Текст книги "Дорога Смерти (СИ)"
Автор книги: Julia Dark
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
– Пожалуйста, пожалуйста, не забирай его, Господи! Умоляю тебя, оставь его! Он нужен нам: он нужен Тори, он нужен мне, черт возьми!
Я уловила глубокий вздох, сотрясающий грудь Эйтора. Подняла голову и посмотрела прямо в его открытые янтарные глаза: там плясали смешинки. Его голос очень слаб, и его едва слышно, когда он начал говорить:
– Алекс, ты такая шумная! На будущее: прежде чем молить у бога о возвращении человека с того света, убедись, что он мертв, например проверь пульс. Я был просто в глубоком обмороке, но твои причитания, малышка, разбудят и мертвого.
Я не поверила ушам своим: в таком состоянии, после всего, что случилось, этот парень умудряется шутить?! Но не это сейчас главное, а то, что он жив! Я склонилась к нему и осыпала поцелуями все его лицо, как недавно так же осыпала поцелуями мальчиков. Остановившись, я помогла ему подняться, перекинула его руку через свое плечо, и мы пошли к выходу из комнаты. Во мне открылось второе дыхание. На губах Эйтора играла широкая белозубая улыбка. Он посмотрел на меня, в его глазах плескалась нежность.
– Чему ты улыбаешься, Эйтор? – Поинтересовалась я.
– Я тебе не безразличен, ты мне лгала все это время. – Прошептал он, стискивая мое плечо чуть крепче.
– С чего такие выводы?
– Ну, за человека, который тебе безразличен, так не молят Господа, и его не целуют, когда он оказывается жив.
– Обсудим это позже? – Я себя выдала, и мне теперь нужно время, чтобы придумать оправдания своим порывам.
– Да, сейчас не время, но позже ты от меня не отвертишься.
Тори стояла с мальчиками в коридоре. Как только мы приблизились, она сжала Эйтора в объятьях. Он скривился от боли, но промолчал.
Выбрались из этого дома ужасов мы без происшествий. Вечеринка продолжалась. Кажется, мы увели у них из-под носа их завтрак: кроме наших ребят, в пристройке больше никого не было. Мы даже не притормозили, как только вошли в лес, мы продолжили идти вперед без передышки: нам нужно было убраться от этого места как можно дальше.
Остановились мы, когда я заметила, что Эйтор стал спотыкаться. Я внимательно на него посмотрела: он стал еще бледнее, на лбу выступила испарина, губы побелели и плотно сжаты.
– Привал, ребята! – произнесла я.
Эйтор все еще опирался на меня, поэтому я подвела его к ближайшему дереву и посадила, облокотив спиной о ствол. Его взгляд был расфокусирован: парень вот-вот потеряет сознание. Присев перед ним на корточки, я почувствовала Тори за своей спиной за секунду до того, как она начала говорить:
– Алекс, надо осмотреть его голову, но у нас совсем ничего нет, чтобы обработать ему раны, даже чистой воды.
Эйтор прикрыл глаза и, кажется, отключился на последних словах Виктории. Она права, у нас совсем ничего нет: все наши вещи забрали эти дикари, Эйтору нужно оказать хоть какую-то первую помощь, и желательно продезинфицировать рану на голове. Я до боли закусила губу в отчаянии. Ничего не приходило в голову, а действовать надо было немедленно. Был только один выход. От этой мысли все внутри меня покрылось корочкой льда, по спине прошелся озноб… Я поднялась во весь рост и повернулась к Тори: я решила действовать сейчас, пока страх не накрыл меня с головой, и я не отступила назад.
– Я возвращаюсь в город: нам нужно хоть что-то добыть.
Виктория сделал шаг вперед и положила на мое плечо руку, ее взгляд был твердым.
– Нет, деточка, на этот раз пойду я. Ты и так всегда лезешь в самую гущу событий. Я справлюсь, все же я бывшая вояка.
– Что? Вояка? В каком смысле? – Я удивленно приоткрыла рот, вот уж не ожидала!
– Разреши представиться: спецназ, старший сержант Виктория Пруэнса, в отставке.
– Это… вау! Спецназ… Круто, но все же я…
– Ни слова больше, Алекс. Иду я. Точка. Ждите меня до рассвета. Если я не приду с первыми лучами солнца, двигайтесь вперед, поняла?
