Текст книги "Радикальная Реформация"

Автор книги: К. Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Мартин Буцер и Вольфганг Капито были наиболее влиятельными протестантскими вождями в Страсбурге, когда там жил Марпек. Капито высоко ценил его, и Марпек так долго оставался в этом городе, в основном, благодаря ему. Буцер же был преисполнен решимости от него избавиться. В значительной мере к этому его вынуждала открытая и резкая критика церковных дел в Страсбурге, за состояние которых главная ответственность возлагалась на него. Поэтому не вызывает удивления, что он не любил и боялся Марпека, так как Марпек был сильным и принципиальным руководителем. Его теологические труды являют нам человека глубокого интеллекта, особенно если мы вспомним, что он был мирянином, не имеющим богословского образования. Хотя его сочинения несколько растянуты и содержат частые повторы, они раскрывают нам человека, действенно решавшего основные религиозные проблемы его времени. Несомненно и то, что он много читал и внимательно слушал. Хотя страсбургские клирики считали его пребывание в городе чреватым возможными волнениями, они говорили о Марпеке, что он «обладал многими дарами Божьими и во многих отношениях проявил весьма похвальное рвение», а сам Буцер был согласен с тем, что, хотя Марпек и «закоренелый еретик», он и его жена выказали «превосходное, безупречное поведение».

Но Марпек желал быть не только руководителем анабаптистской церкви в Страсбурге. Он ощущал потребность излагать другим христианам свое понимание христианской веры, а так как Буцер и его собратья-священники пользовались большим влиянием в городе, то он обращался и к ним. И действительно, во время дискуссии с Буцером в декабре 1531 года он сказал, что возможность проведения подобных дискуссий с другими христианами была причиной его приезда в Страсбург. Из-за своей убежденности в необходимости свидетельствовать братьям-христианам он был, в конечном счете, изгнан из города.

С самого начала пребывания в Страсбурге Марпека знали как анабаптистского руководителя, но из-за его профессионального мастерства ему не докучали. В 1531 году, однако, Буцер стал терять терпение, так как Марпек стал оказывать влияние не только на простых людей, но и на лиц, занимавших высокое социальное положение. Все чаще Буцер писал своим друзьям, что не может больше терпеть его присутствие. В конце 1531 года Буцер добивается ареста и заключения Марпека в тюрьму, но торжествует он недолго, так как Марпек выпущен на свободу без каких-либо предварительных условий, благодаря вмешательству Капито и, по всей вероятности, потому, что был нужен городу как специалист-инженер.

Этот случай не обескураживает Марпека и он делает следующий шаг: обращается в Совет с предложением провести публичную дискуссию со священниками. По его мнению, дискуссия будет способствовать истинному пониманию христианской веры. Однако Совет, памятуя о публичной дискуссии с Гансом Денком, состоявшейся пять лет назад, отклоняет его предложение, и вместо этого устраивает диспут между Марпеком и Буцером, на котором присутствуют лишь члены городского Совета и другие должностные лица Страсбурга. Публику на диспут не допускают потому, что Совет боится, что логика анабаптистского руководителя восстановит людей против учрежденного порядка в городе. Капито по настоянию Буцера берет продолжительный отпуск и уезжает из Страсбурга. Таким образом, сцена для проведения состязания подготовлена. Фактически же это было не состязание, а игрой в бейсбол, где тренер одного из клубов судит встречу. При таких условиях результат предугадать не сложно. 18 декабря Совет принимает решение из которого следует, что если Марпек не откажется от своих взглядов и попыток «отменить крещение детей», го он будет изгнан из города. Его также предупредили, что если он возвратится, то очень об этом пожалеет.

Марпек спокойно выслушал вынесенное решение, не выказав ни гнева, ни волнения. Он лишь сказал, что не обещает никогда не возвращаться, так как Богу может быть угодно его возвращение. Он только попросил о четырех месяцах отсрочки, чтобы продать имущество и уладить финансовые дела, связанные с его работой. За это время он составляет обширный символ веры на тридцати пяти страницах печатного текста. В ответ Буцер пишет столь же обширное сочинение, в котором пункт за пунктом разбирает труд Марпека. Эти документы, как и запись дискуссии от 9 декабря, со всей ясностью выявляют два основных различия в позициях христиан-анабаптистов и реформатов в Страсбурге в 1531 году: крещение и отношение церкви к городским властям.

