Текст книги "Дикие псы"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

– Степан Михайлович, пожалуйста, отойдите на два шага назад, – попросила девушка. – И не надо делать глупостей. – Не сводя с Тяглова глаз, она протянула свободную руку назад и открыла дверь шире. – Заходите, – позвала негромко. На лестничной площадке послышались шаги. Через пять секунд в квартиру вошли трое парней. Костю Борисова Тяглов знал. Лица остальных видел сегодня в газете. На первой полосе.

– Хорошенькую вы себе компанию подобрали, – процедил он. Анна пожала плечами:

– Мне нравится, – она закрыла входную дверь на ключ. – Итак, Степан Михайлович, давайте поговорим о нашем маленьком соглашении. Пойдемте в комнату. Там будет удобнее. Под настороженными взглядами парней Степан Михайлович прошел в комнату, остановился у кровати:

– И что теперь?

– Садитесь, – приказала Анна, кивая на стул. – Не стесняйтесь. Вы же у себя дома. Тяглов тяжело присел. Тотчас один из парней, плечистый крепыш, достал из кармана моток скотча и принялся прикручивать бухгалтера к стулу.

– Побойтесь Бога, – укоризненно пробормотал Степан Михайлович. – Я старый человек. Какой вред я могу вам причинить? Неужели вы меня боитесь? В этот момент пальцы крепыша нащупали пистолет в кармане халата. Через секунду «браунинг» лежал на столе.

– Что это, Степан Михайлович? – удивленно вскинула брови Анна. – Неужели вы хотели меня застрелить? – Тот смотрел исподлобья. – Нет, вы действительно собирались убить меня? В голосе девушки звучал неподдельный интерес.

– Да, – решительно мотнул головой Тяглов. – Потому что это мои деньги! Мои! Они принадлежат мне. И вы не имеете на них никаких прав! Вы даже не знаете, как зарабатываются деньги!

– Отчего же, – спокойно ответила Анна, поднимая со стола «браунинг». – Я-то отлично знаю, как зарабатывать деньги. И эти мальчишки теперь тоже знают. Во многом благодаря вашим усилиям. Ведь это вы разрушили нашу с Костиком жизнь. Бросили ее в сточную канаву ради денег. – Степан Михайлович молчал. – Это вы спустили в канализацию жизни еще пятерых молодых людей. Припоминаете? Плечистый закончил обматывать Тяглова липкой лентой, оставив почему-то левую руку.

– У вас есть друзья или знакомые, живущие где-нибудь поблизости? – спросила Анна.

– Нет. А зачем вам это знать? Что вы собираетесь делать? На лице Тяглова отразилась тревога. В этот момент Степан Михайлович вдруг понял, что умирать ему очень не хочется. Более того, оказалось, что он панически боится смерти. Боится настолько, что у него урчит в животе от страха.

– Хорошо, – игнорируя вопросы, произнесла Анна. – Степан Михайлович, не стану скрывать, лично я не испытываю к вам никаких чувств, кроме брезгливости. И если придется вас застрелить, совесть меня мучить не будет. Но мне бы очень не хотелось мараться о дерьмо. Поэтому я предлагаю сделку: мы сохраним вам жизнь и не сообщим о ваших «трудовых подвигах» Георгию. Взамен вы отдадите нам все деньги, которые успели украсть за эти годы. Полмиллиона долларов.

– Что? – выдохнул Степан Михайлович. – Вы с ума сошли! Это же огромные деньги!

– Я знаю. Но, Степан Михайлович, – спокойно ответила девушка, – если вы через пять минут умрете, деньги вам все равно не потребуются. На том свете, насколько мне известно, прекрасно обходятся без них. Решайте. Даю вам пять минут. А чтобы вы не вздумали кричать, звать на помощь… Артем, заклей Степану Михайловичу рот. – Плечистый послушно выполнил приказание. Пока Тяглов, сверкая безумным глазом, косился на Анну, Артем и Славик разбрелись по квартире. Костик остался рядом с сестрой. А Степан Михайлович обдумывал сложившуюся ситуацию. Он не хотел отдавать деньги, но умирать не хотел еще больше. Если отдать деньги, то нельзя будет даже позвонить в милицию или Конякину. С другой стороны, смог же он… добыть эти полмиллиона? Добудет еще. Конечно, столько уже не получить, но ему хватит и более скромной суммы. А глупых и самонадеянных мальчишек, вроде этого Кости Борисова, вокруг навалом. Опять же, эта побл…шка права. Покойникам деньги не нужны. Тяглов замычал, замотал головой. Анна наклонилась вперед, сорвала липкую ленту с губ Тяглова. Тот охнул от боли, со свистом втянул воздух, закашлялся:

– На антресолях, под тряпками, – просипел он. – У меня, кстати, артрит. И очень болят суставы. Может быть, вы потрудитесь меня освободить, раз уж мы договорились?

