Текст книги "С любовью не играй"

Автор книги: Камилла Франс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

3

– Вот это место, – с некоторым самодовольством сказал Говард, показывая рукой на широкую полосу незанятой земли, пересекавшую Набережную и тянувшуюся вдоль бульвара до самого его конца.

Правда, оно не было совсем пустырным. В стороне от руин снесенных зданий и заасфальтированных стоянок притулились три небольших домика. Как и вся территория, отведенная под строительство нового отеля Эллиота, эти домики ни в каких туристических справочниках не значились и к достопримечательностям Кейп-Мэя не относились. А потому никакого дохода городу не приносили. Место это фактически не принадлежало никому. Даже местному муниципалитету. Здесь не действовали строгие правила, предписывавшие при постройке новых зданий не нарушать исторически сложившийся архитектурный стиль города. Короче, место вполне созрело для осуществления нового дерзкого проекта Говарда.

Что же касается трех домишек, то раньше они были окружены мелкими магазинчиками, лавками и третьеразрядными забегаловками. Все это было ликвидировано после покупки земли компанией «Эллиот Хоутелс». Но домики, выходившие окнами на набережную, остались в неприкосновенности, самим своим существованием бросая вызов грандиозным планам Говарда.

– Значит, здесь и будет отель? – переспросила Саманта, осматривая из-под ладони захламленный участок земли и извилистый берег. Он тянулся до дворика Кейси Дойл, служившего в основном для сушки постельного белья. Белоснежные наволочки, простыни, пододеяльники и теперь были развешаны на длинных веревках.

Саманта покачала головой. Она хорошо знала эту женщину. Год назад Кейси в свои семьдесят лет каталась на лыжах, упала и сломала бедро. Но даже после этого несчастья не разрешила дочери помогать ей и все делала сама. Ибо превыше всего ценила независимость.

Говард взглянул на Саманту и рассмеялся:

– Вы не смотрели бы так равнодушно, если бы видели все это моими глазами. Надо просто иметь чуть-чуть воображения. Вот здесь мы поставим здание в форме подковы. Каждая веранда будет с видом на океан. Всего планируется пять этажей. В нижнем разместятся магазины и сувенирные лавки. А на крыше устроим ресторан с роскошным обзором океанских далей.

– Вы хотите все выкрасить в розовый цвет? – язвительно спросила Саманта, наблюдая, как во двор, прихрамывая, вышла Кейси с корзиной белья. – Розовая штукатурка с затейливыми узорами, блестящие перила из полированной стали. И пара пластиковых фламинго около бассейна. Сам бассейн наверняка будет иметь форму сердечка. Так? Прекрасно!

Она намеренно молола всю эту чушь. Говарда можно было обвинить в чем угодно, но только не в отсутствии вкуса. Его гостиница «Эллиот Дьюнс» могла бы служить образцом элегантности.

– Вам нравится розовая штукатурка, Саманта? – удивился Говард, спускаясь с небес на землю. Он лукаво подмигнул своей спутнице. Что-то было тут не так. До этой минуты они вполне понимали друг друга. Откуда такая неожиданная агрессивность? – Мне вы показались человеком, придерживающимся истинных, а не мещанских традиций, – сказал Эллиот недовольно.

Избегая смотреть ему в глаза, Саманта круто повернулась на каблуках и пошла назад, не заботясь о том, последует за ней Говард или нет.

– Дело не в том, какой у меня вкус, – бросила она через плечо. – Мне, например, нравятся те три домика, которые занимавшаяся сносом команда пока не тронула. Что вы намерены с ними делать?

Эллиот стоял неподвижно, смущенно глядя ей вслед. Потом нагнал и пошел рядом. Некоторое время оба молчали. Наконец, шумно вздохнув, Говард сказал:

– Разрешите нанести вам ответный удар, Саманта. Вы солгали мне, не так ли? Вы же знали о моем проекте.

Саманта остановилась так резко, что чуть не упала.

– Скажу откровенно, Говард: он мне не понравился. Если оценивать по десятибалльной системе, то это где-то около нуля.

