Текст книги "Страна игроков"

Автор книги: Иван Жагель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Стрельник на бегу сообщил, что статья Виктора о сочинском съезде представителей юного, неспокойного племени подрастающих российских капиталистов уже не только сдана в секретариат, но даже поставлена "с колес" в очередной номер. Она заменила какой-то материал, снятый в последний момент главным редактором.

Подобная рокировка – обычное дело. Статья могла неожиданно попасть на газетные полосы и так же стремительно вылететь оттуда по любой причине: из-за телефонных звонков высокопоставленных особ, редакционных интриг, текущих политических событий и даже в зависимости от того, с какой ноги встали главный редактор или его жена. Не случайно блестящие, кровью и потом написанные заметки могли неделями дожидаться своей очереди, зато в номер нередко попадало нечто, слепленное без души, без творческих мук, а то и просто с похмелья.

– Много пришлось поработать с моей статьей? – успел спросить Ребров у проносившегося мимо Игоря.

– Так, пустяки, – эхом откликнулся тот. – Я всего лишь чуть-чуть изменил ей разрез глаз и вставил силиконовые груди. А вес и рост не трогал.

Его слова немного насторожили Виктора, и он решил сходить в секретариат, чтобы посмотреть на свою многострадальную статью в уже сверстанной полосе. Но тут его перехватил Хрусталев и отправил в Министерство финансов на пресс-конференцию, срочно объявленную в связи с только что закончившимися переговорами правительства и Международного валютного фонда.

Это и в самом деле являлось главной новостью дня. В середине девяностых годов за подобными переговорами, как правило, напряженно наблюдали многие российские граждане, приученные в коммунистические времена к иждивенчеству. Они ожидали, что их и при капитализме тоже кто-то будет кормить, только еще вкуснее и сытнее. И эти ожидания оправдывались. России вновь и вновь давали многомиллиардные кредиты, что для всей страны на неопределенный срок отодвигало грустную перспективу начинать жить по средствам, а для членов правительства – необходимость серьезно заниматься реформами, а не воровать.

Весь конец рабочего дня Ребров был занят изготовлением заметки об обрушившемся на страну золотом дожде. Так что статью о молодящихся предпринимателях он прочитал лишь на следующее утро, уже в свежем номере газеты, после чего ему стало плохо.

Фактически материал был переписан заново. Теперь его нельзя было назвать скучным, но тем более он не являлся объективным. Скромное содружество кокетливо скрывавших свой возраст бизнесменов было представлено Игорем Стрельником чуть ли не как тайное общество заговорщиков. Чего стоил один заголовок: "Российские предприниматели готовятся взять власть!"

А из текста следовало, что большая группа деловых людей, недовольных темпами политических и экономических преобразований в стране, организовала свою партию, скорее напоминающую масонскую ложу. Не случайно, мол, очередная встреча ее членов была организована вдали от Москвы, куда чуть ли не инкогнито приезжали известные российские политики. Кроме того, в статье делались намеки на каких-то могущественных покровителей предпринимательского союза, на его громадные финансовые возможности.

– Зачем ты надул этот мыльный пузырь?! – заорал Ребров, когда Стрельник появился в редакции.

Игорь с достоинством сел за свой стол, разложил какие-то бумаги и только после этого с подчеркнутой строгостью заметил:

– Я стану с тобой говорить только в том случае, если ты не будешь обрызгивать меня слюной и попытаешься не прожигать во мне дырки взглядом. Успокоился? Теперь изложи членораздельно: чем ты недоволен?

– Тем, что ты сделал с моей статьей!

– Ты хочешь сказать, что она стала хуже?

– Дело не в этом – хуже, лучше! У меня сейчас такое чувство, будто бы я вылизал президенту этого союза, Алексею Большакову, задницу. Ведь он готов из кожи лезть, только бы на его организацию обратили внимание, и ты ему в этом очень помог! – стукнул кулаком по столу Виктор.

– Я не ему помог, а тебе, – учтиво уточнил Стрельник.

– Может быть! Но ты сделал это вопреки моему желанию, понимаешь?!

– Даже пастух вынужден применять кнут, чтобы перегонять овец на более сочное кладбище, – менторски произнес Игорь.

Это прозвучало так неожиданно высокопарно, что оба на какое-то мгновение замерли, а потом Виктор упал в безудержном приступе хохота на стол. Игорь же, наоборот, покраснел и надулся.

