Текст книги "Книга Жанны"

Автор книги: К. Миллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

10

Семья Дюваль встретила нас очень радушно. Обменявшись традиционными приветствиями, мужчины удалились на совещание, а миссис Дюваль стала показывать женщинам дом. Он был, конечно, значительно меньше замка Онтар, однако обставлен изысканно и с большим вкусом. После обеда Кендар присоединился к нам, как и было положено хозяину Дома, а Лхарр и член Совета Дюваль встретился со Свободными гражданами, правившими в районе Льюс. Кендар сказал нам, что Лхарр ищет поддержки в своих намерениях освободить рабов и отменить жестокие наказания провинившихся рабов.

«Об этом было бы интересно поговорить, – подумала я, – но, по-видимому, здесь не принято, чтобы женщины рассуждали на такие серьезные темы».

После обеда выяснилось, что Кендар, так же как и я, очень любит музыку. В замке Онтар никто совсем не увлекается музыкой. Первые два дня Кендар почти целиком посвятил тому, чтобы познакомить меня с Ромскими балладами. Потом я, Кит и Дювали пели их все вместе. Изредка к нам присоединялись и фрейлины.

Поскольку на Старкере-4 пять месяцев в году стоит очень суровая зима и в течение почти трех месяцев никто не выходит на поверхность, то жители этой планеты знают огромное количество комнатных игр и других развлечений, которыми наслаждаются с детским восторгом. Все дни Дювали и Халареки с удовольствием разгадывали загадки, играли в фанты, жмурки и шахматы. Мы также очень много беседовали. По вечерам все, кроме младших детей Дювалей, собирались и рассказывали друг другу разные истории.

На третий день нашего пребывания в доме Дювалей Лхарр провел, наконец, последнее совещание со Свободными гражданами, на этот раз – с представителями города, и смог провести весь последний день с «молодежью», как член Мирового Совета называл нас. В этот день мы оставили «подходящие для женщины» темы и стали обсуждать вопросы, касающиеся свободы и индивидуальной ответственности. Мнения колебались между традиционными взглядами Элспет и Адриан, уверенных, что на женщин можно только смотреть, но не слушать, и моей позицией, которую многие также не могли принять.

Спор быстро разгорался. Теперь уже Лхарр перестал тщательно подбирать слова, когда разговаривал со мной. Он забыл про необходимость соблюдения формальностей. Глаза его горели, голос стал громче, и он уже спорил со мной с той же легкостью, как с Кит или Адриан. Однако, несмотря на все свои попытки освободить рабов и дать им образование – конечно, только мужчинам, – а также дать им право голоса наряду со свободными людьми, он не мог смириться с мыслью, что женщины столь же умны, как и мужчины, и наделены не меньшими, чем они, способностями.

– Вы, мужчины, не должны так судить о всех женщинах только на примере женщин со Старкера-4! – вскричала я в конце концов, рассерженная и огорченная. – Конечно, они ведут себя как дети, но их так воспитали. Если вы дадите им образование, если вы предоставите им возможности и возложите на них обязанности, которые имеют все женщины на большинстве других планет, вы поймете, как вы ошибаетесь. У женщин есть полное человеческое право самим распоряжаться своей жизнью.

Кендар снисходительно улыбнулся.

– Гхаррские женщины никогда не хотели иметь никаких обязанностей. Им нравится та жизнь, которую они ведут.

Я покачала головой.

– Как может женщина хотеть того, о чем она не знает? Как может женщина желать чего-либо, кроме своих домашних обязанностей, если больше ничего для нее не существует или не разрешено?

– Вы как будто одобряете обязанности женщин вне дома. Женщины не могут даже распоряжаться своей собственной жизнью, – вставил член Совета Дюваль.

– Да. Они ведут себя как дети, – добавил Кендар. – Им нельзя давать никаких серьезных поручений.

Кит теребила край вуали, не решаясь возразить и оглядывая всех присутствующих, потом наконец сказала:

– Фрем Дюваль! Ник… Ник позволял мне выполнять ту же работу, что Фрем Орконан выполняет для Карна. Это очень серьезное поручение, предполагающее большую ответственность.

