Текст книги "Хрен С Горы (СИ)"

Автор книги: Изяслав Кацман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Цивилизованных стран в этом мире я обнаружил даже целых две: Тюленьи острова и Ирс. И до обеих добираться придётся долго. Мало того, что до западного материка восемь месяцев пути, так и прямых рейсов не предусмотрено: сначала нужно добраться до Вохе, и уже оттуда плыть на запад с несколькими пересадками и многонедельным, если не многомесячным, ожиданием в каждом из промежуточных портов. В прошлой жизни мне пару раз пришлось сидеть в пересадках на ж/д вокзале – удовольствие ниже среднего. Но там-то хоть существовало расписание. Здесь же никакого графика движения не существует в принципе и, полагаться можно только на то, что рано или поздно появится торговый корабль, плывущий в нужном направлении. Так что в итоге на дорогу до чего-то похожего на привычную мне цивилизацию уйдёт не меньше года.

Это если я найду деньги на оплату места на корабле. Причём твёрдых расценок, как следовало из ответов Баклана и Сектанта, не существовало – всё зависело от фантазии судовладельца и толщины кошелька потенциальных пассажиров. Отдельная песня – продовольствие на время путешествия: во-первых, существующие на этом отрезке времени и пространства способы сохранения продуктов на длительный срок сводились в основном к высушиванию до каменного состояния – засолка или копчение применялись намного реже; во-вторых, даже это не гарантировало порчу запасов пищи; в-третьих, никаких взятых вначале пути припасов не хватит на год-полтора плавания, а в портах цены на продовольствие были просто грабительскими.

Прибавьте ко всему этому низкий (мягко сказано) уровень комфорта – как на местных кораблях, так и в портовых гостиницах; царящую повсеместно антисанитарию и неизбежные вследствие этого эпидемии, с пугающей регулярностью прокатывающиеся по портам и торговым центрам; возможность утонуть вместе с кораблём в шторм, напороться на подводные отмели или скалы либо попасться пиратам. Да и на суше одинокого чужака подстерегали многочисленные опасности: от портового отребья до произвола чиновников или самоволья правителей. Вообще, с личной безопасностью дело обстояло просто ужасно: если уж здесь, в Бонхо и Сонаве, несмотря на наличие уважаемой родни, я умудрялся попадать в неприятности, то чего ожидать вдали от сородичей-сонаев и крыши в лице Ратикуитаки…

Когда разговор с парочкой вохейцев как-то коснулся путешествий и торговли, я полюбопытствовал у Сектанта, как же всё-таки при таких обстоятельствах торговцы рискуют вообще от родных берегов отрываться. Тот ответил, что, купцы, во-первых, в чужие земли редко плавают поодиночке, во-вторых, если между государствами существует более-менее оживлённая торговля, то власти с каждой стороны стараются не чинить притеснений иностранным торговцам и по возможности защищать их, чтобы потом за границей не отыгрались на их собственных подданных. Что же до одиночек, иной раз забирающихся весьма далеко от дома, то здесь бывает по-разному: кто-то пристаёт к компании иноземных купцов; кто-то старается заручиться покровительством влиятельных лиц в тех странах, которые посещает – среди богатых и могущественных вельмож немало интересующихся заморскими диковинами, о которых могут рассказать пришельцы из отдалённых мест, да и сами путешественники сродни таким диковинам.

