Текст книги "Прикоснись ко тьме"
Автор книги: Карен Ченс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
– Решила уйти пораньше? – спросил он и легонько провел рукой по моей щеке; я отступила на шаг, чтобы быть подальше от его доверчивых глаз. Сейчас я ему все скажу, но видеть, как в его взгляде гаснет вера в людей, было выше моих сил.
– Нет. – Я переминалась с ноги на ногу, мучительно подбирая слова. Не его вина, что мою жизнь собираются спустить в унитаз. Уже в который раз. – Мне нужно сказать тебе что-то очень важное. Ты меня выслушаешь и сделаешь то, что я попрошу, о'кей?
– Ты уезжаешь.
Не знаю, как он догадался. Может быть, по глазам. Наверное, уже когда-то видел такой взгляд.
– У меня нет выбора.
Не сговариваясь, мы вышли во двор, на каменную площадку перед задней дверью. По крайней мере, там было потише. В воздухе пахло дождем, однако ливень, который бушевал весь день, начал потихоньку слабеть. Если я потороплюсь, то, возможно, успею вскочить в автобус, не промокнув до нитки.
– Помнишь, я говорила тебе, что у меня неприятности?
– Да, но тебе нечего бояться, я же с тобой.
Он улыбнулся, но мне не понравилось выражение его глаз. Я не хотела, чтобы он меня любил, чтобы скучал по мне. Черт, не получается у меня разговор. Ладно, забудем о тонких чувствах, все равно я в них ничего не смыслю.
– Слушай, у меня и в самом деле большие неприятности, мне надо сматываться. – Не слишком понятное объяснение, но как я могла сказать, что меня преследует банда вампиров, которые меня вырастили и которых я постараюсь уничтожить, и что эти самые вампиры назначили за мою голову награду? Томасу никогда не понять мира, откуда я пришла, даже если бы я рассказывала о нем всю оставшуюся жизнь. – В квартире бери все, что захочешь, только мою одежду отнеси, пожалуйста, в ночлежку. Лайза найдет ей применение.
Мне было жаль моего тщательно подобранного гардероба, но что поделать…
– Кэсс…
– Я еще успею поговорить с Майком. Уверена, он разрешит тебе пожить здесь пару недель на тот случай, если меня будет кто-нибудь спрашивать. В нашу квартиру тебе лучше пока не возвращаться.
Под крышей здания находилась маленькая квартирка-студия, в которой жили его прежние владельцы, чтобы не нужно было ездить на работу. Майк редко пользовался ею, поэтому о ней мало кто знал. И мне было бы гораздо спокойнее, если бы я знала, что Томас переехал туда. Не очень-то приятно сознавать, что ворвавшаяся в мою квартиру банда разъяренных вампиров обнаружит в ней не меня, а Томаса.
– Кэсси. – Томас робко взял меня за руку, словно боясь, что я ее отдерну. Наверное, после того дурацкого случая он решил, что я не люблю, когда ко мне прикасаются. Я никогда не пыталась его в этом переубедить, потому что, честно говоря, мне было удобнее сохранять между нами некоторую дистанцию. Пусть себе спокойно живет и работает. – Кэсси, я иду с тобой.
Он сказал это спокойно, словно само собой разумеющееся.
Мне не хотелось его обижать, но глупо затевать дискуссию, когда на твой след уже вышел убийца.
– Нет. Прости, но двоих вычислить гораздо легче, чем одного, к тому же если меня схватят…
Я замолчала, потому что не знала, как объяснить, что с ним может произойти, и при этом не показаться психопаткой. Конечно, за свою жизнь Томас повидал всякого и уж наверняка мыслит шире, чем дураки копы, которые принимают за наркомана или психа каждого, кто пытается заговорить о вампирах. Впрочем, даже если бы я и смогла ему все объяснить, времени на разговоры у нас не было.
– Прости. Мне пора.
Не так я представляла себе наше прощание. Сколько раз мне хотелось с ним поговорить, но я не решалась, боясь, что он неправильно меня поймет. А теперь, когда я наконец решилась, мне нужно уходить.
