Текст книги "Принцип Пандоры"
Автор книги: Кардин Клоуз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
– В этом нет необходимости, кадет, – широко улыбаясь, проговорил Нельсон, – мы и так каждую секунду знаем, где он находится. У нас было и хуже. Да что! Я расскажу вам историю… Кадет, с тобой все о'кей? Ты выглядишь бледной, точно привидение.
– Вам… показалось, лейтенант. Спасибо, со мной все в порядке.
– Тогда присоединяйтесь к нам, – любезным тоном предложил Ачернар, – у нас была такая приятная беседа. А с вами она может быть еще более приятной, обещаю.
– Мне не нужны ваши обещания, – презрительно отозвалась Саавик, – а вот вы мои не забудьте, – крикнула она вслед входящим в лифт мужчинам. Всю ее трясло.
– Я сохраню их как самое дорогое, что у меня есть, Саавик, – все так же противно улыбаясь, ответил Ачернар.
Нельсон, казалось, недоумевал. Дверь лифта за ними закрылась.
О, глупцы-земляне! Почему же они не видят опасности, а Спок полагается только на свою логику! Это сомнение было неожиданностью для Саавик: раньше она доверяла Споку во всем. Но ее жизнь слишком долго зависела от вещей, которые не понял бы даже Спок, от вещей, которые были полностью лишены логики. Как привидение… Да, эта улыбка Ачернара источала яд.
Она вызвала лифт. В коридоре Шестой палубы росло большое фиговое дерево, ветви которого доставали прямо до потолка. Всякий раз, проходя мимо, Саавик искренно восхищалась им. Сейчас ее взгляд остановился на овальных песчаных камнях, лежащих на земле у основания ствола дерева. Она захватила один камень с собой. Оставшись одна в молчаливом полумраке своей каюты, Саавик лихорадочными движениями снова и снова точила о камень тупое лезвие столового ножа. В тонком неприятном звуке снова и снова ей слышался голос Ачарнара: «Ты пытаешься быть тем, кем не являешься…» Да! Да! Пыталось! Я хочу быть лучше, чем есть на самом деле.
Она не собиралась ложиться спать – ей не хотелось видеть сны. Но утомление дало о себе знать, постепенно темнота и дремота ее сморили, и вновь закружила сухая пыль Хэллгарда. Она бежала мимо извилистых стен, по темным тоннелям, мимо мигающих огней, она бежала от смерти, которая гналась за нею по пятам, она готова была драться за свою жизнь голыми руками, проклиная сгущающуюся темноту, которая валила наземь. И словно эхо, преследовал ее бесконечный крик.
Только на этот раз звук был другим: голос из прошлого, из места, находящегося за пределами ее ночных видений. Голос отчетливо врывался в ее сон, пытаясь разбудить, а слова заставляли Саавик всхлипывать в темноте. Она, чувствуя холодный пот на лбу и спине, могла только плакать, кричать от отчаяния, вспоминая пережитую боль. «Посмотри вверх, Маленькая Кошечка, – вторил голос, – посмотри вверх, посмотри на звезды…»
* * *
– Приближаемся, мистер Спок. Сканеры работают четко.
В системе 872 Треугольника на небосклоне Хэллгарда все так же беспощадно светили два солнца-близнеца. Пять других планет этой системы стали безжизненными много веков назад – их атмосфера была либо отравлена, либо вообще уже не существовала. Пятая планета по стандартам Федерации со стороны тоже выглядела мертвой – коричнево-красная, сухая и неприветливая. Чтобы выжить в ее тяжелом воздухе и всепроникающей сухой пыли, большинству живых существ потребовалась бы специальная искусственная окружающая среда.
– Мистер Спок, – Чехов уже сидел на своем месте на научной станции, – на моем сканере появилось маленькое темное пятно – вон за теми горами.
– Никакой информации сканер не дает. Да, мистер Чехов, сырое поле. – То же самое, которое обеспокоило вулканцев шесть лет назад. – Это как раз место нашего назначения. Сенсоры и транспортеры не могут уловить его. Придется установить трикодер уже на поверхности планеты. Есть вопросы, мистер Зулу? Нет? Все в порядке? Тогда выполняйте приказ.
