Текст книги "Тайный фарватер"
Автор книги: Иван Стрельцов
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Глава 7
Колеса поезда ритмично стучали на стыках рельс. Натянув на глаза вязаную шапочку, Пророк старательно изображал спящего.
Все прошло, как и обещал побратим, без накладок, правда, «таблетку» трижды останавливали на блокпостах. Но как только кто-то из федеральных солдат заглядывал в салон, он тут же отскакивал назад, недовольно морща нос. Пропитанные кровью и гноем бинты смердели так, что начинало жечь глаза. Вонь оказалась надежнее любого пропуска.
К вечеру они добрались до Моздока, проехав пост ГАИ, на котором, кроме нескольких милиционеров, расположилась «группа усиления», взвод вэвэшников с тремя БТРами.
– Сворачивай к больнице, – коротко распорядился Турпал, обращаясь к водителю, мрачному типу в кожаной шапочке, прикрывавшей бритый череп.
Республиканская больница, как и в довоенные годы, обслуживала гражданское население. Только и здесь уже чувствовались современные веяния. Над бетонной оградой тянулись плоские кольца «егозы», у ворот прохаживались облаченные в бронежилеты и вооруженные автоматами милиционеры. Старший, смуглолицый старшина, подчеркнуто внимательно изучил документы Турпала Садыкова и только после этого распорядился впустить «таблетку» на территорию больницы.
– Давай к моргу, – снова отдал распоряжение фельдшер. Серые сумерки сменила густая чернота ночи, фонари уже давно не освещали аллеи, и лишь свет из окон больничных корпусов немного рассеивал смолянистую темноту.
Угрюмый водитель хорошо ориентировался на территории, и вскоре «УАЗ» подъехал к неприметному квадратному зданию, где над дверью, ведущей в полуподвал, примостилась табличка «Морг», подсвеченная одинокой «лампочкой Ильича».
Едва «таблетка» остановилась, из нее выбрался фельдшер и деловитой походкой подошел к обитой жестью двери. Приблизившись, он несколько раз несильно пнул ногой в жесть, под его ударами дверь глухо загудела. Сделав короткую паузу, фельдшер снова нанес несколько ударов ногой. Вскоре загремел тяжелый засов, и дверь приоткрылась, в проем выглянула бородатая физиономия с длинным горбатым носом.
– Салам алейкум, Ваха, – первым поздоровался фельдшер. Бородач сразу узнал его и оскалился в довольной улыбке, обнажив редкие гнилые зубы.
– Здравствуй, Турпал, решил проведать старого товарища или по делу?
– По делу, – тихо молвил Турпал, понизив голос, добавил доверительным тоном: – По очень серьезному делу.
– Хорошо, заходи. – Бородач распахнул дверь.
– Подожди. – Фельдшер не спешил заходить в мертвецкую. – Нужно сперва выгрузиться.
– А-а, так ты покойника привез, – почему-то обрадовался Ваха, выбираясь из царства мертвых на свежий воздух. Поверх обычной одежды на нем был некогда белый медицинский халат, на котором, если приглядеться, можно было разглядеть красные точки кровавых брызг.
Санитар и водитель, подхватив носилки с забинтованным Хадышевым, занесли свою ношу в подвал.
Поднявшись через несколько минут наверх, водитель «таблетки» смахнул со лба пот, поправил кожаную шапочку и, не говоря ни слова, забрался в кабину автомобиля. Бросив папку с сопроводительными документами на письменный стол у стены под зарешеченным окном, Турпал Садыков стал поспешно снимать бинты с Пророка.
Сообразив, что перед ним не покойник, Ваха молча присоединился к приятелю.
Едва лицо было освобождено от смердящих бинтов, Таймураз Хадышев раскрыл глаза и, широко разинув рот, часто задышал, стараясь наполнить легкие относительно свежим воздухом подвала. Приподнявшись на носилках, он опустил ноги и, расправив плечи, с видимым удовольствием похрустел суставами, разгоняя кровь.
