Текст книги "Неделимый (ЛП)"

Автор книги: Ивлин Гласс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Ивлин Гласс
Неделимый
Серия: Мотоклуб Стальные Когти (3 из 3)

Перевод, редакция, вычитка, оформление, обложка: группа https://vk.com/true_love_books

ГЛАВА 1

– Милый, ты выглядишь таким одиноким, – донесся до Джима далекий голос. Или, может быть, это было в его голове, потому что, когда он поднял глаза от выпивки, стоящей перед ним, источник голоса казался таким же далеким и размытым. Медленно улыбнувшись, он сказал:

– Но разве не все мы?

Последовавшее следом хихиканье прозвучало как рождественские колокольчики, а голос невнятно произнес:

– Мы с подругой хотели бы посидеть с тобой некоторое время.

Джим помахал рукой – не совсем слыша девушку или задумавшись о том, чего она хотела. Он вернулся к своему напитку, утопая в пьяной дымке. Обвинения в перестрелке были сняты на основании отсутствия улик против Джима и его братьев, а также ненадлежащих полицейских процедур. Тем не менее, было немного утешения находиться на свободе, учитывая то, что Сьюзен не отвечала на его звонки или сообщения и даже, казалось, не жила в своей квартире.

Вероятно, она осталась с матерью, надеясь избежать встречи с ним, пока он не перестанет ее искать. Он даже не застал девушку навещающей отца в больнице. Пожилой мужчина был не в лучшей форме; Джим коротко поговорил с ним в поисках Сьюзен, а после ухода из больницы пришел прямо в клуб, чтобы заглушить свою боль.

Но он не собирался останавливаться на достигнутом. Чем больше Джим пил, тем яснее становилось то, что он сделал не так в прошлом и что должен сделать сейчас, чтобы все исправить. Воспоминания о временах, когда Уэйд подводил свою покойную жену, преследовали его, напоминая о том, что с тех пор он не изменился так сильно, как хотел. Очевидно, он разочаровал Сьюзен, и теперь должен доказать ей, что намерен добиться большего. Джим должен убедить ее любить его, даже, если он не святой.

Даже Трина давала ему такой шанс. Несмотря на ее слабость и неодобрение, Джим иногда действительно знал, как сильно она его любит. Она оставалась с ним в худшие времена, даже, если это означало быть накачанной болеутоляющими таблетками. Конечно, все вызвало больше плохих воспоминаний, чем хороших.

Он вспомнил, как нашел «Викодин» в шкафу.

– Что это? – спросил он, показывая ей бутылек.

Трина готовила на кухне, и устало улыбнулась ему.

– Я пошла к врачу с больной спиной. Помнишь, я повредила ее несколько дней назад, неудачно повернувшись, пока мыла пол? Во всяком случае, он сказал принимать их, когда мне больно, и показал несколько упражнений для укрепления мышц.

Джим отстал от ее, но месяц спустя у нее появилось другое оправдание, и Джим затеял ссору.

– Ты становишься наркоманкой, Трина? – обвинял он жену.

– Можно подумать и так, учитывая компанию, в которой ты находишься. Ваши парни, может, и не торгуют наркотиками, но все остальные банды здесь так делают, и я уверена, что некоторые из ваших предполагаемых друзей тоже. – Она вырвала бутылек у него из рук. – Это законно, Джимми. Может быть, тебе стоит меньше времени проводить со своими незаконными делами и больше времени со своей старой леди, которую ты утверждаешь, что любишь.

Джим ушел, направился в клуб и отключился в задней комнате. На следующее утро он подрался с одним из своих братьев, который позже ушел из клуба, и Джиму пришлось наложить швы в том месте, где кольцо парня врезалось ему в лоб. Трина появилась в больнице, плача и извиняясь. Она сказала Джиму, как сильно любит его и что просто хочет заботиться о нем. В эти мгновения Джим забыл обо всех своих заботах, и весь его гнев на Трину и остальной мир рассеялся. Все, что его волновало – это нежное, любящее прикосновение жены.

