Текст книги "Заклятие Горца"

Автор книги: Карен Монинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– Дэйгис, те древние люди, Драгары в тебе, знали что-нибудь? Есть какой-нибудь способ спасти его? – спросила она, ее лицо было бледным, а изумрудные глаза помрачнели от муки.

Он сделал глубокий вдох и ответил ей так же, как Драстену, когда несколько дней назад его брат задал ему тот же самый вопрос.

– Нет, девушка, – солгал он.

Глава 26

Воспоминание/День девятый: Кейон и я поженились сегодня!

Это никоим образом не было похоже на то, как я обычно представляла свою свадьбу, но это, возможно, не могло быть более прекрасным.

Мы написали свои собственные клятвы и провели частную церемонию в часовне имения. Когда она закончилась, мы написали наши имена в Библии Келтаров, на плотном пергаменте цвета слоновой кости, обрамленном золотом.

Джессика МакКелтар, жена Кейона МакКелтара.

Драстен, Гвен и Хлоя были свидетелями, однако Дэйгис не смог присутствовать из-за плохого самочувствия.

Кейон теперь мой муж!

После свадьбы мы наслаждались тортом, шампанским и медовым месяцем длиною в целый дождливый день, проведенный в огромной кровати под балдахином перед ревущим камином в великолепном пятисотлетнем шотландском замке.

Его клятвы были прекрасны и намного лучше моих. Я знаю, что МакКелтары подумали так же, поскольку и Гвен, и Хлоя стояли, затаив дыхание, и их глаза слезились. Даже Драстена они, кажется, не оставили равнодушным.

Я хотела повторить их для него, но Кейон не позволил это сделать. При этом он вел себя действительно странно. Он положил свою ладонь на мое сердце и мою на свое – это было так романтично – и сказал:

– Придется ли честь свою потерять, пусть то буду я, а не ты. Придется ли душу в забвенье послать, пусть то буду я, а не ты. А если вдруг смерть нежданной придет, отдам свою жизнь за тебя. Я – твой. Я Дарован тебе навсегда.

От этих слов по всему моему телу прокатилась дрожь. Боже, как я люблю этого мужчину!

Воспоминание/День восьмой: Этим утром мы выбрали имена для наших детей. Он хочет девочек, которые будут похожи на меня, а я хочу мальчиков, которые будут похожи на него, таким образом, мы решили, что у нас их будет четверо, по двое каждого пола.

Я согласилась бы на это. И, если кто-то слушает меня там: «Я СОГЛАСНА ДАЖЕ НА ОДНОГО, ПОЖАЛУЙСТА».

Воспоминание/День пятый: Черт бы побрал этого мужчину – он попросил, чтобы я не присутствовала там, когда это произойдет!

Джесси не подозревала, что ее ожидает. Разговор начался довольно безобидно. Они лежали на кровати в Серебряной Комнате, Кейон раскинулся на спине, а она блаженно удовлетворенная растянулась на нем сверху. Ее груди прижимались к его твердой груди, ноги были разведены по бокам от его бедер (и каждый раз при малейшем его движении, она испытывала восхитительный остаточный трепет от оргазма, который только что пережила), а ее лицо утыкалось в теплое местечко, где его грудь переходила в шею.

Они занимались любовью в течение многих часов и только что шутили по поводу того, что им нужно сделать набег на кухню, чтобы подкрепиться, но ни у одного из них не хватало сил, чтобы двигаться.

Когда смех стих, наступил один из тех напряженных моментов, которые сопровождались неловкостью. В последнее время они все чаще возникали, так как было очень много тем, которые они оба мучительно боялись затрагивать.

– А если мы разобьем зеркало, Кейон? – не удержавшись, спросила она в напряженной тишине. – Что произойдет?

Он гладил ее затылок, зарываясь пальцами в кудри.

– Зеркало – всего лишь мое окно, или дверь в мир, если тебе так будет понятней, Джессика. Фактически, тюрьма Темного Двора Сидхе, в которой я живу, расположена в другом измерении. Я буду пойман в ловушку в этом месте Темного Двора Сидхе, без возможности выйти. Тогда, когда десятина не будет заплачена, и Лука и я умрем. Он – в этом мире, я – в каменном брюхе без окон.

