Текст книги "Кто-то дает сдачи"

Автор книги: К. Блом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

3

– Директор Эрик Вальфрид Густав Фром,– по бумажке читал Турен, впервые за это утро, набивая трубку.– Родился двадцать четвертого сентября тысяча девятьсот четырнадцатого года. Таким образом, ему было пятьдесят восемь лет. Владелец фирмы А/О «Реклама», а это… как вам, может быть, известно, одно из крупнейших в южной Швеции предприятий такого профиля. Контора фирмы размещается на Стура-Сёдергатан в желтом трехэтажном доме. Если не ошибаюсь, сотрудников там человек двадцать.

Он умолк и как будто задумался.

Повертел трубку в руке, потом раскурил.

– Но черт меня возьми,– тихо продолжал он,– зачем какому-то сумасшедшему вздумалось стрелять в хозяина рекламной фирмы? Это выше моего разумения.

– Он что, известная шишка? – поинтересовался Хольмберг, в первый раз за это утро открывая рот.

Турен взглянул на него и легонько кивнул.

– Известная шишка?.. Пожалуй. Он активно сотрудничал в УКПШ

[4]

[Закрыть]. Как правило, обеспечивал им перед выборами агитационную кампанию. Был депутатом муниципалитета и членом комиссии по организации досуга, состоял в клубах «Ротари» и «Лайонс». Словом, фигура в Лунде весьма заметная.

– Только нам от этого не легче.

– Что верно, то верно.

Именно такие соображения и навели НП на мысль, которой он прошлой ночью поделился с Туреном.

«Как, по-твоему, может, нам обратиться за помощью в Центральное управление?»

«Я и сам об этом думал. Но сейчас еще рано. Попробуем своими силами. Не выйдет, тогда… А пока рано. Мы ведь не первый раз имеем дело с убийством».

«Так-то оно так, только раньше масштаб был другой».

«Масштаб… Убийство остается убийством. Хотя я, кажется, понимаю, что ты имеешь в виду…»

4

– Ох,– вздохнул Хольмберг.– Никуда не денешься, надо браться за работу, да поживее… как говорится, засучив рукава.

– Да. Время не ждет,– заметил Турен.– К тому же… Фром был отличный старикан.

– Пятьдесят восемь… Какая же это старость? – задумчиво вставил Хольмберг.

Он подпер голову руками, попробовал собраться с мыслями и, не надеясь, что эта попытка увенчается успехом, сказал:

– Тот тип – видимо, можно считать, что это мужчина,– скорей всего, подкарауливал Фрома… дожидался, когда он вернется из-за города. Значит, мы имеем дело с тщательно продуманным, предумышленным убийством. А что касается машины… Стало быть, он ждал в машине, видел, как они вернулись, и, наверное, заметил, что Фром вылез из автомобиля и один вошел в дом. Тогда он тоже подошел к двери и позвонил… зная, что откроет именно Фром, ведь больше никого в доме не было. Нет, какова изощренность, а?

– Н-да.– Улофссон пожал плечами.– Черт, понять бы, почему…

– Слушай, Бенгт, сколько лет существует это реклам ное бюро? – спросил Хольмберг.

– Точно не скажу, но, помнится, оно возникло в конце сороковых годов.

– Та-ак…

– И с ним никогда не было никаких хлопот? – поинтересовался Улофссон.

Турен медленно покачал головой:

– Нет… А что ты имеешь в виду?

– Сам не знаю… Но ты ведь знал Фрома. Что он был за человек? В частной жизни?

Турен слегка улыбнулся. Собственно, даже не улыбнулся, а чуть раздвинул губы.

– Под скорлупой? Немного упрямый, пожалуй. И весьма чопорный. Но если его как следует расшевелить, он вел себя по-настоящему непринужденно. Я бы сказал, он умел быть душой общества и играть первую скрипку. Иной раз создавалось впечатление, будто он нарочито стремится привлечь к себе всеобщее внимание…

– И у него были смертельные враги?

– Ну, это уж ты хватил!..

Но ведь кто-то его убил, подумал Улофссон.

– Но ведь кто-то его убил,– сказал Хольмберг.

– Понимаю. И все же ответ будет отрицательным. Все же. Не представляю, чтобы кто-то испытывал к нему, мягко говоря, такую неприязнь, что решился на убийство. По-моему, это невозможно.

– Просто ты его знал, в том-то и дело,– заметил Улофссон.– Может, это связано с политикой?

– С политикой?

– Да. Точнее, с муниципальной политикой.

– Не думаю. А почему ты спрашиваешь?

– Сам знаешь, как бывает с политиками на ответственных постах.

– Да брось ты. В Лунде такого не случается. Это тебе не Штаты. И потом, разве он занимал сколько-нибудь ответственный пост?

– Гм… Впрочем, тебе видней, ты ведь его знал.

– «Знал, знал»! Вот заладил! – рассердился Турен.– Я, черт побери, знал его не так уж близко. Раз в неделю виделись в «Ротари», иногда сталкивались в городе, разговаривали. И все. Тем не менее, мне казалось, что мы чем-то близки друг другу. Ну, на праздниках раз-другой встречались. Людей вроде него и знаешь, и в то же время не знаешь. Черт, ну как бы тебе это объяснить?!

Досадливо передернув плечами, комиссар прикусил трубку.

Он и сам пока не сознавал, что убийство знакомого почти полностью парализовало его энергию. Он очутился в тупике. И совершенно не понимал почему. А что хуже всего – никак не мог до конца осмыслить, что человека, которого он знал, жестоко и хладнокровно убили. Так ведь не бывает.

Он был не в своей тарелке. И чувствовал себя дураком.

– Черт! – воскликнул он, стукнув по столу.– А у вас, Курт и Осборн, что-нибудь есть?

– Нет,– отозвался Бекман.– В общем, ничего. Труп у Фритце на вскрытии, а место преступления, собственно, таковым и не назовешь. Ни единого отпечатка пальцев, в том числе на звонке… То ли он нажал на кнопку локтем, то ли был в перчатках… хотя и пистолет сгодится… Следов обуви тоже нет – ни в пыли, ни в крови, ни на гравии… Дорожка тщательно утрамбована.

– Та-ак,– со вздохом проговорил Турен.– Вот ведь дьявольщина, абсолютно не за что зацепиться… Дрянь дело, хуже быть не может. Никаких конкретных улик. Только труп. И больше ничего, хоть ты тресни. Только труп…

5

Совещание началось в половине девятого утра.

А в десять закончилось. Но толку чуть – ничего нового так и не придумали.

Решили только, что Турен побеседует с женой и сыном Фрома и с невестой сына и что Хольмберг с Улофссоном прощупают сотрудников фирмы.

Перед уходом Турену пришлось еще четыре раза объясняться по телефону. С репортерами местных газет. И каждому он сообщил, что пока ему нечего сказать

прессе, но во второй половине дня состоится пресс-конференция.

– У вас есть какой-нибудь след? – спросил репортер «Квельпостен».

– Я сказал, приглашаю на пресс-кон…

– Но неужели,– перебил газетчик,– вы ничего не сообщите для ближайшего номера?

– Мы ведем следствие,– ответил Турен.– Так и напишите.

Он положил трубку и послал ближайший номер к черту.

Однако делать этого не следовало.

Комиссар обычно не читал «Квельпостен», называя ее про себя бульварной газетенкой. Но после обеда зашел Бекман и показал ему следующее:

– ЛУНДСКАЯ ПОЛИЦИЯ ДЕЙСТВУЕТ ВСЛЕПУЮ. НИКАКИХ СЛЕДОВ УБИЙЦЫ, – прочитал Турен.

Содержание коротенькой заметки отнюдь не улучшило его мрачное настроение.

«Лунд (Квп). По данным лундской полиции, нет никаких следов, которые позволили бы разыскать преступника, застрелившего вчера вечером пятидесятивосьмилетнего директора Эрика Фрома. «Мы ведем следствие»,– вот единственный ответ полиции на все вопросы.

А это означает, что полиции вообще не за что зацепиться. Таинственная история встревожила лундцев. Ведь совершенно очевидно, что преступник опасен для общества.

И, тем не менее, зацепиться не за что…»

Турен скомкал газету и швырнул ее в стену.

– Сволочи! – глухо пробормотал он.

– В последних известиях у них то же самое,– осторожно сообщил Бекман.

На пресс-конференции комиссар не преминул высказать репортеру «Квельпостен» все, что думает о нем в частности и о его газете в целом.

Но до той поры он еще несколько часов работал со свидетелями.

Глава вторая
1

На Студентгатан, у виллы Фрома, он вышел из машины и сунул в рот трубку.

Потом огляделся по сторонам.

Улица, где располагалась вилла Фрома, была застроена солидными старыми особняками.

Двух– и трехэтажные здания, сам вид которых уже говорил о благосостоянии и роскоши. Фромовский дом – трехэтажный, белый – утопал в зелени.

Вдоль фасада тянулась нарядная грядка, засаженная цветами, а лужайку украшали две раскидистые яблони.

На окнах – плотные гардины, на подоконнике – безделушки: фарфоровые собачки, подсвечник. Гардины белые, с синим рисунком.

Посреди ухоженного газона флагшток с приспущенным шведским флагом. Й особняк и сад, казалось, были погружены в траур.

Возле флагштока нечто вроде статуи, как будто амурчик.

У Турена не возникло ни малейшего желания войти в сад и погладить амурчика по головке.

Он скользнул взглядом по соседним домам: тяжеловесные, внушающие почтение.

Вес вокруг дышало забытой, оцепеневшей в неподвижности идиллией.

2

Он позвонил.

Дверь открыл молодой человек.

– Да? – На лице его отразилось легкое любопытство.

– Добрый день,– сказал Турен.– Я…

– А-а… Добрый день.

– Помните, я был здесь сегодня ночью.

– Да, конечно. Теперь припоминаю. Извините, что я не сразу… Но тут столько всего…

– Ну что вы. Я понимаю.

– Как дела? В смысле: вы сдвинулись с мертвой точки?

– Расследуем…

– И уже есть какие-нибудь результаты? Улики?

– Расследуем… пока…

Молодой человек был Рогер Фром, сын убитого.

Высокий, бледный, с короткими светлыми волосами, в толстых темных очках, в темном костюме с галстуком.

Глядя на него, не сразу скажешь, что он почти сутки не спал.

В левой руке Рогера дымилась сигарета.

Они молча смотрели друг на друга.

– Можно войти? – сказал наконец Турен.– Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Это необходимо? Прямо сейчас? Мама устала, не стоит тревожить ее без особой надобности, ей нужен покой. Ведь такой удар… для нее… и для всех нас…

Турен держал трубку в руке, чувствуя ладонью тепло головки. Приятное тепло.

Он вдруг отчетливо понял, как неуверен в себе и как устал, и все показалось ему совершенно бессмысленным.

В глубине души его не оставляло ощущение, что эта улица, и дом, и парень в дверях разительно напоминают какой-то детективный роман, прочитанный очень давно. Роман, в котором действовали английские аристократы, а полиция была до смерти рада, если ей вообще позволяли задавать вопросы.

Забавно, что он вспомнил сейчас именно этот детектив …

Он редко читал книги, а детективы и подавно. Тот роман показался ему глупым, оттого что полиция выглядела в нем скопищем дураков и лакеев.

Теперь же он сам чувствовал себя не то идиотом, не то лакеем, которому милостиво позволяют заниматься своим делом. Просто зло берет.

В довершение всего им овладело полное безразличие.

– Знаю,– сказал он.– Знаю, для вас день был весьма тяжелый. Но ведь и для нас тоже. Полиция бросила на расследование этого дела все резервы. Нам необходимо

разобраться, и любые сведения могут оказаться очень важными. Так можно войти?

– Значит, пока все безрезультатно?

– Что, черт побери, прикажете, преподнести вам результат на блюдечке с голубой каемочкой?! – перебил Турен.– Вы видели того человека только со спины, да еще в темноте. Как же мы можем его разыскать? По мановению волшебной палочки или полицейского удостоверения? Надо докапываться… в том-то и заключается работа полиции. Мы не в состоянии добиться результата, если нам не дают работать так, как надо, и теми методами, какие мы сами считаем нужными. Наша задача – выследить человека, который стрелял в вашего отца. Мы заинтересованы в поимке преступника не меньше, чем вы – в аресте убийцы. Можно войти?

Комиссар разозлился. И, обнаружив это, даже обрадовался. На время злость вывела его из апатии.

Рогер Фром посмотрел на Турена, и его усталые глаза как-то странно блеснули.

Он молча шагнул в сторону.

Турен вошел в дом, снял шляпу и хотел было отдать ее Рогеру, но тот, не обратив внимания на его жест, проследовал по коридору в большую комнату на первом этаже.

Со шляпой в руке Турен направился за ним.

В доме было душно, видимо, давно не проветривали.

В комнате сидела вдова. Когда Турен появился на пороге, она встала и протянула ему руку.

– Бенгт…– всхлипнула она и расплакалась.

– Может быть, вам все-таки зайти попозже? – начал Рогер.– Вы же видите, комиссар, мама…

– Нет, Рогер. Все хорошо… со мной все в порядке… Анне Фром было пятьдесят пять, но из-за маленького роста она выглядела лет на десять моложе. Светлые, почти желтые волосы. Большие голубые глаза, маленький рот. Худая, прямо как щепка, с едва обозначенной под черным платьем грудью. Платье недлинное, чуть ниже колен. Сухие, даже какие-то хрупкие на вид икры обтянуты тонкими черными чулками. Легкие туфли без каблуков. На шее нитка жемчуга.

Обычно глаза ее светились живостью и весельем.

– Очень жаль, но я вынужден вас потревожить,– сказал Турен.– Работа не ждет, мы делаем все, что в наших силах, чтобы раскрыть…

– Понимаю…– проговорила она своим звонким голосом, выдававшим, что родом она из Блекинге.– Садись… вот сюда.– Она показала на одно из кожаных вольтеровских кресел.

– Благодарю.

Они не были близко знакомы. Несколько раз встречались на рождественских балах да временами сталкивались невзначай на улице или в магазине.

– Вы напали на след? – спросила она. Он покачал головой.

– Пока тут все – одна большая загадка. Зацепиться практически не за что. Надо скрупулезно выяснить все детали, ведь даже самая крохотная может дать нам ключ.

– Какой-то безумный кошмар. Не представляю, кто мог это сделать… Нет совершенно никаких причин…

Эту фразу он уже слыхал.

«Нет совершенно никаких причин» – так все всегда считают.

– Понимаю, каково вам… Но причина была, хотим мы этого или нет. В противном случае ничего бы не произошло.

Перехватив ее взгляд, он понял, что она не поверила.

– Наверняка психопат,– сказала она.

Турен посмотрел на сына, который стоял возле окна спиной к ним.

– У него не было врагов,– без всякого выражения проговорил тот.

Турен промолчал. Внезапно Рогер обернулся.

– Причин не было! – выпалил он.– Это же дикость, неужели вы не понимаете?.. Такое мог совершить только безумец…

– Зачем он собирался звонить секретарю?

Не ожидавший такого вопроса Рогер осекся и попробовал вспомнить, о чем же вчера шел разговор.

– Не знаю. Он сказал только, что надо позвонить, пока не поздно.

– Но он явно торопился.

– С чего вы взяли?

– Он поспешил выйти из машины, не доехав с вами до…

– Так ведь он не обязательно торопился к телефону. Может, ему, извините, надо было в туалет

Турен хмыкнул.

– Он временами жаловался на мочевой пузырь,– пояснила Анна Фром.

– Вот как. А с фирмой у него в последнее время было много хлопот?

– Там всегда хватало дел,– сухо отозвался Рогер.

– Он рассказывал вам о них?

– Очень-очень редко.

– В последнее время он был занят больше обычного?

– По-моему, нет.

– Но…

– Нет. Я ничего такого не припомню. Все было как всегда.

– Да-да, слышу. Он ничего особенного не говорил в последнее время?

– Особенного?..– повторила вдова.– Нет. А что, собственно, ты имеешь в виду?

– Он нервничал?

– Нет…

– Выглядел обеспокоенным?

Она медлила с ответом, пытаясь вспомнить последние недели мужа. Потом качнула головой.

– Вчера за городом он был как всегда. Смеялся и, по-моему, просто отдыхал. Ни намека на озабоченность, и вообще…

– Ну а о делах или о проблемах каких-нибудь он не говорил?

– Нет.

– О деловых контактах? О людях? О ком-нибудь? Не упоминал насчет фирмы или насчет чего-нибудь связанного с фирмой?

– Вчера?

– Вообще в последнее время.

– Нет…

Комиссар вздохнул и прикрыл глаза. Действительно, кошмар, дурной сон. Ощущение нереальности происходящего. Словно говоришь в глухую стену.

Турен даже не разозлился. Только вконец упал духом.

Он чувствовал, что Эрик Фром ускользает от него. Эрик Фром как человек.

3

Турен вышел на улицу. Он был недоволен собой и не мог отделаться от впечатления, что оба – вдова и сын, но больше всего, конечно, сын – не доверяют ему. Или не принимают его по-настоящему всерьез.

Они будто молча любопытствовали: а что вы, собственно, делаете? И что вы можете сделать? Разве не ваша задача предупреждать подобные случаи, следить, чтобы ничего такого не происходило.

Турен расследовал убийство не впервые.

Два года назад ему пришлось в течение сравнительно короткого времени заниматься сразу двумя убийствами. Так что опыт у него был.

Вместе со своими сотрудниками он терпеливо распутал оба преступления. Призвав на помощь здравый смысл, умение логически рассуждать и делать обоснованные выводы. Но тогда у него в руках были неопровержимые улики, был след.

Не то, что сейчас. Тогда они имели дело с вполне определенным кругом лиц – со студентами. А теперь…

Ведь ни единой зацепки, указывающей, где искать преступника.

Среди обывателей? В рекламных кругах? Где?

Ни единой зацепки. Ничего конкретного.

Где у них тут въездные ворота?

Терпение, терпение… Рано или поздно…

Он сел в машину и оперся локтями о руль.

Обхватил голову руками. Вздохнул.

Терпение, терпение – вот что главное.

Терпение-корпение, скаламбурил он про себя.

Где же стояла машина убийцы? Здесь? Вот на этом месте? Да?

Он сидел тут и ждал? Терпеливо ждал? В самом деле?

Определенно… предположите. 1ьно…

И как долго, а?

Может быть, много вечеров подряд?

Терпение… Ждал…

Ждал? Удобного случая? Откровения? Вдохновения?

Толчка к убийству?

Он… Да, это явно был мужчина…

Интересно, готов протокол вскрытия или нет?.. Пуля…

Что-то она скажет?.. Кроме калибра и системы оружия…

Откуда он взял оружие?

Достать пистолет не такое простое дело.

Украл? Купил? Украл… купил… украл… купил…

Может, есть еще какой-нибудь вариант?

И почему… вернее, но почему? Почему, черт бы его побрал?!

Стиснув зубы, он потер глаза кончиками пальцев. Отбросил со лба волосы и прикусил нижнюю губу. Почесал мизинцем в ухе, зевнул. Бросил взгляд на небо.

Ни облачка. Тепло.

Необычайно тепло для этого времени года.

Почти ни звука кругом, только тишина улицы, по которой очень редко ездят автомобили.

Весь мир будто замер без движения. Совсем как мы, подумал он.

Легонько стукнул себя кулаком по лбу.

И едва не подскочил от испуга, когда мимо промчалась и скрылась за углом какая-то машина.

Автомобиль?

Как же все-таки было с автомобилем?

4

Он вылез из машины и снова вошел в калитку. Позвонил. Дверь и на этот раз открыл Рогер.

– Опять я.

– Вижу. Что вам угодно?

– Вы не обратили внимания, на вашей улице не стояла машина? Я имею в виду не вчера, а вообще?

– Когда, например?

– Все равно… когда угодно. Может, даже несколько вечеров подряд. Машина, появление которой вас озадачило, которой не положено тут стоять. Ведь в большинстве здешних домов есть гаражи, и соседи не бросают автомобили на улице. Ну, как? Не видели вы такой машины?

– Да вроде нет… Я об этом не думал.

– А ваша матушка? Может быть, она…

– Мама! – позвал Рогер.

Вдова вышла в переднюю, и Турен повторил свой вопрос.

– Автомобиль? Что-то не припомню… Нет…

– В котором кто-нибудь сидел, или стоял рядом, или… А?

– Нет.– Она тряхнула головой.– Нет. Ведь на улицу смотришь так редко.

С ними все ясно, подумал Турен и огляделся по сторонам. Может, соседи? Может, кто из соседей что-нибудь видел?

Дверные звонки, так непохожие друг на друга: то глухо жужжащие, то пронзительные, то звенящие, как колокольчики, то гудящие, как туманный рупор. Кое-кто был дома.

Удивленные взгляды, вопросы, ответы.

И вдруг – неужели зацепка?

– Ну, коли уж на то пошло, я действительно обратила внимание на одну машину. Несколько вечеров подряд она стояла вон там.

Турен вздрогнул.

– Та-ак… И сколько же раз вы, фру… если не ошибаюсь, Нордлунд?..

– Да, Нордлунд.

– …ее видели?

– Сейчас скажу.– Она задумалась.– Пожалуй, раза три-четыре.

– А когда вы заметили ее впервые? Не припомните?

– Э-э…– Она выпятила губы.– Кажется, в прошлый четверг… Да, в четверг. Я возвратилась около половины девятого, хотела въехать во двор, а эта машина загоражи

вала въезд.

Она отвернулась и посмотрела на улицу.

Дом Нордлундов стоял наискосок от виллы Фрома, которую было хорошо видно из окна, деревья ее не заслоняли.

– Значит, говорите, в прошлый четверг?

– Да.

– Ну и что дальше? Водитель отогнал машину?

– Конечно. Он ведь сидел внутри. Понял, что мешает, и отогнал.

– Он? Выходит, это был мужчина?

– Да. Я абсолютно уверена. Мужчина, я точно видела.

Турен причмокнул губами и задал следующий вопрос:

– Фру Нордлунд, вы не помните, как он выглядел?

– Я видела только голову и верхнюю часть тела. Но он курил. Это я заметила. А больше… Нет, пожалуй, все. Собственно, у меня не было причин его разглядывать. Он ведь отогнал машину. И я не слишком задумывалась об этом. Решила, что он попал сюда случайно.

– А потом? Когда вы увидели его снова?

– Забавно… Следующим же вечером. В пятницу.

– Следующим вечером?

– Да. Около десяти. Я опускала жалюзи на втором этаже, выглянула в окно и увидела автомобиль. Тот же самый.

– А какой он марки? Вы не обратили внимания?

– «Вольво-седан сто сорок четыре».

– «Вольво-седан сто сорок четыре»…– повторил Турен.

– И стоял он на том же месте. У наших ворот. Тогда я не придала этому значения. Кажется, только подумала, что владелец, наверно, провожает домой свою девушку.

– Но ведь в таком случае он не должен был ставить машину у ваших ворот. Он бы, скорее всего, остановился у дома девушки.

– Да, это верно.

– Вы не заметили, какого он возраста? Женщина замялась.

– Молодой?

– Как вам сказать. Пожалуй, лет двадцати пяти – тридцати.

– Ну, а в следующий раз когда вы его видели?

– Господи! – Она всплеснула руками.– Это же было в субботу!

Турен потер подбородок.

– А потом вечером в воскресенье?

– Простите?

– Я имею в виду, четвертый раз – в воскресенье?

– Нет.

– Вот как?

– В воскресенье нас не было дома. Ездили в гости и вернулись поздно, около двенадцати. И на другой день – первого мая – тоже. Опять были в гостях. И опять

приехали домой около полуночи. А тогда и тут и у Фромов уже кишмя кишела полиция. Мы узнали обо всем от соседей. Бедняга Фром… Страшно… Ночью хоть вовсе спать не ложись… Неужели это тот, из автомобиля?

Она широко раскрыла глаза.

– Не исключено,– со вздохом сказал Турен.– Вполне возможно, что это и был преступник. Так как же было в субботу? Когда вы его увидели?

– Как и в пятницу, я заметила машину в окно. Открыла проветрить и заметила. Она стояла на той стороне улицы, перед виллой Фрома. Я решила: у них,

наверно, гости.

– А накануне вечером вы подумали: кто-то провожает свою девушку?

– Я только сейчас сообразила, что машина была та же.

– Но…

– Да-да,– перебила она.– В четверг и в пятницу я обратила внимание, что автомобиль один и тот же. А в субботу просто отметила: дескать, у виллы Фрома стоит машина. Мне в голову не пришло раздумывать, та это или не та. Увидела машину и решила, что у Фромов гости. Только сейчас, разговаривая с вами, я поняла, что машина, скорей всего, была та же самая.

– Какого она цвета?

– Темная…– Фру Нордлунд помедлила.– Синяя или черная. Нет, пожалуй, все-таки синяя. Я не разобрала, темно ведь было.

– Темно-синий или черный «вольво-седан сто сорок четыре». А водителя вы видели только вечером в четверг?

– Да,– кивнула она.– Только вечером в четверг.

– Простите, вы рассказали об этом нашим сотрудникам вчера вечером?

На месте преступления делать было особенно нечего, поэтому Бекман и Линдваль обошли соседние дома и опросили жильцов. Будить почти никого не понадобилось. Чуть ли не все высыпали на улицу.

Каждому был задан единственный вопрос: что он заметил?

Одни слышали какой-то грохот, других выгнал из дома вой полицейских сирен.

Никому в голову не пришло связать грохот с выстрелом. Мало ли что грохочет: автомобильный выхлоп, ракета, пугач. Ни один не догадался, что на улице стреляли.

О машине речи вообще не было. Раз уж соседи не подумали о выстреле, на автомобиль они и подавно не обратили внимания, да и с какой стати? К такому выводу, по всей вероятности, подсознательно пришли Бекман и Линдваль. Во всяком случае, насчет автомобиля они не спрашивали.

Только три свидетеля – вдова Фрома, его сын и невеста сына – слышали на улице рев автомобильного мотора. Но лишь Рогер смутно припоминал, что, въезжая во двор, как будто видел у тротуара какую-то машину. Однако он не придал этому значения.

Ни Анна Фром, ни Биргитта Карлссон ничего не заметили. По их словам, обе слышали только шум мотора.

Короче говоря, Линдваль и Бекман про машину не спрашивали.

Поэтому фру Нордлунд и ответила:

– Рассказала? Так ведь никто об этом не спрашивал. Когда полицейский, который ходил по домам, пришел сюда и узнал, что мы только-только вернулись, он сказал: «А-а, ну тогда вы наверняка ничего не знаете». И распрощался.

Хороша результативность, буркнул про себя Турен.

– Как вы думаете, вы бы узнали того человека, если б увидели его еще раз?

– Я, право, затрудняюсь. Вряд ли,– наморщив лоб, с сомнением проговорила она.– Думаю, это маловероятно.

– Но все-таки может быть? Турен кашлянул.

– Нет, подумать только… Выходит, в той машине сидел убийца?

– Пока не знаю… я ведь уже говорил вам… Но чем черт не шутит. Приходится учитывать и такую возможность.

Он поблагодарил за помощь и откланялся.

Надо обязательно зайти сюда вечером еще раз, решил он. И потолковать с теми, кого я не застал. Вполне возможно, что кто-нибудь еще…

Он вернулся на виллу Фрома и позвонил.