Текст книги "Уроки соблазна"
Автор книги: Карен Хокинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
– Мы раньше встречались, мисс...
– Мы никогда не встречались, но я о вас слышала от многих людей.
Он провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони быстрым, дразнящим движением.
– Возможно, я могу опровергнуть некоторые из слухов.
– Сомневаюсь. – Она высвободила руку, ее язычок нервно скользнул по нижней губе, а взгляд метнулся в сторону карточного салона и вернулся к нему. – Мне не хотелось бы совать нос в чужие дела, но я слышала, что вы – известный повеса.
Последние остатки скуки развеял смех.
– Иногда. – Он готов был согласиться с чем угодно, после того как увидел дразнящий влажный след, оставленный ее розовым язычком.
Она кивнула, потом сказала заранее отрепетированным тоном:
– Здесь слишком душно. Было бы приятно пройтись по террасе.
Его взгляд вернулся от ее губ к глазам.
– Прошу прощения?
– Я сказала: «Здесь слишком жарко, и было бы приятно пройтись по террасе». – Она сдвинула брови. – Вы, случайно, не страдаете тугоухостью?
– Нет, ни в коем случае. Я просто не ожидал такого... щедрого предложения в самом начале вечера. – Он окинул взглядом ее маленькую фигурку, впитывая пышную выпуклость груди и грациозный изгиб белых плеч. «Слишком щедрого, черт возьми». Тупая боль возникла его чреслах и стала расти.
Этот жар усилился, когда она нетерпеливо вздохнула, отчего ее грудь натянула тонкую ткань платья. У впадинки между ее грудями были вышиты маленькие розочки, и они поднимались и опускались при каждом ее вдохе и выдохе. Галстук стал тесноват Нику.
Это создавало проблему. Прежний Ник поймал бы ее на слове, увел бы на террасу и удовлетворял бы до тех пор, пока она не закричит в экстазе. Новый Ник понимал, что подобный поступок заставит толстых матрон Бата захлопнуть многие двери, которые сейчас только начали открываться перед ним.
С искренним сожалением он посмотрел сверху вниз на свою обворожительную собеседницу и покачал головой.
– Нам было бы неразумно покидать безопасное убежище этого зала.
Она казалась такой ошеломленной, как будто ей объявили, что он – папа римский.
– Но я попросила подругу быть моей спутницей.
Ник проследил за ее взглядом туда, где у выхода на террасу стояла высокая рыжеволосая женщина. Соблазнительное предложение. Но...
– Возможно, в другой раз.
После секунды неловкого молчания она прокашляюсь, потом заговорила медленно и осторожно, словно подозревала его в неспособности понять:
– Вы даже не выйдете со мной на одну минуту?
Ник спрашивал себя, не одна ли это из тех глупых женщин, которые воспринимают его внешность и титул как брошенный им вызов, трофей, который нужно завоевать, а потом демонстрировать. И все же она не казалась очарованной им. Скорее, она выглядела раздраженной. Словно считала его виновным втом, что он впустую тратит ее время.
Ник вызывал у женщин самую разную реакцию – у влечение, восхищение, волнение, страх, – но ни |одна из них не была так явно равнодушна к нему.
Эта маленькая чертовка даже начала поглядывать мимо него, ее взгляд оценивал мужчину, стоящего справа от нее.
Интерес Ника разгорелся до ревущего пламени. Мрачные стены бального зала посветлели, потеплели и засияли.
– Я даже не знаю вашего имени.
Она на мгновение заколебалась.
– Леди Каррингтон. Мой муж недавно умер.
«А! С каждой минутой становится все интереснее».
– Мне очень жаль.
– А мне нет.
Она произнесла эти слова просто, без горечи и эмоций, но так уверенно, что он понял: ее сердце свободно. Это не горюющая вдова, а женщина в поисках страсти.
Ник был чувственным мужчиной, и он с удовольствием разделил бы ложе с прелестной леди Каррингтон. Но если они хотят завести восхитительный роман, им следует быть осторожными и скрывать свой интерес на публике. Нику, у которого никогда не было тайных связей, эта мысль показалась неожиданно заманчивой.
