Текст книги "Ярость инопланетного дикаря (ЛП)"

Автор книги: Калиста Скай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Я обхожу костер и сажусь рядом с Дараксом. Он пытается натянуть ткань обратно на зараженную рану, но я вижу, что с ней нужно что-то сделать, поэтому снова оттягиваю повязку вниз.

– И давно это?

Он пожимает плечами.

– Некоторое время.

Я это прекрасно вижу. Это не очень приятное зрелище.

– Сколько дней прошло?

Он долго не отвечает.

– Много.

Даракс просто дает мне еще один поверхностный ответ.

– Прекрасно. Сколько дней прошло?

– Две сотни.

Я держусь за его руку, изучая рану в мерцающем огне. Она неприятная, но не безнадежная.

– Ты был ранен в течение двухсот дней?

– Да.

– А как ты её получил?

– Нусин.

– Копье нусинца?

– Да.

– Больно?

Мужчина не отвечает.

Я кладу один палец на горячую, красную кожу и слегка надавливаю. Из раны сочится нездоровая жидкость, и Даракс стонет.

– Больно? – повторяю я.

Сейчас не время для неуместной мужской гордости, которая не поможет позаботиться о явно серьезных травмах.

– Да, – признается он.

Хм. Мне кажется, что эта рана нуждается в хорошей очистке и пастах, которыми мы с девочками часто пользовались, чтобы избежать инфекции. Сомневаюсь, что это до конца вылечит рану, но стоит попробовать.

Я встаю и кладу руку Дараксу на плечо.

– Храбрый воин, сиди. Хайди сходит собрать что-нибудь.

Я не хочу заходить слишком далеко в джунгли, но Герк все еще неподалеку, и вряд ли какие-нибудь хищники попытаются напасть на меня. В свете костра я узнаю кусты, на которых есть нужные листья. Я делала это много раз, поэтому мне быстро удается размолоть листья в ароматную зеленую пасту. Это смесь отличается от той, которую я использовала, чтобы обработать Дараксу раны, полученные от дедбайтов, и надеюсь, что она более сильнодействующая.

Я опускаюсь на колени рядом с Дараксом и внимательно изучаю его рану. Может быть, там что-то застряло, например, маленький кусочек копья. Или, возможно, нусинец окунул копье во что-то ядовитое. Я, конечно, не собираюсь проводить операцию прямо в джунглях, хотя, глядя на его рану, что-то во мне хочет вскрыть ее и очистить как следует. Что тут скажешь, я странная. Или, может быть, пребывание на этой суровой планете выжгло из меня всю брезгливость.

Я осторожно беру Даракса за руку и наношу пасту, не касаясь раны рукой. Я работаю осторожно и медленно, одновременно разговаривая с ним. Так как я не говорю ничего важного, то перехожу на английский.

– Давай подумаем, как это исправить… – я мурлычу Дараксу под ухо, пока работаю. – Не волнуйся, это всего лишь веточка. Я сняла с нее кору, так что она очень чистая и свежая. Может немного жечь, но я постараюсь аккуратно наносить эту замечательную пасту. Это очень необычно – паста, нетронутая человеческими руками. Мы вернемся на Землю, назовем ее «Инопланетная паста для очистки ран» и будем продавать. Как тебе триста баксов за унцию? По-моему, это честно. Мы очень скоро станем миллиардерами, купим где-нибудь остров и заживем вместе. Звучит неплохо, правда? Совсем как здесь. Кроме того, мы купим кофе и тампоны, и я думаю, может быть, аэропорт и филиал «Венди»? (прим. Wendy's – американская сеть ресторанов быстрого питания) Хотя «Нордстромс» тоже пригодится. (прим. Nordstroms – американская компания по продаже высококачественной модной одежды)

Я рассеянно выдумываю всякую чепуху, делая это больше для меня, чем для Даракса. Для него моя тирада, наверное, звучит как тихое бормотание. И все же сейчас это кажется мне вполне естественным.

Огонь мерцает, освещая все вокруг теплым светом, воздух благоухает, а над нами загораются звезды. Это самый приятный вечер, который я когда-либо проводила на этой планете, и, несмотря на произошедшее ранее, я чувствую себя умиротворенной.

