Текст книги "Уроки соблазна"

Автор книги: Карен Хокинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Она нахмурилась.

– Что вы имеете в виду?

– Лорд Келтентон возбудился. По словам его камердинера, он не способен на такой подвиг уже более десяти лет. – Ник встал и отряхнул колени.

– Когда это вы разговаривали с его камердинером? – в растерянности спросила Сара.

– На прошлой неделе. Я хотел убедиться, что эти слухи правдивы.

Лицо ее прояснилось, и на нем появился намек на улыбку.

– Вот почему вы сказали, что он – идеальный кандидат?

Ник коротко кивнул.

– По-видимому, с ним случился удар, но он все еще дышит, а щеки начали розоветь. Мне необходимо...

Занавес резко отодвинули, и граф Грейлей ворвался в комнату. Его стальной взгляд нашел сначала Сару, а потом Ника.

. – Что, к дьяволу, здесь происходит?

– Проклятие, – пробормотала Сара, дергая юбку.

И правда, невезение преследовало их. Ник искренне надеялся, что они будут избавлены от присутствия ее брата, до тех пор пока этот небольшой инцидент не будет улажен. Он опустился на колени и оторвал одну из рук Келтентона от подола Сары.

– С лордом Келтентоном произошел несчастный случай.

Грейлей подошел и мрачно уставился на упавшего лорда. Морщины вокруг его губ побелели.

– Он мертв?

– Я думала, мертв, – сообщила ему Сара.

Он послал ей тяжелый взгляд.

– Почему он вцепился в твои юбки?

Ник отцепил вторую руку.

– У лорда Келтентона случился приступ, и ваша сестра любезно пыталась ему помочь. Боюсь, он схватился за ее юбки, когда падал.

Грейлей бросил на него взгляд, полный подозрения.

– У него приспущены брюки.

Не успел Энтони больше ничего прибавить, как Ник сказал:

– Помогите мне положить его на диван, Грейлей. Мы можем обсудить это позже.

Тот на мгновение напрягся, потом кивнул головой. Они вдвоем быстро подняли лорда Келтентона на диван и довольно резко бросили на подушки, потом натянули ему брюки.

Ник стоял, глядя вниз на бесчувственного человека.

– Полагаю, одному из нас следует сходить за помощью.

Грейлей мрачно кивнул, но не тронулся с места.

Ник усмехнулся:

– Или, может быть, он сам придет в себя?

– О, ради Бога! Я схожу! – Сара мрачно взглянула на них обоих и пошла к занавесу. Отодвинула в сторону тяжелый бархат и исчезла в коридоре.

Грейлей подошел к Нику вплотную.

– Я знаю, что в этом как-то виноваты вы, Бриджтон. Сара уже один раз пострадала; я не позволю снова причинить ей боль.

– Она взрослая женщина. Может принимать решения самостоятельно.

– Только не тогда, когда вы рядом. Я слишком много о вас знаю. Поэтому держитесь подальше от моей сестры.

Если бы у Ника была хоть капля здравого смысла, он бы согласился и пошел своей дорогой. Но то, что этот громадный бык осмеливается диктовать ему, что он может делать, а что – нет, привело его в ярость. Он дерзко посмотрел на Грейлея.

– Вы не смеете диктовать свою волю ни мне, ни Саре. Грейлей поджал губы.

– Черт вас возьми, Бриджтон. Я позабочусь, чтобы вас никогда больше не принимали в Бате.

Ник рисковал всем из-за упрямства, но почему-то мысль о том, чтобы вернуть себе место в обществе, бледнела по сравнению с желанием заполучить Сару в свою постель. Он слегка улыбнулся в ответ.

– Посмотрим.

Занавес снова распахнулся.

– Что случилось? – Анри вошел в комнату, вслед за ним тетушка Делфи и другие люди. – Произошел несчастный случай?

– Пока нет, – пробормотал Энтони.

Тетушка Сары бросилась к дивану.

