагало помощь, и я знала, что сил мне хватит. На все, что я захочу. Во мне было нечто холодное. Всегда было. И теперь я радовалась ему. Я хотела проморозить эмоции до такой степени, чтобы во мне вообще ничего не осталось.

– Дождь все смоет.

– Мне не нравится мусор на моем...

– Иерихон! – Это был плач, мольба, молитва.

Он резко замолчал. Возник у крайнего шкафа и уставился на меня.

– Можешь произносить это слово в любой момент, Мак. Особенно когда ты обнажена, а я сверху.

Я чувствовала, как скользит по мне его взгляд, как он пытается! понять, что случилось.

Я не понимала себя. Я просто умоляла его не трогать меня сейчас. Сарказм меня уничтожил бы. Я молила разделить мою боль, потому что знала: Бэрронсу известно, что такое боль. Он словно стал для меня божеством. Я подняла глаза. Он был с моей предполагаемой матерью в аббатстве, сбежал с ней в ночь исчезновения Книги. И не сказал мне об этом. Как я могу его боготворить? Но у меня не было сил ему противостоять. Известие о том, что Алину убила Дэни, проткнуло меня, как игла – воздушный шарик.

– Почему ты сидишь в темноте? – спросил наконец Бэрронс.

– Я знаю, кто убил Алину.

– Ах. – Одним словом он выразил то, на что другим людям понадобилось бы несколько предложений. – Ты уверена?

– Абсолютно.

Бэрронс ждал. Не спрашивал. И я внезапно поняла, что он и не спросит. Такова его природа. Бэрронс чувствовал, и чем сильнее было чувство, тем меньше вопросов он задавал. Я улавливала его напряжение даже на расстоянии. Он ждал моего ответа. Если я не отвечу, он просто пройдет дальше и молча исчезнет из виду.

А если я отвечу? Что, если я попрошу его заняться со мной любовью? Не трахать меня, а именно любить?

– Это сделала Дэни.

Бэрронс так долго молчал, что мне начало казаться, будто он не расслышал. Потом он устало выдохнул:

– Мак, мне очень жаль.

Я посмотрела на него.

– Что мне делать? – Я с ужасом слышала, как ломается мой голос.

– Ты еще ничего не сделала?

Я покачала головой.

– А что ты хочешь сделать?

Я горько рассмеялась и чуть не заплакала.

– Притвориться, что ничего не знаю, и жить, словно всего этого не было.

– Вот так и поступи.

Я недоверчиво подняла глаза.

– Что? Бэрронс, великий мститель, советует мне забыть и простить? Ты никогда не прощаешь. Ты никогда не бежишь с поля боя.

– Мне нравится сражаться. Тебе иногда тоже. Но не думаю, что сейчас именно тот случай.

– Это не то... я... это... Боже, как все сложно!

– Жизнь вообще сложная штука. И временами чертовски дерьмовая. Как ты относишься к Дэни?

– Я... – Я чувствовала себя предательницей, отвечая ему.

– Давай перефразирую: как ты относилась к Дэни, пока не узнала, что она убила Алину?

– Я любила ее, – прошептала я.

– И ты думаешь, что любовь просто так уйдет? Исчезнет, как ни в чем не бывало, только потому, что тебе стало слишком больно?

Я смотрела на него. Что Иерихон Бэрронс знал о любви?

– Хотелось бы. Хотелось бы ее выключить. Но она не фонтанчик. Она чертова река со взбесившимся течением. И только природная катастрофа или дамба может остановить поток – но чаще всего просто изменить его направление. Обе меры экстремальны и так меняют картину мира, что потом удивляешься, зачем тебе это было нужно. И как теперь ориентироваться без привычных меток? Выжить можно, лишь найдя новые способы искать направление в жизни. Ты любила ее вчера, ты любишь ее сегодня. Она делает что-то, что разрушает тебя. Ты будешь любить ее завтра.

– Дэни убила мою сестру.

– По злобе? Умышленно? Из-за жестокости? Жажды власти?