Она вздрогнула, представив эту отвратительную картину.

– Если ты знал, что тебе достаточно разбить зеркало, чтобы не дать Луке передать десятину через него, почему ты не сделал этого до того, как прибыл в Чикаго?

– Ох, дорогая, до тебя я не встретил никого, кто мог бы вызвать меня. Я попытался убедить вора освободить меня, но он думал, что сходит с ума, и упаковал зеркало. После этой неудачной попытки я пришел к выводу, что, возможно, будет более мудрым позволить времени и расстоянию отделить меня от Луки. Тревейн находится в постоянном поиске могущественных Реликвий и у него много связей. Я не имел представления, какие из перекупщиков связаны с ним, и боялся продолжать показывать себя из-за вероятности того, что эта новость дойдет до него, и он успеет вернуть зеркало до Самайна. Потом я встретил тебя, и мне представилась возможность покидать зеркало, чтобы защищать тебя. Вот почему я был настолько обеспокоен, чтобы оно не разбилось, – чтобы не оставить тебя без защиты. – Он помолчал, а затем мягко добавил: – Была также еще одна маленькая причина: мне никогда так отчаянно не хотелось жить, как в тот момент, когда я увидел тебя, дорогая. Более тысячи лет жизнь ничего не значила для меня кроме мести. И вот, когда представился подходящий момент для мести, жизнь внезапно приобрела смысл. Это горькая пилюля.

Джесси сама задыхалась от этой горечи. Так как драгоценные дни пролетали, а Драстен и Дэйгис по-прежнему отрицательно мотали головой и говорили, что они все еще не нашли способа спасти его, таким образом, она вынуждена была собираться с силами, чтобы не совершить ошибку.

Кейон, возможно, смирился со своей смертью как с необходимостью, но она никогда не сможет сделать этого.

Каждую ночь в определенный момент она спускалась в темную библиотеку, садилась перед компьютером, сжимая руки между коленями. Несколько предыдущих ночей она даже не осмеливалась включать его.

Потому что с каждым днем она становилась слабее. Этика? Что такое эта этика? Она даже не была уверена, что сможет написать это слово. Его не было ни в одном словаре, которым она пользовалась.

– А если разбить его, когда ты будешь снаружи? – упорствовала она.

– То же самое. На самом деле я возвращаюсь не в зеркало, а в то место в Темном царстве. Когда выделенное мне в этот день время свободы истечет, я снова вернусь туда, без возможности выйти. Итог будет тем же самым, поскольку не будет возможности заплатить десятину, в конце Самайна мы умрем.

– О, ради Бога, – кричала она, отстраняясь от него. Сев, она с силой ударила кулаком матрац. – Я окружена магией! Трое из вас – Друиды. Вдобавок ко всему ты – маг, а Дэйгис был захвачен душами тринадцати древних злобных существ! Разве ни один из вас не знает заклятия или чар, или чего-то еще, что поможет разорвать этот дурацкий контракт?

Кейон покачал головой.

– Это только кажется возможным, но это не так. Келтары избраны защищать знания Светлого Двора Сидхе, не Темного. Хотя некоторые из нас имеют привычку баловаться вещами, с которыми лучше не связываться, мы обладаем очень узкими знаниями в области Темной магии, и еще меньше знаем о более темной половине Туата Де Данаан.

– Должен же быть иной способ, Кейон!

Сев, он схватил ее за плечи, и твердо поглядел на нее своими глазами цвета виски.

– Ах, Боже мой, девушка, ты думаешь, что я хочу умереть? Неужели ты думаешь, что если бы существовал любой другой способ остановить Луку, я не ухватился бы за него? Я люблю тебя, женщина! Я сделал бы все что угодно, чтобы жить! Но факт в том, что эта самая жизнь поддерживает бессмертие Тревейна, и только моя смерть может изменить это. Если ему предоставить время, он найдет Темную Книгу. Нельзя позволить ему заполучить это время. Под угрозой находятся не только наши жизни, но жизни многих, от этого зависит будущее этого мира. Сейчас я могу остановить его. Больше никто в ближайшее время не будет в состоянии сделать это.