– Хорошо, больше не буду тебе ничего объяснять, – обиженно сказал он. – Но учти, ты еще скажешь мне за эту заметку спасибо...

И как ни был зол Ребров на соседа по комнате, уже к вечеру он вынужден был признать: возможно, опубликованный материал – это как раз то, что ему нужно после недавнего скандала. Статья была достаточно забавной, где-то даже сенсационной, а главное, не ущемляла ничьих интересов.

Всегда бурно переживавший за своих подчиненных Роман Хрусталев сообщил Виктору, что его материал отметил на утренней планерке главный. "Хоть что-то свеженькое раскопали! – буквально сказал Михаил Семипалатинский. – А то все корреспонденты бегают по одним и тем же пресс-конференциям, и во всех газетах мелькают одни и те же новости, одни и те же события, одни и те же люди".

Не успел Ребров вернуться от Хрусталева в свою комнату, как ему позвонила Маша Момот.

– Виктор, я никогда не читала твои заметки, а может быть, просто не обращала на них внимания, – сказала она с присущей ей грубоватой прямотой, – но то, что ты выжал из этого тощего мероприятия в Сочи – просто класс! Я это понимаю лучше, чем кто-либо другой, сама там была. Помнишь, ты в шутку сказал, что ухаживаешь за мной, как за потенциальным работодателем? Так вот, если у меня будет газета, то я постараюсь забрать тебя к себе. Кстати, – тут ее голос стал томным и немного загадочным, – нам не помешало бы встретиться и поболтать. Немного раскручусь с делами и обязательно тебе позвоню...

2

Потом Реброву стали звонить почти так же часто, как после статьи о компании "Русская нефть". И, что самое интересное, среди звонивших было немало иностранцев. Первым на Виктора вышел московский корреспондент одной крупной английской газеты.

– Вы считает, что этот конгресс... о, нет, Союз русских предпринимателей имеет хороший перспектива на политический арена? – спросил он, путаясь в тонкостях чужого языка.

Объяснять, что его статью переписал другой человек, существенно исказив первоначальный смысл, было, конечно, глупо. Поэтому Ребров стал пространно рассуждать о том, что в целом для страны важны даже не перспективы конкретно этого Союза предпринимателей, а сам факт появления подобной организации. Это якобы однозначно свидетельствует, что российским деловым людям надоели игры политиков, диктующих, как и в недавние коммунистические времена, свои правила экономике, и они намерены восстановить здравый смысл.

– Очень интересно, – сказал вежливый англичанин и попросил дать ему телефон Союза молодых российских предпринимателей.

Следующей была первый секретарь экономического отдела американского посольства Кэрин Смит. Ее тоже очень заинтересовала статья о "партии русских деловых людей", и, чтобы поговорить об этом подробнее, она предложила Реброву вместе пообедать. "Черт побери, уже партия!" – ругнулся про себя Виктор, но так как американка была очень любезна, ему показалось неудобным отказать ей.

Кэрин Смит, видимо, еще забавляла русская экзотика, поэтому встречу она назначила в одном из ресторанчиков на Старом Арбате, довольно приторно оформленном в национальном стиле. В этом заведении все было явно рассчитано на толпы слонявшихся мимо иностранных туристов – официанты в косоворотках подавали блюда в глиняных горшочках, из которых было очень неудобно есть.

Реброва подобные упражнения раздражали, зато Кэрин Смит приходила от них в восторг. Тем более что ее, как истинную американку, мало заботили церемонии: она, если это было ей удобно, перекладывала вилку из одной руки в другую и чуть ли не засовывала в горшочек свой симпатичный, веснушчатый носик. А еще она постоянно чему-то удивлялась, что для ее где-то тридцати лет выглядело немного наигранно.

"Либо она использует свое милое удивление, чтобы потрафить моему мужскому самолюбию и разговорить, – думал Виктор, – либо и в самом деле является милой рыжей простушкой, которая сегодня же внесет все, что я здесь ей наплел, в свой ежедневный отчет в Вашингтон... Ну что ж, – философски подытожил он, – если, читая весь этот бред, хотя бы один вражеский чиновник сойдет с ума, уже в этом случае я могу считать свою тайную миссию выполненной".

– Есть ли в этой организации бизнесменов люди, играющие сейчас заметную роль в российской экономике, политике? – мило хлопала глазками мисс Смит.