– Нет, я пойду за вами, если вы не вернетесь.
– Нет, не пойдешь. Что же ты, оставишь мальчиков одних? Эйтор без сознания, он не сможет их защитить в случае чего.
– Хорошо, Тори, – я устало потерла глаза, – но черт возьми! Возвращайтесь во что бы ни стало. Эйтору нужна помощь. Помните об этом, когда будете в городе.
– Я вернусь, деточка, и все у нас будет о’кей.
Я подошла к Тори и крепко ее обняла, она замерла на секунду, но потом обняла меня в ответ, неуклюже похлопывая по спине.
* * *
Прошло уже более двух часов после ухода Тори. Эйтор так и не пришёл в сознание, но его дыхание было глубоким и ровным. Все, что я могла для него сделать на данный момент, – это сесть рядом и положить его голову на свои колени. Лукас и Леон пристроились рядом.
Кажется, я задремала всего на минуту, но, когда я открыла глаза, первые лучи солнца уже пробивались сквозь зеленую листву деревьев. Мое тело онемело, шея затекла от неудобного положения. Я повертела ее из стороны в сторону, разминая. Мальчики все еще спали, тесно прижимаясь ко мне. Я опустила глаза вниз, на свои колени, и встретилась с янтарными глазами Эйтора.
– Привет, Алекс. – Прошелестел он.
Я вздохнула с облегчением: он пришёл в себя, а это уже неплохо.
– Доброе утро, Эйтор. Как ты себя чувствуешь? Где болит? Как голова?
Он закрыл глаза, затем пошевелил головой, скривился и распахнул глаза:
– У меня немного болят отбитые ребра, но это, скорее всего, просто ушибы, не перелом; а вот с головой хуже – кажется, сотрясение: едва я ей шевелю, как меня одолевает дикая боль и поднимается тошнота.
Он чуть сдвинул голову вбок и осмотрелся вокруг. Ничего не обнаружив, он перевел взгляд на меня:
– Где Тори?
Я глубоко вздохнула и отвела глаза в сторону: мне было стыдно, что я отпустила ее, вместо того чтобы пойти самой.
– Она вернулась в город. Нам нужны небольшие запасы, хотя бы воды и одеял, ну, и предметы первой помощи: у нас ничего нет. Эйтор, хотела пойти я, но Виктория не позволила, и… прости, Эйтор.
– За что, Алекс?
– Ну, я отпустила Викторию одну… Я вообще не должна была ее пускать, надо было не слушать и идти самой… – я замолчала, когда почувствовала его руку на своей щеке.
Он нежно повернул мое лицо к себе. Мне пришлось посмотреть ему в глаза: он этого хотел, но, вопреки моим ожиданиям, там не было злости и обвинения.
– Эй, успокойся, не надо извинений, Алекс. Тори – самая упертая женщина в мире (ну, если не считать тебя, Алекс). Тебе некуда было деваться. Если она что-то решит, ее не переубедить – это у нас семейное. Я не осуждаю тебя. Ты не должна постоянно рваться в бой, Алекс, ты не всесильна. И ты пошла за нами в логово этих паразитов. Как я могу после этого что-то от тебя требовать? Или в чем-то обвинять? – он глубоко вздохнул, интенсивно заглядывая мне в глаза. – Господи, да я в жизни не встречал такой смелой и самоотверженной девушки, как ты! Перестань гнобить себя. Я уверен, Тори вернется с минуту на минуту. Ты не представляешь, насколько она сильна и хитра: мы с тобой и в подметки ей не годимся.
– Что верно, то верно, мальчик мой, вам до меня еще расти и расти.
Я резко повернула голову вправо, на голос Виктории. Она была уставшей, неизменная сигарета кочевала у неё во рту из стороны в сторону, распространяя аромат табака. Но она была цела, и в руках у нее были две забитые доверху спортивные сумки. Я улыбнулась, и мое тело расслабилось, я сдулась, как воздушный шарик, даже не замечая, насколько до этого была напряжена.
– Рада видеть тебя, Тори. – Произнесла с улыбкой.
Она подошла к нам и сбросила сумки на землю. Присев на корточки, она стала рыться в одной из сумок:
– И я рада видеть вас, ребятки. Ну, Эйтор, как самочувствие?
Эйтор посмотрел на меня, улыбнулся и подмигнул:
– Спать на коленях у Алекс – одно удовольствие. Я почти здоров.
