Текст книги "Неотразим и порочен"
Автор книги: Кара Эллиот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Конечно, он трудный человек, не похожий на других и не поддающийся контролю. Но если большинство людей видели только черное и белое, Алекса не сомневалась в присутствии между двумя крайностями большого количества полутонов. Она чувствовала, что в нем есть тонкие оттенки, но все они остаются в тени его дурной славы. При более близком знакомстве…
Алекса мысленно приказала себе встряхнуться. С чего бы это графу знакомиться с ней близко?
Когда речь заходит о спутнике, у мужчин нет недостатка в выборе. Она собственными глазами видела, какими взглядами провожали графа высокородные дамы из общества. Если же ему нужна компания иного рода, тоже не придется далеко ходить. Под его собственной крышей есть много девушек, отлично умеющих удовлетворять мужские потребности.
Небо затянули облака и скрыли луну. Стало темнее. Интересно, на что она рассчитывала? Как она могла надеяться соответствовать его высоким запросам? Ей нечего предложить такому человеку, как граф Киллингуорт. Она ему не нужна.
Ну почему у нее так прискорбно мало достоинств?
Не глядя на себя в зеркало, Алекса взяла щетку и принялась расчесывать волосы. Как бы ей хотелось быть похожей на других молодых леди, которые легко влюбляются и тут же забывают о своей любви, находя следующую.
Что толку сожалеть о том, чего не может быть? Это лишь портит настроение – больше ничего.
Тяжело вздохнув, Алекса задула свечу. Темнота быстро избавила ее от детских фантазий о возможности отношений с Коннором Линсли на равных. Она сделала ставку, но плохо разыграла выпавшие ей карты. Может, пора подсчитать потери, пока остались еще хотя бы малые крохи достоинства? Или она хочет еще раз схлестнуться с Ирландским Волкодавом?
Удача – против опыта. Перевес был на стороне графа.
Скользнув под простыню, Алекса вспомнила его слова: «Игра еще далека от завершения».
Глава 7
– Добрый день, леди Алекса. – Голос у лорда Хадцана был хрипловатый, по крайней мере сегодня маркиз выглядел трезвым. – Раз уж мы снова встретились, могу я немного пройтись вместе с вами?
Алекса смущалась при любом упоминании об их предыдущих встречах, поэтому она не сразу подняла голову и продолжала с преувеличенной тщательностью разворачивать книгу, которую только что купила.
– Мы, кажется, и так идем в одном направлении, лорд Хадцан.
Грифф поймал кусочек коричневой оберточной бумаги, не дав ему упасть на посыпанную гравием дорожку.
– Я не кусаюсь, – тихо сказал он. – И вам не стоит бояться, что мое общество навредит вашей репутации. Даже самые отчаянные сплетницы не смогут не признать, что я вполне респектабельная компания для прогулки средь бела дня.
– Меня не слишком заботит репутация, – сказала Алекса, – в чем вы, безусловно, уже убедились.
– Тогда ваше недовольство вызвано мыслью, что я хочу снова обсудить с вами… определенный вопрос?
Приноровившись к ее шагам, маркиз бросил многозначительный взгляд на горничную, сопровождавшую Алексу в походе по магазинам.
Алекса что-то тихо сказала девушке, и та отстала на несколько шагов.
– А вы хотите?
– Да, – его строгое лицо смягчила добрая улыбка, – но вы можете отшвырнуть меня ногой, как бродячего пса, если я стану чересчур назойливым.
– Я никогда не проявляю жестокости к животным, – Алекса наклонила голову, чтобы скрыть появившуюся на губах улыбку: в целом маркиз не производил благоприятного впечатления, но было трудно не отреагировать на его добрую иронию, – тем более к бродячим животным, на которых нападают те, кому повезло больше.
– Я тоже испытываю слабость к животным, особенно к собакам. Так что в этом мы родственные души.
– Не играйте с удачей, сэр, – проговорила Алекса, радуясь, что собеседник не может видеть ее лица, надежно прикрытого полями шляпы.
Улыбка Гриффа превратилась в кривую гримасу.
При свете дня Алекса видела, почему половина общества, женская, конечно, готова броситься к ногам маркиза. Сейчас, когда его черты не были затуманены бренди и сигарами, он казался греховно привлекательным. Она понимала, что ленивый взгляд чувственных глаз, опушенных длинными ресницами, мог свести женщину с ума.
