Текст книги "Аромат роз (Роза Дамаска)"

Автор книги: Изобел Чейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 5

Криспин не терял времени даром. Его усилиями темный склад преобразился в более или менее приспособленную для работы лабораторию. Викки, войдя, огляделась в восхищении.

– Слава Богу, ты здорово потрудился! – воскликнула она.

Криспин был доволен, и не скрывал этого.

– Да, пришлось побороться, – усмехнулся он. – Ты не представляешь, сколько народу, особенно туристов, заходит сюда. Я предлагал им кое-что на свой вкус. Но ты знаешь, на половине всех этих флакончиков арабские надписи?

– Ну, раз покупатели уходили довольные, тогда все в порядке, – успокоила его Викки.

– Ну особенно американцы. Даже мужчины что-то покупали. – Он понизил голос. – Кстати, Хуссейн не появлялся целый день.

Викки понимающе улыбнулась и стала рассказывать Криспину, как прошел день.

– Умм-Яхья, конечно, красавица, но ее сестра просто необыкновенна. Впрочем, сам увидишь.

– Не думаю, – угрюмо заметил Криспин. – Ты не представляешь, до чего мучительно видеть вокруг себя только женщин, закутанных до бровей во все черное.

– У Мириам довольно современные взгляды, – продолжала Викки сухо. Конечно, когда Адам рядом, подумала она про себя.

– Уж не порицаешь ли ты ее? – улыбнулся Криспин.

– Возможно, – ответила Викки неохотно. – Умм-Яхья очень расстраивается из-за нее, хотя сама, такая современная, не разрешала сестре снять чадру. И Адам туда же!

– А ты-то что расстраиваешься? – расхохотался Криспин. – Чувствуешь себя в проигрыше?

Викки вспыхнула:

– И не собираюсь. Ну, не то чтобы очень, – добавила она честно. – При моей-то посредственной внешности…

– Я бы не сказал, – прервал ее Криспин, внимательно оглядев. Он подумал, что давно не смотрел на нее иначе, как на товарища по работе. Она показалась ему юной и ранимой, что его удивило. Верно также, что в ней не было ничего особенного – светлые волосы, глубоко посаженные, неопределенного цвета глаза. Но когда на них падал свет, они становились на удивление яркими, изумрудно-зелеными. Викки почти не пользовалась косметикой, но ему случалось видеть ее на торжественных раутах, и тогда ее трудно было узнать. Во всяком случае, она была гораздо больше, чем просто товарищ по работе, подумал Криспин. В их паре Викки была мозгом, и он сознавал это, хотя сама она никогда ничем не умаляла его мужского достоинства.

– По мне, так ты выглядишь просто прекрасно, – нарушил он наконец воцарившееся молчание.

Викки рассмешила его, бросив театрально-дразнящий взгляд.

– Как приятно сознавать это! – сказала она. – Это же мечта каждой девушки. Особенно когда сталкиваешься с такой ослепительной красотой.

Криспин внимательно посмотрел на Викки:

– Адам, кажется, тоже производит впечатление?

Викки зарделась, но быстро овладела собой:

– Не говори глупостей! Нам, пожалуй, пора заняться делами.

– Глупости? – усмехнулся Криспин и, посерьезнев, добавил: – Я же тебе по-братски говорю.

Его замечание задело Викки за живое. Она тут же вспомнила слова Умм-Яхьи и Мириам.

– Извини, но это не твое дело, – нахмурившись, сказала она и отвернулась.

Криспин был прав относительно объемов их торговли. Викки стала хронометрировать приток туристов, как и местные торговцы, в основном ориентирующиеся в своем бизнесе на иностранцев. Самолеты прилетали и улетали, и точно так же прибывали и убывали в город автобусы с туристами. Группы американцев и англичан, в основном среднего возраста, тащились за своими гидами, которые показывали им одни и те же достопримечательности и рассказывали одни и те же истории. С благоговением они взирали на место, откуда апостол Павел, преследуемый иудеями, спустился с городской стены в корзинке, не подозревая, что саму стену соорудили много позже. Это не имело значения. Дамаск приветствовал их, как подобает любому арабскому городу. Приезжали сюда и французы, но они, как правило, не интересовались городскими древностями. Они бродили по базарам, а торговцы учтиво предлагали им крошечные чашечки чая, выказывая прославленное арабское гостеприимство.

