Текст книги "Спец экстра-класса"

Автор книги: Иван Стрельцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

– А вот это Виктор Савченко. – Палец старшего сержанта уткнулся в молодого парня, устало сидящего на башне БТР, меж его широко расставленных ног примостился автомат с оптическим прицелом. Лицо этого морского пехотинца показалось Христофорову знакомым, и он не смог удержаться от вопроса:

– Он тоже погиб?

– Непонятная тут история получилась. После того как наша группа вырвалась из боя, по деревне ударил артдивизион. После «работы» двух дебятков самоходок «мста-С» можете себе представить, что там осталось. Естественно, сплошные руины, трупы двоих наших и чеченцев, погибших в этом бою, мы нашли, а Савченко как в воду канул, вернее, испарился. Абсолютно никаких следов. После госпиталя меня вызвали в Москву. В Кремле сам Президент вручал награду; вот там-то мне довелось увидеть главного начальника РУБОПа. Они ведь вместе с чекистами занимаются выяснением судеб пропавших без вести и выручают пленных. Обратился я к этому генералу, но он меня даже слушать не захотел.

Старший сержант замолчал, в его словах были горечь бессилия и скорбное неверие в произошедшее.

Чай совсем остыл, Владимир в два глотка осушил стакан и, морщась, разжевал лимон. Чтобы отвлечь разведчика от грустных мыслей, он спросил:

– Чем будете заниматься, когда батальон вернется на север?

– Уволюсь, – спокойно ответил Дядя Федор. – Мне уже скоро сорок стукнет, стар я бегать марш-броски и заниматься шагистикой.

– Ну а если… – Христофоров сделал паузу, еще раз внимательно посмотрел на разведчика, как будто решая, говорить или нет, и произнес: – Если я вам предложу сотрудничество с ФСБ? Возможно, мы подыщем интересную работу. Или вы, как большинство интеллигентов, негативно относитесь к сотрудничеству с госбезопасностью?

Дядя Федор улыбнулся во весь рот и весело парировал:

– Во-первых, не надо меня обзывать «интеллигентом», этой собачьей кличкой. А во-вторых, я не шпион, не изменник Родины, не даже диссидент, чтобы бояться или, как вы говорите, негативно относиться к госбезопасности. Если я могу вам чем-то помочь, то, как говорили царские офицеры, – почту за честь.

– Значит, по рукам. – Христофоров протянул Дяде Федору свою руку. Но что ответил разведчик, пожимая ее, не расслышал. Вой боевой тревоги заглушил все иные звуки.

* * *

Стоны раненых буквально резали слух Абдуллу Камалю. Только за один день его отряд, напоровшись на засаду, потерял около четверти убитыми и столько же, если не больше, ранеными и контужеными. Таких потерь в отряде не было со времени вторжения в Дагестан.

Бабай всегда был хорошим командиром, берег своих людей, не заставляя их напрасно рисковать жизнью. За это моджахеды его ценили, по-своему даже любили. Но теперь его авторитет был сильно подорван. Арабы, отошедшие от шока внезапного нападения, между собой роптали, косясь на идущего в центре под охраной своих приближенных Абдуллу.

«Аллах всемогущий, за что ты меня так наказываешь? Или я был плохим мусульманином, или я не хотел безбожников привести к истинной вере, или, может, мало неверных я убил во славу тебе?» – обращался к своему богу Камаль. Но Аллах безмолвствовал или же говорил с алжирцем стонами раненых, а это слышать ему было неприятно.

Потрепанный отряд арабских наемников представлял собой жалкое зрелище. Легкораненые шли сами или при помощи товарищей, тяжелораненых уложили на самодельные носилки, к которым прикрепили с двух сторон навьюченных лошадей или мулов. Бедные животные, и без того нагруженные вооружением, боеприпасами, продуктами, едва передвигали ногами, а с ранеными и вовсе еле двигались.