Неудивительно, что «псы» вызывают повышенный интерес общества.
– Удача, – повторил Грифф. – Честно говоря, она меня давно покинула, так что и говорить-то не о чем. – Пройдя еще пару шагов, он добавил: – Вы, должно быть, и в моей разумности сомневаетесь? Только пьяный дурак может упрямо продолжать игру, когда все против него.
– Век живи – век учись, – сказала Алекса.
Едва различимое урчание в его горле, конечно, можно было принять за смех. Но возможно, он всего лишь прочистил горло? Однако глаза Хадцана весело заискрились – в этом Алекса не могла ошибиться, хотя и длилось это всего мгновение.
– За это я выпью. Оршада – не бренди. Всему, знаете ли, есть предел. Не могу же я пить миндальный пунш. Не знаю, как вы, юные леди, пьете такую гадость.
– У нас нет выбора, сэр.
– Ах вот как? Под этим углом зрения я проблему не рассматривал. – Молчание затянулось. Тишину нарушал лишь скрип сапог маркиза. – С точки зрения леди, многие вещи, должно быть, выглядят иначе.
– Противоположное тоже верно.
Взрыв смеха привлек ее внимание к маленькому мальчику, бегущему впереди. Он катил деревянное колесо, которое перевернул прямо на ногу пожилого джентльмена. Увернувшись от трости пострадавшего и не обращая внимания на вопли перепуганной гувернантки, он шкодливо подмигнул Алексе, словно хотел сказать, что ради свободы, пусть даже временной, можно не обращать внимания на последствия. Алекса тоже улыбнулась. Его, наверное, дома накажут, но все это ерунда. Ведь он на миг почувствовал себя свободным.
Она сделала еще несколько шагов, дождалась, пока шум стихнет, и спросила:
– Вы что-то хотели мне сказать? Я имею в виду, кроме того, что вам не нравится миндальный пунш.
– Вообще-то да. – Он нерешительно кашлянул. – Знаете, вопрос деликатный…
– Вы, наверное, уже заметили, что меня нелегко шокировать, – пробормотала Алекса.
– Хорошо, тогда скажу прямо. Волкодав скорее всего перегрызет мне глотку, если узнает, что я с вами разговаривал, но дело в том, что я причинил ему большие неприятности, причем в очень тяжелое для него время.
– Да?
Алекса, конечно, умирала от желания узнать, почему Хадцан имел при себе расписку графа. Но она постаралась скрыть свое любопытство, надеясь на то, что, если внешне останется бесстрастной, сможет вытянуть из маркиза больше информации.
– Понимаете, он потерпел целый ряд неудач в бизнесе, причем безо всякой своей вины.
Героическим усилием воли Алекса придала своему лицу выражение умудренного опытом скептицизма. По крайней мере, она на это рассчитывала.
– Уверяю вас, он уделяет много времени и энергии делам. – Маркиз поморщился. – Я хочу сказать, что он хороший бизнесмен… Проклятие! Невозможно обсуждать такой вопрос с молодой леди.
– Если это упростит вашу задачу, могу сказать: я знала, что граф управляет игорным домом и борделем, задолго до нашей случайной встречи, лорд Хадцан.
Грифф явно почувствовал облегчение.
– Что ж, так действительно проще. Понимаете, он очень внимателен и осторожен в делах и много работал, чтобы бизнес начал приносить доход. – Маркиз заколебался. – Понимаю, что не должен вам этого говорить, но, несмотря на репутацию беспринципного грубияна и на то, как он вынужден добывать средства существования, Волкодав совсем не такой, каким его считают. Он предан, благороден, обладает искрометным чувством юмора – если, конечно, хочет показать эти свои качества. Те немногие, кто знает его хорошо, не сомневаются, что он прекрасный человек.
«Вот только случайная искра, высеченная кремнем в виде острой на язык леди, заставила порох взорваться дождем искр», – подумала Алекса.
– И лишь дерзкая кража и шулерство головореза по имени капитан Шарп – эти два события произошли одновременно – привели к тому, что Киллингуорт оказался на грани финансового краха.
«Краха?»
– Лорд Киллингуорт стал случайной жертвой вора и карточного шулера? – При всем желании Алекса не могла в это поверить. – В этом городе, конечно, происходит многое, но вероятность того, что эти два удара не связаны друг с другом, все же ничтожно мала.