У меня было некоторое время, чтобы смириться с тем, что я увидела сегодня. Не знаю, что произошло в жизни Даракса. Возможно, у него есть веские причины для своего гнева.

В данный момент на меня нахлынула довольно женская потребность нянчиться с этим огромным благородным воином, который столько раз спасал мою жизнь, что тот факт, что он похитил меня, кажется чем-то незначительным. Эй, я женщина, и иногда бывает неплохо просто плыть по течению.

Когда я заканчиваю, рука Даракса покрыта толстым слоем высыхающей зеленой пасты, которая пахнет свежестью. Если это не вылечит его, то, по крайней мере, не причинит вреда.

– Вот так, – говорю я и накладываю последний слой пасты. – Мы просто посмотрим, сработает ли это. Если будут какие-то улучшения, то я просто буду продолжать применять ее каждый день.

Я вытираю руки и сажусь рядом с Дараксом.

Он долго смотрит на меня, явно что-то обдумывая. Затем, к моему удивлению, он медленно берет меня за руку.

– Нусин, – говорит он более хриплым, чем обычно, голосом.

– Нусин… – он снова замолкает.

– Да? – мягко подсказываю я, сжимая его руку, чтобы Даракс знал, что я здесь и поддерживаю его.

– Нусин убили мое племя. Все племя. Они оставили только меня.

Я крепко сжимаю его мозолистую руку. Даракс собирается сказать мне что-то важное, и я более чем готова его выслушать.

– Двести дней назад?

– Нет. Гораздо раньше.

Дерьмо. Он уже давно живет один в джунглях.

– И как давно?

Он поднимает вверх все свои пальцы.

– Десять месяцев?

Он загибает один палец.

– Девять месяцев?

– Годы.

На этот раз я не могу сдержать вздоха.

– Ты был один в джунглях девять лет?!

– Да.

Я просто ошеломлена. Сейчас Дараксу должно быть около двадцати пяти, а это значит, что тогда он был всего лишь подростком. И все же он остался жив в этих безумно жестоких джунглях. Это просто не укладывается у меня в голове.

Но я не хочу, чтобы Даракс снова замолчал, поэтому беру его ладонь обеими руками и сжимаю.

– Расскажи Хайди, – шепчу я ему прямо в ухо. – Это безопасно. Хайди, послушает.

Мужчина делает глубокий вдох.

– Мое племя было хорошим. У нас были большие пещеры и восемь Дарующих жизнь. Много охотников. Много мальчиков, которые продолжили бы род. Большие запасы еды на многие сезоны. Никаких Больших поблизости. Мудрый вождь и хороший добросовестный шаман, который заботливо ухаживал за Дарующими жизнь и заботился о том, чтобы о мальчиках хорошо заботились.

Даракс замолкает, и я кладу голову ему на плечо, чтобы заставить его продолжить.

– Это был сезон дождей, как и сейчас. Дождь шел уже много дней. Образовались болота, реки текли широко и полноводно. Охота была трудной. Но наше племя – племя Бикри – всегда готовилось к этому и делало запасы еды, так что нам не приходилось охотиться, пока шли дожди. Это было время для других дел. Мы делали новое оружие или чинили старое, шили одежду, варили замечательные напитки, которые охлаждали кровь, когда становилось теплее. Это было мое любимое время года – меньше опасностей, нет необходимости выходить в джунгли, чтобы охотиться на больших и маленьких.

Он наклоняется вперед, чтобы подбросить в огонь побольше сухих веток.

Мы остались вдвоем. Герк снова ушел в джунгли, и Даракс оглядывается, чтобы проверить, нет ли хищников, прежде чем сесть.

– Конечно, у нас всегда были охранники. Мы знали, что не все племена были нашими друзьями. Но мы знали и соседние деревни. Все они были почтительны, почти дружелюбны. Нусин жили неподалеку, и мы обычно делали вид, что не замечаем их, если встречали в джунглях. Они также игнорировали нас. У них были желтые полосы, похожие на наши. Мы не были ни друзьями, ни врагами.

Он вздыхает.