Я попыталась освободить руку из его пальцев, но он с неожиданной силой крепко ее сжал. Я уже хотела сказать «пусти», как вдруг ощутила пронзившее меня насквозь знакомое отвратительное чувство. В душном воздухе появилось что-то холодное, темное и враждебное. Не знаю, как остальные, но я всегда чувствую приближение вампиров. Это как у тех, кто чувствует, что по их могиле кто-то ходит – легкая дрожь в позвоночнике и ощущение тревоги. Приближения призраков я обычно не чувствую – в отличие от вампиров. Быстро окинув взглядом улицу, я заметила, как в свете уличного фонаря мелькнула черная тень.
– Вот черт!
Выхватив пистолет, я втолкнула Томаса обратно в кладовку. Не знаю, правда, зачем – если Тони послал за мной вампиров, дверь от них не спасет. Однажды я видела, как Тони одним движением своих изящных, унизанных кольцами пальцев сорвал с петель тяжелую дубовую дверь только потому, что был в плохом настроении и не мог найти ключ.
– Что случилось?
– Появился кое-кто, кого я не хочу видеть. Взглянув на Томаса, я увидела его окровавленное лицо и тот пустой взгляд, какой появляется у мертвеца. Это было не Предвидение, просто мой мозг разыграл возможный сценарий, но я уже сориентировалась. Вампиры не станут врываться в клуб и убивать всех подряд, чтобы найти меня. Тони слишком боится Сената, чтобы согласиться на массовую резню, но убрать с дороги какого-то уличного бродягу для него сущий пустяк. Он дал мне это понять, когда сделал меня сиротой; мне тогда было четыре года, и я была ему нужна, вернее, не я, а мой дар. Родители встали на пути его амбиций, и он просто убрал их с дороги. Вот так. Сенат тогда замял это дело как не представляющее особой важности. Итак, прежде всего нужно вывести Томаса из-под огня.
– Я должна немедленно уходить, иначе всем будет плохо. Они видели, как мы с тобой разговаривали, так что теперь ты в опасности. Они подумают, что ты знаешь, где меня можно найти.
Я потянула его за собой, на ходу пытаясь сообразить, что делать дальше. Ну зачем я потащилась в клуб, зачем позволила им увидеть Томаса? Несмотря на все мои уверения, половина завсегдатаев клуба считала нас любовниками. Если вампиры станут меня искать, им укажут на Томаса, и тогда его будут пытать, пока он не умрет. Не нужно мне было ни с кем связываться, я же знала, что в моем случае это невозможно! Я вроде ядовитых испарений – подойди поближе, и тебе еще очень повезет, если ты просто умрешь. Теперь нужно спасать не только себя, но и Томаса; бедняга, придется ему забыть о своей прежней жизни. Хорошо же я ему помогла, ничего не скажешь.
Интересно, а почему вампир дал нам уйти? Мелькнул и растворился в воздухе, словно его и не было. За те несколько секунд он легко мог нанести молниеносный удар, словно змея, или спокойно пристрелить меня из-за угла, ничем не рискуя. Вампирам не нужно оружие, когда они нападают на людей, просто Сенат велит им обставлять нападения как обычные убийства, поэтому большинство парней Тони имеют при себе пистолеты. Мой убийца наверняка подозревал, что я вооружена, но вряд ли он меня боялся, даже если и не знал, что я отвратительный стрелок. Мне оставалось лишь тянуть время. Впрочем, нет; я жива только потому, что убийце приказано затеять со мной игру. В некрологе сказано: 8.43, значит, все произойдет именно в 8.43. Я уже слышала, как Тони говорит своей банде, что напоследок хочет устроить небольшой сеанс ясновидения, только на этот раз гадалке не придется себя утруждать. Наверное, меня убьют здесь, а потом отнесут на Персиковую улицу или просто, воздействуя на мозг, заставят саму идти туда, как овцу на заклание. Лично меня не устраивает ни то ни другое.
Я облизнула внезапно пересохшие губы.