– Вы абсолютно правы, – согласился маркиз. – Это не совпадение. Я уверен, что кто-то решил уничтожить и «Волчье логово», и Волкодава.
Алекса могла легко понять, по каким причинам некоторые мужчины – или женщины – могли не желать графу ничего хорошего, и все же ей было крайне неприятно сознавать, что она добавила Волкодаву неприятностей.
– Но почему? – шепотом спросила она.
– Понятия не имею. И Киллингуорт тоже.
Почему-то от такого ответа она почувствовала себя еще хуже.
– И в такой ситуации моя глупость принесла ему лишние неприятности. Дело в том, что Волкодав наотрез отказался взять у меня деньги под честное слово. Он настоял на выдаче официального долгового обязательства, считая, что я сохраню его. Ну а я… Впрочем, остальное вам известно.
– Мне очень жаль, что я поставила вас в неловкое положение перед другом.
Грифф отвел глаза:
– Вам-то уж точно не за что извиняться. Вина целиком моя.
Алекса вздохнула. Как и другие «псы», маркиз был незаурядной фигурой. Его резкие и в то же время удивительно красивые черты дышали аристократизмом. Но его высокомерие смягчалось благородством, пожалуй, даже добротой. Суровый, но мягкий. Более точно выразить свои впечатления словами она не могла. Даже будучи абсолютно несведущей во флирте и обольщении, Алекса подозревала, что женщины считают маркиза неотразимым.
– Для Киллингуорта это, конечно, небольшое утешение, но этот случай меня многому научил. Я понял, что, возможно, старому псу пора выучить несколько новых трюков.
Алекса отвела глаза.
– Вы считаете, что это возможно?
– Надежда умирает последней. – Цинизм маркиза вернулся. – Если нет, значит, жизнь слишком уныла и безрадостна, чтобы о ней стоило думать.
– Понимаю.
– Искренне надеюсь, что нет. – Лицо маркиза стало грустным и задумчивым. – Не такие мысли должны приходить в голову особе ваших лет. – Прежде чем Алекса успела придумать достойный ответ, он поклонился: – Желаю вам хорошего дня, леди Алекса. Я вас покидаю. Напоследок хочу лишь напомнить, что вам надо только назвать свою цену за вашу долю «Логова».
Алекса молча проводила маркиза взглядом.
«Не окажется ли цена слишком высокой?» – подумала она.
Коннор уже совсем было поднес стакан к губам, однако передумал и опустил его на стол. Громкий стук заглушил негромкое ругательство. Брызги полетели во все стороны.
– Проклятие! Лучше бы я послал за бутылкой дешевой сивухи и сохранил последние драгоценные капли, – пробормотал он, с отвращением глядя на графин.
Его очередная квартальная партия выдержанного французского бренди теперь превратилась в вязкую лужу в глухом переулке. Трудно сказать, что именно было добавлено в бочки. Кошачья шерсть? Крысиный помет? Гнилая капуста? Не говоря уже о субстанциях, по форме и цвету не подлежащих идентификации.
Коннору становилось дурно, когда он об этом думал.
– Последняя бочка разбита на кусочки, – объявил Мактавиш. – Грусть в его голосе была вполне понятна. – Пришлось позаимствовать кузнечные молоты.
– Нет чтобы сообщить какую-нибудь полезную информацию, – с раздражением сказал Коннор и немедленно устыдился собственной несдержанности, заметив, как вытянулось лицо шотландца. Обычно он не позволял себе срывать дурное настроение на подчиненных. – Ты бы лучше попытался отыскать следы негодяев, которые натворили все это.
– Да, сэр. – Мактавиш потер сломанный в одном из давних поединков нос. – Руфус уже направляется в нору Барсука. Некоторые из его парней, которые крадут часы у джентльменов в Ковент-Гарден, возвращаются как раз в это время. Они могли что-нибудь заметить.
– Возможно. – Граф поморщился. – Но их память обычно необходимо освежать, а у меня сейчас на это нет денег.
– Не беспокойтесь об этом, сэр. «Волчье логово» еще не лишилось всех богатств. – Довольная улыбка шотландца продемонстрировала широкие бреши там, где раньше были зубы. – Девочки предлагают бесплатное обслуживание всем, кто располагает информацией, которая поможет поймать ублюдков.
– Черт! У нас же выстроится очередь!
– Это ведь хорошо!