– Откуда мне знать?

– Ты любишь Дэни, – прямо сказал Бэрронс. – Значит, ты знаешь ее. Когда кого-то любишь, видишь этого человека насквозь. Спроси свое сердце. Дэни хороший человек?

Иерихон Бэрронс советует мне прислушаться к своему сердцу. Странности в жизни бесконечны?

– Как думаешь, ее могли заставить это сделать?

– Она могла отказаться!

– Дети считаются недееспособными.

– Ты ее оправдываешь?! – зарычала я.

– Оправданий нет. Я лишь указываю на то, на что стоит указать. Как Дэни обращалась с тобой со дня вашего знакомства?

Мне было больно говорить.

– Как со старшей сестрой, на которую равнялась.

– Она была верна тебе? Поддерживала тебя, не глядя на остальных?

Я кивнула. Даже когда Дэни думала, что я связалась с Дэрроком, она оставалась на моей стороне. Она пошла бы за мной даже в ад.

– Она знала, что ты сестра Алины?

– Да.

– И на каждую встречу с тобой шла, как на казнь.

Я говорила Дэни, что мы с ней как сестры. А сестры прощают друг другу все. Я помню, как заметила в зеркале выражение ее лица, а Дэни не знала, что я на нее смотрю. Оно было жалким, и теперь я понимала почему. Потому что она думала: «Ага, как же. Мак убьет меня, как только узнает». И она все равно приходила ко мне. Я только сейчас поняла, что она не нашла и не прикончила тех Невидимых, чтобы уничтожить доказательство своей вины.

Бэрронс долго молчал, затем спросил:

– Она сама убила Алину? Своими руками? Каким оружием?

– Почему ты спрашиваешь?

– У всего есть своя степень.

– Думаешь, как лучше лишить ее жизни?

– Я знаю разные способы.

– Смерть – это смерть!

– Согласен. Но убийство не всегда убийство.

– Я думаю, Дэни отвела Алину туда, где она погибла.

– Не слышу уверенности в том, что Алину убила Дэни.

Я рассказала ему, что случилось ночью, что сказали Невидимые, как выглядело тело Алины и как исчезла Дэни. Когда я закончила, Бэрронс молча кивнул.

– И что мне делать?

– Ты просишь у меня совета?

Я собрала все силы, чтобы пошутить.

– Только голову мне не откусывай. У меня была тяжелая ночь.

– И не собирался. – Бэрронс присел передо мной на корточки и заглянул в глаза. – Это тебя доконало, да? Это хуже всего, что произошло с тобой. Хуже, чем состояние при-йа.

Я пожала плечами.

– Ты что, шутишь? Когда я была при-йа, у меня был регулярный секс, я не испытывала ни вины, ни стыда. По сравнению с моей нынешней жизнью это было блаженство.

Он долго ничего не говорил. Затем:

– Но это не то, что тебе хотелось бы повторить в здравом уме.

– Это было... – Мне не хватало слов.

Он ждал.

– Как Хеллоуин. Когда начались беспорядки. Люди взбесились. Безумствовали.

– Ты хочешь сказать, что, став при-йа, ты была в отключке?

Я кивнула.

– Так что же мне делать?

– Вытащить голову из... – Бэрронс оскалился в беззвучном рычании и отвернулся. И снова надел маску цивилизованности. – Решить, с чем ты можешь жить. И без чего ты жить не сможешь. Вот что.

– Ты хочешь сказать, смогу ли я жить, убив Дэни? Смогу ли примириться с собой после этого?

– Я имею в виду, сможешь ли ты жить без нее. Убив Дэни, ты уничтожишь ее навсегда. Ее больше не будет. В четырнадцать лет ее жизнь закончится. У нее были возможности, она облажалась, проиграла. Ты готова стать ее судьей, присяжными и палачом?

Я проглотила комок в горле и уронила голову. Мне на лицо упали волосы. Хотелось спрятаться за ними.

– Хочешь сказать, что я себе не понравлюсь?