Несмотря на это, Бабай строго-настрого запретил бросать что-либо из грузов. Что создавало почву для недовольства наемников. Впрочем, подобное недовольство он считал делом десятым. «Достаточно захватить нескольких шурави и отрезать им головы, сразу все придет в порядок», – продолжал размышлять Камаль. Сейчас его волновало совсем другое: на отряд напали силы значительно меньшие, но успевшие ко встрече основательно подготовиться (установить мины, разместить снайперов). Это было похоже на действия российского спецназа. Их команды, переняв тактику повстанцев, как лешие, бродили по горам и лесам, минируя тропы и устраивая засады. Единственное, что не укладывалось в обычную схему: вступив в бой с превосходящими силами, спецназ сразу же вызывал бомбардировщики или боевые вертолеты, а в этот раз поддержки с воздуха не было, и это наводило на очень печальные размышления.

«По-видимому, кто-то из полевых командиров узнал (разведка засекла), что мой отряд уходит и увозит с собой все свои запасы. Вот и решили поживиться, шакалы. Проходы заминировали, потом отряд обстреляли, в надежде на то, что мы, уходя, бросим лошадей и мулов с их поклажей. Но шакалы ошиблись, – сопоставляя факты, думал Бабай. – Шайтан их забери, как бы то ни было, переходить границу с таким количеством раненых не получится. Придется спускаться на равнину».

У подножья гор был небольшой кишлак, где ему всегда были рады, как дорогому гостю. Еще бы, дочь тамошнего муллы два года назад стала его третьей женой. Теперь они кровные родственники, а мулла в кишлаке первый человек, его даже старейшины слушают.

«Тяжелораненых оставим на равнине, часть грузов тоже придется оставить», – направляя отряд на равнину, подумал Бабай. Он даже не мог себе представить, что с того момента, как отряд попал в засаду, за ним неустанно следили мощные оптико-электронные приборы, ни на секунду не выпуская из виду.

К вечеру усталые, изможденные наемники спустились с гор. Кишлак находился всего в трех километрах. Три десятка больших двух-, а то и трехэтажных домов раскинулись на равнине. Богатое село раньше было, здесь в основном селились водители-дальнобойщики. В каждом дворе по «КамАЗу», а то и по два стояло. Теперь машин в кишлаке, если не считать небольшого автобуса «ПАЗа», на котором крестьяне ездят в город, и вовсе нет. Со времен второй войны кишлак живет своей отдельной жизнью, не принимая ни одну из сторон. Бабаю такое положение вещей подходило как нельзя лучше. Было предчувствие, что рано или поздно придется воспользоваться этой «норой», вот и пробил этот час.

Группа разведки вернулась быстро.

– В кишлаке русских нет, мулла ждет, —доложил Магомед Хусейнов.

Абдулл Камаль выбрался в голову колонны и, почувствовав прилив сил от мысли, что сейчас он встретится со своим тестем, вальяжно взмахнул рукой и негромко произнес:

– Вперед.

Испачканные кровью, грязью, от усталости и под тяжестью оружия наемники еле тащились. Со стороны отряд был похож на банду кочевых разбойников, попавших в сложный переплет. Впрочем, так оно и было.

В центре на сельской площади у мечети наемников встречали старейшины в высоких каракулевых шапках, с кинжалами на поясах в дорогих инкрустированных ножнах.

Вперед вышел мулла, по случаю встречи с зятем он был облачен в праздничные белые одежды. К нему приблизился Абдулл и поздоровался:

– Салам аллейкум.

– Аллейкум ассалам, дорогой, – ответил мулла, обнимая алжирца.

Он хорошо владел не только вайнахским и русским языками, но и арабским, что позволяло общаться с зятем без переводчика. Про дочь он не спросил, она с двумя другими женами Бабая жила в одной из стран Ближнего Востока и изредка звонила отцу.

– Что тебя привело к нам, сынок? – спросил мулла, когда его зять оказал почтение всем старейшинам, поздоровавшись с каждым в отдельности.

– Нам необходимо несколько дней передохнуть, – устало ответил предводитель наемников. – Еще нужен фельдшер, чтобы посмотрел наших раненых. Мы вскоре уйдем, но весь груз увезти не получится, придется кое-что у вас спрятать.

