Текст книги "Хрен С Горы (СИ)"

Автор книги: Изяслав Кацман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Поэтому я продолжал мучить Такумала с Вахаку насчёт возможности улучшить туземное военное дело. Потратив добрый час на расспросы регоев и собственные неуклюжие разъяснения, я, наконец, сумел более-менее понятно для папуасского восприятия сформулировать идею организованного строя. Мои собеседники некоторое время переваривали мысль о том, что несколько десятков действующих плотным построением бойцов способны перемолоть во много раз большее войско, прущее нестройной толпой. Предводитель текокцев в конце концов вспомнил, что Сектант с Бакланом о чём-то подобном рассказывали, когда речь заходила о том, как воюют в Вохе.

Пришлось оторвать чужеземцев от участия в строительстве медеплавильни, чему они, в принципе, не сильно и огорчились. Расположившись впятером на травке недалеко от суеты стройки, мы продолжили обсуждение в расширенном составе. Потом нарисовался Длинный с одним из своих бойцов. Эти, правда, молчали, не решаясь вмешиваться в разговор начальства.

Наконец, сошлись на том, что мы с Такумалом объясним новую концепцию регоям, имеющимся в нашем распоряжении, и сразу же приступим к тренировкам – пока что с имеющимся оружием. В дальнейшем наберем дополнительных воинов, чтобы довести численность отряда хотя бы до полусотни. А я в ближайшее время должен обеспечить будущую нашу армию медными наконечниками – мысль вооружить всех поголовно длинными копьями нашим воякам понравилась.

В общем-то, копья туземцам прекрасно известны. Но именно как боевое оружие они применялись редко – больше для охоты на мелкую живность. А на войну обитатели Пеу ходили либо с дубинками, либо с топорами. Оказывается, проблемой была в камне, пригодном для изготовления относительно лёгкого и в то же время достаточно большого наконечника: если на топоры годился худо-бедно материал, добываемый почти везде (пускай лезвия из камня разного происхождения сильно отличались по качеству), то для хороших боевых копий использовался только блестящий тёмный камень, встречавшийся исключительно в Сонаве. Вохейские торговцы же привозили, кроме небольшого количества посуды и украшений, в основном топоры и клинки различного размера. Так что медь, из которой можно изготовить наконечник хоть в полметра длиной, является просто чудо-материалом.

* * *

Первое занятие, посвящённое прогрессивному методу убивания себе подобных, состоялось на следующий день, как только начала спадать дневная жара. С утра мы с Вахаку и Такумалом провели подробный инструктаж, затем устроили инспекционный осмотр вооружения личного состава: большая часть регоев вооружена топорами и дубинками, только у двоих имелись боевые копья с наконечниками из «сонайского» камня.

Тут я заспорил с нашими военными предводителями: они полагали, что можно начинать и с имеющимся оружием, мне же казалось, что лучше сразу же натаскивать на использование копий. Для чего на первое время вполне пойдут простые палки подходящего размера – например, те же древки, на которые по мере изготовления будем насаживать наконечники. Увы, против авторитета бывалых вояк не попрёшь, и на послеобеденное занятие все отправились со своими привычными топорами и дубинками.

На поляне, выбранной для тренировок, собралось семеро текокцев, пятеро регоев-бонкийцев, тройка Длинного, Баклан и трое из работников медеплавильной мастерской – всего восемнадцать человек. Вместе со мной – девятнадцать. Поскольку число получалось нечётное, пришлось взять на себя роль неиграющего инструктора и арбитра в одном флаконе. Для начала я устроил разбивку имеющихся в наличии сил на два примерно равных по опыту и силе бойцов отряда под началом командой Вахаку и Такумала. Построив две получившихся девятки напротив друг друга, я скомандовал: «Начали!»