Я закатила глаза: этого парня ничто не проймёт.
Виктория хмыкнула и выудила из сумки полноценный стерильный бинт, а следом – бутылку виски:
– Что ж, это все, что мне удалось раздобыть. Так, мальчик мой, приготовься: сейчас будет больно.
Я разбудила близнецов и попросила немного отойти, они потерли заспанные глазки и отошли на пару шагов, с любопытством уставившись на нас. Я помогла Эйтору принять вертикальное положение и встала позади него на колени, слегка придерживая его спину. Тори тоже встала перед ним на колени. Раздвинув его волосы в стороны в районе раны, она чертыхнулась. Сначала взяв бутылку с водой, она аккуратно промыла ему рану. Эйтор не дернулся, но вот когда в ход пошёл виски, он вздрогнул и зашипел, ругаясь сквозь зубы на непонятном мне языке. Чтобы немного отвлечь его, я заговорила:
– Необычное наречие. Это язык твоего народа?
– Да, это мой родной язык.
– Интересно, красивое звучание. А что ты сейчас сказал?
– Лучше тебе не знать, малышка: уши в трубочку свернутся.
– Здорово! Научишь меня каким-нибудь фразам?
– Конечно, но не этим: они слишком грязные для твоего ротика.
– Скажи что-нибудь сейчас – мне.
Эйтор слегка повернул голову в мою сторону и слабо улыбнулся. Тори в этот момент промокала его рану на голове кусочком бинта.
– Omaa ayaan, gego maajaaken. (Будь здесь, не уходи.)
– Что ты сказал?
– Просто, чтобы ты была рядом.
– Хорошо, я и не собиралась уходить. Скажи еще что-нибудь.
– Nawaj nindaa-minwedam. (Я без ума от тебя.)
– А это что значит?
– Разве это важно, Алекс? Ты же просто пытаешься меня отвлечь – спасибо за это, – Эйтор замолчал, и, как я ни пыталась, больше не смогла втянуть его в разговор.
Немного погодя его голова была перебинтована. Тори, облегченно выдохнув, опрокинула в себя виски прямо из горла. Недолго думая, я протянула к ней руку, прося передать мне бутылку. Я уже сидела на земле в позе лотоса, близнецы сидели рядом, а Эйтор – напротив, прислонившись к дереву. Виктория вскинула брови, но всё-таки молча протянула мне бутылку. Я сделала несколько внушительных глотков и закашлялась, горло обожгло огнем, из глаз потекли слезы. Эйтор подался вперёд и вырвал бутылку из моих рук:
– Потише, Алекс. Так ты опьянеешь за пару минут, а нам нужно, чтобы ты была трезвой. Надо выдвигаться дальше, незачем тянуть время.
Наконец прокашлявшись, я посмотрела на него: он уже закручивал бутылку крышкой. Он был прав: нам действительно пора было двигаться дальше, иначе мы могли вновь угодить в лапы каннибалов.
Глава 7
Тори – волшебница: я не знаю, где она побывала, но она добыла все самое необходимое на первое время, она даже достала нам нижнее белье – невероятно! Была там и верхняя одежда, для всех понемногу, и, что самое замечательное, она достала три спальных мешка. До этого у нас их было всего два, и делить один из них полночи с Эйтором, а потом практически раннее утро с Тори было не очень приятно. Ладно, я лгу, с Эйтором было спать приятно, я чувствовала себя защищённой рядом с ним, но вот Тори похрапывала во сне, и это утомляло.
Через три дня мы наткнулись на первый небольшой водоем. Эйтор уже чувствовал себя вполне неплохо, чтобы доставать меня, но тем не менее я попросила Тори остаться с ними в лагере, когда пошла мыться. Это было ни с чем не сравнимое наслаждение – наконец смыть с себя всю грязь и кровь. Я намыливалась несколько раз, мне казалось, что чужая кровь въелась в мою кожу.
Как ни странно, но, когда я вернулась, Тори уже спала в одном из спальных мешков. Лукас и Леон тоже сладко сопели, прижавшись друг к другу. Эйтор сидел у костра и задумчиво смотрел на огонь. Я подошла и присела рядом, ближе к огню, чтобы просушить свои длинные волосы. Они доставали мне до поясницы, постоянно путались и были в грязи, я устала с ними бороться. Хорошо, что Тори не забыла о расчёске. Сейчас, поборовшись с колтунами в течение нескольких минут, я приняла радикальное решение. Вскинув голову, я посмотрела на Эйтора: он наблюдал за мной.