– Господи! Это лорд Келтентон!

Полная дама в светло-зеленом атласном платье покачала головой, и ее неестественно желтые локоны запрыгали от этого движения.

– У него бывают припадки, это точно. Лучше развяжите ему галстук.

После того как этот совет был выполнен, одного угрюмого джентльмена послали за доктором. Еще больше народу появилось в комнате, и Ник с радостью отступил в сторону. Вся эта сцена вызвала у него еще большее раздражение.

Его план катастрофически провалился. Он подставил Сару ухаживаниям мужчины, которого считал неспособным на подобные действия, и разоблачил их отношения перед ее братом.

– Может быть, нам следует полить его водой? – раздался сквозь шум голос Анри.

Его предложение было встречено одобрительным гулом, двух женщин послали за водой.

Сара стояла в сторонке, нервно сжав перед собой руки.

Ник смотрел на нее, и сердце у него сжималось при виде ее отчаяния.

– Бриджтон, это все ваша вина.

Ник вздохнул.

– Вы начинаете повторяться, Грейлей. Я нахожу это утомительным.

– Ну все, хватит. – Лицо Энтони потемнело, а губы побелели от гнева. – Я сыт вами по горло. Назовите вашего секунданта.

– Нет.

– Назовите вашего секунданта. – Голос Энтони перекрыл шум в комнате, и тут же воцарилась тишина.

Сара сделала полшага вперед, потом остановилась, глаза ее потемнели от тревоги.

Ник повернулся к Энтони.

– Я не стану с вами драться. Для дуэли нет повода.

– Боитесь умереть, Бриджтон? Обещаю, что убью вас быстро.

Будь проклят этот высокомерный ублюдок!

– Анри!

– Мой Бог! Опять? – Он взглянул на тетушку Сары и сказал: – Мы едем, он дерется, убивает, мы завтракаем... всегда одно и то же.

– Но не на этот раз, – мрачно возразил Энтони. – Завтра Бриджтон позавтракает только в одном месте – в аду. – Он оглядел комнату равнодушным взглядом. – Мне тоже понадобится секундант.

Стоящий у занавеса виконт Хьюлетт храбро откликнулся:

– Буду рад оказать вам услугу, милорд. – И метнул злобный взгляд на Ника.

Энтони кивнул.

– Очень хорошо. Хьюлетт будет моим секундантом. Сара сделала еще шаг вперед, но Грейлей схватил ее за руку.

– Погоди! – воскликнула она, пытаясь освободиться. – В этом нет необходимости. Пожалуйста, Энтони, не надо...

– На пистолетах на рассвете? – спросил Ник.

Грейлей резко кивнул и вышел, таща за собой протестующую Сару.

Глава 13

Глубокой ночью Ник сидел в библиотеке Гиббертон-Холла, вытянув ноги к камину и глядя на отблески мигающего света от тлеющих углей на своих сапогах. По углам комната была погружена в темноту; лишь умирающий огонь и одна лампа слабо освещали золотистым светом узорчатый коврик перед камином.

Он глупец. Приехал в Англию, чтобы вернуть себе положение в обществе, а вместо этого допустил, чтобы его отношения со знатной дамой стали пищей для пересудов. Ник с отвращением покачал головой. Где-то по дороге он потерял даже ту малую толику здравого смысла, которой обладал, ради пары больших голубых глаз.

Его интерес к Саре не угас. Напротив, он еще больше разгорелся теперь, когда она навлекла на него такие неприятности. Ник откинул голову на высокую спинку кресла и смотрел, как борются за жизнь умирающие угольки.

Джулиус Лоренс был болваном. Иметь доступ к постели такой нежной, аппетитной женщины, как Сара, и оставить ее практически неразбуженной – это вопиющий грех. Все инстинкты Ника восставали против такого расточительства.

Он потянулся к стоящему рядом на столике графину с бренди и плеснул себе немного в бокал.