Викки гордилась, что стала частью этого действа. Сук-эль-Бзурийе был особенно хорош рано утром или ближе к вечеру. Между кофейнями и шелковыми рядами гиды вели свою группу по узким улочкам, останавливаясь и у их магазина. Работы было очень много. Они решили, что Криспину лучше заниматься в лаборатории приготовлением дамасской розовой воды, а Викки вести дела с клиентами, поскольку она очень быстро овладела запасом слов, позволяющим общаться с туристами всех национальностей. Криспин же не воспринимал никакого другого языка, кроме родного.

Хуссейн появлялся редко, но Викки подозревала, что он знает об их делах больше, чем дает понять. Обычно он входил в магазин и молча смотрел, как они работают.

– Вы сегодня еще не видели Адама? – спросил он как-то, зайдя в магазин.

– Нет, – удивилась Викки. Они не встречались с тех пор, как Адам возил их на кладбище и на розовые плантации.

Хуссейн казался раздосадованным.

– Он обещал прийти. Я подожду его немного, если не возражаете?

Викки не возражала. Она принесла ему стул из задней комнаты и кое-как усадила в тесном пространстве магазина. Она видела, как Криспин высунулся из двери и тут же скрылся.

– Как идут дела? – вежливо спросил Хуссейн

– Мы увеличили оборот, – повернулась к нему Викки. – И в основном благодаря Криспину.

Усмешка Хуссейна заставила ее поджать губы.

– Я тоже так считаю, – сказал Хуссейн мягко. – Вы не позовете его сюда?

Вошел Криспин. Викки раздражал его вид, она хотела, чтобы он держался более независимо и более по-мужски, но Криспин был безнадежно застенчив и выглядел каким-то испуганным.

– Вы хотели меня видеть? – спросил он дрожащим голосом. Он откашлялся и стал в неловкой позе где-то позади Хуссейна. – Мы вас тут не слишком часто видим.

Хуссейн проигнорировал последнее замечание.

– Как дела? – спросил он с неподдельным интересом. – Нормально устроились в отеле?

Криспин кивнул:

– Более или менее. Вот хочу пригласить Викки на обед, как только они приготовят что-нибудь съедобное.

– Хорошо! – Хуссейн задумчиво потер подбородок. – Хорошо, – повторил он. – Уж у нас здесь нет недостатка в еде. Вокруг куча мест, где прилично готовят, причем пищу, к которой вы привыкли.

Криспин явно приободрился, к нему вернулось нормальное выражение лица, и он бросил лукавый взгляд на Викки.

– Слышала? – спросил он. – Как думаешь, Умм-Яхья отпустит тебя со мной?

– Почему бы и нет? – ответила Викки. Она чувствовала себя обязанной Умм-Яхье. Ей так нравилась эта женщина, нравилась вся ее семья. – Слушай, почему бы тебе не пригласить и ее с Георгиосом? – предложила она.

Лицо Криспина вытянулось.

– Нет, прости, но это не лучшая мысль.

– А может быть, все дело в том, что мисс Викки просто не хочет оставаться с вами наедине, – вставил Хуссейн, самодовольно ухмыльнувшись.

– Явно не хочет! – вскричал Криспин. – Скорее она пойдет с Адамом…

– Вряд ли это будет благоразумно, – перебил его Хуссейн.

– Отчего же? – легкомысленно спросил Криспин. Он был рад, что перестал быть объектом обсуждения.

Хуссейн только пожал плечами:

– Мы не вольны решать за Адама.

– Это означает, что он уже сам все решил? – не унимался Криспин.

Хуссейн смотрел на него и на Викки сквозь полуопущенные веки.

– Ну, если хотите, – протянул он.

Викки подумала, что знает, и даже слишком хорошо, что решил Адам. Она представила себе Мириам, укутанную в сверкающий синий шелк, который ей выбирала сама. Кто бы мог устоять перед такой красотой? Кто бы захотел?

От этих мыслей у Викки испортилось настроение, она оставила мужчин и пошла в заднюю комнату, собираясь продолжить работу. Она уже почти закончила приготовление духов для Умм-Яхьи и втайне была довольна собой.