Дюваль кивнул.

– Да, но вы необычная женщина, леди Катрин.

Кит покраснела от смущения, отчего стала очень хорошенькой, но больше ничего не сказала.

Тогда я снова вступила с ним в спор.

– Любой другой Гхаррской женщине не хватает не способностей и ума, а образования. Дайте ей образование, и, получив такую возможность, она сможет распоряжаться своей жизнью не хуже мужчины, а то и лучше.

– Некоторые женщины, возможно, выполняли бы свою заботу не хуже мужчин, но вот большинство… – член Совета покачал головой

– А вы, леди Жанна? Хорошо ли вы выполняли свои обязанности? Скажите нам честно, – Кендар решил слегка поддразнить меня.

– Я выполняла их очень хорошо до тех пор, пока не попала сюда. С тех пор я прозябаю здесь. – Я повернулась к Лхарру. – Но я никогда не буду такой, как Гхаррские женщины. Я слишком долго жила на своей планете, чтобы мне понравилась зависимость от кого-либо. Я – образованный человек. Я знаю, что могу. Мою работу уважают как мужчины, так и женщины. Я никогда не буду «хорошей» женой в том смысле, как это понимают Гхарры. Работа по дому дает слишком мало пищи для тренированного ума.

Мне показалось, что в глазах Лхарра мелькнуло понимание. Потом снова заговорил Кендар.

– Если женщины наделены теми способностями, о которых вы говорите, почему же они так долго, к счастью для себя, остаются в зависимости от мужчин?

– «К счастью», Кендар? Но у них же нет выбора. Даже одежда, которую они носят, строго предписана законом и обычаями, – я посмотрела на Лхарра, чтобы увидеть его реакцию на мое заявление. Он выглядел заинтересованным, но не более того. Может быть, я неверно истолковала мелькнувшее в его глазах выражение. – Вы обращаетесь со своими женщинами так же, как с рабами, – полагаясь только на силу своих рук.

В тот самый момент, как эти слова сорвались у меня с языка, я поняла, что сказала ужасную, непростительную глупость. Все рассмеялись, и я была уверена, что после такого смеха никто больше не станет слушать моих аргументов. Кендар встал, все еще продолжая смеяться.

– Давайте прекратим сейчас же этот спор и пойдем в столовкою.

Элспет взяла своего котенка с колен и посадила его на пол, потом быстро вскочила со стула. Адриан бросила последний взгляд в зеркало, висевшее у нее на поясе, и поправив свои темные волосы, томно поднялась со стула. Я отметила про себя этот жест, так как всегда думала, что свисавшее с пояса зеркальце было всего лишь модным украшением.

– Мадам…

Но Лхарр опоздал. Я уже приняла протянутую мне руку Кендара. Мне показалось, что Лхарр был немного разочарован, но я тут же отбросила от себя эту мысль. Я представляла для него интерес только в политическом и деловом отношении.

Даже в таком гостеприимном и радушном доме Дювалей стало к вечеру прохладнее. Член Совета помахал рукой перед огромным камином, и в нем внезапно вспыхнуло иллюзорное и выглядевшее даже более натуральным, чем в замке Онтар, пламя, распространяя вокруг себя свет, тепло и аромат горящего дерева, хотя было ясно видно, что бревна в камине не подвергаются никакому изменению. Член Совета и его жена, вежливо побеседовав с нами после обеда минуты две, ушли, оставив «молодежь» развлекаться самостоятельно. Вшестером мы уселись вокруг огня на мягких диванных подушках и низких стульчиках, потягивая из больших кружек подогретое яблочное вино и наслаждаясь тишиной, теплом и обществом друзей. Потрескивание дров в камине, пряный аромат яблочного вина и запах дыма, ласковое тепло шерсти и бархата – от всего этого мы получали огромное чисто физическое наслаждение.