Это проблема англичан: они не понимают истинной красоты в том, чтобы разбудить женщину и дарить ей наслаждение до тех пор, пока она не выкрикнет твое имя и на мимолетное мгновение не станет частью твоей души.

Ник рассеянно покачал жидкость в бокале и благословил своих французских предков. Такое знание дает силу, оно делает акт любви еще более пронзительным.

Часы на камине пробили полночь: наступил час колдовства. Осмотрительный человек захотел бы на рассвете, в час дуэли, быть свежим и бодрым и поэтому пошел бы спать. Ник налил себе еще бренди и отсалютовал бокалом тикающим часам. Он не будет осторожным. Он просто насладится последними мгновениями, ощутит вкус тех удовольствий, которые еще остались ему, пока этот бык, брат Сары, не покончит с ним на дуэли.

Эта мысль заставила его беспокойно шевельнуться, он нетал и подошел к открытому окну на террасу, подставив лицо прохладному ветерку. Он никогда не думал о возможном исходе дуэли. Раньше он всегда защищал свою честь пли память о матери. Но завтрашняя дуэль будет другой. На этот раз он не стремился победить.

Грейлей был прав, бросив ему вызов; он заслужил гораздо худшее за то, что подвергал Сару опасности.

Он представил себе ее лицо, если убьет ее брата. Она никогда не простит того, кто тронет хоть волосок на его голове, пусть даже этот увалень заслужил свою участь. Ник вздохнул. Это не должно его трогать, но он решил, что Сара станет его любовницей, поэтому с тревогой смотрел, как его надежды улетучиваются, подобно шелухе, пушенной по ветру.

Конечно, он не может позволить этому неотесанному силачу, ее братцу, просто хладнокровно пристрелить себя. Проклятие, он еще ни разу не проиграл ни одной дуэли.

Ник устало потер лоб. В любом случае он обречен.

– Чего, черт возьми, она от меня хочет? – спросил он вслух. Хуже всего, что прошло уже много лет с Тех пор, как он позволил страсти вторгнуться в свою жизнь, но ему никогда не приходилось так долго и упорно трудиться над тем, чтобы затащить женщину к себе в постель.

Его губы скривились в горькой улыбке. Это была печальная истина: унаследовав склонность матери к необузданности и ее проклятые головные боли, он так же, как и отец, питал слабость к красивым личикам. В его жилах нет хорошей крови. Ни единой капли.

Ник сделал глоток бренди, грея его на языке, наслаждаясь его густым, выдержанным вкусом. Что в Саре так его дразнит? Ее лицо не так потрясающе красиво, как у некоторых женщин, которые у него были. Возможно, все дело в ее жизнелюбии, в ее стремлении победить любой ценой. Он никогда не встречал женщину, полную решимости проложить в жизни собственный путь и плевать на последствия. Она каждую секунду встречала так, словно это было приключение. С широко распахнутым сердцем, выставив чувства напоказ перед всем миром.

Ник восхищался способностью Сары наполнять даже самые обычные действия и разговоры значением и эмоциями. Он посмотрел в свой бокал, и улыбка приподняла уголки его губ. Видит Бог, с ней ему никогда не приходится скучать. Возможно, именно по этой причине он не мог от нее отказаться.

Но нет, дело не только в этом. Она обладала умом с легким намеком на наивность. Он тешил себя мыслью, что он сможет использовать эту наивность и сделать ее своей. Но всякий раз, когда он оказывался рядом с ней, именно ее простодушие останавливало его. У него была масса возможностей ее соблазнить; почему он каждый раз отступал?

Было ли это желанием сохранить порядочность? Он покачал головой и посмотрел на полупустой бокал в руке. Как все запуталось, черт возьми!

Отчасти Ника веселила предстоящая дуэль, он радовался так горячо, что это почти пугало. Вероятно, это возможность со всем покончить, просто дать пуле сразить его.

Он закрыл глаза. Больше никакой боли, ночей, когда он не был уверен, что доживет до утра. Ничего, кроме блаженной пустоты.