– Эйтор, окажешь мне услугу?
Он вскинул одну бровь, на лице появилась нахальная улыбка.
– Для тебя – что угодно, Алекс.
Я подошла к нему и, достав из заднего кармана острый метательный нож, протянула ему. Он взял, вопросительно вскинув брови. Я повернулась к нему спиной, села перед ним вплотную, перекинув свои тяжёлые волосы назад, и скомандовала:
– Режь, чтобы они едва спускались с плеч.
Сзади царила тишина, никаких движений не последовало. Я обернулась. Эйтор смотрел на меня, нахмурив брови:
– Ты уверена, Алекс?
– Да! Я устала от них, понимаешь? Сейчас не та ситуация, я не могу за ними ухаживать, они мешают.
Он долгое время смотрел на мои волосы, затем протянул руки и нежно их пропустил сквозь свои пальцы:
– Мне жаль, Алекс: твои волосы прекрасны, но ты права. Готова?
Я снова повернулась к нему спиной:
– Да, готова. Ты только постарайся обрезать поровнее, хорошо?
– Хорошо.
Через тридцать минут я почувствовала, как моей голове стало легче, волосы рассыпались по плечам, моментально высохнув и закрутившись на концах в колечки. Эйтор протяжно вздохнул. Я поднялась, подобрала с земли свои остриженные волосы и бросила их в костёр. Вернувшись, я снова присела рядом с Эйтором.
Немного погодя он нарушил тишину:
– Поговорим?
Я посмотрела на него. Его вид был очень решительным. О нет, черт возьми! Он хочет поговорить о моем проявлении чувств к нему, когда я подумала, что он умирает. Я сделала вид, что не понимаю:
– Ага, о чем?
– О том, что тогда произошло. Алекс, ты сказала тогда, что я тебе нужен, и ты меня поцеловала – сама.
– Эйтор, я была под давлением своих эмоций, я перепугалась, что ты мертв. Все же ты мне небезразличен, я привязалась к тебе, так же как и к Виктории, но не более: я не влюблена в тебя. Ничуть.
Он сузил глаза и придвинулся ко мне, сокращая дистанцию, вторгаясь в мое личное пространство:
– Почему-то, Александра, я не верю ни единому твоему слову. Ты жуткая лгунья!
Я вспылила и вскочила на ноги, отходя от него на несколько шагов:
– Думай, что хочешь, Эйтор. Разговор окончен, я спать.
Я развернулась и уже дошла до своего спального мешка, когда услышала его слова (он снова говорил на своем языке):
– Gaawiin aawanzinoon. Gigiiwanim. (Все равно ты будешь моей.)
Я обернулась: Эйтор смотрел на меня, не отводя глаз. По моей коже прошёлся холодок: в его кошачьих глазах было обещание. Я вдруг вспомнила слова Тори о том, что в его жилах течет дикая индейская кровь и что он никогда не отступит от своей цели. Мне до одури захотелось узнать, что означают его последние слова, но я промолчала. Просто развернулась и стала устраиваться ко сну.
* * *
Мы продвигались дальше лесами по мексиканской земле. На нашем пути пару раз встречались другие лагеря. Присматриваясь к их обитателям и не обнаруживая никаких признаков каннибализма, мы обходили их стороной. Мы снова начали ставить силки на животных. Эйтор окончательно поправился, через три недели мы возобновили свои тренировки. Эйтор не приставал ко мне, не заводил больше разговоров о наших отношениях, но меня не покидало ощущение, что он вынашивает какой– то план, я точно знала: он просто так не сдастся, и его поведение просто затишье перед бурей.
Через полторы недели мы добрались до Сан-Луиса – Потоси – не самый крупный город, но все-таки нам нужно было пополнить свои запасы. В этом городе мы не встретили каннибалов, если они здесь и были, то хорошо маскировались. Мы тоже не особо светились, передвигаясь по городу под покровом ночи. В этот раз мы были все вместе: после того случая я боялась разделяться надолго. Все прошло неплохо и, в принципе, спокойно. Оружия мы, к сожалению, не нашли, как и запасов патронов (у нас их катастрофически не хватало: у меня оставалась от силы дюжина, впрочем, как и у Тори к дробовику. Но в одежде, воде и обуви здесь нехватки пока не было.