– Да, сэр, – Зулу согласно кивнул, хотя приказы Спока пришлись ему не по душе. Не понравились они и Скотту. Этим утром Спок раскрыл перед помощниками план действий. Но даже сейчас Зулу не мог передать Чехову суть этого плана. Теперь, когда на экране показалась неровная поверхность Хэллгарда, на горизонте появилось меленькое яркое пятнышко непонятного происхождения.
– Подождите… не ясно… сэр! Корабль-разведчик! На линии оружие!
– Остановите его! – приказал Спок Ухуре, которая понимала его с полуслова. – Приготовьтесь к нападению, Зулу. Выведите траверз*, мистер Харпер. (*Траверз (мор.) – устройство у кораблей, подобное ковшу экскаватора (прим, пер.)) Крошечный корабль быстро передвигался в космическом пространстве недалеко от планеты, внезапно он пустился в бегство, завидев, очевидно, «Энтерпрайз». Однако за несколько секунд федерационный корабль настиг противника и захватил его траверзом. Орудия вражеского корабля были неопасны для мощной брони «Энтерпрайза» – корабли-разведчики предназначались для того, чтобы наблюдать, подслушивать и убегать, но не сражаться с военными кораблями, поэтому у них самих был предусмотрен лишь один оборонный щит. Этот крошечный кораблик не представлял для них никакой угрозы, да и Спок не испытывал жажды немедленной расправы.
– Включите внешнюю связь, Ухура, – приказал он. – Корабль-разведчик, у нас нет желания уничтожать вас. Оставьте все попытки вырваться. Это лишь выведет из строя ваши приборы. Когда мы завершим выполнение своей миссии, вы будете освобождены. Ясно? Пожалуйста, ответьте.
Ответа не последовало, но корабль затих.
– Этого нам еще не хватало, – устало вздохнул Спок, – сколько человек на борту?
– Один, сэр. Всего лишь один.
– Думаю, он не сможет убежать или предупредить кого-либо о нашем присутствии, а потому не представляет для нас никакой опасности, мистер Зулу. Не открывайте огонь, пока он не даст вам на это серьезных причин.
– Есть, сэр, – недовольно ответил Зулу, сожалея о том, что невозможно сейчас же освободиться от вражеского присутствия. Именно в этот момент раскрылись двери лифта и на мостике появился Маккой.
– Так вот мы где? Разве я мог подумать, что поднимусь сюда и увижу…
– Доктор, ваше присутствие здесь необязательно и только отвлекает членов экипажа. – Спок одел наушники внутренней связи. – Саавик, – произнес он, – докладывай транспортной каюте. Время пришло.
– Время чего? Ведь вы не возьмете ее с собой, туда? – Маккой шел следом за Споком к лифту, – Спок, это совершенное безумие! Это не…
– Помолчите, доктор. Мистер Зулу, корабль остается на вашу ответственность.
Когда Зулу занял капитанское кресло, на мостике установилось неестественная тишина. Не выдержав неуютного молчания, Чехов повернулся к Зулу:
– Слушай, у меня очень плохое предчувствие…
– Успокойся, друг. Мы выполняем приказы и не имеем права их оспаривать.
И Зулу не оспаривал, нисколько.
* * *
– Есть, мистер Спок, – Саавик, отключив наушники, открыла нижний ящик своего стола. Нож лежал на месте, спрятанный в чехол от ножниц. Взяв его в одну руку, второй она сжала камень, с силой сдавила его в кулаке, и он, раздавленный, просыпался песчинками сквозь пальцы в ящик стола. Туда же она решительно бросила и нож, резко задвинула ящик и вышла из каюты.
Дверь на ключ она закрывать не стала – теперь это не имело значения.
– Седьмая палуба, – проговорила Саавик в диктофон лифта. Когда дверца открылась, она шагнула в коридор, ведущий к транспортной каюте, ей хотелось повернуться и убежать. Но она и так убегала всю свою жизнь. Хватит.
Спок уже ждал.
Ее ждал весь Хэллгард.
* * *
«Энтерпрайз» запаздывал.
