Текст книги "Наследие (СИ)"
Автор книги: Ивар Рави
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Санчо, окончательно поправившись и набрав ужасающую массу мускулов, внезапно исчез. На все мои попытки «дозваться» ответом было молчание, пока на третий день он не ворвался в мою голову вместе с Панса. Зов крови подействовал и на моего неандертальца, решившего проведать родичей. А может, это просто банальное желание показать мускулатуру, – не знаю, но вернулся он через неделю, очень довольный.
Меня интересовала судьба Данка, лишь однажды мне удалось «достучаться» до него. На мой вопрос, как его дела, Данк без слов прислал мыслеообраз – горящий костер и целая туша антилопы на вертеле. Обычная лесная чаща – и никаких ориентиров, позволяющих поточнее вычислить его местонахождение.
Не знаю почему, но «христоверы» не особенно жаловали рыбу, предпочитая мучные и мясные продукты. С возвращением моей старой команды снова началось интенсивное рыболовство. Каждый день на стол подавали морепродукты, что лично меня не могло не порадовать.
Так как Зела осталась в Берлине с Илсом, Ната оставила во дворце двух служанок, ранее работавших на кухне, и взяла ещё двух женщин. Одна присматривала за Иваном, относя его матери на кормление, вторая буквально ежеминутно мела полы и мыла стены. За чистотой во дворце ревностно следила Ната, зачастую тыкая женщину в неубранное место.
Первый из императоров «христоверов» сильно перестроил дворец, теперь в нем было около сорока комнат. Оба моих сына, Бер, Санчо, Тиландер и Лайтфут жили во дворце. Я распорядился, чтобы в центральном зале добавили факелов и установили новый стол, за которым могло поместиться до сорока человек. Порой случались вечера, что вся команда собиралась вместе: в таких случаях ужин затягивался на пару часов.
После трехмесячного заточения отпустил Гадона, бывшего старосту деревни Крайней. Запретил ему под страхом смертной казни появляться в крупных городах.
Лайтфут, получив в свое распоряжение Мурга и несколько специалистов из числа Дойчей, попросил разрешения организовать что-то вроде школы металлургов и инженеров. Отправил его к Нате, обрадованной таки поворотом дела – так в нашем университете появился первый факультет. Записи Александрова, за которые я бесконечно благодарен Тиландеру, перекочевали из капитанской каюты в новый университет. В Макселе, как и в столице, стояли целых три собора прежней власти. Оставив один для нужд верующих, здания двух других отдал Нате под школу и университет.
Это случилось в конце ноября: погода была довольно холодной, небо затянуто свинцовыми тучами, предвещавшими первый снег. Лайтфут, чаще всего отсутствующий на вечерних ужинах, сегодня пришел первым. Лицо светилось от счастья, что я, грешным делом, подумал, что он либо выпил, либо нашел себе жену.
– Сэр, у меня есть для вас хорошая новость, хотел ещё поработать, но не могу скрывать это.
– Что, решил жениться, присмотрел себе черненькую, – ты же вроде на черненьких западаешь, Уильям?
– Нет, не в этом дело, хотя жену я себе присматриваю. Хотел показать вам это. – Порывшись в кармане, американец выудил патрон под винтовку Мосина и поставил его донышком на стол. Патрон мне показался слегка помятым и потускневшим.
– Ты нашел патронный склад сатанистов? – протянув руку, взял боеприпасом в руку. Не оставляло ощущение, что с ним что-то не так.
– Нет, сэр, это опытный образец, мы отлили его вместе с Мургом и теми немцами, что с нами работают, – слова Лайтфута были так неожиданны, что я от удивление выронил патрон из рук.
Глава 19. Король Санчо
Холодные соленые брызги попадали в лицо при особенно сильных порывах ветра, когда нос «Катти Сарк» зарывался в волны. Все попытки Тиландера отложить экспедицию на Родос, где расположилось государство Моско, оказались тщетны. Крепко держась за шкот, старался удержать равновесие при ощутимой носовой качке. Вспоминал радость, доставленную словами Лайтфута об изготовленном им патроне. Увы, все надежды оказались преждевременными – представленный образец не имел капсюля, а следовательно, являлся бесполезным. При тщательном рассмотрении патрона обнаружил, что обжимание пули краями гильзы тоже было неидеальным – оставался микроскопический зазор.
