Текст книги "R.U.R. Средство Макропулоса. Война с саламандрами. Фантастические рассказы"
Автор книги: Карел Чапек
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)
– И ты это так оставишь? – вмешался тут внутренний голос автора.
– Что именно? – несколько неуверенно спросил писатель.
– Так и дашь пану Повондре умереть?
– Видишь ли, – защищался автор, – я сам неохотно делаю это, но… В конце концов пан Повондра немало пожил на свете, ему сейчас, скажем, далеко за семьдесят…
– И ты дашь ему переживать такие душевные муки? И не скажешь: дедушка, дело не так плохо; мир не погибнет от саламандр, и человечество спасётся; вы только погодите немного и доживёте до этого… Послушай, неужели ты ничего не можешь для него сделать?
– Ну, я пошлю к нему доктора, – предложил автор. – У старика, вероятно, нервная лихорадка; в его возрасте это может осложниться воспалением лёгких, но надо надеяться, что он поправится; он ещё будет качать Марженку на коленях и расспрашивать, чему её учили в школе… Старческие радости, господи, пусть этот человек и в старости найдёт ещё радость!
– Хорошенькие радости!.. – насмешливо возразил внутренний голос. – Он будет прижимать к себе ребёнка старческими руками и бояться, да, бояться, что и Марженке в один прекрасный день придется бежать, спасаясь от клокочущей воды, которая неотвратимо поглощает весь мир; охваченный ужасом, он насупит свои косматые брови и будет шептать:
«Это я сделал, Марженка, это я…»
– Слушай, ты в самом деле хочешь дать погибнуть всему человечеству?
Автор нахмурился.
– Не спрашивай, чего я хочу. Думаешь, по моей воле рушатся континенты, думаешь, я хотел такого конца? Это простая логика событий; могу ли я в неё вмешиваться? Я делал, что мог; своевременно предупреждал людей; ведь Икс – это отчасти был я. Я взывал: не давайте саламандрам оружия и взрывчатых веществ, прекратите отвратительные сделки с саламандрами и так далее – ты знаешь, что получилось… Все приводили тысячи безусловно правильных экономических и политических доводов, доказывая, что иначе поступить нельзя. Я не политик и не экономист; я не мог их переубедить. Что делать, по-видимому, мир должен погибнуть; но по крайней мере это произойдет на основании общепризнанных экономических и политических соображений; по крайней мере это совершится с благословения науки, техники и общественного мнения, причём будет пущена в ход вся человеческая изобретательность! Никакой космической катастрофы – только интересы государственные и хозяйственные, соображения престижа и прочее… Против этого ничего не поделаешь.
Внутренний голос помолчал с минуту.
– И тебе не жалко человечества?
– Постой, не торопись! Ведь не всё человечество обязательно погибнет. Саламандрам нужно только побольше берегов, чтобы жить и откладывать свои яйца. Они, наверное, нарежут сушу, как лапшу, чтобы берегов было как можно больше. На этих полосках земли останутся, скажем, какие-то люди, не так ли! И будут изготавливать металлы и другие вещи для саламандр. Ведь саламандры не могут сами работать с огнём, понимаешь?
– Значит, люди будут служить саламандрам.
– Да, если хочешь, назови это так. Они просто будут работать на фабриках и заводах, как и сейчас. У них только переменятся хозяева.
– Ну, а человечества тебе не жалко?
– Оставь меня, пожалуйста, в покое! Что же я могу сделать? Ведь люди сами этого хотели; все хотели иметь саламандр; этого хотела торговля, промышленность и техника, хотели политические деятели и военные авторитеты… Вот и молодой Повондра говорит: все мы виноваты. Еще бы мне не жалко человечества! Но больше всего мне было жалко его, когда я видел, как оно само неудержимо стремится в бездну. Прямо плакать хотелось. Кричать и махать обеими руками, как если бы ты увидел, что поезд идёт по поврежденной колее. Теперь уж не остановишь. Саламандры будут размножаться дальше, будут всё больше и больше дробить старые континенты. Вспомни, что доказывал Вольф Мейнерт. Люди должны уступить место саламандрам; и только саламандры создадут счастливый, целостный и однородный мир…
– Сказал тоже – Вольф Мейнерт! Вольф Мейнерт – интеллигент. Есть ли что-нибудь достаточно пагубное, страшное и бессмысленное, чтобы не нашлось интеллигента, который захотел бы с помощью такого средства возродить мир? Ну ладно, оставим это. Ты не знаешь, что делает сейчас Марженка?
