Текст книги "Тайна розового бриллианта"

Автор книги: Ивонн Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

В самолете Мэтт устало откинул голову на высокую спинку кресла. Поздно вечером они будут дома, в Девенпорте, и жизнь снова станет спокойной. Последние двадцать четыре часа были мучительными. Он привык отказывать себе во многом, он жил с этим так давно, что не мог вспомнить, когда это началось. Но систематические скандалы с Марисой вплоть до ее отъезда в Австралию не могли сравниться с тем влечением к Рейчел, которое бередило его душу.

Мэтт не мог взглянуть на нее без того, чтобы не вспомнить, как она прикасалась к его телу. Он старался не поддаваться этим воспоминаниям. Вчерашний день доказал, что он может справиться со своими инстинктами. Слабости нельзя поддаваться. Ни при каких обстоятельствах.

И нельзя забывать об измене его жены, их неудачном браке. Нельзя забывать о том, что сам он был не лучшим мужем и отцом. Рейчел заслуживает большего. Ей нужен другой мужчина, а не такой, как он.

Мэтт сконцентрировался на коробочке, лежавшей в его нагрудном кармане. В этой коробочке находился последний розовый бриллиант Блэкстоуна. Салливан позвонил ему и предложил встретиться за обедом, чтобы окончательно решить все финансовые тонкости. Так Мэтт сделал то, что не смог сделать его отец. Всю свою жизнь Мэтт старался быть достойным сыном своего отца и наконец в этом преуспел.

В Окленде шел мелкий дождь. Когда они уселись в поджидавший их лимузин, Мэтт достал телефонную трубку и набрал номер своих родителей. Мать взяла трубку.

– Привет, вы сегодня очень заняты?

– Нет, нисколько. Ты уже дома? Так рано? Я думала, что ты пробудешь там еще несколько дней.

Мэтт проигнорировал замечание матери о том, что он впервые за многие годы так быстро вернулся домой.

– Не возражаешь, если мы сегодня встретимся? Я хочу показать кое-что отцу.

– Конечно, мы всегда рады тебя видеть. Ты возьмешь с собой Блейка и Рейчел? Вы обедали в самолете? Может, все поужинаете у нас?

Мэтт почувствовал в голосе матери истинно материнскую заботу о нем. Невозможно было разочаровать мать отказом.

– Замечательно, мама. Мы приедем к вам примерно через полчаса, все зависит от пробок.

Мэтт засунул в карман телефон. Скоро он покажет отцу найденный розовый бриллиант! С тех пор, как тридцать лет назад Говард Блэкстоун обвинил его отца в краже розового ожерелья, для Оливера Хаммонда стало делом чести найти его. Это дело просочилось в прессу, стало скандальным, но теперь Мэтт имел весомые доказательства того, что отец его невиновен.

– Мы едем к твоим родителям? – прервал его мысли голос Рейчел.

Они почти не разговаривали с тех пор, как Мэтт сказал, что они покидают Таити, и, честно говоря, он был этому рад.

– Да.

– Ты уверен, что хочешь видеть меня там?

– Моя мать посчитала, что ты непременно приедешь.

– Тогда понятно.

Рейчел молчала все оставшееся время в пути, хотя Мэтт чувствовал, что она хочет еще что-то сказать.

Вскоре они подъехали к одноэтажному зданию в элитном жилом комплексе, где жили его родители. Мэтт был не на шутку взволнован. После того как отца хватил удар пять лет назад, ему мало что доставляло радость. Он всегда был активным и жизнедеятельным человеком, а теперь, парализованный, даже не мог говорить. Оливер Хаммонд сделал очень многое для двух своих приемных сыновей, и теперь Мэтт, смущаясь и вместе с тем гордясь, был готов вернуть отцу хоть толику подаренной им любви.

Быстро обняв мать на пороге, Мэтт направился прямо к отцу, сидевшему в инвалидной коляске. Он опустился перед ним на колени.

– Отец! Я хочу тебе кое-что показать. – Мэтт засунул руку в карман и вытащил оттуда бархатную шкатулку. – Ты знаешь, что четыре розовых бриллианта Блэкстоуна были найдены среди вещей Марисы после ее гибели?

Оливер Хаммонд кивнул, и взгляд его застыл на бархатной коробке, лежавшей на ладони Мэтта.

– Это последний бриллиант.

