Текст книги "Неотразим и порочен"

Автор книги: Кара Эллиот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 10

– Где я?

– В экипаже, лорд Киллингуорт, – ответил смутно знакомый женский голос.

– Это я уже понял на собственной шкуре, – проворчал он. – Колесо угодило в Очередную рытвину, и экипаж сильно тряхнуло.

Дьявол! У Коннора было ощущение, что грудь пронзают тысячи раскаленных иголок.

– Если можно, немного подробнее: почему я в экипаже?

Он смутно припомнил темный переулок и то, как его ранили. Но после этого момента воспоминания становились обрывочными и путались. Неуверенные шаги. Несущийся с головокружительной скоростью экипаж. Руки Камерона. Тихий голос леди Алексы…

Леди Алекса?

Коннор попытался сесть.

– Будь оно все проклято, почему вы здесь?

– Вы в экипаже, потому что не в силах пройти расстояние до Девоншира пешком, – ответила Алекс. – Этим же объясняется мое присутствие. В таком состоянии вас нельзя было отправить в одиночестве.

Ее слова не дали удовлетворительного ответа ни на один из вопросов, зато вызвали у Коннора дурные предчувствия.

Он поднял руку, чтобы помассировать ноющий висок. Движение вызвало острую боль. Создавалось впечатление, что его левый бок проткнули острым ножом.

– Какого черта я еду в Девоншир? – спросил он.

– Перестаньте дергаться, сэр, иначе рана снова откроется, – сказала Алекса и поправила уголок одеяла.

Значит, его правда ранили? Неудивительно, что он чувствует себя, как египетская мумия, запеленатая в бинты.

– Чертовски противно.

– Согласна с вами, сэр, – сообщила Алекса. – Ужасно неприятное зрелище, даже со стороны.

– Уверяю вас, при ближайшем рассмотрении оно лучше не становится, – процедил Волкодав сквозь стиснутые зубы. – Насколько серьезна рана?

– Пуля попала в бок, но, слава Богу, ничего не повредила. Врач сказал, что рана чистая и он не ожидает никаких осложнений. Скоро все пройдет.

– Хм.

– Хотите еще дозу опия? Это снимет боль, и вы легче перенесете дорогу.

Не дожидаясь ответа, она поднесла к его губам пузырек.

У Волкодава не хватило сил отказаться.

Лежа на спине, он мог видеть в окне плывущие по небу облака и качающиеся верхушки деревьев. Тонкие ветви под напором ветра клонились то в одну сторону, то в другую. Почему ему внезапно вспомнились руки матери? Они тоже были тонкими и изящными. И далекими. Всегда в движении, всегда хватающиеся за что– то – в основном за воздух. Он не мог припомнить, обнимали ли эти руки когда-нибудь его.

Мелькание зелени пробудило и другое воспоминание: на правой руке мать носила кольцо с крупным изумрудом. Ребенком он с восторгом наблюдал, как меняется цвет камня с изменением освещения. Позднее кольцо исчезло вместе с остальными драгоценностями матери – отец все проиграл.

Коннору не хотелось углубляться в воспоминания. Странно, он не думал о матери годами. Она была очень красивой женщиной, но, как и гнущиеся под напором ветра побеги, оказалась во власти силы, которой не могла управлять. Сначала она не унывала – гнулась, но не ломалась, потом надежда покинула ее, иссушив до сухой хрупкости.

Столкновения между его родителями становились все более бурными, а потом что-то порвалось. Мать стала еще более далекой и отстраненной. Шестью месяцами позже она погибла – экипаж разбился на дороге. В нем она находилась с другим мужчиной.

Закрыв глаза, Коннор мысленно выругался. Должно быть, всему виной опиум… или потеря крови, иначе с какой стати он так расчувствовался? Хотя, может быть, непрошеные воспоминания о детстве вызваны острыми запахами влажной глины и морской соли, проникавшими снаружи?

Экипаж снова подпрыгнул – колеса протестующе скрипнули. Интересно, ему кажется, или действительно начался подъем?

Все еще сбитый с толку действием опиума, Коннор попытался сесть, отодвинуть занавеску и выглянуть в окно.