Ваха узнал «бригадного генерала» Хадышева, в начале первой чеченской кампании он в отряде Пророка исполнял обязанности санинструктора, но в первом же бою был тяжело контужен. Потом его долго лечили в родном селе, и больше Ваха не воевал.
– У тебя есть неучтенные трупы? – отвлекая на себя внимание санитара, спросил Садыков. – Мне необходимо официально заверить свою поездку. – Раскрыв папку, он достал документы на умершего.
– Все оформим, как положено, – заверил его Ваха, не сводя взгляда с лица полевого командира. – Ради Пророка я готов сам умереть.
– Это лишнее, – усмехнулся Хадышев.
– Мне пора ехать, – в разговор вмешался фельдшер. – Не стоит привлекать к себе внимание. Завтра утром вывезешь Пророка в город, пару дней он поживет у тебя. Выполняй все его приказы.
Ваха кивал головой, запоминая приказ. Побратимы попрощались коротко и быстро, обнялись, похлопали друг друга по плечам. Турпал ушел, а Таймураз остался. Гремя тяжелым засовом, санитар запер дверь и вернулся в кабинет, где его ждал Хадышев. Ваха отпер старый сейф и, вытащив наружу нехитрую снедь, водрузил на стол медицинскую бутыль, наполовину заполненную прозрачной жидкостью.
– Чистый спирт, настоящий, медицинский, – сообщил он своему гостю. Вынимая из ящика письменного стола пару граненых стаканов, осведомился тоном радушного хозяина: – Будем пить чистый или разведем?
Пророк не был большим любителем алкоголя, хотя, как уже выяснили некоторые местные богословы, Аллах запрещает употреблять вино из перебродивших ягод винограда, а о пшеничной водке ничего не говорил, тем более о спирте. К тому же основательно доставал сладковатый запах разложения, преследовавший его после «перевязки».
– Чистый, – наконец решился Хадышев.
Санитар одобрительно хмыкнул, разливая спирт по стаканам…
– Ночевать придется здесь, – сообщил основательно захмелевший Ваха. – Не страшно будет спать по соседству с покойниками?
Пророка тоже немного разморило, и он пребывал в благодушном расположении духа. Криво улыбнувшись, он хлопнул Ваху по плечу и доверительно шепнул на ухо:
– Бояться надо не мертвых, бояться надо живых…
На следующее утро «бригадный генерал» Таймураз Хадышев покинул больницу в сопровождении санитара морга. Два дня он прожил в его тесной, похожей на склеп, квартире. Все это время Ваха исполнял приказы полевого командира, успел сходить на почту и дать телеграмму «до востребования» в Ростов. Еще через день пришел ответ, телеграмму получили, его ждут…
Теперь, сидя в битком набитом общем вагоне, Хадышев пытался изображать спящего, прокручивая в голове возможные варианты развития событий.
Прибыв в Ростов, Пророк, несмотря на хорошо подготовленные документы и приличный внешний вид, не стал искушать судьбу, которая могла принять облик недоверчивого мента, а, быстро покинув здание вокзала, остановил такси и поехал за город…
Глава местной ячейки «Джаамата» Салман Газмаев в довоенной жизни был зоотехником в одном из передовых колхозов. Эйфория независимости, религиозные проповеди и, наконец, кровопролитная война сделали свое дело. В бывшем колхознике проснулся дух воинственных предков, война сделала его отчаянным и бесстрашным бойцом. Его заметили и отрядили в Пакистан на учебу. Целый год Газмаев изучал в горном лагере искусство диверсии. Закончив обучение с отличием и вернувшись на родину, застал свою страну в состоянии мира. Но никто из руководителей не верил в его долговечность, поэтому Салмана послали в соседнюю область организовывать диверсионную сеть.
Прибыв в Ростовскую область, чеченец ничего сверхъестественного выдумывать не стал. Заплатив кому следовало, организовал в пригороде фермерское хозяйство (в этом бывший зоотехник разбирался).
Свое хозяйство он обустроил быстро, благо денег было достаточно, а руководство Ичкерии побеспокоилось, чтобы не было недостатка и в рабочих руках. За год к нему прибыло с полдюжины молодых людей. Они, как и Салман Газаев, прошли диверсионную подготовку, только не за границей, а в местном учебном центре «Кавказ».