Мэтт положил коробочку на колено отца и открыл ее, пристально наблюдая за его выражением лица. Он был не готов услышать хриплый звук, вырвавшийся из его горла, и увидеть слезы, навернувшиеся на глаза старика. Мэтт ожидал увидеть ликование, волнение, возможно, самодовольную улыбку, но не такую непомерную печаль.

– Отец? С тобой все в порядке? Это же хорошая новость! Теперь мы докажем, что Блэкстоуны лгали все эти годы. Ты теперь оправдан, окончательно и бесповоротно. Когда я сделаю заявление в прессе о том, что все камни из ожерелья Блэкстоунов найдены, весь мир узнает правду.

Отец покачал головой.

– В чем дело, папа? Ты не хочешь, чтобы я делал заявление? Не понимаю. – Мэтт встал с колен, не сводя глаз с лица отца. Почувствовав руку матери на своем плече, он обернулся.

– Сынок, он счастлив, что ты принес ему камень, но на него нахлынули горькие воспоминания. Очень болезненные. Несмотря на то, что он сам прервал отношения с Соней и Урсулой, он никогда не переставал горевать о своих сестрах. Он обвинял Говарда в том, что тот создал разлад между двумя семьями, но себя винил тоже. За то, что мог сделать, но не сделал. Нам теперь достаточно знать, что нашелся последний утраченный бриллиант. Но не надо раздувать очередной низкопробный скандал. У отца, да и у меня, не хватит на это здоровья, Мэтт.

– Ты уверена в своих словах, мама? – Мэтт не мог поверить, что мать не желает публичного оправдания отца.

– Да, уверена.

– Расскажи, пожалуйста, что на самом деле произошло той ночью, когда пропало ожерелье. – Мэтт пытливо взглянул на мать. – Я знаю лишь то, о чем многие годы писали газеты, но ты мне никогда ничего сама не говорила.

Катарина вздохнула и посмотрела на мужа. Оливер медленно кивнул и вытянул вперед здоровую руку. Старик погладил камень, слезы текли по его щекам.

– Я уговорила твоего отца пойти на тридцатилетие к Урсуле. Оливер не хотел идти. Между ним и Говардом всегда существовало некое соперничество, которое только усилилось после смерти Джеба, но я знала, что Урсуле наш визит очень важен. Она была очень измучена и слаба после того, как похитили Джеймса, а через год родился Райан… – Голос Катарины слегка дрожал. – Мы не догадывались, что состояние ее объяснялось послеродовой депрессией. Если бы люди были более открыты друг другу, она бы, возможно, была еще жива. Так или иначе, Урсула была несказанно рада нашему приходу, да и выглядела потрясающе. С розовым ожерельем Блэкстоуна на шее, она казалась олицетворением успеха Говарда. Я сомневалась, что она чувствует себя комфортно в этом ожерелье. Оно было тяжелым и массивным. Должно быть, нелегко его было носить на шее. Видимо, поэтому Урсула все время поправляла его и трогала застежку, будто та была не очень надежной. Урсула напилась. Я очень удивилась, увидев ее такой. Она всегда была совершенной хозяйкой – внимательной ко всем, заботящейся о том, чтобы все было в порядке, – но в тот вечер она возложила все на Соню. Когда начались танцы, Урсула оказалась возле бассейна, и Оливер заметил, что сестра нетвердо держится на ногах. Он подошел к ней, чтобы отвести ее подальше от бортика, но не успел – она упала в воду. Все были шокированы. И в первый момент никто не пошевелился – даже Говард. Оливер бросился на помощь и стал вытаскивать ее из воды. Он был очень зол на Говарда за то, что тот, во-первых, позволил ей так напиться и, во-вторых, вообще ни о чем особенно не заботился. И, как вы можете вообразить, Говард не слишком переживал.

Катарина взяла парализованную руку Оливера и нежно погладила. Взгляд ее затуманился, когда она снова обратилась к прошлому.

