Текст книги "Подари мне поцелуй"
Автор книги: Карен Хокинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
Глава 12
Алек растерянно смотрел на длинное белое ночное одеяние Барроуза.
– Какого черта вы так вырядились? Совсем как привидение.
– Сейчас четыре часа ночи, милорд. В эту пору достопочтенные люди давно уже в постели. – За вежливой фразой явственно слышался упрек.
– Неправда. Вот вы один из самых достопочтенных людей, которых я знаю, а все еще не спите. – Довольный неотразимой логикой своего ответа, Алек скрестил руки на груди и выпрямился. Он был горд тем, что, даже приняв изрядное количество бренди самого лучшего качества, которым угостил его Люс, не потерял способности ясно и логично размышлять.
Барроуз отставил в сторону серебряный поднос со стаканом молока и помог виконту снять пальто.
– Я всегда жду вашего возвращения, милорд, – такова наша традиция.
Алек признательно положил руку на тощие плечи слуги.
– Да, точно, традиция. Словно... словно Рождество.
Барроуз осторожно снял с плеча его руку:
– Разрешите проводить вас до постели, сэр.
Алек отмахнулся:
– Нет и нет. Сначала мне нужно успокоить нервы и что-нибудь принять, от чего хочется предаваться приятным мечтам. – Он тяжело вздохнул. Ему всегда хотелось получать от жизни всего лишь самые простые радости: вино, женщины, немного веселья – разве этого не достаточно? И вот результат – он женат на женщине, которая стремится помогать совершенно незнакомым людям и абсолютно равнодушна к удовольствиям. Виконт перевел затуманенный взор на бесстрастно взиравшего на пего дворецкого: – Послушайте, Барроуз, вы когда-нибудь смеетесь?
– Да, сэр, и довольно часто. – Слуга бережно взял Алека за руку и повел его к лестнице. – Но я приучил себя сдерживаться.
– Я рад, что вы... – Алек споткнулся на нижней ступеньке лестницы, и тут его внезапно осенило. – Вы пошутили!
– Слегка, милорд. Попробовать еще?
– Бог мой! Да вы, оказывается, свой парень, Барроуз! Черт меня возьми, если я ошибаюсь!
– Благодарю вас, милорд. Давайте пройдем в вашу комнату, а то госпожа уже беспокоится.
Улыбка мгновенно исчезла с лица виконта. Как же он мог забыть! Он больше не свободный человек, и теперь, как только ему захочется расслабиться, его будут преследовать укоры совести, так как это может не понравиться его жене.
Хотя Алек и внушал себе, что ему не о чем особенно тревожиться, ему постоянно мерещился ее осуждающий взгляд. А этого ему очень не хотелось.
И вместе с тем он не мог отрицать, что Джулия необыкновенно страстная женщина. Он видел это по ее взгляду, ощущал по ее губам. Но то была невинная страсть, целомудренная и чистая, следствие жизни, в которой еще не встречалась любовь. Он был бы глупцом, если бы вообразил, что эта страсть предназначена ему. Если бы другой мужчина дерзнул поцеловать ее, она наверняка ответила бы так же чувственно...
Алек освободился от помощи дворецкого и пошел в библиотеку.
– Мне нужно немного выпить...
Барроуз вздохнул, но все же, следуя за Алеком в библиотеку, предусмотрительно поставил стакан с молоком на камин рядом с графином бренди.
Алек оставил молоко без внимания и подошел к камину, в котором мерцали искорки слабого огня. Подбросив в камин немного поленьев, он рассеянно выпрямился и уже хотел отойти, как вдруг что-то хрустнуло у него под сапогом. В бликах разгоревшегося огня высветился блестящий предмет. Алек поднял его и поднес к свету, чтобы получше рассмотреть: это был осколок прекрасного фарфора молочно-белого цвета с голубоватым отливом.
В ту же минуту рядом с ним возник Барроуз.
– Позвольте, я уберу, милорд.
Прежде чем Алек осознал, что рядом находится дворецкий, Барроуз уже взял у него черепок, быстро оглядел место у камина и ушел, пожелав ему спокойной ночи.
Виконт недоуменно уставился на закрывшуюся дверь. Что все это значит? Он внимательно огляделся, но так ничего и не обнаружил.
От частых поворотов у него закружилась голова, и он снова подошел к камину. Вот к чему в итоге свелась его жизнь – к поиску осколков посуды в собственном доме.