Кто-то массировал плечи Джима. На мгновение он улыбнулся, забыв о том, где находился, и подумав, что, возможно, Сьюзен пришла в себя и решила, что скучает по нему. Тем не менее, не потребовалось много времени, даже через затуманенное состояние, вызванное почти целой бутылкой виски, чтобы понять, что все было по-другому. Не было ни любви, ни нежности. Определенно не Сьюзен.

– Кто ты? – спросил он, и в ушах у него стучало при каждом слове.

Джим снова услышал хихиканье, и два голоса. Дыхание того, кто шептал ему в ухо, напоминало о мятном ликере,

– Дорогой, мы здесь, чтобы заботиться о тебе. Мы сделаем все, что ты захочешь.

Где-то перед ним находилось второе тело, образ которого стал неясным, когда незнакомка наклонилась вперед и засунула руку ему в промежность.

– Похоже, тебе нужно помочь рукой, дорогой.

Что она и сделала.

– Ну, хорошо, что вас двое, потому что я не маленький, и чтобы справиться со мной, нужны двое. – По смеху он понял, что сказал что-то не то, но Джиму было все равно, так как им удалось проскользнуть под его руки и помочь встать на ноги. Они шли, спотыкаясь, и он не мог видеть, куда они идут, но одна из женщин толкнула дверь, и следующее, что Джим помнил, как упал на кровать.

Что-то в глубине его сознания играло с ним, и он находился слишком далеко за чертой, чтобы быть в состоянии определить это. Джим был на грани обморока, что, вероятно, было самым лучшим. И все же мысль, таившаяся в глубине его души, не давала ему покоя, но, в конце концов, все же пришла ему в голову.

Когда у него была Трина, она всегда возвращалась и любила его, если он причинял себе боль. Теперь Джим знал, что должен был делать. Сьюзен была фельдшером. И ее работа – заботиться о раненых и больных людях, и она не могла игнорировать кого-то раненого или больного. Если бы он только нашел способ навредить себе, чтобы оказаться в больнице и вызвать "скорую", Сьюзен пришлось бы обратить на него внимание. Разве в медицинском сообществе нет какого-то кодекса чести?

«Вот и ответ», – подумал он, смеясь. Затем Уэйд погрузился в тяжелое опьянение.

ГЛАВА 2

Сьюзен скребла раковину в своей квартире так, как будто ее жизнь зависела от того, будет ли эта штуковина из нержавеющей стали полностью очищена от грязи, пищи или бактерий. Ее рука и плечо ныли, а спина и мышцы начинала болеть от напряжения. И все же она продолжала работать. Когда она закончит, то вычистит столешницы, потом шкафы, а затем перейдет в гостиную.

Она взяла неделю отпуска, ошеломленная всем, что происходило в ее жизни, кроме работы, и искала способ примириться с этим. Сьюзен нужно было навестить отца, но после их последнего разговора она не могла встретиться с ним лицом к лицу.

– Твой парень приходил ко мне, – прохрипел он. – Очевидно, ты его игнорируешь.

Сьюзен сжала губы в тонкую линию.

– Джим не мой парень, папа. Я не могу быть с тем, кто стреляет в людей и попадает в тюрьму. Мне нужно больше стабильности.

Отец покачал головой, а лицо его исказилось от боли.

– Он этого не делал, Сьюзен. Его не выпустили под залог. Обвинения были сняты. Может, тебе стоит заглянуть глубоко внутрь и найти другую причину, по которой ты отталкиваешь его.

Отец закашлял, и она нажала на кнопку, которая капала морфий в его организм. Через несколько минут мужчина уже спал, и Сьюзен выбежала из больницы. Она не только не могла смириться с тем, что здоровье отца пошатнулось, но и не хотела слушать то, что он говорил о Джиме.

Она видела новости о его аресте вскоре после того, как навестила Уэйда за решеткой. Ему было предъявлено обвинение в убийстве второй степени. И теперь новость об освобождении Джима и его братьев по мотоклубу звучала повсюду, с утверждением о том, что появились новые доказательства. Конечно, ходили слухи о подтасовке улик и свидетелей, но подавляющее большинство общественности считало, что их обвинили ложно.

Сьюзен не знала, что и думать, и не была уверена, что это имеет значение. В конце концов, виновен Джим в убийстве или нет, но он участвовал в перестрелке и постоянно попадал в опасные ситуации. Именно по этой причине она не решалась завязать с ним отношения, а Джим только доказал ее правоту.