– Что ж, ладно. Надень вот это и возьми пальто. Завяжи волосы. – Я взяла с полки одну из бейсболок Майка и протянула Томасу, правда, его волосы никак под нее не помещались. – Нет, надо попросить у кого-нибудь пальто с капюшоном. В своем ты слишком заметен.
Может, кто-нибудь из готов одолжит ему плащ. Если мне удастся изменить внешность Томаса, ему легче будет ускользнуть незамеченным, пока вампиры будут выслеживать меня.
– Кэсси, послушай. Можно…
Больше он ничего не успел сказать, потому что дверь внезапно распахнулась, словно на ней не было никаких замков, и в комнату ворвалось пятеро здоровенных вампиров, похожих не то на вышибал, не то на хиппи – гора мускулов и копна длинных, до плеч, засаленных волос.
Какую-то долю секунды мы смотрели друг на друга. Для оживших мертвецов размер значения не имеет, просто Тони любит все большое; наверное, для него важен фактор устрашения. Это сработало – я пришла в ужас. Громилы даже не попытались придать своим лицам вежливое выражение. Я знала, как выглядят вампиры, когда выходят на охоту – я видела это много раз, – но эти морды показались мне порождением ночного кошмара. Я еще успела подумать о том странном факте, что я до сих пор вспоминаю о ночных кошмарах, как все пришло в движение. Я выстрелила в одного из вампиров, целясь в сердце, но он не остановился, да я на это и не надеялась. Ну какая разница? Все равно я бы не справилась с пятью здоровенными парнями. Очевидно, Тони разъярился больше, чем я ожидала.
Глава 2
У меня вырвали пистолет и, развернув, вжали носом в стену. Одновременно мне так вывернули руку, что едва ее не сломали. Что происходило у меня за спиной, я не видела, поскольку была занята разглядыванием бетонного покрытия, но, судя по звукам, полетели на пол все металлические стеллажи. Затем раздался яростный рев, и по кладовке пролетел порыв горячего ветра; коснувшись моей кожи, он рассыпался градом искр. Это был колоссальный сгусток энергии; если бы я могла дышать, то, наверное, завизжала бы от боли и злости на этого негодяя, который не дал мне ни малейшего шанса на спасение. Тони не просто напустил на меня всю банду, он прислал за мной хозяина, потому что лишь хозяин мог сконцентрировать в себе столь мощную энергию; на такой удар не способны даже пять вампиров, вместе взятых. К тому же этот хозяин был явно не из старичков.
Большинство вампиров ведут жизнь рабов, служа тому, кто их обратил, не имея возможности ослушаться приказа или сбежать. Но есть среди них такие, кто, изначально обладая сильной волей, постепенно начинает накапливать энергию. Когда они достигают уровня хозяина, то могут уже сами превращать других вампиров в рабов, за что получают от обратившего их господина некоторую свободу. Седьмой уровень – это низший ранг хозяина, и большинство из них так на нем и остаются, но те, кому удается подняться выше, с каждой новой ступенькой получают все больше возможностей и свободы. Я всю жизнь находилась при хозяевах вроде Тони, вампира третьего уровня, и знаю, что происходит, если их разозлить по-настоящему. И все же еще ни разу я не получала такого мощного удара, который, казалось, прожег во мне дырки. Ну не мог Тони уговорить вампира второго или даже первого уровня поработать киллером – стал бы он стараться ради меня! – но другого объяснения у меня не было.
Я заорала Томасу, чтобы он бежал, прекрасно сознавая, что вырваться ему не удастся; тогда державший меня вампир решил, что мне, по-видимому, не слишком больно, если я в состоянии так кричать, поэтому схватил меня за шею и сжал пальцы. Помню, в тот момент я подумала, что, если мне повезет, он не рассчитает силы и задушит меня. Не слишком радужная перспектива, и все же это лучше, чем быть приговоренной к вечному созерцанию уродливой физиономии Тони.