Буквально через пять минут, когда две шеренги распались и, учебный бой превратился в беспорядочную свалку, я раздражённо рявкнул: «Остановились!» Плохо, очень плохо. Похоже, придётся начинать с элементарной строевой подготовки, с которой довелось ознакомиться на НВП и военной кафедре. О чём немедленно оповестил командиров обоих отрядов.

Следующие полчаса прошли под знаком абсолютного взаимонепонимания: мои папуасы пытались изобразить строевую ходьбу, повороты направо, налево, разворот на сто восемьдесят и триста шестьдесят градусов. Я же, недовольный бестолковым исполнением команд, отчаянно ругался, переходя временами на русский – за отсутствием в туземных диалектах подходящих ситуации слов и выражений или моим незнакомством с таковыми.

Увлечённый строевой педагогикой, я не замечал появления зрителей, пока Такумал бодро не оттарабанил: «Приветствую Солнцеликую и Духами Хранимую тэми». Причём в отличие от меня, успевшего уже охрипнуть и запыхаться, голос его был бодр и по-прежнему чист.

Раминаганива появилась в сопровождении старухи с девками, а также парочки регоев, получивших ранения в ходе переизбрания предводителя текокцев, и потому пока что освобождённых от занятий. Сектант, похоже, предпочёл поучаствовать в оборудовании медеплавильни. Разумеется, юную тэми интересовало происходящее на поляне: как согласованные, хотя и непривычные передвижения без малого двух десятков мужчин, так и сопровождающие эти эволюции выражения из уст колдуна Сонаваралинги., Вот она и решила расспросить, чем же мы тут занимаемся, и что значат мои непонятные фразы.

Увы, хотя обычно я всегда старался удовлетворять любопытство венценосного ребёнка, на этот раз растеряно молчал, не в силах сочинить подходящий случаю ответ. Выручил меня Такумал, в очередной раз демонстрируя свои явные лидерские задатки и подтверждая способность быстро и чётко формулировать мысли. Получалось, что Солнцеликая и Духами Хранимая присутствует при рождении нового воинского общества «ипану макаки», члены которого будут, не щадя своих и чужих животов, служить лично тэми Раминаганиве. От иных воинских братств, существующих на нашем острове, они будут отличаться особым способом ведения боя, благодаря которому будут побивать малым числом многотысячные полчища врагов тэми. Именоваться же члены общества «ипану макаки», в зависимости от степеней посвящения станут «барану», «тупису» и «питарасу». Руководители «ипану макаки» зовутся «олени», коих сейчас трое: Такумал, Вахаку и Сонаваралинга, который не просто «олени», а «ипану олени».

Что до смысла столь диковинных слов, то «макаки» – это бьющиеся строем воины, «ипану» – великие, «барану» – новички, «тупису» – те, кто уже научился биться в строю, а «питарасу» – воины, успевшие поучаствовать в бою и победить врага. Пока что все они «барану», но дней через десять всех, участвующих в сегодняшней тренировке, можно будет считать «тупису», а после первого победного сражения – и «питарасу».

В общем, мой недавний прораб изложил вполне стройную концепцию рыцарского ордена девы Раминаганивы. Мне ничего не оставалось, как только подтвердить всё им сказанное, превращая наши разговоры в творческой обработке обладающего богатым воображением папуасского регоя в самую что ни на есть доподлинную объективную реальность, данную всем нам в ощущениях. Так просто и безо всякой бюрократической волокиты с регистрацией устава и печатями, появилось на свет славное воинское братство «ипану макаки», слухи о котором в считанные дни облетели Бонко и достигли Сонава.

Глава одиннадцатая

В которой герой избавляется от одной проблемы, но сразу понимает, что получает взамен кучу новых

Я придирчиво окинул нестройные ряды нашего воинства: до идеально прямых построений древнегреческой фаланги или римских когорт, конечно, далеко. Ну ладно, приходится довольствоваться тем, чего удалось достичь за двадцать с небольшим дней дрессировки папуасов.