– А ты не сможешь жить с этим, – сделала замечание Джесси, не в состоянии убрать нотку горечи из своего голоса. – Тебе необходимо быть героем.

Он покачал головой.

– Нет, дорогая. Я никогда не был героем, и я не претендую на это сейчас. Но существуют обязательства, с которыми мужчина может жить, и есть такие, которые он не может игнорировать. – Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. – Я рассказал тебе, что меня обманом заключили в зеркало и это правда. Но я не сказал тебе, что я тоже хотел получить Темное Зеркало.

Джесси очень тихо спросила.

– Зачем?

Неужели он, наконец, был готов рассказать ей, что произошло с ним так давно?

– Однажды Лука и я подружились, или, по крайней мере, я так думал. Только позже я узнал, что он был ничтожеством, которое с помощью уловок и обмана втерлось мне в доверие.

– Разве ты не использовал на нем это – «глубокое слушание»?

Кейон кивнул.

– Именно так я и поступил, поскольку мою мать беспокоило, что мы ничего не знаем об этом человеке. Но когда поверхностное исследование ни к чему не привело, я не стал давить. Я высокомерно думал, что обладаю настолько большей мощью и знаниями, что Лука не представляет для меня существенной угрозы. Я не мог совершить большей ошибки. Я не знал, что он целенаправленно искал меня, чтобы получить Темное Зеркало. И этот ублюдок родился у деревенской шлюхи, оплодотворенной неизвестным Друидом, и всю свою жизнь был презираем другими Друидами. Они отказались учить его и запретили посещать их священные круги.

Все знания, которые Лука сумел приобрести до встречи со мной, были получены путем насилия и убийства. В течение многих лет он постоянно захватывал и мучил более слабых Друидов. Чтобы они обучали его. Вскоре более сильные начали уступать ему, расширяя его кругозор. Но он не мог сокрушить и взять в плен Друида, который обладал знанием Гласа, а он отчаянно нуждался в этом таланте.

Каким-то образом он узнал обо мне и приехал в Шотландию, ко мне в Нагорье, где, изолированный от большой части мира, я ничего не слышал о нем. Позже я узнал, что весь Уэльс, Ирландия и большая часть Шотландии была наслышана об этом Луке «Мерлине» Тревейне. Но не я. Он стал мне другом. Мы начали обмениваться опытом и знаниями, совершенствовать друг друга, оценивать, на что мы способны. Он рассказал мне о Зеркале Провидения и предложил помощь в его получении в кратчайшие сроки, если я сначала обучу его искусству Гласа.

– Зеркало Провидения? – Повторила Джесси.

– Да. – Улыбнулся он горько. – Лука солгал о его предназначении. Он сказал, что оно обладает способностью предсказывать будущее в мельчайших подробностях. Владея им, можно изменять определенные события раньше, чем они произойдут. Эта власть была заманчивой для меня. Тем более что я начал задаваться вопросом, для чего живу. Я начал сомневаться, что для меня найдется вторая половинка Келтаров. В конце концов, мне было почти тридцать лет, это очень большой возраст для мужчины моего столетия, чтобы еще не быть женатым.

– Половинка Келтара?

– Это легенда о том, что для каждого Друида рода Келтар существует единственная родственная душа, прекрасно подходящая ему вторая половинка, единственная, кто дополнит его своей любовью. Если он находит ее, они могут обменяться соединяющей друидской клятвой и связать свои души навсегда, от начала и до конца, чтобы ни произошло, и после смерти навечно. – Он ненадолго замолчал, его взор был направлен внутрь себя. – Однако, если, – бормотал он, – только один из них даст клятву, он единственный, кто будет навсегда связан ею. Другой останется свободным полюбить кого-то еще, если он или она сделает такой выбор.