– Марженка? Думаю, играет в Вышеграде. Веди себя смирно, сказали ей, дедушка спит. Ну, и она не знает, чем заняться, и ей ужасно скучно…
– Что же она делает?
– Не знаю. Скорее всего, пробует кончиком языка достать кончик носа.
– Вот видишь! И ты готов допустить нечто вроде нового всемирного потопа?
– Да отстань ты от меня! Разве я могу творить чудеса? Пусть будет что будет. Пусть события идут своим неумолимым ходом! И в этом есть даже некоторое утешение – всё происходящее свершается в силу внутренней необходимости и закономерности.
– А саламандр никак нельзя остановить?
– Никак. Их слишком много. Им нужно жизненное пространство.
– А нельзя ли, чтобы они отчего-нибудь вымерли? Допустим, среди них начнётся какая-нибудь эпидемия или вырождение…
– Слишком дёшево, братец. Неужели природе вечно исправлять то, что напортили люди? Значит, и ты не веришь, что они могут сами себе помочь? Вот видишь, вот видишь! Вы всегда хотите иметь в запасе надежду, что кто-нибудь или что-нибудь спасёт вас! Скажу тебе одну вещь: знаешь, кто даже теперь, когда пятая часть Европы уже потоплена, все ещё доставляет саламандрам взрывчатые вещества, торпеды и свёрла? Знаешь, кто днем и ночью лихорадочно работает в лабораториях над изобретением ещё более эффективных машин и веществ, предназначенных разнести мир вдребезги? Знаешь, кто ссужает саламандр деньгами, кто финансирует Конец Света, весь этот новый всемирный потоп?
– Знаю. Все промышленные предприятия. Все банки. Все правительства.
– То-то же. Были бы только саламандры против людей – тогда ещё, наверное, что-нибудь можно было бы сделать; но люди против людей – этого, брат, не остановишь.
– Погоди-ка!.. Люди против людей… Мне пришло в голову… Ведь в конце концов могли бы быть и саламандры против саламандр!
– Саламандры против саламандр? Как ты себе это представляешь?
– Предположим… когда саламандр станет слишком много, они могли бы передраться между собой из-за какого-нибудь куска побережья, бухты или ещё чего-нибудь в этом роде; потом предметом распри станут всё более и более обширные побережья; и в конце концов им придётся воевать друг с другом за господство над всеми морскими берегами, не так ли? Саламандры против саламандр! Скажи-ка сам, разве это не логично с точки зрения истории?
– …Да нет, не годится. Саламандры не могут воевать против саламандр. Это противоречит природе. Ведь саламандры – один род.
– Люди тоже один род. А, как видишь, это им нисколько не мешает. Один род, а смотри – из-за чего только они не воюют! Сражаются даже не за место под солнцем, а за могущество, за влияние, за славу, за престиж, за рынки и уж не знаю, за что ещё! Почему бы и саламандрам не начать между собою войну, скажем ради престижа?
– Зачем им это? Ну, скажи, пожалуйста, что им это даст?
– Ничего, разве только то, что – одни временно имели бы больше берегов и были бы более могущественны, чем другие. А через некоторое время наоборот…
– Да к чему им это могущество? Ведь они все одинаковы, все – саламандры; у всех одинаковый скелет, все одинаково противны и одинаково посредственны… Зачем же им убивать друг друга? Скажи сам, во имя чего им воевать между собой?
– Ты их только не трогай, а уж причина найдется. Вот смотри-ка – здесь европейские саламандры, а там африканские; тут разве сам чёрт помешает, чтобы в конце концов одни не захотели быть чем-то большим, чем другие! Ну, и пойдут доказывать свое превосходство во имя цивилизации, экспансии или чего-нибудь ещё; всегда найдутся какие-нибудь идеологические, политические соображения, в силу которых саламандры одного побережья обязательно станут резать саламандр другого побережья. Саламандры столь же цивилизованны, как и мы, и у них не будет недостатка в политических, экономических, юридических, культурных и всяких других аргументах.
– И у них есть оружие! Не забудь, они прекрасно вооружены.