Своим приятным, чуть хрипловатым голосом Адриан запела старинный романс. Она исполняла его очень артистично, увлекая всех сюжетом этой сказочной истории. Голос Адриан менялся в зависимости от того, о чем она пела, и мне казалось, будто эта трагедия на самом деле происходит сейчас перед моими глазами. Когда замолкли последние звуки ее голоса, в комнате несколько минут стояла мертвая тишина: все находились под влиянием услышанной только что песни.

Потом настала очередь Кит рассказывать свою историю. Однако, не допев песню даже до середины, она не смогла вспомнить ее продолжения.

– Это серьезный проступок, леди Катрин, – строго предупредил ее Кендар. – Как же мы накажем ее?

– Загадки, – сурово произнес Лхарр. – Загадать ей три загадки, прямо сейчас.

– Четыре, – протянула Адриан.

– Хорошо, четыре. Если вы их не отгадаете, леди Катрин, мы придумаем для вас еще более суровое наказание, – строго сказал Кендар.

К счастью, у Кит был большой опыт по части разгадывания загадок – ведь ее маленький сын очень любил это занятие, поэтому Кит удалось избежать обещанного ей более сурового наказания.

Теперь была очередь Элспет. Она не была столь артистична, как Адриан, и не обладала таким необыкновенным «сказочным» голосом, поэтому ее пение значительно проигрывало пению Адриан. Где-то я уже слышала эту историю, но где? Я никак не могла вспомнить. Когда это могло быть? И вдруг я вспомнила: это был древний Терранский романс!

Размышляя над этим, я не заметила, как наступила тишина. Я была очень взволнована.

– Вы что-то сказали мне? – я огляделась вокруг себя.

Где-то за моей спиной захихикала Там. Кендар усмехнулся.

– Ваша очередь. Что вы нам расскажете?

Я покачала головой и что-то пробормотала в ответ. Элспет зашептала на ухо Адриан, и обе они захихикали. Вдруг я заметила, что место Лхарра было пустым. Вот почему они смеются. Я не стала оглядываться по сторонам и искать его: скорее всего, они ожидали именно это.

Но прежде чем я сообразила, что делать, кто-то сзади закрыл мне глаза руками и толкнул на спину.

– Ты совсем не скучаешь по мне, жена моя! Сколько времени меня не было в комнате? – Лхарр говорил почти у самого моего уха, и в голосе его слышался смех. Я чувствовала его дыхание на своей шее.

Я стала быстро вспоминать. Как долго я была погружена в собственные мысли и ничего не замечала вокруг себя?

– Пять… десять минут, мой лорд.

Он рассмеялся.

– По-моему, она должна заплатить нам штраф. Она не слушала песню и сама не может ничего рассказать.

– Пусть споет песню.

– Нет, пускай она будет нашей рабыней в течение целого часа.

– Нет! Нет! Поцелуй! Поцелуй! – Элспет весело подпрыгивала на своей подушке.

– Пусть она поцелует каждого из нас. – Кендар сказал это так торжественно, будто объявлял приговор об одиночном заключении преступника.

Элспет тут же бросилась ко мне, чтобы получить положенный ей поцелуй. Кендар наклонился ко мне и комично сморщил губы. Я поцеловала его в кончик носа. Кит подставила мне щеку. Адриан отложила свой поцелуй, чтобы никому из нас не пришлось вставать и давать ей дорогу. Наконец остался один Лхарр. «Интересно, – подумала я, – он наклонится ко мне или я должна встать и повернуться к нему?»

«Не заставляйте меня идти к вам, милорд.»

– Ты слышала приговор, – сказал он прямо мне в ухо. Он выпрямился. – Иди ко мне. Целуй.

Он резким движением заставил меня стать на колени и наклонился надо мной. Мне было очень жаль, когда его долгий, горячий, нежный поцелуй закончился. Я снова уселась на свою подушку, рассмеялась, чтобы скрыть свое смущение, отвернулась и стала смотреть на огонь. Неужели этот дерзкий и дразнивший меня мужчина был тем самым человеком, который держался со мной дома так холодно и отчужденно, человеком, который так редко разговаривал со мной и обращался ко мне только в порыве гнева или перекидывался несколькими вежливыми фразами? Может, он сейчас ведет себя так легко и непринужденно только потому, что мы находимся в компании? Действительно ли он хочет держаться от меня подальше или просто не знает, что со мной делать? Меня очень волновали все эти вопросы.