Проще всего, пожалуй, в этом мире путешествовать тенхорабитам. Их общины существуют по всему Земноморью, и везде последователь данной религии мог рассчитывать на поддержку единоверцев – от ночлега и куска хлеба до выкупа из лап местного правосудия, случись с путешественником такая неприятность. Причём в портах и прочих торговых центрах и транзитных пунктах этих сектантов больше, чем в сельской глубинке, поскольку ряды их пополнялись в первую очередь ремесленниками и торговцами. Что не удивительно: купец получал на чужбине вдобавок к поддержке коллег-соплеменников, зачастую готовых ударить в спину, и призрачной защите родного правительства ещё и вполне осязаемую помощь со стороны тенхорабитской общины. Учитывая установку на братство и взаимовыручку в отношении единоверцев, тенхорабит практически находит практически эквивалентную замену клану. Ремесленникам, вынужденным то продавать в долг свою продукцию, то самим брать сырьё под будущие заказы, тоже нелишним оказывалось наличие контрагентов, от которых можно не ожидать кидалова в любой момент. В общем, хоть сейчас вступай в секту. Смущает только одно: высокая вероятность погрома со стороны соседей или репрессий властей. Видимо это, наряду с человеческой косностью и ограничивает распространение столь полезной для путешественника религии: хотя в городах и торговых центрах концентрация тенхорабитов выше средней, они и там являются меньшинством.

* * *

В одиночку, разумеется, отправляться в путь через всю планету нечего и думать. Но где взять компаньонов для столь длительного путешествия? Ну, уж точно не среди туземцев, не знающих ничего о мире за пределами деревенской околицы. Разве что Баклан и Сектант согласятся составить мне компанию в этой авантюре. Аборигенов же на месте помимо незнания чего-либо, кроме убогого бытия каменного века, держит ещё и принадлежность к роду-племени, без которой человек в этом мире ничто. Хотя почему только вохейцы… Есть же ещё свита тэми! Кроме Огорегуя и двух его наиболее доверенных лиц все остальные не в курсе намечающейся сделки, где их госпожа выступает в качестве платы за место в свите бонкийского таки. С учётом того, что теперь вся честная компания – изгои, если просветить того же Вахаку насчёт планов его командира, то вполне возможно удастся подбить гостей с запада на путешествие в блаженную страну Ирс.

Если выгорит убедить и беглецов, и вохейцев на мою авантюру, то может неплохо получиться: Баклан будет разруливать возможные проблемы в попутных портах, Сектант – обеспечивать вписку на тенхорабитских «флэтах», группа Вахаку – служить силовым прикрытием на случай, если кто-нибудь вздумает наехать на нас, ваш скромный слуга – осуществлять руководящую и направляющую роль на пути к заветной цели. Солнцеликая и Духами Хранимая в общем-то никакой пользы в грядущем странствии не принесёт, но не оставлять же бедного ребёнка на милость местных педофилов, да и её свита, на которую у меня столько надежд, вряд ли поймёт. В конце концов, год-полтора пути можно потерпеть несносный характер папуасской принцессы. А там, в цивилизованном мире, отдадим её в школу и займёмся воспитанием – авось выйдет из тэми толк: вон цифры до десяти за пять дней успела выучить и теперь увлечённо ходит и считает всё вокруг, ужасая и восхищая окружающих.

Проблема конечно, ещё в том, что купцы, к которым можно попроситься пассажирами, появляются регулярно только на западном берегу острова, где большинство моих предполагаемых спутников объявлены в розыск. Надежды на то, что в обозримом будущем в устье Боо появится вохейский корабль, мало. Остаётся либо поиграть в партизан, тайно пробираясь до Мар-Хона, прячась в лесах или останавливаясь у надёжных людей (Огорегуй на недельной давности совете что-то про оставшихся на западе сторонников тэми говорил), либо же для начала отправиться мне одному или в компании с Бакланом и Сектантом и договориться с купцами, чтобы они по дороге домой завернули в Бонко за пассажирами.

* * *

Глава десятая

В которой все идёт совсем не так, как рассчитывал наш герой. И даже он сам в итоге начинает действовать вопреки своим первоначальным намерениям

Два дня после этого я был как на иголках, строя планы дальнего путешествия в чудесные края туалетной бумаги и мыла. Вахаку, сопровождая свою малолетнюю госпожу, дважды появлялся в мастерских, но в присутствии Раминаганивы серьёзный разговор заводить я не решался.