Вскоре грянула вторая чеченская война, но Салмана, вопреки его ожиданиям, руководство не беспокоило, и он продолжал по-прежнему выращивать кур, индюшек, бычков, мысленно подготавливая себя к активной партизанской войне. В его доме был оборудован тайник, где хранились оружие и взрывчатка. Выезжая в город, Салман высматривал места, где лучше всего закладывать заряды, чтобы жертв было как можно больше.
Но время шло, а его по-прежнему никто не тревожил, даже горячие джигиты (официально числящиеся работниками хозяйства) устали требовать нанести удар федералам в спину. Просыпаясь по ночам, Салман задумывал провести крупную диверсию и уйти за границу, благо в Польшу у него имелась «тропа протоптанная». И все-таки самостоятельно решиться на диверсию у него решимости не хватало.
Телеграмма «до востребования» оказалась подобной грому среди ясного неба. Салман трижды перечитывал текст, все еще не веря, что о них наконец вспомнили. Приехав на ферму, он собрал «работников» и предупредил, что в самое ближайшее время их ожидают перемены. «Работники» на это известие отреагировали без особого восторга, воинственный пыл перегорел, превратившись в пепел…
– Вот здесь тормози, – приказал таксисту Пророк, когда до хозяйства, отделенного редкой лесополосой от федеральной трассы, оставалось с полкилометра. Таймураз решил подойти к усадьбе пешим ходом, чтобы не привлекать внимание соседей.
Вскоре Хадышев оказался возле березовой рощи. Здесь, на равнине, все еще было тепло, деревья окончательно не сбросили листву и под легким ветерком лениво шевелили осенним золотом.
Пророк быстро отыскал узкую тропу, серой нитью вьющуюся вдоль толстых березовых стволов, и уверенно зашагал по ней. Усадьбу он увидел сразу же, едва ступив в тень деревьев. Большой двухэтажный дом с резными окнами и крышей, выложенной ярко-красной металлочерепицей, окруженный высоким забором из силикатного кирпича. Дальше виднелись крыши хозяйственных построек.
Таймураз внезапно почувствовал, как у него защемило сердце, все это до боли напоминало его собственную усадьбу в родовом ауле. В то время он полагал, что его дом – настоящая крепость, но десантники под прикрытием тяжелых танков доказали, что время крепостей безвозвратно ушло.
Чем ближе Таймураз Хадышев приближался к воротам усадьбы, тем сильнее крепло ощущение, что кто-то смотрит ему в спину. И не просто смотрит, а буравит взглядом, целится, решая при этом, стрелять или не стрелять.
Пророк усилием воли подавлял в себе желание упасть на землю, потом откатиться под ближайший куст, откуда ужом скользнуть в овражек – и поминай, как звали.
Но ничего подобного «бригадный генерал» не сделал, а, спокойно дойдя до входных ворот, надавил пальцем черную пуговку звонка, вздохнув: «Нервы стали ни к черту».
Когда чеченца впустили внутрь, снайпер, облаченный в рыже-коричневый маскировочный комбинезон (под цвет ржавчины), опустил портативную снайперскую винтовку «винторез» и тихо проговорил в микрофон индивидуальной рации:
– К фермерам гость пожаловал.
– Понятно, будем брать, – последовал ответ невидимого координатора. Почти сразу из-за рощи, переваливаясь на ухабах, выехал видавший виды «ЗИЛ-157» с брезентовым верхом на кузове. А с противоположной стороны показалась неприметная «Газель» с тонированными стеклами.
Обе машины медленно продвигались навстречу одна другой, только встретиться им было не суждено, на их пути высилась ограда фермерского хозяйства…
* * *
Пассажирский лайнер «Варшава» оказался небольшим, но весьма комфортабельным судном. В распоряжении пассажиров были каюты с шикарными апартаментами и самый изысканный сервис. К услугам пассажиров имелось два ресторана, танцевальный клуб, спортивный зал с великим множеством тренажеров, сауна, бассейн, мини-гольф, около полудюжины небольших, но довольно уютных баров и кафе. Ну а для самых азартных в глубине судна расположилось казино.