Он игриво положил мне руку на плечо.

– Ну, теперь слушай внимательно. Сейчас моя очередь петь. А иначе мне снова придется потребовать от тебя заплатить штраф.

Я взглянула на своего мужа, изобразив на лице притворный ужас.

– О нет, мой лорд! Я буду вести себя хорошо!

Все засмеялись, а Лхарр запел довольно сложный романс. В нем шла речь о жестокой мести мужа своей жене и о ее настоящей любви. Заканчивался роман гибелью всех его героев. Песня эта так точно отражала отношение Гхарров к женщинам и к любви, что я не смогла удержаться, чтобы снова не начать спор.

– Даже в ваших историях и песнях чувствуется двойная мораль, – обратилась я к Кендару и Лхарру. – Разве вы сами не видите этого? Это так несправедливо.

Это мое замечание послужило толчком к возобновлению нашего спора.

– А почему бы и нет? – возразил Кендар. – Браки заключаются для достижения материальной или политической выгоды. Любовь – это совсем другое.

– Тогда, по крайней мере, дайте женщинам такую же свободу.

Элспет и Адриан с ужасом посмотрели на нее. Несколько минут длилось общее замешательство, потом первый раз в разговор вступила Адриан.

– Настоящая любовь вполне возможна и в браке. Мои родители любят друг друга.

Я заметила, как Карн и Кит обменялись взглядами, и вспомнила его горькие слова о том, какой ценой пришлось заплатить Нику за его любовь. Наша дискуссия закончилась, конечно, ничем, и каждый остался при своем мнении.

Этот вопрос все еще продолжал волновать меня, когда мы отправились домой. Двойная мораль охватывала все, даже шутки и развлечения. Это было очень грубо и несправедливо. Что касается любви, воспоминания об этом доставляли мне жгучую боль.

Чем обернулась для меня моя любовь? Только мучительной болью и изменой. Этот предатель Ланс даже не заслуживает того, чтобы о нем вспоминали.

Было уже очень поздно, и никому не хотелось разговаривать. Кит свернулась калачиком в хвосте флиттера и, положив на колени Джемми, заснула. Я сидела рядом с ней, но сон не шел мне в голову. Флиттер скользил вдоль крутых склонов древних гор. Вдали поднимались более молодые горы, находившиеся уже во владении Халареков. Они казались серебряными в ярком лунном свете, холодный ветер сдувал с них снег, паривший в воздухе, словно серебряная пыль, и снова оседавший на сверкающую безмолвную поверхность. По блестящей снежной глади скользили мрачные тени сопровождавших нас флиттеров. Я смотрела в затылок Лхарру. Ведь он же образованный и умный человек! Неужели он тоже уверен, что в браке совсем не обязательна любовь? Неужели он убежден в физической и умственной слабости женщин? Есть ли хоть какой-нибудь шанс изменить его взгляды? Смогу ли я выдержать подобное к себе отношение – как к существу второго сорта? Я не знала ответа ни на один уз этих вопросов. Смогут ли два человека с такими разными привычками и взглядами прожить вместе всю жизнь? Тем не менее, нам придется искать выход.

В течение трех недель, последовавших после нашего возвращения от Дювалей, мы почти каждый вечер отправлялись в гости. На этих вечерах было полно народу, но все они проходили очень скучно и были похожи друг на друга. Халареки наносили эти визиты, главным образом, потому, что лорду Карну нужно было обсудить разные политические вопросы с другими мужчинами. Все там было тщательно продумано и заранее запланировано: одежда, еда, представления, где выступали актеры и акробаты, жонглеры и фокусники. Каждый раз хозяйка дома обязательно обходила все комнаты, собирая всех женщин и отделяя их от мужчин, часто даже уводя их в отдельную комнату. Мужчины обычно сразу же начинали спорить о политике и реорганизации Гхаррского общества. Меня очень интересовали эти споры, но мне не разрешалось не то что участвовать в них, но даже слушать, что говорят другие. Один раз я попыталась что-то сказать, но хозяйка очень грубо одернула меня.