– Конечно! Скажем, Владимир Груднин. Но я бы поставил вопрос несколько иначе, – уже привычно разглагольствовал Ребров. – На мой взгляд, для оценки перспектив этого союза важнее знать, есть ли в нем люди, потенциально способные подняться очень высоко, обеспечить дальнейшие преобразования в стране. России нужны качественно новые лидеры...

– Знаете, новые люди – это всегда черная лошадка.

– Темная лошадка, – поправил ее Ребров.

– Ах да, правильно по-русски: темная лошадка. – Кэрин Смит не уставала демонстрировать высокий уровень развития стоматологии в США. – Молодые политики, бизнесмены много обещают, но трудно предсказать, что из них реально получится.

– Я думал, у вас больше проблем с нашими известными политиками. Вам кажется, что это по-настоящему крупные фигуры, что они пришли во власть всерьез и надолго, и вы на них ставите. А через полгода этих людей съедают враги или друзья. Вспомните, сколько из них сломали себе шею, пройдя через мясорубку российского правительства. А ведь были высочайшие рейтинги, популярность, и где они сейчас?! Все потому, что за этими людьми не стояли никакие партии, объединения – они были сами по себе. Их породило бурное время российских реформ, но оно же их и съело...

– О да! Вы правы! – с преувеличенным энтузиазмом соглашалась американка.

Для каких бы целей Кэрин Смит ни использовала свои милые женские штучки, общение с ней оказалось вполне приятным. Уже прощаясь, она пригласила Реброва на небольшой прием, который должен был состояться завтра в американском посольстве.

3

На следующий день, соорудив дежурную заметку в номер об очередном повышении цен на бензин, Виктор засел в редакционной библиотеке. Прежде всего он просмотрел подшивки газет за те дни, пока был в Сочи. Его интересовало, как они отреагировали на убийство Владимира Медведева.

Об этом написали практически все издания, однако весьма кратко. Предпринимателей в нынешнее смутное время убивали так часто, а фирма, где работал Медведев, была такой маленькой, что газеты не копались в этой истории и обошлись перепечаткой сообщений информационных агентств.

Но особенно Реброва поразило, что нигде не упоминалось о недавнем прошлом Владимира Медведева, о том, что он был вице-президентом "Русской нефти", и никто не предположил, что его убийство как-то связано с загадочным самоубийством главы этой компании. Конечно, в более спокойное время редактор какой-нибудь газетки, специализирующейся на криминале, обязательно спустил бы с цепи своих репортеров, и те быстро откопали бы эти любопытные факты. Но жизнь в России подбрасывала все новые и новые захватывающие сюжеты, никому не давая передышки.

Уже на следующий день после смерти Медведева взорвался склад боеприпасов в одной из воинских частей на Дальнем Востоке, а в Минеральных Водах бандиты в очередной раз захватили для получения выкупа группу школьников – этот грязный бизнес становился все более популярным и даже обыденным на Северном Кавказе. Естественно, средства массовой информации сразу же переключились на освещение свежих событий, забыв о бесславной кончине оптового торговца куриными окорочками.

Когда с газетами было покончено, Виктор взял книгу о правилах хорошего тона и оставшееся до приема в американском посольстве время посвятил штудированию этого опуса. Из него он узнал множество безумно важных для повседневной жизни вещей, в том числе как едят за столом ананас, какими инструментами разделывают лобстера и какое вино подают к сырам. Однако вся эта информация оказалась для него такой же бесполезной, как и скупые сообщения о смерти Медведева.

Прием, на который Реброва пригласила Кэрин Смит, был организован на новой территории американского посольства. Расположенный здесь комплекс зданий прославился тем, что при его возведении советские спецслужбы насовали в стены огромное количество подслушивающих устройств. Главный корпус так и остался недостроенным – американцы опасались, что не полностью очистили его от "жучков". Естественно, извлечение шпионской аппаратуры сопровождалось шумной пропагандистской кампанией.

Стоит ли говорить, что вскоре работники советских спецслужб на специальной пресс-конференции показали общественности подслушивающие устройства, извлеченные из стен уже советского посольства в Вашингтоне. Но это был весьма жалкий ответный ход.

Дело в том, что о пресс-конференции с показом шпионских приспособлений ЦРУ газеты написали и забыли, а недостроенное здание на территории американского посольства в Москве много лет немым укором торчало в центре города. Его показывали туристам, о нем рассказывали своим детям москвичи. И в богатых Соединенных Штатах, тративших подчас сотни миллиардов долларов на реализацию лунных или марсианских программ, не находилось нескольких миллионов, чтобы достроить или разрушить всего один дом в России. В общем, здание из красного кирпича с пустыми глазницами окон оказалось для американской пропаганды поистине золотым.