Алена Воронцова ступила на лайнер под своим египетским именем, следуя «легенде» уставшей от бешеного ритма деловой жизни и решившей развеяться бизнес-леди. Здесь для нее была забронирована каюта класса «люкс». Поэтому на борт судна она захватила несколько чемоданов с вещами и вместительный саквояж с косметикой. Едва ступив на палубу «Варшавы», она заявила, что сегодня ужинать желает в каюте, и заказала бутылку шампанского, телятину по-французски и салат из морепродуктов.
После чего занялась разбором багажа. Когда наконец все вещи заняли свои места в шкафу, а косметика и бижутерия оказались в ящиках большого трюмо, Алена приняла душ, после чего улеглась на большой мягкой кровати. Во время круиза она оставалась не у дел, и время следовало провести с максимальной пользой для себя.
В плену сладкой дремы молодая женщина пропустила момент отхода судна.
Вечером Алена проснулась, чтобы съесть заказанный ужин, и снова забылась глубоким сном. Только утром следующего дня госпожа Зульфия Мехли почтила своим присутствием здешнее туристическое общество. Облачившись в брючный костюм из легкой ткани, льняную сорочку и повязав на шею розовый платок, она отправилась на завтрак в ресторан.
Публика была типичной для этого времени года – в основном престарелые немецкие бюргеры, не пожелавшие коротать промозглую осень в родном фатерлянде. Впрочем, были и молодые люди, мужчины, женщины.
Воронцова заняла место у иллюминатора, из которого открывался вид на серо-зеленые бескрайние морские воды. Подошедшей молоденькой официантке она заказала поджаристые тосты, сливочное масло, мед и натуральный черный кофе.
В ожидании заказа Алена ленивым взглядом окинула публику.
Отмела стариков, а также парочку молодых плейбоев, эдаких типичных жиголо, живущих за счет ублажения и развлечения пожилых состоятельных дам.
Несколько молодых девиц она также отнесла к «сфере обслуживания», таких, как правило, туристическая компания набирает для украшения круиза. Этих девушек Алена про себя называла «горжетками», относя их к категории низкосортных жриц любви.
Неожиданно внимание Воронцовой привлек мужчина среднего возраста. Он был одет неброско, но дорого. Короткая стрижка, покатые плечи, пудовые кулаки, в которых вилка и нож выглядели игрушечными. Грубое лицо с обветренной кожей, тяжелым квадратным подбородком и слегка свороченный на сторону нос.
Его можно было принять за европейского банкира или американского кинотрюкача, но золотая цепь размером с поливочный шланг на бычьей шее с потрохами выдавала постсоветского уголовного братка.
Верзила, единственный из присутствующих, не заказал на завтрак традиционные тосты с вареньем и маслом, а спокойно и с большим аппетитом уплетал бифштекс внушительных размеров, чем поверг в состояние шока пенсионеров за соседним столом.
«Лев травы не ест, – с легкой усмешкой подумала Воронцова. – Настоящий хищник». Ей вдруг показалось знакомым лицо братка.
Подошла официанта, ловко расставила на столе заказ, пожелала приятного аппетита. Алена пригубила горячий крепкий кофе, намазала еще теплые тосты маслом, время от времени бросая украдкой изучающие взгляды на жующего гиганта. Лицо действительно было ей знакомо, вот только какой-то один неуловимый штрих менял весь портрет, делая его неузнаваемым.
Мысленно молодая женщина убрала с физиономии мужчины усы. И Алена тут же его узнала. За столиком в десяти метрах от нее сидел один из уголовных авторитетов славного города Черноморска Севрюков Сергей Васильевич, бывший мичман морского спецназа (боевой пловец), а ныне бизнесмен и меценат крупного калибра, и в то же время – главарь банды, или, говоря современным языком, руководитель ОПГ.