Он посмотрел вниз на маленькую обольстительницу. Представил ее обнаженной в своей постели, с кожей, разрумянившейся от страсти, с распущенными волосами, рассыпавшимися по плечам. Мысленным взором он видел ее груди, полные, пышные, влажные от его поцелуев, с порозовевшими торчащими сосками. Он воображал, как опускается между ее влажными бедрами, как у нее вырывается вопль страсти, как склоняется над ней, пробуя на вкус ее сердцевину, тот экстаз, который таится в тугих завитках ее волос...
Ее глаза широко раскрылись, она неуверенно шагнула назад.
– Я... я передумала насчет террасы, милорд. Вы совсем не подходите. – Она рванулась прочь, но ножка в бальной туфельке запуталась в юбках, и она покачнулась.
Ник подхватил ее до того, как она упала. Он позволил своим рукам властно обхватить ее плечи и задержаться на них, в нем вспыхнул гнев.
«Что она имеет в виду, чем я не подхожу? Эту малышку необходимо проучить, будет знать, как играть с огнем». Особенно с таким огнем, который бушевал в нем в этот момент, разогревая кровь, сжигая тонкий слой его учтивости.
Она рывком высвободилась и бросилась искать спасения к своей высокой подруге.
Проглотив горький привкус неудовлетворенного желания, Ник пытался смирить пульсирующий поток крови в своем теле. В противоположном конце зала Люсилла пыталась привлечь его внимание, она раздраженно сдвинула брови и капризно надула губки. Но Ника Люсилла уже не интересовала. Он прикипел к месту, на котором стоял, и наблюдал, как эта слишком соблазнительная леди Каррингтон шепчется с подругой, которая таращилась на него со смесью ужаса и восторга.
Он пытался не обращать внимания на не утихающее напряжение в паху. Как он позволил таким простым вещам, как густые ресницы и ямочка на щеке, сломить его невозмутимость?
Тут Ник ощутил на себе жадные взгляды двух матрон, красноречиво говорящие, что им невтерпеж увидеть его повешенным на ближайшем фонарном столбе. И как раз сегодня ему совсем ни к чему устраивать из себя зрелище. Один неверный шаг – и он снова станет изгоем, заглядывающим в окна снаружи. Он через силу остался в бальном зале и позволил знакомить себя с чередой безликих дам. Молва о его богатстве разнеслась быстро, и общество Бата открыло свои двери блудному сыну.
Но весь вечер Ник остро ощущал присутствие леди Каррингтон, которая порхала по залу, улыбаясь всем, на кого падал ее взгляд. Он наблюдал за ней с мрачным раздражением. Высший свет любит скандалы не меньше, чем деньги, и питается всеми доступными их объедками. Если он не поостережется, леди Каррингтон станет следующим лакомым блюдом, а превратись она в парию, ему придется от нее отказаться. Высшее общество любит объявлять человека виновным на основании его связей. И все же... его взгляд невольно устремлялся к ней, пока она оживленно беседовала с подругой. Она была загадкой, вспышкой, неожиданной и неизвестной.
Возможно, Анри прав: ему нужна трудная задача. Но не такая, которая лишит его возможности вернуться в общество. Вечер внезапно снова стал скучным. Бросив последний взгляд на леди Каррингтон, Ник резко повернулся и ушел.
Глава 3
Гиббертон-Холл слишком долго простоял без хозяина. Крыша протекала в десятке мест, выпавшие кирпичи заблокировали пять из одиннадцати дымоходов, а черная плесень выступила на некогда элегантно отделанных стенах почти в каждой комнате. Заброшенный особняк был на грани полного разрушения.
В таких условиях человек обычно отказывается от попыток вернуть имению его былую красоту. К счастью, графу Бриджтону было не занимать упорства и целеустремленности. Гиббертон-Холл принадлежал Нику, и он хотел реставрировать его, невзирая на затраты.
Возмутительно, как Паркингтон позволил Холлу прийти в такое запустение, думал Ник, стоя посреди библиотеки. Эта комната была в лучшем состоянии, чем большинство остальных, хотя тоже требовала вложений. Полы нуждались в покраске, тяжелые дубовые панели покоробились от постоянной сырости, царящей в доме, а изящная лепнина покрылась крохотными трещинками. Ник подавил нетерпеливый вздох и подошел к окну.