Не зная, как поговорить со здоровяком наедине, я предложил ему самолично поучаствовать в изготовлении обещанного ножа. Внимание Солнцеликой и Духами Хранимой, к счастью, удалось направить на Атакануя, который возился с экспериментальным образцом самогонного аппарата.

В промежутках между качанием мехов, я сумел выложить Вахаку, что тут крутит и мутит за их спинами глава делегации. Дикарь выслушал, мрачнея с каждым моим словом всё больше. Столь же молча и угрюмо внимал он моей, так сказать, позитивной программе. Когда я замолчал, текокец, сохраняя внешнее спокойствие, сказал: «Спасибо, Сонаваралинга», и двинулся прочь, напряжённо о чём-то думая, забыв даже про почти готовый нож.

* * *

На следующий день мне пришлось топать на строительство канала, где завязалась растянувшаяся до обеда дискуссия по поводу предстоящего через неделю пуска воды: оказывается, мои подчинённые и добровольные помощники очкуют перед решающим моментом, и норовят переложить ответственность на меня, как на инициатора и организатора. Несколько часов мы спорили насчёт того, хорошо ли укреплены стенки канала, туда ли куда надо в итоге его проложили, точно ли выверены уровни, и, самое главное – все ли магические обряды правильно и в полном объёме произведены.

Так что начало событий я пропустил. О чём не сильно и жалею. А ещё лучше, если бы я вообще оказался далеко-далеко от всего случившегося веселья: в загадочном Ирсе или, предел мечтаний – в своей квартире.

* * *

В общем, обсуждение правильных заклинаний было в самом разгаре, когда на поляну, где собрались все причастные к ирригационной программе, влетел Атакануев мальчишка-подмастерье, с ходу начавший тараторить, помогая себе усиленной жестикуляцией. Ничего не поняв, я рявкнул на незадачливого гонца, требуя повторить помедленнее. Чуть успокоившись и переключившись с ускоренной перемотки в режим нормального воспроизведения, пацанёнок принялся повторять сначала.

Сердце у меня сразу ушло в пятки: речь шла о том, что чужаки из свиты тэми устроили какую-то заварушку. С чего всё началось, вестник точно не знал, но пришельцы вроде бы сперва затеяли разборки меж собой, кого-то убили, многих ранили, а потом припёрлись к резиденции таки и стали предъявлять тому претензии насчёт какого-то злоумышления против Солнцеликой и Духами Хранимой.

Собрание, посвящённое магическому сопровождению грядущего пуска канала, прервалось на середине. Такумал и остальные бонко сразу же засобирались в Хау-По, преисполненные самых нехороших предчувствий. Суне, предоставленные самим себе, поднялись, чтобы разойтись по своим отрядам. Я придержал Длинного и Ко со словами: «Подождите немного, сейчас ещё поговорю с ганеоями». Повторив предводителям рабочих отрядов тремя фразами то, о чём разговор шёл в течение предшествующих нескольких часов, я сказал своей свите: «Теперь пошли. Только не сильно спешите. Что-то мне не очень хорошо».

Насчёт «нехорошо» я не соврал. Мне действительно было плохо – а с чего должно быть хорошо, коль моему боссу стало известно, как я его сдал чужакам-текокцам. Но делать нечего, если я вздумаю отсиживаться по кустам – растеряю и без того невеликий авторитет и уважение со стороны окружающих. Тогда останется только и дальше прятаться вдали от людей.

Стараясь придать лицу полную невозмутимость, я в сопровождении своей минисвиты вошёл в Хау-По. Уже на околице деревни, не вдаваясь в ненужные и не красящие меня подробности, пришлось обрисовать вкратце своё видение ситуации, резюмировав это приказом, в случае чего, мочить всех, кто вздумает напасть на нас, и валить отсюда нафиг – лучше в Сонав, но, на крайний случай, годится и Бон-Хо: главное подальше от Ратикуитаки.