Однако в следующую секунду, когда у меня перед глазами уже заплясали красные огоньки, а в ушах зашумело, державший меня вампир пронзительно вскрикнул и разжал пальцы. Задыхаясь, я упала на колени, жадно глотая ртом воздух, тогда как вампир бился на полу рядом со мной, визжа так, словно его разрывали на части. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что с ним происходит, поскольку такое я наблюдала впервые. Я чувствовала жжение между лопатками, словно туда плеснули горячим маслом; там у меня находилась вживленная в кожу кривая пентаграмма, от которой сейчас исходил сильный жар. Бросив взгляд на вампира, я увидела, как по его руке и груди ползут сверкающие золотистые полосы, прожигая кожу до самых костей. Вот одна из полос подобралась к тому месту, где в тело вампира вошла моя пуля. Я смотрела, не в силах шевельнуться от ужаса. Судя по всему, ожила и пришла в действие моя защита.
По иронии судьбы, вживил мне ее сам Тони. Я-то всегда считала, что это какое-нибудь мошенничество: по мере того как я росла, росла и моя пентаграмма; в конечном счете я получила уродливую татуировку, занимавшую половину спины и часть левого плеча. И хотя вид у нее был не слишком приятный, работала она, как выяснилось, на все сто. Правда, атаковавший меня вампир не был хозяином – энергетический удар исходил откуда-то сзади, – но как удалось моей защите справиться с таким громилой, надо было еще выяснить. Такого я не видела ни разу; был один случай, когда защита сработала, но тогда все выглядело вовсе не так эффектно – грабитель просто отдернул обожженную руку, и у меня появилась возможность удрать. Правда, в тот раз на меня напал человек. Так, может быть, действенность моей защиты зависит от силы нападающего? При этой мысли у меня появилось нехорошее предчувствие, что вскоре мне представится случай это проверить.
Я кое-что знаю о знаках защиты, поскольку Тони всегда держал при себе парочку магов для охраны своего дома и бизнеса. От них я узнала, что существуют три основные категории: заградительные знаки, энергетические и знаки личной защиты. Тони пользуется заградительными знаками, когда занимается чем-то нелегальным – иначе говоря, постоянно. Энергетические знаки более сложные: в качестве антидепрессантов они оказываются эффективнее, чем флуоксетин; их используют, когда нужно снять напряжение или помочь человеку справиться с эмоциями. Однако Тони использует их во время деловых переговоров, воздействуя с их помощью на мозг партнера. И тот вдруг становится мягким и податливым, и теряет волю, и уже согласен с тем, что Тони все знает гораздо лучше, и нужно сделать так, как он говорит. Знаки личной защиты делятся на две группы: защитные и охранные оболочки. О первой группе мне рассказывала Эжени, когда я была маленькой. Пока у меня не было защиты, я ощущала присутствие даже призрака – едва заметные энергетические следы, протянувшиеся во времени, словно светящиеся линии, в том месте, где когда-то, сотни лет назад, побывал призрак. Чем старше я становилась, тем больше обращала внимания на подобные вещи; возможно, это происходило потому, что старый дом, где жил Тони, был зажат между двумя кладбищами – индейским и первых колонистов. Наконец, когда Эжени надоело терпеть, что на уроках я постоянно отвлекалась и думала о чем-то своем, она просто показала мне, как нужно защищаться. Она научила меня управлять моим энергетическим полем – некоторые его называют аурой – чтобы пользоваться им в качестве защиты. Вскоре я уже делала это автоматически, ограждая себя от всего, кроме духов, которые были мне нужны здесь и сейчас.
Однако действенность личной защиты зависит прежде всего от силы человека, который ее использует, поскольку питается она его энергетикой; большинству людей трудно противостоять духовному или физическому воздействию, и тогда на помощь приходят «охранники». Созданные группой магов, они предназначены для охраны человека или объекта и способны отвести опасность, направляя негативное воздействие обратно, на того, кто его излучает. В результате получается так, как произошло со мной, – энергетический удар рикошетом вернулся к тому, кто его послал, заставив биться в агонии.