– Осторожнее, сэр! – Алекса придержала его за плечи, не позволив скатиться на пол. – Мы почти приехали.

Подозревая, что ответ ему хорошо известен, Коннор все же задал вопрос:

– Куда?

– В Линсли-Клоуз.

«Нет, только не это».

– Исключено.

Волкодав намеревался негодующе зарычать, но лишь слабо заскулил.

Не обращая внимания на его возражения, Алекса вернулась к чтению книги, лежавшей у нее на коленях.

– Вы меня слышите? Я не ступлю на землю этого проклятого поместья.

– Вам и не придется, – спокойно ответила Алекса. – Кучер отнесет вас прямо в спальню.

– Если мне придется ползти отсюда на четвереньках, я так и сделаю.

Алекса продолжала смотреть в книгу:

– Почему? Что заставляет вас противиться этому визиту?

– Я не обязан ничего объяснять ни вам, ни кому-либо еще, – сообщил Волкодав.

Алекса захлопнула книгу:

– Взрослый человек, а ведете себя как избалованный ребенок.

Тот факт, что она была абсолютно права, еще больше разозлил графа.

– Мне плевать, что вы обо мне думаете. Я требую, чтобы вы немедленно повернули чертов экипаж обратно.

– Невозможно. – Спокойствие Алексы сводило его с ума. – Даже если бы я хотела исполнить такую идиотскую просьбу. Дорога слишком узкая, чтобы на ней можно было развернуться. – Чтобы подтвердить свои слова, она потянулась и выглянула в окно: – Откровенно говоря, с меня уже хватит волнений на сегодня: избежав летящих пуль, острых ножей и железной хватки неизвестного бандита, мне как-то не хочется свалиться вместе с экипажем со стофутового обрыва на острые камни.

Коннор стиснул зубы. Черт возьми! Ему неожиданно пришло в голову, что было только одно объяснение его чудесного спасения – Алекса Хендри не убежала и не запаниковала. Вместо этого она каким-то непонятным способом доставила его в дом Камерона.

Покосившись на спутницу, Коннор увидел, что ее волосы рассыпались по плечам, а один локон упал на расцарапанную щеку. Под глазами Алексы залегли темные круги – в общем, весь ее вид говорил о полном изнеможении. Одежда была грязной, измятой и в некоторых местах разорванной. И все же она разговаривала с ним спокойно.

Коннор не мог не признать, что было в высшей степени недостойно обрушивать свой гнев на нее. Она заслуживает медали. Или двух. Большинство девиц падают в обморок при первых признаках неприятностей, Алекса же, напротив, проявила настоящее мужество и изобретательность – она спасла их обоих.

Восхищение быстро сменилось раздражением. Проблема заключалась в том, что она слишком умна и слишком смела – с жиру бесится! Для начала, она вообще не должна была находиться здесь, не должна была оказаться в его обществе. И с каждым оборотом колеса она все дальше удаляется по пути, который приведет к гибели ее репутации.

Или еще хуже.

Горячего лба Волкодава коснулась ледяная рука. Себастьян никогда не простит его, если так случится. Да что там Себастьян. Он и сам себя не простит. Какие бы узы ни возникли между ними прошедшей ночью, их следует немедленно и резко оборвать.

Задача не показалась ему сложной. Волкодав умел отпугивать людей.

Если его голосу и не хватало силы, то уж сарказма в нем было в избытке.

– Оглядываясь назад, леди Алекса, вы должны признать, что сами во всем виноваты. Вы бы не попали в эту передрягу, если б вели себя как нормальная молодая леди и не убегали от элегантного спокойствия Мейфэра.

– Многие люди крепки задним умом.

– Я бы не сказал. Лично я всегда стараюсь смотреть только вперед.

Ее реакция оказалась неожиданной.

– Вы никогда ни о чем не сожалеете? – тихо спросила Алекса.

– Никогда.

Тон Волкодава был слишком резким, и ее губы задрожали. Отбросив чувство вины, Коннор с усилием сел. Скрип гравия под колесами возвестил о том, что экипаж свернул с грунтовки. Хорошо помня дорогу, он дождался последнего поворота и сообщил:

– Сейчас мы въедем во двор достаточных размеров, и поворот назад будет совершенно безопасен. Как только мы остановимся, я выйду и отдам приказ.