Слова застряли в горле у Джесси. «Как Друид Келтар распознает свою половинку? Действительно ли я являюсь твоей?» – отчаянно хотела спросить она. Но она никак не могла задать этот вопрос, потому что если он ответит отрицательно, это могло убить ее. В этот момент его последний комментарий дошел до нее.

– Минуточку. Ты хочешь сказать, если только один из них дает клятву, то сердце этого человека будет навсегда отдано другому человеку, который никогда не сможет ответить ему взаимностью, не только в этой жизни, но и во всех последующих?

– Да, – сказал он мягко.

– Но это же ужасно, – воскликнула она.

Он пожал плечами.

– Это зависит от обстоятельств. Возможно, кому-то это покажется даром. – И оживленно продолжил свой рассказ. – Я согласился на сделку. Я обучал его Гласу, и однажды утром мы поехали в ирландскую деревню, где в центре настоящей крепости под охраной дюжины праведных мужчин и отряда воинов, численностью в тысячу, находилось Темное Зеркало.

Тревейн научил меня древнему Заклинанию Сна, чтобы использовать его, когда приблизимся. Наш план состоял в том, чтобы привести в бессознательное состояние охранников, проехать внутрь и взять зеркало, а затем выехать. Я не видел никакой причины не доверять ему. Он сам демонстрировал заклинание несколько раз, и оно просто погружало человека в глубокую дремоту. Он перепоручил эту задачу мне, потому что не был достаточно силен, чтобы охватить всю деревню, а я был. Я приложил все усилия, чтобы обучить его, но он просто не был достаточно хорош в искусстве Гласа, чтобы подчинить более горстки людей, находящихся с ним в одном помещении. Хотя этому искусству можно обучить, мощь, которая наполняет его, – это то, что дается или нет человеку с рождения. Он был силен в других направлениях.

– О, Боже, – выдохнула Джесси. – Скажи мне, что это не приведет к тому, о чем я думаю.

Он кивнул, его невидящий взгляд был обращен в далекое давнее прошлое, в Ирландию девятого столетия.

– Оно вызвало только сон, когда его применял Лука, просто потому, что ему недоставало могущества вызвать Заклятие Смерти. У меня не было подобной проблемы. Хотя я не знал этого. Среди всех других способностей, которыми я был одарен от рождения, была ужасная, которая так редко проявлялась в нашем роду, что я никогда не задумывался о ней. Я искренне верил, что это было Заклинанием Сна, и использовал его до самого последнего момента, пока не встал на колени во внутреннем помещении рядом с Темным Зеркалом, и не дотронулся до святого мужчины, который распластался на полу. Я подозреваю, что он пытался разбить зеркало, чтобы не позволить забрать его, но мое заклинание было слишком мощным и слишком стремительным.

Он был мертв. И пока я сидел там, даже в тот момент не до конца понимая, что был предан, не в состоянии осмыслить того, для чего это нужно Луке, он творил темное принудительное заклинание вокруг меня. Он монотонно произносил заклинание, у него было золото, человек, обладающий магическими способностями, и я только что пролил кровь невиновных для него.

Следующее, что я помню, это то, как гляжу на Луку изнутри Темного Зеркала.

Когда мы покидали деревню, он дал мне возможность увидеть открывшийся вид, чтобы убедиться, что я разглядел результат своей работы. Одним заклинанием я убил не только тех, кто охранял зеркало, но и всю деревню Кэпскорт. Мужчины, женщины и дети, все легли замертво прямо там, где стояли; сотни сотен лежали на улицах, как будто чума пронеслась через их мир. Я был той чумой. – Он закрыл глаза, как будто пытаясь отгородиться от ужасной картины, которую он увидел в тот день.

– Но ты сделал это неосознанно, – оправдывала его Джесси. Проклятый Лука! Она знала, что Кейон где-то внутри себя так давно несет груз ответственности за каждую загубленную им жизнь. – Это не в твоем характере, поехать туда с умыслом убить всех!

Он открыл глаза и слабо улыбнулся.

– Я знаю это, дорогая, – сказал он, – и честно говоря, я больше не испытываю к себе отвращения за то, что узнал в тот день. Есть вещи, которые человек может изменить, и есть вещи, с которыми человеку приходится жить. Я живу с этим.