– Мы с Соней повели Урсулу в ее комнату, но она вырывалась и кричала, что хочется вернуться к гостям, что Говард желает видеть ее там. Она была в таком состоянии, что ее никак нельзя было отпускать, и мы буквально затащили ее в ее комнату. Думаю, что в этот момент с нее и упало ожерелье, потому что в бассейне, когда из него позже спустили воду и тщательно осмотрели, драгоценности не оказалось. И в комнате Урсулы, где она пробыла весь оставшийся вечер, его тоже не было. Оказавшись в своей комнате, она стала плакать. Рыдания ее были душераздирающими. И она никак не могла остановиться. Словно все страдания прошедших двух лет вылились на поверхность. Мы с Соней никак не могли ее успокоить. Мы раздели ее и уложили в постель. Затем зашел Говард и спросил, куда мы положили ожерелье. И никто из нас не мог вспомнить, когда мы в последний раз видели его. Конечно, Говард сразу же ушел, сказав, что пойдет поищет ожерелье. Его поведение меня не очень удивило, но все же я ожидала от него хоть какого-то сочувствия жене. Наконец она уснула, и Соня сказала, что останется с ней. Я спустилась вниз. И услышала крики.

– Крики? – переспросил Мэтт.

– Они были ужасными. Говард и Оливер стояли друг против друга, и мне показалось, что сейчас начнется драка. Говард схватил Оливера за воротник и обвинил в краже ожерелья. Конечно, твой отец это отрицал, но Говард не унимался и зашел так далеко, что обвинил его в причастности к похищению Джеймса! Я не могла поверить своим ушам, никто не мог поверить, но Говард был словно одержимый.

– А что сказал отец? – Слова Оливера стали уже легендарными, но подробности затерялись при многочисленных пересказах.

– Ты знаешь своего отца, – улыбнулась Катарина. – Я слышала его слова так ясно, что будто слышу их и сегодня. Он оторвал руку Говарда от своей рубашки и сказал, что мгновенно отобрал бы у него бриллианты, но ребенка – никогда. Больше Оливер никогда не разговаривал с Говардом. Конечно, его слова заставили всех думать, будто твой отец каким-то образом украл ожерелье, но теперь ты доказал, что это не так, и когда выяснится правда о похищении Джеймса, мы будем свободны от всех наговоров.

– Подумать только! Вас обвиняют еще и в этом! Блэкстоуны ответят за все!

Рейчел поднялась из-за стола, где вместе с Блейком раскрашивала книжку.

– Мэтт, пожалуйста, прекрати, ведь ты расстраиваешь свою мать. Неужели не видишь, как ей тяжело? – Она склонилась над креслом Катарины и обняла ее за дрожавшие плечи. Та бросила на нее благодарный взгляд.

– Мы достаточно страдали последние тридцать лет. Твой отец предложил Соне поехать вместе с нами домой, но Соня сказала, что останется с сестрой несмотря ни на что. Оливер предложил обеим сестрам вернуться домой, но они остались. – Катарина сжала руку Оливера, на губах ее появилась печальная улыбка. – И отец почувствовал, что они выбрали Говарда, остались под его крылом. Решение Сони и Урсулы создало между нами пропасть, которую так никто никогда и не преодолел.

– Но это еще не все. – Мэтт широкими шагами прошелся по комнате и остановился перед Оливером. – Я принес их тебе, отец. Все до единого. А к концу месяца я приобрету пакет акций, который даст мне возможность установить контроль над всеми бриллиантами Блэкстоуна. Все будет наше.

Рейчел замерла. Холодок прошел по ее коже. Слова Мэтта прозвучали с такой горечью, с таким ожесточением. Он всегда был целеустремленным, даже в детстве, но сейчас ей показалось, что он близок к одержимости. Неожиданно она вспомнила, что несколько месяцев назад Мэтт спрашивал ее, не хочет ли она продать акции «Бриллиантов Блэкстоуна» – эти акции составляли значительную часть ее ценных бумаг.

И как бы она ни любила Мэтта, она не хотела его успеха в этом деле. Его стремление было рождено ненавистью и могло привести лишь к мучениям, даже если бы он достиг своей цели. Оно не принесло бы счастья – ни ему, ни его близким.

Катарина беспокойно нахмурила брови.

– Мэтт, ты уверен, что все делаешь правильно? А как насчет Ким? Ты обсуждал это с ней?

Лицо Мэтта стало каменным.

– Я все делаю правильно. А что касается Кимберли, то она сделала свой выбор, когда покинула нас в начале года.

– Это не совсем так, сын. Отец ее недавно умер. И ей пришлось уехать домой. – Катарина поднесла руку к горлу.

– Домой? Дом – это место, где находится твое сердце. Так ты всегда учила нас? Но ее сердце явно находится в Сиднее, возле бриллиантов Блэкстоуна, потому что именно туда она и направилась. – Он наклонился и обнял мать за плечи. – Мама, с нас достаточно. Настало время положить этому конец.