Однако американца это не смутило, вопрос с правильным обжимом пули он обещал решить буквально за пару дней. Проблемой оставались капсюли, никто не знал, из чего он состоит. Только Тиландер увлекался охотой и мог сказать, что капсюль взрывается при протыкании, а на ощупь довольно мягкий. Не помогли и записи Александрова – физик, скорее всего, тоже не знал, из чего делают капсюли. У меня оставалась надежда, что могут помочь Дойчи, но их ружья были дульнозарядные. Уже в Берлине увидев, каким образом мы модифицировали заряд ружья, мастера Ганса были в шоке, что им не пришла в голову подобная идея. Идея производства унитарных патронов практически умерла, очень малая надежда оставалась на книги, захваченные фашистами при бегстве.
Не помогли в этом вопросе и записи «христоверов» – с момента высадки в Макселе сатанисты вели церковные книги, – фактически метрические, – главным образом записывая там браки, факты рождения и смерти. Были записи относительно христианских праздников. Нашли рукописные Библии. Но ровным счетом ничего, что касалось бы прогресса и технического развития. Книги, найденные в резиденции Патриарха содержали «умные» мысли трех глав церкви, касающиеся укрепления Веры. Во дворце отыскали в основном налоговую отчетность, сводки казненных и денежное довольствие местной «аристократии». И всё! Ни единой записи, как благоустроить земли, развивать хозяйство или улучшать растениеводство. Эти религиозные фанатики оставались в стазисе все эти годы, нисколько не заботясь об улучшении жизни.
Перелопатив церковные записи, сводки отчетности из дворца и остальные рукописи, я совсем пал духом. Именно это послужило главной причиной, не дожидаясь весны, нанести визит в Моско Торхепу. На весну у меня и так много планов – посетить Регенсбург, ознакомиться с вассальным королевством. А также найти племя Элтов, спасшее Нату от верной смерти, и переселить их под свое покровительство. Даже мелькнула мысль побывать на Фарерских островах – пусть дейридиум и закончился, но в капсуле были стены, было «ядро» – в хозяйстве всё может пригодиться.
Осенними вечерами, вспоминая свои приключение, обратил внимание на один факт, вылетевший из моей головы. Я напрочь забыл про две небольшие колонии, образованные в годы интенсивного освоения Макселя. Одна колония располагалась на Корсике и состояла из двадцати семей рыбаков. Вторая – у самой западной оконечности Сицилии и насчитывала всего семей пятнадцать.
В свое время колонии основывались для наличия промежуточной базы во время морского путешествия из Макселя на Родос и Кипр. Но на Кипре случилось извержение, кардинально изменившее облик острова, а после обнаружения поселения Урха на месте моего Берлина события сильно изменили мои планы. Вначале была ловушка Картера, потом покорение Урха. Я посетил обе колонии во время единственного средиземноморского турне, в тот момент обе мини-колонии с богатой сырьевой базой процветали, освобожденные от необходимости платить налоги.
Сразу после возвращения из того путешествия мы сыграли свадьбу Михи и Иоки, а немного времени спустя появился звездолет…
Холодная погода, неудачи с капсюлем и судьба двух колоний заставили решиться на осеннее путешествие. Январь – не самое лучшее время для Средиземного моря – со стороны Балкан несет холодом, заставляя поеживаться.
Первая колония, расположенная на Корсике, скорее всего не существовала очень давно – Балт, ходивший в Моско, часто приставал к берегам скалистого острова, но людей там не видел. Тем не менее вчера мы пристали к берегу и потратили целый день на поиски следов бывшего поселения. Не знаю, что с ним случилось, но никаких следов пребывания разумных людей на этой земле мы не обнаружили. Единственным следом, что в этих местах когда-то водились люди, была пещера и груда костей животных. Никаких наскальных рисунков или иных признаков разумной деятельности человека не нашлось. Даже следы костров исчезли – либо их просто не разводили. Возможно, в пещере обитали древние люди, обходившиеся без огня: климат Корсики довольно мягкий.