Расслабленные и довольные, мы уже вошли в черту леса, когда услышали рычание сразу с нескольких сторон. Мы замерли. Я отодвинула мальчиков за свою спину и вытащила ножи. Эйтор закрыл меня собой, вытаскивая из-за пояса пистолет. Он передернул затвор и вскинул руку. Откуда он вообще достал этот пистолет? Когда успел? Но не суть, сейчас было важнее то, что рычание повторилось: нас окружали животные, скорее всего волки. Эйтор обхватил пистолет двумя руками, целясь куда-то в чащу. Я приподнялась на цыпочках, чтобы посмотреть через его плечо, что он там увидел. Мое сердце ёкнуло, когда я увидела не волков, а свору одичавших собак. Их глаза были дикими, пасти в оскале, у нескольких изо рта капала белая пена. Они беспрерывно рычали. Их было не меньше десяти, а то и побольше, я услышала новые шорохи и рычание сбоку от себя. Я обернулась на близнецов и приказала не отходить от меня ни на шаг. Убрав ножи обратно в карманы, я сняла винтовку и приложила к плечу, целясь в ближайшую к нам собаку. Мы с трудом ушли от долбаных каннибалов, и я не собиралась становиться ужином для стаи диких голодных собак.
Первым кинулся огромный черный пес. Тори среагировала моментально: раздался выстрел ее дробовика, и пес упал у ее ног бесформенной кучей. Другие собаки не среагировали, они не испугались, наоборот, для них это был словно толчок, и они рванули к нам все разом. Мы едва успевали отстреливаться. Первой патроны кончились у меня, я швырнула винтовку на землю и достала ножи. Я успела метнуть только один, когда за моей спиной раздался крик мальчиков. Я резко обернулась, едва не сворачивая шею. Мое сердце сделало кульбит, когда я увидела, что одна из собак вцепилась мертвой хваткой в ногу Лукаса. Я моментально вскинула руку для броска, но буквально над моим плечом прогремел выстрел, слегка меня оглушив, – пес был поражён точным выстрелом в голову. Посмотрев через плечо, я встретилась с глазами Эйтора, кивнула в знак благодарности и подбежала к мальчикам. Эйтор с Тори продолжали отстреливаться. Нас уже окружала куча мертвых собачьих тел.
Я села рядом с Лукасом на корточки. Из его глаз текли слезы, Леон держал его за руки и смотрел на меня испуганными глазами. Я разрезала его штанину ножом: рана была глубокой, но не рваной. Успокаивающе погладила Лукаса по голове:
– Лукас, мне нужно обработать твою рану, ты же потерпишь? Будет немного щипать, но я быстро справлюсь, обещаю. Хорошо?
Лукас кивнул, всхлипывая и глотая слезы. Выстрелы затихли: больше не осталось ни одной живой псины. Через минуту рядом со мной присел Эйтор, а Тори подошла с другой стороны и села рядом с Лукасом и Леоном. Эйтор кинул на меня мимолетный обеспокоенный взгляд и придвинулся ближе к Лукасу. Я достала бинты и виски.
– Эй, парень, да у тебя первая боевая рана! Круто! Знаешь, раньше в наших племенах мальчики хвастались своими первыми ранениями и шрамами. У нас такой закон: если ты получил травму в бою, а не по собственной глупости, значит, ты уже стал мужчиной. Так что, Лукас, теперь ты полноценный мужчина, будешь в будущем хвастаться своим новым друзьям, рассказывая, как получил этот шрам. Представляешь, как они будут завидовать, ведь ты устоял против целой своры диких псов! – Эйтор говорил, пока я обрабатывала рану Лукасу, а тот настолько увлекся словами Эйтора, что практически не пискнул, когда я обильно лила на его рану спиртным.
Когда нога была перебинтована, глаза Лукаса уже высохли от слез – теперь там загоралось гордость. Я с благодарностью посмотрела на Эйтора. Он пожал плечами на мой взгляд и поднялся:
– Ладно, парни, думаю, пора сваливать отсюда. Не знаю, как вы, а вот на меня такого рода переделки всегда нагоняют дикий аппетит.