Помимо него, на новой территории посольства США в Москве были построены еще жилые дома для сотрудников и офисы для работы различных служб. Как раз в одном из этих офисных помещений и проходил прием.

Он не был приурочен к какому-то национальному празднику или другому знаменательному событию, а являлся рутинным мероприятием, которые устраиваются во всех посольствах для создания иллюзии, что вокруг них кипит бурная общественная жизнь. И публика здесь собралась достаточно пестрая государственные чиновники средней руки, несколько примелькавшихся по телевизионным экранам экономистов, в эпоху реформ заменивших в России проповедников, бизнесмены, журналисты.

У входа в небольшой зал гостей встречали несколько сотрудников американского посольства, среди которых была и Кэрин Смит. Она явно чувствовала себя хозяйкой дома и, перекинувшись с Ребровым дежурными словами, пообещала найти его позднее, чтобы обсудить последние экономические новости, чем серьезно расстроила Виктора.

В центре зала стоял стол с закусками, а в углу бармен разливал напитки. В оставшемся пространстве толпились приглашенные. Как и в любой компании, здесь были свои затворники. Забившись во всякие укромные местечки, они мрачно поглядывали оттуда, потягивая из стаканов выпивку. И если им удавалось познакомиться друг с другом, то остаток вечера они проводили вместе, общаясь до отвращения, до тошноты.

Другие же гости неутомимо бродили по кругу, перебрасывались приветствиями, обменивались визитными карточками, тухлыми новостями и делали вид, что в их жизни не было более увлекательного занятия, чем приобретение новых знакомых, имена которых они не могли вспомнить уже спустя несколько минут.

Какой-то датчанин, – симпатичный, белокурый гигант, – курировавший в своем посольстве вопросы сельского хозяйства, долго не отпускал Реброва. Он вообще был немного приторным: вначале очень удивился встрече с русским журналистом, словно они находились не в России, а, скажем, в Южной Африке, а затем стал подробно излагать, как надо организовать сельское хозяйство на просторах бывшего Советского Союза.

С трудом вырвавшись из лап занудного датчанина, Виктор теперь уже сам чуть ли не до смерти замордовал подвернувшегося под руку немца, рассказывая о перспективах экономических реформ в России. Чрезвычайно смущенный этим обстоятельством, Ребров уже собрался было перейти в категорию затворников, но, отыскивая укромное местечко, он чуть не выбил стакан из рук высокого, худого мужчины лет тридцати пяти, умудрившегося к этому возрасту почти полностью облысеть. Не переброситься в такой ситуации парой фраз было бы просто невежливо.

– Пустяки, – принял извинения незнакомец. – Кстати, если не ошибаюсь, я вас видел на днях в Министерстве финансов? По-моему, во время пресс-конференции об итогах переговоров России с Международным валютным фондом... Или это было раньше...

Говорил он на правильном русском языке, и только легкий акцент выдавал в нем иностранца.

– В Министерство финансов я хожу как на службу, но деньги получаю в другом месте. Я – журналист, работаю в "Народной трибуне" и пишу, как правило, об экономических проблемах. – Виктор назвал свои имя и фамилию.

– Энрико Берлуччи, – слегка поклонившись, представился в свою очередь иностранец. – Пресс-атташе итальянского посольства. Кажется, недавно я читал вашу статью. Что-то о новой русской партии предпринимателей.

– О союзе... Эта организация называется "Союз молодых российских предпринимателей". Думаю, у него хорошее будущее... – уже привычно начал Ребров.

Итальянец заметно поскучнел.

– Бросьте, – с грубоватой и в то же время располагающей прямотой сказал он, – вы же говорите не со своим главным редактором. Я и сам многое придумываю, когда пишу отчеты в наше министерство иностранных дел. Дипломаты, как и журналисты, должны уметь создавать сенсации, если их нет. Иначе наше начальство будет думать, будто мы не способны доставать ценную информацию. Признайтесь, вы не очень сдерживали свою фантазию, когда писали об этом Союзе предпринимателей? А?

– Значит, я не очень вас разочарую, если не буду намекать, что нахожусь в приятельских отношениях со всеми членами правительства и знаю все важнейшие государственные секреты? – поинтересовался Ребров.