В то же время, девушка чувствовала, что судила о Джиме несправедливо, считая мужчину виновным, пока не была доказана его невиновность. Теперь он якобы доказал свою невиновность, и она все еще не могла смириться с этим фактом. К тому же, у нее все еще были чувства к нему, и они не стали слабее, чем раньше. На самом деле, это было одной из причин, по которой она чистила свою квартиру. Глупо было так думать, но Сьюзен чувствовала, что может стереть свои чувства к Джиму, соскребая грязь со всех щелей и трещин своей жизни.

Вскрикнув от отчаяния, Сьюзен стукнула кулаком по раковине, и только губка удержала ее от синяков на костяшках пальцев. Боль все еще отдавалась в ее руке, и она откинулась на стойку позади себя, схватившись за предплечье и проклиная себя за собственную глупость.

Пришло время по-другому подойти к делу. Она пряталась и убегала от своих проблем, чего Сьюзен поклялась никогда не делать. Девушка молча смотрела на свой мобильный телефон, лежащий на кофейном столике в гостиной. Она даже не прослушала ни одного из голосовых сообщений, оставленных Джимом, и подумывала сделать это, или, возможно, позвонить ему – просто, чтобы получить реальное завершение всего, если ничего больше нет. Тем не менее, время было неподходящим, и она не думала, что была в правильном настроении.

Нет, лучше всего было бы вернуться к отцу. У него было мало времени, и Сьюзен не могла вынести мысли о его смерти, не попрощавшись. Проведя рукой по волосам, которые она не расчесывала и не мыла два дня с тех пор, как в последний раз видела дневной свет, Сьюзен попыталась собраться с мыслями. Она заставила себя – шаг за шагом – пройти в ванную и включить душ.

Она сняла одежду, которую носила почти три полных дня, сморщив нос от запаха, который исходил от нее. Как она позволила себе впасть в такую панику? Она никогда не впадала в депрессию, которая заставляла ее пренебрегать личной гигиеной. Горячие брызги оживили тело больше, чем ее обычный запах. Это вернуло Сьюзен рассудок, напомнив о причинах, по которым она должна жить, и об обязанностях, о которых должна заботиться.

Одеваясь, Сьюзен сожалела о своих действиях за последние несколько дней. Она решила, что после встречи с отцом вернется в участок и подумает, не отменить ли ей отпуск и не вернуться ли на работу пораньше. Она была не из тех людей, которые хорошо прячутся без цели. Она должна была сосредоточиться на чем-то, и работа сделает это за нее. Кроме того, она не потрудилась пойти на учебу, и знала, что ведет себя как капризный ребенок. Все было не в порядке.

Чувствуя себя обновленной, Сьюзен надела легкие капри и свободную рубашку с цветочной вышивкой. Она посмотрела в зеркало, расчесывая волосы и морщась от узлов, которые образовались за последние несколько дней. «Никогда больше», – пообещала она себе. Когда девушка закончила, то выглядела чистой и свежей, молодой, и для разнообразия освободившейся от бремени мыслей.

Расправив плечи, девушка надела шлепанцы и направилась к выходу, полная решимости сделать все правильно – шаг за шагом.

ГЛАВА 3

Джим не чувствовал своего тела, но он споткнулся на середине бара, упал на бок и засмеялся, когда волна тошноты угрожала утопить его. Он судорожно дышал, но был пьян, и голова кружилась.

– Что, черт возьми, происходит? – голос Боксера прорезал туман, увеличивая скорость и вес отбойного молотка, ударяющего в часть мозга Уэйда, которая, казалось, контролировала координацию – так как его руки и ноги бесполезно болтались, когда он пытался сесть.

– Боже Всемогущий! – хлоп, хлоп. Джим попытался улыбнуться, но его щеки не двигались. На самом деле, он чувствовал удар, но ощущение не соответствовало звуку руки Боксера на лице. – Эй! – прогремел Боксер, и Джим попытался сфокусировать взгляд на лице друга, нависшем над ним, как угрожающий хищник. Он смотрел куда-то, чего Джим не мог видеть, ярость ясно читалась на его лице, даже, несмотря на туман в глазах Уэйда.