При виде Кейси Дойл, упрямо отстаивающей жалкие остатки своей независимости, кровь в жилах Саманты закипала от негодования. Она хотела сказать Говарду гораздо больше. Но только крепко стиснула зубы. Поскольку пока не знала, с чего начать.

Говард невозмутимо подождал несколько мгновений, любуясь ярким румянцем, выступившим на щеках молодой женщины, а затем очень мягко ответил:

– Вы хотите, чтобы я прямо здесь, на бульваре, упал перед вами на колени с просьбой о помиловании? Или все же сами скажете, в чем дело? Я чувствую, что вы ждете от меня какого-то объяснения. Но не могу догадаться, какого именно.

– Оставим это, – процедила сквозь зубы Саманта и двинулась дальше. Я не должна была ничего говорить, но, к сожалению, не могу держать язык за зубами. – И она метнула в Говарда такой взгляд, что тому впору было бы упасть замертво.

Однако Эллиота, видимо, не очень расстроил этот неожиданный выпад, явно означавший, что Саманта хотела бы вернуться к чисто формальным отношениям между ними.

– Саманта, – спокойно ответил он, – что дурного в том, что я хочу построить новый отель в Кейп-Мэе?

– Ничего.

Саманта заставила себя улыбнуться бывшему клиенту, приветливо махнувшему рукой. Хотя улыбка противоречила ее омерзительному настроению, в котором она начинала понемногу находить удовольствие. Кроме того, ей доставляло наслаждение, что Говард Эллиот – сам Говард Эллиот! – чуть ли не гнался за ней по бульвару, подобно собачонке.

Говард, нагнав девушку, осторожно обнял ее одной рукой за плечи. Но рука соскользнула и невзначай коснулась талии Саманты. Эллиот перевел дыхание и пошел с ней рядом.

– Теперь я понимаю! – сказал он. – Вас беспокоит не сам отель. Это уже что-то! Но если это не отель, то, видимо, нечто с ним связанное. Что же это может быть? Дайте-ка подумать… Животное? Овощ? Минерал?

– Мы ведь не играем в игру «Отгадайте двадцать загадок», Говард, – ответила Саманта, мысленно упаковывая чемоданы, чтобы поскорее сбежать из отеля и от его хозяина.

С первой минуты, как Саманта увидела Говарда, она практически не закрывала рта, споря с ним и цепляясь за каждое его слово. Конечно, до поры до времени она могла себя так вести, ибо видела, что это забавляет Говарда. Но так не могло продолжаться бесконечно. И сейчас Саманта чувствовала, что терпению Эллиота приходит конец. Да и сама она уже устала от перепадов собственного настроения.

– Что случилось, Саманта? – допытывался Говард. – Чем я мог так испортить вам настроение? И что постоянно тревожит вас с момента нашей встречи?

Она быстро подняла голову и взглянула на него.

– Вы это заметили?

Говард улыбнулся, отчего у Саманты тут же возникло непреодолимое желание ударить этого человека. Или же… спрятать голову на его груди. Эллиот не понял ее состояния.

– Да, Саманта, – ответил он, – я заметил. Вы не хотите допустить, чтобы я вам понравился. Изредка ваша враждебность ко мне несколько ослабевает. Как произошло за завтраком этим утром. Но все остальное время вы смотрите на меня так, будто стараетесь обнаружить какие-то скрытые пороки.

– Не выдумывайте! – фальшиво пропищала Саманта.

– Не прерывайте меня, пожалуйста, – в свою очередь остановил ее Говард. Его голос звучал по обыкновению спокойно и твердо. – Я пытаюсь докопаться до истины. И уже понял, что ваши попытки выставить меня негодяем каким-то образом связаны с моим последним проектом. Я уверен, что вы не захотели бы жить ни в одном из тех трех домиков. Вероятно, в них живет кто-то из ваших знакомых. Или вы являлись держателем половины акций в захудалом кафе-мороженом, которое мы снесли на прошлой неделе?

Саманте вдруг стало до невозможности стыдно. Наклонив голову и уставившись в землю, она растерянно сказала:

– У меня нет ни одной акции ни в одной фирме. А если бы были, то я непременно стала бы основательницей клуба ваших болельщиков.