В нашем сообществе защита имеет огромное значение. Однажды Тони за небольшую плату нанял мага, чтобы тот создал защиту для каравана судов, перевозивших что-то нелегальное. Груз должен был выглядеть как кучи мусора, в котором, как известно, береговая охрана не слишком любит копаться. Однако маг был молод и беспечен, и защита перестала действовать в тот момент, когда суда находились на пути в порт – можно сказать, прямо на глазах представителей закона. В результате Тони потерял груз, а маг – жизнь. В то время я была слишком юной, чтобы самой контролировать надежность защиты, однако тот, кто мне ее создал, знал свое дело. Должно быть, Тони хорошо ему заплатил – редчайший случай, между прочим.
От смрада, исходившего от обуглившегося тела вампира, у меня начали слезиться глаза. Ничего не скажешь, попала в переплет; пытаясь справиться с приступами рвоты, я внезапно поняла, что вновь могу двигаться. Бросив отчаянный взгляд по сторонам в поисках оружия, я тут же рванула за ближайший металлический стеллаж. Моего пистолета нигде не было видно, но черта с два я уйду без него. Кроме того, несколько жалких коробок, за которыми я попыталась укрыться, вряд ли можно было назвать надежной защитой. Итак, ни оружия, ни укрытия; все, на что я могла рассчитывать, – это мой кривой знак магической защиты. Решив выбрать тактику разумного героизма, то есть бежать и прятаться, я начала медленно отступать в глубь помещения.
Если бы мне удалось хотя бы на минуту уйти от вампира-хозяина, я смогла бы добраться до маленькой дверцы, ведущей в недостроенную часть подвала. Оттуда не было выхода в залы клуба, но подвал примыкал к той стене, за которой находился бар. Если вампир хотя бы на время потеряет меня из вида, он перестанет меня чуять и может решить, что я пробралась в бар. Тогда у меня будет несколько секунд на то, чтобы выбраться наружу через заднюю дверь, если, конечно, у вампиров не хватило ума поставить возле нее одного из своих. Но даже если и так, с обычным вампиром моя защита справится легко. А может быть, и нет.
Наконец я добралась до дверцы, расположенной за последним стеллажом, но едва я попыталась ее открыть, как сзади послышались грохот и душераздирающий визг. Я оглянулась через плечо, ожидая увидеть одного или нескольких преследователей. Моему бедному истерзанному разуму потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что существо, плавающее в проходе между стеллажами, это Порция, и что в других проходах слышится шум отчаянной драки.
– Я же говорила, что помогу тебе, Кэсси!
Ее лицо сияло от восторга, и обрамлявшие его кудряшки подпрыгнули, когда она резко повернулась, показывая на что-то у себя за спиной. Там стояла целая бригада конфедератов, неизвестно каким образом уместившихся в крошечном помещении кладовки. Я такое уже видела – когда метафизика просит старую добрую физику идти ко всем чертям, – но, надо сказать, никак не могу к этому привыкнуть.
– Капитан Богард Льюис к вашим услугам, мэм, – отвесил мне поклон лихой офицер с пышными усами.
Он чем-то напомнил мне генерала Кастера[2]2
Джордж Армстронг Кастер (1839-1876) – герой Гражданской войны в США, погибший во время битвы с индейцами.
[Закрыть] – не слишком удачное сравнение, если бы я решилась высказать его вслух. Но я не успела – внезапно, пройдя сквозь тело капитана, между стеллажами просунулась рука вампира и схватила меня за горло.
Одним движением выхватив из ножен саблю – я еще успела удивиться, зачем она ему, – Богард описал ею в воздухе сверкающую дугу и отхватил руку вампира по самый локоть. Вампир завопил, и вместе с ним завопила я, потому что, во-первых, на меня хлынул поток теплой крови и, во-вторых, потому что отрезанная рука продолжала крепко держать меня за горло, пытаясь нащупать сонную артерию. Надо сказать, что вампиры умирают только после того, как умирают их голова и сердце; таким образом, рука пыталась довершить дело, начатое ее хозяином. Богард попытался оторвать ее от моей шеи, но его бесплотные руки лишь проходили сквозь меня.
– Простите, мэм, – сказал он, в то время как у меня в глазах – уже второй раз за день – начал меркнуть свет. – Я потратил всю энергию на удар саблей. – Капитан грустно покачал головой. – Время делает свое дело – наша энергия слабеет.