Алена, контролирующая прибывшего в Черноморск под видом туриста ливийского контрразведчика Махмуда Аббаса Аль Фарука, случайно узнала, что чеченский банкир Азим уговаривал того ликвидировать Серванта, с которым у него в то время началась война. После недолгих раздумий Аббас выделил для этой акции двух боевиков из своего прикрытия. Воронцова не смогла придумать ничего умнее, как предупредить об угрозе криминального авторитета, не раздумывая, а действуя по наитию женской души.
Севрюков избежал смерти, а двое боевиков исчезли навсегда. Вскоре и Алена попала в переплет, из которого живой выбралась совершенно случайно.
Теперь, находясь за тысячу километров от Черноморска, она даже не могла представить, что увидит Серванта, более того, будет плыть с ним на одном лайнере. И ко всему еще остается полковник Махмуд Аббас Аль Фарук, с которым продолжается невидимый поединок.
Продолжение противоборства с ливийским контрразведчиком и неожиданное появление уголовного авторитета могло обозначать только одно – он не случайная фигура на игровом поле.
* * *
– Здравствуй, эмир, – Салман Газмаев сразу же признал Пророка, не последним лицом Ичкерии был «бригадный генерал» Таймураз Хадышев. Узнал национального героя и еще больше восхитился его мужеством. Каким же нужно быть героем, чтобы решиться вот так вот запросто проехать по стране, когда находишься в международном розыске и любой мент или чекист может тебя заарканить или просто пристрелить. – Слышал я, тебя гяуры тяжело ранили… – Газмаев пытался высказать свое восхищение гостем, но того нисколько не затронуло это.
– В другой раз об этом поговорим, – обрубил Таймураз. – Люди твои здесь?
– Да, – кивнул «фермер». – На заднем дворе готовят шашлык, чтобы как следует отметить ваш приезд.
– Времени нет. – Пророк был неумолим, предчувствие матерого волка шептало об опасности, он ощущал ее присутствие покалыванием поврежденного позвоночника. Хадышев хотел поскорее отдать распоряжение боевикам, вывести их на нелегальное положение, затем переправить в Подмосковье. И только потом с внедренной группой заняться диверсией на химкомбинате. – Оружие, взрывчатка есть у тебя?
– Все есть, и в достаточном количестве, – почтительно склонил голову Салман, пропуская гостя первым в дом. Двигаясь следом за Хадышевым, он продолжал докладывать: – Мои люди хорошо подготовлены и готовы на любое дело, даже самое рискованное.
– Есть надежный канал переправки людей и оружия в глубь России? – не глядя на Салмана, спросил Таймураз.
– Куда именно? – с готовностью поинтересовался «фермер».
Хадышев неожиданно остановился и, развернувшись к хозяину усадьбы всем корпусом, задумчиво уставился на того, как бы решая про себя, стоит ему говорить или нет.
– Московская область, – медленно цедя слова, проговорил наконец Пророк, прищурившись, добавил: – Поближе к Воскресенску.
– Можно и в сам Воскресенск, – широко улыбнулся Салман. – Там есть небольшой консервный завод, родственник моей жены держит. Повезу к нему на убой партию бычков, а под полом прицепа уложу, что хочешь. В говяжьем дерьме ни одна ищейка ничего не отыщет, – и довольно хохотнул.
Чеченцы прошли через прихожую, миновали холл. Пророк невольно про себя отметил неестественно роскошное убранство дома обычного, пусть даже и очень удачливого, работника сельского хозяйства. Бригадный генерал особо отметил большой кожаный диван с подлокотниками в виде позолоченных лап льва, который ему напомнил вычурный трон. Преодолев желание немедленно водрузиться на него, Пророк твердо решил, что совещание он проведет именно в этом помещении.
Хадышев собрался отдать необходимое распоряжение, но его прервал громкий лай. Еще входя во двор, он заметил возле ворот большой вольер, где находились две мохнатые кавказские овчарки пепельного цвета. Будто учуяв чужаков, собаки залились громким лаем, который вдруг оборвался.