Криспин занялся сортировкой основных ингредиентов, готовясь к наплыву покупателей. Экстракты фиалки, жасмина и померанца смешивались с мускусом, настоем сандалового дерева, амброй. Сам Диор развел бы руками, вдохнув аромат местной розовой воды. Но кто бы мог сказать точно, что нужно рядовому покупателю?

Викки установила дистиллятор и зажгла огонь под колбой с жидкостью, над которой работала. Через несколько секунд жидкость стала кипеть. Строго по часам девушка добавила вещество-фиксатор. И почти тут же уловила тяжелый мускусный запах со сладковатым налетом. Взволнованная, Викки почувствовала, что создала сейчас одно из лучших своих творений. Дрожащими руками она перелила содержимое в небольшой фирменный флакон с бантом на горлышке, а флакон поместила в элегантную коробочку, на крышке которой было написано золотом: «Ароматы Дамаска».

Викки уже заканчивала свою работу, когда в магазине раздался какой-то шум. Она поспешила туда, подумав, что это клиент. Но магазин был пуст. Удивившись, Викки выглянула на улицу. Криспин и Хуссейн, оживленно беседуя, потягивали кофе в одной из многочисленных кофеен, разбросанных в этой части города. Казалось, они поладили, и прежнее предубеждение Хуссейна исчезло.

Сзади снова раздался шум. Викки резко повернулась и заметила в углу какую-то тень. В магазине кто-то был.

– Кто там? – громко спросила она.

В углу стояла женщина. Выпрямившись, она вышла из своего укрытия позади кучи коробок, практически скрывавших маленький прилавок.

– Мне нужно было прийти! – выпалила она. – Не говорите никому, слышите?

Викки смотрела на укутанную в черное незнакомку, лихорадочно вспоминая, где она слышала этот голос.

– Мириам! – наконец узнала она.

– Тс-с! – зашептала девушка. – Тихо вы! Хуссейн вышвырнет меня, если увидит.

– Почему?! – Викки ничего не понимала. Мириам дернула плечом.

– Вам и не надо знать. – Она нервно огляделась. – Они скоро вернутся? Я бы не хотела, чтобы меня обнаружили.

Снаружи в солнечном свете промелькнула голова Адама, и Викки вдруг стало неприятно осознавать, что весь мир вокруг засиял лишь от одного его вида.

– Вам лучше подождать внутри, – произнесла она с неохотой. – Хотя идет пока только Адам. Остальные пьют кофе.

Но Мириам уже вошла в заднюю комнату, сняла свою чадру и с интересом осматривалась.

– Здесь вы работаете? Какие прелестные флакончики. – Она взяла духи, приготовленные для Умм-Яхьи, и открыла пробку. – Чудесно! Как они называются?

Викки с трудом удержалась, чтобы не вырвать у нее флакон.

– У них пока нет названия, – проговорила она несколько раздраженно. – Это для вашей сестры. Может быть, она сама подберет название.

– Умм-Яхья? – протянула девушка с явной насмешкой. – Она никогда ничего не выдумает. А вам надо что-нибудь романтичное и оригинальное.

Викки, не в силах более сдерживаться, отобрала у нее флакон, закрыла и тщательно упаковала снова.

– Мы что-нибудь придумаем, – сказала она уклончиво.

– Вы-то, надеюсь сможете, – произнесла Мириам беспечно, с интересом осматривая все вокруг. – А вот и Адам! – воскликнула она и заметно притихла. – Остальные тоже придут, чтобы встретиться с ним. Пойдите скажите ему, где они.

Несколько удивленная и весьма неохотно оставляя Мириам одну, Викки вышла в магазин.

– Привет! Хозяйничаете? – услышала Викки довольно любезный вопрос.

– Хуссейн и Криспин пьют кофе рядом, – увильнула она.

Адам стоял в дверях и улыбался. Он стоял молча так долго, что Викки стала покрываться краской.

– Привести их? – наконец спросила она. – Хуссейн хотел видеть вас, потому он и пришел.

Адам улыбнулся еще шире:

– Подождите. Я хочу поболтать с вами. Я давно не заходил, простите. Очень много работы.

– Не стоит беспокоиться обо мне, – чувствуя себя неловко, улыбнулась Викки.

– Может быть, и не стоит, – согласился он. Он помолчал, затем неожиданно спросил: – В чем дело? Вы чем-то встревожены. Хуссейн завалил вас работой?