Вчерашний учебный бой, в котором сорок восемь воинов «ипану макаки» сумели разгромить сборный отряд из семи десятков не самых плохих бойцов со всего Бонко, впечатлил вождей и уполномоченных представителей антиратикуевской коалиции настолько, что они решились на немедленный поход против оплота тирании и зла – то есть, Хау-По.

Я же, когда остался со своими «макаками» наедине, толкнул небольшую речь, сводящуюся к тому, что они кое-чему научились, но, всё равно, до совершенства ещё далеко. Потому предстоящий обряд посвящения двадцати лучших из наших бойцов в «тупису» проведу исключительно по доброте душевной. Но ничего, если в завтрашнем бою «ипану макаки» покажут себя с лучшей стороны, то «тупису» станут «питарасу», а их место в иерархии займут сегодняшние «барану». Перспективы столь быстрого продвижения по служебной лестнице нашего ордена настолько вдохновили верных паладинов Солнцеликой и Духами Хранимой, что они готовы были до вечера отрабатывать повороты, перестроения и выпады копьями. Но я объявил на остаток дня отдых – исключение разрешил сделать только для осмотра и, при необходимости, ремонта оружия и снаряжения. Так что в поход по утренней прохладе наш отряд выступил со свежими силами.

Нет, всё-таки я немного придираюсь – выглядели «ипану макаки» на фоне остального разношёрстного ополчения впечатляюще: половина бойцов вооружена длинными копиями (девятнадцать с наконечниками из меди, пятеро – из тёмного блестящего камня), остальные – боевыми топорами и палицами. Все поголовно имели щиты – к сожалению, у большинства просто сплетённые из гибких прутьев или толстых лиан, только трое могли похвалиться добротными изделиями, обшитыми прочной тюленьей шкурой. Увы – именно на столько щитов хватило единственной шкуры ластоногого, присланной с побережья участниками союза. Разумеется, достались элитные средства защиты «оленям» Такумалу и Вахаку, и великому «оленю», то есть мне.

Так уж получилось, что вашему покорному слуге тоже пришлось вместе с остальными членами доблестного общества «ипану макаки» стоять в строю и совершать все предписанные (мною самим же!) телодвижения. Ибо в развитом каменном веке, переходящем в медный, не получается руководить, стоя в стороне – ты просто обязан подавать собственный пример.

* * *

Сказать, что я был спокоен – значит соврать. Перед первым боем было страшновато. Впрочем, ночью, как ни странно, спалось почти нормально. Так что я вполне бодро, хотя и с дрожью в коленях, топал рядом с Такумалом и Вахаку в первом ряду нашей колонны, возглавлявшей марш союзных сил в сторону Хау-По. В сотне метров перед нами маячил передовой отряд нашего войска, призванный предупредить основные наши силы в случае появления противника. Впрочем, никто нам не встретился до ближайших к столице Бонко полей. Уже в видимости Хау-По враг всё же обозначился: толпа, мало чем отличающаяся от нашей по внешнему виду, стояла, на тропе и вдоль ней.

Короткий и скомканный совет из командиров отрядов, составлявших нашу армию света и добра, закончился тем, что все побежали к своим бойцам, уверенные, что «война план покажет». В итоге наше войско развернулось в боевые порядки неким подобием лесенки: те отряды, которые шли впереди, занимали первые ряды, а подошедшие позже становились вслед за ними и левее. Мои «ипану макаки» оказались на самом краю правого фланга. Что меня не могло не радовать: по крайней мере, риск оказаться затоптанными своими же был минимален.