Но и эта мысль не принесла облегчения. Невелика заслуга просто сдаться. Он ведь не его мать, слишком слабая, чтобы сражаться с демонами. Гордость удерживала его от такого шага. Он крепко сжал бокал. Чем бы все ни закончилось, он будет рад этому.

Дверь открылась.

– Милорд, – произнес Уиггз голосом, полным неодобрения.

Ник отвернулся от окна.

– Да?

– К вам молодая дама с визитом. – Губы Уиггза сжались в суровую полоску. – Она назвала себя леди Каррингтон. Сказать ей, что вы не принимаете?

«Значит, она пришла просить пощадить жизнь брата».

– Подожди немного, а потом приведи ее сюда.

– Да, милорд. Попросить миссис Киббл присутствовать, побыть в качестве дуэньи, пока вы...

– Нет, спасибо, Уиггз. – Ник хотел полного уединения. – Пусть леди Каррингтон подождет не меньше десяти минут, а потом позволь ей войти. – «У нее будет время немного поволноваться».

После паузы Уиггз ответил:

– Хорошо, сэр. – Он поклонился и вышел, двигаясь медленнее, чем всегда.

Ник улыбнулся, глядя на закрывшуюся дверь. Мысль о Саре, топающей каблучками в холле, нетерпеливо ожидающей разрешения увидеть его, была очень приятна. Он прикончил остатки бренди, в голове чуть-чуть шумело. Комната приняла несколько странный вид, стала похожа на длинный и узкий коридор.

Он посмотрел на свою сорочку, пригладил ее одной рукой, она была еще заправлена внутрь, галстук еще повязан на шее, хотя он сбросил фрак и жилет уже несколько часов назад. У него мелькнула мысль снова надеть их, потом он отбросил ее. Сара вторглась на его территорию – пусть она видит его во всем великолепии. Он развязал галстук и бросил его на стул, потом расстегнул ворот сорочки. Усмехаясь, уселся в кресло, вытянул перед собой ноги и стал ждать.

Прошло несколько минут, дверь снова открылась.

– Леди Каррингтон, – пропел Уиггз таким тоном, словно объявлял смертный приговор.

Ник отметил, что она не сняла пелерину; она была по-прежнему застегнута до самой шеи, словно говорила: «Надо держать этого распутника в узде». Он не мог решить, забавляет его это или раздражает.

Она заколебалась на пороге, глаза ее широко раскрылись, когда она увидела его наряд, потом внезапно присела в реверансе.

– Лорд Бриджтон.

Ник улыбнулся, но не сделал попытки встать.

– Леди Каррингтон. Какая приятная неожиданность. – Он бросил взгляд на молчаливого дворецкого.

– Вы можете идти, Уиггз.

Дворецкий фыркнул.

– Да, милорд. Если вам что-нибудь понадобится, стоит только позвонить.

– Спасибо, – решительно ответил Ник.

Мрачно кивнув, Уиггз вышел из комнаты, волоча ноги, и закрыл за собой дверь.

Ник обратил взор на Сару. Она стояла неподвижно посреди комнаты, крепко сжав перед собой руки, слегка расставив ноги, словно приготовилась к битве.

– Чему обязан удовольствием? – спросил он с легкой насмешкой.

– Вам известно, зачем я пришла.

Почему-то это спокойное заявление вызвало у него раздражение.

– Ваш брат знает, что вы здесь?

Она покачала головой:

– Он думает, что я легла спать.

– Ваш брат– глупец. – Ник махнул рукой на кресло, стоящее напротив него. – Можете сесть.

Кресла были расставлены вокруг окон террасы, которые он открыл, чтобы впустить свежего воздуха. Слабый ветерок едва шевелил занавески, выдувая жар камина из углов комнаты.

После недолгого колебания она кивнула:

– Благодарю вас. – И присела на край стоящего напротив него кресла.