– Это будет неразумно с вашей стороны, – сообщила Алекса. – И вообще, вам пока нельзя вставать – можете лишиться чувств.

– Мужчины не падают в обморок, леди! – язвительно отрезал Волкодав.

Он уверенно поставил ноги на пол… и уже через секунду рухнул на него.

– Вы правы, мужчины не лишаются чувств, – пробормотала Алекса, каким-то чудом умудрившись придержать голову графа и не дать ей удариться о сиденье, – они просто падают замертво.

Она не ждала, что граф рухнет к ее ногам с изъявлениями благодарности, но все же предпочла бы услышать простое «спасибо», а не намеренно оскорбительные выпады, не прекращавшиеся с тех пор, как он открыл глаза.

«Господи, ну почему я ему так сильно не нравлюсь?» Иначе никак нельзя объяснить постоянные раздражительные реплики и брюзжание. Вероятно, он относится к ней не лучше, чем к дыре в своем боку. Алекса ощутила ком в горле. Во время встречи в «Волчьем логове» ей показалось, что между ними установилось какое-то взаимопонимание. Пусть не дружба, нет, а только осторожная терпимость, основанная на взаимном уважении.

Очевидно, она ошиблась.

Впрочем, это неудивительно. Ведь практически все ее последние решения грешат отсутствием рассудительности.

Граф тихо застонал. Заметив лихорадочный румянец на его щеках, сменивший молочную бледность, Алекса встревожилась.

– Дженкинс! – крикнула она кучеру.

– Чего? – спросил тот.

Это было единственное связное слово, которое она слышала от человека, нанятого Камероном, чтобы справляться с лошадьми. Он был толстым, как бочка, имел сутулые плечи, массивные руки и тяжелую походку и был похож на дрессированного медведя, каких цыгане водят по ярмаркам. Косматая шевелюра переходила в клочковатую бороду, что только усиливало сходство.

Несмотря на своеобразную внешность, он оказался настоящим Божьим даром и ни разу не пожаловался на превратности нелегкого путешествия. Во время коротких остановок для перемены лошадей у него всегда оказывался горячий чай и вкусный мясной пирог, а также горячие кирпичи – единственное средство не замерзнуть в экипаже.

Открылась дверь, и, стряхнув капли дождя с широкополой шляпы, кучер забрался в экипаж.

– Пожалуйста, Дженкинс, подождите с его сиятельством, а я посмотрю, что здесь творится.

– Ага.

Граф, отнюдь не мелкий мужчина, рядом с ним выглядел карликом.

Спустившись по узким ступенькам, Алекса сделала пару шагов по гравийной дорожке и почувствовала, что у нее подгибаются колени. Ей удалось немного поспать в дороге, но только сейчас она ощутила, что находится на пределе физических сил.

То, что она увидела вокруг, не прибавляло ей оптимизма. По небу плыли рваные черные облака, закрывавшие солнце, которое отбрасывало тусклый угнетающий свет на нестриженые живые изгороди и неподрезанные садовые деревья. За ними пейзаж представлял собой хаос из острых камней и дикой травы. Палитра красок тоже глаз не радовала. Здесь присутствовали все оттенки серого и желтовато-коричневого цвета. В довершение всего снова пошел дождь, и Алекса моментально продрогла.

Дом выглядел не более привлекательным. Над ним витала аура заброшенности. Из труб не вился дымок, и массивная дубовая дверь, почерневшая от старости, была плотно закрыта.

Подавив дрожь, Алекса решила, что мистер Даггет, должно быть, ошибся. Нигде не было видно никаких признаков жизни.

А что, если здесь действительно никого нет? Она вовсе не была уверена, что ей хватит сил продолжать путешествие. Да и куда они могут направиться?

Тревога прибавила сил, и Алекса застучала дверным молотком.

Звук буквально ударил по ушам, после чего медленно стих.

Она постучала еще раз.