Сердце Рейчел сжалось от сострадания, когда она увидела борьбу чувств на лице Катарины.

– Но когда же это закончится, Мэтт? – спросила мать, и в ее голосе прозвучала мука.

– Когда все, что этот ублюдок забрал у нас, вернется в руки Хаммондов, не раньше.

– А Блейк? Как он вынесет все это? – настаивала Катарина.

Мэтт ощутимо напрягся.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что пишут в газетах о Говарде и Марисе. О Блейке…

– Он мой сын. И этим все сказано.

– Ты уверен? Можешь ли ты жить, не будучи полностью уверенным в этом?

Рейчел показалось, что она присутствует при греческой трагедии и скоро увидит ее развязку. Сердце ее сжалось, а глаза наполнились слезами, когда она увидела боль в глазах Мэтта.

Он был так сдержан, будто боялся, что прорыв этой боли может разрушить его. Мэтт взглянул на маленького мальчика, сидевшего за обеденным столом.

Его ответ был резким и окончательным.

– Он мой.

* * *

Когда они приехали домой, в особняк Хаммонда, Мэтт сказал Рейчел, что отпускает ее на выходные. В первый понедельник июня в Новой Зеландии отмечали день рождения королевы, поэтому он был готов провести с Блейком все три праздничных дня. Мэтт сказал, что ей надо отдохнуть, но Рейчел была уверена, что он хочет отдалиться от нее.

С горьким чувством она собрала вещи и отправилась на свою квартиру, говоря себе о том, что во время разлуки у нее появится возможность обдумать свои чувства.

Утром в субботу она позвонила матери, которая сказала, что тете немного лучше, но по-прежнему ей тяжело делать некоторые вещи, например, мыться, поэтому она останется с ней до конца месяца.

Рейчел с трудом переносила вынужденное одиночество. Днем она сходила на пляж, затем долго гуляла, а вечером стала смотреть телевизор. Она переключала с канала на канал и вдруг чуть не подпрыгнула на стуле.

Какого черта фото Блейка появилось на экране? Мэтт придет в ярость, если узнает, что она потеряла бдительность и позволила фотографам заснять Блейка. Как же она не заметила этих папарацци?

Рейчел сделала звук погромче. И вся превратилась в слух, внимая словам диктора.

«И в заключение нашей программы сообщаем о потрясающей истории Джеймса Блэкстоуна, известного более как Джеки Вэнс – маленького мальчика, который воскрес из мертвых».

Джеймс Блэкстоун? Возвращенный сын Блэкстоуна? Но почему он в младенчестве был так похож на Блейка? О нет, пожалуйста, нет! – молила она, опустившись на колени и лихорадочно отыскивая видеокассету, чтобы записать передачу. Подобное сходство может означать лишь одно, и это нанесет Мэтту сокрушительный удар.

Дрожавший рукой она включила видеомагнитофон, затем уселась, чтобы досмотреть передачу. Через двадцать минут голова у нее шла кругом.

Мать ее много лет работала у Хаммондов, но Рейчел почти ничего не знала о таинственной истории исчезновения первенца Говарда и Урсулы Блэкстоун, тем более, что это случилось задолго до ее рождения. Она не обратила внимания на шум, который поднялся в связи с его возвращением в семью в прошлом месяце. Слишком поздним для его матери, которая покончила с собой, и для отца, погибшего незадолго до этого события.

Но история, которую она сейчас выслушала, бросала мрачную тень на всю эту драму. Кто-то хотел нанести удар мужчине и ребенку, которых она любила больше всего на свете.

На следующее утро, во вторник, она влетела в дом Мэтта. Кассета, казалось, прожгла дыру в ее сумочке. Мэтт с сыном только что закончили завтракать, и Блейк, увидев Рейчел, вскочил со стула и радостно бросился к ней.

– Привет, милый! Как провел выходные?

– Я скучал по тебе. Почему ты не пришла? – требовательно воскликнул малыш, крепко обнимая ее.

– Ведь ты проводил время со своим отцом. Это особое время – только для вас двоих. Тебе было весело?

Радостное щебетание ребенка ласкало ее слух. Мэтт поднялся из-за стола и собрал посуду.

– Очень кстати, что ты пришла так рано. Мне скоро надо уезжать.

Он снова окунется с головой в свою работу? Ей стало больно при этой мысли. Неужели он ни разу за все эти выходные не вспомнил о ней?