Мы миновали десятка полтора домов, не встретив никаких следов боевых действий или массовых беспорядков. Людей, правда, тоже не было видно. Но по полуденной жаре туземцы должны прятаться в тени. Наконец, попалась первая живая душа, принадлежащая полусогнутой старухе. Бабка молча проводила нас взглядом.

Ещё сотня метров – и площадь возле резиденции Самого Главного Босса. Толпа была не малая – несколько сотен, в основном мужчины, поголовно все вооружённые кто чем. Ратикуитаки стоял у своей хижины в окружении регоев и родственников. Напротив его возвышался разъярённый Вахаку, за которым стояли остальные текокцы, окружая тесным заслоном Раминаганиву.

Моё появление вызвало некоторое оживление среди собравшихся, зашелестевших: «Сонаваралинга, Сонаваралинга…» Как-то само собой очистился путь к стоящим напротив друг друга людям нашего босса и текокцам. Вблизи бросилось в глаза, что Вахаку и часть его спутников успели уже с кем-то подраться. Причём, сдаётся мне, не с хозяевами – потому как у людей Ратикуитаки никаких ран или ушибов не наблюдалось. Да и вообще бонкийские регои, будучи при оружии, не показывали намерения атаковать чужаков: если вторые смотрели на правителя бонко и его воинов весьма неприязненно, то первые скорее демонстрировали растерянность. Только их начальник смотрел на текокцев злобно. При виде меня лицо Самого Главного Босса вообще утратило всякое подобие человеческого, превратившись в рыло неведомого науке зверя. Пришельцы с запада же, смотрели на меня, словно ожидая чего-то. И я решил, что их компания предпочтительнее, нежели общество моего начальника – судя по всему, бывшего.

Став чуть левее и позади Вахаку, я принялся ждать дальнейшего развития событий.

Огромный текокец, нарушив молчание, обратился ко мне, чуть повернув голову, продолжая краем глаза следить за Ратикуитаки: «Сонаваралинга, повтори всем собравшимся здесь то, что ты говорил мне вчера, когда мы делали нож».

– Что именно? – изобразив непонимание, уточнил я.

– Про замыслы бонкийского таки – нетерпеливо и несколько раздражённо от моей непонятливости пояснил Вахаку.

Делать нечего, пришлось говорить. Давненько (да что там – вообще никогда) не доводилось пользоваться таким вниманием у слушателей. Тишина, пока я рассказывал о планах нашего Самого Главного Босса насчёт Солнцеликой и Духами Хранимой, стояла неправдоподобная: в паузах я слышал птиц, вопящих за деревней и жужжание комаров. Чем дольше я говорил, тем меньше свирепого напора было во взгляде таки. К концу же он имел вид просто жалкий. Сдаётся, политическая карьера правителя Бонко на моих глазах завершалась полным крахом. В прошлой своей жизни однажды довелось подслушать, как хозяин средних размеров торговой фирмы мешал с говном одного перспективного менеджера, который вздумал прокрутить за его спиной какую-то махинацию, да попался. Суть аферы мне так и осталась не ясна, ибо работал я в той частной лавочке всего лишь сторожем. Но выходил сей подающий надежды кадр из кабинета директора весьма понурый и поникший.

Свидетельские показания, обличающие коварные замыслы Самого Главного Босса в отношении Солнцеликой и Духами Хранимой отняли у меня немало сил, опасности от разоблачённого злодея не предвиделось, потому я мог позволить себе предаться отвлечённым размышлениям.