– А потом однажды ночью пришла беда. Один из охранников прокричал сигнал тревоги, но было уже слишком поздно. Нусин появились из джунглей и вырезали всех, кто защищал нас. Они обмазали себя сажей, чтобы их было трудно разглядеть ночью. Их было много, но нас было больше. Только большинство моих соплеменников не всегда носили с собой мечи во время сезона дождей, который считался спокойным временем. Я проснулся как раз перед тем, как шаман Саэкс вошел в пещеру, где спали наши мальчики. Мы разбудили всех, и Саэкс тихо повел нас к краю джунглей. Должно быть, он понял, что сейчас произойдет.

Даракс смотрит в огонь, погруженный в воспоминания. Я снова сжимаю его руку, но не собираюсь торопить. Если он так долго был один, то сейчас, наверное, первый раз, когда он рассказывает об этом кому-то. Он сделает это так, как захочет.

– Позже выяснилось, что деревня племени Нусин была затоплена соседней рекой, – наконец продолжает он. – Река изменила свое течение и унесла с собой все их хижины и Дарующих жизнь. У Нусин никогда не было никаких пещер. Поэтому вместо того, чтобы искать убежища у соседних племен, они решили захватить чужую деревню. И наша была самой лучшей.

Какой-то звук из джунглей заставляет Даракса поднять голову и оглядеть поляну. Он напряжен дольше, чем это необходимо, как будто пытается избежать чего-то в своей истории.

Его молчание затягивается, но я думаю, что знаю, чем закончится его рассказ.

– Шаман разбудил тебя?

– Шаман. Саэкс. Он разбудил нас, и мы поняли, что случилось что-то ужасное. В его движениях была такая настойчивость. Он вывел нас из пещеры. Все вокруг сражалось, кричали и умирали. Черные фигуры с черными копьями в ночи… И еще я заметил, что от Дарующих жизнь исходит странный свет, как будто они были в огне. Но это означало бы, что кто-то поджег их, а это невозможно. Слишком подло. Дарующие жизнь были священны. Я был молод и понятия не имел, кто такие Нусин. Но они лишили жизни даже нерожденных детей…

Голос Даракса немного изменился, и щеки стали влажными. У меня тоже навернулись слёзы от эмоций в его голосе и мысленных образов в моем сознании. Я снова сжала его руку.

– Продолжай.

Глава 19

Хайди

– Саэкс был потрясен и весь дрожал. И все же ему удалось довести нас, мальчишек, до края джунглей. Он велел нам бежать к племени Дерекен и рассказать им, что случилось. Но, прежде чем мы успели укрыться в джунглях, нас окружили нусинцы. Некоторые из них небрежно нанесли сажу, и их желтые полосы были хорошо видны. Я прошел через полосование и был таким же высоким, как и они. И все же казалось, что они возвышаются над нами, темные и злые существа со своими копьями. Они…

Голос Даракса прервался, а дыхание стало поверхностным.

– Нусинцы говорили насмешливые слова шаману Саэксу. Я хорошо помню их, но повторять не буду. Он отвечал им пламенным гневом и обвинениями в их жестоких злодеяниях. Он осудил нусинцев от имени их собственных предков, призвав многих из легендарных воинов стать свидетелями этого отвратительного и ужасного действия. Он говорил решительно и убедительно. Некоторые из них дрогнули и опустили оружие. Но затем… Один нусинец вонзил свое копье в сердце самого маленького мальчика, Тренерокса, которому было только четыре…

Даракс глубоко погружен в своё горе, и в этот момент я очень сильно люблю его. Я вытираю глаза и шмыгаю носом, чтобы он понял, что не один на один со своими эмоциями. Я вижу, что он не стыдится плакать, как сделал бы земной парень. Это естественно для него, и заставляет меня восхищаться им еще больше.

Даракс делает глубокий, дрожащий вдох.

– Другие мальчики пытались бежать, но были убиты прежде, чем успели уйти далеко. У Саэкса был меч, и он смог отбиться от двух нусинцев. У меня не было оружия, и враг приближался ко мне с копьем, готовым к броску. Но в этот момент Саэкс бросил мне свой меч, обезоруживая себя. Это неслыханно. Ни один воин никогда не отдаст свой меч. Но наш шаман сделал это ради крошечного шанса, что я смогу защитить себя от одного нусинца, который готовился бросить в меня свое копье. В то время как Саэкс сам был окружен врагами.