Но мы не можем ограничиться лишь изложением их позиций по этим вопросам. Мы должны понять, почему Буцер отстаивал крещение детей и почему Марпек отвергал его; почему Буцер был вынужден преследовать анабаптистов и почему Марпек умолял о даровании религиозной свободы. Вероятно нам это удастся, если мы выясним, как эти люди понимали и истолковывали Библию. Оба они верили, что Библия является высшим авторитетом для христианина в церкви и частной жизни, но в своем толковании Священного Писания они, в конечном счете, по некоторым основополагающим вопросам оказались на противоположных полюсах.

Толкование Священного Писания

Свое исследование мы начинаем с Буцера, потому что его толкование Священного Писания и позиция, основывающаяся на нем, были приняты в качестве официального мнения властей города Страсбурга. Именно это толкование критиковал Марпек, в сопоставлении с которым мы должны рассмотреть и понять собственное толкование Марпека. Буцер считал, что Ветхий и Новый Заветы образуют незримое единство, причем Ветхий Завет практически является таким же авторитетом для христианина, как и Новый Завет. Бог заключил завет с Авраамом, по которому Он милостиво и по Своей воле согласился быть Богом для потомков Авраама. Этот же завет проходит через Ветхий и Новый Заветы и доходит до наших дней. После пришествия Христа люди стали лучше понимать смысл этого завета, они лучше понимают то, что содеял Господь и чего Ему от них угодно, но первоначальный завет в своей основе не был изменен или отменен в результате Его пришествия.

Такое понимание Библии в значительной степени сказалось на мышлении Буцера. Во-первых, крещение в христианской церкви стало уподобляться обрезанию в иудейских общинах. Подобно тому, как обрезание было установлено в знамение завета, то есть оно было зримым доказательством того, что этот человек включен в завет, так и крещение совершалось в знамение этого же самого завета. Оно есть свидетельство того, что Бог милостив, милосерден и желает даровать благодать именно этому ребенку. Вера не связана с крещением, так как и греховность человека и спасение его начинаются до возникновения веры. Каждое дитя греховно, поскольку оно унаследовало грех от Адама, и поэтому оно нуждается в Божьей благодати и прощении, следовательно, оно также должно иметь знамение крещения.

Вторым следствием толкования Буцером Библии явилось то, что хотя и не все население города Страсбурга были смиренными последователями Христа, тем не менее, все они должны были пребывать в церкви подобно тому, как все иудеи были включены в договор Ветхого Завета. Это все равно, что сказать, что любой может войти в бейсбольную команду независимо от того, соблюдает он правила игры или нет. Только Бог, говорил Буцер, мог решить, кто есть христианин, а кто им не является; человек не может принимать такие решения. В действительности же Буцер придерживался идеи о предназначении, суть которой заключается в том, что Бог в Своей безграничной мудрости предопределил одних людей ко спасению, а других – к вечному проклятию. Но никому не ведомо, каков Божий промысел в отношении человека. Таким образом, человек не может решать, кто принадлежит к церкви, потому что даже закоренелый злодей может быть предназначен для спасения. Поэтому утверждать, что такой человек может и не состоять в церкви, значит ставить себя на место Бога.

Третьим следствием явилась необходимость разобраться в отношениях между церковью и гражданским органом управления, которым в Страсбурге был городской Совет. Буцер считал, что у Бога есть две разновидности слуг. Первые проповедуют слово Божье и говорят людям, что есть добро и что есть зло подобно пророкам и священнослужителям Ветхого Завета. Вторые, как ветхозаветные цари, должны следить, чтобы каждый поступал праведно и карать отступников. Это значило, что все, кто противился священникам, поступал неправедно или не соглашался с утверждениями священников, должны были нести наказание. Примером может служить призыв Буцера и его собратьев-священников к Совету в декабре 1531 года наказать тех, кто выступал против их учения. Несомненно, что Марпек находился в числе тех, против кого был обращен этот призыв. Буцер утверждал, что на магистрат возложена христианская ответственность нести меч, так как только христиане знают, что угодно Богу от людей. Он также верил в поддержку Совета для блага тех, кто не обладал достаточно сильной волей поступать праведно; этим слабым людям нужно было помогать жить праведно, угрожая им применением силы. Таким образом, церковь и органы управления были тесно взаимосвязаны и наблюдалась некоторая путаница при определении их обязанностей. Результатом подобного соглашения было то, что при принятии решений относительно жизни церкви часто руководствовались не Библией, а политико-социальными соображениями.