– Мои адвокаты уверяли, – продолжал Говард, – что переговоры вот-вот должны завершиться. Но на прошлой неделе жители этих домов вдруг отказались с нами разговаривать. Адвокаты полагают, что кто-то сумел их соответствующим образом настроить…

Говард был слишком близок к правде. Девушка поспешила к лифту, напрямую соединявшему вестибюль с верхним этажом отеля. Она с досадой думала, что потребуется какое-то время, чтобы подняться в номер и упаковать вещи, прежде чем навсегда сбежать от этого человека, доводящего ее до бешенства. Но сейчас Саманта просто не могла промолчать.

– Вы говорите – «жители», но у них есть имена: Кейси Дойл, Бриджит Хиггис и Рикардо Пантони.

– Дойл, Хиггис и Пантони, – задумчиво повторил Говард, вытаскивая из кармана ключ и вставляя его в замок, чтобы включить лифт. – Никто из них не приходится вам родственником?

Двери плавно разъехались, Саманта стремительно вошла в просторный лифт и повернулась лицом к выходу. Она рассчитывала, что Говард, подчиняясь неписаному правилу поведения в лифте, будет молчать.

Но уже на третьем этаже Говард нажал на кнопку «стоп». Саманта испуганно обвела взором кабину, как будто пытаясь найти причину неожиданной остановки лифта.

– Черт побери, что теперь нам, по-вашему, делать? – полным злого ехидства голосом спросила она.

Однако Эллиот игнорировал этот взрыв эмоций и очень спокойно отозвался:

– Саманта, позвольте мне повторить свой вопрос. Кто из троих названных вами людей приходится вам родственником? Сколько вы получили за поддержку этого трио?

Девушка в совершеннейшем изумлении посмотрела на Эллиота:

– Деньги?! Вы действительно думаете, что я взяла с них деньги? Господи, неужели вы такой глупец? Никто, вы слышите – никто из этих людей родственником мне не приходится! Хотя это было бы для меня большой честью. Ладно, хватит! Лучше скажите, как стронуть с места этот дурацкий лифт?

Говард был поражен. Сообщив фамилии владельцев домов, Саманта как бы признала и себя участником этого спора. И теперь он вдруг оказался лицом к лицу с человеком, который сумел создать нешуточную проблему в казалось бы решенном деле. Что этим человеком была Саманта Ричардс, Говард уже не сомневался. Сам он, как и юристы компании «Эллиот Хоутелс», видел во всем этом лишь заговор с целью взвинтить цены на домики. Иначе трудно было понять неожиданный отказ хозяев продать их.

Говард уповал на адвокатов, взявших за горло несговорчивых домовладельцев и пытавшихся внушить им, что те получат за свою собственность сумму, втрое превышавшую первоначальную. Ибо строительство отеля уже началось и другого выхода просто не было. А еще он надеялся на свой неотразимый шарм и умение убеждать.

Эллиот действительно намеревался поднять предложенные цены. Он хотел также оказать помощь владельцам домиков в переезде и устройстве на новом месте. Но он совсем не был готов к вмешательству некой представительницы общественности, с которой, как он теперь понимал, ему придется иметь дело. С другой стороны, если уж пускаться в подобные переговоры, то лучше с такой очаровательной особой, как Саманта Ричардс.

Говард прислонился спиной к стенке лифта, загородив собой панель с кнопками. Тем самым он лишал Саманту возможности взять дело оживления лифта в свои руки. В теперешнем состоянии она легко могла по ошибке нажать не ту кнопку и поднять пожарную тревогу. Тогда все, кто находился в эту минуту в отеле, бросились бы спасаться бегством.

– Письмо написали вы, Саманта, не правда ли? – наконец напрямую спросил Говард. – Я имею в виду очень вежливое, умно составленное и подписанное всем этим «ужасным трио». Вы знаете, когда я прочел его первый раз, то подумал, что главное содержалось между строк. Это был скрытый сарказм, направленный лично против меня. – Говард улыбнулся и покачал головой: – А сегодня я имею неописуемое удовольствие слушать вас живьем. Но письмо лежит у меня в дипломате. Кстати, вы допустили ошибку, употребив термин «аннулировать». Следовало написать «вернуться к прежним договоренностям».