Алек вздохнул и отодвинул подальше стакан с молоком.
Истина состояла в том, что очаг постоянного беспокойства находился внутри его самого, причем он существовал столько времени, сколько Алек себя помнил. Он всегда пытался заглушить его разными сомнительными удовольствиями, но теперь его беспокойство разгорелось с новой силой, и причиной этому стала Джулия. Она все время грезилась ему– полуодетой, с манящими губами, приоткрытыми для поцелуя...
Пора что-нибудь выпить, решил Алек и, налив себе бренди, мысленно символически чокнулся с игорными домами и раскрашенными женщинами из своего прошлого. Из-за этого треклятого завещания и строгих моральных правил Джулии ему пришлось с ними распрощаться; и снова его настигло одиночество – только теперь он жил с охваченной жаждой благотворительной деятельности неугомонной женой, к которой нельзя было даже притронуться. Зачем он только согласился заключить этот невыносимый договор?
– Потому, что ты был в отчаянном положении, и она об этом знала, – пробормотал Алек, допив бренди. Поставив стакан на стол, он развязал шейный платок и бросил его на пол, затем полностью расстегнул рубашку и облегченно вздохнул.
Налив себе еще бренди, Алек направился к своему любимому креслу и, глубоко вздохнув, с облегчением опустился на мягкое сиденье.
И тут же упал на пол.
Некоторое время он просто лежал, разглядывая потолок. Пролитое бренди быстро расплылось на ковре большим пятном. Бог мой, он, конечно, пьян, но не до беспамятства же!
Алек поднял голову и окинул кресло подозрительным взглядом. Оно было выполнено в стиле Людовика XV и украшено причудливой резьбой. Когда-то это кресло занимало почетное место возле камина в библиотеке его деда. Алеку нравились его полосатая плюшевая обивка и мягкость сиденья, высокая спинка и резные ручки. Это было самое удобное кресло...
– Проклятие, – пробормотал он и затуманенным взглядом уставился на кресло. Что-то было не так. Только спустя мгновение Алек осознал в чем дело: у кресла не было подлокотников.
Что произошло? Алек поднялся и повернул поврежденное кресло на бок. Он все еще изучал его, сломанное и искореженное, когда тихо приоткрылась дверь и вошла Джулия. Отодвинув кресло, Алек удивленно посмотрел на нее: она выглядела совсем не так, как ему представлялось в мечтах, – полуобнаженной прелестницей; наоборот, ее гибкая изящная фигура была с ног до головы облачена в отвратительного вида пеньюар со множеством оборок. Через неглубокий вырез этого одеяния Алек мог разглядеть лишь край кружевной ночной сорочки, которую он купил ей во время их первой поездки за покупками. Сорочка была откровенно прозрачной, и Алек хотел подразнить Джулию, чтобы проверить ее реакцию, но она была настолько погружена в свои мысли о благотворительности, что просто не обратила на это внимания. Теперь же, прикрыв дорогую сорочку отвратительным пеньюаром, Джулия и вовсе свела на нет всё очарование этой прелестной вещицы.
И все же Алек отметил про себя, что ему от этого вида почему-то стало немного легче.
Близоруко прищурившись, Джулия посмотрела сначала на него, потом на кресло. Заметив его расстегнутую рубашку, она на мгновение замерла; щеки ее порозовели.
– Прошу простить меня за беспокойство. Наверное, будет лучше, если я приду завтра. – Она повернулась к двери, прошуршав складками пеньюара, волочившимися за ней по полу.
Алек подумал, не позаимствовала ли она этот наряд у миссис Уинстон.
– Подождите минутку. Вы, случайно, не знаете, что произошло с моим креслом?
Джулия обернулась.
– Ах, это...
На ее волосы, уложенные в толстый жгут, падали отблески огня, и пряди цвета меда переливались оттенками золотого и рыжего. Алеку они казались такими же живыми и теплыми, как огонь. Шелковистый конец жгута завитком лежал у нее на груди.
Ему следовало сейчас же попрощаться с ней, пока он еще мог владеть своими желаниями, однако вместо этого Алек указал ей на кресло, стоящее напротив его:
– Прошу вас, присядьте. Если, конечно, это кресло гоже не сломано.
Джулия не двинулась с места.