– Ты! Что ты делаешь? – это было требование, и Джима вырвало, желудок скрутило.

– Ничего. – Он был пьян в стельку, вот и все.

– Вырубился прежде, чем мы успели что-нибудь сделать.

Оба голоса были жалобными и испуганными. Джим не узнал их, но высокий звук звенел у него в ушах и вызывал тошноту. Кто-то схватил его за руку и дернул вперед, а когда он рванулся, рвота жгла его грудь и рвалась через рот.

– О, Джим, ради бога. – Боксер на что-то жаловался, но Джим не мог слушать, его грудь снова вздымалась. На этот раз, он почувствовал спазм легких, печени, и пары пальцев ног.

– Вилли! Грузовик готов! Надо ехать в больницу.

Джим махнул рукой. Он был в порядке и не нуждался в госпитализации. Однако его рука не двигалась, был только рвотный рефлекс. Его левая нога оголилась. Сознание было туманным, горло пересохло – и его голова, наверняка, лопнет, как динамит.

–Даже не пытайся спорить, – проворчал Боксер, и Джим понял, что его подняли с пола, хотя кожу все еще покалывало, как будто все его тело спало и пыталось проснуться. У него было отчетливое ощущение того, что он не хочет, чтобы оно проснулось, и что сильная боль только сделает ему больнее. – Не могу поверить, что несу твою задницу к грузовику, сукин ты сын – самоубийца. Сколько, черт возьми, ты выпил вчера вечером?

Жалобы Боксера попадали не в глухие, а в безразличные уши, поскольку желудок Джима возмущался от резких движений и быстрых поворотов тела.

– Боксер. – Имя прозвучало как стон, и желудок Джима снова сжался.

– Не смей, – предупредил Боксер.

– Чувак, не клади его в мой грузовик. Я никогда не избавлюсь от запаха испорченного виски!

Это был Вилли?

– Заткнись и веди машину. Мы едем сзади, так что я могу свесить его голову за борт, если он снова начнет метаться. – Боксер, должно быть, толкнул его на твердую поверхность, потому что Джим почувствовал падение и услышал глухой удар, прежде чем поверхность под ним подпрыгнула, а затем загрохотала. Он застонал, перекатываясь на бок, и Боксер снова обхватил его руками, поднимая и толкая. Затем Джим почувствовал холодный воздух на лице и что-то, впившееся ему в грудь.

– Не смей снова на меня давить. Еще неделя до стирки, а у меня кончаются рубашки, черт возьми.

Джим попытался кивнуть в знак согласия, но во всем его теле не было ни грамма энергии. На самом деле, он не был уверен, что там была кровь. Теперь, когда воздух пронесся мимо него, он почувствовал запах спиртного и был уверен, что это единственное, что пульсирует в его венах. И, конечно же, скопление в животе – там, где оно настаивало на поиске выхода в неправильном направлении.

Джим потерял счет времени, мир то появлялся, то исчезал, превращаясь из черного в водоворот тошнотворной смеси цветов. Он боролся с желанием просто провалиться в полное забвение. Джим снова зашаркал по комнате, и вокруг него послышались голоса, которых он не узнал, и звуки машин. Уэйд внутренне застонал. Он был в проклятой больнице.

– Приготовьте желудочный насос, – скомандовал бестелесный голос.

– Сомневаюсь, что ему это нужно, – голос Боксера перекрыл хаос, угрожавший рассудку Джима. – Ты видишь плоды его собственной процедуры?

Джим понятия не имел, о чем он говорит, но после долгого молчания бестелесный голос произнес:

– Давайте быстренько поставим капельницу. Сделать УЗИ. Я хочу знать, нужно ли нам двигаться вперед, и хочу, чтобы жидкость текла в этого парня, как Ниагарский водопад.

Джим хотел выругаться, споря о своем лечении и о том, что ему нужно. Насколько он понимал, ему нужно провести следующую неделю в постели, отсыпаясь от виски, и все будет в порядке. К черту капельницы, желудочные насосы и все остальное. Джим страдал от последствий собственной глупости, а затем будет жить своей жизнью.