– Чуть позже, – ответила Анна и кивнула Славику: – Посмотри. Тот сходил в кухню, подставил стул и принялся рыться на антресолях. Через пять минут он вернулся, неся в руках объемистый пакет.

– Хорошо, – прокомментировала Анна.

– Отвяжите меня, – потребовал Степан Михайлович. – И отдайте доклад. Мы же договорились.

– Мы не договаривались, что я отдам его вам, – поправила Анна спокойно. – Мы договорились, что я оставлю его. Артем. Девушка кивнула, и здоровяк без дальнейших объяснений скрылся в кухне.

– В чем дело? – Тяглов почувствовал неладное. – Мы же договорились! Вы сказали, что отпустите меня, когда я отдам деньги!

– Я сказала, что это будет наша последняя встреча. И что мы сохраним вам жизнь. Мы не собираемся нарушать своего слова. – Она опустилась на корточки рядом со стулом. – Степан Михайлович, я знаю, о чем вы сейчас думаете. Вы думаете: не последний день на свете живу, наворую еще. Правильно? – По искрам испуга, мелькнувшим в глазах Тяглова, Анна поняла, что не ошиблась. – Вот видите. А это значит, что вы сломаете жизнь еще какого-нибудь мальчишки. Вроде моего непутевого братца. Я не могу вам этого позволить. – В этот момент в комнату вошел Артем. Анна выпрямилась, посмотрела на него: – Ты все сделал? – Здоровяк кивнул утвердительно. – Хорошо. – Анна придвинула Тяглову телефон. И отошла на несколько шагов.

– Что вы теперь от меня хотите? – взмолился Степан Михайлович.

– Учитывая ваш возраст, вам не дадут много, – негромко произнесла Анна. – Год. Максимум два. Может быть, отделаетесь условным сроком. Зато у меня будет гарантия, что вы никогда больше не сможете устроиться бухгалтером. С судимостью на такие должности не берут.

– Вы хотите, чтобы я сам позвонил в милицию? – негодованию Тяглова не было предела. – Вы что, совсем с ума сошли? Анна тонко улыбнулась. Прошло несколько минут, и Тяглов вдруг почувствовал…

– Что это? – он втянул носом воздух. – Что это такое?

– Это газ, – ответила спокойно девушка. – Вы плотно закрываете на ночь форточки. Квартира у вас маленькая, а организм уже далеко не тот, что в молодости. По вашим собственным словам, ни друзей, ни знакомых, живущих поблизости, у вас нет. Через десять минут, максимум через четверть часа, концентрация газа в квартире поднимется до смертельно опасной. Даже если вы сумеете найти нож или ножницы, на то, чтобы перерезать скотч, у вас не хватит времени. Итак. Если никто не придет вам на помощь, вы умрете. «Скорая» может опоздать минут эдак на сорок. Так что, Степан Михайлович, советую звонить в милицию или пожарным. И не пытайтесь кричать. Не расходуйте понапрасну кислород. Он для вас сейчас – на вес золота. Пошли, ребята, – Анна вышла в прихожую.

– Стойте! Вы не можете оставить меня так! – просипел Тяглов. – Стойте!

– Кислород! – напомнила из прихожей девушка. Она развернула доклад и подсунула его под рамку зеркала, вставленного в трюмо. На самом же зеркале написала губной помадой: «Вор!» ‹197› и подрисовала стрелочку от надписи к листку. А чуть ниже: «Торговый дом Конякина. 70 000$. Константин Борисов». Удовлетворенно спрятала помаду в карман. – И не тяните, Степан Михайлович! – посоветовала Анна. – Звоните в милицию, пока еще не слишком поздно.