Он взглянул на меня, желая услышать слова утешения, но, знаете ли, трудно выражать сочувствие, когда из тебя выходит последний воздух, а перед глазами пляшут разноцветные огни.
Тем временем вампир очухался и вновь попытался схватить меня, но тут на него набросилась Порция и принялась колотить зонтиком.
– Взять его! – скомандовала она, и тогда солдаты, которые до сих пор молча созерцали эту сцену, двинулись вперед, словно могучая серая река.
Наступил один из тех моментов, когда глаза вступают в спор с разумом, который пытается их уверить, что того, что они видят, быть не может. Несколько тысяч солдат, слившись воедино в одной точке, начали исчезать в ней, как вода, уходящая в водосток. Только водостоку эта процедура страшно не понравилась. Вампир начал биться о стеллажи, отчаянно размахивая уцелевшей рукой, словно пытаясь отразить нападение, при этом его кожа приобрела пурпурный оттенок.
К тому времени, как мне наконец удалось оторвать от себя его руку и отшвырнуть ее прочь, он неподвижно лежал в дальнем конце прохода, застывший, словно статуя. Косясь в его сторону, я внимательно следила за рукой, которая опять поползла ко мне, чтобы схватить за горло. Не слишком понимая, что, собственно говоря, происходит, я пришла к выводу, что в каждом призраке скрывается частичка вампира, превращая его в огромную, безобразную куклу. Но в тот момент, когда я подумала о том, что же произойдет, когда из вампира полезут все прятавшиеся в нем духи, произошел взрыв. Схватив бутылку вина, я колотила ею по руке вампира, из-за чего прозевала начало события. Помню только, что я взлетела в воздух и приземлилась на пол, а на меня, словно градины, посыпались куски замерзшей плоти вампира.
Порция парила в воздухе над вздрагивающим полом. Сложив кружевной зонтик, она обратила ко мне свое сияющее личико.
– Нам пора уходить, Кэсси, – сказала она. – Мальчики славно потрудились и нуждаются в отдыхе. Но ты должна знать: мы прекрасно провели время!
Порция присела в реверансе, капитан Богард вновь поклонился; затем она взяла его под руку, и оба исчезли, после чего за ними потянулась колонна бойцов, вышедших из останков вампира.
Я сидела посреди липкой лужи, не имея сил встать, и потирала шею. Лицо горело в тех местах, где на него попали куски вампирьей плоти, но хуже всего пришлось горлу. Кажется, я не могла глотать, что меня очень беспокоило. Наверное, я бы еще долго сидела на полу, наблюдая, как рассыпается и исчезает тело вампира, но тут в конце прохода появился Томас.
– Вставай! – крикнул он и, схватив меня за руку, потащил из кладовки.
Я заорала от боли – он схватил меня за ту руку, которую чуть не вывернул вампир, – и удивления, что парень еще жив. Я-то уже списала нас обоих; и тут мне в голову пришла мысль: кто же тогда дрался с вампирами, если Порция и ее армия находились возле меня? Рука Томаса была в крови, и я подумала, что это его кровь; правда, раны не было видно. Должно быть, мой крик испугал его, поскольку он сразу отпустил меня, и я осела на пол, кашляя и задыхаясь от крика, который, словно нож, прошелся по моему раненому горлу. И только тогда, сидя на полу, прижимая к груди ноющую руку и стараясь справиться с приступами рвоты, я заметила тела.
Кроме первого вампира, который набросился на меня и сейчас агонизировал, сжигаемый лучами моей защиты, я увидела еще одного – тот был жив, но лежал, придавленный тяжелым металлическим стеллажом, который кто-то явно намеренно оторвал от стены и сбросил на него. Вампир извивался под кучей металлических щитов, оставшихся с того дня, когда Майк начал перестраивать дом под клуб. Не сказать, чтобы у них был стильный вид, зато они были тяжелыми и острыми как бритва, и Майку приходилось держать ухо востро, когда он их перетаскивал. Надо ли говорить, что, падая, эти щиты превратились в смертельное оружие, которое разрезало вампира пополам, как нож разрезает буханку хлеба. Вероятно, бандит истекал кровью, поскольку по полу разлилась огромная лужа, похожая на багровое одеяло.