Ещё раз окинув строй своих бойцов, выбежав для этого со своего места, я толкнул небольшую речь, сводящуюся к тому, что они сегодня должны оправдать надежды тэми и всех её многочисленных и славных предков, которые с Той Стороны наблюдают за нами. В конце же уточнил, что главное от всех сегодня – это держать строй: если какая-нибудь padla побежит назад или вырвется вперёд – очень скоро будет держать ответ перед предками Солнцеликой и Духами. «Ипану макаки» нервно поёжились: никому не хотелось общаться с представителями семейства Пилапи, большинство которых и при жизни были типами крайне неприятными, а уж пребывание на том свете вообще должно испортить их характеры окончательно. Так что, надеюсь, мои бойцы будут действовать как надо.

Воины противника меж тем тоже строились довольно плотными, хотя и нестройными рядами – по мере того, как из деревни подходили новые отряды сторонников Ратикуи. От зрелища всё подтягивающихся и подтягивающихся на поле предстоящего боя воинов бонкийского таки становилось как-то неуютно – теперь мне казалось, что их больше, чем нас, причём намного. От окончательного впадения в панику меня спасло только усилившееся шевеление во вражеских рядах и синхронное ему движение в наших порядках. Крупнейшая за последние десятилетия битва на земле Бонко началась: враждующие стороны ринулись навстречу друг другу (точнее враг врагу), ускоряя шаг и переходя на бег. Всё это сопровождалось бешеными воплями, призванными обеспечить поддержку духов и просто деморализовать противника, а также яростным размахиванием оружием. Из-за чего боевые порядки с обеих сторон неизбежно растягивались – иначе первые жертвы в виде неосторожно подставившихся под топоры и дубинки соседей появились бы ещё до соприкосновения вражеских рядов.

Очень быстро отряд, что шёл слева и сзади «ипану макаки», вырвался вперёд, при обгоне слегка потеснив и сломав левых фланг нашей мини-фаланги. Мои бойцы едва не сцепились с союзниками, но Вахаку, командующий там, сумел удержать порядок и восстановить строй. После этого некоторое время двигались со скоростью, позволяющей хоть как-то поддерживать построение. Противник навстречу не попадался.

Первый вражеский боец появился совершенно неожиданно для меня. Но «ипану макаки» не подкачали: двое с боевыми топорами приняли на себя его атаку, а чьё-то копьё пробило врага сбоку. Дальше пошли вперемешку отчаянно осыпающие друг друга ударами сторонники Ратикуитаки и наши. Первых мы успокаивали в два-три копья, а вторых Вахаку бешеными криками, в которых я узнавал и русские маты, искажённые на туземный манер, отправлял на левый наш фланг. Так что вскоре мини-фаланга обросла солидной группой поддержки.

Сколько продолжалось веселье, в котором мне тоже довелось несколько раз махнуть топором и получить в щит дубинкой, после чего какое-то время левая рука не слушалась, сказать затрудняюсь. Вроде бы не очень много: солнце сдвинулось на небе совсем незначительно. А враги как-то неожиданно кончились. Вернее, кончились враги живые или, по крайней мере, проявляющие опасную активность: убитые и раненые лежали повсюду.

Я наскоро провёл смотр своего отряда. Убитых не было, раненых насчитывалось четырнадцать: практически все с неопасными ранами и травмами рук и ног, кроме одного из алкиных двоюродных братьев, получившего удар палицей по плечу – здесь, похоже, перелом. Не повезло моему несостоявшемуся родственнику – первое сражение оказалось для него, похоже и последним: с такими увечьями туземная медицина, возможно, и справится, только не факт, что впоследствии не будет ходить скособочившись. Единственное, что должно утешать беднягу: инвалидность он заработал в сражении, о котором будут слагать эпические былины.

Количество же выведенных нами из строя врагов, насколько я мог судить, было сопоставимо с численностью нашего отряда. Неплохой счёт. А незначительный вклад моих орлов в сегодняшнюю победу спишем на то, что это первый наш бой.