– Я бы не стал утверждать это с уверенностью. – Беседа с одним из бывших боксеров обычно забавляла его, но сегодня Коннор был не в настроении веселиться. – Почему бы тебе не пойти к Габриэлю? Может, его ангелы мести не сочтут за труд прийти и рассказать, что им известно.
– Да, сэр.
Как только Мактавиш вышел, Коннор заставил себя вернуться к работе. Он внимательно изучал записи в книгах и блокнотах за последние шесть месяцев, пытаясь найти хотя бы какой-нибудь ключ к разгадке. Кто-то затаил на него злобу. Но кто? И почему?
Пока поиски ничего не дали. Он лишь обнаружил ряд арифметических ошибок в бухгалтерских книгах.
Работа не помогала забыть о том, что теперь он является фактическим владельцем лишь половины предприятия.
– Проклятый Грифф! – громко воскликнул он.
Если умножить ругательство на количество раз, которое он повторял каждый час…
– Милорд, это я, благородный потомок из графства Керри.
О’Тул для верности еще и громко постучал.
– Не беспокой меня по пустякам, – проворчал Коннор, не отрываясь от работы. – Если только не хочешь сообщить, что в этом проклятом заведении не начался пожар.
– Вообще-то здесь становится немного жарко, только не из-за угля и пламени.
– Прекрати свое ирландское актерство и переходи к сути.
Убрав руки за спину, ирландец испустил страдальческий вздох.
– К вам посетитель, сэр.
– Отошли его прочь.
– Боюсь, это не в моих силах, сэр.
– Разве? Тогда позволь тебе напомнить, что в моих силах пнуть тебя по твоей ирландской заднице так, что ты полетишь не останавливаясь отсюда до самого Дублина, если не желаешь выполнять свои обязанности. – Граф ударил кулаком по столу. – Кстати, учитывая прискорбное состояние финансов «Логова», возможно, нам всем скоро понадобится новое занятие, здесь или за границей.
– Я и не думал пренебрегать своими обязанностями, сэр, – возмущенно фыркнул О’Тул. – Я просто сказал правду: я не могу отослать посетителя прочь, хотя бы потому, что это…
– Потому что это я, – подсказала Алекса.
Она развязала ленты своей шляпки и бросила сей предмет дамского туалета в руки ирландца, который, кажется, впервые в жизни лишился дара речи. Спустя мгновение к шляпке присоединилась тяжелая накидка из темно-серой шерсти.
– А теперь, если не возражаете, оставьте нас. Нам с графом необходимо поговорить без свидетелей, – заявила Алекса.
О’Тул быстро попятился и скрылся из виду, захлопнув за собой дверь.
Коннор следил, как она медленно идет по комнате, шурша синим шелком и кружевами, а почувствовав аромат вербены и жасмина, ощутимый даже в прокуренной атмосфере его кабинета, невольно отвел глаза.
Алекса подобрала юбки и опустилась на стул.
– Простите, что не предлагаю вам выпить, леди Алекса, но, поскольку наши сундуки пусты, боюсь, я не могу себе позволить ни малейшего проявления гостеприимства.
Она и глазом не моргнула, похоже, не обратив внимания на его намеренный сарказм.
Смелая девочка, мысленно зааплодировал граф. Он неоднократно и безуспешно пытался вывести ее из равновесия, но судя по их предыдущим встречам, она умеет держать себя в руках почти так же хорошо, как и он.
– Хотя вы-то понятия не имеете, что это такое, когда кредиторы кусают тебя за пятки. Мы будем вынуждены прибегнуть к самым строгим мерам экономии, чтобы отогнать волков от своих дверей.
– На самом деле мне это хорошо известно. Ведь я уже несколько лет пытаюсь не допустить, чтобы Бектон-Мэнор рухнул, погребя под развалинами мою семью.
Алекса замолчала и опустила глаза на бумаги и бухгалтерские книги, разложенные на столе. В ее голосе не было ни горечи, ни чувства жалости к себе – только холодная ирония.
Коннор определенно не ожидал, что молодая аристократка столкнулась с суровой реальностью подкрадывающейся нищеты. Изрядно удивленный, он постарался скрыть смущение.
Черт. Но он не может позволить себе симпатию к этой девочке. И никаких эмоций.
Немного перестроившись, Коннор решил атаковать с другой стороны.
– Взгляните и поймите сами, вам здесь нечего делать.