– Наоборот! Своей откровенностью вы меня даже заинтриговали, – с жаром заверил его Энрико Берлуччи. – Вот что, приходите ко мне в пятницу вечером в гости. Я иногда устраиваю у себя дома небольшие приемы.

– Надеюсь, на деньги посольства? – спросил Виктор.

– А есть какая-нибудь разница в том, на чьи деньги я угощаю?

– Да.

– Какая? – настороженно поднял брови итальянец.

– Если на деньги посольства, то тогда я смогу больше выпить, не опасаясь разорить вас.

– Давайте ваш телефон, – рассмеялся Берлуччи. – Я вам еще позвоню, чтобы подтвердить приглашение.

– А кто у вас обычно собирается? – на всякий случай решил поинтересоваться Ребров.

Впрочем, у него возникли и другие вопросы. Он никогда не бывал в гостях у иностранных дипломатов, поэтому не представлял, как туда стоит одеваться и надо ли брать бутылку вина, что он всегда делал, направляясь на вечеринку к друзьям.

– Кто у меня бывает? Да все люди простые... те же, что и здесь: дипломаты, чиновники, журналисты, – заверил его итальянец. – Самый непредсказуемый и опасный человек в моем доме – это домработница. В свое время мне ее навязали в вашем управлении дипкорпусом, которое распределяет жилье для иностранных дипломатов. И я подозреваю, – тут он перешел на театральный полушепот, – что она – старый агент КГБ. То есть теперь это называется у вас ФСБ – Федеральная служба безопасности.

– Почему же вы не смените домработницу? – удивился Виктор. – Ведь сейчас уже не советские времена и вы, наверное, можете подбирать людей по своему усмотрению.

Итальянец саркастически хмыкнул, давая понять, что на то существуют очень важные причины:

– Эта женщина обслуживала всех моих предшественников, которые жили в этой квартире и работали в итальянском посольстве. Она прекрасно изучила итальянскую кухню. Не исключено, что она даже проходила специальную кулинарную подготовку в КГБ. Как же можно бросаться такими специалистами?! Тем более что я люблю хорошо поесть.

Это признание в грехе чревоугодия как-то не очень вязалось с тощей фигурой итальянца.

– Значит, я могу быть уверен, что после посещения вашей квартиры я попаду под надзор ФСБ? – с надеждой спросил Ребров.

– Стопроцентной гарантии дать не могу, – начал оправдываться Энрико Берлуччи, – но вероятность очень большая.

– Вы соблазните кого угодно...

Уже поздно вечером, добираясь домой на своей "Ладе", давно заслужившей покой на какой-нибудь заросшей тенистыми деревьями загородной свалке, Виктор в очередной раз раздумывал о превратностях судьбы. "Еще две-три таких статьи, – усмехнулся он, – и мне в ближайшее время не придется ужинать в одиночестве". И еще его мучило чувство вины.

На следующий день, выбрав момент, он сказал Стрельнику:

– Вынужден признать, что ты был прав. После публикации переписанной тобою заметки я буквально пошел по рукам.

– Советую провериться на СПИД, – недружелюбно пробурчал его сосед.

– Меня просто затаскали по различным приемам.

– Зачем ты мне все это говоришь? – оскорбился Игорь. – Все равно теперь я еще не скоро поверю в людскую благодарность. Ступай лучше с богом... – всепрощающе махнул он рукой.

4

Энрико Берлуччи, как и обещал, позвонил Виктору в редакцию и, подтвердив приглашение, назвал свой адрес.

Итальянец жил на Кутузовском проспекте – там же, где и большинство других сотрудников иностранных посольств в Москве. Еще в конце шестидесятых годов в этом районе столицы построили несколько домов специально для дипломатического корпуса, которые, впрочем, выглядели достаточно убого, так как к этому моменту в советской архитектуре окончательно восторжествовал принцип социального равенства, безжалостно отвергавший любые излишества и украшательство.

Когда Ребров поднимался на лифте, он подумал, что подъезд иностранца ничем не отличается от подъездов в его доме. Для полной идентичности здесь не хватало только различных похабных надписей на стенах и запаха мочи.

Дверь Виктору открыла маленькая, строгая женщина, глаза у которой были такими же бледно-серыми, как и платье. Зато ее крохотный кружевной передничек сиял ослепительной белизной.

– Проходите, – слегка поклонившись, сурово сказала она, словно приглашая попрощаться с покойником.