Человек, ухитрившийся больше десяти лет проправить дикарями каменного века, конечно, будет покрепче выпускника экономического ВУЗа в демократической России. Но так и на кону здесь стоит не увольнение с «волчьим билетом», а возможно, сама жизнь. По крайней мере, судя по лицам слушателей, Ратикуитаки, если пользоваться блатной терминологией, «упорол косяк», и теперь ему «сделана» серьёзная «предъява». Народ в нашем неолите простой – тут даже зэковских заморочек с «раскоронованием» «авторитетов» нет, да и желающих «отпетушить» мужика под сороковник не найдётся – для этого вполне хватает подростков из Мужского дома. Так что проштрафившегося начальника ожидает, скорее всего, удар дубинкой по затылку или ножом в печень. Дальнейшее сравнение отношений первобытных и блатных, к сожалению, пришлось отложить до лучших времён, потому что народ начал приходить в движение. Ага, я умудрился пропустить мимо ушей миниречь Вахаку, в которой он подвёл итог всем сегодняшним разбирательствам: текокец уже высказал нашему боссу всё, что он о том думает и, теперь тэми со своим окружением намерена покинуть место, где с ней намеревались поступить столь коварно. Мне не оставалось ничего, кроме как присоединиться к свите Солнцеликой и Духами Хранимой.

Оказавшись вне видимости Ратикуитаки, я немного успокоился. По крайней мере, теперь я был способен поинтересоваться у Вахаку, куда же теперь вся честная компания, в которую меня угораздило попасть, направляется. Здоровяк-текокец посмотрел на меня растерянно: он, оказывается, и не задумывался над столь приземлённой материей. Тут вмешался Такумал, который присоединился к нам с пятёркой местных регоев.

– Можно пойти в Такаму – сказал бонкиец – Тамошний староста с Ратикуи враждует. Он будет рад принять у себя тэми и её спутников.

– Далеко до этого вашего Такаму? – спросил Вахаку.

– Если сейчас выйдем, к вечеру дойдём. Только нужно на ту сторону Боо переправиться.

После короткого обсуждения все единогласно решили отправиться в это самое Такаму. Я тут же заявил, что нужно забрать заготовленную продукцию и мои вещи из медеплавильной мастерской. Вахаку с Такумалом, как-то само собой поделившие руководство над нашим импровизированным отрядом поровну, согласились: оружие лишним не будет, а исчирканные колдовскими знаками куски тростника, так быть, захватят заодно. Сопровождаемая доброй сотней зевак и советчиков наша компания двинулась к медеплавильне.

Практически все мои подчинённые оказались на месте. И как бодро отрапортовал Атакануй – готовы к переезду в Такаму. Мне только и осталось, что выразить своё начальственное одобрение, да подивиться про себя скорости распространения слухов в папуасском социуме.

В сопровождении толпы любопытствующих граждан наша компания двинулась в сторону оплота и символа бонкийского сепаратизма. За околицей Хау-По оказалось, что часть сопровождающих намерена отправиться вместе с нами. Так и пошли: впереди я, Такумал и Вахаку, следом тэми со своими служанками, за женской частью отряда – увешанные оружием местные и текокские регои да Длинный со своими бойцами, потом – персонал медеплавильной мастерской, нагруженный инструментами, заготовками и моими пожитками, а замыкали шествие увязавшиеся за нами добровольцы. Эти тащили корзины с провизией и гнали перед собой четвёрку свиней. Причём хрюшки были, похоже, из числа принадлежавших Ратикуитаки. Копчёная рыба и кой, сдаётся мне, имели то же происхождение.

* * *

По пути Вахаку рассказал, что же случилось сегодня с утра.