– Прежде чем ты уйдешь, удели мне несколько минут. Мне кое-что надо тебе сказать. – Она достала из сумочки видеокассету.

– Думаю, это подождет до вечера, – произнес он холодно.

Рейчел схватила его за руку. Она почувствовала сквозь тонкую ткань рубашки, как напряглись его мускулы, словно он едва выносил ее прикосновение.

– Мэтт, люди будут говорить об этом. Я уже видела автобус телевизионщиков перед главными воротами. Пожалуйста, посмотри запись.

– В чем дело? – спросил он, нехотя взяв кассету.

– Вчера был репортаж о Джеки Вэнсе.

Мэтт фыркнул.

– Джеки Вэнсе? Джеймсе Блэкстоуне, ты имеешь в виду? – Он засунул кассету обратно в ее сумочку. – Спасибо, не надо. Я не испытываю ни малейшего желания слушать о его «возвращении».

– Здесь не только об этом, Мэтт! Посмотри!

Рейчел схватила кассету и вставила ее в маленький видеоплеер, подключенный к кухонному телевизору. Передача началась, и экран заполонили фото мальчика, который как две капли воды был похож на Блейка.

– Эй, да это я! – послышался голос Блейка, снова прибежавшего в кухню.

– Нет, милый, это твой… родственник. Его зовут Джеки.

– Джеки. Блейк. Джеки. Блейк. – Он начал скакать по комнате, нараспев повторяя эти имена.

Мэтт подхватил сына на руки и что-то прошептал ему на ухо – Рейчел ничего не услышала, – но Блейк замолчал и, когда Мэтт поставил его на ноги, быстро убежал из кухни. Она слышала, как малыш затопал вверх по лестнице.

Мэтт просмотрел запись в абсолютном молчании и отключил аппаратуру, когда передача закончилась.

– Что ты будешь делать, Мэтт?

– Ничего.

Рейчел не поверила своим ушам.

– Ничего? Как ты можешь так говорить?

– Ведь это ничего не доказывает. Они очень похожи. Так бывает.

– Похожи? Одно лицо! Такая схожесть не бывает случайностью.

– Так ты хочешь убедить меня, что журналисты говорят правду? Что Мариса уже была беременна от Говарда Блэкстоуна, когда выходила за меня замуж? Думаешь, это доказывает, что Блейк не мой сын? Ты переходишь всякие границы, Рейчел. Остановись.

– Но ведь пресса не оставит тебя в покое. И Блейка тоже. Пожалуйста, ради вас обоих, выясни правду!

– Ты, наверное, не поняла меня прошлым вечером, Рейчел. Блейк – мой сын. И никакой генетический тест не изменит моего мнения.

Она не могла остановиться. Если Блейк – не его сын, то у мальчика есть и другая семья, частью которой он может стать. Ей надо попробовать еще раз.

– Конечно, тест не изменит законных оснований, но спрашивал ли ты себя откровенно, Мэтт, почему ты столько времени проводишь вдали от дома, вдали от Блейка? Может, в глубине души ты чувствуешь, что слухи эти правдивы?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Его охватил гнев. Как смеет она высказываться подобным образом? Он сам был приемным сыном и прекрасно знал, что отец – это тот, кто вырастил и воспитал, а не тот, кто зачал. И он был отцом Блейка, а Блейк – его сыном.

Но прежде чем он дал выход своей ярости и успел сказать Рейчел в соответствующих выражениях, что думает о ее мнении, зерно сомнения зародилось в его душе. Не в первый раз он пожалел о разладе между ним и его кузиной Ким. По правде говоря, они немного отдалились друг от друга, когда он женился на Марисе – Ким выразила удивление по поводу такого стремительного брака, – но их деловые отношения всегда были невероятно крепкими.

Мэтт напомнил себе о ее предательстве. Чего он боится? Что Блейк захочет стать Блэкстоуном, когда вырастет? Нет. Он и мысли подобной не допускал.

– Я опаздываю на работу. – Он схватил свой портфель и направился к гаражу, прежде чем Рейчел успела сказать хоть слово.

Поздно выехав из дома, он попал в пробку, и к тому же из-за аварии перекрыли мост. Мэтт проклял свое идиотское решение поехать сегодня на работу. Но ему надо было наверстывать время, проведенное на Таити.