«Ипану макаки», обнаружив окончание сражения, утратили монолитность строя и принялись вертеть головами насчёт разжиться трофеями. Кое-кто даже порывался шарить среди трупов или вообще бежать в Хау-По. Пришлось призвать к порядку, употребив волшебные заклинания вроде «боевой дисциплины». Убедившись, что мои бойцы чуть успокоились, я распорядился Такумалу со всеми ранеными и шестью не пострадавшими собирать добычу на поле боя, а сам с Вахаку и остальными направился в селение. Всё найденное, награбленное и уворованное я велел сносить в общую кучу, пообещав любого утаившего превратить в мёрзнущую крысу.

Большую часть вождей нашего альянса я нашёл на площади возле дома таки, ныне покойного: над телом Ратикуи хлопотали жёны и прочие родственницы. Рядом с боссом лежали небрежно брошенные трупы его погибших регоев. Несколько уцелевших их товарищей потеряно торчали рядом. Победители на них особого внимания не обращали – ценного имущества побеждённых лишили ещё до нашего появления – по крайней мере, я заметил несколько ножей и топоров моей работы у воинов из сопровождения вождей союзников, а убивать посчитали ненужным.

Наше появление вызвало некоторую перемену в поведении присутствующих: победители как-то затихли, прекратив довольно бурное обсуждение, остатки свиты погибшего таки, наоборот, слегка оживились, увидев среди новоприбывших знакомые лица и даже парочку своих бывших сослуживцев.

В итоге за вторую половину дня исторической битвы я успел кооптировать в ряды «ипану макаки» пятерых регоев, оставшихся без начальства, и получить информацию об ещё троих раненых, которых новички обещали привести, как только те оправятся от ран; поучаствовать в обсуждении кандидатуры нового таки (об этом как раз и спорили вожаки, замолкнув при нашем появлении) и похоронного пиршества по таки старому. Кроме этого, я заглянул в брошенную мною мастерскую и навестил парочку своих столичных знакомых, чтобы удостовериться – всё ли у них в порядке на фоне небольшой гражданской войнушки.

* * *

Состоявшийся вечером пир, в котором удачно совместили тризну по погибшему таки и обмывание победы, прошёл, в общем-то, мирно: даже споры о кандидатуре нового правителя Бонко не перешли во всеобщую драку, как того опасались многие. Наверное, не в последнюю очередь, благодаря тому, что «ипану олени», то есть ваш покорный слуга, как я уже говорил, брезговал пить местное пойло в силу технологии его приготовления, а глядя на меня, к хмельному не стали прикладываться и остальные «макаки». А трёх десятков трезвых мужиков вполне хватало для растаскивания в разные стороны пьяных забияк.

В итоге все согласились со мной обсудить вопрос о власти в стране на трезвую голову, и окончательно переключились на обсуждение сегодняшнего сражения. Здесь я с удивлением узнал о решающем вкладе нашего отряда в победу: оказывается, непобедимость строя моих «макак» вызвала панику среди тех, кто противостоял нашему правому флангу, и они обратились в бегство, попутно увлекая за собой центр своего построения, а бьющихся с нашим левым крылом уже задавили массой.

На место ночлега в пустующую медеплавильную мастерскую «ипану макаки» под моим руководством прошествовали строем – лишний раз произвести впечатление никогда не помешает.

И уже в нашем лагере я выслушал от Такумала и Вахаку много чего в свой адрес. Оказывается, я упустил прекрасную возможность кардинально изменить расстановку сил в Бонко. Надо для этого было всего-навсего позволить подвыпившим союзничкам выяснять отношения вплоть до применения оружия, а потом вмешаться на нужной стороне. Сперва я хотел признать, было, правоту своих заместителей. Но из опасений за свой авторитет принялся закидывать их вопросами насчёт того, как повернулось бы всё, в случае предложенного Такумалом варианта. И очень быстро оказалось, что моё чистоплюйство, слабое знакомство с подробностями политических раскладов в нашей части Острова и незнание принятых у опытных вояк-регоев потайных сигналов сыграли сугубо положительную роль.