Таким образом, мы с Кит были изгнаны из мужского общества туда, где со всех сторон только и слышалось, что «мой лорд» то, или «мой муж» се, или «У моего маленького мальчика зубки…», или «Вы слышали, какую операцию перенесла Маргарет?», или «У моей маленькой девочки сильный жар, и я…». И так все время, как будто у них не было больше других тем для разговора. Сначала я попыталась было принять участие в этих беседах, но на всех вечерах те же самые женщины болтали друг с другом об одном и том же. К счастью, выражение скуки на лице считалось очень модным. Даже лица женщин, особенно жадно впитывавших в себя все услышанные ими сплетни, неизменно выражали скуку.

После всех этих ночей, проведенных в пустых разговорах и танцах, у меня не появилось ни одного нового друга. В памяти осталось лишь множество чужих лиц и прилагающихся к ним имен. Однажды я спросила об этом девочек Дюваль во время нашего разговора по трехмерному видеофону, когда мы обсуждали с ними одно очень интересное дело. Накануне в гостях были танцы, но только не для меня, так как Лхарр был очень занят, пытаясь убедить лордов нескольких малых Домов, что отмена рабства скорее всего будет выгодна всем, а замужняя женщина обязательно должна танцевать свой первый и последний танец только со своим мужем.

– Ну что я делаю неправильно? – спросила я у Дювалей.

Элспет задумчиво теребила локон у своего уха.

– Не вы, а Лхарр. Многие женщины боятся сблизиться и подружиться с вами, и причина этому – вражда. Представляете, как ухудшится их положение в обществе, если Карн проиграет лорду Ричарду?

Это было похоже на правду, так как вполне соответствовало моему представлению о Гхаррах.

– Это все ужасно бессердечно.

Элспет беспомощно развела руками.

– Если хотите знать, что я думаю, – протянула Адриан, – то они все завидуют вам.

– Мне?

– А почему бы и нет? Ваш муж – самый лучший мужчина. Здесь слишком много карьеристов, которые ставят ему ловушки! Его не любят, потому что он всегда очень занят и держится в стороне от других. И еще, он очень привлекателен для многих тем, что ему так долго не везло со своими женами. Но он выбрал вас. Это потребовало от него огромных расходов. И вы более свободны, чем другие женщины – у вас есть своя собственная комната, если хотите, вы можете спать отдельно, вы ездите верхом, у вас самые красивые наряды и у вас нет детей. Еще вы говорите, по крайней мере, на пяти языках.

– Но я никогда никому не говорю об этом.

Она засмеялась.

– Конечно нет, но об этом говорят ваши женщины. Быстрее всего новости здесь распространяются служанками. Все, что вы делаете, тут же становится достоянием гласности.

– Вы не представляете, Жанна, о чем только они ни рассказывают! – добавила Элспет.

Возможно, они правы. Мне все равно больше не у кого было спросить об этом. В конце концов, Дювали – наши друзья.

Началась зима. Вскоре стало так холодно и выпало столько снега, что уже нельзя было оставаться на поверхности в течение длительного времени. Так, по крайней мере, сказала Жаклин, но мне все же не верилось в это. Она сказала также, что все флайеры и флиттеры были снабжены специальными спасательными комплектами на случай аварии, включающими костюмы, полностью закрывающие тело человека, и маски, защищающие от ветра. Возвратившись как-то в замок после службы Первого Дня, Жаклин рассказала мне, что на поверхности уже лежит слой снега толщиной почти в один метр. Я рассмеялась. Только три вечера назад я ездила в гости и видела зеленую траву там, где сейчас лежал снег.

– Ты разыгрываешь меня. Не могло так быстро выпасть столько снега.

Лхарр случайно услышал мои слова и усмехнулся.

– Сейчас идет только месяц дрэк, – сказал он. – Еще довольно тепло и влажно, поэтому выпало много снега. Когда закончится ухл, станет слишком холодно, чтобы могло выпасть много снега. Ветры архаста, курта и немба сдуют снег, выпавший в нарне и ухле.