– Да, оружия у них хоть отбавляй, вот видишь! Неужели же они не научатся у людей делать историю?
– Постой, погоди минутку! (Автор вскочил и забегал по кабинету.) Это правда! Было бы чертовски странно, если бы они не додумались до этого! Теперь я понимаю. Достаточно взглянуть на карту мира… Чёрт подери, где бы взять какую-нибудь карту мира?
– Я представляю её себе.
– Хорошо. Вот, значит, здесь Атлантический океан со Средиземным и Северным морями. Тут Европа, а вот тут Америка, это колыбель культуры и современной цивилизации и где-то здесь потонула древняя Атлантида…
– А теперь саламандры пускают на дно новую.
– Правильно. Ну, а вот здесь – Тихий и Индийский океаны. Древний таинственный Восток. Колыбель человечества, как его называют. Здесь, где-то на восток от Африки, затонула мифическая Лемурия. Вот Суматра, а немного западнее…
– …островок Танамаса. Колыбель саламандр.
– Да. И там владычествует Король Саламандр, духовный глава саламандр. Там ещё живут tapa-boys капитана ван Тоха, исконные тихоокеанские, полудикие саламандры. Короче, это их Восток, понял? Вся эта область называется теперь Лемурией, а та, другая область, цивилизованная, европеизированная и американизированная, современная и технически зрелая, – это Атлантида. Там теперь диктаторствует Верховный Саламандр – великий завоеватель, техник и солдат, Чингисхан саламандр и разрушитель континентов. Любопытнейшая личность.
(– Слушай, а он в самом деле саламандра?)
(– Нет. Верховный Саламандр – человек. Его настоящее имя – Андреас Шульце, во время мировой войны он был где-то фельдфебелем.[178]178
…Андреас Шульце, во время мировой войны он был где-то фельдфебелем. – Намек на то, что Адольф Гитлер (Шикльгрубер) во время первой мировой войны был ефрейтором в германской армии.
[Закрыть])
(– Ах, вот оно что!..)
(– Ну да. То-то и оно.) Итак, значит, Атлантида и Лемурия. Такое разделение объясняется причинами географическими, административными, культурными…
– И национальными. Не забывай национальных причин: лемурские саламандры говорят на «пиджин-инглиш», а атлантские – на «бэзик-инглиш».
– Ну, ладно. С течением времени атланты проникают через бывший Суэцкий канал в Индийский океан…
– Естественно. Классический путь на Восток.
– Верно. Наоборот, лемурские саламандры огибают мыс Доброй Надежды и устремляются на западный берег бывшей Африки. Они утверждают, что в состав Лемурии входит вся Африка.
– Разумеется.
– Лозунг гласит: «Лемурия – лемурам! Долой инородцев!» – и тому подобное. Между атлантами и лемурами растет пропасть взаимного недоверия и наследственной вражды. Смертельной вражды.
– Другими словами, они превращаются в Нации.
– Да. Атланты презирают лемуров и называют их «грязными дикарями»; а лемуры фанатически ненавидят атлантских саламандр и видят в них осквернителей древней, чистой, исконной саламандренности. Верховный Саламандр домогается концессий на лемурских берегах якобы в интересах экспорта и цивилизации. Благородный старец Король Саламандр волей-неволей вынужден согласиться; дело в том, что его вооружение хуже. В заливе Тигра, недалеко от того места, где некогда был Багдад, произойдет вспышка: туземные лемуры нападут на атлантскую концессию и убьют двух офицеров, якобы оскорбивших национальные чувства лемуров. В результате…
– Начнётся война. Естественно.
– Да, начнется мировая война саламандр против саламандр.
– Во имя культуры и права.
– И во имя истинной саламандренности. Во имя национальной славы и величия. Лозунг будет: «Мы или они». Лемуры, вооруженные малайскими криссами и кинжалами йогов, беспощадно вырежут атлантов, пролезших в Лемурию; в ответ на это более прогрессивные, получившие европейское образование атланты отравят лемурские моря химическими ядами и культурами смертоносных бактерий, и притом с таким успехом, что будет зачумлен весь мировой океан. Моря будут заражены искусственно культивированной жаберной чумой. А это, брат, конец. Саламандры погибнут.
– Все?
– Все до одной. Это будет вымерший род. От них останется только старый энингенский отпечаток Andrias'a Scheuchzeri.