Мальчики хихикнули. Я помогла подняться Лукасу и хотела его понести, но он отказался, возмущенно на меня посмотрев.
– Настоящие мужчины не ездят на руках у девочек, – заносчиво произнес он.
Я закатила глаза: Эйтор учит моих мальчиков высокомерию. Я посмотрела на Эйтора: он как раз в этот момент подмигивал Лукасу, одобряя его слова. Я послала ему уничтожающий взгляд. Он хмыкнул, поднял мою винтовку и, забросив ее на свое плечо, пошел вперед размашистым шагом. Близнецы засеменили за ним. Тори, проходя мимо меня, со всей дури хлопнула рукой по моему плечу. Я слегка подалась вперед и споткнулась.
– Не переживай, Алекс, Эйтор не посоветует им плохого. Ты же видишь: он достойный парень, равняясь ему, мальчики делают лучше только для себя. Ну, а его гонор… что тут скажешь? У каждого свои недостатки.
– У Эйтора их куча, Тори: надменный, высокомерный, самоуверенный, грубый, наглый, не знающий границ… – я сбилась с дыхания и запнулась, – в общем, я могу так продолжать еще очень долго.
– Ну, деточка, ты тоже не цветочек: упрямства и самоуверенности в тебе тоже хоть отбавляй, ты непримерима и весьма категорична.
Я опустила глаза к земле, признавая слова Тори. Что правда, то правда.
– И еще, Алекс, порой ты бываешь очень жесткой, ты можешь сделать больно окружающим тебя людям своей черствостью. Подумай над этим, деточка.
Тори глубоко затянулась сигаретой и пошла немного впереди, оставляя меня в одиночестве со своими мыслями.
Я посмотрела на мальчиков, идущих в нескольких шагах от меня, спереди. Лукас опирался на плечо Леона, тот, в свою очередь, заботливо поддерживал его одной рукой. Эйтор развлекал их разговором, они хихикали и обменивались репликами.
Виктория действительно попала в точку: у меня всегда был вспыльчивый характер и железная воля, но сейчас я особенно ожесточилась, я выстроила внутри себя нерушимую стену, никого не пуская в свое сердце. Открыто оно было только для близнецов. Да, я привязалась к Тори, но это было не то, я не позволяла себе слишком теплых чувств, а Эйтор… Я не знаю, что у меня происходило с ним. Когда он касается меня, мое дыхание перехватывает; тот наш поцелуй до сих пор не отпускает меня, он прочно засел в моей голове. Я знала, к чему все это ведет, я могу легко по уши влюбиться в этого парня, но это будет для меня ловушкой: Эйтор слишком отчаянный, он кидается вперед, не раздумывая, закрывая собой; если я позволю моим чувствам разрастись и впущу его в свое сердце, это будет неизбежный конец. Я буду маяться, бояться его потерять каждую секунду, а если однажды произойдет неизбежное, то я умру вместе с ним. У меня есть маленькие братья, и они всегда должны быть на первом месте. Эйтор не сделает мою жизнь легче – наоборот, утяжелит вес переживаний на моих плечах.
Через час я заметила, что Лукас стал выбиваться из сил. Он споткнулся несколько раз. Я только хотела подойти, когда Эйтор, шутя и балагуря, подхватил его на руки и усадил на свои широкие плечи. Лукас взвизгнул сначала, но затем заливисто рассмеялся. Леон смотрел на него с легкой завистью. Эйтор потрепал Леона по макушке и с серьезным видом доверил ему нести мою винтовку – она едва не волочилась по земле за хрупкими плечами Лео, но тот нес ее с достоинством, высоко подняв подбородок. В этот момент мне жутко захотелось стиснуть Эйтора в крепких объятиях, но я сдержала себя.
Еще через час мы остановились и разбили лагерь. Эйтор сразу ушёл в глубь леса ставить силки. Мы развели огонь и разложили на ночь спальные мешки. Эйтор вернулся через два часа, в обоих руках его была дичь. Воистину, индейцы – самые превосходные охотники!