– Все будет на должном уровне, – пообещал мулла. —Людей твоих мы разместим по домам, там их накормят и дадут отдохнуть. Раненых положим в подвале мечети, их осмотрит не фельдшер, а настоящий врач. Был раньше заведующим хирургического отделения в областной больнице, вот только медикаментов у нас немного.

– Медикаменты у нас есть, – небрежно махнул рукой Бабай.

– А насчет того, чтобы спрятать что-то, – тоже не проблема. Есть у нас укромные места.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул предводитель наемников.

Только сейчас, попав в относительно спокойную атмосферу мирного села, он расслабился и почувствовал, как все-таки устал за последние дни.

Из-за тучи выглянул острый рог молодого месяца, его свет был слабым и холодным.

* * *

Аналитики ФСБ намного раньше просчитали и смоделировали ситуацию. Установив благодаря агентурной разведке родственную связь муллы с Абдуллом Камалем, они точно смогли сказать, куда тот направится, если вдруг клюнет «жареный петух». Поэтому сводный батальон морской пехоты, выезжая на учения, на полигон, не занимался абстрактной учебой, а готовился по конкретной программе.

Жителей кишлака ранним утром разбудил рев десятков боевых машин, которые размещались по периметру села, плотно блокируя все входы и выходы. Техника стояла открыто, пялясь на кишлак жерлами крупнокалиберных пулеметов. Морские пехотинцы были в камуфляже, с раскрашенными зелено-черными поло-бами лицами, не столько для маскировки, а сколько для того, чтобы не опознали, если что-то пойдет не так. Бойцы окапывались в полный профиль, создавая сплошную линию окопов перед бронетехникой.

В тылу батальона разворачивали свое «хозяйство» спецы из ФАПСИ. Комбат, наблюдая за тем, как связисты на растяжках устанавливают длинную антенну, похожую на спутниковую «тарелку», и растягивают толстые черные кабели, удивленно спросил у Христофорова:

– Мы что, собираемся вести трансляцию предстоящего боя?

– Наоборот, – покачал головой чекист. – Это монтируют «глушилку». Абреки, когда сообразят, что их, как волков, плотненько обложили, сразу же начнут повсюду трезвонить, взывая к журналистам, правозащитникам и даже иностранным посольствам. Такое нам тоже известно. К одним, чтобы приехали и засняли «зверства» российских солдат. К другим, чтобы визжали на всевозможных слетах об истреблении коренного населения. К третьим, чтобы те попытались надавить на правительство России. Сейчас ничего этого не будет, заглушили все: и телефонную, и радиосвязь, и даже узконаправленную спутниковую. В общем, будет сплошной эфирный вакуум. Правда, и штурмовые группы остаются без связи со штабом батальона и артиллерией, но это, так сказать, издержки производства.

– Ничего, эта проблема поправима, – спокойно проговорил Вавилов и, видя в глазах чекиста недоумение, пояснил: – Батальонные радисты обучены азбуке Морзе, так что будут семафорить. С такой технологией, конечно, много не наболтаешь, но координаты для артиллерий вполне могут передать.

– Отлично, —улыбнулся полковник. Как он и предполагал, все шероховатости в разработке операции притрутся, когда дойдет до настоящего дела.

– Другое меня сейчас волнует, – как будто подслушав мысли Владимира, снова заговорил комбат. – Уж слишком тонка линия окружения, что называется, в нитку. Арабов не меньше сотни, даже если в кулак соберут хотя бы половину, в одном месте обязательно прорвут. До гор здесь рукой подать, опять потом ищи-свищи этого Бабая.

– Да уж, – многозначительно протянул чекист. – Хорошо бы иметь шестикратный перевес, три линии окопов и дивизион «градов». Или, на худой конец, как говорил наш незабвенный первый гарант Конституции: «За каждым боевиком три снайпера смотрят, куда он идет». Хорошо бы, но этого ничего нет. Слава богу, хоть вас выделили тайком. Поэтому будем использовать то, что имеем. А для того, чтобы усилить периметр, вооружите пулеметами офицеров штаба и направьте на стыки рот или в те места, где наиболее неблагоприятные участки обороны. Кроме того, создадим подвижный резерв.