– Останься в живых, – убеждал он меня. Это были его последние слова.

Он вытирает слезы.

– Конечно, это означало его собственную смерть. Наверное, напрасную. И он это знал. А нусинцы смеялись над ним, прежде чем убить.

Даракс долго смотрит в огонь, прежде чем продолжить, а я просто продолжаю сжимать его руку.

– Их смех заставил меня… рассердится. Мир вокруг стал красным. Следующее, что я помню, – большой нусинец лежит мёртвый на земле, и я рублю его тело, видя все сквозь красный туман. Я разрубил его на куски. Остальные нусинцы держались на расстоянии и просто смотрели на меня с ужасом. Потом я побежал в джунгли.

Мы сидим в тишине, глядя на горящий огонь. Я благодарна Дараксу за то, что он рассказал мне всё это. И я чувствую себя польщенной. Думаю, я была первой, кто услышал эту историю.

– Я долго бежал, – наконец продолжает он. – В основном я хотел вернуться и убить еще пару нусинцев, прежде чем они убьют меня. Но я чувствовал, что это было бы бесполезно и сделало бы жертву Саэкса бессмысленной. Так что я не стал возвращаться. Но я и не пошел к племени Дербекен, боялся, что они спросят, почему я выжил, в то время как все остальные были мертвы. Я чувствовал себя предателем. Почему я не умер, как все остальные? Разве я трус? Я последний и единственный в своем племени, и это худшая судьба, которую можно себе представить. Поэтому я туда и не пошел. Я не пошел ни к какому племени. Я последний и единственный. У меня нет племени.

Племени, может быть и нет, зато у Даракса есть тонна вины выжившего. Я хочу что-то с этим сделать. Нужно как можно скорее заставить моего пещерного человека поверить в себя. Раньше я не хотела откровенничать с Дараксом, потому что он похитил меня. Но теперь я понимаю его лучше и хочу поговорить с ним по-настоящему.

– Я нашел свой путь в джунглях, – продолжает он. – И мне удалось остаться в живых. Я шпионил за нусинцами, которые захватили нашу деревню. Они прекрасно провели время, наслаждаясь нашим обильным запасом еды и безопасностью вдали от Больших. Время от времени я тайком пробирался в деревню и брал еду, которая по праву принадлежала мне. Но потом сезон дождей закончился, и я заметил, что нусинцы практически не выходят на охоту. И у них не осталось Дарующих жизнь, потому что наши были сожжены, а нерожденные мальчики внутри них убиты. У племени без детей нет будущего. У Нусин нет будущего. Они начали нападать и на другие племена, но у них не хватало сил снова захватить целую деревню. Их становилось все меньше и меньше. Теперь они покинули наши пещеры, и те немногие, что остались, только бродят по джунглям и пытаются украсть еду и другие вещи у племен.

Даракс делает глоток воды.

– Я изучил джунгли и нашел свою маленькую пещеру. Я охотился и остался жив. И я поклялся отомстить. Это моя миссия. Я искал нусинцев на протяжении многих лет и убил некоторых из них. Но я буду убивать их, пока их племя полностью не исчезнет, или пока они не убьют меня. Моя жизнь не имеет значение.

Даракс делает глубокий вдох, заканчивая свою историю.

Звезды, ему пришлось нелегко. Один в этих смертоносных джунглях с самого раннего возраста. И вдобавок ко всему – тонна вины выжившего. Я не виню Даракса за то, что его миссия – месть. Но я все равно чувствую, что это недостойно его. Он слишком благороден для такого пути. Я снова сжимаю его руку.

– Для меня имеет.

Мужчина поворачивает голову и хмуро смотрит на меня сверху вниз.

– Для тебя это имеет значение? Я забрал тебя у твоих друзей и унес далеко в джунгли. Ты же этого не хотела. Ты видела моё состояние сегодня и в прошлый раз, когда я разрубал дедбайта на куски. Я потерял контроль самым постыдным образом.