Он взял ее лицо в ладони и вглядывался в ее глаза.

– Но я не смогу жить со знанием того, что позволил Луке Тревейну заполучить в свои руки вид власти, которая сделает его неудержимым. Тогда это была деревня. С Темной Книгой он может разрушить все города, даже мир. Только моя смерть может предотвратить это. – Он сделал паузу. – Милая Джессика, ты должна смириться с этим, как и я. У меня нет выбора.

– Я не могу, – кричала она, вскидывая голову, стараясь сдержать чертовы слезы. – Ты не можешь ожидать этого от меня.

– Дорогая, ты должна пообещать мне кое-что, – сказал он, и голос его при этом был тихим и настойчивым. – Я очень серьезно думал об этом. Я не хочу, чтобы ты была там, когда это произойдет.

Джесси чувствовала, как будто ей врезали в живот. Она открыла рот, но из него ничего не вышло. Она намеренно не позволяла себе задумываться о том, что ждет впереди, чтобы не позволять своим мыслям задерживаться на деталях предстоящей ночи. Ночи, когда ей придется стоять перед зеркалом и наблюдать, как в одночасье ее Горец постареет более чем на тысячу лет.

И распадется грудой пыли.

– Мы проведем вместе все время, которое я смогу быть свободным в тот день, а потом ты уйдешь с остальными в другое место. Обещай мне это, – настаивал он. – Драстен взял на себя обязанность разбить зеркало, как только все закончится, таким образом, никто никогда больше не станет его пленником.

– Это несправедливо, Кейон, ты не можешь…

– Я могу, и… Это последняя просьба умирающего человека, – сказал он грубо. – Я хочу, чтобы ты вспоминала меня как мужчину, дорогая, как твоего мужчину. А не заключенного Темного Мага. Я не хочу, чтобы ты видела, как я умираю. Обещай мне, что ты не сделаешь этого, Джессика. Обещай мне и скажи это серьезно.

Джесси была не в состоянии больше сдерживать слезы. Горячие и мокрые, они обжигали ее щеки.

Пока она смотрела на него сквозь слезы, целая жизнь: надежды и мечтания, желание и страсть, любовь, семья и дети, которых у нее никогда не будет, – предстала перед ее мысленным взором.

Это было чересчур.

Когда она смогла говорить снова, ее голос был тихим и пылким.

– Я обещаю тебе, Кейон МакКелтар, что не буду смотреть, как ты умираешь.

Когда он привлек ее в свои объятия, чтобы поцеловать, она закрыла свои глаза и благословляла небеса за скрытость и недоступность своих мыслей.

Поскольку, хотя она и дала ему обещание, как он просил, но подразумевала под этим совсем иное, не то, что он.

Глава 27

Самайн

Двадцать девять минут до полуночи

– Ну все, Джессика. Сила охранных заклинаний снижается. Ты ведь знаешь, что это означает?

Сделав медленный глубокий вдох, Джесси кивнула.

– Да, – ответила она мягко. – Лука сможет теперь войти в замок, но он не сможет использовать магию.

– Девушка, не обольщайся, думая, что находишься в безопасности рядом с ним. Он все еще может представлять для тебя опасность, будучи мужчиной. Я хочу, чтобы ты надела это.

Он удобно закрепил ножны на ее предплечье, затем плавно вложил в них кинжал с гладкой рукояткой: острием к локтю, рукояткой к запястью.

– Натяни поверх него свой свитер.

Она сковано выполнила указание.

– Сделай вот так. – Он сделал стремительное движение своей рукой. – А теперь нападай.

Она повторила его движение, удивленная тем, как отлично оно получилось, и рукоятка плавно легла в ее ладонь.

Он помог ей вернуть кинжал в ножны.

– Он в отчаянии, Джессика. Это единственное, что движет им. Не думай, что он действительно готов пойти на сделку. Ожидай обмана. Ожидай предательства в самый последний момент. Оно обязательно произойдет.