Подполковник так и не понял, из чего создавать подвижный резерв, если основные силы, включая комендантский взвод, находятся на рубеже обороны. Повара, водители и прапорщики-кладовщики в тыловом оцеплении, а неполный десяток офицеров-штабистов приказано вооружить пулеметами и укрепить ими стыки обороны.

Через четверть часа в предрассветной мгле прошествовала группа офицеров, груженная тяжелыми пулеметами «ПКМ» и не менее тяжелыми коробками с пулеметными лентами. Четыре пулемета не ахти какое подкрепление, но, как говорится, чем богаты…

– Цели поставлены, задачи определены, – сообщил комбат, вернувшись в штабной кунг. —А подвижный резерв, как я понял, будем составлять мы с вами.

– Нет, – отрицательно покачал головой Христофоров,

– А кто?

– Найдутся люди. – Полковник не успел закончить фразу, как во входную дверь постучали. – Войдите, – громко сказал Христофоров, кивком головы показывая комбату, дескать, наблюдай фокус-покус.

Дверь бесшумно отворилась, и в помещение вошел боец в камуфляже, с автоматом. Сперва Вавилову показалось, что зашел кто-то из его морпехов, но вскоре он убедился в своей ошибке. На незнакомце был другой камуфляж, бронежилет не армейский и разгрузчик совсем не такой. Перед подполковником стоял профессиональный диверсант, воин, на подготовку которого государство тратило большие средства. Но при этом давало самые невыполнимые поручения.

– Вот,—указав на незнакомца, сказал Владимир. – Капитан Игорь Маклахов, позывной «Макнамара», командир разведывательно-диверсионной группы из отряда «Вымпел». А это подполковник Вавилов, командир сводного батальона морской пехоты.

Мужчины обменялись рукопожатиями. Комбат не стал спрашивать, как «вымпеловцы» прошли в расположение батальона. Этих диверсантов учили проходить в командные бункеры вражеских армий, захватывать ракетные шахты и стратегические узлы связи. Так что их появление возле штаба батальона морской пехоты было неудивительно.

– Вот эта группа и будет нашим подвижным резервом, – наконец подвел итог Христофоров.

– Товарищ полковник, может, мы тоже пойдем в кишлак? Там с нас толку будет больше, – попытался оспорить решение старшего капитан Маклахов.

Но полковник был неумолим:

– Нет, здесь останетесь. Морпехи вас не знают, еще, чего доброго, примут за «чехов», вот тогда и начнется потеха. Останетесь в батальоне, думаю, и здесь вам работы хватит.

* * *

Уже совсем рассвело, и местные жители, занимающиеся хозяйством, смогли увидеть боевую технику и ровную линию окопов. Еще через полчаса из кишлака выехал «пазик» с торчащим из окошка белым покрывалом и, громыхая железом, направился в сторону морпехов.

– Эмир, – в спальню Абдуллы с криком ворвался бородатый араб, стоявший на посту. – Кишлак окружили шурави.

Бабай мгновенно вскочил с постели. Он всегда спал в брюках, чтобы в случае неприятностей (на войне всякое бывает) не бежать с голым задом. Схватив ремень с кобурой, коротко спросил:

– Много их?

– Ой, много, танки, пехота, – по-бабьи запричитал боевик. Эта война выматывала нервы даже самым крепким. Схватив с подоконника бинокль, предводитель наемников вышел из спальни.

Самой высшей точкой была башня минарета. Но там наблюдателя сразу бы засекли, поэтому Абдулл . направился на чердак. По высоте дом муллы был второй после мечети.

Из чердачного окна была видна часть поля за околицей кишлака. Мощная цейсовская оптика, сократив расстояние, приблизила изображение окопов и боевой техники. Танков араб не обнаружил, но в избытке были БМД и БТРы, и даже виднелись остроносые силуэты НОНА, способные вести артиллерийский обстрел как настильно прямой наводкой, так и навесом по закрытым целям. При этом боеприпас – снаряд, ракета или минометная мина – особого значения не имел. Главное, чтобы по калибру подходил. Во время боя в горах для моджахедов это пренеприятнейший сюрприз.

Выход был один: прорываться с боем. Правда, придется бросить тяжелое вооружение, боеприпасы и оставить раненых. Но ничего не поделаешь, таковы реалии войны.