* * *

– Значит, так, голуба, – буркнул Михмихыч, стараясь не встречаться с Жигуловым взглядом. – На время служебной проверки ты отстраняешься от ведения всех дел. А за сегодняшние свои художества получишь отдельное взыскание. По всей строгости, как говорится. – Жигулов молчал. Что толку спорить, когда заранее знаешь, что твои слова никого не интересуют? – А ты как думал, голуба? Благодарность тебе, что ли, в приказе за такое объявлять? Провинился, будь любезен отвечать. – Жигулов усмехнулся. – Гляньте-ка на него. Он еще и улыбается. С меня, между прочим, за твои выкрутасы могут звездочку снять! Это тебе, голуба, по барабану. В твои годы. Выговором больше, выговором меньше, а мне, знаешь, не все равно.

– Я понимаю, – кивнул Жигулов. Странная штука. Ему вдруг стало абсолютно наплевать на взыскания, на крик, на Конякина, на Сигалова, на всех остальных. И он действительно понимал Михмихыча. И сказал это вполне искренне, ничуть не кривя душой. Ему вдруг стало жаль полковника. Начал человек рядовым ментом, лез вверх по служебной лесенке, карабкался изо всех сил, цель себе в жизни поставил – долезть. И долез-таки. Стал начальником отделения. Дослужить осталось всего ничего. Пару лет каких-то. А та-ам… Пенсия, рыбалка, сад-огород, тяпка с лейкой, панама с трениками. И вот, когда, казалось бы, и должна начаться самая-то лафа, – на‹$Esize 8 {up 20 back 35 prime}› тебе. Сюрприз. Да тут кто хочешь взовьется.

– Что ты понимаешь? – спрогнозированно рявкнул Михмихыч. – Понима-ает он! Много вас таких понимальщиков! Вон, – указал на дверь. – Полное отделение. Все всё понимают и все равно делают по-своему! – Полковник достал из кармана «мальборину», закурил нервно. – Дураки молодые. Понимает он. Понимал бы, так не пер бы на рожон, как этот… бык на электричку. Принципиальный выискался. А ну-ка удостоверение на стол. Получишь, когда служебная проверка закончится. Тебе неприятностей меньше, а мне забот. – Жигулов беспрекословно выложил удостоверение. Даже досады не почувствовал. Михмихыч смахнул «корочки» в ящик. – Так-то лучше будет. Это же надо, самого генерала Сигалова так допечь, чтобы он мне лично звонил! – Полковник развел руками. – Это что ж творить-то надо было?

– Товарищ полковник, – как будто ничего и не случилось, сказал Жигулов. – У меня насчет этих грабителей дело к вам.

– Насчет каких грабителей? – Михмихыч аж опешил. – Ты что, голуба, не понял? Отстранил я тебя от ведения всех дел. Всех! И этого в том числе.

– И тем не менее, товарищ полковник. Мы тут с Олегом Поликарповым занимались их делом и…

– Вот! – гаркнул в сердцах Михмихыч. – Поликарпов! Еще один, понимаешь. Рыцарь печального образа действия! Донкихоты, понимаешь. И этот еще, третий, затесался. Как его?..

– Коля Бадеев, – охотно подсказал Жигулов.

– Вот-вот. Он самый. Снять бы с вас штаны и выдрать хорошенько, чтобы умнее были!

– Согласен, – кивнул Жигулов. – А насчет грабителей, тут такое странное дело вырисовывается…

– Какое дело? Нет никаких дел. Для тебя, персонально. Ни-ка-ких дел! Все. Поезжай домой, отдыхай. Понадобишься – тебя вызовут.

– Но товарищ полковник…

– Все, все, все. Слышать ничего не желаю. Иди. Жигулов вздохнул и вышел из кабинета. А что ему еще оставалось делать? Не в драку же лезть? Он свернул на лестничную площадку. Поликарпов и Бадеев ждали его, курили, обсуждали что-то. Увидев Жигулова, Бадеев невероятно оживился.

– Слушай, Толя, – быстро забормотал он. – Тут мне парень один звонил из «Головинского». Он там опером. Спрашивал, кто у нас занимается грабителями. Второе-то дело эти ребята на их участке провернули. Так? Я, ясный перец, интересуюсь, что, собственно, случилось? Так вот… – По лестнице поднимался один из сотрудников. Бадеев посторонился, пропустил, поздоровался, забормотал вновь, когда тот скрылся за углом: – Так вот, примерно в девять часов наши «клиенты» ввалились всем гуртом в дом к одному старикану, связали, забрали деньги. Потом прилепили к зеркалу в прихожей целое досье на этого старикана, поставили товарищу телефон под руку, а сами ушли.