В конце концов, бонкиец согласился со мной, что если бы наш отряд в союзе с Панхи и береговыми сонаями перебил регоев из нижнего и верхнего Бонко, поддерживающих двух «ненаших» претендентов на должность таки, то в итоге мы бы оказались в одиночку перед вождём Такаму. И дальнейшая наша судьба укладывается в весьма ограниченный набор вариантов: либо нас всех оптом вместе с юной тэми сдают Кивамую, либо верхушку только что возникшего братства «ипану макаки» вырезают при первом удобном случае, а рядовых бойцов кооптируют в личную дружину Панхи. Кроме этого выяснилось, что участие в резне на чьей-либо стороне из числа победителей неизбежно раскололо бы наш отряд: ибо публика в нём подобралась так удачно, что присутствовали выходцы из всех концов Бонко, чьё население поддерживалось разных претендентов на вакансию Самого Главного Босса. Ну а напоследок выяснилось, что Такумал с Вахаку сами не представляли, кто же из троих баллотирующихся на должность таки «наш».

Так что я в очередной раз продемонстрировал подчинённым величайшую мудрость, которую черпаю напрямую от духов. На сем день, насыщенный всякими разными событиями, завершился, и мои «барану», «тупису», «питарасу» и «олени» быстро заснули, оглашая окрестности дружным, хотя и нестройным храпом. Мне же, увы, не спалось.

Во что я вляпался, до меня начало доходить только сейчас. И в роли помощника гончара в Бон-Хо, и в роли министра металлургии при Ратикуитаки жизнь моя протекала вполне себе спокойно и предсказуемо. Теперь же, в качестве предводителя случайным образом возникшего воинского братства, я оказался в положении щенка, брошенного в бурные речные воды: без понимания всех тонкостей внутренней и внешней политики, без каких-либо планов на будущее, без серьёзных связей среди вождей, старейшин и регоев Бонко. И любое моё неосторожное действие, приведёт меня к гибели. Если же сидеть и ничего не предпринимать, то тоже сожрут.

Хотя с другой стороны, не всё так уж и плохо. Во-первых, мои «макаки» вполне преданы мне лично, а пёстрый состав отряда делает маловероятным его вырезание сторонниками одной из трёх образовавшихся партий, в каждой из которых есть родственники моих бойцов. Во-вторых, наличие под моим началом людей со всей области – прекрасный способ налаживания горизонтальных связей. В-третьих, «ипану макаки» – не просто воинское сообщество, а настоящий рыцарский орден девы Раминаганивы – что прибавляет веса и его руководителю. В-четвёртых, у меня есть родственники в Старом Сонаве, к которым в случае чего можно обратиться за помощью.

Но с третьей стороны, есть ещё Кивамуй, от которого многие не прочь откупиться головой покровительницы нашего славного братства.

Я начал думать дальше. И чем больше думал, тем к более странным выводам приходил. Сейчас, будучи неопытным в местных делах, без опоры внутри области, рассчитывая только на небольшую кучку сторонников, я должен всеми силами противоборствовать появлению в Бонко сильной власти, которой я на один зуб. Но отсутствие сильной власти опасно, поскольку в любой момент следует ожидать появления погони за Раминаганивой с запада. И явись сюда хотя бы пара сотен воинов Кивамуя, все эти местные вожди, между которыми я собираюсь лавировать, разбегутся или вообще принесут ему тэми на блюдечке с голубой каёмочкой (учитывая некоторые проявления ритуального каннибализма у обитателей Пеу – это может случиться и прямом смысле слова).

Следовательно – нужно, ни много, ни мало, как расправиться с нынешним типулу-таки и посадить на его место Солнцеликую и Духами Хранимую. И самому при этом стать её главным советником и держаться за место руками и ногами. Ничего себе, занесло меня.