Выслушав меня, текокец, недолго думая, собрал всю свиту тэми, кроме Огорегуя. И устроил допрос насчёт их вовлечённости в коварный сговор предводителя и бонкийского таки против Солнцеликой и Духами Хранимой. Двое из регоев раскололись и дружно сдали своего вожака. После чего Вахаку пришлось сдерживать остальных своих соплеменников, готовых немедленно прикончить заговорщиков. Верзила сказал, что они ещё пригодятся как свидетели против злоумышленников. Всей толпой текокцы ввалились в хижину, где обитал Огорегуй и потребовали с него объяснений. Тот, недолго думая, схватился за боевой топор и успел ранить троих регоев, прежде чем Вахаку перебил ему шею палицей. Разобравшись с бывшим предводителем, текокцы двинулись к резиденции таки. Сначала Самый Главный Босс, оказавшись перед чужаками, выкрикивающими обвинения в злом умысле против тэми, растерялся. А потом, когда на площадь стали собираться жители Хау-По, уже поздно было резать разоблачителей – всё равно народ уже в курсе насчёт его планов. Моя же речь окончательно похоронила репутацию Ратикуитаки – одно дело, когда наезжают чужаки, только что замочившие своего предводителя, а совсем другое – когда их слова подтверждает непоследний человек в окружении самого правителя Бонко.

К Такаму подошли, освещаемые прощальными лучами закатного солнца. В деревне появление толпы вызвало неслабый переполох: два десятка вооружённых до зубов текокцев, людей Такумала и моих недорегоев под командой Длинного – по местным меркам сила серьёзная. А с учётом персонала медеплавильной мастерской и группы поддержки мы тянули если не на небольшую армию, то на полк точно.

В отличие от всех до этого виданных туземных поселений, не имеющих никаких укреплений, оплот главного конкурента бонкийского таки был обнесен невысоким, в полтора-два метра высотой, валом, увенчанным частоколом из толстых жердей. На взгляд человека двадцатого века выглядело всё это не серьёзно, но учитывая уровень развития туземной военной техники, укрепление довольно приличное: я представил, себя на месте сувана или рана, которым надо перебраться через вал и загородку, в то время как сверху по ним бьют защитники.

Местные обитатели встретили нас в единственном проходе, оставленном в ограждении. Воротами проход этот назвать было не возможно – потому что никаких ворот в принципе не наблюдалось: по бокам стояли, прислонённые к валу, какие-то плетённые из толстых веток щиты, призванные, по всей видимости, закрывать вход в Такаму на ночь. Но вряд ли они стали бы серьёзной преградой в случае штурма деревни. Не знаю, как планировали обитатели поступить в случае нападения – может быть, они должны были биться в проходе, может быть, намеревались завалить его чем-нибудь. Ну да ладно, это их проблемы. Хотя в свете бурных событий прошедшего дня – этот вопрос вполне возможно станет актуальным и для меня – если Ратикуитаки сумеет удержаться после сегодняшнего у власти.

Мы встали в шагах десяти от напряжённо молчащих хозяев. Такумал, в соответствии с папуасским этикетом, по которому пришедший в гости начинал говорить первым, сказал, обращаясь к средних лет и среднего же роста мужику: «Рад видеть славного Панхи. Хороший ли урожай на твоих полях? Много ли поросят принесла твоя свинья?». Тот ответил, что всё нормально, поинтересовавшись в свою очередь насчёт урожайности и состояния свинского поголовья у Такумала. Далее они несколько минут обменивались любезностями и интересовались состоянием домашнего хозяйства друг друга, здоровьем родственников и общих знакомых, а также состоянием пути от Хау-По до Такаму. Единственной полезной информацией из всего этого потока было, пожалуй, то, что этот Панхи собственно мятежный староста и есть.

Тут, наконец, хозяин поинтересовался, слегка скривясь при этом лицом, насчёт здоровья и материального благополучия бонкийского таки. В ответ наш проводник выдал тираду «торжественной» речью в духе, что не брат, в смысле не вождь, больше ему эта гнида. Разве что «черножопая» не добавил – да и то, думается, потому что ничем не отличался от своего недавнего босса по расовому типу. После этих слов Такумала стоящие в проходе жители Такаму, принявшие, по всей видимости, нашу толпу за карательную экспедицию, посланную Ратикуитаки, заметно расслабились и потребовали подробностей.