Я встаю на колени и поворачиваюсь к Дараксу лицом, чтобы посмотреть ему в глаза с близкого расстояния.

– Я не хотела, чтобы ты забирал меня, – соглашаюсь я. – Но тогда я еще не знала тебя. Теперь я знаю.

Я кладу руку ему на бедро.

– И мне действительно нравится то, что я вижу.

Затем я делаю то, что давно хотела: наклоняюсь и целую Даракса прямо в губы. Они немного солоноваты на вкус от слез, которые он пролил по своим мертвым друзьям и убитым детям, но это не важно.

У Даракса отвисает челюсть, и его удивленный взгляд просто разбивает мне сердце. У этого мужчины никогда не было никого, кто бы принял его. По крайней мере с тех пор, как умер Саэкс. И он определенно не принимает самого себя. Но я его принимаю. Конечно, ему придется поработать над своей яростью, и я ему помогу. Он этого стоит.

Даракс нежно кладет руку мне за голову и притягивает ближе, а затем целует меня в ответ. Это не самый элегантный поцелуй в истории Вселенной, но в нем столько эмоций, что у меня перехватывает дыхание. Я отвечаю, и когда мы пытаемся поцеловаться по-французски, то делаем это неуклюже, как подростки. Со временем я научу его, как это делается. Но сейчас я не собираюсь ничего исправлять.

Запах Даракса наполняет мой нос, а его присутствие наполняет мой мир. Мое сердце бьется быстрее, а дыхание становится поверхностным. Я собираюсь открыть свое сердце для него, и это чувство невозможно выразить словами. Теперь я знаю всё о Дараксе, и считаю его совершенным.

Я с самого начала считала, что этот мужчина великолепен. Он пережил страшные события, которые сломали бы любого, и смог остаться человеком с большим сердцем и очевидной потребностью быть любимым. Я понимаю, что Даракс нуждался в своей миссии, которая давала ему цель и силу остаться в живых. Но, возможно, теперь его миссию следует заменить другой.

Его ошеломляющая аура мужественности, моя собственная храбрость, когда я решилась поцеловать его, физическая близость и огромное доверие, которое Даракс только что продемонстрировал, рассказав мне о своей жизни, произвели очень ясный эффект – я ужасно завелась.

Я проверяю набедренную повязку Даракса, и твердость, на которую натыкается моя рука, действует на меня еще более возбуждающе.

Стянув платье через голову, я поднимаю меховой килт пещерного человека и беру в руку его твердый, чужеродный и ребристый член, одновременно смотря ему прямо в глаза, в которых теперь ярко горит огонь.

Я встаю в позицию, чтобы оседлать его, и Даракс понимает суть и обнимает меня за плечи своими сильными руками. Время для скромности давно прошло, я мокрая и готовая, поэтому я беру его твердый стержень в руку и направляю его в себя. Затем я осторожно опускаюсь на это великолепное мужское достоинство.

Первый дюйм входит прекрасно с влажным хлюпаньем от обильного количества соков. Но внутри меня слишком тесно, и я сажусь медленнее, потому что член Даракса очень чужеродной формы и довольно внушительного размера.

В глазах пещерного человека читается удивление, а рот полуоткрыт от волнения, когда он опускает руки, чтобы поддержать мой вес. Я обнимаю его за шею и чувствую, как мой живот скользит вниз по его теплой шелковистой коже. Я чувствую жжение в своей киске, пока его член пробивается в мой центр, растягивая его. Ну, там уже давно ничего не было, и уж точно никогда ничего такого большого, как это.

Я опускаюсь низко, как это возможно для первого раза, и замираю на мгновение, наслаждаясь полнотой и растяжением от члена Даракса глубоко внутри меня. И я определенно чувствую, как его член пульсирует внутри.

Я делаю глубокий вдох, желая продлить это прекрасное мгновение и запечатлеть его в своей памяти. Над нами сияют звезды, воздух благоухает, а огонь освещает все вокруг теплым оранжевым светом.

А я трахаюсь с пещерным человеком.