В желудке его возникли спазмы, когда он вспомнил, какая шелковая кожа у Рейчел. Это было безумием – взять ее с собой, но у него не было ни времени, ни сил, чтобы ей противостоять. Но он должен твердо расставить все по своим местам и не забывать о том, что он – хозяин, а она – наемный работник, и точка.

Бог знает, как могло случиться, что он почти потерял над собой контроль при ее прикосновениях. И ему потребовалась огромная сила воли, чтобы остановиться.

Но она проникла в его тело, наполнила его ночи желанием погрузить себя в ее гибкую мягкую плоть, а теперь проникла и в его мысли – задала вопрос, который больше всего его волновал.

Вопрос о его отцовстве.

Мэтт приехал в офис в премерзком настроении. Он мог решить этот вопрос раз и навсегда – сделав генетический тест. Но он совсем не хотел тащить в лабораторию Блейка, с репортерами на хвосте.

За дополнительную плату можно сделать тест и на дому… Сев за рабочий стол, Мэтт включил компьютер и стал искать телефоны соответствующей службы. Так или иначе, он должен узнать правду о Блейке.

Но еще один вопрос продолжал его мучить. Даже если будет доказано, что Блейк – его сын, была ли у Марисы накануне ее гибели любовная связь с Говардом Блэкстоуном?

В следующие несколько дней в «Доме Хаммонда» кипела работа. Пришла первая партия черного жемчуга. У Мэтта чесались руки, чтобы раскрыть упаковку и посмотреть образцы в своем рабочем кабинете, но именно сейчас он ожидал важного телефонного звонка. Не хотелось мешать одно с другим.

В детском саду сказали, что к ним часто наведывается пресса, и они с Рейчел решили, что Блейк должен некоторое время посидеть дома.

Рейчел, в отсутствие своей матери, взяла на себя все ее обязанности по ведению домашнего хозяйства. И как бы Мэтт это ни отрицал, ему было комфортно и уютно дома благодаря присутствию Рейчел – подобного чувства он не испытывал очень давно.

Теперь Мэтт с нетерпением ожидал результата генетического теста…

Сегодня он решил закончить работу пораньше и обрадовать Блейка. Может быть, если не будет дождя, он отпустит Рейчел домой, а сам пойдет с сыном порыбачить на залив. Рейчел по-прежнему укоряла его за то, что он мало проводит времени с сыном, и опять же была права. Не слишком ли он зациклился на мести Блэкстоунам?

Мэтт едва поставил машину в гараж, как в нагрудном кармане зазвонил телефон. На дисплее высветился незнакомый номер. Сердце Мэтта дрогнуло.

– Мэтт Хаммонд слушает.

– Мистер Хаммонд, это Лиз Уолтер из диагностической лаборатории. Вы можете назвать мне свой шифр?

Мэтт назвал ей свой шифр, который предусмотрительно записал в блокноте.

Через две минуты разговора он сунул свой телефон обратно в карман, и его охватило невероятное чувство облегчения. Слезы наполнили его глаза. Сообщение подтверждало то, о чем всегда говорило ему сердце.

Блейк – его собственный сын. И это окончательно и бесповоротно.

– Мэтт? Все в порядке? – В дверях гаража стояла Рейчел. – Я слышала, как ты подъехал. Почему не идешь домой?

– Все более чем в порядке! – Широкая улыбка сияла на его лице. Он подошел к Рейчел, подхватил ее на руки и стал кружить.

Она звонко и счастливо засмеялась.

– Поставь меня на землю, – задыхаясь, промолвила она. – У меня закружится голова.

– Он мой, Рейчел, он мой! Я получил подтверждение из лаборатории.

Мэтт перестал кружиться, хотя голова у него по-прежнему шла кругом. Каждый нерв его тела чувствовал ее упругую округлую плоть, прижатую к его груди.

– Подтверждение? Ты получил результат теста?

– Да.

Рейчел подняла руку и дотронулась до его щеки, в глазах ее засверкали слезы.

– О, Мэтт, это потрясающая новость! Я знаю, как это важно для тебя.

Ее карие глаза сияли радостью. Но постепенно они наполнились другим чувством – и это чувство заставило его наклонить голову и приникнуть к ее губам, отбросив последние сомнения, которые терзали его разум.

Вкус ее губ был опьяняющим. Мэтт прижал ее к себе, к своему могучему телу, и почувствовал, как желание буквально испепеляет его. Нежность ее губ, языка пробудили в нем ненасытную страсть, и кожа его стала гореть, словно расплавленный металл.