– Слишком холодно, чтобы выпал снег? Вы оба рассказываете мне сказки. Но я не такая доверчивая, чтобы верить им.

По лицу Лхарра скользнула тень. Он взял меня под руку и слегка поклонился Жаклин, Тамаре, леди Агнес и Кит.

– Извините нас, леди. Я должен доказать своей жене, что говорю правду.

Почему его вдруг стали волновать мои сомнения? Мне показалось это очень странным. Я не сопротивлялась, когда он повел меня к лифту, который должен был поднять нас на поверхность.

Он открыл дверь лифта. Жаклин и он действительно говорили мне правду. Снег на треть загораживал нам выход, через мгновение снег упал в лифт. Фонтан в центре сада скрылся под толстым белым одеялом. Голубые сосны поникли под грузом лежащего на них снега. Мороз щипал меня за нос и причинял сильную боль глазам.

– Я никогда не стал бы тебе лгать, – сказал Лхарр. – Я привел тебя сюда не только, чтобы показать это. Я хочу также, чтобы ты поняла, какие здесь зимы, если вдруг тебе придет в голову мысль прокатиться на лыжах или проехаться верхом или даже прогуляться. Кроме того, я еще не успел объяснить тебе, что тебя могут найти Харлан или Одоннел или Джастин. Сейчас только начало зимы. В середине ее мы проводим три месяца в замке, не выходя на поверхность. Никто здесь не ходит, флайеры не летают. Гильдия даже не поставляет нам грузы с орбиты из-за сильных ветров. Я уверен, что тебе об этом уже говорили, но сомневаюсь, что ты поверила.

Я выглянула из лифта и посмотрела на невероятно толстый слой снега. Еще два месяца на этой планете будет лежать снег. Холодный ветер кружил по лифту и резал лицо, словно ножом. Интересно, хотел ли Лхарр только доказать мне, что говорит правду, или предупредить, чтобы я не пыталась убежать отсюда? Мысль о том, что он все еще верит, будто я хочу убежать, сильно задела меня и даже привела в ярость.

Лхарр поднес палец к кнопке управления лифтом.

– Теперь ты видела достаточно?

– Да, лорд Карн.

– Ты веришь мне?

– Да, лорд Карн.

– Мы можем спускаться в столовую?

– Да, лорд Карн.

Он нажал кнопку с цифрой 4, а затем легким движением руки повернул к себе мою голову.

– Почему так официально?

Голос его показался мне мягким и даже как будто извиняющимся. Может быть, он просто предупредил меня о плохой погоде, чтобы уберечь от опасности. Сейчас там можно запросто погибнуть от холода, не говоря уж о врагах. Я почти поверила, что он хотел защитить меня. Я посмотрела прямо в его золотистые глаза, улыбнулась и сказала уже более ласковым и веселым голосом:

– Да, лорд Карн.

Он улыбнулся той изумительно ослепительной улыбкой, которую я видела у него на лице всего лишь второй раз в жизни. Я почувствовала внутренний трепет. В этот момент, находясь с ним в лифте один на один, я вспомнила, что по закону он может спать со мной каждую ночь, однако он не делает этого.

Он словно почувствовал, о чем я думаю. Глаза его расширились, и кончиком языка он медленно облизал нижнюю губу. Все это выглядело очень соблазнительно, но я совсем не хотела отдаться человеку, который силой оторвал меня от всего, что я любила и о чем мечтала. Я не хотела отдаться этому чужестранцу.

Когда двери лифта открылись наконец на четвертом этаже, Лхарр только вежливо взял меня под руку и повел в столовую. В эту ночь, так же как и во все предшествующие ночи, он не тревожил меня.