– Нет, сломано только одно. Я надеялась, что оно не самое ваше любимое. – Прикусив губу, она взглянула на него, словно ища поддержки.
Алек был настолько сбит с толку этим очаровательным зрелищем – ее белоснежными зубками и такими манящими губами, – что в ответ смог только кивнуть. Ее вид действовал на него необыкновенно возбуждающе. Ему хотелось сорвать все покровы с этого соблазнительного тела и покрыть его поцелуями, а потом ласкать его в безумном упоении.
Но об этом не могло быть и речи. Хотя Джулия интересовалась не только его деньгами, он явно не входил в круг ее увлечений – она ясно дала это понять, поставив определенные условия для их брака. По сути, ее отношение к нему мало чем отличалось от отношения остального светского общества, и эта мысль весьма раздражала его.
Джулия изучающим взглядом посмотрела на кресло, как бы желая удостовериться в том, что оно действительно сломано.
– Барроуз склонен думать, что эту вещь уже не починишь, хотя, может быть, его еще можно склеить.
Алекс сожалением посмотрел на изуродованное кресло.
– Боюсь, тут уже ничто не поможет.
– Тогда мы купим вам другое.
– Разумеется, – согласился он, горько подумав про себя, не расстанется ли она с такой же легкостью через год и с ним самим.
Джулия одарила его ослепительной улыбкой, от которой его вожделение только еще больше возросло. Стиснув зубы, он смог изобразить на лице лишь некое подобие ухмылки. Неужели из-за нее он обречен терзаться муками плоти всю оставшуюся жизнь?
– Алек, я пришла, чтобы рассказать вам о кресле... и еще кое о чем. – Джулия уселась в кресло и аккуратно расправила складки пеньюара, которые окутывали ее словно белоснежная пена. Не подозревая о бушующих в душе мужа переживаниях, она беспечно улыбнулась улыбкой целомудренной и страстной одновременно.
– Сегодня мы с леди Бирлингтон и Эдмундом ездили в библиотеку.
– Вот как? – В звуке его предательски задрожавшего, немного хриплого голоса явно слышались признаки неутоленной страсти, и Алек нахмурился, надеясь, что Джулия ничего не заметила.
– Вы помните о вашем разрешении нанять несколько новых слуг? – Она придвинула свое кресло ближе к нему, чтобы видеть его лицо. Одна из складок пеньюара попала под ножку кресла, из-за чего на мгновение явственно обрисовались соблазнительные очертания ее округлого бедра.
Алек опустился в кресло и крепко сцепил пальцы рук, лежавших у него на коленях. Ему мгновенно стало жарко, над верхней губой и бровями выступили капельки пота, в то время как Джулия оставалась абсолютно невозмутимой.
– И что же? – отрывисто спросил он. – Вы кого-нибудь наняли?
– Не то чтобы наняла... Скорее, это больше относится к покупкам.
Должно быть, волнение каким-то образом отразилось на его лице, потому что Джулия добавила:
– Вообще-то заплатил Ник. Я бы не стала так поступать, если бы этот ужасный человек согласился отпустить мальчика без...
– Ник? – В переменчивых отблесках пламени камина Алеку показалось, что Джулия покраснела.
– Мы встретились совершенно случайно – он проходил недалеко от библиотеки Хукхема, и...
Ник. У библиотеки. И его жена наедине с негодяем.
– Мой кузен ни разу в жизни не посещал библиотеку. Джулия недоуменно подняла брови.
– Ну, значит, сегодня решил зайти, и это оказалось очень кстати. Эдмунд не хотел драться, но леди Бирлингтон очень переживала из-за...
– Подождите. – Алек потер висок. – Пожалуйста, начните с самого начала и расскажите мне все.
– Леди Бирлингтон и Эдмунд находились в библиотеке, когда на улице появился мальчик – он от кого-то убегал. Потом из-за этого мальчика опрокинулась повозка, и кочаны капусты раскатились по всей улице. Движение остановилось, началась суматоха, и трубочист...
Алек зачарованно следил за движением ее губ. Ему нравилось, как она рассказывала – уверенно и подробно, как будто доставала слова из каких-то запасников. Его прагматичная Джулия. И откуда, ради всего святого, у нее такие обворожительные чувственные губы? Может, они являются воплощением страстной натуры мисс Франт?