Мэтт просунул руку под футболку Рейчел в отчаянной жажде ощутить ее обнаженное тело, почувствовать ее тепло. Застежка у бюстгальтера лопнула, и ее полные груди освободились от лайкровой ткани и кружев.

Его большой палец нащупал ее сосок, и тот напрягся, выражая ее страстное желание. Мэтт дернул футболку вверх, подставив груди Рейчел холодному воздуху. Мурашки покрыли ее тело, но она не выразила никакого протеста. Он склонил голову к ее груди, взял возбужденный сосок в рот и нежно прикусил. Ее изнемогающий стон слился с его страстным стоном. Он хотел ее прямо здесь, прямо сейчас.

Другой рукой Мэтт сжал ягодицы Рейчел. Она выгнулась, приникнув к нему. Он прижал ее спиной к автомобилю и стал расстегивать молнию на ее джинсах. Она помогала ему, насколько могла. И как только молния была расстегнута, он просунул руку в ее трусики.

Рейчел горела от желания. Она хотела его. Мэтт отбросил ее джинсы.

– Я хочу, чтобы ты любил меня. – Голос ее был напряженным, будто одна попытка заговорить стоила ей очень многого. – Мэтт, пожалуйста!..

Он тоже этого хотел. Хотел так сильно, что у него звенело в голове. Звенело в голове? Нет, это был звонок в главные ворота. Этот звук был таким резким, что сразу же вернул его к реальности.

Мэтт отстранился от Рейчел, затем помог ей одеться.

– Это Блейк вернулся домой. – Голос молодой женщины звучал с трудом, будто слова застревали в горле.

– Я пойду его встречу. – Мэтт отступил назад, подальше от нее, подальше от ее соблазнительного тела. – Извини, Рейчел. Похоже, я снова повторил ту же ошибку. Мы обсудим это позже.

Она застегнула ремень потуже, подняла глаза. Руки ее дрожали. Губы были припухшими от его поцелуев, в глазах все еще пульсировал огонь желания. Мэтт широкими шагами направился к воротам и, спросив, кто приехал, нажал кнопку и впустил ожидавший снаружи автомобиль.

Рейчел понимала, что ей надо сдвинуться с места, но ноги словно приросли к земле. Она старалась сдержать биение своего сердца, пытаясь равномерно дышать. Собравшись с силами, она поднялась по лестнице в свою комнату.

Извини.

Это ошибка.

Эти слова были еще больнее, чем его отказ от нее две недели назад, на Таити, Мэтт мог сказать все что угодно, только не это. Теперь она лишилась малейшего шанса остаться рядом с ним и как-то изменить его жизнь. Он не мог понять, что между ними существует нечто гораздо большее, чем просто физическое притяжение.

Рейчел плеснула себе в лицо холодной водой. Она слышала веселые возгласы Блейка. Она знала, что должна спуститься в кухню и начать готовить обед. Но больше всего на свете ей сейчас хотелось свернуться в клубочек и спрятаться в темном углу.

На короткий миг, когда сказал ей, что получил результаты теста, он стал прежним Мэттом, которого она знала в юности. Тем Мэттом, который смеялся, любил жизнь и преодолевал любые трудности с улыбкой на лице. Он не был этим холодным и замкнутым незнакомцем, которым стал за последние шесть месяцев.

Рейчел потянулась за полотенцем, уткнула в него лицо, затем выпрямилась и взглянула на себя в зеркало. На ее лице не осталось никаких следов от этого внезапного свидания в гараже. Вот только глубоко внутри болела рана… Но ведь я жила с нею одиннадцать лет, напомнила себе Рейчел. В этом не было ничего нового. Она это преодолеет. Она всегда это преодолевала. Но на этот раз боль была нестерпимой. Та любовь, которую Рейчел испытывала к Мэтту девочкой-подростом, не могла сравниться с тем чувством, которое жило в ней теперь.

Тогда она твердо верила, что если они займутся любовью, то все будет хорошо и она станет его девушкой. Но все оказалось не так. Рейчел сильно ошибалась. И теперь ошибается. Они два раза пытались заняться любовью, и он после этого еще больше отдалился от нее.

Рейчел аккуратно повесила полотенце на крючок и вышла из ванной комнаты. Она решила показать ему всем своим видом, что осталась совершенно равнодушной к произошедшему.