– Почему вы не снимаете пелерину? Здесь очень тепло. – Если верить ощущениям в его чреслах, было нестерпимо жарко, а она с головы до ног закуталась в многочисленные ярды ткани.

Ее руки потянулись было к верхней пуговке, но остановились. Она нерешительно посмотрела на него. Ее взгляд задержался на его пустом бокале.

– Не уверена, что мне следует это делать.

Он встал, подошел к камину и помешал угли, раздувая огонь.

– Я редко набрасываюсь на гостей. Обычно бывает наоборот.

– Я постараюсь сдержаться, – сказала она сухо, расстегнула пелерину, сняла ее и с вызовом бросила на стул напротив.

– Не сомневаюсь, – пробормотал он.

На ней все еще было то же платье, что и в театре. Голубой, как лед, шелк подчеркивал изгибы ее тела, его цвет ярко выделялся на фоне ее белой кожи.

– Итак, Сара, – произнес он, смакуя ее имя, цедя его сквозь зубы, чтобы как следует распробовать. – Хотите выпить? Может, шерри?

– Нет, спасибо. Я пришла поговорить с вами о дуэли. Он подошел к письменному столу.

– Сначала выпейте. – Он отодвинул в сторону графин с шерри, налил в бокал бренди и протянул ей. – Это разгладит ваши морщинки на лбу.

Когда она брала бокал, Ник заметил, что пальцы ее дрожат. Он смотрел, как она сделала глоток и поморщилась. Не по-мужски было предлагать ей такой крепкий напиток, но ему почему-то хотелось подталкивать ее, дразнить, заставлять терпеть муки, какие испытывал он сам.

Хмурясь от этой мысли, он подошел к двери на террасу и прислонился к ней лбом, чтобы холодное стекло развеяло пары бренди в его голове.

– Итак, милочка, что привело вас сюда? Вы из тех патологически любопытных особ, которые вытягивают свои прелестные шейки, чтобы в последний раз взглянуть на умирающего?

– Ник, прошу вас.

– Вы слышали, что сказал ваш брат: по его мнению, у меня нет ни одного шанса. Утром я буду убит.

– Поэтому я и пришла. – Она судорожно сглотнула. – Я слышала, что вы очень хороший дуэлянт.

– Никогда еще не проигрывал.

Она подалась вперед, глаза ее блестели от слез.

– Ник... пожалуйста. Пусть Энтони упрям, как осел, но он мой брат.

Ее нежный голос вызвал в нем мощный прилив сексуального возбуждения. Несправедливо, что он встретил этот прелестный цветок как раз тогда, когда оказался на пороге смерти. Коварная игра фортуны!

– Чего вы хотите, Сара?

– Отмените эту дуэль. Пожалуйста.

Он протянул руку к кисти на шторе и повертел ее в руках.

– Не могу.

– Должен же быть какой-то способ. – Она облизнула пересохшие губы, и этот невинный жест вызвал волну жара в его чреслах.

Господи, эта женщина полна неосознанной чувственности, и он горит желанием вкусить ее.

– Выпросите меня сделать нечто такое, что не в моей власти. Ваш брат вызвал меня, а не наоборот. Только он может отменить эту дуэль.

– Я его уже просила, – в отчаянии ответила она, глядя в бокал.

– Он всерьез относится к вопросам чести.

– И вы тоже.

Он безрадостно улыбнулся:

– У меня нет чести. Именно поэтому я позволил вам прийти ко мне сюда, в мой дом, одной. И поэтому подвергал вас такому риску в случае с лордом Келтентоном.

Она нахмурилась.

– У вас есть честь.

– Нет. У меня есть гордость, а это совсем другое. – Он видел, что Сара собирается возразить. – Сара, вы ничего обо мне не знаете. Я делал такие вещи, что... – Он устало смотрел на кисть от шторы в своих пальцах. – Вы меня совсем не знаете.