Кирк снова и снова проверял вычисления, говоря себе, что цифры ничего не значат, и сообщение от корабля может поступить в любой момент. Но каждая последующая минута несла разочарования, и он сыпал проклятия в бесполезной ярости, в безопасности своей тюрьмы-клетки, мечтая о трудностях, риске, о чем-нибудь, что изменило бы его положение. Но эта ловушка захлопнулась только за его спиной. И такое существование никому не приносило пользы, минуты текли медленно, а единственную опасность представляло поле сражения в его собственном мозгу. В самые тяжелые минуты побеждала паника, и он думал, что больше никогда не откроется дверь, никогда он не увидит знакомые лица, никогда ему на плечо не ляжет теплая ладонь живого человека. Этого не будет никогда… Никогда в жизни.
Но потом он прикладывал последние слабеющие силы, чтобы вернуть надежду, воображение, это был единственный шанс выжить, не сойти с ума. Голос стал глуше, руки, не переставая, дрожали. Он забывал о еде и уже давно перешел грань наивысшей усталости. Если он и спал, то не помнил и не ощущал этого. Настоящее сузилось до грани комнаты 2103 и двух компаньонов. Еще один день катился к закату, день, который принес неудачу еще трем гипотезам.
– Сэр, вы хорошо себя чувствуете? – с тревогой в голосе спросил Кински.
– Да, адмирал, действительно, – Ренн внимательно смотрела на Кирка с экрана. – Почему вы не делаете перерыв в работе?
– Зачем? Это вас нервирует, доктор? – улыбнулся Кирк.
– Нет, конечно, сэр. Просто вы выглядите переутомленным. Вам следует слушаться доктора. Когда в последний раз вы спали и ели?
– Вы выполняете свою работу, доктор, я – свою.
Ренн, неодобрительно покачав головой, вернулась к исследованиям, но Кински не хотел оставлять его в покое:
– Адмирал, у вас есть свободная минутка?
– Так случилось, – хмуро и немного насмешливо, ответил Кирк, – что есть.
– Знаете, я много думал о том, что буду делать, если мне когда-нибудь удастся выйти отсюда.
– Вполне нормальные мысли, Кински. Но ты прекрасно справляешься со своей работой.
– Спасибо, сэр. Это не из-за работы, это из-за меня. Как вы считаете, люди должны заниматься тем, что у них хорошо получается? Даже если им приходится поступаться карьерой? Даже если это означает… оставить Звездный Флот?
– Сомнения тоже вполне нормальные, Кински. Ты пережил стресс. Сейчас неудачное время для принятия решений, – предупредил Кирк. – Что бы еще ты хотел делать?
– То, что и раньше, – смутившись, отозвался Кински, – видите ли, сэр, когда я был моложе, я моделировал… компьютерные игрушки. Я стал заниматься этим с четырнадцати лет, но потом поступил в Академию, а там не было времени…
– Игрушки, Кински! Я не ошибся, говоря, что мне знакома твоя фамилия! – Кирк с интересом взглянул на взволнованного молодого человека. – Так это ты сделал петлю бесконечности?
– Да, сэр, – лицо юноши озарила широкая счастливая улыбка. – Это одна из моих лучших игрушек. Вы о ней слышали?
– И даже играл. Мой первый офицер, вулканец, нашел все шестнадцать решений.
– Семнадцать, сэр. Какой-то паренек из Айовы выискал в этом году еще одно. Кажется, изобретать игрушки мне удавалось лучше, чем служить Звездному Флоту. Вы правы: настоящее дело может быть разным. Поэтому, если мы останемся живы, я уеду домой и стану заниматься производством игрушек. Понимаете, о чем я?
– Да, – Кирк вздохнул, – прекрасно понимаю. И я хочу тебе кое в чем признаться, Кински. В твоем решении уйти из Звездного Флота нет ничего постыдного. Да, да, я именно это и хотел сказать. Никогда не бросайся в любое дело очертя голову. А после того, как все это закончится, хорошенько подумай, ведь здесь ты тоже очень нужен. Тогда, спокойно разобравшись, ты сделаешь правильный выбор. В этой жизни, мистер Кински, постыдно только одно: не делать того, для чего ты рожден. И если ты нашел свое призвание, не позволяй никому отобрать его у тебя.
– Да, – произнес Кински, и в его голосе зазвучала уверенность, – я так и сделаю, адмирал, спасибо вам.
– Пожалуйста, мистер Кински. – На панели Кирка загорелся красный огонек: впервые за два дня он потребовался зачем-то Ногура. «Энтерпрайз»?