Все это настолько первобытно, что взывает к чему-то очень глубоко скрытому внутри меня, к тому, что было подавлено современной жизнью на Земле. Волна жара зарождается во мне, и кажется, что во всем мире остались только мы вдвоем.

Я поднимаюсь вверх, и Даракс помогает мне, подложив руки под ягодицы. Потому что, конечно же, у него природный талант в этом деле, и он точно знает, что мне нужно.

– Ооо, даааа…, – стону я, чувствуя, как все эти бугорки и выпуклости на чужеродном члене Даракса создают просто идеальное трение внутри моей киски, а затем снова опускаюсь, быстрее и глубже, потому что знаю, что могу справиться с этим.

Звезды, он растягивает меня до предела, и эти выпуклости касаются всех чувствительных точек внутри меня, посылая ливень горячих искр через все мое тело. Никогда бы не подумала, что я настолько чувствительна.

Я медленно объезжаю Даракса, который держит большую часть моего веса и легко поднимает меня руками, чтобы я могла сосредоточиться на ощущениях, которые он создает во мне.

И это просто сенсационные ощущения. Я уже не осознаю, входит он или выходит – все, что я чувствую, это то, что весь мой низ пылает от раскаленного удовольствия, и я уже не понимаю, где заканчивается он и начинаю я. Хныча и постанывая я прижимаюсь к Дараксу, который полностью контролирует себя и трахает меня гораздо искуснее все моих предыдущих любовников. В моем бредовом сознании проносится мысль, что это должно быть его первый раз. Тогда дальше всё станет еще лучше.

Влажные звуки из моей киски означают, что я очень мокрая, а жар и твердость члена Даракса заставляют меня стонать. Я прижимаюсь к его твердому, гладкому телу, ощущая его жар и слыша его ворчание, когда он проникает в мою плоть так глубоко, что кажется, будто он заполняет меня целиком, превращая в бочонок с порохом, готовый взорваться при малейшей искре.

Я трахаюсь с пещерным человеком. Огромным прекрасным пещерным человеком, который ездит на долбаном тираннозавре и у которого есть настолько темное прошлое, что мне трудно до конца понять его.

Затем мои глаза распахиваются, и я задыхаюсь, когда чувствую, что что-то еще происходит в моей киске. Я смотрю на руки Даракса, чтобы проверить, не появилась ли у него третья рука. Нет, конечно же, нет. Тогда это видимо…

Я непроизвольно вздрагиваю, когда осознаю, что это второй его член касается моего клитора. Тем временем пещерный человек продолжает трахать меня, отчего моя киска и живот становятся огромным фейерверком удовольствия, и теперь я безудержно дергаюсь, когда мой низ взрывается раскаленной добела вспышкой, которая заставляет меня кричать.

Я пытаюсь ухватиться за Даракса, но мое тело обмякает, и я не могу контролировать свои руки. Тем временем пещерный человек крепко держит меня, все еще поднимая и трахая, пока я кончаю. Все мысли исчезают из моей головы, и я растворяюсь в экстазе, тепле и… любви.

Вот что значит любить. Я вскрикиваю, когда осознание поражает меня с полной силой, и все во мне просто взрывается от мысли: я люблю его!

Даракс все еще трахает меня, заставляя волны кульминации прокатываться по моему телу. Я кричу, стону и хнычу, и, возможно, царапаю его спину ногтями, но мне все равно. Я просто хочу, чтобы этот момент никогда не заканчивался.

А потом движения Даракса становятся менее ровными и контролируемыми, а его ворчание становится громче. Я понимаю, что сейчас произойдет, и сжимаю мышцы таза в инстинктивной попытке удержать его внутри себя, чтобы он не выскользнул наружу. Затем пещерный человек снова погружается в меня и рычит мне в ухо, а его член набухает внутри меня и выстреливает горячую жидкость жесткими рывками, заполняя мой центр своей сущностью.

– Да, – стону я. – Да. Прямо туда. Трахни меня. Трахни меня, пещерный человек.

Да, я не самая разговорчивая цыпочка во время оргазма. Но я имею в виду каждое слово.