Сара прикусила губу, ее пальцы так крепко сжались в кулак, что ногти вонзились в кожу. Ник сейчас совсем не похож на себя. Напряженный, тихий. И одинокий. Возможно, сказывается напряжение перед дуэлью.

Она никогда не видела его таким, лишенным обычного внешнего лоска. Он сбросил фрак и жилет, а его сорочка распахнута у ворота и открывает сильную шею. Его глаза ярко и жестко блестели, несомненно, виной тому было бренди. Он смотрел на нее с напряженным выражением лица, словно старался запомнить каждую ее черточку.

– Ник, чего вы хотите?

– Что?

Она провела кончиком пальца по ободку своего бокала.

– Чего вы хотели бы больше всего?

– Свободы.

– От чего?

Он долго не отвечал, а стоял и глядел в окно. Наконец отрешенно вздохнул.

– От боли. Я уже так давно болен...

– Вы ранены? Или больны?

– У меня бывают головные боли. Это наследственная предрасположенность. Моя мать...

– Мать? Я думала, это ваш отец страдал от головной боли.

– Нет. Откуда вы это взяли?

– Леди Бирлингтон. Она все знает обо всех.

– Что еще она сказала?

– Ничего. Это все.

Лицо его стало замкнутым.

– Она говорила вам, что я кончу так же, как моя мать, не так ли?

Сара кивнула.

Ник стиснул зубы и снова стал смотреть в окно.

Как перебросить мост через пропасть, которая, казалось, растет между ними, пока длится молчание? Но ничего удачного не приходило Саре в голову. Не в силах вынести эту гнетущую тишину, она уже убедила себя, что надо уходить. И тут он заговорил:

– Мою мать звали Виолеттой. – Его голос, низкий и напряженный, был полон страдания.

– Это... это прекрасное имя.

– Она была красивой женщиной. Очень привлекательной. Единственной дочерью французского аристократа и женщиной больших страстей. Когда она бывала счастлива, невозможно было и желать лучшего товарища. Но если она грустила... – Лицо его помрачнело. – Для нее любовь была временным состоянием. Столь же эгоистичная, сколь и красивая, она дрейфовала от одного мужчины к другому в нескончаемых поисках чего-то такого, чего не могла найти.

– А как же вы?

– Я был частью ее багажа. Куда бы она ни ехала, я следовал за ней. Иногда я был желанным. А иногда... – Он пожал плечами.

У нее защемило сердце.

– Где был ваш отец?

– Он лишь ненадолго промелькнул в жизни Виолетты, их брак закончился, еще не начавшись по-настоящему. Я его не помню, но у меня есть письмо от деда с сообщением о его смерти.

– Значит, ваш дед любил вас.

– С чего бы это? Он оставил мне свой титул и больше ничего. Но я его не слишком виню. К тому времени, как мы встретились, меня уже нельзя было спасти.

Он был так одинок, всю жизнь. Она могла представить его себе ребенком, наблюдающим за матерью, тоскующим по ласке, но не получающим ее. В ту же секунду Сара решила, что ненавидит красавицу Виолетту. Ни одна порядочная женщина никогда не бросит так своего ребенка.

Что-то упало на тыльную сторону ладони Сары, и она опустила глаза. Еще одна капля упала рядом с первой. Это слезы. Она плачет по любви, которой никогда не знал Ник и, возможно, никогда теперь не узнает.

Она думала о его жизни, о его поведении и поняла, что он окружил свое сердце оградой, такой высокой и мощной, чтобы никто не смог преодолеть ее. Он отгородился от всех, и даже его ближайший друг Анри не знал его. Она тихо кашлянула.

– Я слышала о вас сплетню.

– Какую?

– Что вы хотели получить состояние двоюродного брата и для этого соблазнили его жену.

Ник отвернулся и стал смотреть в окно, пряча лицо в темноте. Воцарилось молчание.

– Это правда?

Он снова повернулся к ней, на его лице ничего нельзя было прочесть.

– Каждое слово.