Реакция Саманты была мгновенной. Она приблизилась к Говарду и с восхитительным бешенством в глазах отчеканила:

– «Вернуться к прежним договоренностям»? Те люди не подписывали никаких документов. Было только сугубо предварительное соглашение, которое никого ни к чему не обязывало. Это старые люди, которые прожили здесь большую часть своей жизни. Им некуда будет ехать, если вы снесете их дома.

Говард потер лоб, словно силясь что-то понять, но так и не смог. Подняв глаза на Саманту, он сказал:

– Это же смешно! С такими деньгами, которые я обещал, они могут поехать куда угодно. В любую точку на карте мира!

– Вы что, действительно не понимаете, о чем я говорю, Говард? – спросила Саманта, разочарованная даже больше, чем ожидала.

– Нет, – честно признался он. – Я бизнесмен. Я строю отели и управляю ими. Это – мой бизнес. Для меня совершенно очевидно, что городу нужен еще один отель. Я привез сюда специалистов, которые определили место для его постройки. Мой юридический отдел разработал предложения людям, владеющим собственностью на этой территории. Они приняли наши предложения, и строительство отеля вот-вот должно начаться. – Он поднял руку и почесал себе затылок: – Мы не стали медлить с рытьем котлована и ждать, пока будут поставлены все точки над «i».

Саманта тут же уцепилась за это утверждение, надеясь вырвать хотя бы маленькую победу. Чего это будет стоить ее легко ранимому сердцу, выяснится позже. Когда рядом уже не будет человека, чье присутствие выводило девушку из себя.

– А-а! – воскликнула она. – Значит, вы признаете, что переговоры с миссис Хиггис и остальными ни к чему не обязывают? Вот и конец всей истории, Говард. Интересы «ужасного трио», как вы изволили назвать этих несчастных людей, – это одно, а строительство новой гостиницы компанией «Эллиот Хоутелс» – совершенно другое. И первое не должно мешать второму. Все ясно! Теперь нажмите кнопку. Я хочу поскорее выбраться отсюда!

– Терпение, Саманта, еще немного терпения, – призвал Говард, чуть отойдя от стенки лифта. – Сначала скажите, почему вы решили примкнуть к этому «ужасному трио»?

– Прекратите их так называть! – взорвалась Саманта, теряя самообладание и совсем забыв, что минуту назад сама употребила это выражение. Она мысленно прикинула расстояние до панели с кнопками и тотчас поняла, что лифт не тронется с места, пока Говард этого не захочет.

«Пока Говард не захочет…» – с негодованием повторила она про себя. Ей еще не приходилось участвовать в подобных играх. Она сдалась, поняв, что никуда не поедет, пока не расскажет ему все, чего он хочет от нее добиться.

– Человек, называющий родную мать по имени и дающий ей взятки в виде бриллиантовых браслетов, вероятно, просто не в состоянии понимать простых людей, – буркнула Саманта.

– Вы начали переходить на личности, Саманта, – заметил Говард. – В деловых беседах это не приводит ни к чему хорошему. Тем не менее, поскольку лифт представляет собой необычный конференц-зал, думаю, мы могли бы несколько упростить правила.

Саманта резко повернула голову, бросив взгляд на Говарда, отчего ее локоны тут же рассыпались.

– Знаете ли, Саманта, у вас чертовски мягкие волосы, – ухмыльнулся Эллиот. – Их так и хочется потрогать.

Он сказал это, чтобы как-то разрядить обстановку, но по внезапно охватившему его волнению понял, что пропустил еще один удар в очередном раунде против Саманты Ричардс.

– Это не про вас, – парировала та. – Но все же продолжим наш профессиональный спор. Я приношу извинения за свою оплошность, если вы сделаете то же самое в отношении своей бестактности.

Говард безучастно пожал плечами.

– Хорошо, если вы считаете, что ваши волосы не могут вызвать желания до них дотронуться. Обязуюсь больше не отпускать вам комплиментов во время нашего делового разговора.

Саманта с трудом удержалась от вопроса: «А после? Или вы уже никогда больше не скажете мне ничего приятного?»