Наконец Даракс начинает сбавлять скорость, и я просто безвольно повисаю в его руках, содрогаясь от толчков и просто наслаждаясь каждой секундой. Он крепко обнимает меня, и я чувствую, как его мощное сердцебиение отдается в моем теле. Он все еще внутри, и в этот момент я ощущаю нас единым целым.

Мне удается выпрямиться и взять лицо Даракса в свои ладони. Я смотрю ему прямо в глаза, где огонь теперь красноватый и медленно пульсирует.

– Я люблю тебя, – заявляю я раз и навсегда.

А затем кладу голову ему на плечо.

Глава 20

Даракс

Тело Хайди расслабляется в моих объятиях, и я слышу ее глубокое и ровное дыхание около своего уха. Она просто заснула.

Возможно, именно это обычно и происходит после чего-то подобного. Я понятия не имею. Возможно, мне тоже следовало бы поспать.

Но я не могу и не буду – впервые за много лет я счастлив и хочу продлить это ощущение как можно дольше.

Я удерживаю Хайди аккуратно, но крепко. Хочу, чтобы она хорошо выспалась.

Рефлекторно выпрямляя шею, я оглядываю поляну в поисках глаз или движения, но ничего не вижу. Герка тоже нет рядом, но этого и следовало ожидать. Он любит бродить по джунглям.

Мне трудно осознать, что сейчас произошло. Это было не поклонение, я уверен в этом. Наши губы действительно соприкоснулись самым необычным и соблазнительным образом, но я не поцеловал ее щель.

Я почесываю подбородок. Может быть, это было спаривание? Возможно ли спариваться с кем-то, кто не является супругом, и кого не благословил шаман племени перед племенем? Кажется, это называется женитьбой? Или замужеством? Я не пытался запомнить этот термин, потому что никогда не собирался становиться шаманом.

Впервые за много лет я вспоминаю то, о чем шаман Саэкс рассказывал нам, мальчикам, о женщинах, супруге и поклонении. Последнее интересовало нас особенно сильно, потому что при обучении Саэкс использовал деревянную куклу, которая представляла собой полностью голую женщину. Это были очень интересные и веселые уроки, и мы, мальчики, были гораздо внимательнее, чем обычно. Часто старшие соплеменники молча входили в пещеру Саэкса и внимательно слушали уроки поклонения. Эта деревянная кукла представляла большой интерес для всех нас, и Саэкс демонстративно убирал ее в коробку, тщательно запечатывая священными заклинаниями после каждого урока. Думаю, это срабатывало, потому что её никогда не крали. Но уверен, что нусинцам она очень понравилась.

Даже мысль об осквернении нусинцами пещеры Саэкса не вызывает во мне привычной вспышки гнева. Хайди здесь, прижатая ко мне, и сейчас больше ничего не имеет значения. Мое счастье осталось нетронутым.

Мое мужское достоинство все еще внутри нее. Святые предки, какой это был опыт! Я был уверен, что она уйдет, когда услышит историю моего племени. Хайди должна была понять, что без племени, одинокий и опозоренный, последний и единственный, я не представляю никакой ценности ни как воин, ни как мужчина. Я хотел, чтобы она узнала об этом и сделала очевидную вещь – оставила меня наедине с моим бесчестьем.

Уход Хайди разрушил бы меня, но я уже так сильно сломан, что это не имело бы значения. И у меня все равно осталась бы моя миссия. Но вместо этого она поцеловала меня, а потом…

Я сглатываю пересохшим горлом, и мое мужское достоинство снова напрягается при воспоминании о случившемся. Я понятия не имел, что такое возможно. Саэкс никогда не уточнял, что означает спаривание, но я помню это слово. Кажется, это то, что можно сделать со своей парой. Раньше я не заострял на этом внимание, потому что знал, что у меня никогда не будет пары.

Пара. Я напрягаю мозги, пытаясь вспомнить. Предки… Если в джунглях находишь женщину, тогда… Там было что-то о поклонении. Ей нужно поклоняться?

Я постукиваю пальцем по губам. Да, кажется, это имеет смысл. Конечно, на планете, где нет женщин, мужчинам нужно поклоняться любой из них, если такая найдется, чтобы она осталась.

И затем… Мужчина и женщина становятся парой? Но разве все женщины племени не должны вернуться? Кажется, было какое-то пророчество об этом. И зачем жениться? Чтобы быть парой навсегда?