Ладно, не будем о глобальном. Подумаем лучше, что нужно, чтобы некий Сонаваралинга занял максимально высокое положение в бонкийской иерархии, раз путь обратно в металлурги ему закрыт. На должность таки в ближайшей перспективе меня вряд ли позовут, но стать верной опорой тому, кто станет новым правителем области – это можно и нужно. А для этого нужно две вещи: военная сила и обожание народа.

В общем-то, для любого папуасского вождя совмещение наращивания численности свиты из верных ему регоев с сохранением и тем более увеличением любви со стороны подданных задача неординарная: ибо размер личной дружины неизбежно ограничивался количеством прибавочного продукта, который можно присвоить, не нарушая слишком уж нагло устоявшихся обычаев по части делёжки дани с сунийских ганеоев. Старые предания как самого Бонко, так и всего Пеу полны историй про расправы над запускавшими свою руку в общак вождями самого разного уровня. В этих условиях просто удивительно, что на острове появилось что-то, отдалённо напоминающее единое государство – не то сонаи в процессе завоевания немного прочистили всем остальным мозги, не то я по земной привычке преувеличиваю степень централизации и пределы власти типулу-таки.

Но мне пока что ограниченность ресурсов не грозит: во-первых, я твёрдо намеревался приватизировать в свою пользу бонкийскую часть медеперерабатывающего комплекса, во-вторых – точно также я собирался поступить с результатами ирригационных работ, которые сам инициировал недавно. Даже если поделить мои обещания покойному боссу на два, всё равно, человек двадцать-тридцать я точно смогу с этих орошаемых полей прокормить. Причём, это только начало: на высоких местах верхнего Бонко кроме тех деревень, которые уже начали копать канал, имеется с десяток других сунийских поселений, обитателей которых можно облагодетельствовать системой орошения – они ещё благодарить меня будут, отдавая половину того, что получат благодаря дополнительному увлажнению. Следовательно, я вполне могу рассчитывать на увеличение рядов «ипану макаки» до сотни или даже двух – а такой оравы регоев не имел никто из бонкийских таки. Монополия на медное производство же даст преимущество в вооружении над местными вождями.

Главное теперь продержаться ближайший год-другой: пока сформируется мой экономический базис да, по-настоящему выучатся мои «ипану макаки» и, их ряды пополнятся новыми «барану» и «тупису».

А для этого нужны две вещи: чтобы сохранялся умеренный бардак в Бонко, и чтобы Кивамуй поменьше обращал внимание на наши дела. Первое вполне осуществимо: нужно всего лишь либо тянуть с провозглашением нового таки, либо посадить на его место самого слабого из претендентов. Хотя лучше, всё-таки слабый правитель – с безвластием, чего доброго, доиграемся до гражданской войны «на троих» и полным беспределом. Поскольку я сам в местных делах разбираюсь не очень – обсудим кандидатуру с Такумалом и прочими из ближнего моего круга, который как-то само собой образовался из того же Такумала, Вахаку, Длинного, Атакануя и Сектанта с Бакланом.

Что до второго – надо убирать куда-то Солнцеликую и Духами Хранимую тэми, чтобы глаза посторонним не мозолила. С этим проблема – совершенно не представляю, куда её можно спрятать. Радикальное и самое цинично-логичное решение вопроса – выдать Раминаганиву дяде-узурпатору или убить – я как-то даже и не рассматривал. И дело было не только и не столько в том, что «макаки» собрались под моим командованием из-за тэми, и попытка сделать что-нибудь плохое с ней может окончиться весьма печально для меня. А просто венценосная соплюшка, несмотря на различие в цвете кожи, почему-то напоминала мне сестрёнку Ольку, которой четыре года назад было примерно столько же, сколько сейчас тэми.

В раздумьях о том, как же спрятать Солнцеликую и Духами Хранимую от соглядатаев Кивамуя, я и уснул.

* * *

Разбудил меня запах печёного коя. Всё воинское братство «ипану макаки», кроме «ипану олени», как я понял, уже давно бодрствовало.