Виконту очень мешало отсутствие подлокотников у кресла: ему было совершенно некуда девать руки; однако, приложив значительные усилия, он все же заставил себя слушать.
– ...А потом трубочист оскорбил леди Бирлингтон, и она потребовала, чтобы Эдмунд вызвал его на...
Леди Бирлингтон настаивала на том, чтобы Эдмунд вызвал трубочиста на дуэль? Нет, определенно это выпитое бренди мешает ему верно воспринимать информацию.
– И трубочист обозвал ее старой вороной. – Джулия склонила голову набок, вьющийся кончик жгута ее волос разбился на отдельные прядки, которые, словно рыжеватые змейки, поблескивали на белой материи. – Леди Бирлингтон очень рассердилась. Не могу сказать, чтобы я винила ее за это. Я бы на ее месте тоже очень рассердилась.
– И все это произошло на Бонд-стрит прямо перед библиотекой?
Джулия, будто вдруг заинтересовавшись кончиком своего жгута, принялась усиленно теребить его.
– Ну да.
– Черт! Мэдди должна была позаботиться, чтобы этого не произошло! А Эдмунд! Каков болван! Я ему при встрече скажу пару ласковых слов.
Глаза Джулии заблестели.
– Эдмунд пытался отговорить леди Бирлингтон. – Она явно заколебалась. – Но Ник опроверг все его возражения.
– Уверен, что так оно и было, – резко ответил Алек. – Как понимаю, Эдмунд, словно круглый идиот, сегодня на рассвете встречается с этим трубочистом?
– Нет, трубочист схватил Эдмунда за лацканы сюртука, а потом сбил его с ног...
Виконт на мгновение закрыл глаза, представив, какое удовольствие происходящее доставило его кузену.
– Кто, кроме Ника, присутствовал при этом?
– Тетушка Мэдди сказала, что она узнала Амелию Корнуолл.
– Сие означает, что еще до утра об этом узнает весь город. – Алек потер шею, тщетно желая подольше не расставаться с алкогольным дурманом.
Джулия сложила руки на коленях, и это сразу же отвлекло его от беспокойных мыслей. Как он хотел стать перчаткой на ее руке! А еще он хотел...
– Потом, – неожиданно произнесла Джулия, – я его ударила.
Алек вздрогнул.
– Кого?
– Трубочиста. Но всего лишь один раз, – сказала она с явным сожалением. – Мне нужно было бы ударить его еще, но я подумала об этом слишком поздно.
– О Боже. – Алек не верил своим ушам. – Боже мой. Вы ударили трубочиста перед библиотекой!
– Вы должны быть благодарны Нику за то, что он там оказался. Ник, конечно, был не прав, понуждая Эдмунда к драке, но зато он расплатился с трубочистом. Все могло бы быть гораздо хуже...
– Куда уж хуже!
Лицо Джулии вмиг покрылось румянцем, причем покраснели не только ее щеки, но и лоб.
– Этот человек мог выдвинуть обвинения – ведь Эдмунд ударил его первым, – но Ник, слава Богу, выкупил мальчика. – Она вздохнула. – Мне нужно было бы самой подумать об этом, но я не успела. Я тогда очень разозлилась. – Она остановила на муже взгляд темных глаз. – Как вы видите, в этом случае винить вашего кузена совершенно не за что.
«Какого черта он там делал?» – со злостью подумал Алек.
Джулия наклонилась к нему.
– Алек, мне очень жаль, что я потеряла выдержку, но... Если бы вы только видели его: на ногах ожоги, все тело в синяках... – В ее глазах заблестели слезы.
– У Ника? – изумился Алек.
– Да нет же! У мальчика, которого мы спасли от трубочиста. Я как раз хотела поговорить с вами об этом... и о вашем кресле. – Джулия сделала глубокий вдох. – Видите ли, нам нужно было вымыть Мака и...
– Подождите. Какой еще, к черту, Мак?
– Так зовут мальчика. Имя не очень-то благозвучное, но оно ему подходит. Никогда еще не видела более грязного ребенка.
Алек подозрительно взглянул на свое сломанное кресло.
– Как я теперь понимаю, он не захотел мыться и поэтому счел необходимым сломать мое кресло?
– Он не ломал ваше кресло, но... – Джулия вздохнула и посмотрела на камин. Между серебряным подсвечником и позолоченными часами явно недоставало какого-то предмета. – Он очень сокрушался из-за вашей вазы.