Нет, всё это было слишком давно, и я не могу вспомнить точно. Возможно, мне удастся позже. Сейчас я точно знаю одно – я нашел Хайди в джунглях и поклонялся ей.

Вот только сначала она мне поклонялась!

Я чувствую, как холодок спускается вниз по моей спине. Святые предки, Саэкс никогда ничего не говорил об этом! Неужели я разрушил все шансы стать парой Хайди?

Тогда почему она не ушла? И почему она решила спариться со мной? Что это были за слова, которое она произнесла перед тем, как заснуть? Это звучало как что-то очень важное и искреннее.

Женщина в моих объятиях очень понятная и странная одновременно. Сначала она творит возмутительно опасные вещи, но затем вдруг делает что-то невыразимо прекрасное. А спит она так невинно и так громко кричит мне в ухо, когда…

Я снова нахожусь в полной готовности. Но Хайди спит, и мне кажется неправильным беспокоить её сейчас.

Итак, она все еще здесь. Мой рассказ и многочисленные проявления красного тумана не заставили ее сбежать, как это сделал бы любой разумный человек. Но мне нечего ей предложить, кроме смерти, убийств и бесчестья. По крайней мере, пока моя миссия не будет выполнена.

Хайди мирно спит у меня на плече, и я тоже начинаю чувствовать сонливость. Но перед сном нужно обязательно быстро пройтись по краю джунглей.

Я медленно встаю и позволяю своей твердости выскользнуть из ее щели. Затем я укладываю удивительное тело Хайди на мягкую траву и кладу свою набедренную повязку ей под голову, а платье поверх нее. Для патруля мне понадобится только мой меч.

Я опускаюсь на колени и просто смотрю на Хайди. От ее красоты захватывает дух. Такое великолепное создание! Конечно же, она пришла прямо от самих Предков.

Но почему? Почему они отдали ее мне?

Глава 21

Хайди

Я просыпаюсь и потягиваюсь. Солнце недавно взошло над холмами, и в воздухе приятно пахнет жаренным мясом. Должно быть, я уже привыкла спать на голой земле, потому что моё тело болит не так сильно, как ожидалось.

Я сажусь и потираю глаза. Даракс сидит у огня и жарит мясо. Он голый, если не считать пояса с мечом, и его член сейчас такой же впечатляющий, как и когда был внутри меня.

Я почесываю свою задницу. Ха. Кажется, я тоже голая.

Я лениво поднимаю платье с земли и натягиваю его, а затем плавно подхожу к Дараксу и кладу руку на его сильное плечо.

– Ты готовишь еду.

– Хайди очень умная, – говорит он и продолжает свою работу. – Заметила еду и огромный костер с расстояния в три ладони.

Я легонько бью его по руке.

– Будь поласковее с Хайди. Было очень приятно оседлать храброго воина прошлой ночью, а потом спать на его плече.

– Это правда, – отвечает он в той же бессвязной манере, что и я. – Хайди очень хорошо ездит верхом. Храбрый воин тоже очень хорош – позволил Хайди скакать до крика и заснуть, а сейчас готовит для нее еду на огне.

На губах Даракса появляется ухмылка, а в глазах – блеск, которого я не замечала раньше. Он нежно дразнит меня, отчего я чувствую себя счастливой. Возбуждение прошлой ночи возвращается, только слегка смягченное дневным светом.

Я указываю на быстро твердеющий член Даракса. Второй, я думаю, становится заметным, когда приходит время.

– Кажется, воин тоже наслаждался прошлой ночью и готов к еще большим крикам. Ранним утром! Очень бесстыжий воин.

Пещерный человек пожимает плечами.

– Невинный воин легко ожесточается от мыслей о криках Хайди. Хайди очень мило кричит. Воин все еще глух на одно ухо.

– Ну что ж, воину повезло. У Хайди очень болит в щели. У воина большой и твердый друг.

Даракс снова ухмыляется и протягивает мне вертел с идеально прожаренным куском мяса.

– Если Хайди сейчас хорошо поест, то, может быть, воин спарится с ней.