Она кинула на него взгляд. В его голосе была странная уверенность, когда он произносил последнюю фразу: «Оно обязательно произойдет». Как будто ему было известно что-то, о чем она не догадывалась.

– Но вчера ты говорил, что думаешь, что он передаст десятину через зеркало и уйдет, – возразила она с тревогой. – Ты говорил, что, скорее всего, он сосредоточится на том, чтобы найти Темную Книгу, и лишь затем вернется и попытается забрать зеркало у Келтаров. Это – основная цель, так ведь? Выиграть чуть больше времени. Я права?

Он долго задумчиво рассматривал ее.

– Я лишь призываю тебя быть настороже, девушка. Постоянно, – повторил он. – Будь бдительной. Не теряй свою обороноспособность ни на секунду. Ты никак не сможешь предугадать, что может произойти в промежутке между одним мигом и следующим. Помни это.

Будь готова ко всему. Всему.

– Ты начинаешь беспокоить меня. Да ты что, в…

– Помолчи, девушка, – оборвал он ее. – Я должен идти. Времени осталось мало, и нам не нужно, чтобы он увидел меня. Он думает, что ты действуешь в одиночку. Он должен продолжать верить в это. Но не бойся, я буду следить за тобой.

Уже на полпути по коридору, он обернулся.

– Постоянно настороже, девушка, – прошипел он.

Джесси сглотнула. Она испытывала стеснение в запястье, где чувствовался вес кинжала.

– Постоянно настороже, Дэйгис, – отозвалась она эхом. – Я обещаю.

Двадцать минут до полуночи.

Джесси дрожала, пока быстро перемещалась по коридору. Пять дней назад, когда она обещала Кейону, что не будет наблюдать, как он умирает, она обладала большой решимостью, и небольшим количеством надежды.

Однако позже в ту ночь ситуация решительно изменилась.

После того, как зеркало призвало Кейона, она вышла из Серебряной Комнаты и поспешила в библиотеку, чтобы связаться с Лукой. Она сидела у компьютера, ее почтовый ящик с входящими сообщениями был открыт, и она собиралась нажать на одно из его электронных писем, когда Дэйгис вышел из-за штор, застав ее врасплох. Он сказал ей, что находился в библиотеке несколько ночей назад и знал, что она получала электронные письма от Тревейна.

Пока она удивленно таращилась на него, наполовину уже готовая к тому, что сейчас ее отволокут в какую-нибудь средневековую темницу для наказаний, он потряс ее следующим заявлением: «Насколько сильно ты хочешь, чтобы он жил, девушка?».

Ее вид полностью соответствовал тому, что она ему сказала.

– Я сделала бы все. Даже то, что заставит его ненавидеть меня.

– Он не будет ненавидеть тебя, девушка, – уверил ее Дэйгис. – Если уж он и будет кого-то ненавидеть, то этим человеком буду я.

Она надеялась на это. Не на то, что он возненавидит Дэйгиса, но на то, что он, в конечном счете, простит ее за то, что она поможет его врагу передать десятину через зеркало, ради его спасения.

– Мне кажется, будто ты говорил, что не знаешь способа освободить его. Почему же ты делаешь это?

– А ты? – ответил он вопросом на вопрос.

– Потому что я считаю, что существует способ вызволить его оттуда, и нам просто нужно немного больше времени, чтобы отыскать его.

– Я также считаю, что есть способ вызволить его оттуда, девушка, – ответил он после небольшой паузы.

– Это правда? – Ее сердце воспарило от этих слов.

Она осознавала, что это единственный шанс для нее, и отчаяние позволило ей поверить в него и уцепиться за любую надежду. Но если Друид Келтар верил в это, то это было не просто возможностью, это уже походило на правду. Нет, это была сто процентная уверенность. Ни за что на свете Дэйгис и Драстен не рискнут тем, чтобы Тревейн когда-либо заполучил Темную Книгу, это означало, что они убеждены в том, что смогут, в конечном счете, освободить Кейона, и достаточно быстро после того, как десятина будет уплачена.