Викки покачала головой:

– Нет, он тут почти не бывает. Криспин и я справляемся сами. Я очень хорошо устроилась, и мне здесь очень нравится, – добавила она.

Адам лениво облокотился о прилавок:

– Вот и отлично.

– Спасибо, – пробормотала Викки. – Все в порядке, на самом деле. – Она с трудом выдержала его смеющийся взгляд.

– Я закончила духи для Умм-Яхьи. Не хотите ли оценить?

– Очень интересно, – коротко ответил Адаэд. – Они должны отражать ее характер или что-то в этом роде?

– Можно сказать и так. – Викки была осторожна в оценках. – Но скорее это отражение сущности ее красоты.

Адам хмыкнул:

– Поэтично. Мне бы очень хотелось взглянуть.

Викки торопливо зашла в лабораторию.

– Вы его приведете сюда! – прошипела арабка.

– Но это же не Хуссейн, – спокойно отреагировала Викки. Она взяла нужную коробочку. – Это так важно, что он увидит вас?

Мириам передернула плечами:

– Не знаю. Но он может поинтересоваться, зачем я пришла.

Викки усмехнулась:

– Так и я тоже могу.

Адам по-прежнему стоял у прилавка, но Викки почему-то показалось, будто он знает, что они не одни. Молча она подала ему коробочку, он открыл ее, достал флакон и очень профессионально продегустировал содержимое, вначале капнув на тыльную сторону ладони, а потом понюхав прямо из горлышка.

– Это должно ей подойти, – сказал он наконец. Он вдруг засмеялся: – Вы в самом деле так ее видите? Мягкая и сладкая, в довольно твердой оболочке?

– Ну, пожалуй, – покраснела Викки. Адам снова засмеялся:

– Что ж, может быть вы и правы. А что бы вы изобрели для Мириам?

Викки подумала, что от нее подарка Мириам не дождаться.

– Ничего! – ответила она коротко. Адам поднял брови:

– Почему же?

– Просто не стану, – пожала плечами Викки. Она заметила, как Адам вдруг напрягся, прислушиваясь к чему-то. Услышал какой-то шум в задней комнате?

– Вам она не нравится, не так ли? Почему?

Викки секунду поколебалась, потом молча покачала головой, отказываясь отвечать. Адам неторопливо прикрутил пробку к флакону и положил его обратно в коробочку.

– Вы могли бы попросить ее выйти, – сказал он. – Я знаю, что она там.

Викки была изумлена.

– Она не от вас прячется, – быстро проговорила она, – от Хуссейна.

Лицо Адама стало жестким.

– Так я и знал! – прошептал он с гневом. В одно мгновение он распрямился, распахнул дверь в заднюю комнату и, схватив за руку, выволок Мириам в магазин.

– Пожалуйста, Адам! – взмолилась она. – Позволь мне уйти.

– Я сам отвезу тебя домой, – ответил он мрачно. Глаза Мириам округлились.

– Никогда! Никогда, Адам! Я пришла навестить Викки, – добавила она сумрачно. – Что в этом такого?

Адам отпустил ее так резко, что она чуть не упала.

– Навещай! Только навещай где-нибудь в другом месте. Уходите немедленно, пока Хуссейн не вернулся.

– Что, мы обе? – выдохнула удивленная Викки. Мириам схватила ее за руки:

– Да, обе. Вы тоже должны уйти, Викки. Адам прав. Мне нельзя было приходить сюда.

– Но почему? – по-прежнему не понимала Викки.

– Потому что Хуссейн… Хуссейн неженатый мужчина, – ответила она наконец.

Викки все никак не могла поверить, что это единственная причина, но Адам насильно вытолкал их обеих из магазина на оживленную улицу. Он снова улыбался, и Мириам засияла, как пустыня после редкого дождика.

– Пошли. Я все объясню вам по дороге, – пообещала она Викки и опять натянула на голову покрывало. Викки знала, что Криспин видел, как они уходят. Он даже приподнялся со своего места, чтобы позвать ее, но она притворилась, будто ничего не заметила. Пускай теперь Адам сам объясняется с ними, хотя Викки не прочь была бы послушать, – ведь Хуссейна не так-то легко в чем-то убедить.