– Не сомневаюсь. – Алек еле сдерживался, хотя он никак не мог припомнить, какое именно сокровище хранила миссис Уинстон на этом месте. Невероятная любовь экономки к бесполезным безделушкам служила источником его постоянного раздражения.
– Мак нечаянно уронил ее на пол. На ней изображалась батальная сцена из истории Древней Греции, – добавила Джулия, как будто этим все объяснялось.
– Древняя Греция погибла до того или после того, как он испортил кресло?
Она пропустила его вопрос мимо ушей.
– Бедный ребенок был слишком напуган тем, что миссис Уинстон станет его ругать за эту провинность, поэтому и решил убежать.
– Опрокинув мое кресло?
– О нет! Он просто побежал. Мы попытались его поймать, но он бегает очень быстро, поэтому мы попросили Джонстона помочь нам.
Алек захотел выпрямиться в кресле, но без подлокотников это было невозможно.
– Значит, это Джонстон разбил кресло, – процедил он сквозь зубы.
– Джонстон растянулся на ковре и ударился о кресло. Мак воспользовался этим и убежал на кухню. – Ее великолепные губы печально изогнулись. – Поверьте, повар был очень недоволен...
Несмотря на то что привычный образ жизни рушился у него на глазах, Алек все же смог сказать довольно вежливо:
– У нас нет повара, дорогая. У нас шеф-повар. Антуан очень бы расстроился, если бы узнал, что вы называете его просто поваром.
Джулия презрительно фыркнула.
– Он уже не услышит, как я его называю. Этот человек был непозволительно груб с Маком и всячески его обзывал. – Она нахмурилась и повертела в пальцах кончик своих волос. – Хорошо еще, что я говорю по-французски.
– Вы имеете в виду то, что Антуан ушел из кухни? – осторожно осведомился Алек, вспомнив, сколько месяцев у него ушло на то, чтобы уговорить весьма темпераментного француза оставить леди Берчли и перейти к нему на службу. Это была большая удача. Леди Берчли – одна из важных светских персон, причем из тех, кто постоянно муссировал слухи о его матери. Переманить у нее известнейшего кулинара – разве этим не стоило гордиться?
– Он не ушел. Я его уволила.
– Что?
От его крика она даже вздрогнула.
– Послушайте, я была вынуждена это сделать!
– Черт возьми, Джулия. Вы не можете увольнять прислугу, не посоветовавшись предварительно со мной!
– Но он совершенно не знает, как обращаться с детьми...
– А разве это так уж важно для шеф-повара? – раздраженно спросил он.
– Это важно для меня. – Она секунду поколебалась, а потом заявила решительным тоном: – Думаю, что мне нужно также сообщить вам о конюшнях.
– Дайте-ка я угадаю, – произнес Алек с сарказмом. – Барроуз сломал двери в конюшню. Или он се поджег?
Не замечая его резкости, так же как и его состояния, Джулия рассмеялась и взмахнула рукой.
– О нет, ничего похожего. Просто Мак привязал к хвосту кошки ложку, а кошка побежала на конюшню, прямо в стойла лошадей, и начала там носиться. Детская забава, не более того. Джонстон говорит, что примерно через месяц слуги все починят. – Прежде чем Алек успел открыть рот, она продолжила: – Мак – очень милый ребенок; просто нужно, чтобы кто-нибудь уделял ему внимание. О нем никто никогда не заботился. Когда дети растут без любви и заботы, они ищут разные способы, чтобы привлечь к себе внимание, в котором так нуждаются.
Глядя на то, с каким пылом Джулия рассказывает о ребенке, Алек мысленно нарисовал его портрет: ангельское личико, мягкие светлые волосы, ямочки на щеках и губки в форме лука Купидона – невинная наружность, под которой скрывается настоящий чертенок.
И конечно же, его мягкосердечная отзывчивая жена бросилась дитяти на помощь. Джулия, не жалея, тратила свое свободное время и заботу на совершенно чужих ей людей. Даже Ник удостоился се похвалы. В Алекс вновь пробудилось тлеющее где-то глубоко недовольство. Джулия уделяла внимание всем, но только не ему.
– Мы устроим ребенка в приют. В Асбери есть очень приличное заведение. – Заметив ее угрожающий взгляд, он безжалостно добавил: – Я внесу достаточную сумму денег, чтобы обеспечить за ним надлежащий уход, но здесь он оставаться не может.