– Я думаю, ты отлично с этим справишься. Найдешь, по каким полочкам все разложить. Я знаю, как ты рассуждаешь. Я видел, как ты убиваешь. Думаю, смерть О'Банниона и его людей далась тебе тяжело только потому, что это было впервые. Но в итоге ты смирилась с их смертью. На этот раз все будет иначе. Это будет преднамеренное убийство. Сознательное. Ты станешь по-другому дышать. И чтобы плавать в этом море, придется отрастить жабры.

– Я не понимаю. Ты советуешь мне убить Дэни?

– Некоторые вещи изменяют тебя к лучшему. Некоторые – к худшему. Прежде чем что-то сделать, реши, с чем ты готова смириться. Смерть для Дэни необратима.

– А тыубил бы ее?

Этот вопрос был неприятен Бэрронсу, но я не поняла почему. После долгой паузы он ответил:

– Если ты этого хочешь, то да. Я убью ее для тебя.

– Я не это имела... нет, я не просила ее убить. Я спрашивала, что бы ты сделал на моем месте.

– Мне сложно представить себя на твоем месте. Я слишком отвык от подобного.

– То есть ты не скажешь мне, что делать?

Я хотела, чтобы он дал мне совет. Хотела избавиться от ответственности, иметь возможность винить кого-то, кроме себя.

– Я слишком тебя уважаю.

Я чуть не рухнула с дивана. Я убрала волосы, но Бэрронса уже не было возле меня. Он поднялся и зашагал прочь.

– Мы вроде бы разговаривали?

– А ты вроде бы слушала меня непредвзято? Если это так, то да, мы разговаривали. Возможно, ты этого не поняла, ведь обычно я получаю в ответ лишь враждебность и обвинения....

– Ох! Это я от тебя получаю лишь враждебность и...

– Вот, опять. Она шипит, я вздыбливаю холку. Проклятье, я чувствую, как у меня растут клыки. Вот что я вам скажу, мисс Лейн, – тихо добавил Бэрронс. – Если вы захотите со мной поговорить, отбросьте ту гору вещей, которыми имеете мой мозг вне моей пещеры, заходите и посмотрите, что вы там обнаружите. Вам может понравиться.

Он отвернулся и направился к черному ходу.

– Стой! Я все еще не знаю, что делать с Дэни.

– Значит, пока что это и есть ваш ответ. – Он остановился у двери. – Сколько еще вы собираетесь лукавить?

– Ну ктоиспользует такие слова?

Бэрронс прислонился спиной к двери, скрестив руки.

– Ждать я буду недолго. А вам даю последний шанс.

– Не знаю, о чем ты.

Что он имел в виду? Бэрронс решил уйти от меня? От меня? Он никогда от меня не уходил. Он хранил мою жизнь. И всегда хотел меня. Я привыкла рассчитывать на это, как на воздух и еду.

– Во время отключки люди делают то, чего всегда хотели, но подавляли в себе это желание из страха перед расплатой. Боялись, что подумают о них другие. Боялись того, что могут обнаружить в себе. Или просто не хотели получить наказание от управляющего ими общества. Вам все равно, что думают о вас люди. Никто не станет вас наказывать. Отсюда вопрос: почему вы все еще боитесь меня? Что вам во мне неясно?

Я смотрела на него.

– Я хочу женщину, которую в вас разглядел. Но вы лицемерите, и я начинаю думать, что ошибся. Увидел то, чего нет.

Я сжала кулаки и проглотила протест. От слов Бэрронса меня разрывало на части. Одна Мак порывалась крикнуть: «Ты не ошибся я – это она!», вторая хотела оборвать все связи и сбежать, пока дьявол не заполучил остатки ее души.

– В том подвале была истина. Так я живу. Было время, когда мне казалось, что вы живете так же.

«Да, – хотела сказать я. – Живу».

– Некоторые вещи священны. Ровно до тех пор, пока вы не начинаете делать вид, будто это не так. Тогда вы их теряете.

Дверь за Бэрронсом беззвучно закрылась.