Викки бежала за Мириам по узким улочкам к мечети Омейядов. Здесь они сразу же смешались с толпой. Вокруг них сновали люди, некоторые сидели под колоннами, когда-то украденными у римлян, и по-арабски нараспев читали Коран.

Во внутреннем дворе мечети Мириам наконец остановилась. Ее глаза сквозь чадру смотрели на священные камни, и она кивала с удовлетворением.

– Мне тут нравится. Говорят, после Мекки, Медины и Иерусалима это самое священное место на земле. Вы верите?

Викки не ответила. Разумеется, это было впечатляющее сооружение, огромное и вместе с тем изящное.

Мириам указала на башню в юго-восточном углу. Она была увенчана прекрасным минаретом, устремленным прямо в сияющие небеса.

– Это башня Иисуса, – сказала Мириам. – По преданию, именно на это место снизойдет Христос в судный день. – Она понизила голос. – Отсюда он будет судить всех.

Викки смотрела как зачарованная, а затем переключила свое внимание на минарет, который Мириам назвала минаретом Невесты, старейший из всех. Она увидала, что Мириам снимает обувь перед входом в молельный зал и последовала ее примеру.

– Вы часто здесь бываете? – спросила она. Мириам расхохоталась:

– Я? Откуда? Это моему отцу решать. Я в Дамаск-то редко попадаю. – Она умолкла. – Вот почему мне нельзя было приходить сегодня! – воскликнула она вдруг.

– Но почему же? Я не понимаю, – спросила Викки. Она обнаружила, что находится прямо перед михрабом – отверстием в стене, указующим в сторону Мекки и изумляющим своим орнаментом.

– Вам не понять! – горячо отозвалась Мириам. Она повернулась и вышла из гигантского молельного зала на солнечный свет, нагнувшись, чтобы снять деревянные сандалии, гулко стучавшие по земле.

Викки вздохнула. Смена обуви заняла у нее больше времени, и когда Викки выпрямилась, то не сразу смогла определить, которая из черных фигур перед ней Мириам. Полуголый старик с грязными седыми волосами с надеждой протягивал к ней руку за милостыней. Она вложила монету в его ладонь и обнаружила рядом с собой Мириам.

– Не думаю, что вы когда-нибудь поймете, – продолжала девушка. – Но я попытаюсь объяснить. Ладно?

– Попробуйте, – ответила Викки. Мириам напряглась, плечи ее поникли.

– Если бы моя мать не умерла, я бы вышла замуж за Хуссейна, – сказала она наконец. – Все уже было обговорено. Но я не захотела.

Викки была поражена.

– Ну конечно, – горячо отозвалась она. – Вы не должны были выходить за него, если не хотели.

Мириам вздохнула:

– Я знала, что вам не понять. Видите ли, все было подготовлено. Все дело в деньгах.

– Да? – Викки смотрела на нее с ужасом. – Ну раз так…

– Отец долго болел и совсем обеднел, – стала объяснять Мириам. – Немного нам помогал Георгиос, но в основном мы жили на деньги, заплаченные за меня Хуссейном. Так что рано или поздно я должна буду выйти за него.

– Хуссейн заплатил деньги вашему отцу? Судя по всему, он подбирался к вашему сердцу окольным путем.

Мириам с превосходством посмотрела на Викки.

– Вы думаете о приданом, – произнесла она высокомерно. – Нет, у нас разные обычаи.

Не такие уж разные, подумала Викки. Брачные приготовления всякого рода всегда казались ей странными, но она, кажется, начала постигать все эти тонкости.

– Полагаю, вы его не любите? – спросила она почти робко.

Мириам выпрямилась:

– Вы прекрасно знаете, что нет. Я люблю Адама! В один прекрасный день я выйду за него замуж, он вернет Хуссейну деньги, и все будет в полном порядке.

Однако Викки думала иначе. Хуссейн был не так уж прост и привык поступать по-своему. Он долго мог дожидаться желаемого, думала она, а уж потом Мириам и ее папаше лучше не надеяться на пощаду.

– А что говорит Адам? – спросила Викки, сдерживая волнение.

– А что он скажет? Он меня любит – это все знают! – Глаза Мириам сверкнули через чадру. – Даже вы это должны знать. Иначе разве бы подарил он мне эту замечательную ткань?