Джулия сжала пальцы рук так сильно, что на них побелели суставы.
– Об этом не может быть и речи!
– Разве вы забыли об условии завещания? Если вы будете совершать такие безрассудные эпатирующие поступки, то восстановите против себя все общество.
Джулия даже покраснела от злости.
– Тот ужасный человек ударил Эдмунда! Вы бы на моем месте поступили точно так же, я это знаю наверняка.
– То, что можно делать мне, – это совершенно другое дело.
Боже, неужели это он, словно какой-нибудь сельский викарий, говорит такие банальности?
Джулия поднялась и гордо выпрямилась.
– Я вынуждена вам напомнить, что наш брак является фиктивным. Я не обязана считаться с вашими прихотями, как, впрочем, и вы не обязаны считаться с моими.
Вскочив с кресла, Алек быстро подошел к ней вплотную.
– Если я могу пренебречь вашими желаниями, тогда сегодня же ночью вы будете в моей постели.
Она онемела от изумления и, инстинктивно сжавшись, ухватилась за воротник своего пеньюара.
– О, вы требуете от меня слишком многого! Вы отказываетесь исполнять супружеские обязанности и в то же время впархиваете ко мне в кабинет, одетая как... – Он указал на ее одежду, но потом сообразил, что фактически пеньюар миссис Уинстон скрывает ее фигуру с головы до ног. – Джулия, вы забываете, что я мужчина.
Она покраснела еще больше и сказала глухо:
– Вы ошибаетесь. Я никогда не забывала об этом.
На какое-то мгновение ему показалось, что он уловил искру страсти в ее глазах, и его сердце чуть не остановилось... но она слишком быстро отвернулась; он увидел только, как на ее щеки упали тени длинных пушистых ресниц.
– Знаю, мне не следовало приходить сюда. Видите ли, я просто хотела рассказать вам, что произошло, и, что бы вы ни говорили, ребенок останется здесь.
– А вдруг душеприказчиков заинтересует этот инцидент? Теперь слухи неизбежны. Я ведь предупреждал вас, чтобы вы не слишком увлекались своими благотворительными проектами!
– Если бы вы только видели этого ребенка...
– Мы заключили договор, сударыня. – Алек взял ее за запястье и повернул к себе так, чтобы видеть ее глаза. – Если вы хотите его пересмотреть, на уступки придется идти не только мне, но и вам.
Джулия стойко выдержала его взгляд. На ее лице играли отблески огня, выгодно подчеркивая то изящные линии шеи, то плавную линию щек.
– Я хочу оставить у нас этого ребенка и заплачу любую цену, которую вы назначите.
Этими словами она снова возвратила его к реальности, напомнив о ходивших о нем слухах по поводу отсутствия у него благородных и чистых помыслов. «А почему бы и нет, – со злостью подумал Алек. – Я и правда не джентльмен и никогда им не был».
– И как вы думаете расплачиваться?
Джулия с опаской посмотрела на него, словно он был бешеным псом.
– Я не знаю, что вы... – Она замолчала, щеки ее порозовели. Медленно, очень осторожно, она положила ладонь ему на грудь.
Там, где она прикоснулась к нему пальцами, его кожа вмиг словно запылала. Алек закрыл глаза, опасаясь сде-лать лишний вдох, лишь бы она продолжала скользить рукой по его груди. Боже мой, что она собирается делать? Дойдя до живота, ее рука замерла, легкая, словно перышко.
Тяжело дыша, он открыл глаза. Джулия в упор смотрела на него. Ее губы были приоткрыты, лицо горело, глаза потемнели.
– Я вас поцелую.
И это все? Впрочем, сейчас он был согласен на все, что бы она ему ни предложила. Воспользоваться хотя бы этим малым, лишь бы избавиться от постоянного чувства отчаяния и немного охладить свою неутолимую страсть, – разве это не благо?
Опасаясь, как бы Джулия не передумала, он заключил ее в объятия и поцеловал так, как целовал се в своих мечтах каждую ночь с тех пор, как они поженились. Он прильнул к ней губами, наслаждаясь так, как наслаждался бы изголодавшийся человек неожиданно щедрой трапезой. Подскладками пеньюара он ощущал восхитительные изгибы ее бедер и все крепче прижимал ее к себе, желая, чтобы она почувствовала всю силу его страсти.