Однако он не мог говорить, и через несколько мгновений, почувствовав укол в руку, в его разуме мелькнула вспышка, и он больше не мог думать.

ГЛАВА 4

Сьюзен смотрела на то, как отец медленно открывал глаза и гладила его по голове. Она улыбнулась ему, пока он пытался прийти в себя. Девушка подавила желание заплакать, заметив, что всего за несколько дней, прошедших с тех пор, как она приезжала сюда, ее отец потерял, по меньшей мере, еще десять фунтов. Он был такой сонный, что она не удивилась бы, узнав, что он проспал последние четыре или пять приемов пищи.

– Привет, пап, как ты себя чувствуешь? – спросила она, стараясь говорить бодро, хотя чувствовала напряжение от желания разрыдаться. И снова она нашла отца одного, ее матери и сестры нигде не было видно.

Мужчина шевельнул губами и скорчил гримасу. Сьюзен потянулась к воде на столике и поднесла соломинку к его рту, чтобы он мог пить. Вода стекала по лицу отца, но он сумел проглотить немного, достаточно, чтобы облизать язык, но недостаточно, чтобы помочь потрескавшимся губам. У Сьюзен заныло в груди.

– Бывало и лучше, но я долго спал. Несколько часов меня никто не будил. – Его голос был хриплым, и хотя Сьюзен избегала отца годами, она скучала по сильному мужчине с глубоким, повелительным голосом.

Она взглянула на карты на стене и увидела, что его показатели проверяли менее часа назад. То ли ее отец потерял счет времени, то ли был настолько одурманен, чтобы облегчить свою боль, что даже не знал, когда приходили санитары. Ни один из сценариев не был приятным для рассмотрения.

– Ну, я рада, что ты чувствуешь себя отдохнувшим, по крайней мере. Болит что-нибудь?

Его лицо исказилось.

– Не болит. Лихорадка. Мало двигаюсь. Спина меня убивает. И сухость. – Он указал на свой рот сжатыми пальцами. – Мало пью. Я не могу держать чашку.

Рассердившись на свою семью, Сьюзен решила, что не оставит отца, пока не найдет кого-нибудь, кто сможет занять ее место на несколько часов, чтобы убедиться, что у него есть вода, в которой он нуждался. Она поставила кружку и наклонилась, чтобы положить руки на плечи отца.

– Давай, посмотрим, нельзя ли тебя немного подвинуть, и избавить от боли.

Сьюзен подняла его и усадила прямо, поморщившись от того, что он был легкий, как перышко, и помогла мужчине повернуться из стороны в сторону. Она взяла его руки в свои и подняла их над головой, заставляя мужчину потянуться, хотя у него не было сил сделать это самому. Она проделала с его ногами несколько упражнений, а затем помогла отцу вернуться в удобное положение, подложив под спину подушку. У него появилась пара пролежней, отчего ее охватила ярость. Она собиралась сообщить о плохом обращении и проследить, чтобы их немедленно вылечили.

– Папа, я вернусь через минуту, хорошо? Я хочу, чтобы ты закрыл глаза и отдохнул, пока я не вернусь. – Он неопределенно кивнул. Мужчина уже изможденно наклонил голову, устав от ее забот. Сьюзен выбежала в коридор, ища подходящего человека, чтобы выплеснуть свой гнев. Она почему-то не видела препятствие из черной кожи, пока не врезалась в него головой.

Отскочив назад и ухватившись одной рукой за стену, Сьюзен с удивлением оглядела массивного человека.

– Боксер?

Тот одарил ее улыбкой, которая не коснулась его глаз.

– Привет, малышка. Только представьте, что мы столкнулись здесь.– Он усмехнулся.

Сьюзен закатила глаза от каламбура и начала двигаться дальше, отчаянно желая врезать кому-нибудь в живот. Однако она остановилась и нахмурилась. У нее было плохое предчувствие.

– Почему ты здесь?

Он почесал платок, повязанный вокруг головы, избегая встречаться с ней взглядом.

– Знаешь, у одного из братьев была небольшая проблема. Мы заботимся о своих и все такое.

Он был непривычно рассеян, и она прищурилась.

– Что случилось с Джимом? – Сьюзен не была глупой. Если бы это был кто-то другой, он просто ответил бы ей прямо. Боксер был ужасным лжецом и еще хуже умел уклоняться от прямых вопросов.