Викки ничего не ответила. Все еще стоял день, но солнце ее уже не радовало, было жарко и неприятно, словно бы ветерок высосали и взамен него вдули дыхание тысяч прохожих. Всю Викки словно налило свинцом.

– А куда мы теперь пойдем? – спросила она, желая переменить тему.

– Не знаю, – ответила Мириам. – Не хотите поехать ко мне домой? Автобусная остановка здесь поблизости. Вечером вы можете сесть на обратный.

При упоминании о доме Мириам заметно сникла. И Викки решилась.

– Ладно, – сказала она. – Поеду с вами.

На автобусной остановке, куда они пришли, уже толпился народ – мужчины с коврами и тканями, один даже с кошкой под мышкой, а другой – с петухом, женщины, бесчисленные дети.

Минут через десять позади Викки и Мириам притормозила машина. Это был Адам!

– Садитесь, – сказал он как ни в чем не бывало. – Я вас отвезу.

Адам открыл дверцы с их стороны, и Мириам быстро уселась рядом с ним, оставив Викки заднее сиденье. Та забралась не торопясь и тщательно закрыла за собой дверцу. Адам взглянул на Викки и улыбнулся, и все в мире вновь стало на свои места.

– Не надо унывать, – ободрил он ее. – Хуссейн вас на сегодня отпустил.

Не в этом дело, думала Викки. Дело в том, что она вовсе не желает быть при них третьей лишней. Вот уж поистине неблагодарная роль!

Глава 6

Дорога вилась в горы сначала к местечку Седнайя, где стоял монастырь с тем же названием, а затем шла по пустыне, где на всем обозримом пространстве лежал красивый, белый песок, а солнце пекло, как нигде больше. Вскоре показалась деревня Джабадин, расположенная в долине среди ореховых и тутовых деревьев. Ниже лежала Малюля, скопление бело-голубых домов, загадочных пещер и нескончаемых цветов. Здесь жили Мириам с отцом.

Говорят, что святая Текла, в юности узнавшая об апостоле Павле, бежала сюда от преследования и остановилась перед непроходимой скалой в ущелье, моля о спасении. Скала чудесным образом разверзлась, и с тех самых пор люди основали здесь древнейший в христианском мире монастырь. Но Малюля была знаменита еще и тем, что оставалась одним из последних мест на земле, где все еще говорили на языке Христа – арамейском, хотя и подпорченном в этой маленькой деревушке господствующим повсюду арабским.

– Мы живем вон там! – показала Мириам на стоявший высоко над деревней, рядом с современной православной церковью, бледно-розовый домик. – Когда-то он был хорошенький, а теперь на ремонт нет денег. Как и на все прочее.

Она бросила быстрый взгляд на Адама, но тот сидел молча. Белая пыль припорошила его брови и ресницы, превратив в старика, и Викки подумала, что он устал.

– Здесь очень красиво, – сказала она громко, надеясь отвлечь Мириам от грустных мыслей.

– Да, – согласилась девушка. – Но я уже привыкла и не обращаю внимания.

– Жаль, – сказал вдруг Адам. – По отношению к своему родному городку я чувствую то же самое, но здешние места всякий раз для меня открываются заново.

Мириам сдвинула чадру и поморщилась:

– Ты бы так не говорил, если бы всю жизнь тебя допекали пыль и мухи. Пыль везде, и ничем ее не вытрясти из дома…

Викки прервала ее:

– Но здесь все же не так сухо, как в других местах. И какие цветы везде…

Мириам обернулась:

– Забыли, какое сейчас время года. Недавно шел дождь. Вы бы пожили тут летом.

Викки подумала, что независимо от времени года ей бы нравилось жить в одном из этих квадратных бело-голубых домиков, среди оригинальных куполов и моря цветов.

Дорога заканчивалась перед домом Мириам. Адам припарковался под шелковицей, и они вышли из машины. Снаружи дом действительно выглядел заброшенным, на обшарпанном розовом фоне окна казались зияющими черными отверстиями. Мириам вынула большой ключ и открыла обитую металлом дверь.

– Отец во внутреннем дворике, – объявила она. – Пожалуйста, подождите тут, я предупрежу его. Он не любит быть застигнутым врасплох незнакомыми людьми.