Алекса как раз смерила глазами расстояние до ближайшего окна и начала прикидывать, какой длины дубина понадобится Дженкинсу, чтобы разбить стекло, когда изнутри донесся слабый звук. Затем раздался звон – вероятно, ключей на связке, и скрежет металла по металлу.

Дверь, протестующе скрипнув, приоткрылась.

– Если вы заблудились, вернитесь в гостиницу в Уайке. – Голос был женским, во всяком случае, так показалось Алексе. – Мы едва сводим концы с концами и никак не можем принять непрошеных гостей.

Прищурившись, Алекса разглядела в темноте светлый чепец и седые волосы – вероятно, женщина была уже в летах. Но ее лица видно не было.

– Приношу свои извинения за то, что мы явились без предупреждения…

Женщина сделала шаг вперед и отмахнулась связкой ключей. Теперь стало видно, что она уже очень стара, но глаза оставались ясными и проницательными.

– Мне не нужны ваши извинения… миледи. – Пауза между словами наглядно продемонстрировала ее сомнение в том, что оборванная незнакомка на пороге заслуживает такого обращения. – Вы все равно не скажете ничего такого, что заставило бы меня пустить вас в дом на ночь.

Алекса знала, что выглядит ужасно, поэтому, в общем, не винила женщину. Тем не менее, она не могла повернуться и уйти.

– Я же сказала, вы не можете остаться, – повторила женщина, подкрепив свои слова громким бряцаньем ключей.

– Пусть наш приезд является неожиданным и нежеланным, но вы все равно не можете не впустить в дом его хозяина.

Теперь на лице домоправительницы отразился ужас. Она убрала ключи в карман фартука и сцепила руки так сильно, что хрупкие кости, похоже, готовы были вот-вот сломаться.

– Молодой господин? Но это невозможно! Он уже много лет сюда не приезжал! – воскликнула женщина, заламывая руки.

Прошло несколько минут, прежде чем она немного пришла в себя и принялась причитать:

– Господь услышал мои молитвы! Сейчас в доме все накрыто тканью. Амбар пуст. Граф – теперешний, а не его скряга-отец – посылает нам каждые три месяца небольшую сумму. Пусть это немного, но нам с Джозефом хватает. Он дал всем ясно понять, что больше никогда сюда не вернется.

– Мне жаль, что мы нарушили ваши планы, – ответила Алекса, – но его сиятельству необходимо место, где он мог бы пожить какое-то время в тишине и покое, где его не станут тревожить знакомые из Лондона.

– Он болен? – встревожилась женщина. – Бедный мальчик, он всегда был таким хрупким.

Алекса едва не расхохоталась, услышав, как старушка называет Ирландского Волкодава бедным мальчиком. Но она сумела сдержаться и лишь вежливо кивнула. – Да, боюсь, он болен.

Возможно, она несколько исказила истину, но теперь можно было не вдаваться в подробности.

– Холод… пыль… сырость… – огорченно закудахтала женщина.

– Мы справимся, – сказала Алекса.

Она, конечно, была незнакома с деятельностью борделя и не умела отражать нападения бандитов, но вести хозяйство на жалкие гроши ей было не привыкать.

– Прежде всего, миссис…

– Коллоуэй, миледи, – сказала домоправительница, поклонившись.

– Да, прежде всего, миссис Коллоуэй, пожалуйста, позовите Джозефа. Нашему кучеру понадобится помощь, чтобы благополучно донести графа до его комнаты. Я сейчас скажу ему, что помощь близка, а потом, если вы покажете мне комнаты, решу, какая ему больше подойдет.

Она тотчас принялась составлять в уме список первоочередных дел и чуть не свалилась с гранитных ступенек, услышав ответ домоправительницы:

– Как скажете, леди Киллингуорт.

Этого еще не хватало! Домоправительница приняла ее за жену Волкодава? Хотя это, пожалуй, было вполне логично. И как ее поправить – непонятно.

Ну пока суд да дело, она не станет будить спящую собаку.

Вокруг ничего не изменилось, лишь краски выцвели, превратившись в бледное подобие себя. Хотел бы он сказать то же самое о своих воспоминаниях, которые, как назло, были яркими и отчетливыми.