«Нужно собрать всех людей в один кулак, —подумал Бабай, опуская бинокль. Но тут же отбросил эту мысль: как только он начнет собирать своих людей, артиллерия тут же ударит по ним, уничтожая лучших воинов. – Нет, пусть лучше сидят по домам, здесь каждый дом – это маленькая крепость. Когда сильно нажмут, пусть отходят к мечети, потом определимся, в каком направлении будем прорываться».

Спустившись с чердака, Абдулл Камаль вошел в просторный холл. Там его уже поджидали все приближенные вместе с Рыжебородым Ахматом и переводчиком Магомедом Хусейновым.

Бабай взял со стола портативную рацию, собираясь связаться с полевым командиром Мусой Турпаловым по прозвищу Отмороженный. Он ненавидел федералов и, если представлялась такая возможность, не упускал случая ударить им в спину. Бабай включил рацию и попытался настроиться на нужную волну, но ничего не получилось. Кроме треска и шума, из динамика рации ничего не доносилось.

– Телефон тоже не работает, – сообщил стоящий рядом мулла. – Я хотел позвонить в Грозный, сообщить… – Он бессильно развел руками.

Теперь все стало ясно, и нападение на его отряд, и минирование троп, и уничтожение караульных. Его пасли спецслужбы, так опытный охотник выманивает зверя из логова, а потом заманивает в ловушку для того, чтобы не устраивать соревнование, кто сильнее, проворнее и злее, а просто застрелить с безопасного расстояния. Вот почему нет связи. Отсутствие с внешним миром лишало его союзников.

«На войне союзник играет немаловажную роль, – говорил швед-инструктор на своих лекциях в школе диверсантов под Пешаваром. – Он может оттянуть на себя часть сил противника, ударить ему в тыл или увеличить численность вашего войска. Если у вас нет союзника, создайте его для себя сами».

«Что мне и остается сейчас сделать», – хищно улыбнулся Бабай и, взглянув на муллу, сказал:

– Собирайтесь, пойдете на переговоры с шурави.

–Но если они потребуют, чтобы вы сдались? – пробормотал мулла.

– Мы сдаваться не будем, пусть из кишлака выпустят мирных жителей – стариков, женщин и детей, – отрезал Абдулл и обратился к своим приближенным: – Снайпер на чердак, автоматический гранатомет на второй этаж. Остальные во двор держать оборону у ограды.

* * *

Прогромыхав мимо замершего на обочине дороги БТРа, раздолбанный «пазик» въехал в расположение батальона. Двигатель ревел, как турбина сверхзвукового истребителя. Автобус обогнул холм и замер рядом со штабным «ГАЗ-66». С не меньшим грохотом, чем работающий двигатель, открылась дверца, и из салона стали выбираться старейшины. Они были так же нарядно одеты, как и при вчерашней встрече Абдулла Камаля.

Пожилые мужчины выстроились в шеренгу, важно возложив руки на узорчатые рукоятки родовых кинжалов. В их гордых взглядах читалось некое презрение к военным, лица которых, как у гуманоидов, были зелено-коричневого цвета.

– Салам аллейкум, – поздоровались первыми чеченцы. Они пристально вглядывались в закамуфлированные лица, пытаясь узнать людей в маскировочных комбинезонах.

– Аллейкум ассалам, – ответили дуэтом Христофоров и Вавилов.

– Что случилось? Почему здесь армия? – сделав шаг вперед, заговорил мулла, медленно перебирая черные костяшки четок. – Мы мирный кишлак, ни с кем не воюем, почему же здесь все эти войска?

Медленно произнося слова, мулла обвел взглядом вокруг себя, пытаясь выявить хоть какие-то отличительные знаки на людях или на технике. Но тщетно, все вокруг было безлико, как будто перед ним были вовсе не люди, а лесные духи.

– Вы не воюете, – подтвердил Христофоров. – Но принимаете у себя арабского террориста Бабая.

– Не знаем мы никакого Бабая, – громко произнес мулла, и остальные старейшины, как по команде, загалдели.