Внезапно Пророк ощутил, как все внутри его сжалось. Он рванулся к окну и увидел, как со всех сторон к дому перебежками приближаются люди. На них были кевларовые бронежилеты, в руках бесшумное оружие. Усадьбу атакует одна из спецслужб? Таймураз мог с уверенностью сказать, что это госбезопасность.
– Выследили, собаки! – в бессильной злобе вырвалось у Пророка, он оторвался от окна и с надеждой посмотрел на «фермера». Тот лихорадочно соображал, что от него требуется.
– На кухне люк, ведет в подвал, – правой рукой Салман указал направление. – В дальнем углу старая пустая бочка, за ней подземный ход. Ведет за пределы усадьбы. Торопись, Пророк, я прикрою.
– Спасибо, брат, – на ходу бросил Таймураз, выскочив на кухню, в центре которой на полу лежал ковер ручной работы. Задрав его края, Хадышев обнаружил крышку люка, рванул ее вверх и нырнул в проем.
Проследовавший следом за Пророком Салман опустил крышку и накрыл сверху ковром…
Таймуразу пришлось двигаться на ощупь, но бочку в дальнем углу он отыскал быстро. Стараясь действовать как можно тише, он отодвинул ее в сторону и без труда пролез в скрытый проход. Попытавшись выпрямиться, понял, что туннель имеет полтора метра в высоту и около метра в ширину, поэтому продвигаться придется согнувшись пополам. Но «бригадного генерала» это неудобство нисколько не огорчило. В данный момент он думал только об одном – как бы убраться подальше, оторваться от чекистов.
Подземный ход закончился неожиданно: преградила путь стальная скоба, вбитая в бетонное основание. Таймураз на ощупь провел рукой по стене, над первой скобой была вбита вторая, третья, четвертая… Лестница! Путь наверх! Теперь Хадышев мог выпрямиться во весь рост и перевести дух. Решительно взявшись за скобы, он начал карабкаться. Спустя некоторое время обнаружил, что выход из шахты прикрывала стальная крышка с внутренним замком, предохраняющим от случайного проникновения в туннель.
Ухватившись за ручку замка, Хадышев провернул ее по ходу движения. Хорошо смазанный замок поддался без единого звука, теперь следовало осторожно выбираться наружу.
Таймураз Хадышев несколько секунд собирался с духом, отгоняя от себя назойливую мысль: до чего будет обидно, если выход из туннеля окажется в зоне оцепления. Но выбора у него не было. Упершись ладонями в шероховатую поверхность крышки люка, он с силой надавил на нее. Крышка с трудом поддалась, через секунду дневной свет ударил в глаза, заставив недовольно зажмуриться. Он открыл глаза и понял, что страхи были напрасны.
Туннель был построен по всем правилам конспирации, мало того, что он уходил далеко за ограду усадьбы, так еще и сама шахта была замаскирована разросшимся кустом шиповника, надежно скрывая беглеца от посторонних глаз.
Выбравшись наружу, Пророк аккуратно опустил крышку люка, прикрытую дерном, и прислушался. Из-за ограды не доносилось ни звука, будто там все вымерли. Все это, конечно, настораживало, но долго засиживаться Таймураз не мог.
Осторожно раздвинув руками колючие ветки шиповника, он выглянул наружу. В сотне метров от шахты Пророк увидел длинномордый «ЗИЛ-157», машина не могла здесь оказаться случайно. Водитель, молодой парень с открытым веснушчатым лицом, сидел на подножке грузовика, подставив лицо под скупые лучи осеннего солнца, и блаженно щурился. На краю подножки Пророк заметил черный прямоугольник портативной радиостанции.
Обойти незаметно машину не получалось, водителя следовало нейтрализовать. Хадышев огляделся по сторонам, выбирая наиболее подходящие пути подхода.
Сухие стебли степного бурьяна могли надежно скрыть даже стоящего во весь рост человека. Главное – передвигаться бесшумно.