* * *
По моим расчетам, мы были уже в нескольких часах от следующего мелкого городка Мексики, Тамаулипаса. Это был девятый день после нападения диких собак. У Леона неожиданно поднялась температура, его лихорадило – я забеспокоилась. Всё-таки инфекция попала в кровь. Я не отходила от него всю ночь, прикладывая к его голове холодные водные компрессы, я уснула сидя, положив руку на его грудь. Его дыхание было частым и затруднённым. Когда я проснулась на следующий день, улучшений не наступило: его щечки горели огнем, все тело покрылось холодным потом. Я промаялась с ним еще один день. Его несколько раз рвало, он совсем ослаб и едва ворочал языком. Леон обеспокоенно метался рядом, каждую минуту останавливаясь возле Лукаса, он прикладывал ладонь на его лоб и что-то шептал ему на ухо. Тори и Эйтор приносили прохладную воду из ближайшего водоёма каждые полчаса (мы всегда старались разбивать лагерь рядом с водой).
Я не выдержала на третью ночь. Лукасу становилось все хуже, он все время спал, температура его не покидала, он стала бредить и кричать во сне. Последней каплей стали его судороги, которые прекратились лишь спустя час. Я сидела у ног Лукаса, глаза щипало от непролитых слез, но я не позволяла себе развалиться. Я окинула наш лагерь взглядом: Эйтор крепко спал, Леон лежал рядом с Лукасом, вцепившись в его руку, Тори сидела у костра. Я внимательно к ней пригляделась: она дремала. Я тихо поднялась и как можно незаметнее взяла свой рюкзак, ножи и винтовку (у меня в кармане брюк была пара последних патронов – их я собиралась использовать только в крайнем случае). Практически на цыпочках я выбралась из лагеря и направилась в сторону Тамаулипаса.
До города я добралась через два часа. Улицы были тихими и пустынными, лишь иногда где-то недалеко от меня раздавались крики и ругань. Я начала поиск с самых уцелевших зданий, я не пропускала ни одного. Аптек я нашла как минимум семь, но ни в одной из них не было антибиотиков. Полки были пусты, ни одного лекарства: все было сметено подчистую. Отчаявшись, я уже собиралась возвращаться, когда наткнулась на больницу. Я прочесывала этаж за этажом, и мое упрямство было вознаграждено: я нашла антибиотики – в небольшом количестве, но тем не менее нашла! В нетерпении я буквально вылетела из дверей больницы, но не успела сделать и пары шагов, когда услышала хриплый смех:
– И кто это у нас тут? Ах! Да это же цыпочка, да еще и чертовски хорошенькая!
Я застыла и обернулась на говорившего. За моей спиной стояли три парня ненамного старше меня. И почему же мне так везет натыкаться на придурков мужского пола?!
Я тяжело вздохнула и полностью повернулась к ним всем телом, вставая в оборонительную позицию, как меня учил Эйтор. Винтовку и рюкзак я скинула к своим ногам. Парни проследили глазами именно за оружием. Я вытащила ножи и посмотрела на них по очереди: они ухмылялись, не воспринимая меня всерьез как противника.
– Детка, отдай нам винтовку, и, возможно, мы отпустим тебя с миром, – произнес все тот же парень, который заговорил первым.
Я не поверила ни единому слову. Его волосы были совсем светлыми, он напомнил мне белобрысого шакала, которого я убила первым. Во мне тут же вспыхнула ненависть и ярость.
– Нет, винтовка нужна мне самой. Вы уж простите, но отдавать ее я не намерена.
Парни переглянулись, на их губах заиграли премерзкие улыбочки.
– Ну, крошка, пеняй на себя. – Они ринулись в мою сторону.
Я метнула ножи. Крайнему слева я попала в глаз, он закричал и повалился на асфальт. Через секунду он затих, вокруг его головы стала образовываться лужа крови, вытекающая из глаза. Второму я попала в предплечье, он взвизгнул, но не остановился. Блондин был посередине, он достиг меня невредимым. В дело пошел рукопашный бой. Я пропустила один удар от него и почувствовала металлический привкус крови во рту. Раненный мной парень тоже пытался меня ударить, в его глазах присутствовал мстительный блеск. Я сделала шаг назад и в развороте ударила его ногой в челюсть. Зашипев, он ухватился за подбородок. Я слегка пригнулась и нанесла ему еще удар – на этот раз в раненую руку. Он застонал. В этот момент я пропустила еще один удар от блондина. На этот раз он пришелся по моим ребрам. Дыханье перехватило, в глазах потемнело от боли. Я выхватила нож из заднего кармана: я не хотела снова убивать, но они не оставляли мне выбора. Когда блондин бросился ко мне с новой атакой, я всадила нож в его сердце. Он упал, не произнеся ни звука. Я смотрела на него всего секунду, затем перевела взгляд на третьего: он был жив. Прижимая руку к кровоточащей ране, он смотрел на меня широко распахнутыми глазами. Я шагнула к нему – он тут же вскинул руки вверх:
– Я понял, я все понял! Не убивай меня, я хочу жить.