– Пратт, нам понадобятся люди, умеющие работать с лепниной.
– Да, милорд, – согласился его давнишний поверенный со своего места за письменным столом, где составлял перечень ремонтных работ. Его тонкий, убористый почерк уже заполнил три полных листа.
Ник открыл задвижку и распахнул окно настежь, при этом петли громко заскрипели. Холодный зимний воздух ворвался в комнату, разгоняя запах плесени и прочищая мозги.
Несмотря на почти столетие забвения, Гиббертон-Холл выглядел внушительно. Главная частьдома, построенная во времена Тюдоров, включала большой пиршественный зал, превращенный в бальный почти сто лет назад одним предприимчивым владельцем. Остальные части Холла отражали прихоти череды владельцев, которые строили, не обращая внимания на стиль уже существующего дома. Как ни странно, появившаяся в результате архитектурная неразбериха радовала глаз и выглядела загадочно.
– Милорд? – Мягкий голос мистера Пратта прервал его мысли. – Я подготовил список материалов, необходимых для ремонта восточного крыла.
Ник кивнул, не глядя на бумагу. Его поверенный был даже слишком старательным.
– Отдайте его Ледбеттеру. И отметьте, что ему понадобятся люди. Я хочу, чтобы как можно большая часть работ была закончена до весны.
– Да, милорд. Я прикажу ему поискать в округе искусных мастеров.
– Надо также наладить постоянные поставки дерева. Возможно, придется завозить что-нибудь из Франции.
– Я наведу справки. – Поверенный поправил очки, его серые глаза почти не были видны за толстыми лизами. – Милорд, как... как вы себя чувствуете?
Стиснув зубы, Ник понял намек на его головные боли. Ах, эти преимущества старых семейных слуг – еще один аспект оседлой жизни, без которого он мог бы обойтись. Он поймал озабоченный взгляд Пратта и выдавил из себя:
– Головные боли здесь мучают меня реже, чем во Франции.
– Отлично, милорд. Возможно, они совсем пройдут.
– Будем надеяться, – согласился он больше для того, чтобы закончить неприятную тему. Он беспокойно отодвинул край новой занавеси, задержав в пальцах бархатную ткань. Нежный, мягкий бархат вызвал у него внезапное воспоминание о леди Каррингтон, какой он увидел ее три ночи назад. Маленькая и хрупкая, с густыми черными волосами и белоснежной кожей, она стала бы потрясающей любовницей. Каждый дюйм ее тела был высшего качества. Именно такая женщина подошла бы новому положению Ника в жизни. Ему надо лишь уложить ее в свою постель.
Короткий стук в дверь возвестил о приходе дворецкого. Уиггз мелкими шажками вошел в комнату, держа в узловатых руках тяжелый поднос с посудой из серебра и тонкого фарфора.
– Ваш чай, милорд. – Голос дворецкого сорвался на слове «милорд», отчего оно потеряло последние буквы.
– Спасибо. – Ник отметил, что дворецкий снова отводит глаза. Со времени его прибытия слуги имения обращались с ним так, словно у него вот-вот вырастут рога и хвост, и это начинало несказанно раздражать его. – Уиггз!
Дворецкий, поправлявший посуду на подносе, поднял на него неуверенный взгляд.
– Да, милорд?
– Как долго вы служите в Гиббертон-Холле?
– Почти пятьдесят лет, милорд.
Мистер Пратт поднял голову от списка.
– Все слуги здесь уже давно, что поразительно, учитывая, что они годами не получали приличного жалованья.
Уиггз кивнул, его лицо сияло от гордости.
– Мы любим Гиббертон-Холл, сэр. В нем приятно служить.
Пратт обмакнул перо в чернильницу и осторожно нарисовал колонку.
– Ну, теперь вам не нужно бояться, что жалованье не выдадут вовремя.
– Это правда, – сказал Ник, который не мог понять такой беспричинной верности. Особняк – это всего лишь дом, и Гиббертон-Холл, при всей его потенциальной красоте, тоже обычный дом. – Уиггз, я заметил, что слуги испытывают беспокойство.