– Вы ее любили? – Сара сжала зубы, ожидая его ответа. Она не знала, почему этот вопрос так важен для нее.

– Любовь – это иллюзия, Сара. Ее не существует.

– Не все такие, как ваша мать, Ник.

– И слава Богу.

Сара сглотнула, но комок застрял у нее в горле. Каким-то образом ей надо все исправить для этого человека, показать ему, что не все женщины такие, как его мать, что не все в жизни так лишено надежды и радости, как его детство. Она встала.

– Полагаю, я ничего не могу сделать, чтобы отговорить вас от дуэли.

– Не можете.

– Тогда мне пора отдать свой долг.

Он застыл, глядя ей в глаза.

– Какой долг?

– Поцелуй.

– Едва ли я мог бы назвать успехом случай с лордом Келтентоном.

– Да, но наш договор закончился, когда вы нашли его для меня. Остальное было моим делом. Помните?

Он смотрел ей в глаза:

– Вы понимаете, что говорите?

Голос не повиновался ей, она лишь кивнул. Ей хотелось этого поцелуя, и не только его. Пусть бы он обнимал ее, прикасался к ней, облегчил ее острое до боли желание. На один бы короткий час забыть о дуэли, о необходимости выйти замуж и обо всем остальном, что им грозило!

– Я желаю большего, чем поцелуй, – услышала она свои собственные слова. Она затаила дыхание, не в силах смотреть на него, встретить его отказ.

Он мягко прошел по ковру и оказался возле нее. Его пальцы взяли ее за подбородок и приподняли голову. Лицо Ника было жестким.

– Чего вы от меня хотите?

Слезы хлынули из ее глаз, покатились по щекам.

– Я не леди, Ник. Никогда ею не была.

Он нежно провел тыльной стороной ладони по ее щеке, его лицо смягчилось.

– Это не грех, Сара. Во многих отношениях это благословение.

– Не всегда. – Она прижалась щекой к его ладони и закрыла глаза, почувствовав се тепло. – Мне хочется всего, – прошептала она. – И это приведет меня в ад.

Его руки соскользнули ей на плечи.

– Вы ошибаетесь, Сара, вы действительно леди. Но увы, я не джентльмен. – Он притянул ее к себе и понизил голос до опьяняющего шепота. – Джентльмен отослал бы вас домой в экипаже, в тепле и безопасности. Он бы не стоял так близко, чтобы услышать, как бьется ваше сердце.

– Да? – шепнула она.

– И джентльмен, конечно, никогда бы не узнал, что от вас пахнет свежим летом. Этот запах такой же чувственный, как восхитительный изгиб вашей нижней губки. – Он провел пальцем по ее губам. – Нет, Сара. Я не джентльмен, и я чертовски этому рад.

Ее пальцы вцепились в складки его сорочки.

– Ник, я хочу быть с тобой.

Он крепко прижал ее к себе. Он был такой чудесный, такой мужественный, она желала его, как никого и никогда. Он отодвинул широкий воротник ее платья и запечатлел на плече поцелуй. Его тихий голос ласкал ее.

– Мне это снилось. Так часто снилось, что стало почти воспоминанием. – Он губами провел по ее плечам, покрыл легкими, чувственными поцелуями ее шею, местечко за ухом.

Сара закрыла глаза и позволила страсти поглотить себя. Она так сильно его желала, он был ей так необходим, что она сжала бедра, чтобы унять вожделение, нарастающее с каждым прикосновением, с каждой лаской.

– Меня влекло к тебе с той минуты, когда я впервые увидел тебя. – Он потерся восставшей плотью о ее бедра, его действия были смелыми, как и он сам.

Неторопливо, уверенно он взял ее пальцы и прижал их к своей нижней губе. Он был великолепен, освещенный мерцающим светом камина. Она почти не могла думать, в ее голове проносились тысячи мыслей, когда он прижался ртом к ее щеке и провел губами до ее уха. Глубокая дрожь сотрясала ее. Он был таким противоречивым мужчиной, одновременно грубым и нежным.