Лхарр сообщил мне, что мы будем отмечать рождество только в кругу своей семьи. Это означало, что к семье Лхарра присоединятся лишь Кит, Джемми и слуги благородного происхождения. Другие члены Семьи и слуги будут отмечать праздник отдельно от нас в Большом Зале. Так как в Доме существовал обычай, согласно которому одна из женщин Семьи Халареков должна была прочитать в рождественский вечер какую-нибудь рождественскую историю, то Кит решила удивить Лхарра моим знанием ромского языка. Таким образом, в этом году именно я должна была прочитать рождественскую историю.

Нам легко удавалось держать в секрете уроки ромского языка, пока лорд Карн длительное время в течение дня находился вне дома. Однако с наступлением последней недели Адвента начались сильные морозы, и он уже не выходил из дома, так что нам было уже трудно что-либо скрыть от него. Кит тщательно планировала наши занятия. Каждый день перед сном Джемми обычно играл с Лхарром в шахматы. В это время мы с Кит старались ускользнуть от них незамеченными, чтобы позаниматься хотя бы час или два.

Один раз лорд Карн вернулся домой от де Ври слишком поздно, чтобы играть с Джемми в шахматы, и нам пришлось отложить занятия. На следующий вечер, как только они сели играть, мы с Кит уединились в библиотеке. Кит уселась у огня и стала рассматривать верхнее платье, которое я почти уже закончила. Я взяла с полки у камина толстую книгу Халареков и, опираясь о каминную доску, стала читать вслух. Разглядывая вышивку на моем платье, Кит внимательно слушала меня. Ей ни разу не пришлось исправлять мое произношение. Лхарр, должно быть, несколько минут наблюдал за нами, стоя на верхней ступеньке железной лестницы, прежде чем мы услышали его резкий голос.

– Вы хорошо читаете по-ромски, леди!

Мы обе подпрыгнули, как ужаленные. Он сказал это очень суровым и холодным тоном. Кит поспешно спрятала за спиной платье, которое рассматривала, а я быстро захлопнула книжку. Обе мы выглядели, словно провинившиеся ученицы.

– Вы так быстро выучили язык, мадам, или знали его и раньше? – голос его звучал еще холоднее, чем раньше.

– Мой лорд…

– Карн! – в голосе Кит слышался упрек. – Я учила ее языку. Мы собирались сделать тебе сюрприз.

– Извини, Кит, – он потер глаза тыльной стороной ладони. – Я слишком подозрителен.

– Это у Жанны ты должен попросить прощения, – резко возразила ему Кит. – У тебя больше оснований подозревать меня, чем ее. В конце концов, именно мой муж предал тебя.

Она прикусила нижнюю губу и, сложив руки на коленях, внимательно уставилась в потолок.

То, что Кит встала на мою защиту, очень удивило меня. Все считали, что она не знает, как погиб Ник. Кроме того, я бы никогда не решилась поставить на место своего старшего брата так, как сделала это она, да еще ценой таких неприятных воспоминаний.

Однако Лхарр вел себя более тактично и галантно, чем Питер. Он повернулся ко мне.

– Кит права, Ларга. Я был к тебе несправедлив. Пожалуйста, извини меня, – он криво улыбнулся. – Если Кит научит вас некоторым тактическим приемам, мадам, я уже не смогу справиться с вами обеими.

Холодный тон, которым он произнес эти слова, свидетельствовал о том, что он не хотел обсуждать этот вопрос в присутствии Кит. Вечером того же дня, когда служанки помогали мне раздеваться перед сном, я смогла убедиться в этом. Он велел моим служанкам немедленно выйти из комнаты и сурово обратился ко мне.

– Я не верю, что Кит была единственной твоей помощницей. Ты слишком быстро выучила ромский язык. На это не способна ни одна женщина. – Он больно схватил меня за руки. – Кто еще помогал тебе?

Он стоял так близко! Всем своим существом я ощущала его гнев. Я быстро перевела дух и пробормотала:

– У меня от природы хорошие способности к языкам.

Он грубо встряхнул меня.

– Ты ведешь себя очень нагло. Я не намерен терпеть это.

– Кит и магнитофонные ленты с лингафонным курсом…

– Ленты. Я не позволял выдавать тебе никаких лент. Кто отдал приказ без моего разрешения? Кто? – Лхарр снова сильно встряхнул меня.