Кадык дворецкого заходил вверх-вниз, обнаружив его тревогу.
– Неужели, милорд? Я не обратил внимания.
– Это так. И мне не нравится. Поэтому я скажу об этом только один раз, и можете передать остальным. Если вы или кто-нибудь из служащих в Гиббертон-Холле решите, что не в состоянии выносить меня в качестве хозяина имения, я попрошу Пратта подыскать вам работу в другом месте.
Дворецкий побледнел.
– Милорд, при всем уважении слуги были рады, что барона выдворили отсюда.
Ник нахмурился.
– Тогда какого дьявола вы все подпрыгиваете, как кролики, каждый раз, когда я за вами посылаю?
Мистер Пратт откашлялся.
– Э, возможно, я могу объяснить...
– Мистер Пратт, – мягко остановил его Ник, не отрывая взгляда от дворецкого, – хотя я ценю ваше желание помочь Уиггзу, но он, кажется, вполне способен от-иетитьзасебясам.
Уиггз выпрямился.
– Милорд, прошу прощения за все те странности, которые вы могли заметить у служащих в доме, но вы чолжны понимать, что у нас еще никогда не жил ни один джентльмен. За все годы моей службы дворецким лорд Паркингтон побывал здесь всего один раз. Кажется, он пробыл здесь целых три минуты. – Заметно дрожа, дворецкий сжал перед собой руки в перчатках. – Слуги и я изо всех сил стараемся вам угодить и надеемся, что вы нас не прогоните.
– Прогнать вас? У меня нет таких намерений.
Из груди дворецкого вырвался вздох облегчения.
– Благодарю вас, милорд. Вы даже представить не можете...
– При условии, – неумолимо продолжал Ник, – что вы докажете свою старательность. Я не могу поощрять лень.
– Милорд, у вас не будет оснований уволить ни одного из нас.
– Надеюсь, что это так. И все же я должен спросить: почему .я прожил здесь уже почти месяц, а только две спальни – моя и графа – пригодны для проживания?
– Я часто обсуждал с миссис Киббл этот вопрос, но, боюсь, мне не удалось убедить ее в том, что тихая сельская местность вокруг Бата может представлять интерес для столь... э-э... светского человека.
Ник отметил паузу, но решил не выяснять ее причину.
– Значит, грозная миссис Киббл считает, что я могу в любую минуту уехать и не вернуться?
Вид у дворецкого сделался несчастным.
– Сейчас шансы двадцать к одному за то, что вы продержитесь еще не больше шести недель.
Ник понимал привлекательность пари.
– Уиггз, я тоже хочу заключить маленькое пари.
– Да, милорд?
– Ставлю десять гиней, что спальни в восточном крыле не будут убраны и проветрены к концу недели.
– Но, сэр... это же почти целых два этажа!
– Значит, я сохраню свои десять гиней, – мягко заметил Ник.
Последовало несколько секунд изумленного молчания, и невольная улыбка сделала морщины на лице старого дворецкого еще более глубокими.
– Я сейчас же сообщу об этом слугам, милорд. Мы выполним ваше задание. Вот увидите.
Широко улыбаясь, он вышел из комнаты на удивление бодрым шагом для такого старика.
Как только дверь закрылась, мистер Пратт встал, бесшумно отодвинув стул, стоящий на пушистом ковре.
– Отчасти это моя вина, милорд. Перед вашим возвращением я сказал Уиггзу, что вам, возможно, не понадобятся все здешние слуги. Я не знал, сколько прислуги вы привезете с собой из Франции.
– У меня во Франции не было домашних слуг, мистер Пратт. Собственно говоря, и дома не было.
– Я этого не знал, милорд. Поскольку вы присылали мне каждый год значительную сумму денег для инвестиций, я предполагал, что вы живете в достатке. – Нотки озабоченности в голосе поверенного усилились. – Вы... вы ведь жили в достатке, не так ли, милорд?
Ник пожал плечами.
– У меня были деньги после продажи Бриджтон-Хауса. – И он искренне надеялся, что дымящие камины теперь досаждают его проклятому кузену. Алек это заслужил.