Было практически невозможно скрыть изменение в ее настроении от Кейона. Особенно сегодня – когда он думал, что это их последний день вместе, – но она справилась. Дэйгис настаивал, чтобы она ни с кем не делилась их планами, даже пригрозил ей, что не будет помогать ей совсем, если она не сможет сегодня вечером убедить Кейона, что верит, что это его последняя ночь в жизни.

– Он верит в то, что это единственный способ, девушка, – предупредил Дэйгис, – я боюсь, что он станет неуправляемым, если заподозрит, что мы планируем остановить его.

Хотя исполнение этой роли почти убило ее – слава Богу, она не должна была на самом деле пережить это! – она сыграла очень убедительно, не желая подвергать опасности свой единственный шанс спасти его.

Той ночью Дэйгис проинструктировал ее, что написать Тревейну.

– Напиши ему, что ты поможешь ему войти в замок, чтобы передать десятину. Но Келтары охраняют зеркало.

Она сделала так, как он сказал. Сначала Тревейн отказался, предлагая бесчисленные варианты, которые она все без исключения отклонила по воле Дэйгиса.

Но вчера поздно ночью, ровно в двадцать четыре часа, Тревейн наконец согласился.

И вот Джесси стояла в нерешительности возле черного хода, резко втягивая воздух – он был здесь. Его присутствие заставляло ее кожу покрываться мурашками. Она чувствовала его холод, тьму, испорченность за деревянной дверью, чересчур близко, чтобы ощущать себя комфортно.

И собираясь еще больше приблизиться.

Он принял ее условия только тогда, когда она пообещала стать его заложницей.

– Ты должна позволить мне использовать тебя, чтобы войти и выйти из замка.

Распахнув глаза, она посмотрела на Дэйгиса. Сердито пыхтя носом, он слегка помотал головой. Но Темный маг ни на каких других условиях не соглашался ступать на землю, пропитанную охранными закланиями Келтаров, и Дэйгис, наконец, согласился.

– Как я узнаю, что это не ловушка? – напечатал Тревейн.

– А как я? – сделала она ответный выпад.

К этому больше нечего было добавить. Действительно, под этим можно подвести черту.

Они оба рисковали всем. И сознавали это.

Она посмотрела на свои часы.

Они показывали восемнадцать минут до полуночи.

Дэйгис был непреклонен относительно того, чтобы предоставить Тревейну ровно столько времени, сколько необходимо, чтобы добраться до зеркала и передать десятину.

– Я не желаю, чтобы у него была хотя бы секунда наедине с тобой, во время которой он не будет продолжать двигаться. Как только все закончится, я покажусь, и мы выведем его из замка.

Сейчас или никогда.

Она готовилась лицезреть омерзительный вид Тревейна.

Независимо от того, что будет дальше, с этого мгновения она не покажет ни грамма страха и слабости. Она – Джессика МакКелтар, жена Кейона, и она будет достойна его.

Она собиралась впустить в замок Келтар ублюдка, который держал ее мужа заключенным в тюрьме в течение одной тысячи ста тридцати трех лет. И хотя она никогда не думала о себе, как о сильном человеке, она тотчас же вонзила бы свой спрятанный кинжал в сердце Тревейна, если бы она не знала, что у нее не было ни единого шанса убить его.

Она отодвинула засов и повернула дверную ручку.

– Лука, – сказала она прохладно, наклонив голову.

– Добрый вечер, Джессика, – ответил Тревейн с сердечной улыбкой. Только для вида.

Когда он взял ее руку, Джесси пришлось подавить в себе отвращение.

Дэйгис стоял в тени коридора у балюстрады, смотря сверху на главный зал и прислушиваясь. После ухода Джессики, он быстро взлетел по лестнице, развернулся и пошел в обход к своей текущей позиции, стараясь избегать зеркала и даже мимоходом не попадаться на глаза Кейону.

Его брат, Гвен и Хлоя благополучно разместились в комнате через два коридора. Вплоть до последних нескольких часов ему приходилось скрывать свои планы даже от них, так как кто-нибудь из них мог неосторожно выдать все Кейону, думая об этом в присутствии их мощного предка.

– Это слишком опасно, – рычал Драстен.