Прихожая была узкой и тесной, зато гостиная оказалась очень просторной. Чтобы добиться привычных на Западе жилищных стандартов, здесь объединили несколько комнат из двух смежных квартир, о чем свидетельствовало множество выступов и ниш.

Впрочем, итальянцу удалось превратить этот недостаток в преимущество: изломанное пространство давало возможность создать в гостиной немало уютных уголков, украшенных различными оригинальными вещицами – гипсовой копией торса античной скульптуры, старым окованным железом сундуком, на котором стоял суперсовременный телевизор, креслом-качалкой, тремя различными по величине духовыми инструментами, очевидно украденными в каком-то заводском оркестре и проданными иностранцу по дешевке на Арбате, где все зарубежные гости российской столицы обзаводятся сувенирами. Во всем этом наборе симпатичных, неожиданных вещей чувствовался тонкий вкус, который нельзя воспитать, а который можно только впитать, посещая с раннего детства соборы с росписями Микеланджело и гоняя мяч вокруг фонтанов Бернини.

Плоский, как сушеная рыба, Энрико Берлуччи стоял с кем-то у окна, но, увидев нового гостя, извинился и направился к Виктору.

– Добрый вечер! – темпераментно поздоровался он. – Вы легко нашли мой дом?

– Да, и хотите, я вам открою секрет, как мне это удалось?

– Очень интересно!

– У домов простых российских граждан нет постов милиции.

В этот момент к ним приблизилась суровая домработница и спросила у Реброва, что он будет пить.

– Пиво, – сказал Виктор и, когда женщина отошла, поинтересовался: Это и есть ваш персональный агент ФСБ? Ну, которым вы меня пугали?

– Напрасно иронизируете, – не поддержал его веселья Энрико Берлуччи. Лично я и в самом деле ее очень боюсь. Недавно ко мне приезжала моя невеста – поверьте, божественное существо, – он закатил глаза, – я сам себе завидую. Однако домработница заявила, что в гостях у меня бывали женщины и получше.

Ребров усмехнулся:

– Скорее всего, она поняла, что это – серьезно, и пытается не допустить появления в доме другой хозяйки... Или она вас ревнует, как мать.

– Вы – добрый человек, – вздохнул итальянец. – И меня успокоили, и ее оправдали. Берите свою выпивку, – кивнул он в сторону подходившей домработницы, – и идем знакомиться с другими гостями.

Среди тех, кто пришел к Энрико Берлуччи в этот вечер, оказались депутат Государственной думы, коллега-журналист из газеты "Коммерсантъ", довольно известный художник с женой, годившейся ему в дочери, экономист, когда-то прославившийся своей статьей о российских реформах, пара человек из посольства Италии. А в самом углу на диване Ребров обнаружил предводителя всех подрастающих российских капиталистов Алексея Большакова.

От неожиданности Виктор немного растерялся, зато Большаков тут же поднялся и подошел к нему, как к старому, хорошему знакомому.

– Рад вас видеть! – протянул он руку.

Ребров машинально пожал ее и отметил про себя, что, в отличие от их первой встречи, в этот раз Большаков излучал максимальное дружелюбие и вообще казался простым, веселым парнем, с обгоревшим на солнце носом.

– А я как раз собирался позвонить вам завтра и поблагодарить за статью, – продолжал изображать радушие Большаков.

– Не стоит, это моя работа, – все еще находясь в небольшой растерянности, промямлил Виктор и подумал, что ответил, как герой плохого фильма, получающий медаль за храбрый поступок.

– Нет-нет, – настаивал Алексей Большаков, – статья сделана мастерски и с душой. Вам удалось уловить главную идею, объединяющую людей в нашем союзе. Честно говоря, я вас сразу недооценил... Теперь я ваш должник.

Эта готовность признавать свои ошибки разоружала. И Ребров, уже начавший было искать повод, чтобы свести счеты с самозваным предводителем отечественных предпринимателей, немного размяк.

Они перебросились еще несколькими фразами, но тут Энрико Берлуччи подвел к ним парня из "Коммерсанта". Разговор стал общим, и они так и стояли кружком в центре комнаты, со стаканами в руках, пока сотрудница Федеральной службы безопасности, по совместительству домработница, не пригласила гостей перекусить. Только спустя какое-то время Большаков опять подошел к Виктору и увел его в укромное место рядом с балконом.