И все же, несмотря на страшные раны, сердце и голова вампира не были задеты, и он продолжал жить. Глядя мне в лицо, он пытался навести на меня пистолет, который все еще сжимал в руке. Заметив это, Томас подошел к вампиру и, не колеблясь, резким движением вытащив из его живота острый кусок металлического щита, несколько раз с силой вонзил его в распростертое тело. Разинув рот, я смотрела на эту сцену, не веря своим глазам. Через несколько секунд тварь на полу больше напоминала сырой гамбургер, чем тело.
Но даже пока его разделывали на куски, вампир не сводил с меня пылавшего ненавистью взгляда, а я не имела сил закричать, я вообще ничего не могла сделать. Я и раньше попадала в трудные ситуации, однако со временем нервы забывают, что это такое – изо дня в день, каждую минуту быть натянутым, как струна, когда тебе начинает казаться, что больше ты не выдержишь. Я смотрела, как Томас одним ударом отделил голову вампира от туловища, и только после этого перевела дух; странно, оказывается, все это время я не дышала. Мы были живы. Я не могла в это поверить, я ни черта не понимала.
Прожив у Тони много лет, я привыкла к насилию и относилась к нему довольно терпимо, поэтому не сразу обратила внимание на рваные зияющие раны в телах четвертого и пятого вампиров в том месте, где у них находилось сердце. Сильный удар заостренным колом в сердце – и поныне традиционный и наиболее популярный способ покончить с вампиром, но, оказывается, если сердце вырвать руками, результат тот же, хотя я никогда не видела, как это делается. Раздумывая о том, как прекрасно прожила бы я, если бы никогда этого и не увидела, я взглянула на Томаса… и комната внезапно поплыла у меня перед глазами.
Обычно, когда у меня начинаются видения, я это чувствую. Секунд за тридцать до начала у меня появляется нечто вроде дезориентации, что дает мне время быстро куда-нибудь уйти, чтобы остаться в полном одиночестве. На этот раз все началось внезапно. Пол ушел у меня из-под ног, и я полетела в длинный темный туннель. Когда я приземлилась, то увидела прямо перед собой Томаса. Он стоял на поросшей травой равнине, которая уходила далеко за горизонт под бледно-голубым небом. Нежно-кремовая кожа Томаса отливала бронзовым загаром, вместо шикарного наряда готов на нем был грязный шерстяной балахон без рукавов, однако это был, несомненно, он. Его глаза сверкали диким огнем, словно два черных драгоценных камня, на лице светилось торжество. Рядом с Томасом стояли еще несколько человек, одетых точно так же, и все они выглядели так, словно только что выиграли суперкубок.
Рядом о скалистый берег с шумом разбивались темно-зеленые, почти черные волны; в лицо хлестали порывы ледяного ветра. Этот пустынный пейзаж можно было бы назвать прекрасным, если бы не пара десятков валявшихся рядом трупов. Большинство мертвецов были европейцами; тот, что лежал ближе ко мне, был одет на манер героя какого-нибудь малобюджетного фильма из жизни пиратов: белая рубашка с пышными рукавами, коричневые холщовые штаны до колен и грязно-белые чулки. Свои башмаки он, видимо, потерял, волосы его были всклокочены.
Я созерцала эту сцену, онемев от ужаса и восхищения; внезапно Томас наклонился и, вонзив бронзовый нож в грудь еще дышавшего вампира, распорол ее от шеи до живота. Тепло, струившееся из раны, смешалось с холодным воздухом, отчего над трупом поднялся легкий пар, но это не помешало мне увидеть, как Томас разворотил его грудную клетку, ломая ребра, словно сухие ветки. По его рукам струилась алая кровь, когда он вытащил из груди мертвеца трепещущее сердце и поднял его высоко над головой; затем медленно, словно смакуя это мгновение, начал подносить сердце ко рту. Зубы Томаса вонзились в горячую плоть, которая еще пыталась биться, перервали пульсирующую вену, и в лицо ему хлынула горячая кровь, стекая по подбородку. Затем поток крови хлынул в горло, по груди побежали красные ручейки, заливая одежду, и Томас стал похож на индейца в боевой раскраске. Вот его горло дернулось, и он начал глотать кровь под восторженные вопли наблюдавших за ним воинов.