Мириам заторопилась, и Викки услышала ее голос. Она что-то резко говорила на незнакомом Викки языке. Адам усмехнулся.

– Это по-арамейски, – пояснил он. – Все семейство говорит на этом языке.

– И вы все понимаете? – с уважением спросила Викки.

– Немного, – кивнул Адам. – Арамейский язык довольно близок к арабскому, те же резкие согласные. Мне нравится его слушать.

Викки огляделась. Передняя дверь открывалась в темный коридор, откуда, очевидно, можно было пройти в кухню и в спальню. Другая дверь вела во внутренний дворик. Стены украшали несколько безвкусных олеографий Богородицы с младенцем, но над дверью висела превосходная икона в золотом окладе.

Мириам вернулась почти сразу.

– Отец вас сейчас примет, – объявила она.

В ее голосе Викки послышалось сомнение по поводу предстоящего приема, и ей захотелось поскорее взглянуть, что представляет собой этот человек. Мириам провела их во внутренний дворик, заросший зеленым папортником и вьющимися розами, и подтолкнула к пожилому мужчине, сидевшему на скрипучем плетеном кресле, которое, казалось, едва выдерживало его изрядный вес. По его плечам струились белоснежные волосы, а лицо обрамляла такая же борода. Поверх крючковатого носа пристально смотрели выцветшие глаза. Старик не сделал никакой попытки приподняться и приветствовать их. Впрочем было весьма сомнительно, что они смогли бы успешно усадить его обратно.

– Моя дочь рассказывала о вас, – наконец нарушил он воцарившее молчание. Он говорил по-английски с сильным акцентом, тщательно выговаривая слова, словно долго не пользовался языком.

– Она очень добра ко мне, – улыбнулась Викки. – Я сейчас живу в ее доме.

– А дети вам не надоедают?

– Ну что вы! Я их очень люблю, – горячо возразила Викки.

– Я так поменьше, – проворчал старик. – Шумные создания, только и ждут от тебя с утра до вечера всяких сказок. Нынче дети не могут сами развлекаться, как мы в их возрасте. Хотел бы я посмотреть на своего деда, рассказывающего нам сказки. С большей охотой он задавал нам трепку.

– Отец, – постаралась Мириам отвлечь его от этой темы, – тут и Адам.

– Вижу, дочка. Я не слепой.

Адам пожал старику руку и, подвинув стоящее поодаль кресло, сел рядом. Его запыленное лицо показалось Викки еще более усталым.

– Ну как, сэр, дела в Малюле? – спросил Адам.

– Да как? – ответил старик с раздражением. – Умирает. Посмотрите хоть на наш дом. Он того и гляди рухнет. А что я могу поделать? У меня нет сыновей-наследников. – Он потер подбородок громадной рукой, выглядя почти трагически.

– Но у вас есть дочери! – не мог не напомнить ему Адам.

Старик смачно плюнул, попав точно в центр дворика. Глаза Викки расширились, и старик, должно быть заметив, что гостья шокирована, внезапно разразился смехом.

– Женщины!.. – бросил он презрительно, и Викки поняла, что и она попала в этот черный список.

– А что мужчины? – возразила она, не осмеливаясь поднять глаза. Мириам невольно хихикнула, и отец зыркнул на нее глазами. Но, кажется, его не рассердила реакция Викки. Он поднял огромную руку и величаво упер в девушку палец.

– Вы, кажется, девушка разумная, – произнес он медленно. – Что вас привело в Дамаск?

Викки проглотила застрявший в горле комок. Никто еще не предложил ей сесть, и она чувствовала себя совсем глупо, стоя перед мужчинами, как слуга или забредший с пыльной улицы нищий.

– Работа, – ответила она как можно спокойнее.

– И вас некому содержать? – нахмурился старик. – У вас нет братьев, чтобы заботиться о вас?

Викки улыбнулась: она очень хорошо знала, что подумал бы ее единственный брат о таком предположении. Она кашлянула и сказала:

– У моего брата свои заботы.

Старик обескуражено покачал головой. Он не мог этого понять.

– Вам надо выходить замуж, – сказал он. – Вам не пристало работать в магазине. – Казалось, он всерьез озабочен этой проблемой. – Хуссейн хочет на вас жениться?