Взгляд Коннора скользнул по занавешенному тяжелыми шторами окну, массивному комоду и туалетному столику. Лишенная каких-либо украшений мебель казалась пережитком прошлых веков, любой современный человек, обладающий хотя бы каким-нибудь вкусом, отправит таких монстров на чердак. Или в костер.

Нищие не могут быть привередливыми. Коннор громко и язвительно фыркнул. Его отец давным-давно избавил дом от всего мало-мальски ценного, оставив лишь то, что продать было невозможно.

Черт бы побрал девчонку, доставившую его сюда. Граф резко повернулся и, к немалому облегчению, обнаружил, что боль в боку ослабела. Несомненно, этому поспособствовала отвратительная жидкость из бутылок, стоявших на прикроватном столике. Да и лихорадки не было. Коннор был исполнен решимости как можно скорее оказаться на ногах. Не повторяя, конечно, прискорбного инцидента в экипаже.

Он сложил все подушки под голову и выругался. Подумать только, он действительно лишился чувств!

Раздался негромкий стук, и дверь приоткрылась.

– Вы не спите, сэр?

Не ожидая ответа, в комнату вошла домоправительница с подносом.

Годы существенно изменили ее внешность: кожа загрубела от постоянного воздействия солнца и ветра и покрылась сеточкой морщин, пальцы скрючились. Она похудела и постарела.

Он тоже.

Только ее голос нисколько не изменился – был громким и звонким, да и манера говорить осталась прежней – она очень четко выговаривала слова:

– Наконец-то мы дождались вас в Линсли-Клоузе, милорд. Или я должна обращаться к вам «лорд Киллингуорт»?

Интересно, кого она перед собой видит? Худощавого подростка, черты которого стали резче и грубее после долгих лет растрачивания сил и разочарований? Да, конечно, он сильно изменился, и далеко не в лучшую сторону.

В ответ Коннор лишь не слишком приветливо фыркнул.

Вовсе не испуганная его грубостью, домоправительница поставила поднос и плеснула сливок в тарелку с дымящейся кашей.

– Мы подумали, что вам надо подкрепиться.

У Коннора громко заурчало в животе, и он понял, что зверски голоден.

– Спасибо за теплый прием, миссис Коллоуэй. – Он с отвращением посмотрел на кашу. – Но если вы забыли, я не слишком люблю вареный овес, я предпочел бы бифштекс, и побольше.

– Но у нас нет мяса.

– Возможно, вы могли бы… – Граф был вынужден проглотить последние слова вместе с полной ложкой каши. – Извините, но я уже большой мальчик и могу есть сам, – проворчал он, вытаскивая изо рта ложку.

Домоправительница подала ему тарелку, но осталась стоять у кровати. Скрестив руки на груди, она устремила на него взгляд василиска, всем своим видом показывая, что никуда не уйдет, пока он не съест кашу. Вероятно, она опасалась, что Коннор отдаст свою порцию большому рыжему коту, разлегшемуся в изножье кровати.

– Если вы съедите все до капли, ее сиятельство позволит вам съесть на обед немного вареной курятины.

Графу потребовалось время, чтобы переварить услышанное.

– Мне бы хотелось от всей души поздравить вас, милорд. Вам уже давно пора осесть, остепениться. Мы здесь живем уединенно, редко видим людей, но и до нас доходили слухи о ваших скандальных похождениях. – Игнорируя гримасу графа, она налила ему чай. – Ваша супруга очень разумная и умелая молодая женщина.

– Вы быстро измените свое мнение, когда узнаете ее лучше, – пробормотал Коннор, когда к нему вернулся дар речи.

– Что? Что вы сказали? – Она приложила ладонь к уху и подалась вперед. – Боюсь, я слышу уже не так хорошо, как раньше.

– Не важно. – Волкодав почувствовал острую необходимость в напитке крепче, чем чай. Гораздо крепче. – Принесите мне бренди, пожалуйста.

У старушки вытянулось лицо.

– О, не знаю. Я лучше спрошу у леди Киллингуорт.