Его широкие плечи опустились, и он вздохнул, сжимая переносицу.

– Он немного перебрал с выпивкой, и я решил отвезти его в больницу.

Сьюзен закрыла глаза и сосчитала до десяти.

– Алкогольное отравление. – Подытожила девушка. – Где он?

– Точно не знаю. Его довольно быстро отвезли обратно в отделение неотложной помощи, а меня выпихнули после того, как я сказал им, что его уже вырвало, и показал результат.

Слишком поздно Сьюзен поняла, что он весь в рвоте, и она врезалась прямо в него. Это объясняло запах, который девушка уже чувствовала. Она сморщила нос.

– Ты здесь один с ним?

– Вилли где-то здесь, но я не знаю, куда он пошел. Он влюбился в какую-то маленькую сладкую стриптизершу внизу. – Боксер ухмыльнулся. – Иногда он такой жуткий. Я не понимаю, как он может так много трахаться.

Это было больше, чем ей хотелось услышать, и Сьюзен подняла руку, чтобы остановить разговор.

– Пойдем со мной. Я найду тебе подходящую одежду, чтобы ты мог снять эту. Она воняет. – Девушка зашагала по коридору к кладовке, Боксер следовал за ней по пятам, как собачонка, и она нырнула внутрь, роясь в поисках размера 3X. Она передала ему форму и указала на ванную. Когда он пошел прочь, как послушный ребенок, девушка крикнула ему вслед:

– Все-таки, почему ты оказался здесь?

Боксер остановился и обернулся, и Сьюзен позабавил его румянец.

– Я вроде как знал, что твой отец на этом этаже, и подумал о том, нет ли тебя поблизости. – Она с любопытством прищурилась на него, и он покорно сказал: – Кто-то должен отговорить Уэйда от его самоубийственной миссии, малыш. Я подумал, может, ты попробуешь.

Он ушел, а Сьюзен стиснула зубы. Сначала она должна позаботиться об отце, возможно, кого-то уволят за пренебрежение своими обязанностями, но как только это выяснится, она обязательно найдет Джима Уэйда и выскажет ему все, что думает о его глупости.

ГЛАВА 5

Что-то мягкое коснулось руки Джима, и он начал отстраняться, не желая расставаться с фантастическим сном, где сосок Сьюзен был у него во рту, когда она скакала на нем, оседлав его, пока он сидел на мотоцикле. Прикосновение было каким-то знакомым – и настойчивым. Он медленно проснулся, поморщившись еще до того, как открыл глаза.

Он застонал, и голос ангела прорвался сквозь противную головную боль, которая приближалась, как спринтер к финишу.

– О чем, черт возьми, ты думал, тупой сукин сын?

Несмотря на брань и осуждение, тон был мягким и нежным, и уголки губ Джима приподнялись. Он узнал бы голос ангела где угодно.

– Вообще-то я думал о тебе. – Его голос звучал, как скрип стального ботинка по гравию, но, по крайней мере, теперь он мог говорить.

– Неужели? И от одной мысли обо мне тебе стало так плохо, что пришлось смыть это галлоном спиртного? – сарказм. Сейчас он был сладким, как шоколад.

– Это был не галлон. Кажется, я даже не допил виски.

– О, так-то лучше. Джим, если это какая-то уловка, чтобы заставить меня…

Он сжал руку Сьюзен, останавливая ее спорную речь, и заставил себя открыть глаза. Он мог бы умереть счастливым и избавиться от этой прогорклой боли в животе и черепе, если бы только мог еще раз увидеть ее лицо.

Сьюзен выглядела усталой, обеспокоенной и сердитой. Джим хотел спросить, не беспокоит ли ее что-нибудь, но в данный момент ему хотелось сделать вид, что она просто расстроена, обнаружив его таким больным.

– Ты не отвечала на мои звонки, – прохрипел он, с каждым словом его голова пульсировала все сильнее. – Держу пари, ты даже не слушала мои голосовые сообщения.

Она плотно сжала губы, и вокруг глаз и рта девушки появились морщинки.