Усилием воли прогнав эту предательскую мысль, она хлопнула в ладоши, как бы призывая обоих к порядку, и сказала:

– Если не возражаете, начнем с миссис Хиггис. – Саманта сделала два шага взад-вперед в углу лифта, который уже считала исключительно своей территорией. – Этой женщине восемьдесят лет, – продолжала она. – Может, даже больше. Она никому не открывает своего возраста. В этом домике она прожила уже полвека. Как, впрочем, и все остальные.

Девушка на мгновение замолчала, размышляя, продолжать ли ей этот разговор или нет. С одной стороны, она раскрывала личную информацию о своих друзьях. Но делала это с единственной целью – подтолкнуть Говарда к мысли, что все они – живые люди. А с другой, давала ему в руки оружие, которое он мог использовать против тех, кому она хотела помочь.

– Бриджит Хиггис, – повторил Говард. – Старожил Кейп-Мэя. Что же дальше?

Саманта прикусила нижнюю губу, чтобы не сказать лишнего. Но затем все-таки решилась довериться Эллиоту. Нет, он не использует полученную от нее информацию во вред пожилым людям! Кроме того, зная, с каким вниманием Говард относится к своей матери – человеку, бесспорно, несговорчивому и упрямому, – Саманта подумала, что, возможно, ей и удастся несколько смягчить его сердце. И она быстро заговорила:

– Муж Бриджит умер больше двадцати лет назад. Детей у нее нет. Есть только племянница, которая живет в Канзасе. Она навещает тетку каждое лето, и та обещала передать ей в наследство свой дом. Бриджит провела лучшие годы своей жизни на берегу океана. Первый звук, который доносится до ушей Бриджит Хиггис, когда она просыпается по утрам, это плеск прибрежной волны. Под него же она и засыпает. Поэтому не может представить себе жизни в Канзасе, который расположен на полпути между двумя океанами. Кстати, то же самое относится и ко мне. Бриджит, будучи в здравом рассудке, отлично понимает, что не может истратить на себя деньги за дом, который намеревалась завещать племяннице.

Саманта перевела дух. Говард предпочел не уточнять, что, независимо от того, купит ли Бриджит новый дом в Канзасе или просто переедет туда, деньги, в конечном счете, все равно достанутся ее племяннице. Ибо с первых слов Саманты понял, что разговор пойдет не о деньгах. Дело касалось живых людей. Тех самых, о которых Говард, по правде говоря, не задумывался, планируя переселить их в другое место. Ему казалось, что солидная компенсация перевесит любые другие соображения. И вот теперь совершенно неожиданно для себя Эллиот понял, что Саманта имела все основания невзлюбить его.

– А мистер Пантони? – мягко спросил он.

Легкая улыбка промелькнула в уголках губ Саманты при упоминании о Рикардо Пантони – приземистом, кругленьком человечке с обширной лысиной на голове и раскатистым голосом.

– Мистер Пантони – фанатичный любитель оперы, – объяснила она, вспоминая свой последний визит к этому симпатичному итальянцу. Тогда ей с трудом удалось достучаться в дверь, из-за которой доносились звуки моцартовской «Свадьбы Фигаро». Саманта не преминула рассказать об этом Говарду, нарисовав совершенно уморительную картину: – Он не только слушал запись оперы, но и во весь голос подпевал каждой арии. Ему вторил отчаянным воем пес по кличке Пуччини. Они упивались своим исполнением. Как я узнала, такое повторялось каждый день. Но никто не жаловался. Ибо его единственный сосед справа оказался тоже большим поклонником оперы. А миссис Кейси Дойл, живущая в доме слева, почти совсем глухая. Мистер Пантони уверен, что нигде больше не найдет столь подходящего для себя места.

– Итак, меломан поет под аккомпанемент собачьего воя. Это начинает выглядеть даже занятно. А как в отношении Кейси Дойл? Почему она отказалась принять мое предложение?

Саманта открыла было рот, но Говард остановил ее:

– Секундочку, постараюсь догадаться. Значит, так. Глухая Кейси дает уроки игры на фортепиано глухим ученикам и боится потерять свою клиентуру, переехав в другой район Кейп-Мэя.