Судьба поселения осталась загадкой, не удалось обнаружить следов захоронений или ритуальных надгробий. В принципе, остров довольно большой, люди могли уйти с побережья, ища более удобное место для своего поселения. Обыскивать весь остров не входило мои планы, такая экспедиция могла занять многие недели.
К Сицилии мы подходили в мрачном настроении – если в живописной и богатой животными Корсике не смогли выжить люди, шансы встретить поселенцев на этом острове были ниже. Я хорошо помнил свои впечатления от Сицилии – каменистые, поросшие низкими колючими кустарниками склоны, на которых паслись козы. Кроме них за два дня присутствия на Сицилии в прошлый раз больше животных не видел, если не считать змей. Змей здесь было много, но козы спокойно паслись среди этих гадов, не проявляя страха.
– Макс, Сицилия впереди, будем приставать к берегу? – отвлек от воспоминаний голос Тиландера.
Санчо качку не переносил, в такое время он обычно не вылезал из моей каюты. Кроме Санчо, меня сопровождал Богдан и Урр, напросившийся в путешествие. Мал с Бером оставались в Макселе на случай, если недобитые «христоверы» вздумают поднять головы.
– Пристанем. Не думаю, что есть шансы найти наших людей, но проверить надо.
Волнение моря в бухте не чувствовалось: в шлюпке разместились двенадцать человек, не считая четырех гребцов. Место на носу занял Санчо. Он не скрывал своей радости при виде суши.
– Санчо, чувствуешь людей на земле? – задал ему вопрос телепатически.
В последнее время сеансы такой связи давались всё легче, болезненные ощущения возникали лишь при внезапном вторжении неандертальца в мою голову.
– Люди есть, опасности нет, – коротко ответил Санчо, проявляя полную расслабленность.
Лодка мягко ткнулась носом о берег – выскочив, Санчо вытащил ее на полкорпуса, не дав нам даже выйти. Сейчас он стал даже сильнее, чем во времена до моего отлета. Это путешествие к Бермудскому треугольнику, где они простояли, пока Санчо не услышал мой «зов», на него хорошо повлияло. Правда, нисколько не снизило его аппетит на еду и женщин. Такими темпами через десяток лет возникнет ещё одна община, где будут бегать маленькие полукровки.
С места нашей высадки пришлось идти на подъем: оказавшись наверху, Санчо протянул руку на восток. Там оказалась уютная бухточка, скрытая от наших глаз. Несколько струек дыма свидетельствовали о присутствии людей. Мы пристали к бухте, где в свое время высаживали людей для поселения – она была соседней и отделялась скалистой грядой, входившей в море. Если идти поверху, расстояние до дымов составляло менее километра, но заметили нас почти сразу. Со стороны предполагаемых костров появились человеческие фигурки: рассыпаясь в стороны, они охватывали нас широким полукругом.
– Дети, что ли? – недоуменно произнес Богдан, вглядываясь в низкорослых воинов, постепенно окружающих наш небольшой отряд.
– Пигмеи, – не стал объяснять, что это значит, приказав всем стоять на месте.
Выйдя чуть вперед, демонстративно показал открытые руки без оружия.
– Мы пришли с миром, вы понимаете меня?
Низкорослые воины, – я ошибся: это были не пигмеи, а именно люди невысокого роста, – вслушивались в мои слова, остановив свое продвижение вперед. Знаменитых трубок с отравленными стрелами у них не заметил – большинство вооружено короткими копьями по нескольку штук в каждой руке. Трое воинов – с длинными копьями, вставленными торцом в примитивную копьеметалку. Один из дикарей что-то прокричал в ответ, но слова были совершенно незнакомы.