– Я не отвечала ни на чьи звонки и не слушала ничьи сообщения. Мне не хотелось никого видеть. Кроме того, в последнее время у меня были другие дела.

Ее голос звучал отстраненно, раздраженно и тихо.

– Поговори со мной, Сьюзен. Скажи мне, что случилось. – Джим хотел все исправить, что бы ни случилось. Если это означало, что она будет ругать его за поведение, пусть будет так. Значит, ей не все равно, и он заслужил наказание. Потом, когда она закончит, они смогут стереть все, что было между ними, поцеловаться и помириться.

– Ты действительно хочешь это услышать? Отлично. – Она отпустила его руку и начала ходить по палате. – Ты знаешь, что у моего отца почти нет времени, он так одурманен наркотиками, что едва может поднять голову, и за ним никто не ухаживает? Моей маме и сестре насрать, и мне пришлось пригрозить судебным иском, потому что у него пролежни и он не ел несколько дней. – Она повернулась к нему и наклонилась над кроватью, глядя Джиму в лицо. – Ты натворил глупостей, из-за которых попал в тюрьму, и я ненавижу тебя за это. Я в восторге, что тебя нет со мной, но я даже не знаю, верить ли тебе, что ты невиновен или что ты каким-то образом испортил улики. А теперь ты продолжаешь вести себя как плохой мальчик, напиваясь до беспамятства. Тебе просто повезло, что ты не умер в одночасье, и что у тебя есть друзья, которые заботятся о тебе достаточно, чтобы отвезти в больницу – несмотря на то, что они покрыты твоим мерзким, вонючим, испорченным рвотой виски. О, и я потянула локоть и плечо, когда мыла раковину этим утром, просто чтобы разозлиться еще больше. Ты доволен?

Джим смотрел на девушку, чувствуя ее боль, и, желая забрать эту боль себе. Единственное, что пришло ему в голову – поднять руку, провести тыльной стороной ладони по ее щекам и сказать:

– Мне жаль, Сьюзен.

Она усмехнулась.

– Ты сожалеешь. Я стою здесь и смотрю на чудо, потому что, судя по содержанию алкоголя в твоей крови, когда тебя привезли сюда, ты должен был быть мертв. Ты понимаешь это, Джим? Ты действительно понимаешь, что это значит? Ты не кошка и у тебя нет девяти жизней. Я не думаю, что ты буддист или индуист, так что, скорее всего, ты не перевоплотишься. Если бы ты это сделал, твоя карма гарантировала бы тебе возвращение в виде блохи, которая проникает под кожу и раздражает до безумия.

Он с ворчанием повернулся, чтобы улыбнуться прямо в ее прекрасные глаза.

– Я все еще могу умереть. Ты будешь скучать по мне?

Он наблюдал, как ее ярость достигла точки взрыва, лицо девушки стало фиолетовым, а все ее тело дрожало, а затем она взяла себя в руки, и беспокойство вернулись на ее лицо. Джим был застигнут врасплох, когда она наклонилась и поцеловала его, крепко и многозначительно. Она быстро отстранилась и бросила на него предупреждающий взгляд.

– Я не хочу вовлекать тебя в дальнейшее саморазрушительное поведение. Ты понимаешь?

– Да, мам, – язвительно ответил он, с восторгом наблюдая за ней и обнаружив, что его тело, наконец-то, реагирует на что-то впервые за несколько дней. – Так это был наш поцелуй и примирение?

Она нахмурилась.

– Ты действительно думаешь, что все так просто? Ты выставил себя на всеобщее обозрение, а я борюсь за уважение, которого заслуживаю в медицинском сообществе. Теперь ты здесь, как человек, которого нужно поставить на 48-часовую вахту самоубийц, и любой, кто видел нас вместе, выдаст какой-нибудь язвительный комментарий.

Она закрыла лицо руками, и улыбка Джима исчезла. Его тело болело, как будто его растоптала стая испуганных слонов на бегу, но эта боль была не такой глубокой, как боль, которая поразила его от ее унижения. Он взял Сьюзен за запястье, отвел ее руку от лица и поднес к губам. Он поцеловал ладонь девушки и сказал:

– Мне очень жаль, Сьюзен. Я люблю тебя.