Четвертым следствием толкования Буцером Библии было то, что поскольку христиане обладали более полным пониманием воли Божьей, чем ветхозаветные иудеи, то большинство правил и предписаний Ветхого Завета утрачивают свою силу. Иудеям было необходимо соблюдать внешнюю сторону закона, как, например, совершение жертвоприношений и потребление особой пищи, так как у них отсутствовало правильное понимание Священного Писания, тогда как в христианской церкви нужны были только вера и любовь. Что же касается обстановки в Страсбуге, то это всего лишь означало, что в городе отсутствовал определенный порядок церковной жизни. Предполагалось, что каждый человек должен состоять в церкви вне зависимости от его поступков и от того, желает он или нет находиться в ней.

А теперь мы обратимся к пониманию Марпеком Библии и к его взглядам на крещение и отношение церкви к гражданскому управлению. Для него Ветхий и Новый Заветы представляли собой единство, но иного характера в отличие от единства, обнаруженного Буцером. Марпек утверждал, что Ветхий и Новый Заветы соотносятся между собой как обетование и исполнение, как в наши дни, например, оглашение при помолвке и само бракосочетание неотделимы друг от друга, но тем не менее, явно различаются между собой, так как первая предваряет второе. Когда явился Христос, то ветхий закон сменился новым. Ветхий закон утрачивает свою силу, потому что новый завет во Христе имеет в своей основе иную природу в отличие от ветхого завета, заключенного с Авраамом. Один и Тот же милосердный Господь даровал людям оба завета, но ветхий завет характеризовался сложной системой правил и предписаний, потому что, хотя люди и желали исполнять волю Божью, они ее не вполне понимали и не имели сил для этого. Это было, говорил Марпек, заветом рабства. Новый же завет характеризуется свободой. Не нужно никакой системы запретов и разрешений, потому что люди, принявшие его, знают Божью волю, они свободны и могут исполнить ее, потому что Господь дает им силу для этого. Вкратце это сводится к тому, что, по мнению Марпека, при ветхом завете люди были вынуждены поступать праведно, а при новом – они свободны поступать праведно. Из этого воззрения вытекали четыре важных следствия.

Во-первых, он считал, что Богу угодно, чтобы люди подчинялись Ему по своей собственной воле, без принуждения, и что каждый человек может повиноваться Богу, если таков будет его выбор. Это значит, что Марпек полностью отвергал учение Буцера о предопределении; Богу угодно, чтобы каждый обрел спасение. А так как он отвергал учение о предопределении, то он отвергал и крещение детей, поскольку ребенок не может по своей воле сделать выбор в пользу повиновения Господу. И действительно, крещение в детском возрасте вынуждает человека пребывать в церкви, лишая его возможности выбора в этом вопросе. Более того, прежде чем человек сможет по своей собственной воле избрать повиновение Богу, он должен покаяться в своих грехах и верить, что Бог любит его и Ему угодно его повиновение, а ведь дети не могут ни каяться, ни верить. К тому же нам не следует беспокоиться о благоденствии невинных младенцев. Они безгрешны до тех пор, пока не смогут различать добро и зло, а так как они безгрешны, то им и не нужно искупать свои грехи; Бог уже принял их, потому что Иисус сказал: «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие.» Даже ребенок христианских родителей став взрослым, не обладает никакими преимуществами перед Богом, и поэтому не следует полагать, что он уже есть или будет христианином. Он тоже должен покаяться и уверовать, чтобы спастись.

Вторым следствием было то, что Марпек считал Новый Завет высшим авторитетом христианской жизни в церкви. Он был согласен с Буцером в том, что вера и любовь были основополагающими, но он продолжал утверждать, что только человек, безоговорочно повинующийся Христу, обладает истинной верой и истинной любовью. А так как в Новом Завете крещение явно следует за верой, то так должно быть и в наши дни; только те, кто имеет веру, могут креститься. Иисус заповедовал Своим последователям любить своих врагов, и это не допускает никаких исключений и означает, что христиане не могут участвовать в войнах.