Должно быть, я вскрикнула, потому что Томас взглянул в мою сторону и в страшной улыбке оскалил окрашенные кровью зубы, между которыми застряли куски мяса. Затем он сделал шаг в мою сторону, а я поняла, что не могу сдвинуться с места; ко мне протянулась рука с зажатым в ней куском горячей плоти. Внезапно я пришла в себя и пронзительно вскрикнула.
Горло отчаянно болело, но я не могла сдержаться. Видение лишило меня последних сил; оглядевшись по сторонам, я увидела, что по-прежнему нахожусь в душной кладовке и с диким ужасом смотрю на Томаса. Я увидела, как он высунул язык и быстро слизнул с губ крошечную каплю крови; перед тем как вновь завопить во всю силу легких, я успела подумать о том, что старые привычки умирают не скоро.
Томас шагнул ко мне, протянув руки, словно показывая, что все в порядке и мне не нужно его бояться, и я увидела, что они вновь стали чистыми. Когда он подошел ближе, последнее кровавое пятно на его ладони растворилось, словно капля воды, ушедшая в песок. Только тут я поняла, что, отчаянно перебирая ногами и руками, словно краб, ползу назад, заливаясь слезами и ругаясь, но мне было наплевать. Поскользнувшись в луже крови, я упала и завизжала с новой силой, когда увидела, что мои чулки и сапоги сплошь покрытыми красными пятнами, словно на них расцвели пышные розы. Томас медленно надвигался на меня, продолжая спокойно говорить, словно перед ним была норовистая лошадь, которую нужно успокоить.
– Кэсси, пожалуйста, выслушай меня. Мы выиграли немного времени, но нужно уходить. Скоро здесь появятся другие.
Ноги у меня вновь заскользили, и я грохнулась на задницу, больно ударившись обо что-то твердое. Какая-то часть моего мозга, которая еще продолжала соображать, узнала, на чем я сижу, и я мгновенно схватила с пола пистолет.
– Не смей ко мне подходить, или я стреляю!
С этими словами я направила оружие на Томаса, и хотя пистолет, который я пыталась удержать дрожавшей рукой, все время подпрыгивал, он понял, что я не шучу. Его глаза, обычно такие ласковые и наивные, теперь превратились в черные непроницаемые зеркала, в которых ничего нельзя было прочесть, – да я к этому и не стремилась. Господи, ни за что на свете!
– Кэсси, ты должна меня выслушать.
Я взглянула в это красивое лицо, и часть моего сознания вдруг начала отделяться от меня, чтобы увидеть крушение другого видения. Я думала о том, что все же сделала в своей жизни что-то хорошее, кому-то помогла, кого-то даже спасла; не вечно же мне смотреть на свою или чужую боль – ведь именно этим все обычно заканчивается. Я должна была догадаться, что все это слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, что он был слишком уж хорош.
«Ты влезла не в свое дело, Кэсси, девочка моя, – думала я, прижимаясь спиной к двери. – В следующий раз займись чем-нибудь попроще – скажем, подбери на улице котенка».
И вместе с тем я знала – другого раза не будет.
Из-за двери доносилась гулкая музыка, заунывное пение смешивалось с резкими электронными звуками, но мне эти звуки казались волшебными. Мне хотелось одного – затеряться в толпе, выбраться из клуба и во весь дух бежать по улице куда-нибудь подальше. Я вообще была чемпионом по игре в прятки, а в этом районе, где всегда полно туристов, затеряться среди них – плевое дело. У меня есть счет в банке, оформленный на чужое имя, запас одежды, оставленный в камере хранения на автобусной станции, я знаю все закоулки в радиусе ближайших пятнадцати кварталов. Я сумею спрятаться – если избавлюсь от Томаса.