Ее рука расслабилась, и внезапно она положила голову ему на грудь. Он положил подбородок на ее волосы, вдыхая сладкий запах шампуня, и гладил спину девушки вверх и вниз успокаивающими движениями. Она была такой теплой, и, несмотря на сильную сторону, которую показывала людям, девушка была мягкой и уязвимой. Если он не будет осторожен, то сломает ее, эмоционально и ментально, если не физически.

– Эй, я здесь, со мной все в порядке, и я не собираюсь снова выкидывать такие глупости. – Он поцеловал ее в макушку и осторожно сказал: – Я видел твоего отца.

Она кивнула ему в грудь.

– Знаю. Он сказал мне. – Ее голос был хриплым от непролитых слез. – Но человек, которого ты видел в той комнате... это не мой отец. Это пустая оболочка, которая притворяется человеком, который вырастил меня. – Она подняла голову, и Джим увидел полосы от слез на ее лице. – Я видела его четыре дня назад, Джим, и с тех пор он похудел еще на десять-пятнадцать фунтов. У него пролежни, и он даже не может поднести воду ко рту. Я теряю его, и я потратила столько времени, ненавидя его. Я еще не готова попрощаться.

Сердце Джима сжало, и он заставил себя сесть.

– Пошли, – сказал он, отодвигая Сьюзен в сторону, чтобы перекинуть ноги через край узкой койки.

– Что ты делаешь?

– Ну, я ничего не делаю, потому что не могу. Я подключен к капельнице, которая вливается быстрее, чем я могу ее вылить, и каждый дюйм моего тела раздувается – от пальцев ног до яичек. Кроме того, каждый раз, когда я двигаюсь, еще один кол пронзает мою голову, и мой живот чувствует, как кто-то разорвет его прямо через мой пупок. – Он стоял, ухватившись рукой за капельницу и держа пакеты с жидкостью. – Но мы собираемся повидаться с твоим отцом.

Сьюзен покачала головой.

– Ни за что, Джим. Ты не в том состоянии, чтобы ходить по этим коридорам, и если думаешь, что я приму твое дурацкое поведение, то ты ошибаешься.

– Ни за что. Я расскажу любому, и меня поймут, что я похитил тебя и угрожал пистолетом.

– Правильно... потому что ты можешь принести пистолет в больницу.

Он ухмыльнулся.

– Если ты поцелуешь меня еще раз, мой торчащий член окажется достаточно близко. – Ее щеки снова покраснели, и он усмехнулся, несмотря на боль.

Склонив голову набок и уперев руки в бока, Сьюзен указала на него головой.

– Я, кажется, припоминаю, что ты не особенно любишь ходить по коридорам с голой задницей.

Джим посмотрел вниз и выругался.

– Какого черта они раздевают меня, чтобы закачать соленую воду в вены? Где моя чертова одежда? – он осмотрел комнату и нашел свои джинсы, сложенные на стуле, но рубашки нигде не было видно. – Я предполагаю, что запечатанный пакет – это моя рубашка, покрытая рвотой.

– Наверное. – Веселье Сьюзен задело его, но он не обратил на это внимания.

С раздраженным звуком, Джим сдернул штаны со стула и натянул их на себя.

– Думаю, этого будет достаточно. – Он подумал было надеть свежие больничные носки, которые увидел на столике, но решил, что лучше будет босиком, чем ходить в этих дурацких штуковинах. – Пойдем к твоему отцу.

ГЛАВА 6

Сьюзен покатила капельницу рядом с Джимом, пока они пробирались по коридору к лифту, а затем к палате отца. Он был упрямый. Она почти чувствовала его боль, но не могла остановить. Даже в таком состоянии Уэйд был достаточно упрям, чтобы повалить ее на землю и сделать то, что хотел, даже, если это означало, что у него случится сердечный приступ.

– Джим, это безумие, – прошипела она, когда они приблизились к месту назначения.

– Безумие в том, что ты беспокоишься о своем отце и все еще приходишь ко мне. Я не собираюсь забирать тебя у него, Сьюзен. Я останусь с тобой на некоторое время, и мы оба составим компанию твоему отцу. – Его слова были окончательными, и Сьюзен не собиралась спорить. По крайней мере, она не будет разрываться между ними.