– А своего зятя Абдуллу Камаля знаете? Которого вчера встречали с почестями. Или уже забыли? – усмехнулся чекист. Старейшины смолчали, а мулла, низко опустив голову, неожиданно зло взглянул на Владимира. Но чекист, не обращая внимания на гневные взгляды, продолжал: – Выдайте нам Камаля и его боевиков, и мы тут же уйдем, не тронув ваш кишлак.

Мулла отрицательно покачал головой, а на вопрос комбата: «Почему?» – с непонятной безнадежностью ответил:

– Потому что он мой зять, и по законам гостеприимства мы обязаны защищать гостя, которого пустили в дом. Разрешите хотя бы вывести из кишлака женщин и детей. Им незачем умирать за моего зятя.

– Конечно, конечно, – с готовностью закивал головой Вавилов.

Старики вновь загрузились в «пазик», и автобус, громыхая, поехал в сторону селения. Там, по-видимому, их уже с нетерпением ожидали, и через несколько минут из кишлака потянулась вереница людей. Женщины, дети, старики тащили на себе узлы, чемоданы, тянули за собой домашний скот.

– Людей разместишь за штабом, там они будут в полной безопасности, – обратился Христофоров к капитану Маклахову. – Скажешь, что мы ждем транспорт, чтобы отправить их в лагерь беженцев. Да, заодно поставь пару часовых. Мало ли что.

Игорь козырнул и с тремя «вымпеловцами» двинулся навстречу человеческой веренице.

После того как беженцы были определены на стоянку, все вроде замерло в ожидании боя. Даже птицы перестали петь.

– Ну, я думаю, хватит рассусоливать. Даю ракету к началу операции, – чуть взвинченно, как это со многими бывает перед боем, произнес Вавилов.

– Давай, —задумчиво кивнул Христофоров.

Из толстого ствола ракетницы взвилась красной стрелой ракета. Пролетев несколько десятков метров, она рассыпалась на небольшой букет светлячков.

И сразу же со всех сторон по дорогам, проходящим через населенный пункт, двинулись БТРы. Разведчики, привыкшие к подобным операциям, должны были выполнять основную работу, а стрелки и БТРы их прикрывать.

Когда достигли окраины кишлака, с бронетранспортеров, обвешанных ящиками с песком, которые должны были защищать технику, посыпались разведчики. Дядя Федор, командовавший одной из групп, подошел к угрюмому лейтенанту, командиру приданного разведчикам взводу.

– Мы впереди, вы за нами. И не надо никакой самодеятельности, ферштейн?

Летеха молча нахлобучил на голову каску, обшитую куском маскировочной сетки, снял с плеча автомат и только после этого утвердительно кивнул.

– Вот и славненько, – усмехнулся разведчик.

Мельком взглянув на подчиненных, приказал: – Вперед.

Разведчики рассыпались по дороге и двинулись в направлении крайнего дома. За ними шествовали автоматчики, они шли неким построением, отдаленно напоминающим строй. Только стволы автоматов хищно смотрели во все стороны, готовые в любую секунду огрызнуться беспощадным огнем. За морскими пехотинцами медленно тащился БТР, конусная башня КПВТ медленно вращалась то влево, то вправо. Толстый ствол крупнокалиберного пулемета, подобно хоботу фантастического животного, внюхивался в тревожный воздух.

Разведчики достигли ближайшего дома, первая пара, отворив калитку, вошла во двор. За ними последовали еще двое разведчиков, другие две пары направились в соседний дом через дорогу. Прочие остались на улице.

– Шмонать серьезно, от чердака до подвала, – напутствовал разведчиков Дядя Федор. Старший группы, долговязый веснушчатый парень, утвердительно кивнул. Двое бойцов, держа автомат на изготовку, направились к сараю, остальные подошли к дому, одноэтажному, но добротному строению.

Долговязый, вытащив из подсумка длинную бечевку, один конец аккуратно привязал к ручке входной двери и, отойдя на безопасное расстояние на тот случай, если к двери привязана растяжка, что есть силы дернул. Дверь распахнулась, но взрыва не последовало. Разведчики вошли внутрь.