– Знаете, Говард, я ведь могу действительно вас возненавидеть! – заявила Саманта. Она сделала движение по направлению к кнопочной панели, но вновь натолкнулась на предостерегающе поднятую руку Эллиота. – К вашему сведению, Говард, – как ни в чем не бывало продолжала Саманта, – Кейси Дойл – очаровательная старушка. В начале прошлой зимы она сломала бедро и все же упрямо отстаивает свою независимость. Ее дочь настаивает на том, чтобы Кейси продала дом и переехала к ней. А там, помимо дочери, живет еще ее муж и пятеро детей. Приняв ваше предложение, миссис Дойл не будет иметь иного выбора, нежели согласиться с требованиями дочери. Какая у нее после этого начнется жизнь, нетрудно себе представить!

– Все это выглядело бы совершенно иначе, если бы не вмешались вы. Я говорю не только о миссис Дойл, но и о всей троице. Ведь именно вы сбили их с толку! – Говард замолчал, потом вытянул вперед руку и сказал уже с явным раздражением: – Саманта, вы суете нос не в свое дело! И отлично знаете это, не правда ли? Я предлагаю этим людям деньги, на которые они могут жить по своему усмотрению где угодно. А то, что им предлагаете вы, – не что иное, как тактика затягивания. В конечном итоге всем троим придется сдаться. Либо в силу слабого здоровья, либо под давлением своих семей. А между тем…

– Между тем, – перебила его Саманта, – я затягиваю начало строительства вашего отеля. Что, вероятно, обходится вам недешево. Поэтому не старайтесь уверить меня в том, что действительно заботитесь об этих людях. Я не клюну на подобную приманку!

Но тут Саманта спохватилась, что здесь никто не оценит ее чувств и эмоций. И когда она вновь заговорила, ее голос звучал уже значительно мягче:

– К сожалению, вас не было рядом, когда я несколько недель назад зашла к Кейси, Рикардо и Бриджит. Вы не видели, как Кейси – эта в высшей степени гордая женщина – зарыдала и рухнула на пол. Ибо ее дочь отказывалась перевезти к себе в дом кровать Кейси, на которой она проспала вместе с мужем всю супружескую жизнь.

Говард заметил в глазах Саманты слезы. Некоторое время он молча размышлял. Следовало забыть об идее отделаться от «ужасного трио» простым увеличением денежной компенсации. Саманта права, подумал Эллиот. Не все на свете измеряется долларами. Правда, во всех подобных случаях обладатели собственности, мешающей возведению новых зданий, не оказывались на улице. Они получали возможность спокойно переехать в другое место и построить себе новые дома. Либо, воспользовавшись выплаченной Эллиотом немалой денежной суммой, выходили в отставку и жили безбедно.

А сейчас собственности должны были лишиться очень старые люди, которые ни под каким видом не хотели переезжать. И это было неприятно. Ведь он был Говардом Эллиотом, который не привык менять своих планов.

Говард оторвался от стенки и сделал два осторожных шага к стоявшей в противоположном углу кабины Саманте.

– Мы можем помириться, Саманта? – спросил Говард, положив ладонь на ее руку.

Девушка взглянула на руку, потом в лицо Эллиота, стараясь угадать, действительно ли история этих людей его тронула? А если да, то по-прежнему ли он намерен дать распоряжение своим юристам ускорить завершение дела и снести домики? Или он просто хочет оградить от всех этих скандальных процедур ее, Саманту Ричардс?

– Помириться? – переспросила она. – Каким образом?

Говард улыбнулся, заметив ее смущение.

– Мы можем спокойно все обсудить, – ответил он, игриво барабаня кончиками пальцев по гладкой коже ее руки. – Конечно, мой ответ может вам не понравиться. Но все же надо было спросить, что я намерен предпринять, убедившись в напрасной трате времени на переговоры с «ужасным трио». И это при том, что командиром с той стороны были вы.

Она отвела взгляд.

– Не будьте смешным, Говард. Я предложила свои услуги только в составлении письма вашим адвокатам. У несчастных больше не было никого, кто мог бы им в этом помочь. И еще раз прошу вас прекратить называть их «ужасным трио». Это оскорбительно!