Когда его руки начали ее ласкать, а губы впились в нее, Джулия тихо застонала и ответила на его поцелуй, соединив свою и его страсть в единое целое.
Поцелуй длился до тех пор, пока ее тело под его руками не стало мягким словно воск и она не начала задыхаться. Тогда, теряя остатки самообладания, виконт отпустил ее и, немного пошатываясь, отошел в сторону.
Джулия опустилась в неповрежденное кресло и откинулась на его спинку. С трудом отдышавшись, она упрямо взглянула на него.
– Ну вот. Я заплатила по счету. Теперь Мак останется здесь.
Итак, она снова отвергала его.
Алек отвернулся; все его тело болело, словно от ушибов. Пытаясь успокоить свое гулко бьющееся сердце, он медленно сел.
– Вы только начали платить по счету, сударыня. Пока этот уличный мальчишка будет находиться в этом доме, вы будете оплачивать каждый день его пребывания здесь.
Джулия замерла.
– Каждый день? – Голос ее вдруг охрип и зазвучал мягко, как бархат.
Алек не решался ответить. Он просто смотрел на нее, смотрел на белую гладкую кожу шеи, на округлый контур груди, на се длинные ноги, контуры которых так явственно выступали под пеньюаром.
– Назад дороги нет, Джулия. Отныне я имею право целовать вас, когда и где мне будет угодно.
Ее глаза яростно сверкнули.
– А вы еще осуждали вашего кузена! Ник по крайней мере джентльмен...
Проклятый Ник! Ему потребовалось всего лишь швырнуть монету, и он уже для нее просто ангел во плоти. Алеку же придется терпеть этого проклятого мальчишку в своем доме, лишь бы удовлетворить представления Джулии о милосердии.
На одно ужасное мгновение у него мелькнула мысль отказаться от наследства, вернуться к своей прежней жизни, следуя дальше дорогой греха с дамами полусвета, и пусть Ник владеет всем.
Но нет, он не мог так поступить! Может быть, он негодяй и повеса, совершенно беспринципный человек, но у него есть своя гордость. А это значит, что весь год Джулия останется с ним рядом.
– Вы ничего не знаете о моем кузене.
Джулия повернулась и, пройдя перед камином, направилась к двери. На какое-то мгновение ее изящные ноги и темный треугольник между бедер проступили сквозь ставшую прозрачной ткань.
Сердце Алека бешено застучало. Имеет ли эта женщина хоть малейшее представление о том, какое впечатление она производит на мужчин? «Нет, конечно, нет», – сказал он себе угрюмо. И в этом была еще одна проблема брака со столь деятельной женщиной.
Джулия подошла к двери, рывком открыла ее и вышла, не оглянувшись. Дверь захлопнулась, и Алек, опустошенный, откинулся в свое]м разломанном кресле и начал кисло разглядывать потолок, ожидая, когда сердце хоть немного успокоится.
Его единственная надежда – убедить Джулию, что он достоин ее внимания. Но как мог добиться этого человек, который только что доказал, что он – самое ужасное чудовище на земле?
Виконт потер кулаком лоб, проклиная свои необузданные желания и порывистый характер. Все-таки в этот вечер произошло и кое-что хорошее: Джулия согласилась, что он будет целовать ее каждый день. Алек слегка улыбнулся. Да, каждый день она будет в его объятиях, а значит, начало было положено.
Внезапно будущее представилось ему в более радужных тонах. Тихо вздохнув, он встал, подошел к камину и тщательно наполнил все стаканы, стоявшие на подносе.
Ему нужно как-то предотвратить постоянное вмешательство Ника. Прошло всего две недели после свадьбы, а он уже устроил компрометирующую ситуацию. Может, Джулия и думает, что его кузен невинен, словно котенок, но Алек знал его достаточно хорошо. Ник ничего не делает просто так.
Поставив стаканы в ряд, Алек поднял первый и быстро опустошил его. Скоро, на удивление всего великосветского общества, его жизнь круто изменится: в этом сезоне он предстанет перед всеми самым преданным мужем на свете!
Алек взял следующий стакан и так же быстро выпил крепкий напиток. Слава Богу, он может себе позволить хорошее бренди. И он обязательно выпьет все, до последней капли.