В-третьих, так как Новый Завет есть высший авторитет для христианина, то он отменяет Ветхий Завет там, где тот ему противоречит. Буцер призывал к новозаветному единению церкви и государства, а для Марпека это было рабской системой. А поскольку свобода является характерной особенностью Нового Завета, то свобода в вопросе веры должна восприниматься со всей серьезностью, а это бы неизбежно означало отделение церкви от мира. Для Марпека имела значение не только Божья благодать, но и проявление свободной воли человека. Церковь является обществом только для тех, кто сознательно выбирает повиновение Христу. Поэтому вступление в церковь не просто принятие Божьей благодати, но и готовность жить, повинуясь ей. Считать человека членом церкви, когда он не хочет добровольно повиноваться Христу, не значит творить ему благо. Подобные доводы Буцер отвергал, потому что они неизбежно приводили к необходимости образования новой церкви.

Четвертое и пятое следствия такого толкования Марпеком Священного Писания заключались в том, что он отвергал идею двух слуг в церкви: проповедника и магистрата, которой придерживался Буцер. Проповедник служит церкви, потому что он говорит о Божьей любви и милосердии и предлагает их людям, но магистрату нет места в деятельности церкви, потому что в церкви только Христос движет людскими душами. Магистрат назначается Божьим повелением, чтобы удерживать от совершения зла тех, у кого нет желания подчиняться Христу. На практике это означало устранение всех видов принуждения в вопросах веры. Ни один магистрат не имел полномочий даже выносить суждения по таким вопросам, не говоря уже о том, чтобы принуждать людей принимать такие суждения. А так как Богу угоден свободный отклик людей, то принуждение их веровать в то, в чем они не убеждены, противоречит Божьему промыслу. Это также относится и к детям христианских родителей, которым нельзя просто сказать, во что следует верить; это относится и к тем людям, которые веруют иначе в отличие от находящихся у власти. Использовать магистрат для наказания инакомыслящих или богохульников значит признать, что слово Христово не способно совершать то, что ему приписывается, то есть, исправлять грешников. Да и просто противоречит Божьему промыслу и Духу Христову преследовать за веру или отсутствие таковой. Тех, кто не желает верить, следует предоставить самим себе; не следует ожидать, что они станут жить по-христиански, если у них нет сил для этого. В своем символе веры Марпек не только высказывал свои убеждения, но и прямо призвал городской Совет способствовать тому, чтобы в Страсбурге главенствовали свобода совести и свобода религии.

Аргументы Марпека не убедили ни Буцера, ни Совет, и ему в феврале 1532 года пришлось покинуть Страсбург. Нам практически ничего не известно о жизни Марпека в последующее десятилетие. По всей вероятности, он оставался видным руководителем, активно действующим среди анабаптистов Германии, Швейцарии и Моравии. Он много путешествовал и писал, направляя свои послания церквям и отдельным людям.

Невидимая церковь

В 1542 году в свет выходит небольшая книга о крещении, фактически представлявшая анализ деятельности анабаптистских проповедников из Северной Германии. Публикуя свою книгу, Марпек полагал, что она поможет объединить и усилить анабаптистское братство. Свою задачу книга выполнила, но при этом она привлекла внимание другого инакомыслящего, Гаспара Швенкфельда, жившего недалеко от Аугсбурга. Он был не анабаптистом, а тем, кого можно назвать «верующим в невидимое». Он считал, что истинно действительное в жизни увидеть невозможно, и что поэтому все то, что имеет отношение к таким видимым материям как крещение и евхаристия, есть идолопоклонничество, потому что оно отвлекает людей от того, что имеет истинно важное значение. А так как Марпек отстаивал важность правильного совершения крещения и евхаристии в церкви, то Швенкфельд счел эту книгу за выпад, направленный против него. В ответ он написал книгу, в которой обвинил анабаптистов в совершенно неправильном понимании Библии и христианской веры.