Я сделал ещё одну попытку, сделав пару шагов вперед: один из аборигенов взмахнул своей копьеметалкой – копье не долетело добрых двадцать метров.
– Не стрелять! – отдал приказ своим, вскинувшим луки.
Санчо молча прошествовал мимо меня и пошел навстречу аборигенам. Они подняли ужасный крик, прыгая на месте и потрясая копьями, но, к моему удивлению, никто так и не метнул свое оружие. Дойдя до первого дикаря, Санчо играючи поднял и посадил его себе на плечо, вызвав вздох восхищения у островитян.
«Они хорошие, Макш!» – словно речь шла о котятах, ворвался в мою голову голос Санчо.
Несколько аборигенов, побросав копья, подбежали к неандертальцу – одной рукой Санчо усадил второго на плечо, вызвав уже настоящий шквал криков. О нашем присутствии забыли – дикари окружили моего приемного сына, словно малыши просясь в руки матери. Снимая одних, сажая других, Санчо играл с ними, как с котятами.
– Что он делает? – недовольно буркнул Богдан, сжимая в руках топор. – Надо их разогнать и продолжить поиски.
– Санчо неглуп. Думаю он играет с ними с конкретной целью, – отмахнулся я от вечно угрюмого Лутова, – посмотрим, что из этого получится.
Немного поиграв с аборигенами, Санчо присел рядом с одним из них, обхватив его голову руками. Дикарь дернулся освободиться, но с таким же успехом можно было попробовать сдвинуть с места гору. Встревоженные соплеменники окружили нашего неандертальца и дикаря плотным кругом: минуту спустя Санчо поднялся, а дикарь трусцой побежал в нашу сторону, крикнул своим пару фраз. Не добегая до меня пары метров, абориген плюхнулся на землю, положив голову и простирая руки:
– Хаал, хаал, – дважды повторил мужчина, не поднимая головы.
Это было что-то новое – что такое ему внушил Санчо, что островитянин жалобно что-то просит или говорит. Дотронувшись до его плеча, жестом показал, чтобы поднимался. Медленно встав на ноги, дикарь показал в сторону дымов:
– Дуул, – тронувшись, остановился и повторил: – Дуул.
– Он приглашает нас к себе, – проговорил Тиландер и оказался прав.
Мы поравнялись с Санчо и дикарями, облепивших его со всех сторон. Дикари не выглядели как виденные ранее пигмеи: обычный нос, средней толщины губы, смуглый цвет кожи и короткие ежики волос. Обычные такие кроманьонцы, только ниже среднего роста – самый высокий из них теменем не достигал моего подбородка. А Богдан, Урр и тем более Санчо были выше на две головы.
В сопровождении дикарей мы дошли до склона, откуда открывался вид на их деревеньку. Это – первое поселение, где жилища были сложены из камней, а крыша – из толстого слоя высохших кустарников. Таких жилищ было около четырех десятков: при виде нашей группы навстречу устремились дети.
– Зачем мы туда идем, отец? – Урр редко заговаривал первым, предпочитая слушать.
– Из любопытства. Этот остров стоит на пути из Макселя в Моско. Возможно, мы организуем здесь новые поселения, и лучше знать, кто именно здесь живет и что из себя представляет. Запомни, Урр: лучшая победа – это та, что достигнута без крови. А данное племя может стать нашим союзником.
– Они слабые и маленькие, – презрительно отозвался о местных Богдан, поддерживая мнение Урра.
– Знал я племя ещё мельче, но тебя и любого из нас они могли убить одним плевком, – вспомнил пигмеев с отравленными шипами.
Проигнорировав удивленные вопросы Богдана и Урра, как можно убить человека плевком, вступил в поселение. Не знаю, что сказал своим людям вождь, но на нас смотрели без страха, скорее с невероятным любопытством. Одна молодая женщина умудрилась подкрасться к Богдану и схватить его за бороду, вызвав у бородача сплошной мат.