– По зрелом размышлении я решил, что спрошу ее сам. Пожалуйста, передайте… миледи, что я хочу ее видеть. Немедленно.

– Боюсь, вам придется немного подождать, милорд. Она только что вышла на прогулку.

Значит, дерзкая девчонка думает, что сможет приручить его в Линсли-Клоузе?

Ничего, скоро он ей объяснит, как сильно она ошибается.

И развеет некоторые другие ее заблуждения.

Алекса осторожно шла по лестнице, стараясь не наступать на прогнившие ступеньки. Несмотря на пахнущие плесенью простыни, отсыревшие матрасы и холод в нетопленой спальне, она сразу уснула, а проснувшись, поняла, что должна немедленно уйти из этого дома…

И подумать.

Все произошло так быстро! Она была слишком испугана нападением, а потом слишком волновалась о здоровье Волкодава, чтобы ясно мыслить, поэтому положилась на инстинкты, а не на разум.

При свете дня Алекса осознала, что ее положение намного опаснее, чем ей казалось вначале. И даже когда ее ботинки не скользили по грязным ступенькам, она помнила, что идет по очень скользкой дороге.

Стоит всего лишь раз оступиться…

Подобрав юбки, Алекса спрыгнула на твердую землю. Как неоднократно указывал граф, оглядываться назад – занятие бесполезное. Лучше уж двигаться вперед, хотя она не могла не почувствовать, что убежать от прошлого далеко не просто.

Сожаления, угрызения совести и старые ошибки обычно не желают отставать.

По крайней мере, мистер Даггет помог ей на шаг обогнать беду. Она не сомневалась, что мошенник, который, должно быть, мог заворожить даже кобру своими сладкоголосыми речами, сумел очаровать тетю Аделаиду, и в Лондоне все в порядке. Престарелая дама испытывала слабость к красивым и обходительным молодым мужчинам.

Но Себастьяна будет не так легко обмануть красивой сказкой. Если повезет, послание немного задержится по пути на север в Шотландию. Ну а потом, если начнется светопреставление, ей придется достойно встретить его.

Свернув, Алекса прошла по краю утеса и остановилась. Перед ней раскинулось море. Волны, увенчанные шапками белой пены, с грохотом разбивались о прибрежные камни, поднимая в воздух тучи брызг. В промежутках между их ударами слышался глухой рокот прибоя.

Так всегда бывает: если сталкиваются две противоположности – возникает много шума.

И все же представшая перед ней картина поразила ее сильной, первозданной красотой: солнечные лучи играли яркими бликами на неспокойной поверхности моря, высоко над водой парила одинокая птица, на пустынной прибрежной полосе копошились чайки. Алекса немного постояла на вершине, прислушиваясь к птичьим крикам, а потом повернулась и медленно пошла вдоль узкой тропинки.

Она оказалась довольно крутой, и Алексе пришлось несколько раз останавливаться, чтобы перевести дыхание. Оглядевшись, она убедилась, что вся земля вокруг имеет такой же неухоженный заброшенный вид, как и дом.

Земля остается невспаханной. Постройки разрушаются. Лорд Киллингуорт явно не был заинтересован в сохранении своей семейной собственности.

Интересно – почему?

Вокруг не было ни души. Единственными живыми существами, которых она встретила, были кричащие морские птицы и маленькая мышка-полевка.

Неподалеку зашевелилась густая трава. Это не могло не привлечь внимание. Из-за невысокого холма вышли несколько косматых коз, которые сразу начали щипать траву. Рядом бегали два маленьких мальчика. Алекса присмотрелась. Козы выглядели непривычно – их шерсть свисала длинными скрученными прядями.

Заинтригованная Алекса, протянув руку, коснулась одного из животных. Несмотря на узлы и многочисленные запутавшиеся в шерсти колючки, та была мягкой и шелковистой.

Животное недовольно фыркнуло и отошло подальше.

Алекса задумчиво посмотрела на клок шерсти, оставшийся в руке, и аккуратно спрятала его в карман накидки. Солнце уже скрылось за облаками, ветер усилился, и Алекса решила вернуться домой. Она замерзла. Но и в доме ее вряд ли ждал теплый прием.