Позавтракав и приведя себя в порядок, я объявил о намерении провести инспекцию строящихся ирригационных сооружений, для чего взял с собой полтора десятка человек, включая весь свой ближний круг.

О том, что без моего с Такумалом присмотра канал никто не копает, я догадывался. Поэтому картина полного запустения удивления никакого не вызвала. Но я изобразил ярость и распорядился бывшим регоям бонкийского таки, которых взял сегодня с собой помимо шести своих советников, обойти сунийские деревни и потребовать тамошних старост для объяснений.

Оставшись наедине с теми, кому мог доверять на все сто, я озвучил программу максимум – свержение Кивамуя, пока что смахивающую на благое пожелание, и программу минимум из четырёх пунктов: индустриализацию, то есть восстановление медеплавильной мастерской и увеличение производства оружия и сельхозинвентаря, коллективизацию с механизацией – то есть увеличение урожайности в сунийских селениях Верхнего Бонко с присвоением большей части этого прироста в пользу «ипану макаки», советскую власть – то есть удобного нам правителя области, и мирную внешнюю политику – то есть спрятать юную тэми от посторонних глаз. Немного подумав, я добавил пятый тезис – повышение обороноспособности – то есть необходимость дальнейших тренировок личного состава в условиях, приближенных к боевым. При этом я честно признался своим соратникам, что совершенно не представляю, кто из троих племянников Ратикуитаки будет наиболее удобным для наших целей, равно как не знаю, куда спрятать Раминаганиву.

Два первых пункта предложенной мною программы были приняты без возражений и замечаний. По третьему пункту Такумал, Атакануй и Длинный единогласно высказались за Тонку. Тот был сыном Теруи, самого старшего из братьев покойного таки, который умер ещё до того, как случились те разборки из-за власти, по итогам которых наш недавний босс и занял должность. Тонку до недавнего времени отирался в качестве регоя при дяде, а когда случился скандал с разоблачением, подумал пару дней, да и явился в Такаму.

Я с трудом припомнил молчаливого родственника покойного босса, который действительно пришёл во владения Панхи спустя несколько дней после нас. Действительно, такой таки реальной властью вряд ли будет обладать: и в силу слишком мягкого характера, и потому что опираться он может только на разорённое войной и поминками по Ратикуи Хау-По – не то что власть над всей страной, но даже контроль над остальными деревнями Верхнего Бонко ему ещё предстоит устанавливать заново. Правда мои советники тут же выразили вполне понятное сомнение, что Тонку сможет стать правителем области. Но я их успокоил, что беру это на себя.

Что до четвёртого и пятого пунктов, то Такумал огорошил меня предложением их совместить. Мой «олени» не знал что такое «условия, приближённые к боевым», но зато мог предложить противника, на котором можно потренироваться нашим «макакам» – в реальном бою. Учитывая, что племена к северу и западу от Бонко считались, хотя бы и формально, подданными типулу-таки, такими врагами для тренировок являлись только восточные наши соседи.

Такумал предложил обустроить лагерь общества «ипану макаки» на самом востоке Бонко, ближе к верховьям небольшого притока Боо, где никто не селится из-за угрозы набегов сувана и рана. Земля там неплохая, с помощью медных топоров и лопат с мотыгами мы её расчистим и обработаем. На каждого воина и штатского хватит и половины пиу земли: мы же будем кормиться не столько с этого поля, сколько с дани от сунийских деревень и добычи в походах против дикарей с востока. Я прикинул: пиу у туземцев означал участок обрабатываемой земли, дающий баки для прокорма одного взрослого. Бонкийский пиу по моим оценкам был где-то в районе двадцати соток, сонавский на добрую четверть больше. На полсотни с лишним воинов и толпу штатских придётся расчищать несколько гектар площади. Повозиться придётся, но медный инструмент сильно упростит задачу.