Водитель «ЗИЛа» был обречен. Простой прапорщик, крутящий баранку автомобиля в УФСБ по Ростовской области, к московской опергруппе, занимающейся зачисткой «Джаамата», был прикомандирован всего на несколько дней. И сейчас думал о предстоящих выходных…
Чеченец появился возле кабины грузовика как из-под земли. Удар ногой – и корпус рации во все стороны брызнул черными осколками. Водитель попытался вскочить на ноги, но следующий удар пришелся в солнечное сплетение. Резкая боль сложила парня пополам, и последнее, что он почувствовал в своей недолгой жизни, – как сильные чужие руки захватывают его шею в «замок».
Навар с покойника был невелик, табельный пистолет «Макаров» с двумя обоймами, служебное удостоверение ФСБ. Чеченец поспешно рассовал трофеи по карманам и быстро пошел прочь…
* * *
Майор Анатолий Сазоненко был опытным оперативником, принимавшим участие в десятке сложнейших операций. Сейчас был одним из руководителей бригад ФСБ, занимающихся нейтрализацией «Джаамата».
Майор понятия не имел о подготовке операции «Флинт» в кулуарах ФСБ и СВР, где главное на этот момент было – скрыть известие, что федералами раскрыта вся террористическая сеть. Приказ руководства был конкретным: незаметно локализовать диверсионные группы. Первыми брали тех, кто подобрался вплотную к стратегическим объектам и мог нанести наиболее ощутимый удар. Следующими – группы, находящиеся на европейской части страны. Последними оставались ячейки на территории Северного Кавказа, этих нельзя было незаметно «изъять из обращения», поэтому и приказ от руководства поступил соответствующий: «Держать под контролем, до особого распоряжения».
Операция «изъятия из обращения» проходила абсолютно секретно, законспирированные боевики просто исчезали, а их отсутствие правдоподобно легендировалось.
После ликвидации групп первой степени наступил черед второго эшелона «Джаамата». В этот список входила и ячейка Салмана Газмаева. Московская оперативная группа ФСБ, укрепленная вспомогательными кадрами местного управления государственной безопасности, несколько дней следила за «фермерским» хозяйством, изучая расположение строений в усадьбе, подходы к ограде и охранение.
Штурм «фермы» прошел ювелирно, что называется, без сучка и задоринки. Едва первые бойцы группы захвата перемахнули через забор, снайперы тут же сработали залившихся лаем кавказских овчарок.
Собравшиеся на заднем дворе молодые джигиты вообще не успели оказать сопротивление, несколько зуботычин, пинков – и гордые дети гор послушно улеглись на асфальт возле благоухающего жареным мясом мангала. Правда, один из джигитов попытался огрызнуться, – вроде того, что «потом я тебе голову отрежу». Оперативник врезал ему ногой по почкам, и тот замолк.
Последним во двор притащили и самого Салмана, который послушно улегся рядом с остальными.
Майор Сазоненко пересчитал чеченцев. Их оказалось семеро. Теперь оставалось загрузить арестованных в кузов «ЗИЛа» и вывезти в Москву. Не скоро эти люди смогут оказаться на свободе. Джигитов ожидают суд и долгие годы изнурительного труда в исправительных учреждениях.
– Да нет, не все, – размышления Сазоненко прервал чей-то голос. До сих пор особняком стоявший наблюдатель в гражданском костюме, с объемным дипломатом в руке, куда были уложены маскировочный костюм и сложенная снайперская винтовка, внезапно заявил: – Был еще один, восьмой.
Произошла накладка, бойцы группы захвата выдвигались на исходные позиции, нервы в этот момент напряжены до предела, и в последний момент никто из наблюдателей не обратил внимания на незваного гостя.
– Где восьмой? – Сазоненко сорвался с места, легко подхватил за шиворот хозяина усадьбы и поставил на ноги. Но тот молчал, нагло и вызывающе глядя в лицо чекиста. – Не хочешь говорить, не надо. – Неожиданно успокоившись, ухмыльнулся майор. Толкнув пленника к дому, обратился к одному из бойцов: – Лютый, аптечку.
Боец понимающе кивнул и бегом направился к воротам, за которыми стояла «Газель».