… – Извините, мне нужно срочно отключиться от вас. Не вешайте нос, Кински, все еще будет хорошо.
– Да, сэр.
В ту самую секунду, как Кирк увидел на экране лицо Ногура, он понял, что лучше не будет, лишь намного хуже…
– Адмирал…
– Джим, – хмуро произнес Ногура, – в 09-20 мы получили официальное распоряжение Империи. Были устроены дебаты и голосование в Совете. Серьезность опасности, неудачи научных решений – все сыграло свою роль. Даже Сарэк не смог убедить их, что возможен мирный исход. Вся вулканская делегация демонстративно покинула зал заседания.
– Значит, мы открыли войну? – комната вокруг Кирка, казалось, поплыла.
– Откроем. Совет возглавил тактические операции. Военные группы будут отвезены в Нейтральную Зону с десятой звездной базы…
– Но мой корабль все еще там! У него не будет шанса!
– Джим… С самого начала шансы были сведены к нулю. Спок знал это. «Энтерпрайз» пошел ва-банк. Мы бы уже услышали о них, если бы…
– Они живы, адмирал! – услышал Кирк собственный крик, чувствуя, что нервное напряжение и усталость подводят его. – Еще прошло недостаточно времени, чтобы делать выводы… – Жалость в глазах Ногура разозлила его. – Я бы знал, если бы… черт возьми, они живы!
– Докажите это Ригельским мирам, Джим, докажите это биллионам тех, кто умрет, если будет предпринята еще одна попытка испытания данного оружия. И скажи это Федерационному Совету. Мы выполняем его волю, или ты забыл? И ради бога, Джим, возьми себя в руки! Ты должен был предполагать такой исход.
– Время, Гейгачиро, – Кирк старался говорить убедительно, – дай Споку немного времени. Это все, о чем я прошу.
– Джим, по-моему, ты не уловил ситуацию. Наш город мертв, и когда поступит приказ, ни один корабль там не окажется, или ты хочешь, чтобы я потерял мандат члена Совета?
– Да… то есть, нет! Я… – Кирк боролся с усталостью, уже затмевающей его разум, – я просто хотел сказать, не поддавайся течению. Приказы Звездному Флоту исходят непосредственно от тебя. Пока жив мой корабль, есть шанс остановить безумие. Неужели это не стоит каждой секунды, которую ты выпросишь, позаимствуешь, украдешь, наконец?
– Меня не поддержит ни один офицер.
– Я поддержу! – Это было все равно, что хвататься за соломинку, но может быть… Даже сидя в Вольте, может быть, он все-таки что-нибудь изменит! – Послушай меня, Гейгачиро! – взмолился он, – когда корабли займут свои позиции, Зона будет защищена. Ты найдешь способ задержать приказ, а я… – отступления назад не было, и неожиданно слова полились очень легко, – а я соглашаюсь на перевод с корабля в Управление! Ты получишь мою поддержку. Это кое-что значит, адмирал!
Ногура молча, не мигая, смотрел на него. «Что происходит сейчас в голове этого старого лиса? – гадал Кирк, – черт, никогда мне не удавалось понять это».
– На сей раз я не отступлю. Никаким обманом. Никакой игрой. Слово чести.
– Понимаешь, Джим, – с расстановкой произнес Ногура. – Этим мы сможем выиграть лишь двадцать четыре часа – самое большое. Совет проголосовал, и даже моя свобода действий не продлит времени. За один день… Ты уверен, что хочешь…
– Там мой корабль… – «и я сделаю все, все!»
Но Кирк не мог выговорить последних слов; горло сдавил болезненный комок.
Наконец, Ногура кивнул.
– Я знаю, Джим, – тихо произнес он, – ты всегда был Человеком.
Экран погас, и перед глазами Кирка все помутнело; по телу волной разлилась усталость, руки и ноги казались свинцовыми, и он провалился в пустую темноту, точно камень, в то время, как в голове все еще роились, и кружились мысли… но ведь я выиграл, я победил? Ведь победил?.. Вихри мыслей превратились в бассейны воздуха и света. Мир, в котором он рос, молодая зеленая планета, где под звездами жили и смеялись люди, ничего не зная о Федерациях или Империях… и иногда умирали. И бездонная глубина Черных океанов, и никогда не садящиеся солнца, и необъятные просторы, в которых капитан держал курс корабля, и корабль плыл… вечно… вечно…
Кирк заснул.