Позиция, представленная Швенкфельдом, оказалась сильным искушением для гонимых анабаптистов. Почему бы, вполне серьезно спрашивали некоторые из них, не отказаться от крещения и евхаристии, если они не имеют никакого значения? Почему бы и не стать «невидимой церковью», чтобы нам больше не подвергаться гонениям? Эти вопросы задавали уже в 1531 году в Страсбурге, во время пребывания в нем Марпека, и в том же году он написал две брошюры, в которых высказался против подобных взглядов. Теперь же он и несколько его сотрудников взяли на себя задачу ответить на критику Швенкфельда в труде, насчитывающем около 800 страниц. В нем снова главным вопросом было истолкование Библии и, прежде всего, отношение Нового к Ветхому Завету. Нет необходимости подробно приводить все доводы, поскольку они почти повторяют аргументы Марпека в дискуссии с Буцером, о которой мы уже рассказывали.

В 1544 году Марпек получил должность инженера в городе Аугсбурге, где выполнял обязанности, схожие с тем, чем он занимался в Страсбурге. Хотя и предпринимались попытки привлечь его к суду, он все же оставался на своей должности вплоть до кончины, наступившей в 1556 году. Как анабаптистского руководителя и пресвитера Марпека всегда беспокоил вопрос сохранения единства анабаптистского братства. Это беспокойство явно сквозит в сохранившихся четырнадцати письмах, написанных им собственноручно анабаптистам, живущим в Страсбурге, Швейцарии, Моравии и Германии. Он пишет о единстве церкви; увещевает одних, что хотя христианин и свободен во Христе, он не может жить неправедно; критикует других за то, что они слишком сурово судят друг друга. Он призывает членов церкви, разделившихся по незнанию или недоразумению, к примирению; весьма конкретно указывает на место священнослужителя в братстве и затрагивает множество других вопросов.

Пилграм Марпек был наиболее выдающимся руководителем и теологом анабаптистов Германии. Он внес большой вклад в разъяснение анабаптистского толкования христианской веры. Даже сегодня он вдохновенно ведет нас, верующих во Христа, к единству.

Глава 6

Анабаптисты в Нидерландах

Воды Рейна берут свой исток в Швейцарии, откуда река бежит к морю по территории Германии и Голландии, разделяясь в нижнем течении на несколько рукавов. История анабаптистского движения во многом напоминает русло Рейна. Зародившись в Швейцарии, анабаптизм стал постепенно распространяться и проник в Германию и Нидерланды, где, подобно водам Рейна, движение разделилось на несколько течений.

Новые идеи обладают огромной творческой силой и в переломные моменты жизни общества их воздействие может оказаться поистине непредсказуемым – все зависит от людей: одни используют новые идеи в благих целях, другие, напротив, в низких и своекорыстных, в то время как третьи, опасаясь любых новаций, попросту пытаются подавлять и сдерживать их развитие. История возникновения анабаптистского движения в Нидерландах, в недрах которого зародилась община меннонитов, может служить весьма показательным примером того, как семена новых идей взрастают на почве общества, уже готового к переменам. В этой истории было все – взлеты и падения, смирение и насилие, творческое, прогрессивное развитие идей наряду с их извращением, а также попытки грубого подавления первых ростков нового движения.

Мельхиор Гофман

Первым проповедником идей анабаптизма в Нидерландах был Мельхиор Гофман, одаренный, но малообразованный человек. Он родился в Швабии, Южная Германия, в 1493 году. По профессии был скорняком или кожевником. Впервые Мельхиор обратил на себя внимание как проповедник-самоучка, много проповедовавший в лютеранских церквях Швеции и небольших прибалтийских государств. После того, как его изгнали оттуда, Гофман отправился в Голштинию в Северной Германии, а потом в Данию. Однако и там его проповеди вызвали недовольство, и ему пришлось перебраться сначала в Эмден, а затем, вверх по Рейну, в Страсбург.

Гофман переходил от одного религиозного направления к другому почти с такой же легкостью, с какой путешествовал из города в город. Начинал он как лютеранский миссионер, затем стал тяготеть к идеям Цвингли, а потом к еще более радикальному Карлштадту, хотя они весьма существенно расходились с Лютером в понимании евхаристии и других догматов. Однако благодаря оригинальному мышлению и самостоятельному изучению Библии, главным образом, Книги пророка Даниила и Откровения Св. Иоанна Богослова, Гофман разработал и свою собственную систему взглядов. В Страсбурге он впервые познакомился с анабаптистами и усвоил немало из их учения. Однако и на этот раз Гофман проявил свои творческие способности и добавил к идеям анабаптистов ряд своих собственных. В Нидерландах эта новая смесь идей и представлений оформилась в отдельное учение, чье становление связано с одной из самых темных страниц в истории анабаптистского движения.