Он повел вокруг рукой, предлагая Алексе обратить внимание на обшарпанные столы, стулья с жесткой спинкой, сдвинутые в угол, пустые бутылки, разбросанные по протертому до дыр ковру, грязные оштукатуренные стены, покрытые жирной копотью от дешевых свечей.
– Вряд ли благородной молодой леди следует здесь находиться.
Широкий жест Коннора оказался более впечатляющим, чем ему хотелось бы.
За его столом на пустом ящике из-под рома была поставлена статуэтка фаллоса, анатомически безупречная во всех деталях, кроме одной: она имела высоту больше трех футов. На фоне грязной стены белизна его гладкой мраморной поверхности казалась особенно вызывающей.
В какой-то момент, произнося свою возвышенную тираду, Коннор обнаружил, что его рука указывает именно на этот… предмет обстановки.
Черт! Черт! Черт!
Коннор поспешно схватил свой сюртук, висевший на спинке стула, и швырнул на мраморное изваяние.
Обернувшись, он увидел, что Алекса опустила голову так низко, что была видна только покрытая мелкими кудряшками макушка. Ее плечи дрожали от сдавленных рыданий.
Пропади все пропадом! В следующий раз, когда ему надо будет довести невинную молодую леди до истерики, он не станет тратить время на пустопорожние разговоры, а сразу предъявит ей негабаритный мраморный пенис.
Хорошо, что не собственный. Впрочем, такое положение продлится недолго. Себастьян быстро оторвет ему этот жизненно важный орган. А с ним и яйца, если когда-нибудь узнает, что здесь произошло.
– Примите мои извинения, леди Алекса.
Неуверенно кашлянув, Коннор достал из кармана жилета носовой платок – абсолютно чистый! – и протянул ей.
– Я намеренно вел себя неучтиво, но, поверьте, вовсе не хотел вас оскорбить.
Рыдания стали громче.
Обеспокоившись, что она может лишиться чувств, Коннор встал.
– Может, принести вам бокал хереса? Уверен, где-нибудь еще наверняка немного осталось…
Алекса наконец подняла голову – глаза красные, щеки мокрые.
– Нет необходимости тратить на меня наши последние запасы, – сквозь икоту выговорила она. Отдышавшись, она выпрямилась и устремила взгляд за правое плечо графа. – Очень интересно. Хотя я не успела как следует рассмотреть… это скульптурное изображение. Мне кажется, есть весьма существенные отличия от аналогичного органа барана или жеребца. Хотя принцип действия, вероятно, тот же.
Коннор рухнул на стул как подкошенный. Он открыл рот, вознамерившись выдать ругательство, способное обратить в паническое бегство любую особу женское пола. Но вместо этого расхохотался.
– Только не говорите, что вы занимались разведением овец и лошадей!
Ее губы дернулись, и между ними показался кончик розового язычка – Алекса облизнула верхнюю губу.
– Занималась. Вплотную.
Граф снова не выдержал и захохотал:
– Вы, несомненно, самая дерзкая и смелая молодая леди, которую я когда-либо встречал.
– Да, мне говорили. Ad nauseam.[4]4
До тошноты (лат.).
[Закрыть]
– Вы изучали не только животноводство, но и латынь?
– И греческий. А также геометрию, тригонометрию, биологию, химию и тьму других предметов, считающихся неженскими. Да и прилагательное «женский» обычно ко мне не применяется.
Неужели? А вот по мнению Коннора, она была воплощением женского начала. Женщиной до мозга костей. Соблазнительницей. Ему даже пришлось сцепить руки в замок, чтобы они не потянулись к ней через разделявший их стол.
– Как Себастьяну удается оберегать вас от неприятностей? – спросил он, надеясь на то, что если произнесет вслух имя ее брата, то сумеет отвлечься от неудержимой тяги к его сестре.
– А ему и не удается. Хотя и не потому, что он не пытается. – Алекса нервно теребила в руках перчатки. – Ну а сейчас он слишком занят своей женой. Правда, в каком-то смысле для него это означает попадание из огня в полымя.
Граф улыбнулся.
– Правда, Николя всегда выглядит удивительно спокойной, собранной и женственной, когда не подчиняется его приказам и отдает собственные. Поэтому Себ даже не замечает жара пламени. А я, наоборот, все время устраиваю суматоху и действую всем на нервы, даже себе.
Алекса проговорила эти слова очень тихо, и Коннор поневоле задумался, к кому они были обращены: к нему или к ней? И все же не смог не ответить:
– Вы не должны себя сравнивать с леди Бектон.