– А что же люди?
– Люди? Ах да, правда… Люди… Ну, они начнут понемногу возвращаться с гор на берега того, что останется от континентов; но океан ещё долго будет распространять зловоние разлагающихся трупов саламандр. Постепенно континенты опять начнут расти благодаря речным наносам; море шаг за шагом отступит, и все станет почти как прежде. Возникнет новый миф о всемирном потопе, который был послан богом за грехи людей. Появятся и легенды о затонувших странах, которые были якобы колыбелью человеческой культуры; будут, например, рассказывать предания о какой-то Англии, или Франции, или Германии…
– А потом?
– Этого уже я не знаю…
ФАНТАСТИЧЕСКИЕ РАССКАЗЫ
ОФИР[179]179
Рассказ «Офир» впервые опубликован 13 ноября 1932 года в газете «Лидове новины».
[Закрыть]
На площади св. Марка вряд ли кто оглянулся, когда стражники вели старика к дожу. Старик был оборван и грязен, и можно было подумать, что это какой-нибудь портовый воришка.
– Этот человек, – доложил podesta vicegerente,[180]180
Заместитель старосты (итал.).
[Закрыть] остановившись перед троном дожа, – заявляет, что зовут его Джованни Фиальго и что он купец из Лиссабона; он утверждает, будто был владельцем судна и его со всем экипажем и грузом захватили в плен алжирские пираты; далее он показывает, что ему удалось бежать с галеры и что он может оказать большую услугу Венецианской республике, а какую именно – он может сообщить лишь самому его милости дожу.
Старый дож пристально разглядывал взлохмаченного старика своими птичьими глазками.
– Итак, – молвил он наконец, – ты говоришь, что работал на галере?
Схваченный вместо ответа обнажил грязные щиколотки; они опухли от оков.
– А на спине, – добавил он, – сплошные шрамы, ваша милость. Если желаете, я покажу вам…
– Нет, нет, – поспешно отказался дож. – Не надо. – Что хотел ты поведать нам?
Оборванный старик поднял голову.
– Дайте мне судно, ваша милость, – ясным голосом проговорил он, – и я приведу его в Офир,[181]181
Офир – легендарная, сказочная страна. Предание об Офире было широко распространено в итальянской средневековой литературе.
[Закрыть] страну золота.
– В Офир… – пробормотал дож. – Ты нашёл Офир?
– Нашёл, – ответил старик, – и пробыл там девять месяцев, ибо нам нужно было чинить корабль.
Дож переглянулся со своим учёным советником епископом Порденонским.
– Где же находится Офир? – спросил он старого купца.
– В трёх месяцах пути отсюда, – ответил тот. – Надо обогнуть Африку, а затем плыть на полночь.
Епископ Порденонский настороженно подался вперед.
– Разве Офир на берегу моря?
– Нет. Офир лежит в девяти днях пути от морского побережья и простирается вокруг великого озера, синего, как сапфир.
Епископ Порденонский слегка кивнул.
– Но как же вы попали в глубь страны? – спросил дож. – Ведь, говорят, Офир отделяют от моря непроходимые горы и пустыни.
– Да, – сказал корабельщик Фиальго, – в Офир нет путей. Пустыня кишит львами, а горы – хрустальные и гладкие, как муранское стекло.[182]182
Муранское стекло – стекло, выработанное в итальянском городе Мурано, старинном центре стекольной промышленности; славилось высоким качеством.
[Закрыть]
– И все же ты преодолел их? – воскликнул дож.
– Да. Когда мы чинили корабль, сильно потрепанный бурями, на берег пришли люди в белых одеждах, окаймленных пурпурными полосами, и обратились к нам с приветом.
– Чернокожие? – спросил епископ.
– Нет, монсеньер. Белые, как англичане, а волосы их длинные, посыпанные золотой пудрой. Они очень красивы.
– А что, они были вооружены? – осведомился дож.
– У них были золотые копья. Они велели нам взять все железные предметы и обменять их в Офире на золото. Ибо в Офире нет железа. И они следили, чтобы мы взяли всё железо: якоря, цепи, оружие, даже гвозди, которыми был сбит наш корабль.
– И что же дальше? – спросил дож.
– На берегу нас ждало стадо крылатых мулов, числом около шестидесяти. Их крылья похожи на лебединые. Называют их пегасами.