* * *
Ногура снял наушники, понимая, что согласился с Кирком лишь из-за сильного переутомления. К тому же победы в последние дни были так редки, а это было неожиданным подарком – или обещанием тонущего человека.
Он пересек комнату, подойдя к большому окну, занимавшему почти всю противоположную стену. Земля мирно спала. Темный диск, освещенный по краям. На столе из оникса, в темноте, резко вырисовывались упругие ветки бонсая. Он думал о гибкости дерева, о Джиме Кирке, как вдруг отворилась дверь. На пороге стоял адъютант.
– Сэр, звонил адмирал Комак. Все корабли заняли боевые позиции, кроме «Энтерпрайза». Он сообщил, что «Энтерпрайз» не привез делегатов совета. Он… очень расстроен, сэр.
– И что ты ответил ему, Мичельс? – Ногура задумчиво поглаживал ветви бонсая: они по-прежнему гнулись, не желая ломаться – его предок давно мертв, а урок прошлого не дает четкого выхода в настоящем.
– Ну… то, что вы сказали сегодня утром, сэр: что «Энтерпрайз» на задании, возвращение его ожидается через один солнечный день, и что флот не станет двигаться без этого корабля.
– Все правильно. – Джим должен был знать, что старый адмирал что-нибудь придумает… Но Джим в таком состоянии… Слово чести, обещание тонущего? Неужели старый адмирал дошел до этого?
–., именно это я и сказал, адмирал… ну, он говорил многое, сэр. Хотите, чтобы я…
– Не надо, Мичельс. Когда он снова позвонит, я буду занят, ясно?
– Да, сэр. Вам принести что-нибудь?
Ствол был бархатисто-зеленым, на ветвях появились маленькие почки. В космосе весна наступала медленно, но все-таки ощутимо. За его спиной неловко переминался адъютант, молодой, встревоженный.
– Не сейчас, Мичельс, спасибо. Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, адмирал. Хотя говорят, что ожидание всегда неприятно, ведь так, сэр?
– Так ли?.. – «каждую секунду, которую ты сможешь выпросить, позаимствовать, украсть…» Ствол склонился под тяжестью его руки, как, должно быть, опустился три века назад под тяжестью тела его предка в тот день, когда небо над Хиросимой превратилось в ад…
– Нет, Мичельс, – резко произнес Ногура, – ожидание еще не самое страшное.
Глава 10
872 Треугольник, Пятая планета, Тиурруль, Хэллгард.
Огонь и сера в каждом названии. Два транспортера одновременно опустили Спока и Саавик на раскаленную поверхность планеты, над которой не было неба. Лишь расплавленный слой воздуха, дышать которым было невозможно. Перед ними расстилалась мрачная серая равнина, местами испещренная глубокими черными дырами – бывшими шахтенными стволами. Солнце уже клонились за горный хребет. Сканер не засекал существования живых форм. На руинах колоний медленно умирал еще один день, мстя этому жестокому миру. Пыль больше не кружила в дверных проемах подъездов: ни проемов, ни подъездов теперь не было – только кучи полурассыпавшихся от времени и жары камней. Используя трикодер в качестве камеры, Спок снимал окружающие картины.
На западе колонии равнину огибал горный хребет. На этой мертвой каменно-пыльной земле они были совершенно одни. Спок включил коммуникатор.
– Говорит Спок. Мы направляемся к горам. Я буду периодически связываться с вами. Как у вас дела, Зулу?
– Сканеры готовы, сэр. А наш пленник-разведчик тих и спокоен. Он не общается с нами, но и не делает никаких попыток побега.
– Прекрасно, Зулу. Связь окончена… Саавик?
Она, тревожно оглядывающаяся, бледнея в тусклом свете наступающего вечера, держала в руках трикодер, как талисман, будто им можно очистить это место от зла. Спок внезапно почувствовал острое желание отступить, вызвать корабль, вернуть ее на борт.
– Саавик, наши законы не разрешают мне… выдавать тебе оружие. Да и потом, оно нам не должно понадобиться. Но все же, – это принадлежит тебе.