Эти три долгих одиноких года на континенте Ник жил жизнью скитальца, пусть даже хорошо обеспеченного. Он почему-то всегда был уверен, что вернется в Англию, вне зависимости от обещания, данного им Алеку.
Пратт прокашлялся.
– Надеюсь, вы не сочтете меня нескромным, милорд, но когда я услышал, что вы возвращаетесь в Англию, я подумал, что минувшие годы могли...
– Что?
– Не знаю. Как-то заставить вас... смириться.
Ник приподнял брови.
– А сейчас?
– Вы не смирились, милорд. Я не очень понимаю, почему вы решили покинуть Англию, и ваш кузен, виконт Хантерстон, никогда не говорил об обстоятельствах, которые заставили вас отправиться путешествовать. Но ходили слухи... – Поверенный покраснел, потом виновато пожал плечами.
– Меня изгнали из Англии, – коротко ответил Ник. – Заставили вести кочевую жизнь из-за моих ошибок в отношениях с кузеном.
– Конечно, милорд, – пробормотал Пратт, собирая бумаги. – Хорошо понимаю. – Он помолчал, потом тихо сказал: – Леди Хантерстон – исключительная женщина.
– И еще она – жена моего кузена; об этом факте я умудрился забыть. – Ник холодно улыбнулся. – Не надо так расстраиваться, Пратт. Это было неизбежно. Мы с Алеком не можем находиться в одной комнате больше десяти минут, чтобы не подраться.
– Смею сказать, отчасти виной этому ваш дедушка, который обычно настраивал вас друг против друга.
– Дед считал Алека более достойным. Он был со мной не слишком щедрым.
– Это была его ошибка, милорд. Я имею удовольствие служить семье Монтроуз почти тридцать лет, и, независимо оттого, что произошло между вами и лордом Хантерстоном, я рад, что вы вернулись.
– Рады? Это Алек унаследовал состояние, не я.
– Титул носите вы, а не лорд Хантерстон. – Глаза за толстыми стеклами поверенного потеплели. – Я этого не могу забыть. Собственно говоря, я даже не известил лорда Хантерстона, что вы возвратились. Я думал, будет лучше, если вы увидитесь с ним, когда обоснуетесь более прочно.
Ник безрадостно улыбнулся:
– И смогу продемонстрировать ему свое новое великолепие?
Пратт твердо встретил взгляд Ника.
– И показать ему, что вы изменились. Вы теперь совсем другой, сэр. И мы оба понимаем почему.
Потому что головные боли в конце концов настигли его, точно так же, как и его мать. Теперь только вопрос времени, когда проявится настоящая слабость и он погрузится в ту же темноту, которая поглотила ее в поисках облегчения.
Мрачная пустота в душе Ника снова напомнила о себе острым страданием. Он пожал плечами и отвернулся.
– Вы неверно поняли, Пратт. Я такой же, как всегда, только богаче. И вы можете передать это моему проклятому кузену вместе с моими комплиментами.
Долгое молчание воцарилось в комнате. Потом Пратт вздохнул, и Ник слышал, как поверенный собирает бумаги.
– Я не часто вижусь с его светлостью. Виконтесса Хантерстон находит для него много дел. – Поверенный поколебался и прибавил: – Леди Хантерстон недавно уехала из города.
– В такое время года? Она больна или?.. – Ник осекся, он понял. – А, она собралась родить еще одного отпрыска Хантерстонов. Сколько их всего будет? Десять? Двадцать?
У него в желудке закипела кислота, горячая и тяжелая. Это не было разочарование, так как он уже понял, что его чувство к Джулии было всего лишь надеждой, что она сможет каким-то образом спасти его от самого себя. Тщетная и глупая мечта, перемешанная со стремлением к тому, чего он не мог получить.
Мистер Пратт поправил очки.
– Полагаю, это всего лишь второй их ребенок, милорд, хотя они приняли в семью еще несколько детей.
– Как это ужасно. – Ник сжал за спиной руки и стал смотреть на лужайку. – При встрече с Ледбеттером попросите его назначить дату завершения работ. Я хочу, чтобы ремонт Гиббертон-Холла закончили как можно быстрее.
Пратт поклонился и пошел к двери.
– Да, милорд. Еще будут приказы?
– Нет. Только... Пратт!