Звонко засмеявшись, женщина смело повторила попытку – ошеломленный ее наглостью Богдан молча смотрел, как его гордость, окладистую бороду, мнут грязные руки. Окружили нас всех, к нам тянулись руки женщин, детей, воинов, щупая наши бороды и одежду. Сами дикари были только в набедренных повязках из шкур. Оголенные груди молодых женщин вызвали у Санчо острый приступ сексуального голода.
– Санчо, нельзя трогать этих женщин! – успел предупредить неандертальца, прежде чем он окончательно потеряет голову.
Ему даже не пришлось бы терять ее – внимания он удостаивался больше всех. Нам преподнесли засушенных мелких плодов, в которых я узнал оливки. Спустя полчаса ажиотаж, вызванный нашим появлением, немного улегся, и вождь Уул, – так произносилось его имя, – предложил нам трапезу. Само племя так и называлось, Дуул, и жило в основном за счет даров моря: водоросли, рыба, устрицы. Последним особенно обрадовался Санчо, поглощая их в неимоверном количестве. Едва разбив очередную устрицу, он запрокидывал голову, выпивая сок и мощно всасывая содержимое. Его живот стремительно увеличивался в размерах, становясь похожим на барабан.
Дуулы, открыв рот, с восхищением смотрели на Санчо, принося ему все новых устриц, похлопывая по округлившемуся животу. Я уже начал беспокоиться за его желудок, когда неандерталец наелся, вызвав вздох разочарования у зрителей. Беседа с Уулом происходила жестами – понимал он не с первого раза. Все мои попытки узнать о судьбе людей из соседней бухты, остались без ответа. Жестами такое не спросишь, не объяснишь суть своих вопросов. Но, судя по реакции Дуул на нас, людей они видели впервые, хотя похожие на них племена на острове жили. Это заметно по тому, насколько разными были представители его племени – среди них встречались люди с разным цветом глаз, волос и формы носа.
– Макс, посмотри на Санчо: словно король среди подданных, – со смехом показал рукой Тиландер.
У меня сложилось впечатление, что примерно так лилипуты встречали Гулливера. Неандерталец возлежал в расслабленной позе – обнажив его необъятный живот, несколько детишек водили по нему руками, издавая восхищенное «а-ас!». Не остались в стороне и местные красотки, поглядывающие с огоньком в глазах в сторону моего приемного сына.
– Герман, нам пора! Не то Санчо приступит к удовлетворению местных красавиц. Только, боюсь, при их миниатюрных размерах это может закончиться плохо.
– Ты прав: если не он их, то они его сами оседлают: смотри, как глазеют, – поддержал Тиландер, поднимаясь на ноги.
Подойдя к полулежащему Санчо, он отвесил ему шутливый поклон:
– Ваше Величество Санчо, не пора ли нам вернуться на корабль? – Неандерталец ответил на его слова такой громкой отрыжкой, что детишки отскочили с испуганными криками.
– Санчо, мы уходим, – послал приказ неандертальцу.
– Здесь хорошо, – моментально отозвался мой здоровяк, тем не менее принимая вертикальное положение.
– Уул, – позвал я вождя.
Поясняя свои слова жестом, сказал:
– Мы вернемся, – найдя глазами на поясе Урра большой нож, протянул руку.
Урр молча отдал требуемое: таких ножей во дворце было немало. Вручая нож вождю, сказал:
– Нож.
– Но-ош, – повторил Уул незнакомое слово.
Дуул ножей не имели, они пользовались заостренными камнями. Отрезав кусочек шкуры, продемонстрировал качества железного оружия, вызвав удивленные крики. Один из воинов попробовал сделать то же самое куском камня: ему пришлось потрудиться, но всё равно получилось не так ровно и красиво.
Провожали нас почти всем селением до самого спуска в бухту, где мы высадились. Вид корабля в бухте, привел дикарей в ужас – они падали на землю, закрывая голову руками. Это выглядело странно, у меня сложилось впечатление, что какое-то судно они видели раньше и очень его боялись. Уже в шлюпке меня осенило:
– Герман, ты видел, как дикари падали и закрывали голову руками?