– Телефон-то зачем? – поинтересовался Жигулов.

– Чтобы сам в милицию позвонил. Сказали, мол, мы пустили газ в кухне, сам милицию не вызовешь – через десять минут тебя не в милицию повезут, а в районный морг. Прикинь? Тот, понятное дело, в пижаму наложил – слон обзавидуется. Позвонил и в «Головинское», и в «пожарку», и в «Скорую». Наши приехали, старичка отвязали, а потом бумажку взяли, начали читать. Оказывается, старичок бойкий, за четыре года в пяти разных фирмах умудрился стянуть аж пол-«лимона» баксов. Эти пол-«лимона» ребятишки у него и позаимствовали. Так самая фенька в том, – давясь смехом, продолжал Бадеев, – что газ-то наши «герои», перед тем как уйти, выключили. Опер этот сказал, видели б вы того старичка, когда он понял, что его обманули. Сам себе срок вызвал! Представляешь? С ним, говорит, чуть сердечный приступ не сделался.

– Коля, меня отстранили от ведения всех дел, – сказал спокойно Жигулов. – И от «грабительского» в том числе. А история хорошая. Запиши. Потом в газету какую-нибудь пошлешь. В «Очную ставку», например. Они такие истории собирают. – Олег серьезно наблюдал за Жигуловым. – Не знаю, как вы, ребята, а я сейчас поеду домой, приму душ, потом плотно поужинаю и завалюсь спать. Вот такие у меня планы на вечер. Жигулов зашагал вниз по ступенькам, а оперативники остались на площадке второго этажа.

– Толя, – позвал сверху Олег. – А знаешь, как старичка-то зовут?

– Оле-ег, – ответил Жигулов не оборачиваясь. – Я отстранен.

– Степан Михайлович Тяглов. А знаешь, где он работает, Толя? – продолжал вопрошать Олег. – Точнее, работал.

– Я отстранен, Олег.

– А работал он, Толя, главным бухгалтером в торговом доме Георгия Андреевича Конякина. И украл он там, Толя, семьдесят тысяч долларов, свалив вину на некоего Константина Борисова. Тебе фамилия ни о чем не говорит?

– Олег, – Жигулов остановился, задрал голову. – От меня-то ты чего хочешь? Чтобы я сейчас бросился разыскивать этого Борисова? Или чтобы начал всем доказывать, будто эти грабители ни в чем не виноваты? Так они же виноваты, Олег. Виноваты. Банк ограбили? Ограбили. Торговый дом ограбили? Ограбили. Допустим, тех двоих ментов в ангаре завалили не они, хотя это еще надо доказать. Но старичка скрутили? Скрутили. А это статья, Олег.

– Он – вор, Толя.

– Ну и что? А они кто? Святые угодники? Органы охраны правопорядка? Или то, что этот старикан на руку нечист, дает им право его к стулу прикручивать и газом травить? Убить грозились? Грозились. Еще одна статья. Деньги отняли? Отняли. Тоже мне, Деточкины выискались.

– И деньги ворованные, Толя, – напомнил оперативник. – Из-за этих денег у парня вся жизнь теперь кувырком. И у его сестры, кстати, тоже.

– Да плевать мне, Олег, что деньги ворованные! – повысил голос Жигулов. У него наконец-то появилась возможность выплеснуть скопившееся за день напряжение. – Борисов с сестрой эти полмиллиона что, в милицию принесли? Как вещдок? Нет. Себе в карман положили. Понимай – украли. Вор у вора. И мне их не жалко. Ни капельки.

Не жалко! Они преступники! Точно такие же, как этот старикан, как там его фамилия?

– Тяглов.

– Вот. Как Тяглов, как Конякин, как Датий и как тысячи других преступников. Точно такие же, Олег! Никто их банки грабить не заставлял. На аркане туда не тянул. Пистолеты в руки не совал. Они сами на это пошли. Пусть отвечают теперь. И лично мне все равно, кто их в конце концов поймает, я или следователь из «Головинского». Главное, что они должны понести наказание за свои поступки и они это наказание понесут. По пятерке каждому, как минимум. Вот и все!