– Черт побери, неужели каждый раз надо перечислять все фамилии? – недоумевал Говард, как бы машинально продолжая барабанить кончиками пальцев по руке Саманты, но уже с внутренней стороны и ближе к локтю. – Однако вернемся к главному, – вновь заговорил он, заметив появившийся на щеках девушки румянец, который не без основания приписал не только ее гневу. – Вы начали это дело втихую, добрались до сути и бросили гранату. А теперь стали свидетелем ее взрыва. Так или иначе, но, благодаря сломанной ноге Джорджии, вы оказались в самом центре разыгравшейся баталии.

– И что же? – запальчиво спросила Саманта, чувствуя, что ей становится трудно дышать. Интересно, долго еще он будет стоять так близко? – подумала она. Зачем он до нее дотронулся? И так ли уж это ей понравилось?

– А то, – ответил Говард, еще ближе подвинувшись к ней, – что я предлагаю вам объединить усилия и искать компромисс, приемлемый для всех.

Саманта украдкой облизнула вдруг пересохшие губы.

– Объединить… усилия? – переспросила она. Эти слова неожиданно приобрели для нее совершенно другое значение, не имевшее ничего общего с проблемой домиков. Она растерянно посмотрела на Говарда. – Значит, вы по-прежнему хотите, чтобы я была медсестрой у вашей мамы? И не собираетесь меня увольнять?

Говард приподнял указательным пальцем свободной руки ее подбородок и заглянул прямо в глаза девушке.

– Саманта Ричардс! Я понял, что не смогу уволить вас, в ту минуту, когда вы вошли в вестибюль этой гостиницы. – Голова Говарда стала медленно склоняться к ее плечу. Он стоял уже совсем вплотную к ней, их тела касались друг друга. Это воспламенило Говарда до такой степени, что он уже начал забывать и про «ужасное трио», и про собственную компанию со всеми ее грандиозными планами.

Глаза Саманты сами закрылись, когда она ощутила прикосновение его губ к своим. И вновь будто электрическая искра пробежала по всему ее телу до самых кончиков пальцев на ногах. Она чувствовала, как его руки скользнули по талии, поднялись к плечам и крепко прижали ее к себе.

Этот страстный взрыв был совершенно неожиданным. И таким же бурным, как до этого – обмен колкостями. Когда Говард вновь приник к губам Саманты, она с готовностью ответила на его поцелуй.

Говард упивался своей победой… Но постепенно начинал понимать, что кабина лифта, оказавшаяся подходящим местом для деловой беседы, совсем не годилась для секса. И в его воображении невольно возник образ огромной кровати в номере на верхнем этаже. Тут он принялся уверять себя, что события развиваются слишком уж быстро. Продолжая держать девушку в объятиях, он отступил на полшага и, высвободив одну руку, нажал на кнопку. Саманта чуть пошевелилась и затихла. Ладонь Говарда погрузилась в ее густые волосы. Он закрыл глаза, почти не почувствовав, как кабина лифта стремительно понеслась вверх. Саманта даже и не пыталась отстраниться от него, уже не способная что-либо воспринимать…

Говард вновь приник к губам девушки, осторожно сжав зубами пухленькую нижнюю. Потом страстно впился в них. И почувствовал чуть заметный привкус морской соли. Его руки все крепче и крепче сжимали ее талию… И все же Говард не уставал повторять себе, что ни в коем случае нельзя спешить, как бы Саманта ни отвечала на его ласки. Он не забыл своего первого впечатления от ее характера. И если начать торопить события, то можно легко потерять все…

Эллиот не стал ни спешить, ни готовить для себя быструю победу. Он даже толком не знал, что будет делать дальше. Сейчас Саманта была в его объятиях, а большего ему и не нужно.

Он почувствовал, что стремительно скользивший вверх лифт вот-вот остановится на верхнем этаже и двери с шуршанием откроются. И когда этот звук раздался, Говард слегка разжал объятия, чтобы помочь девушке выйти из лифта. Но в ту же секунду навстречу им раздался возбужденный голос Джорджии:

– Боже, мой милый! Не новую ли медсестру ты так крепко прижимаешь к груди? Вот это номер!