На протянутой ладони, тускло поблескивая, лежал нож. Кривое лезвие слегка потемнело от времени. Саавик, затаив дыхание, осторожно взяла его в руки, не властная над нахлынувшими при прикосновении к холодному металлу воспоминаниями. Она подняла на Спока глаза, собираясь поблагодарить и рассказать о другом ноже, который сегодня оставила в ящике своего стола, но не нашла подходящих слов.
– А теперь мы должны идти, – сказал он. – Ты найдешь дорогу?
Саавик кивнула, и они пошли вперед – в сгущающейся темноте к черневшим вдалеке вершинам гор. С наступлением вечера подул сильный ветер, взметая у них из-под ног столбы пыли и кружа ее. Саавик осторожно перебиралась со скалы на скалу, стараясь держаться в тени, а перед тем как, пересечь открытое пространство, долго прислушивалась и приглядывалась.
– Саавикам, – позвал Спок, – здесь нет ни единой души.
Он не понял, услышала ли она его слова.
Доберутся ли они до нужной пещеры, а если доберутся, что их там ждет? Но он знал лишь одно – они должны попытаться. Пыль застилала глаза, ночь медленно опускалось на безжизненные равнины, а на небосклоне во всей своей красе засияли звезды, которые Спок так хорошо помнил.
Звезды. По ночам на Хэллгарде всегда звезды, всегда пыль, всегда ветер…
И ветер навевал старые, давно минувшие, жестокие воспоминания. Странно шагать по этой земле в обуви, не чувствуя, как поверхность обжигает ступни ног, не заботясь о том, что нужно найти пищу, не ощущая холода благодаря удобной, теплой одежде и не боясь получить удар в спину, так как рядом шагал надежный друг. Саавик старалась не думать об уроках, полученных в чистых красивых комнатах в другом мире, где люди и небеса так добры к ней. Но эти уроки из другого времени, а комнаты находятся так далеко отсюда. Пустая, въедавшаяся в нее боль не была реальной, не могла быть реальной; Саавик уже давно забыла, что такое голод. Но все же боль жила в ней, никогда не покидая: роковая боль, напоминающая о прошлом. Ей повезло: она не умерла от жажды, не поймана стражниками, не убита ублюдками, как глупые малыши, которые громко плакали и спали по ночам. Нет, уроки, усвоенные здесь, были совсем другими: наблюдать и ждать; тайно собирать камни, достаточно крепкие, чтобы размозжить чей-нибудь череп, когда это потребуется; ненавидеть и прятаться. И никогда не думать о смерти…
Пока Спок передавал на корабль новые координаты, Саавик, остановившись у подножия горы, протирала глаза от надоевшей пыли. Как только они отправились дальше, Спок включил переносной фонарь; широкий луч разрезал темноту ночи, осветив старые камни на их пути, которыми была уложена узкая, едва заметная тропинка вдоль подножия горного хребта. Саавик свет не требовался. Она находила путь по звездам, как много раз делала это и раньше, и по знакомому эху завывающего ветра… Звуки ухающих шагов… Шумная, с проклятиями, борьба… Предсмертный крик кого-то из пойманных… Еще чей-то. Не мой. Сегодня еще не мой.
– Саавик, здесь никого нет.
…кроме призраков… Неподвижные, высокие фигуры людей с печальными глазами в форменных костюмах. «Спокойные», те, что смотрели на звезды и отдавали свою еду, которые никогда не убивали и не причиняли ей вреда… Которые никогда не боролись за свою жизнь. Странные, глупые, никогда не боролись за то, чтобы остаться в живых! Глупые. Не прятались, когда приходили стражники; и постепенно, один за другим, «спокойные» исчезали. Некоторые из них сами просто вставали и уходили. Всю ночь они смотрели на звезды, держа пальцы на чьем-либо лице, а потом, днем, выходили из своих укрытий, срывая свои одежды под палящими лучами, опускались на колени в пыль, ожидая смерти. Иногда на это уходил целый день. Она выбегала вслед за ними, крича: «Нет! Не надо! Идите назад! Прячьтесь!» Она кричала так отчаянно, что не чувствовала, как смертельное солнце сжигает ее собственную кожу. Но они никогда не возвращались, эти глупые «спокойные»… ее дыхание переросло в тихие всхлипывания.