– Ха-ха! Поверьте, сэр, мне это отлично известно.
В ее голосе слышалось отчаяние.
На мгновение исчезла шелуха умных слов и язвительных замечаний, и Коннору открылось, как Алекса нежна и уязвима. Но в то же время горда, ранима, язвительна.
Она могла прятаться за драчливой неуживчивостью и немодным платьем, но Коннор сейчас видел ее такой, какой она была. Возможно, потому, что слишком хорошо понимал ее чувства.
– Не только те качества, о которых вы говорили, привлекают мужчин, леди Алекса.
– У вас, конечно, обширные эмпирические знания по этому вопросу, сэр, – язвительно заметила Алекса. Ее защитная броня уже вернулась на место. – Хотя, насколько я успела понять, вы не слишком разборчивы. Любая особь в юбке подойдет. – На мгновение запнувшись, она добавила: – Ведь вы даже меня поцеловали.
– Можете не беспокоиться. Этого больше не повторится.
Алекса отвела глаза, но Коннор успел заметить блеснувшие в них слезы.
– Я знаю, сэр.
Проклятие. Чувство вины, равно как и все подобные эмоции, очень редко проникали в его душу, и Коннор уже успел забыть, насколько они неприятны. Чем скорее закончится эта встреча, чем лучше будет для обоих ее участников.
Коннор наугад схватил со стола несколько бумаг и тряхнул ими.
– Поскольку я уже и так оскорбил вас, не стану церемониться и дальше. Я не могу позволить себе тратить время на пустые разговоры, так что если вас привело сюда не важное дело, а обычное любопытство, леди Алекса, предлагаю вам как можно скорее вернуться в более аристократическое окружение и оставаться там. Здесь вам делать нечего.
Длинные ресницы гостьи скрыли реакцию на эту намеренную грубость.
– Вообще-то, сэр, дело в…
Она замолчала на полуслове. Коннор с удивлением заметил, что она смотрит не на него, а на страницу бухгалтерской книги, лежавшей перед ним.
– Здесь ошибка, – объявила Алекса и, сняв перчатку, указала на сумму под одной из колонок цифр. – И здесь тоже.
– Вам не следует относиться к своей роли владельца половины предприятия так буквально! – прорычал Коннор. – Я как раз собирался внести исправления.
Щеки Алексы окрасились слабым румянцем, но единственным ответом на резкий сарказм стало достойное молчание. Отчего Коннор почувствовал себя негодяем.
Алекса хотела закрыть книгу, когда взгляд ее упал на страницу с перечислением расходов. Она нахмурилась.
– Вы слишком много платите за постельное белье. Такое количество, как здесь указано, можно заказывать прямо с фабрики, и цена будет намного ниже.
– Хм.
Крайне неохотно Коннору все же пришлось согласиться с тем, что предложение было дельным.
– Знаете, вы можете рассмотреть возможность объединения с другими предприятиями, чтобы получить еще большую скидку от поставщика, – продолжила Алекса, быстро просматривая записи. – Если хотите, я могу внимательнее проанализировать ежемесячные закупки и дать вам список предложений. Пусть я невежественна в некоторых специфических аспектах вашего бизнеса, на что вы с таким старанием ежеминутно мне указываете, однако у меня огромный опыт закупок в условиях ограниченного бюджета. Я знаю способы сокращения расходов. Жизнь научила.
Коннор забарабанил пальцами по заляпанной чернилами столешнице. Он явственно видел неуверенность в ее глазах. И уязвимость. Еще одной демонстрации грубого сарказма будет достаточно, чтобы юная леди убралась восвояси. А обида скоро пройдет. Иначе и быть не может.
Он взъерошил волосы, почесал подбородок и вздохнул.
– Не думал, что когда-нибудь скажу нечто подобное, но должен признать, что партнерство с леди, обладающей вашими талантами, могло бы стать… прибыльным. Хотя то, что вы предлагаете, невозможно.
– Почему?
Не желая видеть разочарование на ее милом личике, Коннор уставился в книгу.
– Начни я сейчас перечислять все причины, исписал бы не одну страницу.
В ответ он услышал тихий вздох и шелест шелка.
– Ну о некоторых я догадываюсь.
Его уже не удивило, что она встречала неприятности холодным юмором, а не потоком слез.