– Неужели вы считаете, что я выдам его?

– Кто-то в этом доме должен был получить приказ, кто-то в Гильдии – принять его. Кто?

Собравшись с силами и преодолевая охвативший меня страх, я холодно сказала:

– Я не позволю, чтобы меня трясли, милорд. Я не ваш ребенок и не ваш слуга, чтобы со мной так обращались.

Я оттолкнула от себя его руку и потерла оставшиеся у меня на руке красные пятна.

– Помните свое место, мадам.

– Я помню. Я – Жанна Верлит, рожденная свободной, гражданка Фру и Федерации, известный специалист в области доиндустриальной истории Террана. Вот мое «место», и я не позволю вам делать из меня то, что вам нравится.

– Так ведут себя все жены на Фру?

– Нет, милорд, но там мужья уважают своих жен и не подчиняют их себе силой.

Он опустил руки, и на мгновение выражение гнева на его лице сменилось выражением отчаяния.

– Зачем тебе нужны были ленты? Сколько раз я уже объяснял… – сказал лорд Карн упавшим голосом. – Я бы приказал выдать их тебе, если бы у тебя были веские на то причины.

– Очень долго мне приходилось самой принимать решения.

– Мадам, я стараюсь быть благоразумным. Представляете, какую угрозу могут увидеть в этом члены Старой Партии? Вы посылаете никем не проверенное и несанкционированное сообщение на другую планету. И вам помогают в этом неизвестные сообщники! Попытайтесь представить себе политические последствия этого поступка!

– Как я могу сделать это? Вы практически ничего не рассказываете мне. Я оказалась одна, на чужой планете, и моей жизни угрожала опасность. Мне надо было быстро научиться понимать, что говорят люди. В вашей библиотеке я не нашла ничего, что могло бы помочь мне. Я боялась спрашивать вас. Орконан сказал, что он не может санкционировать приказ. Ороарк сказал то же самое. Вейсман отказался сделать это. У меня не было другого выбора. Я была в ужасе.

Он стоял, то крепко сжимая, то разжимая кулаки. Мне вдруг очень захотелось, чтобы он наконец понял меня.

Я сознательно понизила голос:

– Мой лорд, вы сердитесь на то, что было очень давно. Попытайтесь понять, что ваше презрение и вызвало с моей стороны этот бунт.

– Я не презираю вас, Ларга.

– Но ваши действия доказывают обратное. Вы выбрали себе в жены женщину с Фру, потому что Фру сильно отличается от Старкера-4, но вы не хотите учитывать эти различия. У меня была интересная работа, я многого достигла в своем деле, меня уважали, я сама зарабатывала себе на жизнь, я жила, как хотела. Неужели вы думаете, что я смогу безропотно смириться и привыкнуть к своей бесполезности, беспомощности и зависимости?

– Вы уже дали мне понять, что вы потеряли, когда мы были в гостях у Дювалей, – он грустно вздохнул и покачал головой. – Поверьте мне, я вижу огромные различия между вашей планетой и Старкером-4. – Лицо его неожиданно изменилось, он взглянул на меня, и в его глазах зажглось золотое пламя. – И все же, какова бы ни была моя вина, вы совершили не менее тяжелый проступок. Если вы приходите к мужчине одни без сопровождающей вас особы или отправляете кому-нибудь послание, на котором нет моей печати, то это уже является доказательством вашей супружеской неверности. Вы знаете, что любой член Старой Партии немедленно обвинит вас именно в этом, чтобы остановить меня.

– И тем не менее, я могу сопровождать гостей мужского пола, могу проводить их в свои комнаты и даже помочь им помыться, если они того пожелают.

Его лицо потемнело.

– Любой мужчина, который совершает предательство по отношению к своему хозяину, заслуживает изгнания в пустыню Цинн.

– Вы так много доверяете чужестранцам и так мало своей собственной жене?

Лхарр вздрогнул.

– Это не так. Личная измена – супружеская – стоит на втором месте, а на первом – измена по отношению к своей планете. А измена всегда означала одно – смерть.