– Что такое, Саавик? Тебе больно? – сквозь завывающий ветер донесся до нее голос Спока. Его лицо приблизилось, и их глаза встретились. Сердце сжалось от стыда и страха. Она не может рассказать ему, как это было, как несправедливо погибали «спокойные», которые не кажутся ей сейчас такими глупыми, как раньше. Она покачала головой, крепче сжав в руке нож… Снова болезненно зашевелилась память: этот нож был у нее не всегда…
Посмотри на небо, Маленькая Кошечка, посмотри…
– Постой, – сказал Спок, облокотившись о скалу. Перед ними расстилалась безжизненная равнина. Разрушенные скалы тянулись еще футов на пятьсот вперед, а потом шел резкий отвесный подъем. Издали эти очертания напоминали профиль человеческого лица.
– Спок – «Энтерпрайзу». – Канал связи моментально очистился.
– Да, мистер Спок, мы все еще видим вас, но уже совсем с краю горы.
– Транспортная комната еще может улавливать эти координаты?
– Мистер Скотт говорит, что еще да, но совсем скоро…
– Отметьте наши позиции. Сейчас мы все осмотрим и вернемся назад.
– Записываем, мистер Спок. Удачи.
– Спасибо. Связь окончена. – Он внимательно обвел взглядом острые вершины скал. – Саавикам, запомни это место: если вдруг мы потеряем друг друга, возвращайся сюда и вызывай корабль.
Она выглядела испуганной, но ничего не ответила, и они молча продолжали путь. Справа зияли черные дыры заброшенных шахт, но Саавик направлялась не к ним. Она осторожно подкрадывалась прямо к отвесно висящей скале. Внезапно поверхность сотряс сильный подземный толчок, вниз посыпался град пыли и мелких камней. Когда пыль осела, Саавик нигде не было видно.
– Саавик! – закричал Спок, – где ты?
Он направил луч фонаря на отвесную скалу. Девушка стояла около узкого кривого проема, похожего не обычную трещину в горной толще. Спок стал осторожно пробираться к ней, мысленно осыпая проклятиями свою неосторожность. Трещина в скале оказалась намного шире, чем на первый взгляд.
– Здесь, – шепотом откликнулась она, – внизу.
* * *
– Нет! Я должен видеть Спока! Позовите его срочно или отведите меня к нему!
– Мы не можем сделать этого, мистер Ачернар. – Нельсон твердо нажал кнопку лифта, и дверь отворилась прямо перед кабинетом врача. – Сейчас у вас встреча с доктором Маккоем. Прошу, сэр.
– Недоумок! Это…
– Всего лишь маленькая проверка вашего самочувствия, – выходя им навстречу, спокойно произнес Маккой. – Входите и устраивайтесь поудобнее. Через пару секунд я буду готов вас осмотреть.
Нельсон внушительно занял место у дверей. Ачернар молча переводил взгляд с одного на другого, а затем, вздохнув, сделал так, как ему велели.
– Хорошо. Нельсон, как он?
– Не знаю, сэр. Он хотел посмотреть сады, и я водил его в ботанический. Выглянув в окно, он пришел в неистовое волнение, стал дико ругаться, приказывая мне вернуть ему корабль и отпустить. Пытался даже силой вырваться, а вот теперь он требует встречи с мистером Споком. И немедленно, причем.
– Он видел нашего маленького пленника, корабль-разведчик?
– Нет, сэр. Он просто говорит мне, что мы в большой опасности, и что нам грозит смерть, если мы сейчас же его не отпустим. Думаете, я должен доложить об этом на мостик, сэр?
– Значит, он желает, чтобы ему вернули прямо сейчас корабль? Это же Ромуланская Империя, Нельсон! Конечно, нам грозит опасность! Я сам сообщу об этом на мостик. – Маккой направился к кабинету, но тут же поспешно обернулся. – Кстати, а что было с его кораблем?
– Стабилизатор, сэр. Инженеры заменили его полностью. Поломка очевидна, но они говорят, что очень похоже на специально вызванное повреждение. Только ведь это неразумно, бессмысленно, верно, доктор? Зачем ему?
– Здесь все бессмысленно, Нельсон!
– Думаете, это может быть важно? Я хочу сказать, поломка его корабля?