– Да, нас они не испугались, а вот парусник их привел в ужас, – согласился американец.
– Они закрывали не голову, а уши. Думаю, что они видели корабль раньше, и это судно стреляло из пушек – вот почему они закрывали уши.
– «Христоверы»? – спросил Тиландер, вглядываясь в меня.
– Возможно… А может, и кто-то другой.
– Но у Моско не было пушек, – напомнил американец.
– А я и не говорю, что Моско. Возможно, это часть команды парохода. Есть записи «христоверов»: часть команды сошла на берег вместе с ними.
– А остальные? И, кстати, где этот пароход? – Тиландер встрепенулся.
– На этот вопрос у меня нет ответа. Но в записях Тихона говорилось, что однажды утром пароход исчез. Не исключено, что на том судне могло быть пушечное вооружение – в годы Первой Мировой войны многие гражданские корабли вооружали против рейдеров кайзера.
– Или у нас под боком есть ещё неизвестное судно с пушками, – глубокомысленно заключил американец, сплевывая за борт.
Глава 20. Моско
Дальнейшее плавание от берегов Сицилии до Родоса выдалось будничным, где каждый день был копией предыдущего. Ветер постоянно менялся, но чаще дул боковой, северный, заставляя постоянно экспериментировать с парусами.
Десять дней понадобилось, чтобы добраться до берегов Крита. В своих прежних плаваниях я по совету Тиландера упорно игнорировал этот крупный остров. Вся прибрежная линия воды усеяна лабиринтами из обломков скал, торчащих из воды. Высока вероятность нахождения рифов под толщей воды, поэтому Тиландер огибал Крит по широкой дуге, чтобы избежать рифов.
В этот раз я настоял на высадке, пожалев своих воинов и устав от непрерывной качки и ветра, от которого трудно было скрыться даже в каюте.
– Попробуем подойти и высадиться с южной стороны, воды на западе и севере усыпаны скалами, – предложил американец, меняя курс. Как и где высаживаться, каким маршрутом идти – полностью прерогатива капитана, я в его дела не вмешивался, доверившись специалисту. Тиландер сделал правильный вывод – южная часть береговых вод чиста, а сама суша защищала от холодного ветра.
Перед сумерками «Катти Сарк» скользнула в воды небольшой уютной бухточки и замерла, отдав якорь. Выходить на незнакомый берег в темноте не рискнул, решив переждать ночь на корабле. Санчо уверял, что опасности нет, но неандерталец не всегда верно понимал значение этого слова. Будучи от природы доверчивым, великан зачастую не видел подвоха и мог проморгать опасность.
Высаживались с первыми лучами солнца на двух шлюпках. Разница в температуре воздуха с южной стороны, защищенной от холодных северных ветров, была значительной. Огромный косяк мелких рыб следовал рядом со шлюпками, с молниеносной скоростью меняя направления. Бухта – небольшая, «Катти Сарк» заняла треть ее водного зеркала. На берегу росли деревья, – судя по всему, оливковые, – после узкой полоски песка начиналась густая трава. Одиночные оливковые деревья, – это оказались именно они, – переходили в лес смешанного типа на расстоянии пары сотен метров.
Вытащив шлюпки, осмотрелись: множество различных птиц устроили себе гнездовье у одинокой скалы, возвышавшейся в километре к востоку. Небольшое стадо коз, пасшихся между деревьями, сорвалось с места, едва мы высадились.
– Козы пуганые: люди на острове есть, всем быть наготове! – Воины разошлись полукругом, создавая периметр безопасности.
Шлюпки пошли к кораблю, чтобы вернуться с новой партией воинов – я решил провести на суше пару дней, давая людям отдых. По ощущениям, температура – в пределах пятнадцати градусов тепла, солнечные лучи ласкали кожу без духоты и жары.
Вместо запланированных двух дней провели на Крите четыре – настолько люди устали от морского плавания. Урр вместе с Санчо и охотниками каждый день радовал нас свежей добычей, а рыба сама шла в руки, стоило лишь забросить изогнутый крючок на веревке. Людей на острове мы не видели, хотя охотники натыкались на следы костров.