Поверенный обернулся, в его светлых глазах читалось любопытство.
– Да, милорд?
– Спасибо за то, что защищали мои интересы, пока меня не было.
Довольная улыбка тронула губы поверенного, он снова поклонился.
– Рад служить вам. – Дверь тихо закрылась, и Ник остался один у окна.
На бурой лужайке зимний ветер гнал маленький вихрь из листьев по пологому склону вниз, к пруду. Каким бы мрачным и заброшенным ни казалось имение, оно принадлежит ему, и Нику это приносило удовлетворение.
Раздался тихий стук в две!рь, и вошел граф. Он был одет в костюм для верховой езды, его темно-синий редингот оттенял седые волосы, а походка была упругой.
– Где вы были? – спросил Ник. Со времени бала у Джеффрисов три дня назад Анри упорно преследовал какую-то вдову. Хотя Ник не спрашивал, он был уверен, что эта женщина обладает и богатством, и титулом, так как граф не делал ничего, что не позволило бы ему подняться еще на одну ступеньку в обществе.
Анри прошел к потрескивающему камину.
– Катался с прелестной Делфи. Ах, Николас, вы бы ее видели! Она... – Граф чмокнул кончики пальцев и послал воздушный поцелуй, потом упал в кресло, вытянув вперёд ноги, с улыбкой на лице.
Ник повернулся и сел за письменный стол.
– Вы мне уже три дня это говорите. Удивлен, что не заметил такое совершенство, когда мы были на балу.
– А, это потому, что ее блеск не отражается на внешности. Никаких смелых, игривых манер. Или ослепительной красоты. Ничего из того, что вы цените в женщинах. – Граф протянул руки к огню. – Она – женщина высшего качества. Очень хорошенькая и совершенно очаровательная. Застенчивая бабочка, которая хочет летать, как птица. И я готов научить ее всему, что ей необходимо знать.
– Анри, пожалуйста. Я еще не завтракал, и мне предстоит в это утро масса дел, но ничего не будет сделано, если придется слушать вашу болтовню на пустой желудок.
Анри замер.
– Масса дел! Но это невозможно! Я сказал леди Лангтри, что вы...
Ник бросил на графа быстрый взгляд.
– Кому?
– Леди Лангтри.
– Ваша Делфи – герцогиня Лангтри?
– О, вас это не должно удивлять. Каждый день я говорил вам, что я...
Ник нетерпеливо перебил его:
– Анри, вы знакомы с племянницей герцогини?
– С леди Каррингтон? Ну конечно. Она каждый раз катается с нами.
– Черт побери, Анри!
Анри растерянно заморгал.
– Я сделал что-то не так, mon ami?
– Нет, ноя интересуюсь леди Каррингтон.
В глазах Анри сверкнуло понимание.
– А, прекрасная Сара – ваша добыча? Жаль.
– Почему?
– Она вдовствует всего год, и ее муж не был ей верен. Боюсь, она плохо восприняла это.
Итак, загадочная Сара склонна к романтике. Это поистине полезная информация. Опыт Ника говорил, что женщины, стремящиеся к романтике, часто воспринимают самый простой жест как декларацию намерений и поэтому соблазнить их очень просто.
– Мой Бог! – с отвращением произнес Анри. – Даже не думайте об этом. Из того, о чем проговорилась Делфи, я знаю, что лорд и леди Каррингтон заключили брак по любви, но из этого ничего не вышло.
– Значит, она разочарована.
– Да. И Делфи намекала, что Сара из-за этого начала вести себя неподобающим образом. – Анри нахмурился. – Николас, она из тех женщин, в которых безумно влюбляешься, но не из тех, с кем можно ненадолго завести флирт. Знаете, я не люблю вмешиваться, но у меня такое ощущение, что вам следует забыть о ней.
– У вас такое ощущение? – Ник скривил губы. – Вы еще погадайте на кофейной гуще.
– Если бы я умел гадать на кофейной гуще, я был бы очень богат. К несчастью, у меня есть только мой инстинкт, и он говорит мне, что леди Каррингтон – женщина не для вас.
– А что он вам говорит о прекрасной Делфи?
Анри нехотя улыбнулся.