Такумал всё тем же «торжественным» языком принялся живописать про то, как правитель Бонко вздумал натравить своего ручного колдуна на Солнцеликую и Духами Хранимую – в качестве доказательства он легонько ткнул меня пальцем в грудь. Жадно внимающие ему такамцы мрачно подались было в сторону злоумышляющего на тэми, но недавний мой заместитель по стройке канала немедленно в цветастых выражениях поведал слушателям, что присущие потомкам Пилапи Великого харизма и магические способности победили коварное чародейство, и теперь Сонаваралинга является прирученным и даже дрессированным колдуном юной претендентки на престол Пеу. Мне от всего этого захотелось сесть на четвереньки и, почесав левой пяткой за правым ухом, приняться выискивать блох в своей шерсти. Удержало от столь естественного в данной ситуации действия только то, что организм мой давно утратил детскую гибкость.

Дальнейшее общение хозяев и гостей продолжилось на ударными темпами организованном пиршестве. В дело пошли и угнанные свиньи, распрощавшиеся с жизнью под всеобщее одобрение, и прихваченные из кладовых таки припасы. Народ, как и неделю назад в Хау-По, клялся восстановить справедливость и посадить законную претендентку на трон. Единственное, что изменилось – к проклятиям в адрес узурпатора Кивамуя добавились такого же характера высказывания насчёт Ратикуи. Впрочем, я как-то плохо помню застолье и разговоры на нём по простой причине: наплевав на брезгливость по отношению к туземной браге, я принялся запивать стресс сегодняшнего дня, в чём немало преуспел, сперва окосев, а потом и вовсе отрубился.

Утро, разумеется, началось с похмелья. Отошёл только к вечеру, дав себе обещание больше не пить эту гадость. А на следующий день я развернул бурную деятельность. Для начала принялся теребить Панхи насчёт места для медеплавильной мастерской. Староста, чтобы отвязаться, провёл меня за защитный вал и просто ткнул на поросший травой и редким кустарником участок: «Можешь здесь устраиваться».

Дав указания своим работникам, я отправился разыскивать Вахаку с Такумалом. Нашлись они на помосте для собраний возле дома старосты в компании местных и гостей. Занималась почтенная публика делом, приличествующим достойным мужам – а именно, травила байки. Я как раз подошёл к началу очередной истории. Рассказчик, начинающий лысеть мужичок из местных, запнулся на полуслове при виде колдуна, о котором позавчера за выпивкой говорили немало. Но, видя моё вполне благодушное настроение, овладел собой и продолжил повествование.

Как я понял, рассказ являлся вариацией распространённой у многих земных народов сказки про трёх братьев, из которых младший был дурак. В папуасских реалиях, правда, их было не трое, а четверо, да и отцовское имущество они не делили – а просто выгнали самого бесполезного из семьи. А в качестве утешения выдали ему полудохлого поросёнка, точнее поросюшку, которая в дальнейшем выступала в роли Кота В Сапогах и Конька-Горбунка в одном флаконе – правда, на папуасский опять же лад, включая сексуальное сожительство с хозяином. Впрочем, и привычные по сказкам моего детства функции повышения материального благосостояния и социального статуса чудодейственная свинья выполняла.

Братья-негодяи, разумеется, видя, как благоденствует их родственник, преисполняются чёрной зависти и начинают всячески вредить, воруя и портя его имущество. Кульминацией стало похищение волшебной свиньи и групповое сексуальное надругательство над ней – с последующим поеданием. После чего обиженный младший брат идёт мстить, делая отбивные (натуральным образом – рассказчик живописал, как герой орудует дубинкой, превращая врагов в кашу из мяса и дроблёных костей) из своих родственников и их пособников. Кости убитой свиньи он собирает, закапывает в землю, из которой вырастает дерево, дающее удивительные по вкусу и изобилию плоды.