– Можно было организовать поселение здесь, а не на Сицилии, – предложил Тиландер, когда парусник покинул гостеприимные воды Крита.
Огибать Крит решили с юга, чтобы присмотреть бухту побольше, где может разместиться крупное поселение. Разнообразных бухт по пути на восток – предостаточно, но все они располагались у обрывистых берегов, сразу за которыми начинались горы. Подходящая бухта нашлась перед сумерками – в ширину она достигала около полукилометра, за ней виднелась равнина, поросшая редкими деревьями. А самое главное – в море впадала небольшая речушка шириной не более десяти метров.
– Нанеси это место на свою карту и определи координаты. Здесь впоследствии можно основать целый город, – дал указание американцу, рассматривая представшую перед глазами картину.
С западной стороны недалеко от бухты располагалась холмистая местность, поросшая лесом. На восток простиралась равнина, на которой паслись животные, но какие именно, понять было трудно. Крит сильно вытянут с запада на восток: только через полторы суток достигли его восточной оконечности. Расстояние от восточной оконечности Крита до Родоса Тиландер планировал покрыть за сутки. Но был встречный ветер, и мы увидели Родос лишь к обеду второго дня.
Прошедшие полтораста лет кардинально изменили облик той части берега, где мы заложили свое первое поселения. После извержения вулкана на Кипре образовано второе поселение в нескольких километрах от первого. Сейчас нашему взгляду предстал мегаполис каменного века – оба поселения слились в одно, занимая обширную часть западной оконечности Родоса. Леса, покрывавшие в свое время берега вплоть до самого берега, были вырублены на огромном пространстве, обнажая склоны. Порт Родоса представлял собой деревянный причал длиной около ста метров, где со спущенными парусами стояли одномачтовое судно и пара крупных рыбацких лодок. Это – не «Буря», судно в порту уступало в размерах кораблю Сирака.
На деревянном причале находилось мало людей, но когда мы подошли ближе для швартовки, нас уже встречала целая толпа. Единственное двухэтажное здание в городе было каменным и, вероятно, являлось резиденцией Торхепа. Остальные дома были глиняными – первое поселение на Родосе мы строили, как и Кипрус, обмазывая глиной плетеные стены.
– Сирака, похоже, нет дома, – констатировал Тиландер, отдавая команду швартоваться.
Матрос с нашего корабля бросил канат на причал, двое зевак подхватили канат, обвязывая его вокруг столба, вбитого в землю. Отдав якорь и прижавшись бортом к деревянному причалу, шхуна замерла. Причал оказался на метр ниже бортов «Катти Сарк».
Показывая на наш корабль пальцами, толпа на берегу взволнованно гудела. Первое впечатление было о безалаберности Моско, но присмотревшись, я узнал лучников из отряда Сирака, приветливо вскидывавших руки. Нас опознали задолго до подхода к берегу – этим и объяснялось отсутствие мер предосторожности.
Пока я размышлял, спрыгнуть на причал или дождаться установки сходней, мосочане подкатили внушительную дубовую бочку, по которой на берег сошли Богдан, Урр и Санчо. Очутившись на причале, я набрал в грудь воздуха, но услышал:
– На колени – перед Великим Духом Максом Са! – голос Богдана разнесся над людьми.
Первыми среагировали лучники, побывавшие в Берлине, следом вся остальная толпа преклонила колени.
– Встать!
Пришлось повторить приказ, прежде чем все встали на ноги. Со стороны каменного дома спешила группа людей: впереди вышагивал толстяк с выпирающим брюхом, следом шли трое мужчин в желто-красных туниках, как две капли похожих на туники Амонахес.
– Торхеп, – прошелестело по толпе, заставив меня повторно взглянуть на толстяка. Этот бочонок с жиром и есть мой потомок, правнук Максхепа?
– Макс Са! – Торхеп, подкатился ко мне на своих толстых ножках, пытаясь преклонить колено.