Я посмотрела на него с презрением. Слабак.
– Подумай о произошедшем парень. Я не убью тебя, живи, но проживи эту жизнь достойно: не нападая на слабых, а оберегая их.
* * *
Возвращалась в лагерь я почти на рассвете. Я не дошла до него примерно пяти шагов, когда из полумрака ко мне шагнул Эйтор. На его плече висел рюкзак, он куда-то собирался – куда именно, я поняла, когда он заговорил:
– Еще пять минут – и наши пути бы разошлись: я как раз собирался за тобой.
Его тон был холодным, как лед. Я передернула плечами. Эйтор смотрел в мои глаза в течение минуты, затем кивнул в сторону нашего лагеря:
– Пойдем, обработаем твои раны.
Он развернулся и пошел вперед, ничего более не сказав. Но первым делом, как только я оказалась в лагере, я подошла к мальчикам. Они все еще спали. Лукас метался во сне. Мое сердце сжалось от боли за него: его губы были белыми, а щеки ярко-красными от жара. Я взяла бутылку с водой и положила одну таблетку трамала в свою ладонь. Эйтор молча наблюдал за мной. Я встала на колени рядом с Лукасм и с трудом его разбудила. Уговорами заставив его открыть рот, я положила лекарство на его язык и, приподняв его головку, помогла запить водой. Я немного посидела рядом, поглаживая его по голове, дожидаясь, когда он уснет снова.
Как только дыхание Лукаса стало глубоким, я поднялась, прихватила свой рюкзак, закидывая лекарство обратно в него, и подошла к все еще стоящему с рюкзаком за плечом Эйтору. Он махнул рукой в сторону огня и сам двинулся туда, я последовала за ним. Скинув рюкзаки на землю, мы сели друг напротив друга у костра. Тори не спала, ее тяжелый взгляд я ощущала на себе: она меня осуждала. Эйтор достал бинт. Оторвав кусочек, он сложил его в несколько слоев. Промокнув бинт в алкоголе, он прижал его к краю моих губ – я вздрогнула и зашипела. Все это он проделывал молча, но его глаза метали молнии, губы были плотно сжаты, я чувствовала его возмущение и злость своей кожей. Я тоже молчала. Обработав каждую мою царапину, он поднялся на ноги. Я посмотрела на него снизу вверх: его буквально трясло от злости.
– Тебе надо умыться: твое лицо в крови. Пойдем, я тебя провожу к воде.
Я поднялась и последовала за ним.
Едва мы дошли до водоема, как он сорвался, он говорил сквозь зубы, но голос его повышался с каждым произнесённым словом:
– О чем ты думала, Алекс, когда пошла в город одна?! А если бы тебя там прибили?! Вижу по твоему состоянию, что ты и так нарвалась на неприятности… – он остановился и перевел дыхание.
Я опустилась на корточки перед водой и стала умываться. Прохладная вода принесла облегчение моей ноющей коже на лице, уголок губ пульсировал болью, но я ее игнорировала, ушибленные ребра чертовски болели, отчего было тяжело вздохнуть.
Эйтор продолжил свою тираду:
– …Ты вообще хоть иногда думаешь о других, Алекс? Ты чертова эгоистка…
На этом месте вспылила я. Поднявшись на ноги, я повернулась к нему лицом:
– Да что ты знаешь обо мне, чтобы судить?! Я не могла иначе, понимаешь?! Лукасу хуже с каждым днем, ему нужны лекарства. Когда после произошедшего катаклизма я поняла, что родители не вернутся, что они мертвы, я дала себе клятву, что во что бы то ни стало уберегу мальчиков. Я должна привести их в безопасное место здоровыми и невредимыми! Кто ты такой, чтобы читать мне нотации?! Ты мне не отец, не брат и не муж! Ты не имеешь право предъявлять мне претензии, так что заткнись и смирись, я буду делать только то, что считаю нужным!