– Ради всего святого, не говори ему, что корабль отремонтировали.
– Но… он знает, доктор. Узнал вчера ночью, когда вы вызвали меня к себе…
– Ладно, ладно, сиди здесь. Слушай, если он выйдет без меня, то тут же стреляй в него или еще как-нибудь задержи, понял? – Маккой вошел в кабинет, где его ждал пациент.
– Доктор, где Спок? Я должен немедленно поговорить с ним! – Ачернар мерил комнату нервными широкими шагами.
– Он действительно занят, Ачернар. Можете сказать, мне, что…
– Позовите его сюда, или отведите меня к нему! – Понизив голос, он направился к Маккою. – Доктор, я знаю, где мы. Я знаю эти звезды. Ваш корабль находится в большой опасности.
– У-гу, – Маккой проигнорировал угрозу в голосе Ачернара, продолжая невозмутимо настраивать сканер. – Кровяное давление, частота сердцебиений не очень хорошая… – Встряхнув бутылку со спрэем, он снял с нее крышку. – У вас была тошнота, головокружения, немота рук…
– Послушай меня! Ты… – глаза Ачернара внезапно стали холодными и злыми. Костлявыми, но цепкими пальцами он обхватил запястье доктора так сильно, что бутылочка со спрэем, чуть не выскользнула из его рук на пол. – Что это за наркотик?
– Это?! Черт побери! – выругался Маккой. – Ваша последняя иммунизация серии Х-9. Без которой, мистер, вы не покинете этот корабль. И сейчас же отпустите мою руку! Сядьте и ведите себя как положено! Слышите меня?
Ачернар отступил назад, отпустив руку доктора. Усевшись на стол, он примирительно произнес:
– Извините, доктор, я лишь беспокоился о безопасности вашего корабля.
– Я тоже. – Спрэй мягко разлился по телу Ачернара.
– Доктор, вы… глупец… – глаза Ачернара выглядели бессмысленно-стеклянными, он стал медленно опадать назад. Маккой поднял его ноги на стол, укутав их полами черного плаща.
Оставшийся довольным результатом процедуры, Маккой отступил на шаг назад, огляделся и направился к приемнику внутренней связи.
* * *
–., да, доктор, он будет рад это слышать. – Ухура, улыбаясь, повернулась к Зулу. – Зулу, доктор Маккой докладывает, что ромуланский гость постоянно предупреждает о большой опасности. Но, похоже, у него просто специфичная реакция на какое-то лекарство.
– Вот как, – Зулу попытался изобразить улыбку, – лучшая новость за день. Но плохо, что другая…
– Черт, – выругался Чехов, сидя за научной станцией, – проклятая планета, Зулу. В коре образовывается мощное сейсмическое давление. Все это не слишком радует, когда думаешь о том, что они собрались спускаться вниз.
– Их нужно срочно вернуть, – с тревогой произнесла Ухура. Склонившись над своими приборами, она попыталась выйти на связь, но через несколько секунд расстроено покачала головой.
– Нет, слишком много помех.
– Тогда проинформируйте об этом мистера Скотта. Как только Спок сможет, он свяжется со Скотти. – Зулу пожалел, что рядом нет капитана: командирское кресло без него казалось слишком большим и одиноким.
На экране был виден висящий корабль-разведчик, которого они держали в плену – ненужный хвост. Зулу не любил хвостов. Переведя взгляд с экрана не Чехова, он сказал:
– Павел, это зависит не от меня. Нам нужно ждать. – Вопрос оставался, сколько.
* * *
Тоннель спускался все ниже и ниже. Спок освещал фонариком слизистые скалистые стены. Некоторые из этих тоннелей когда-то служили проходами к угольным шахтам. Спок использовал трикодер в качестве камеры; на расстоянии более нескольких сантиметров его сканеры не воспринимали ничего из-за сырости, как и сенсоры «Энтерпрайза».
Наконец, на экране сканера появилась информация. В глубинных залежах угля были зафиксированы депозиты той самой аномальной формы силикона. Значит, вещество, рожденное природой именно на этой планете, было обнаружено, добыто, исследовано, изучено и применено как новый вид оружия в качестве новоизобретенного вируса – вот причина невозможности основания здесь колонии. И теперь он докажет это, если только им суждено выбраться отсюда живыми.