– Пегас… – задумчиво проговорил учёный епископ. – Об этом до нас дошли сведения ещё от древних греков. Похоже, что греки действительно знали Офир.
– В Офире и в самом деле говорят по-гречески, – заявил старый купец. – Я знаю немного греческий язык, потому что в каждом порту есть какой-нибудь вор с Крита или из Смирны.
– Это интересные вести, – пробормотал епископ. – А что, жители Офира – христиане?
– Да простит мне бог, – ответил Фиальго, – но они настоящие язычники, монсеньер. Почитают некоего Аполлона, или как там его называют.
Епископ Порденонский покачал головой.
– Что ж, это согласуется. Вероятно, они – потомки грехов, которых занесло туда морской бурей после завоевания Трои. Что же дальше?
– Дальше? – заговорил Джованни Фиальго. – Дальше – погрузили мы наше железо на этих крылатых ослов. Троим из нас – мне, некоему Чико из Кадикса и Маноло Перейра из Коимбре – дали крылатых коней, и вот, предводительствуемые офирскими воинами, мы полетели прямо на восток. Дорога длилась девять дней. Каждую ночь мы спускались на землю, чтобы пегасы могли попастись и напиться. Они питаются только асфоделиями и нарциссами.
– Видно, что греческого происхождения, – проворчал епископ.
– На девятый день мы увидели озеро, синее, как сапфир, – продолжал старый купец. – Мы спешились на его берегу. В озере водятся серебряные рыбы с рубиновыми глазами. А песок вокруг этого озера, ваша милость, состоит из одних жемчужин, крупных, как галька. Маноло пал наземь и начал загребать жемчуг полными горстями; и тут один из наших провожатых сказал, что это – отличный песок, из него в Офире жгут известь.
Дож широко раскрыл глаза.
– Известь из жемчуга! Поразительно!
– Потом нас повели в королевский дворец. Он весь был из алебастра, только крыша золотая, и она сияла, как солнце. Там нас приняла офирская королева, сидящая на хрустальном троне.
– Разве в Офире царствует женщина? – удивился епископ.
– Да, монсеньёр. Женщина ослепительной красоты, подобная некоей богине.
– Видимо, одна из амазонок, – задумчиво произнес епископ.
– А как другие женщины? – с любопытством спросил дож. – Понимаешь, я говорю о женщинах вообще – есть там красивые?
Корабельщик всплеснул руками.
– Ах, ваша милость, таких не было даже в Лиссабоне во времена моей юности!
Дож замахал рукой.
– Не болтай чепухи! Говорят, в Лиссабоне женщины чёрные, как кошки. Вот в Венеции, старик, в Венеции каких-нибудь тридцать лет назад – о, какие здесь были женщины! Прямо с полотен Тициана![183]183
Тициан Вечеллио (род. ок. 1477 г., по другим данным, в 1487–1488, умер в 1576 г.) – знаменитый итальянский художник, крупнейший представитель венецианской школы живописи. Тициан с большим мастерством передает прелесть и очарование женской красоты.
[Закрыть] Так что же офирские женщины? Рассказывай…
– Я уже стар, ваша милость, – сказал Фиальго. – Зато Маноло мог бы вам порассказать кое о чём, если бы его не убили мусульмане, захватившие нас у Балеар.
– А он многое мог бы рассказать? – с интересом спросил дож.
– Матерь божия, – воскликнул купец. – Вы бы даже не поверили, ваша милость. Скажу лишь, что за две недели нашего пребывания в Офире Маноло исхудал так, что его можно было вытряхнуть из собственных штанов.
– А что королева?
– На королеве был железный пояс и железные браслеты. «Говорят, у тебя есть железо, – сказала она мне. – Арабские купцы иногда продают нам железо».
– Арабские купцы! – вскричал дож, ударив кулаком по подлокотнику трона. – Вот видите, эти бездельники выхватывают из-под носа все наши рынки! Мы не потерпим этого, дело касается высших интересов Венецианской республики! Железо в Офир должны поставлять только мы, и точка! Я дам тебе три корабля, Джованни, три корабля, наполненные железом.
Епископ поднял руку.
– Что же было дальше, Джованни?
– Королева предложила мне за железо золото того же веса.
– И ты, конечно, принял, разбойник!