– Но это чертовски несправедливо, – поспешно добавила она. Легкий наклон головы подчеркнул грациозный изгиб ее шеи. – Я могла бы сделать эту работу лучше, чем большинство мужчин, будь у меня хотя бы малейший шанс.
– Не сомневаюсь, – мрачно буркнул он.
Алекса покраснела, и у Коннора неожиданно для самого себя потеплело на душе. Все же он доставил ей немного удовольствия.
Все еще не выпуская из рук бухгалтерскую книгу, Алекса неожиданно замерла.
– Но я сюда пришла не для того, чтобы жаловаться на судьбу.
– Если вы хотели возбудить мое любопытство, вам это удалось, – усмехнулся Коннор. – Я весь внимание.
Алекса возбудила не только его любопытство. Ее грациозные движения, облегающее грудь платье – все это вызывало вполне нормальную мужскую реакцию.
«Животное», – обругал себя Коннор. Больше всего ему хотелось немедленно запустить руки в вырез ее платья и ласкать восхитительные округлости груди, скрытые под слоями ткани. Он все еще помнил тепло и мягкость ее плоти и огонь в глазах, когда она растаяла в его объятиях. Воспоминание заставило его еще больше почувствовать себя голодным волком, готовым сожрать невинную добычу.
– Я должна перед вами извиниться, милорд.
Усилием воли граф отвлекся от непристойных мыслей и приготовился к новым сюрпризам.
– Я не должна была брать вашу расписку у лорда Хадцана, прибегнув к обману, – сказала Алекса и положила на стол бумагу. – Я действительно обманула его, как и всех остальных, переодевшись мужчиной. – На ее лице появилось упрямое, пожалуй, даже воинственное выражение, и она добавила: – Если не считать этого, я выиграла ее абсолютно честно.
Коннор не сразу понял, что улыбается.
– Да, Хадцан сказал, что вы мастерски играете в карты. Жаль, что мы не можем сразиться один на один. Врукопашную.
– Один на один, – тихо повторила она.
– Да. Так намного легче разглядеть суть вещей. Я бы хотел увидеть вас в деле, если можно так сказать.
– Мы вполне можем слать карты и сразиться врукопашную… Если можно так сказать.
Коннор напрягся.
– Не сегодня, леди Алекса. Удача – дама непостоянная. Когда-нибудь вы в этом убедитесь. Лично я знаю это по собственному опыту и не желаю испытывать ее терпение. – Он мрачно уставился на свои руки. – Да и не хотелось бы вызвать гнев Себастьяна. Давайте оставим все как есть.
Он все еще не притронулся к расписке.
– Что касается этого… – Коннор подтолкнул расписку по столешнице к Алексе. – С этим я поступлю, как принято у людей чести. Я выкуплю расписку, едва у меня появятся деньги. Сейчас их нет. – Он отошел от стола. – Оставьте ее у себя. Но в отличие от Хадцана постарайтесь не проиграть мое будущее. Думаю, я сумею решить вопрос в течение нескольких дней.
– Не волнуйтесь, – усмехнулась Алекса. – Я обычно не отличаюсь безрассудством, а после вчерашней ночи, безусловно, вернусь к своей обычной скучной жизни. Так что ваше будущее в надежных руках, лорд Киллингуорт.
Волкодав не испытывал подобного оптимизма. Возможно, неприятности последних дней сделали его излишне нервозным, но инстинкт предупреждал, что это только начало.
Алекса поняла, что пора и честь знать. Она встала, схватила ридикюль, долговую расписку и направилась к двери, бросив последний тоскливый взгляд на графа.
– Не смею вас больше отвлекать от… того, что вы делаете в этих стенах, сэр.
– Одну минутку.
Он потянулся за сюртуком.
– Вы можете не беспокоиться, сэр, – громко сообщила Алекса. – Вам нет никакой необходимости покидать ваше «Логово». Я приехала сюда сама и вполне способна уйти тем же способом. В конце аллеи меня ждет экипаж.
– Возможно. Но поскольку мы пока еще партнеры, я кровно заинтересован в том, чтобы вы благополучно добрались до транспортного средства.
Алекса устремила на графа странный взгляд.
– Значит, бизнес прежде всего?
– Не пытайтесь вывести меня из себя, леди Алекса. – Граф взял ее под руку. – Уверен, мы можем провести еще несколько минут в обществе друг друга, не начиная опять военные действия.