При его комплекции сделать это оказалось несколько затруднительно. Пресек его вялую попытку словами:
– Не надо!.. Ты – мой праправнук Торхеп?
– Сын Карахепа, сына Гратхепа, сына Лодинхепа, сына Максхепа, – моментально перечислил генеалогическое древо до моего сына мой праправнук.
– Ясно. Значит, Максхеп своего сына назвал Лодинхепом. Интересно… – задумчиво протянул я, вспоминая сказку про Аладдина, что рассказывал сыну Алолихеп. Маленький Максхеп имя Алладина произносил только как Лодин.
– А его сын – Гратхеп, а его сын – Карахеп, мой отец, – снова углубился в семейные связи Торхеп, не обращая внимания на моих спутников.
– Это мои сыновья Урр и Санчо, мои братья Богдан и Герман, – представил своих спутников.
Только сейчас Торхеп увидел Санчо, его глаза округлились:
– Какой большой живот! – комплиментов удостоилась лишь эта часть телесов Санчо.
У остальных моих собеседников животы так не выпирали, и они удостоились лишь кивка головой. «Похоже, правнук Максхепа помешан на чревоугодии», – мысль была не из приятных. Я оказался прав – замахав толстыми ручонками на своих подчиненных, чтобы не стояли и не глазели, Торхеп предложил пройти в его дом, где нас ждал накрытый стол.
– Ты знал, что мы прибудем сегодня? – сорвалось у меня с языка, удивленного готовым столом.
– Стол накрыт всегда, – ответ Торхепа меня ошарашил.
Похоже, вся жизнь этого толстяка завязана на поглощении еды. Слова правнука Макса про готовность трапезы стол оказались правдой – огромный низкий стол был уставлен яствами. Здесь было несколько разновидностей рыбы, жареное и отварное мясо, что-то из незнакомой мне зелени. Двое толстых мужчин среднего возраста полулежа лениво поглощали еду.
– Пошли отсюда! – замахал руками Торхеп, вводя нас в комнату.
Оба толстяка вскочили с неожиданным для их комплекции проворством, молча выходя через вторую дверь.
– Я не могу кушать один, – пожаловался Торхеп, приглашая разделить с ним трапезу.
Едва мы успели рассесться, как двое полуобнаженных молодых юношей внесли два кувшина.
– Макс Са, попробуй нашу «чагар», – юноша по его знаку отлил из кувшина в глиняную посуду темно-красную жидкость.
– Из чего это готовится? – понюхав, уловил сладковатый вкус перезревших фруктов.
– Это делается из «комс», – улыбнулся Торхеп, – выпей, Макс Са.
Это было вино, причем довольно недурное, если не считать излишней сладости. Разлив вино в остальную посуду, слуги передали чаши всем за столом. Санчо опрокинул свой чашу одним глотком, громко рыгнул, вызвав умиленное выражение лица у Торхепа, и принялся за еду. По еле заметному знаку Торхепа полуобнаженные слуги удалились, оставив меня гадать, почему прислуживают парни, а не женщины.
Какое-то время ели молча. Надо отдать должное: приготовлено отлично. Жареное мясо, обычно жесткое, здесь было чрезвычайно мягким, словно его вымачивали в особом растворе. Наевшись, откинулся на шкуру, свернутую по типу подушки. Богдан, Урр и Тиландер быстро закончили – за столом осталось только двое едоков – Торхеп и Санчо. Около получаса продолжалось соревнование, кто кого переест, пока правитель Рода не сдался. Санчо ещё какое-то время продолжал трапезу, не отвлекаясь на наши разговоры.
Моско не знал врагов. Ни сам Торхеп, ни его отцы не сталкивались с проблемами. Воды моря кишели рыбой, а коз и овец на острове так много, что никто их не держал в загоне, как домашних животных. Кроме этих парнокопытных на острове бегало множество зайцев и косуль. Но последние человека боялись, в то время как козы и овцы смело спускались прямо в город.