Неожиданно из дома напротив с грохотом вылетели стекла, и из оконного проема появился ствол автомата. Но прежде чем загремели выстрелы, морские пехотинцы бросились врассыпную.

Выполняя приказ комбата, штабные офицеры, разбившись на пары и получив оружие, направились в боевые порядки батальона. В паре с заместителем по воспитательной части оказался зампотех, коренастый кряжистый мужчина, по-мужицки деловитый и основательный. Приказ командира для него закон, не подлежащий обсуждению, при этом все равно, что за приказ. То ли подготовить технику для проверки, то ли стрелять во врагов.

В окопе зампотех, расставив сошки, установил «ПКМ» на бруствер, затем откинул ствольную коробку, вставил пулеметную ленту. Приведя оружие в боевую готовность, майор проверил установку прицела, потом стащил с головы каску, рукавом комбинезона вытер потный лоб и подмигнул сидящему на краю окопа напарнику.

Замполит был недоволен сложившейся ситуацией, В бывшем начальнике гарнизонного Дома офицеров, отправившемся в «горячую точку», чтобы быстрее получить необходимую выслугу и со спокойной совестью уйти на пенсию, неожиданно проснулось чувство воинственного патриота.

– И чего я должен здесь сидеть? – возмущался замполит. – Мое место в боевых порядках среди морских офицеров, а не в яме, я не крот. Тем более чего здесь сидеть зря? Наши все равно этих арабских недобитков не выпустят из села. Как говорится, добьют зверя в его логове.

– На войне всякое бывает, – философски ответил зампотех, доставая из пачки сигарету.

– А-а, прекрати, сейчас не тот случай, – отмахнулся замполит.

– Так что ты предлагаешь?

– Делать тут нечего. Пойду к артиллеристам, посмотрю, как у них там дела, – предложил замполит, поправляя деревянную кобуру с автоматическим пистолетом Стечкина.

– Иди, – кивнул зампотех. Закурив, он спрятал сигарету в ладонь. – Если что, сам отобьюсь.

– Не боись, до этого не дойдет, – усмехнулся главный батальонный воспитатель, выбираясь из окопа, и быстро зашагал в направлении батареи «спрутов».

Десантные и самоходные артиллерийские установки представляли из себя гибрид из БМП-1 и орудийной башни от Т-72, безмолвно стоящие в полусотне метров от линии окопов. Возле крайней ДСАУ находилась небольшая группа артиллеристов в черных комбинезонах и ребристых танкошлемах, они курили, весело переговариваясь. К этой группе и направился замполит.

– Здорово, пушкари.

– Здравия желаем, товарищ майор, – вразнобой ответили артиллеристы, но никто из них даже не подумал встать по стойке «смирно», как положено в армии. Одно слово – «контрабасы».

– Ну что, дадим «прикурить» супостату?

– Так точно, – усмехнулся молодой смуглолицый капитан, командир батареи. – Мало не покажется.

– Ладно, поверим пока на слово, – удовлетворенно кивнул замполит, помня лекции по психологии: к личному составу нужно быть ближе, особенно перед боевой операцией. – А пока дайте мне закурить. – Батальонный воспитатель посчитал, что сигарета – тот штрих, что равняет командиров и солдат. Закурить замполиту не успели дать, в кишлаке неожиданно загремели выстрелы.

– Началось. – Командир батареи бросил окурок под гусеницы «спрута» и гаркнул: – По местам, хлопцы!

В одно мгновение взлетев на броню, артиллеристы скрылись в чреве самоходной установки. Замполит, оставшись один, ошалело вертел головой, слишком уж резкая произошла перемена.

Бой вспыхнул в кишлаке интенсивно, сразу в нескольких местах.

Небольшой двухэтажный дом, облицованный красным декоративным кирпичом, огрызался из всех окон автоматным огнем.

– Вот паскуды, таки прижали нас, – укрывшись за каменным бордюром, зло прошептал Николай Федоров. Лежащий рядом разведчик деловито добавил:

– Это группа прикрытия дает возможность уйти основным силам.

– Ну, я им сейчас устрою содом и гоморру, – буркнул Дядя Федор и крикнул: – Алхимика сюда с его «двустволкой»!