– Леди Лангтри – совсем другая.
– Как удачно для вашей совести. – Ник встал. – Прошу вас, продолжайте общаться с тетушкой. Это может принести пользу нам обоим.
После еле заметного колебания Анри прижал руку к сердцу.
– О, какая боль! Выдержать еще полчаса в обществе такой красивой леди! Это невозможно вынести.
– Идите к черту, Анри.
– Ну, вы сегодня раздражительны.
– Я пытался заставить слуг усерднее выполнять обязанности. Как и самим Гиббертон-Холлом, ими уже давно никто не занимался, и они забыли свои ежедневные дела.
– А, это из-за Наполеона. Можно подумать, что он благополучно заперт на Эльбе, но он жив и здоров и сидит в гостиной Гиббертон-Холла. – Встретив вопросительный взгляд Ника, Анри рассмеялся. – На обоях есть влажное пятно. Ваша достойная домоправительница, преданная миссис Киббл, решила, что оно очень похоже на силуэт Наполеона из «Морнинг пост».
– В самом деле?
– Нуда. Половина слуг ей верит, а другая упорно считает, что пятно больше похоже на Веллингтона. Это вызвало такие разногласия, что лакей и конюх вчера ночью даже подрались.
Ник покачал головой. Из всех домов Англии ему довелось выиграть дом со слугами, достойными комедии Шекспира.
– Я дал Уиггзу мощный стимул переориентировать общие усилия и направить их на восточное крыло. Есть вероятность, что прилежный труд отвлечет их от поиска сходства с Наполеоном.
– Возможно. А я бы начал с нуля.
– У меня нет времени заново обучать слуг. – Ник посмотрел на один из бесконечных списков Пратта. – Боюсь, лорд Паркингтон обманул меня, отдав этот дом. Мне следовало тайком застрелить его.
Анри легкомысленно махнул рукой.
– Ну, немного краски, немного гвоздей... и Гиббертон-Холл будет как новенький, не так ли? Человек должен оставить свой след в этом мире. Вашим будет Гиббертон-Холл.
– Надеюсь, – согласился Ник. Несмотря на высокие затраты, большая часть основной работы уже начата. Вскоре у него будет особняк, достойный его имени, дом, которым гордилась бы его мать.
Анри смотрел, как тень постепенно покидает лицо Ника, жесткое выражение смягчается и исчезает. Большинство людей считали графа Бриджтона безжалостным человеком. И почти всегда он таким и был. Жизнь не позволяла графу роскошь иметь сердце.
Но иногда Анри видел на лице Ника нечто очень человечное. Стоившее того, чтобы с ним дружить.
– Скажите мне одну вещь, mon ami. Теперь, когда вы вернулись в Англию и получили этот красивый дом, каковы ваши планы?
Холодный взгляд голубых глаз графа оторвался от листка бумаги и остановился на Анри.
– Я удостоверюсь, что ремонт Гиббертон-Холла идет полным ходом, а затем...
– А затем? – спросил Анри, хотя он уже знал ответ.
– Потом я завоюю черноволосую простушку, которая любит дразнить людей.
Ник повернулся к окну и невидящим взглядом уставился на лужайку перед домом. Его лицо было таким напряженным, что Анри вздрогнул. Обстоятельства складывались совсем не так, как он рассчитывал. Он хотел, чтобы граф нашел приятную возлюбленную, которая развлечет его и выведет из мрачного настроения. Но было очевидно, что у Бриджтона на уме нечто другое – с привкусом запретного плода.
На какой-то безумный момент Анри задумался, не следует ли ему шепнуть кое-что на ушко Делфи, что было для него не характерно. Но после секундного размышления он отбросил этот неразумный путь. Молодая женщина уже была замужем, в конце концов. И любая попытка управлять Ником вызовет у него еще большее сопротивление.
Оставалось надеяться, что его сведения неверны и эта дама не столь уж невинна. Ради ее же блага Анри надеялся, что она обладает богатым опытом.
Сара рассеянно разглядывала маленький экран перед камином, украшенный изображениями неправдоподобных колибри и пестрых попугаев. Этот экран защищал дорогой ковер в зеленом салоне от вылетающих угольков и попадался Саре под ноги всякий раз, когда она здесь находилась.