– Это единственный способ, брат, – ответил он.

– Драгары были уверены в этом?

– Да.

– Слишком многие вещи могут пойти не так, как запланировано, Дэйгис. Ты никак не сможешь управлять тем, что случится.

Дэйгис не стал спорить. Это была гипотеза, и он понимал это. Он очень тщательно подготовил сцену и надеялся, что его интуиция касательно привлеченных актеров не подведет его.

Драстен отказывался давать свое согласие до тех пор, пока Дэйгис не убедил его, что независимо от того, что произойдет, Тревейн не передаст десятину. В том, что он в случае необходимости остановит его сам. Но только в качестве подстраховки, добавил он про себя.

На расстоянии нескольких дюжин ярдов вставленное в рамку на стене у лестничной площадки, высоко над главным залом висело Темное Зеркало Темного Двора Сидхе.

Оно было просто плоской серебристой поверхностью.

Он представил своего предка в нем. Кейон вытянулся на своем каменном полу, заложив руки за голову, и сверлит взглядом каменный потолок в ожидании смерти?

Если это так, то он знал, что это простое ожидание убивало его предка тысячи раз. Не в крови Келтаров спокойно принимать смерть. Особенно не в тот момент, когда он только что нашел свою половинку и дал вечные клятвы. Дэйгис знал это. Он сам находился в очень схожей ситуации.

В действительности, именно эта схожесть в их положении дала ему первоначальную идею.

Он поглядел на свои часы. Пятнадцать минут до полуночи.

«Ожидай обмана, – сказал он Джессике. – Ожидай предательства на самой последней минуте. Оно обязательно произойдет».

Единственное, о чем он не предупредил ее, – это то, что оно прибудет не от Луки, а от него.

Кейон слушал часы в главном зале под ним, весь вечер звонко отсчитывающие уходящие часы.

Это должно произойти сейчас, за исключением нескольких оставшихся до полуночи минут, и он был готов настолько, насколько он мог бы быть когда-либо, приближаясь к концу своей жизни. Он вызвал прекрасное видение – лицо Джессики из его последнего воспоминания, – и он собирался умереть, держа его перед глазами.

Зеркало слегка завибрировало от звука приближающихся шагов. «Она обещала не наблюдать», – думал он, напрягаясь.

Он резко выпрямился и вскочил с пола, поскольку, несомненно, посторонний шум достиг его ушей.

Ненавистный звук смеха Луки Тревейна.

Нет! Этого не может быть! Не было никакого способа, чтобы ублюдок смог проникнуть внутрь Замка Келтар! Не без чьей-то помощи…

– Ох, Христос, милая, нет, – шептал он. – Скажи мне, что это не ты. Скажите мне, что ты не сделала этого.

Но ему не требовалось видеть доказательство того, что он только что услышал, чтобы знать, что она сделала. И правда была в том, что он не мог обвинять ее. Он тоже не позволил бы ей умереть. Он свернул бы горы. Он боролся бы и с Богом, и с Дьяволом за жизнь своей жены.

Она предала его.

Он слабо улыбнулся.

И именно этим поступком, она оказала ему наивысшую честь. Джессика любила его достаточно, чтобы переступить через все нормы ради него, достаточно, чтобы послать к черту целый мир, только чтобы спасти его.

Он сделал бы ради нее не меньше. Он сделал бы все, что было бы в его силах, чтобы она осталась жива.

– Горец, – голос Тревейна торжествующе прозвучал в главном зале, – Ты мой еще на одно столетие.

Его улыбка исчезла. К сожалению, ее действия ничего не изменили.

– Только через мой труп, – пробормотал он. Он всегда знал, что это был единственный способ.

Джесси пристально рассматривала лестничную площадку высоко над залом, где она в течение прошлых двух недель спала каждую ночь, если Кейон не был свободен и не мог спать с ней в кровати.

Обрамленный в зеркальную раму, он пристально смотрел ей в глаза, поскольку она стояла под руку с его врагом. Он зажмурил свои глаза, как бы пытаясь очистить свое зрение от этого образа. Затем он мягко произнес: