Текст книги ""С" - значит Семья (СИ)"

Автор книги: Juliet Sokoloff

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Свою ошибку Баки понимает тут же, когда Вайолет громко выдыхает и, оттолкнув его, уходит в свою комнату, громко хлопнув дверью. Такого в родительском опыте Джеймса еще не было, и, честно говоря, он абсолютно не понимает, что вызвало такую реакцию. Поэтому он аккуратно стучится к Летти, стараясь быть максимально заботливым:

– Вайолет, может быть, пообедаем?..

– Уйди! – огрызается Летти, желая просто побыть в одиночестве.

– Я…

– Пап, просто оставь меня в покое!..

Баки матерится сквозь зубы, возвращается в гостиную и снова берёт дурацкую книгу в руки. Вот, растишь нормального ребёнка, а потом вдруг вместо довольно примерной (нет) дочери домой возвращается пубертатный кактус. И, что ему с этим колючим кошмаром делать, Зимний не представляет.

«Если подросток просит оставить его в покое, то не нужно пытаться выведать у него причину беспокойства. Тинэйджер сам расскажет, если достаточно вам доверяет…» Джеймс захлопывает «справочник», откладывает его на стол и раздраженно выдыхает. Всё-таки готовить каши и укладывать спать в три года было проще в миллион раз.

***

Клинт устало потягивается, думая, что возраст все же берет свое, и пора заканчивать со всей этой супергеройской волокитой. Позвоночник неприятно хрустит, глаза немного пощипывают (стрелять «на глазок» час напролёт – хреново), а костюм неприятно пахнет гарью и потом. И кто сказал, что спасители Земли всегда как с обложки журнала? Увидел бы кто-нибудь сейчас их бравую команду. Лэнг зажимает разбитый нос какой-то тряпкой не первой свежести, костюм Тони – одна сплошная вмятина, у Наташи немного обгорели волосы и ресницы, а Уилсон, кажется, пропахал лицом чьи-то грядки. Даже Барнс с Кэпом выглядят так, как будто только что вылезли из задницы и искупались в грязи и пепле. Ванда с Виженом единственные более или менее чистые (андроид – из-за неуязвимости, Максимофф – из-за андроида.)

– Эй, Бартон, – Соколиный Глаз лениво поворачивает голову на Барнса, который вяло улыбается. – Поможешь советом?

– Конечно. Не запивай водку пивом, и всё будет хорошо, – отвечает Клинт, сдавленно хохотнув.

– Я имел в виду совет, связанный с подростками, – у Зимнего нет сил придумывать язвительную ответку.

– О, друг мой, – Бартон мысленно вздрагивает, когда вспоминает своих детей в возрасте Вайолет. – Уже началось, да?

– Началось что? – Баки подозрительно косится на лучника.

– «Пап, не трогай меня! Отстань! Ты ничего не понимаешь! Я уже не ребенок, хватит лезть в мою жизнь» и далее по списку, – охотно поясняет Клинт. – Крепись, сержант. Дальше – хуже.

Джеймс старается делать вид крайне безразличный, но, что-то подсказывает ему, что в этот раз Бартон нихрена не шутит. У Соколиного Глаза опыта в три раза больше, чем у Барнса. И опыт этот явно не весёлый.

– С мальчишками проще, – продолжает Клинт. – Всё-таки легче понять, чего они добиваются. Но у девочек в этом возрасте вообще крыша едет. Гормоны, перестройка организма и абсолютный пиздец.

– Круто, – сглатывает Баки, молясь про себя, чтобы слова лучника не оказались правдой. – А что делать-то?

– Ну, я свою дочурку утихомиривал строгостью, – пожимает плечами Бартон. – Никогда её не наказывал, а когда она начала вытворять несусветную хрень, от которой вешались все в доме, сажал под домашний арест. Ссоры, конечно, неминуемы, но сын тебе хотя бы внука в пятнадцать не принесет. А дочь может, – у Баки холодеет внутри, когда он рисует себе эту картину. – Но с твоей строгость не прокатит.

– Почему это?

– Потому что она росла в обществе людей, упрямство которых – залог мира на планете, – констатирует Соколиный Глаз и, прикрыв глаза, откидывается в кресле. – Кстати, я бы на твоем месте включил телефон. Тебя три дня не было дома. Думаю, настало время сюрпризов.

***

К счастью Барнса, Клинт ошибается, и непринятых вызовов из школы, от Летти, из полиции и пожарной службы нет. Есть только одна смс-ка от Паркера, в которой сообщается, что с Вайолет всё хорошо и беспокоиться не о чем. Поэтому, когда Зимний тихо заходит в квартиру, он не думает о словах лучника. Дома тихо, слышны только голоса из гостиной, а в прихожей стоит еще одна пара балеток. Джеймс помнит, что бирюзовая пара обуви принадлежит Джоанне, и поэтому совсем расслабляется. Однако когда он, Стив и Наташа заходят в гостиную, спокойствие рассыпается как карточный домик.

– Твой отец убьет сначала тебя, а потом меня. Затем воскресит и снова убьет, – негромко ворчит Джо, помогая подруге обрабатывать большую сине-фиолетовую гематому на скуле. У самой Вандервол разбитая губа и царапина на подбородке. – Я бы могла сама справиться.

– Ага, и тогда я бы навещала тебя в больнице, – охая от боли, язвит Летти. – С двух до четырех по будням.

– А так мы похожи на двух зомби, – Джо капает перекисью на бровь подруги, тут же прикладывая вату. – Шрам останется.

– Это я как-нибудь переживу… – взгляд Летти падает в дверной проём, и она замирает. – Привет, па. Дядя Стив, Наташа, – взрослые выглядят не лучше, чем девочки. – Вы рано.

Джеймс с неприкрытой досадой смотрит на подростков, а потом произносит:

– Через пятнадцать минут на кухне.

***

– Я слушаю, – Стив с Наташей ретировались, когда поняли, что начинается «судебный процесс», оставив семью Барнсов разбираться самим. Джо забрала мама. – Рассказывай.

Вайолет хмурится, скрещивая руки на груди. У нее синяки по всему телу, а ее еще и «пытают» за обеденным столом. И допрашивают ее так, как будто она регулярно с кем-нибудь дерется, отбирает деньги и завтраки и состоит на учёте в полиции.

– Я не слышу, – Баки барабанит железными пальцами по столу, пытаясь быть чуть строже, чем обычно.

– Да ничего не произошло, – раздраженно выдыхает девочка, резко выпрямляясь на стуле. – Подрались, с кем не бывает? Что в этом такого-то?

– Летти, ты же девочка, – выдыхает Барнс.

Эта фраза становится катализатором. Глаза Вайолет расширяются, губы сжимаются в тонкую полоску, а на щеках появляется гневный румянец.

– И, что дальше?! Ты сначала учишь меня самообороне, а потом устраиваешь казнь за то, что я защитила себя и Джо! Определись, пап, кем ты хочешь меня видеть!

Летти вскакивает из-за стола, пулей вылетая из кухни и забегая в свою комнату. В душе девочки огромный ком спутанных чувств. Там и досада, и обида, и несчастная любовь к Джеку, и куча всего непонятного, от чего хочется реветь в голос. Именно это Вайолет и делает, падая на кровать и утыкаясь лицом в подушку. Такое ощущение, что никто в этом мире не способен ее понять, даже она сама. И от этого еще хуже. Еще и живот, который болит второй день такой болью, что смерть уже выглядит отличным вариантом. Медсестра в школе на эти жалобы лишь улыбнулась, протянув глупую разноцветную брошюру, которые сотнями валялись у нее на столе, на которой было написано: «Когда твой цветок распускается». Описание взросления у девочек было описано там так сложно, что пришлось идти к маме Джоанны, которая работала врачом. Вот она всё объяснила нормально, дала советы, помогла. Да только вот живот от этого болеть не перестал, проблемы не решились, а желание плакать стало еще больше…

Летти лежит не шевелясь уже несколько часов. Ей безумно грустно, одиноко и стыдно. Последнее время она только и делает, что срывается на отца. Он, конечно, тоже не сахар, но Вайолет прекрасно знает, что неправа. Поэтому она тихо встает с кровати и идет в комнату Баки, прекрасно ориентируясь в темной квартире.

Джеймс не спит, читая очередную книгу, но абсолютно не улавливая суть. Он переживает, нервничает из-за ссоры с дочерью, бесится, что ничего не может сделать. Это просто такой период, убеждает себя мужчина, это пройдёт. И, только когда дочь тихо кладет свою подушку на его кровать, ложась рядом, Барнс выдыхает. Летти целует его в гладко выбритую щеку, кладет голову ему на плечо и произносит:

– Пап, прости меня?

– И ты меня прости, – Джеймс чмокает Вайолет в макушку. – Твои гормоны говорят за тебя, я читал.

– Пап! Давай не будем обсуждать мои гормоны, – Летти краснеет, желая закрыть эту тему.

– Ты должна понять, что твой организм взрослеет…

– Пап…

– … Ты превращаешься в женщину…

– Пап.

– … Совсем скоро твое тело изменится…

– Пап!!!

Летти ощутимо щипает отца, заставляя его замолчать. А потом они смеются. Громко, заливисто и искренне.

Моя маленькая взрослая девочка.

========== Глава седьмая, в которой необдуманные действия порождают последствия. ==========

– Джо, ты уверена, что нам стоит туда идти? – Вайолет с сомнением осматривает короткие шорты, которые ей протягивает подруга. – Я не очень хочу врать папе.

– Боже, Летт, ты можешь хоть на секунду перестать думать «а что если»? – Джоанна закатывает глаза, а потом начинает красить губы прозрачным блеском. – Никто не узнает, что мы там были. Твой отец в полной уверенности, что мы у меня готовимся к контрольной, а моя мама считает, что мы у тебя.

– Не знаю, – Барнс все еще сомневается, но послушно натягивает шорты на стройные ноги. – Нас сто процентов пригласили? Будет неловко, если мы придем туда без приглашения.

– Эван лично подходил ко мне и звал нас, – Вандервол переводит взгляд на подругу и делает нарочно страдающее выражение на лице. – Господи, Летт! Кому ты душу продала за такие ноги?

Летти смеется, осматривая себя и подругу в зеркало. Им по четырнадцать лет, но с макияжем, довольно открытой одеждой и каблуками, которые нацепила Джо, они выглядят на все шестнадцать. Так что на вечеринку их пустят. Другое дело, что Вайолет совершенно не представляет, что делают на подобных мероприятиях. Эван сказал, что алкоголя не будет, так как его старший брат отказался спонсировать «подростковый алкоголизм». Значит, в принципе, вечеринка обещает быть довольно скучной, хотя как может быть первая в жизни вечеринка скучной?..

***

Перед тем, как зайти в дом к Эвану, Вайолет отправляет отцу смс-ку, в которой желает ему спокойной ночи. После его ответа у Летти внутри с новой силой вскипает неприятное чувство обмана. Зачем она врет? Он бы, конечно, ее не отпустил, но был бы прав. Ведь так? И куда они в четырнадцать рвутся? Какие-то вечеринки, гулянки, развлечения…

– Джо! Вайолет! – Эван на год старше девочек, но ведет себя до сих пор, как ребенок. – Рад вас видеть. Заходите.

Дом не очень большой, но довольно уютный, подмечает Вайолет. Под ногами стелется бежевый мягкий ковер, на стенах много семейных снимков, и Летти уныло вспоминает о папе, который очень не любит фотографироваться. Встряхнув головой, девочка прогоняет опять проснувшуюся совесть и идет за хозяином вечеринки в просторную гостиную. Громко звучит музыка, народу так много, что Эван тут же пропадает в пестрой толпе. Еще несколько секунд Летти пытается отыскать его среди людей, но это бесполезно. Джо явно чувствует себя в своей тарелке, пританцовывает, растягивая накрашенные губы в широкой восторженной улыбке. Эван появляется так же внезапно, как и исчез, вручая девочкам по банке с пивом. Летти перекладывает холодную емкость из одной руки в другую, стараясь не выдавать своего волнения, и спрашивает:

– Ты говорил, что алкоголя не будет? – Вайолет слабо улыбается, хотя безумно хочется сбежать.

– Кто-то почти спалил нас учителям, пришлось пустить слушок, – Эван перекрикивает музыку прямо Летти в ухо, а потом широко улыбается и уходит.

– Джо, я не уверена, что это хорошая идея, – Барнс косится на банку с алкогольным напитком, замечая, что подруга уже делает глоток.

– Летт, расслабься, хорошо? – Вандервол чуть обнимает Летти за плечи. – Это наша первая вечеринка! Давай оторвемся!

Вайолет еще пару секунд сомневается, а потом думает, что в компании благоразумных взрослых превратилась в страшную зануду. Как Джоанна еще не сбежала от этого вечного нытья? К черту, думает Летти, улыбаясь, с шипением открывая банку и делая первый глоток. Пиво горчит и не чувствуется особенно вкусным, но в кончиках пальцах приятно покалывает бунтарство, которое уже активно разливается по телу. Вайолет чокается с Джо и тащит подругу в толпу танцевать. Первая в жизни вечеринка!

Они с Джоанной много танцуют. Летти не считает, но, кажется, банка пива в ее руках уже четвертая. Голова немного кружится, легкость внутри можно сравнить только с американскими горками – тело двигается само по себе, как будто, в невесомости. Сейчас звучит медленная композиция, и к Летти подходит уже третий кавалер, который хочет «украсть ее на танец». Барнс загадочно улыбается, отказывая каждому из них. Она не настолько пьяна, чтобы позволять себя лапать. Джо уже качается в танце с Эваном, счастливо улыбаясь, когда он наклоняется к ее уху, чтобы что-то сказать. Джоанне давно он нравится, и Вайолет так рада за подругу, что не сразу замечает четвертого претендента, который хочет увести ее в центр гостиной.

– Вайолет, не хочешь потанцевать со мной? – Джек смотрит на нее немного смущенно, поправляет пшеничные волосы и протягивает руку.

– П-пойдем, – Летти широко распахивает глаза, не веря происходящему. Но, когда руки Саммерса ложатся ей на талию, а ее руки покоятся на его плечах, Барнс внезапно ощущает жуткую смелость и раскованность. – Почему ты позвал меня? У тебя же есть девушка.

– Мы расстались несколько месяцев назад, – губы Джека оказываются так близко к лицу девочки, что ее пробивает дрожь. – Ты отлично выглядишь сегодня.

– Спасибо, – тихо отвечает Летти, чувствуя, как краснеют щеки.

– За правду не благодарят, – мягко улыбается парень, а потом внезапно касается ее губ своими.

Вайолет не знает, что делать и как реагировать. Губы у Джека теплые, немного влажные, и целует он легко, обнимая ее за талию. Летти закрывает глаза, поддается инстинктам и мягко двигает губами на встречу. Именно так она и представляла себе свой первый поцелуй. Именно с Джеком. И от того, насколько идеально мечты сбываются, Вайолет почти взлетает над землей. И девочка уже не замечает, что в маленькой сумочке на экране мобильника высвечивается уведомление:

Семнадцать пропущенных вызовов от абонента «Папа».

***

Баки нервничает, снова звонит дочери и снова слышит ненавистные гудки. Три, семь, двенадцать…

– Да твою мать! – мобильник летит на журнальный столик, а сам Баки падает на диван. – Куда они могли уйти?

Напротив него сидит Сандра Вандервол, мама Джоанны, которая и растревожила его звонком с просьбой передать дочери, что она забыла тетрадь по биологии, к которой они с Летти и должны были готовиться. Джеймс сначала подумал, что женщина слегка «того», раз не может передать тетрадь дочке, которая сидит в соседней от нее комнате, но быстро сообразил, что не так, когда Вайолет не ответила на звонок. Где их искать не знала ни мать Джо, ни Баки. Трубки обе засранки не брали, и Джеймс все больше понимал, что, как только Вайолет появится на пороге, она будет наказана так, как ее еще никогда не наказывали. Зимний знает сто жестоких способов убийства и один самый жестокий способ наказания для подростка: домашний арест.

Сидеть и просто ждать слишком утомительно, и Баки делает кофе себе и Сандре, притаскивая кружки в гостиную. Женщина благодарно кивает, отпивая крепкий напиток маленькими глотками. Барнс только сейчас обращает внимание, что Сандра довольно красива. Даже такая, с усталыми глазами, без косметики и в какой-то домашней кофте, она напоминает чем-то девушек из сороковых. В ней нет современного лоска, нет желания быть лучше, чем она есть. Есть только бесконечное волнение за ее ребенка, которое отражается в темно-зеленых глазах и оседает на светлых волосах.

– Вы воспитываете Джоанну одна? – Баки старается сделать вопрос безразличным, ведь он знает, что не всем приятно, когда им лезут в голову.

– Да, – кивает женщина, грустно улыбаясь. – Мой бывший парень не был готов стать хорошим отцом. А ваша жена?..

– Я не был женат, – прерывает ее Джеймс, качая головой. – Мать Вайолет… ушла.

– О, мне жаль, – понимающе произносит Сандра. – Как вы справляетесь с девочкой-подростком? Это же так тяжело.

– Не спорю, – Баки допивает свой кофе и ставит кружку на стол. – Такое ощущение, что, чем она старше, тем масштабнее ее выходки.

– Так и есть, – тихо смеется мама Джоанны. – Я с ужасом представляю, что когда-то Джо придет и скажет: «Эй, мам, я выхожу замуж».

– Кошмар, – с Сандрой легко, и Джеймс позволяет себе рассмеяться, замечая, что улыбка у женщины светлая и теплая, приятная и красивая.

Сандра с интересом рассматривает Барнса, размышляя, сколько же этому мужчине лет. С виду можно дать ему где-то под сорок, может быть, тридцать пять, но глаза выдают гораздо большую цифру. Женщина, как врач, привыкла обращать внимание на все, что есть интересного в пациентах. Начиная от кончиков волос, заканчивая пальцами ног. А в Джеймсе столько всего, что не получается зацепиться за что-то одно. Например, напряженная морщинка между бровей – признак волнения. Сиреневые круги под глазами – плохой сон. А железная рука вообще загадка. Сандра бы расспросила обо всем, но она не дура и видит, что этот человек не будет делиться своим прошлым и своими мыслями.

– Я, наверное, пойду. Может быть, они вернутся к нам домой – Сандра неловко кутается в бесформенную кофту и встает с кресла.

– Я вас провожу, – Джеймс кладет телефон в карман джинсов, закрывает дверь и выходит вслед за женщиной.

– Ну, что вы! – Сандра не привыкла напрягать людей вокруг себя, поэтому смущается. – Не стоит. Я дойду сама.

– Уже поздно, а я частично виноват, что вы не дома, – Баки отмахивается, почему-то глупо улыбаясь. Как подросток. – И давай «на ты»? А то как-то неловко.

– Конечно, Джеймс, – скулы женщины немного краснеют, выдавая ее с головой.

Сандра чувствует себя странно, пока они идут по тускло освещенной улице и разговаривают. Вандервол совсем не помнит, когда она последний раз чувствовала себя большей женщиной, чем в этот самый момент. За ее тридцать три года было не так много мужчин, которые хоть немного были похожи на Барнса. Отец Джоанны был свободолюбивым рокером, который плевать хотел на законы, правила, а потом и на девушку с ребенком. А Джеймс необычайно галантен с человеком, которым общается второй раз в жизни. Все его действия выглядят абсолютно обыкновенными, как будто, он не знает, что можно вести себя с женщиной по-другому. Он что-то рассказывает ей о детских проделках дочери, спрашивает о ее работе, немного смеется, распыляя естественное как воздух очарование в радиусе нескольких метров.

– Мы пришли, – Сандра без остановки улыбается, хотя в груди снова вскипает чувство острого беспокойства за дочь. – Позвони мне, если они вернутся, хорошо?

Баки кивает, записывает номер мобильного, а потом внезапно слышит знакомый смех и цокот каблуков по асфальту. Лицо Сандры мрачнеет, уголки губ опускаются, а взгляд прикован к двум фигуркам в конце улицы. Зимний оборачивается и с долей шока осматривает дочь, которая как раз проходит под фонарем. Короткие шорты открывают вид на длинные ровные ноги, большая футболка сползает с одного плеча, показывая лямку бюстгальтера. Девочку немного шатает, впрочем, Джоанна, которая идет рядом, выглядит не лучше. Подростки выглядят настолько счастливыми, что маленькая часть Баки жалеет, что придется сбить такой настрой. Однако, когда они подходят ближе, и взрослые чувствуют ярко выраженный запах пива, эта маленькая часть растворяется под гнетом праведного гнева.

– Джоанна Стефани Вандервол, – Сандра не выдерживает первая, быстро подходя к дочери и крепко сжимая ее предплечье. – Домой. Джеймс, – женщина поворачивается к Баки и коротко улыбается, – спасибо и спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – Барнс кивает, а потом подходит к испуганной Вайолет. – Быстро домой.

***

Летти сидит в гостиной (место всех семейных обсуждений) и отчаянно соображает, что теперь будет. Как только она заметила папу, опьянение как рукой сняло, а сердце ухнуло куда-то в пятки. Эта ситуация – не драка в школе. И накажут девочку, видимо, по всей строгости.

Вайолет поджимает ноги, кутаясь в плед. Она снова и снова кусает нижнюю губу, слушая, как отец шагает по коридору и разговаривает по телефону. Когда Баки заходит в комнату, он еще мрачнее, чем был полчаса назад.

– Ты сильно злишься? – Летти пытается выдавить милую улыбку, которая всегда работала в детстве.

– Да, – Джеймс садится напротив, сложив руки на коленях. – Ты будешь очень серьезно наказана, Вайолет.

– Наказана? – Летти удивленно приоткрывает рот.

– С этого дня и на две недели ты под домашним арестом, – выносит вердикт Барнс. – Только школа и дом. Я договорился с Наташей и Сэмом на случай, если меня вызовут на задание. Никаких посиделок с Джоанной, никаких вечеринок. Ясно?

Вайолет понимает, что она виновата. Она понимает, что отец, в общем-то, прав. А еще она понимает, что не сможет пойти на свидание с Джеком, на которое тот ее позвал буквально пару часов назад. И от этого на глазах закипают слезы обиды, а из горла рвется тихий всхлип.

– Пап, пожалуйста, давай ты назначишь наказание через неделю? – Летти старается не хныкать, но это ее последний шанс что-то изменить. – Я буду сидеть дома, только не сейчас, когда все только начало получаться…

– Вайолет, я даже слушать не буду, – Джеймс встает и старается не смотреть на плачущую дочку. – Разговор окончен.

Джеймс еще слышит, как всхлипывает Летти, и надеется, что эта ситуация не испортит их отношения. Ближе Вайолет у Баки никого нет, она – его семья, и ради нее мужчина готов на все. Но Клинт был прав в том, что Летти совершенно не боится последствий, которые могут быть после ее опрометчивых действий. Наказание для девочки пустой звук, так как максимум, на что хватало Баки – это три дня без сладкого, когда она была ребенком. Он был слишком мягок, и в какой-то момент упустил из вида то, что происходит у дочери в жизни. Себя Джеймс почти не помнит в этом возрасте, но и Летти не мальчик. Всё по-другому.

Баки засыпает с мыслью, что жизнь дочери резко выходит из под его контроля.

Летти засыпает с мыслью, что вся ее жизнь катится под откос.

***

Вайолет прекрасно знает, что заслужила наказание, но вредность и обида сильнее. Девочка не разговаривает с папой уже второй день. В квартире непривычно тихо, и Тони и Питер со Стивом чувствуют себя необычно. В этом доме никогда не было так пусто и неуютно. Не хватает только белого шума, который издает сломавшееся радио. Баки на это замечание Старка только невесело усмехается, качая головой. Чертовски верно.

– Привет всем кроме папы, – Летти проходит мимо мужчин, обсуждающих следующую миссию.

– Привет, бунтарка, – Тони не видит предостерегающих сигналов Барнса и задорно улыбается. – Как в школе?

– Прекрасно, – Вайолет резко останавливается и поворачивается к гостям. – Не дралась, – Летти с сарказмом в голосе начинает загибать пальцы на руке, – не получила двоек, не пыталась сбежать, а еще не пила, не курила и не общалась с мальчиками, – в комнате повисает гнетущая тишина, а Вайолет холодно улыбается и уходит на кухню.

– Ого, – Питер первый выходит из ступора. – И давно она так?

– Два дня. Идет на рекорд, – вздыхает Барнс.

– Она оттает, – Стив видит, как нелегко дается другу конфликт с дочерью. – Не будет же Летти обижаться на тебя две недели?

– Дядя Стив, нехорошо обсуждать человека за спиной, – Вайолет неслышно заходит обратно в комнату, держа в руках кружку с чаем и тарелку с бутербродами. – Кстати, завтра у меня соревнования по бегу. Приглашаю. Если, конечно, мои тренировки входят в те места, где я могу находиться?

– Летт, прекрати, – не выдерживает Баки.

– Непременно, – фыркает девочка, быстро пересекая гостиную и удаляясь в свою комнату.

– Ну, она хотя бы сказала это тебе, – пытается поддержать Барнса Паркер. – Это уже что-то.

– Да, это уже что-то. Что-то очень херовое, – заканчивает Тони, задумчиво радуясь, что Вайолет не его ребенок.

***

Летти рассеянно завязывает шнурки на кроссовках в раздевалке, до безумия желая, чтобы отец как всегда поцеловал ее в лоб и пожелал удачи. Этот ритуал особенный, он неизменный уже два года, с тех пор, как Вайолет вступила в школьную сборную по бегу. А в этот раз всё по-другому, и это выбивает из колеи. Девочка не чувствует уверенности, ноги немного дрожат, а победы не хочется. Хочется подбежать к папе, который (Летти уверена) сидит на первом ряду трибуны вместе со Стивом и Наташей. Возможно, Романофф пришла с Брюсом. А, может быть, Питер смог и теперь пытается убедить Роджерса в том, что его щит не подчиняется физическим законам…

– Эй, Барнс, на старт, – тренер уверенно хлопает лучшую бегунью по плечу. – Готова? Сегодня серьезные соперники.

– Готова, – бормочет Летти, поправляя майку с номером на спине.

Девочки, с которыми сегодня соревнуется Барнс, выглядят довольно агрессивно. Они недобрым взглядом провожают Вайолет до старта, а потом звучит гудок, сигнал о низком старте. Летти делает стойку, упираясь ногой в специальное приспособление, а потом смотрит на трибуну и видит отца, Стива и Наташу. Папа улыбается ей, Романофф машет рукой, а Роджерс поднимает большой палец вверх. На сердце ложится еще один пласт вины, но Вайолет не успевает об этом подумать из-за сигнала о старте. Она срывается с места, стараясь не думать ни о чем. Ветер бьет в лицо, под ногами твердое покрытие стадиона, впереди еще несколько кругов. Дыхание, главное дыхание, думает Вайолет, ускоряясь и вбегая в поворот. Неожиданно девушка, бегущая чуть впереди, резко останавливается, приседая и начиная завязывать шнурок. Летти пытается ее обогнуть, но девушка быстро выставляет ногу, делая подножку. Вайолет лишь частично успевает сгруппироваться, со всей силы падая на левую руку, и вскрикивая от боли, когда запястье подламывается. Слышится мерзкий хруст, и Летти, еле сдерживая слезы, переворачивается на спину, прижимая к себе пострадавшую конечность. Барнс лежит на земле, смотрит в необычайно голубое небо и слышит волнение на стадионе. Боль в поврежденной руке такая сильная, что по спине бегают мурашки, а слезы уже сами катятся по щекам.

Перед глазами Летти появляется лицо медсестры, а потом ее аккуратно поднимают на ноги. Баки что-то выговаривает тренеру, а потом подходит к дочери.

– Мы сами доедем в больницу, – Стив договаривается с медсестрой и идет к машине, где уже сидят остальные. – Летт, ты как?

Вайолет не отвечает, морщась от сильной боли и утыкаясь отцу в плечо. Баки ощутимо нервничает, когда смотрит на сильно опухшее левое запястье дочери, которое та прижимает к груди. Наташа ведет машину не особо аккуратно, но их никто не останавливает. Автомобили подобного типа вообще не принято останавливать (слишком дорогая и большая тачка).

***

Два часа спустя Вайолет сидит с загипсованной по локоть рукой у себя в комнате, напичканная обезболивающим и с рентгеновским снимком, на котором четко виден неприятный перелом запястья. Баки заходит, ставит чай на тумбочку и садится рядом, обнимая дочь.

– Пап, прости меня, пожалуйста, – тихо бормочет Летти.

– Я просто волнуюсь за тебя, Летт, – Джеймс целует девочку в затылок и улыбается.

– Ты понимаешь, что наказание я не отменю?

– Понимаю, – кивает Вайолет. – Это правильно.

Они еще о чем-то разговаривают, а потом их прерывает звонок в дверь. Баки открывает, обнаруживая на пороге парня-подростка. Светлые волосы немного растрепаны, гость заметно нервничает, а в руках у него любимая шоколадка Летти. Баки приподнимает бровь, облокачиваясь на дверной косяк.

– Здравствуйте, э-э, мистер Барнс, – парень выглядит до того комично, что у Баки почти вырывается смешок. – Я Джек. Джек Саммерс, сэр. Друг Вайолет. Хотел передать ей шоколадку.

– И давно ты дружишь с моей дочерью? – Зимний уверен, что это тот самый «легендарный» Джек, о котором Летти много рассказывала.

Саммерс густо краснеет, опуская глаза в пол.

– Расслабься, – смеется Баки. – Я передам ей, что ты заходил. Впустил бы, но, понимаешь, у нее наказание.

– Да, сэр. Спасибо, сэр, – Джек нервно улыбается, протягивая шоколадку, а потом внезапно спрашивает: – Я хочу позвать Вайолет в кино на следующих выходных, но она наказана. Может быть…

– Думаю, я смогу сделать вид, что не знаю, куда пошла моя дочь в следующую субботу, – Баки подмигивает Джеку, а потом становится серьезным. – Чтобы в девять она была дома. Ясно?

– Ясно, – довольно кивает Саммерс. – Всего доброго, мистер Барнс.

Баки качает головой, закрывая дверь, а потом относит шоколадку в комнату дочери. Летти спит, положив загипсованную руку на живот. Шоколадка и записка от Джека ложатся на тумбочку, Джеймс накрывает дочь пледом и целует ее в лоб.

Ты слишком быстро взрослеешь. Я не успеваю.

Комментарий к Глава седьмая, в которой необдуманные действия порождают последствия.

У моих работ есть паблик:

http://vk.com/bringmetolifefanfic

Жду вас там, свитхартс!

========== Глава восьмая, в которой правда и ничего кроме правды. ==========

Конфетки, прянички, сладкие мои (боги, что?), я зыкрыла сессию! Конечно, говоря откровенно, поимела она меня знатно, но без пересдач, и это радует. Я снова с вами, пришла с продолжением и надеюсь, оно вам понравится. У меня ощущение, что, чем старше становится Летти, тем тяжелее мне писать, хотя заготовки есть на все главы до конца фанфика. Во-о-о-о-т. Что ещё вам сказать? Скажу спасибо за отзывы, лайки и добавления в сборники и избранное. Без вас этой работы бы не было.

Люблю вас всех,

Автор

Баки в очередной раз закатывает глаза, отмахиваясь от вопроса Вайолет.

– Пап, ну, правда, сколько тебе лет? – Летти тыкает пальцем отцу в бок и улыбается. – Мы никогда не празднуем твои дни Рождения. Ну, скаж-и-и-и-и…

– Летт, отстань, – фыркает Джеймс. – Сходи в музей и узнай.

– Вот и схожу! – Летти показывает папе язык и демонстративно отворачивается к экрану телевизора. – А вообще ты никогда не рассказывал мне, что делал с сорок четвертого и до моего рождения. Вот дядя Стив был заморожен, а потом сражался с инопланетянами и Альтроном. А у тебя какое оправдание?

У Баки внутри всё холодеет. Это не тот разговор, который может возникнуть на ровном месте.

– К чему такой интерес, а? – Барнс-старший переходит в нападение.

– Просто ты никогда не рассказывал, вот и всё, – легко пожимает плечами девочка, медленно пережевывая попкорн. – Мне интересно.

– Подрастешь – расскажу, – заканчивает неприятную тему Баки.

– Мне уже пятнадцать, – хмыкает Вайолет. – Ой, мне звонят.

Летти хватает свой мобильный, мгновенно отвечая на вызов и, выходит из комнаты. Чуткий слух Джеймса улавливает воркующие нотки в голосе дочери. Это значит, что звонит Джек. Парень вообще плотно «врос» в их семью. Баки не имеет ничего против, но какая-то доисторическая ревность вскипает в нем каждый раз, как Летти идёт на свидание с Саммерсом вместо совместного просмотра фильма с отцом. Хочется приковать Вайолет к дивану в такие моменты и не выпускать из дома. Но Джеймс давит в себе это желание, потому что, святой Тор, это было бы совсем дико.