Для качественной «зачистки» кишлака к штурмовым группам были прикреплены бойцы химической защиты, в штатное оружие которых входили реактивные огнеметы «шмель».

Молоденький сухощавый боец, придавленный переносным контейнером для двух одноразовых огнеметов, прозванных солдатами «двустволками», бодро подполз к сержанту.

– Дай-ка мне вакуумный, – приказал Федоров химику-огнеметчику.

Боец проворно вытащил один из огнеметов и, протягивая разведчику, неуверенно предложил:

– Товарищ сержант, разрешите мне.

– Нишкни, салабон, – беззлобно ответил Дядя Федор, забирая толстую короткую трубу огнемета. И ужом пополз в сторону каменной клумбы, откуда открывалась удобная позиция для обстрела. Несколько разведчиков открыли огонь по окнам дома, прикрывая маневр командира.

Добравшись до клумбы, старший сержант взвалил на плечо «шмель», припал к резиновому наглазнику диоптрического прицела, несколько секунд целился, потом плавно потянул спусковой крючок. Хлопок выстрела был едва слышен в общей какофонии боя.

Комета реактивного выстрела, сверкнув, влетела в окно огрызающегося дома. В следующую секунду мощный изобарический заряд, заполнив помещение смертоносной смесью, взорвался яркой белой вспышкой. Взрыв вырвал, швырнув в палисадник, тяжелую бронированную дверь, обрушил межэтажные перекрытия. Из окон повалил густой черный дым.

Дядя Федор, поднявшись на ноги, отшвырнул дымящуюся трубу использованного «шмеля», у его ног от обратной реактивной струи горела пожухлая трава. Рослый разведчик с подвешенными к груди брезентовыми чехлами подсумков с подствольными гранатами швырнул на горевшую траву плащ-накидку и быстро затоптал.

– Лейтенант, зачистите дом, – обратился дядя Федор к командиру прикрепленного взвода. Несмотря на разницу в звании, разведчик был здесь главным. Впрочем, офицер не возражал.

– Кому это надо? – недоуменно пожал плечами стоящий рядом верзила, подбирая свою накидку.

Сержант зло глянул на него, но вовремя сдержался, сообразив, что беспечность в бою часто бывает обратной стороной страха перед боем, нервного срыва. Поэтому, не оборачиваясь, бросил на ходу:

– Не хочу, чтобы потом нам стреляли в спину.

Подойдя к рассыпавшимся после выстрелов морским пехотинцам, приказал замкомвзвода, невысокому круглолицему крепышу:

– Проверить дом! – И чуть тише добавил: – Пленных не брать.

Несколько бойцов во главе с крепышом бросились в дом, и оттуда сразу же донеслись звуки коротких очередей. Через минуту морпехи вернулись, у замкомвзвода за ремнем была заткнута плоская афганская шапка-«планшерка».

– Все чисто, – весело скалясь, сообщил младший сержант.

– Это что еще? – спросил лейтенант, лениво пережевывая зажатую в зубах спичку.

– Да так, по приколу взял трофей, типа сувенира. На гражданке буду на нее девок кадрить, – снова оскалился замкомвзвода, демонстрируя отсутствие нескольких верхних зубов.

– Девок надо баксами кадрить, а не этой херней, – выплевывая спичку, сказал лейтенант и взглянул на Дядю Федора. – Ну что, пошли дальше? – кивнул головой на шум недалекой перестрелки. – Или подождем, пока само рассосется?

– Вперед, – негромко произнес разведчик и для большей убедительности махнул рукой в автомобильной перчатке с обрезанными пальцами.

Группа прошла с полсотни метров и снова попала под обстрел. Теперь по морским пехотинцам стреляли со всех сторон, первым был подбит БТР. В него сразу попало несколько реактивных гранат. Одна взорвалась оранжевым пламенем, срывая мешки с песком, другая, ударив в башню, отрикошетила и взорвалась где-то в стороне. Третья, ударившись в днище БТРа, врезалась между вторым и третьим мостами, взрывная волна подбросила машину. Броневик, подобно смертельно раненному доисторическому броненосцу, стал заваливаться набок.