Сазоненко, глядя вслед удаляющемуся Лютому, неожиданно ощутил признаки надвигающейся опасности.
– Все чисто. – Из дома вышли трое бойцов группы захвата.
– Все? – не поверил майор.
– Абсолютно, – заверил его старший, невысокий крепыш. – Конечно, возможны глухие тайники, но чтобы их обнаружить, необходим ультраимпульсный металлодетектор.
Время, отведенное на скоротечную тайную операцию, стремительно таяло. Майор Сазоненко бросился к стоящему на коленях Салману Газмаеву, схватил за шиворот, развернув лицом к себе и рявкнул:
– Где оружие, твою мать?
– В сейфе, – просипел «фермер».
– Там две двустволки и пачка патронов двенадцатого калибра, – вставил старший «шмонщик». – Все оформлено официально.
Сазоненко внимательно посмотрел на Салмана, внутри его росло непонятное чувство тревоги, такого с ним не было с курсантских времен. Увидев Лютого, бежавшего по аллее с пластиковым чемоданчиком аптечки, скомандовал: – Этого в дом, – жестом руки указав на Салмана Газмаева.
Двое боевиков подхватили под руки «фермера» и потащили в дом.
В роскошном холле фермерского дома чекисты зажали Салмана, вывернули правую руку и вкололи дозу «правдодела».
В таком положении Газмаева продержали полторы минуты, после чего отпустили. Матерый боевик, как бешеный пес, неожиданно рванулся к светлому дверному проему. Он успел сделать несколько шагов, потом рухнул лицом вниз, но находившийся начеку Лютый легко его подхватил и перевернул лицом вверх.
– Где оружие, епти? – склонившись над обессиленным Салманом, прорычал Сазоненко, вглядываясь в мутные зрачки «фермера».
– В сейфе, – закатив глаза, слабым голосом пробормотал чеченец, видимо, уже ничего не соображая. Руководитель операции сразу понял, в чем дело, и тут же задал другой вопрос.
– Где взрывчатка?
– За стеллажами с консервами, – глядя безумными глазами сквозь каменную стену, ответил Салман, уже не владея ни своей психикой, ни своей волей.
– Кто был твоим гостем? – продолжал задавать вопросы старший операции захвата.
– Пророк Мохамед, посланец Аллаха, – пуская слюну, забормотал чеченец.
Рванув Салмана за ворот треснувшей рубахи, Анатолий Сазоненко громко повторил вопрос: – Кто был твой гость?
– Пророк, – застонал Салман. Подбодренный психотропом, он желал высказаться. – Мой гость, – лицо одурманенного чеченца расплылось в самодовольной улыбке, – Таймураз Хадышев.
– Твою мать, Пророк, – непроизвольно вырвалось у Сазоненко. Одно из самых легендарных лиц сепаратистского движения, мощный зверь – настоящий хищник, которого до сих пор никак не удавалось повязать. Уходил как угорь через мелкую сетку. Поимка этого бронтозавра гарантировала звездочку «Героя России». Внезапно Анатолий осознал, что от него уходит не только звезда Героя, но и…
– Товарищ майор, – мысли Сазоненко своим возгласом перебил самый молодой оперативник группы Марьян. – Мы пытались связаться с водилой «ЗИЛа», он долго не отвечал. Я туда…
– Ну? – Анатолий понял, что упущение «гостя» уже не самое большое горе.
– Водила мертвый, – растерянно заговорил Марьян. – Ему шею сломали. – Молодому, но достаточно опытному оперу хватило одного короткого взгляда, чтобы определить смерть бойца без объяснений медицинских экспертов.
Майор окончательно осознал, что же перед этим тревожило его душу. Он не только упустил матерого боевика (легендарную личность), в данном случае он поставил под угрозу проведение многофункциональной операции. Теперь Анатолий Сазоненко уже знал, что силами своей группы ему не справиться, и видел все последствия сегодняшнего провала.
– Тарзан, срочную связь с Москвой, – выскочив из дома, приказал он бойцу с плоским кейсом, в котором находился портативный телефон спутниковой связи.