– Мужики, вы чего? – Бадеев переводил недоуменный взгляд с Поликарпова на Жигулова и обратно. – Чего лаетесь-то?

– Ты бы, Толя, поднялся сюда-то, – прищурился Олег, не обращая на слова Бадеева ни малейшего внимания. – Чего на все отделение-то разоряться? Поднимись, обсудим сложившуюся ситуацию.

– Да плевать мне на ситуацию, Олег. Нет больше никакой ситуации. Не-ту, понимаешь? Я, может, через месяц сам под статью пойду – вот это для меня ситуация! А ты мне про ситуацию какую-то… Отстранили меня.

– Что-то ты на Конякина с таким пылом не накидывался, – пробормотал оперативник.

– Ой, Олег, я тебя умоляю, – поднял обе руки Жигулов. – Давай не будем, ладно?

– Иди, Толя, – кивнул Олег, и в голосе его отчетливо прозвучали нотки усталости. – Иди домой. Поешь там. Душик прими. Поспи. – Он оперся обеими руками о перила, закончил жестко: – Только в следующий раз, прежде чем жаловаться на слепоту и глухоту других, вспомни сегодняшний вечер.

– Да иди ты, – Жигулов зашагал вниз по лестнице.

– Их ведь сажать не станут, Толя, – Олег выпрямился. Говорил, уже не видя Жигулова, но зная, что тот хорошо его слышит. – Их убьют. Всех. Потому что так захотелось Георгию Андреевичу Конякину. И ты, Толя, это знаешь. Иди спи теперь.

– Твою мать, – беззвучно пробормотал Жигулов, повернулся и пошел вверх.

– Правильно, Толя. А никто и не говорил, что их надо отпускать, – как ни в чем не бывало сказал Олег. – Просто надо сделать так, чтобы с этими ребятами обошлись по-человечески. Как положено. Должны сесть? Должны, никто не спорит. Но сесть, а не в могилу улечься.

– Слушай, только не надо мне лапшу вешать, – громко сказал Жигулов. – У тебя есть какие-то идеи? Или это все так, разговоры одни?

– Появилась у нас с Колей одна мыслишка.

– Только, Олег, когда будешь мыслишки свои высказывать, учти, что я отстранен.

– О чем речь, Толя? Олег улыбнулся и развел руками.

* * *

К их возвращению квартира не просто сияла. Она преобразилась до неузнаваемости. Полы были вымыты, обшарпанный стол застелен свежей газетой. На одноразовых пластиковых тарелочках разложены всяческие деликатесы. В центре стола наполненная водой банка с букетиком гвоздик, несколько бутылок пива и пара водки. На плите, в отдраенной до блеска сковородке, доходило мясо. В ванной шумела вода.

– Ух ты, – Артем потянул носом воздух – Вкуснотищей пахнет. – Заметил стол. – Ого. А цветы откуда?

– Дима на рынок ходил, – выпорхнула из кухни Милка. Она словно переродилась. Глаза сияют, на губах улыбка. Анна, увидев ее, улыбнулась в ответ:

– Ты чудесно выглядишь.

– Спасибо.

– Слушай, Милк, да тебя не узнать, – Славик тоже расплылся. – Димыч, гадом буду, колдун. На щеках Милки вспыхнул румянец. Шум воды в ванной стих. Через минуту на пороге появился Димка. В одежде на мокрое тело.

– Ну как? Удачно съездили?

– А ты сомневался? – спросил Славик.

– Что? Взяли?

– Взяли, – ответил за всех Костик. В шумной компании он все больше молчал, но теперь общее приподнятое настроение передалось и ему. – Полмиллиона долларов.

– У-ау, – восхищенно протянул Димка. – Посмотреть можно?

– Пакет у Артема.

– Шварценеггер! – гаркнул Димка, устремляясь в комнату. – Дай на бабки-то посмотреть!

– Вон, – Артем уже сообразил себе бутерброд и теперь старательно жевал. – У шкафа, в пакете.

– Ребята, не трогайте ничего, сейчас садиться будем, – взмолилась Милка, вынося из кухни подставку для сковородки. «Нашествие варваров» несколько нарушило торжественность обстановки.

– Упс, – пробормотал Артем, но бутерброд все-таки доел и даже облизнул пальцы. – Милк, а «сейчас» – это когда? Очень кушать хочется.