В 1533 году, вскоре после того как он примкнул к анабаптистам, Гофман оставляет Страсбург и возвращается в Эмден. Там его проповедь находит живой отклик среди местных жителей, чающих перемен, и вскоре почти 300 человек из числа его новых сторонников принимают крещение. Из Эмдена Гофман посылает миссионеров-проповедников нового учения в Нидерланды, а потом и сам отправляется туда. К тому времени его собственные искания сосредоточиваются, главным образом, на эсхатологии, а воззрения приобретают откровенно апокалиптический характер. В этот период Гофман делает основной акцент в своем учении на близости второго пришествия Христа и установлению Его Царства на земле. Основываясь на предсказаниях Леонарда и Урсулы Йост, а также Барбары Рэбсток и других визионеров, он уверовал в то, что Страсбургу суждено стать Новым Иерусалимом, а сам Гофман – не кто иной как Илия, призванный возвестить всем народам новое славное пришествие Господа. Он пробрался обратно в Страсбург и начал там проповедовать в соответствии с этими пророчествами, пока его не арестовали и не посадили в тюрьму. Но такой оборот событий нимало не огорчил Гофмана, поскольку заточение Илии, согласно пророчествам, является непременным условием наступления грядущего царства. Оббе Филипс, с которым мы еще встретимся на страницах этой книги, так рассказывал об этих событиях:

«Итак, следуя словам пророчества, Мельхиор вновь вернулся в Страсбург и там начал проповедовать и учить в домах бюргеров. Потом, если быть кратким, власти послали своих служителей и схватили его. Когда Мельхиор увидел, что его отправят в тюрьму, он, возблагодарив Бога за то, что сей час наступил, скинул с головы шляпу, вынул нож, разрезал у коленей свои рейтузы, сбросил обувь и, простирая правую руку к небу, поклялся живым и вечно сущим Богом, что не станет принимать другой пищи, кроме хлеба и воды, пока этой же рукой не сможет указать на Того, кто послал его. С этими словами Мельхиор добровольно и радостно, в полном спокойствии отправился в тюрьму.» (Williams and Mergal, Spiritual and Anabaptist Writers, pp. 209, 210).

В тюрьме Гофман находился около десяти лет, вплоть до самой смерти. Пророчества, в которые он так страстно верил, разумеется, не сбылись, однако воздействие, оказанное Гофманом на других лидеров анабаптистов в Нидерландах, заметно повлияло на будущий ход событий.

Мюнстерская трагедия

Гофман послал в Нидерланды двух своих «апостолов» – портного Зикке Фриеркса, по прозвищу Снайдер, и Яна Фолькертзуна Трип-мейкера, направившихся соответственно в Лееварден и Амстердам. Свободолюбивые голландцы, жившие в то время под испанским гнетом, с готовностью откликнулись на их проповедь. Испанский король, также носивший титул императора Священной Римской империи, установил в Голландии очень суровые порядки. Недовольство его правлением на фоне ветров социальных перемен, пронесшихся по Европе, привело народ в состояние беспокойного ожидания. Большое беспокойство для Жителей представляли войска, постоянно перемещавшиеся по стране; колоссальный материальный ущерб наносили также сильные наводнения, унесшие немало человеческих жизней, разрушавшие дома и губившие домашний скот. Как известно, беда никогда не приходит одна – вдобавок ко всем упомянутым несчастьям, голландцы страдали еще и от эпидемий чумы. В Лейдене жизнь стала настолько тяжелой, что, по свидетельству очевидцев, многие жители даже молили Господа послать им горячку для скорого избавления от страданий. Стихийные бедствия и прочие напасти воспринимались как знаки гнева Божия.

Средневековая церковь, находившаяся в весьма плачевном состоянии, также вызывала недовольство в народе. При этом многие знали о существовании «Братьев общинной жизни», религиозном обществе, пытавшемся возродить евангельские идеалы путем проповеди и христианского воспитания юношества в специально созданных ими школах. С развитием книгопечатания все большее число людей получало доступ к Библии. К 1530 году, в течение менее, чем десяти лет, было выпущено тридцать изданий различных переводов полной Библии и отдельных книг Св. Писания. Набирали силу сакраменталисты, отвергавшие учение римско-католической церкви о евхаристии. Еще в 1527 году, за три года до появления анабаптистов, за свои еретические высказывания была арестована сакраменталистка, вдова по имени Венкен из Монникендама. На вопрос суда инквизиции: «Как вы понимаете таинство евхаристии?», она ответила: «Я так понимаю, что ваше таинство – это просто хлеб из обычной муки, а если вы принимаете его за Бога, то я считаю, что в вас говорит дьявол». Вдову незамедлительно сожгли.