– Мужчины – глупцы. Все до единого.
Анна, рассматривающая модель в журнале «Парижские моды», подняла глаза.
– Ты говоришь это в третий раз за последние несколько минут. Я должна с тобой согласиться или возразить?
– Ни то ни другое. Это неоспоримый факт жизни. – Сара вздохнула и обвела контур одной из колибри кончиком туфельки. Последние несколько недель были невероятно трудными. Когда она пустилась на поиски приемлемого мужа, ей и в голову не приходило, что их в Бате так мало. И по мере того как они с Анной отбраковывали претендентов из короткого списка кандидатов, она все больше беспокоилась, что же будет, когда она действительно найдет подходящего жениха. Сможет ли она довести его до нужной кондиции раньше, чем ее братья нанесут ей визит?
Несомненно, это не слишком сложно. Она не уродина, и происхождение у нее вполне приемлемое. Но ей не везло.
– Я флиртовала, улыбалась, стреляла глазками, пока не стала опасаться за сохранность своих ресниц, и все зря. Я скоро с ума сойду.
Анна покорно отложила в сторону журнал.
– Возможно, проблема отчасти в твоих преданных братьях. Смею сказать, одна мысль о встрече с одним из них или со всеми сразу может отпугнуть любого мужчину.
Сара провела кончиком пальца по вышитым строчкам журнала. Даже на расстоянии многих миль братья продолжали ей досаждать.
– Это приводит в отчаяние. Я не встретила ни одного мужчины, который бы мне подошел.
Образ графа Бриджтона встал перед глазами, ясный и четкий. Конечно, он далеко не идеальный муж; она поняла это по жаркому взгляду собственника, которым он смотрел на нее. При одном воспоминании об этом взгляде ее все еще бросало в дрожь. Бриджтон был горяч и опасен, такой мужчина либо завладеет душой и телом женщины, либо вовсе не станет ею даже заниматься.
Почему-то она не могла заставить себя признаться Анне, что именно произошло между ней и графом. Но его лицо неизменно являлось Саре во сне. На мгновение она ясно представила, как его губы касаются ее рта, его ладони скользят по ее обнаженной коже... В ней разгоралось желание, острое предвкушение вызывало дрожь.
Помоги Боже той женщине, которую он решит сделать своей. Он завладеет всем ее вниманием. Что еще хуже, Сара опасалась, что ей понравилась бы его строгость. Если бы она поцеловала графа, ей бы захотелось, чтобы этот поцелуй никогда не кончался. Она бы растаяла, как осколок льда в горячей чашке, превратилась бы в жалкую лужицу прямо на его глазах.
Анна вдруг ахнула.
– Сара! А как насчет виконта Хьюлетта? Он только на прошлой неделе приехал в город навестить престарелую тетушку. И собой он очень даже ничего. Мой дедушка сказал, что он, кажется, осматривает всех женщин, подходящих для брака, а дедушка – не самый наблюдательный из людей.
Сара прикусила губу. Виконт определенно был подходящим кандидатом. Достаточно привлекательный, вежливый. Единственным его отрицательным качеством, которое она заметила, была его склонность на каждом углу рассказывать о себе. И у него уже есть много детей от первого брака. Ходили слухи, что жена виконта умерла при родах пятого ребенка и его мать взяла на себя заботу о детях. Человек, у которого уже есть семья, не захочет больше иметь детей. У нее поднялось настроение.
– Анна, возможно, ты права. Хьюлетт – идеальный кандидат.
– Надеюсь, что так; я больше никого не могу припомнить. Что такого в этом городе, чтобы притягивать скучающих мужчин и престарелых распутников? Я склонна согласиться с дедушкой, который говорит, что жизнь в Бате тоскливая и монотонная.
Сара с любопытством посмотрела на подругу: – Тогда почему ты здесь живешь?
– Потому что он считает, что Лондон полон прохвостов и кретинов. Брайтон населен одними негодяями и простофилями, а Йорк кишит паразитами и слабохарактерными нигилистами. Дедушка предпочитает иметь дело с респектабельными занудами, чем замарать себя общением с презренными людьми.
– Как ему трудно!