Народ слушал историю с совершенно серьёзными лицами, сопереживая герою, которого сначала выгоняют из семьи, а потом ещё и вредят ему, вместо того, чтобы порадоваться за родственника. Я же с трудом сдерживался от смеха – особенно, когда дело касалось сексуальных контактов хозяина и свиньи. На кульминационной сцене со зверским изнасилованием бедного животного я не удержался и хрюкнул пару раз в кулак. Впрочем, рассказчик, кажется, решил, что это неуклюжая попытка скрыть рыдания.

Дождавшись завершения сказки, я предложил Такумалу с Вахаку прогуляться и посмотреть, как наши обустраивают медеплавильную мастерскую. Текокец и бонкийцем нехотя поднялись и пошли вслед за мной.

Оказавшись за пределами деревни, я поинтересовался у предводителей нашего сборного отряда, каковы будут дальнейшие действия. И с удивлением узнал, что пока никто ничего предпринимать не станет: вся деятельность обоих сторон конфликта будет сводиться к рассылке гонцов, призванных очернить противника и выставить в выгодном свете себя, а также к засылке лазутчиков в стан врага – для выяснения его сил и планов. А вся страна от моря до границы с Сонавом станет выбирать, кто больше по душе – посланники от вождей и старост или они сами будут посещать оплоты враждующих сил, присматриваться и торговаться о плате за поддержку. В конце концов, когда определится явный перевес одного из лагерей, либо произойдёт решающее сражение, либо же окружение слабейшего из противников разбежится или сдаст его. Причём сейчас время работает на нас: Ратикуитаки за десятилетнее своё правление успел многих из деревенских вождей настроить против себя, так что раскрывшееся его злоумышление против тэми прекрасный повод устроить переворот.

«И кто же станет новым таки Бонко?» – поинтересовался я. В ответ Такумал прочитал небольшую лекцию про семейство Ратикуи. У него самого два взрослых сына, один лет десяти, ещё трое, от последней жены – совсем мелкие. Но, скорее всего, вожди селений и регои поставят у власти кого-нибудь из племянников нынешнего таки – сыновей его старших братьев, убитых в ходе переворота, приведшего к власти самого Ратикуитаки. Такумал смог с ходу назвать троих, живущих у родни по материнской линии в разных концах области. Но, вполне может быть, что где-то есть и ещё претенденты на власть.

Я, разумеется, спросил, не приведёт ли такое количество наследников к войне теперь уже между их сторонниками. Тут Такумал меня успокоил: стоящие за возможными претендентами вожди и сильные мужи должны договориться.

Это всё хорошо, вернулся я к наиболее волновавшему меня вопросу – но нельзя ли ускорить процесс победы над Ратикуи? Бонкийский регой недоумённо посмотрел на меня. Я попробовал сформулировать идею нападения на Хау-По небольшими, но хорошо подготовленными силами. Увы, туземная военная мысль доросла только до стычек небольших отрядов и сражений с участием сотен или тысяч человек, разбивавшихся, как правило, на серию небольших боёв между отдельными отрядами, да нападений на вражеские селения с целью грабежа. Атаковать крупное поселение с сотнями взрослых мужчин небольшой группой с целью убийства таки никому в голову не приходило.

Надо отдать должное, идея диверсионного рейда моим более опытным в местном военном деле собеседникам не показалась слишком уж дикой и необычной: единственное, что их не сильно вдохновляла перспектива погибнуть, если что-нибудь пойдёт не так. С точки зрения папуасов проще и безопаснее было подождать несколько недель окончательной и полной деморализации вражеского лагеря. Я же просто горел желанием что-нибудь предпринять. Слишком уж действовал на нервы тот факт, что в нескольких километрах от моего местоположения находится дикарский правитель, который жаждет меня убить – пусть я стоял в списке врагов не на самом первом месте, но всё равно, как-то неуютно. Может быть, туземцы привычны к подобным вещам, но я-то за четыре с лишним года жизни впервые оказался в столь неприятной ситуации. И единственным способом вновь обрести душевное спокойствие считал как можно скорее уничтожить источник опасности.