С появлением в Нидерландах посланцев Гофмана многие люди поверили, что учение анабаптистов способно принести им избавление и указать путь к более счастливой и справедливой жизни. Поэтому неудивительно, что многие восприняли их проповеди с большим энтузиазмом. Однако, увы, не всякий энтузиазм приносит благие плоды...

После ареста Гофмана в 1533 году лидером анабаптистов в Амстердаме провозгласил себя Ян Маттийс, тут же разославший на проповедь двенадцать «апостолов». В странствия они отправились по двое, и одна из таких пар в том же году посетила Лееварден, где им удалось обратить и крестить двух братьев по имени Оббе и Дирк Филипс, ставших ключевыми фигурами анабаптистского движения в пору его зарождения. Другие «апостолы» добрались до города Мюнстера в северной Германии, где и начали готовить почву для последующих печально известных событий, обернувшихся для этого города настоящей трагедией.

Прибыв в Мюнстер, «апостолы» Матгийса быстро отыскали нескольких местных проповедников, разделявших их взгляды, которые охотно помогли им обосноваться в городе. Об этом тут же было сообщено Маттийсу, и в начале 1534 года он сам перебрался в Мюнстер, горя нетерпением поскорее увидеть исполнение пророчества своего учителя Гофмана. Правда, Гофман предсказывал Второе пришествие в Страсбурге, а Маттийс объявил о новом откровении, согласно которому Новым Иерусалимом был объявлен уже Мюнстер. Но куда более важным изменением гофмановского учения стал призыв Матгийса к насилию. Если Мельхиор Гофман учил своих последователей мирно дожидаться Второго Славного Пришествия, за которым должно последовать установление Земного Царства Спасителя, то Маттийс призывал подготовить достойное место для Грядущего Царства силой оружия. В результате жители Мюнстера вскоре были поставлены перед выбором – либо немедленно креститься и примкнуть к анабаптистскому движению, либо покинуть город. Сторонники Матгийса начали интенсивные военные приготовления к великой битве, призванной стать преддверием будущего Царства.

Обеспокоенный таким развитием событий, мюнстерский епископ, чья резиденция находилась за пределами города, с помощью нескольких князей собрал армию и осадил «Новый Иерусалим». Маттийс, уверовав в свою неуязвимость, вследствие особого Божьего покровительства, попытался с небольшой группой сторонников прорваться сквозь ряды неприятелей, но попытка эта окончилась неудачей – в завязавшейся схватке он был убит, а тело его брошено напоказ прямо перед городскими воротами. После гибели Матгийса руководство восстанием взял на себя булочник из голландского города Лейдена по имени Иоанн Бокгольд, чьи идеи отличались еще более радикальным экстремизмом. Объявив себя новым Царем Давидом, Бок-гольд начал пасти жителей города «жезлом железным». Опираясь на неверно истолкованные примеры из Ветхого Завета, он ввел полигамию и ряд других порочных и нелепых установлений, в итоге приведших ко всевозможным массовым злодеяниям и разрушениям, сожжению библиотек и истреблению произведений искусства. В осажденном городе начался голод и эпидемии. Это изуверское царство Бокгольда закончилось 24 июня 1535 года взятием города войсками епископа.

Мюнстерское движение анабаптистов, вначале породившее столько надежд среди народных масс в Голландии и на северо-западе Германии, теперь не только разочаровало тех, кто ему симпатизировал, но и серьезно скомпрометировало анабаптизм в целом. После Мюнстера за анабаптистами укрепилась репутация опасных религиозных мечтателей, доморощенных мистиков и революционеров. Это был один из тех печальных, но, увы, широко и хорошо известных в истории случаев, когда преследования и подавление вызывают неадекватную, излишне радикальную реакцию, что, в свою очередь, убеждает угнетателей в своей правоте и побуждает к применению еще более строгих мер.