– Я хочу тебя, Сара, – прошептал он, и эти слова зазвучали внутри ее.

Простые слова, и все же они наполнили ее томлением, от которого заныли груди, словно он прикоснулся к ней. Поцеловал ее. Любил ее.

Медленно, боясь даже дышать, она опустилась на край дивана и посмотрела на него снизу вверх. Он сразу же ответил ей, его тело опустилось на нее сверху, тесно слившись с ней.

Его руки скользнули под ее юбку, потом вверх, к бедрам. Он смело сжимал ее тело, словно подзадоривая ее остановить его. Она ахнула, по ее телу пробежала дрожь, но она не отстранилась. Она плотнее прильнула к нему, щекой прижалась к его сорочке, ее окутал его мужской аромат. Пусть это не любовь, но их отношения основаны на взаимном влечении, на стремлении забыться, избавиться от боли хотя бы на час.

Рот Ника накрыл ее губы, пока он расшнуровывал ее платье. Прохладный воздух коснулся ее кожи, когда он распахнул ее сорочку и обнажил грудь. Раздетая, Сара почувствовала себя уязвимой. Она делает это, чтобы помочь Нику, сказала она себе, хотя знала, что это ложь. Она желала его ради себя самой, для собственного удовольствия, а не по каким-то другим причинам.

Он жадно смотрел на ее обнаженные груди. Она заставила себя сидеть смирно, ее соски стали твердыми под его молчаливым взглядом.

Его широкие плечи вырисовывались на фоне красноватого света камина, освещенные волосы стали медно-золотистыми. Она знала, каким должно быть выражение его лица, – напряженным и бережным, как всегда, когда они целовались. На этот раз все это будет ради нее.

Он нагнулся и сомкнул губы вокруг одного соска, его язык безжалостно теребил его. Сара выгнулась дугой, закрыв глаза от наслаждения. Через несколько секунд их одежда оказалась разбросанной на полу вокруг них.

Это продолжалось долго. Слишком долго. И все было иначе. Ник не брал – он отдавал с решимостью сделать так, чтобы она еще больше желала его. Она извивалась от страсти, от острого вожделения.

– Сара, – прошептал он ее имя как мольбу.

Она открылась перед ним, и они вместе начали бурные, отчаянные движения, от которых Сару обдало огненной волной, и она уже не могла думать. Она знала лишь страсть и наслаждение и то, что Ник здесь, с ней, и что в этот момент он весь принадлежит ей.

Сара ощущала сладость его тела, она потерялась в изысканной пытке его прикосновений. Он оказался всем тем, о чем она мечтала, и даже большим. И она погибла, утонула в бездне желания.

Их страсть нарастала, каждое движение было агонией и экстазом. Ник шептал ее имя снова и снова, и жар внутри нарастал. И когда Сара подумала, что больше не может вынести, ее захлестнуло освобождение, пробежало по ее жилам, и все вокруг закружилось. Ник последовал за ней мгновение спустя и рухнул сверху, хрипло дыша ей в ухо.

Они ничего не говорили, в комнате слышалось лишь их прерывистое дыхание. Затем снаружи, в холле, раздался какой-то шум. Ник поднял голову, встретил взгляд Сары. Заглушая протесты Уиггза, до них донесся звук другого голоса – мужского, громкого от гнева.

– Помоги нам Боже, – сказала Сара. – Это Энтони. Ник и Сара одновременно вскочили, хватая свою одежду, и стали натягивать ее так быстро, как только могли. Ник продел одну руку в рукав сорочки, а Сара все еще пыталась дотянуться до спины, чтобы затянуть шнуровку на платье, когда дверь распахнулась и в комнату вошел не один, а два могучих джентльмена.

Сара побледнела, но высоко держала голову.

– Ник, полагаю, ты знаком с моим братом Энтони. С ним мой брат Маркус, маркиз Треймаунт.