– Знаете, у меня есть отличная идея, – заявил он, теребя пальцами уже обозначившийся второй подбородок. – Прочитав вашу статью, я подумал, что нам стоило бы работать вместе.

– Как вы это себе представляете? – не очень вежливо хмыкнул Ребров.

Большаков совершенно не обиделся. Он задумчиво прищурился, пытаясь четче сформулировать свою мысль:

– Я понял, что можно угробить кучу денег на организацию различных съездов, а результат будет нулевым – о нас никто так и не узнает. Зато ваша статья привлекла к союзу внимание очень многих людей. Понимаете, о чем я?

– Не совсем. Вы хотите, чтобы я писал о вас рекламные заметки?

– Безусловно, нет... Нам нужна постоянная интеллектуальная поддержка. – Большаков был само дружелюбие и терпение. – Это, конечно, может быть и оригинальная статья. Но постарайтесь посмотреть на проблему шире, ведь у вас хорошая фантазия... Нужны заметные акции, чтобы наш союз был постоянно на виду. То есть нужны свежие, яркие идеи.

– А почему это должно быть мне интересно? – Ребров уже все понял, однако оставшаяся с их первой встречи неприязнь к предводителю юных буржуев заставляла его капризничать.

– Потому что, во-первых, я предлагаю вам работать с нашей очень дружной, толковой командой, а это и перед вами открывает новые перспективы. Во-вторых, у вас появится возможность заниматься самым интересным для творческого человека делом – генерировать идеи. Все остальное – рутина и поденщина. Вы согласны со мной? Естественно, ваш труд будет должным образом вознаграждаться.

– Я подумаю над этим предложением, – неохотно пообещал Ребров.

Весь оставшийся вечер Виктор злился на себя за то, что был мил с Алексеем Большаковым, а не ответил на его сочинскую надменность чем-то аналогичным. Но еще больше его раздражало, что он никак не мог выбросить из головы предложение генерировать идеи для Союза молодых российских предпринимателей. Дьявол Большаков знал, чем искушать заблудшую журналистскую душу. При этом он был абсолютно уверен в себе и нисколько не сомневался: если понадобится, он втянет в свою орбиту любого.

Виктор знал немало людей, которые наверняка были и умнее, и талантливее бывшего комсомольского вожака, но ни от кого не исходили такая энергия, сила. У Большакова могло быть множество отрицательных качеств, но он являлся настоящим лидером, и сопротивляться ему было очень трудно.

Прежде чем покинуть вечеринку, Ребров обрушил свои чувства на Энрико Берлуччи.

– Вас, дипломатов, не поймешь, – с наигранной шутливостью заявил он, прощаясь. – Вы – как женщины: говорите одно, а делаете совершенно другое.

– Простите, не понял? – тревожно поднял бровь итальянец.

– То вы иронизируете по поводу моей заметки о Союзе молодых российских предпринимателей, то ищете с ним контакты...

– Вы имеете в виду появление у меня в доме господина Большакова?

Ребров кивнул.

– Мы, дипломаты, – несчастные люди, – вздохнул Энрико. – Мы только делаем вид, что разбираемся в этом безобразии, называемом "политикой". А уж что касается вашей страны... Считайте, что сегодняшний вечер – это моя добросовестная попытка узнать и понять Россию, чтобы потом как-то ей помочь.

Глава VI

ТВОРЧЕСКИЕ РАЗБОРКИ

1

Жена Реброва не посчитала нужным объявить, что окончательно уходит к другому мужчине, но ошибиться в ее намерениях было трудно: еще с вечера она начала демонстративно собирать вещи.

Посредине гостиной Лиза положила открытый чемодан, так что мимо него невозможно было пройти не ударившись или хотя бы не зацепившись, и стала сносить туда свои платья, белье и другое необходимое ей на первое время "приданое". Было такое впечатление, что в квартире возникла своеобразная "черная дыра", которая втягивала в себя и перемещала в какое-то другое измерение личные вещи, памятные обоим безделушки, да и вообще всю их недолгую совместную жизнь.

Не много нашлось бы женщин, способных на равных состязаться с женой Реброва в мастерстве устраивать эффектные семейные сцены. И этот громадный чемодан в центре квартиры являлся, конечно, большой находкой Лизы, одной из вершин проявления ее специфического таланта. Она сама понимала это и была очень раздосадована, что не имеет зрителей, способных по достоинству оценить представление, и что ее попытки придать своему уходу максимум драматизма не очень расстроили мужа.