– Слава Богу, нет, – изумилась Викки. – С чего бы это вдруг? Это просто смешно.

Старик с облегчением откинулся в кресле.

– Хуссейн не может сделать это. Я хочу быть уверен, что он это помнит, добавил он.

– Хуссейн волен поступать, как пожелает, – возразила Мириам.

Отец прожег ее глазами.

– Как пожелает? – переспросил он насмешливо. – А кто из нас может поступать так, как пожелает? Могу ли я работать как молодой? Или твоя мать все еще здесь и присматривает за мной?

Адам, поняв, что разговор заходит слишком далеко, положил руку на колено старику, как бы утешая его.

– Дорожная пыль так и стоит у меня в горле, – улыбнулся он. – У вас не найдется что-нибудь выпить?

Мириам сумрачно посмотрела на него.

– Сейчас принесу шербет. Пойдемте, Викки. Мне нужно начать готовить, чтобы вы успели поесть. Адам, видно, торопится обратно.

Кухня в доме оказалась более чем скромной. Помимо раковины в углу, газовой плиты и шаткого стола в ней ничего не было. Посуда стояла прямо на полу. Окна прикрывала сетка от мух, вторая, сетчатая дверь служила для той же цели. Стены были выкрашены грязно-зеленой краской.

– Мы это будем есть? – спросила Викки, глядя на пакеты с едой, лежащие на столе и пытаясь не выказать отвращения к ее неаппетитному виду.

– Сегодня хотя бы удалось уговорить в магазине дать продукты в кредит, – проворчала Мириам. – На прошлой неделе отец не заплатил, и они нам отказали.

Чувствовалось, что она до сих пор не может оправиться от унижения. Глядя на нее, Викки ощутила острую жалость. Она видела, как та выбиралась из своей чадры, оставшись в сильно поношенном платье.

– Почему бы вам все-таки не выйти за Хуссейна? – спросила Викки, осознавая, что вмешивается не в свое дело.

Мириам подошла к большому глиняному кувшину, налила четыре стакана фруктового сока, поставила их на поднос, куда уже поместила вазочку засахаренного миндаля, другие восточные сладости и смесь печений, так любимых арабами.

– Вы знаете почему, – ответила она устало. – Я не люблю Хуссейна. Он может вполне устраивать отца, но меня-то никто не спросил. Моя сестра – другое дело. Она вышла замуж за человека, которого любит, и уехала отсюда. И я хочу быть рядом с любимым человеком.

Викки упала духом.

– С Адамом? – спросила она нерешительно. Мириам же заулыбалась:

– Вы отгадали. Как вы думаете, мы можем быть с ним счастливы?

Викки, нахмурясь, взяла миндаль. Что бы ни говорила Мириам, в глубине души Викки считала, что Адаму нужна другая жена – помощница в работе, женщина интеллигентная, понимающая, что за лекции он читает в университете и почему читает их именно в Дамаске, а не в Лондоне. То есть это должно быть средоточие всяческих добродетелей. Викки фыркнула, представив, какая бы это была непроходимо скучная особа. Такая вряд ли кому-то понравится – и менее всего Адаму.

– Не знаю, мне трудно судить, – наконец сказала она Мириам.

Девушка резко повернулась:

– Это потому, что вы ревнуете. Оставьте Адама в покое! Оставьте! Он мой! Мой! Для вас найдутся другие! – Мириам схватила поднос и выбежала из кухни.

Викки пренебрежительно пожала плечами. Не ее дело, на ком женится Адам. Почему она никак не может успокоиться? Викки была недовольна собой и постаралась выкинуть все это из головы. Чтобы занять себя хоть чем-то, она подняла с пола сброшенную Мириам накидку и попыталась представить, каково ее носить ежедневно. Интересно, как ее надеть и будет ли в ней удобно? Викки не удержалась и натянула покрывало. Оказалось удивительно удобно, хотя Мириам была немного тоньше нее. Да и через нейлоновую чадру, как выяснилось, очень хорошо видно, совсем не так неудобно, как Викки могла предположить, не жарко и не душно.

Викки опять расстегнула покрывало, боясь, что кто-нибудь войдет. Поэтому она испугалась, когда чья-то рука обвилась вокруг ее пояса. Викки развернули и поцеловали, пренебрегая возражениями против такого бесцеремонного обращения.