– Нет, монсеньер. Я сказал, что продаю железо не на вес, а по объёму.
– Правильно, – вставил епископ. – Золото тяжелее.
– Особенно офирское, монсеньёр. Оно в три раза тяжелее обычного и цвет имеет красный, как пламя. Тогда королева приказала выковать из золота такой же якорь, такие же гвозди, такие же цепи и такие же мечи, как наши, железные. Поэтому нам и пришлось подождать там неделю-другую.
– Зачем же им железо? – удивился дож.
– Оно у них величайшая редкость, ваша милость, – ответил купец. – Из него делают украшения и деньги. Железные гвозди они прячут в шкатулках как сокровище. Они утверждают, будто железо красивее золота.
Дож прикрыл глаза веками, похожими на веки индюка.
– Странно, – проворчал он. – Это чрезвычайно странно, Джованни. Что же было потом?
– Потом все это золото погрузили на крылатых мулов и отправили нас тем же путём на побережье. Там мы снова сколотили наше судно золотыми гвоздями, повесили золотой якорь на золотую цепь. Порванные снасти и паруса мы заменили шёлковыми и с попутным ветром отплыли домой.
– А жемчуг? – спросил дож. – Жемчуга вы с собой не взяли?
– Не взяли, – ответил Фиальго. – Прошу прощенья – ведь жемчужин там было, как песчинок. Лишь несколько зерен застряло в наших туфлях, да их отобрали алжирские язычники, напавшие на нас у Балеарских островов.
– Этот рассказ, – пробормотал дож, – кажется весьма правдоподобным.
Епископ слегка кивнул.
– А что животный мир, – вдруг спохватился он. – Есть там, в Офире, например, кентавры?
– О них я не слыхал, монсеньёр, – учтиво ответил корабельщик. – Зато там есть фламинго.
Епископ фыркнул.
– Ты, наверное, ошибся. Фламинго ведь водятся в Египте – известно, что у них только одна нога.
– Еще у них есть дикие ослы, – продолжал Фиальго, – ослы с черными и белыми полосами, как тигры.
Епископ подозрительно взглянул на старика.
– Послушай, не думаешь ли ты смеяться над нами? Кто когда видел полосатых ослов? Одно мне непонятно, Джованни. Ты утверждаешь, будто через офирские горы вы летели на крылатых мулах.
– Да, монсеньёр.
– Гм, вот как. Но, как гласят арабские источники, в офирских горах живет птица Ног, у которой, как известно, железный клюв, железные когти и бронзовое оперенье. О ней ты ничего не слышал?
– Нет, монсеньер, – с запинкой ответил корабельщик.
Епископ Порденонский презрительно качнул головой.
– Через эти горы, купец, нельзя перелететь, в этом ты нас не убедишь; ведь доказано, что там живет птица Ног. И это технически невозможно – птица Ног склевала бы твоих пегасов, как ласточка мух. Нет, милый мой, нас не проведешь! А скажи мне, мошенник, какие деревья там растут?
– Как какие деревья? – с трудом выговорил несчастный купец. – Известно какие, пальмы, монсеньёр.
– Ну теперь ясно, что ты лжёшь! – торжествующе молвил епископ. – Согласно свидетельству Бубона из Бискры, большого авторитета в этих вопросах, в Офире растут гранатовые деревья, у которых вместо зерен – карбункулы. Ты, приятель, выдумал преглупую историю!
Джованни Фиальго пал на колени.
– Вот как бог надо мною, монсеньёр, разве мог я, необразованный купец, выдумать Офир?
– Да что ты мне толкуешь, – отчитывал учёный епископ купца, – я-то лучше тебя знаю – на свете есть Офир, страна золота; но что касается тебя, то ты лгун и мошенник. Твой рассказ противоречит надёжным источникам и, следовательно, лжив. Ваша милость, этот человек обманщик.
– Ещё один, – вздохнул старый дож, озабоченно моргая глазами. – Просто ужас, сколько теперь развелось этих авантюристов. Уведите его!
Podesta vicegerente поднял вопросительный взгляд.
– Как обычно, как обычно, – зевнул дож. – Пусть посидит, пока не почернеет, а там продайте его на галеры. Жаль, что он оказался обманщиком, – пробормотал он ещё. – Кое в чём из того, что он наговорил, было некое ядро… Он, верно, слыхал это от арабов…