– Сейчас, – отозвалась Милка, – это сейчас. Дима, помоги мне, пожалуйста, сковородку принести.

– Ага, – Димке стоило большого труда оторваться от пакета с деньгами. – Уже иду.

– Дима!

– Иду, иду. – Он поднялся и потрусил в кухню, бормоча: – Полмиллиона долларов. Охренеть! Анна зашла в ванную, помыла руки, вернулась к столу, скомандовала:

– Так. Водку убрать.

– Хорошо, мамочка, – съерничал Костик и тут же получил подзатыльник. Славик собрал бутылки, поставил их за колченогую кровать. Через полминуты из кухни появились Димка с Милкой. Он нес сковородку, она – кастрюлю с картошкой.

– Народ, – Костик оглянулся. – Стол потрясающий. А сидеть-то на чем? На мгновение в комнате повисла тишина. О стульях как-то никто не подумал.

– Можно кровать придвинуть, – предложил Артем.

– Не надо, – Славик взял тарелку и уселся на пол, скрестив по-турецки ноги. – Нормально? Идея вызвала всеобщее одобрение. «Ваза», деликатесы и посуда перекочевали на пол.

– А куда водка делась? – изумленно поинтересовался Димка. – Тут же водка была?

– Общее собрание жильцов нашего дома, – забавно играя бровями, пропыхтел Славик, – постановило: нет зеленому змию. Слабые алкогольные напитки не возбраняются.

– Вы че, серьезно? – изумление Димки граничило с паникой. – Или это шутка такая?

– Какие там шутки, – поддержал Славика Костя. – Водка не полезна. Спроси у Шварценеггера. Артем серьезно кивнул.

– Что, даже по рюмке не выпьем? За успех? Димка все еще надеялся на лучшее. Славик посмотрел на него.

– Знаешь, я давно хотел тебе сказать…

– Все понял, – разочарованно вздохнул тот. – Все-о понял. Ужин закончился далеко за полночь. Грязную посуду свалили в пакет и спрятали под раковину. То, что надо было помыть, помыли. Недоеденное убрали в холодильник. На ночлег устраивались вповалку, кто где. Анну и Милку уложили на кровать. Мальчишки устроили на полу нечто вроде лежака из ковровой дорожки и курток. Артем натянул на себя половину куртки и уже через пять минут засопел.

– Вот нервы у человека, – завистливо заметил Славик. Димка с кряхтением повернулся на бок:

– Эх, надо было все-таки рюмашку хряпнуть. Вместо снотворного.

– А лучше две, – добавил Славик.

– Или три, – откликнулся Димка и засмеялся тихо. Он уснул через десять минут без всякого снотворного, и ему снился неплохой сон. Про пакет с полумиллионом долларов. Следом засопел Костик. Его сон был иным. Ему снилось, что его снова бьют конякинские молодчики. Костик дергался и постанывал. Артем спал без сновидений, лежа на спине и сочно посапывая. Здоровый сон здорового человека. Славик уснуть не мог. Лежал и глядел перед собой в черноту, слушая, как под окнами проносятся редкие машины. Он пытался представить себе дальнейшую жизнь и не мог. Никаких цветных пятен. Только черная пустота. В какой-то момент ему стало страшно. Потом он вроде бы задремал и уже сквозь дрему услышал, как поднялась с кровати Анна и пошла в кухню. Славик открыл глаза. Он так и не понял, приснилось ему или Анна действительно не спала. Щелкнула зажигалка. Метнулся по прихожей оранжевый всполох, поплыл через темноту вкусный аромат курящегося табака. Славик приподнялся на локте, огляделся. Ребята спали. Стараясь никого не разбудить, он поднялся и тоже пошел в кухню. Анна стояла у окна, обняв себя за плечи, и смотрела на улицу. Сигарета медленно тлела в пальцах. Славику показалось, что ей и не хотелось курить. А сигарету зажгла в качестве самооправдания. Услышав шаги за спиной, Анна повернула голову, спросила шепотом:

– Чего не спишь? Славик неопределенно качнул головой:

– Да чего-то… не спится.

– Вот и мне не спится, – она снова отвернулась к окну. Ее силуэт четко выделялся на фоне блекло-желтого оконного проема. Пусто тлел огонек сигареты, вился спиралью легкий дымок, уплывая вверх, в темноту. Славик подошел, встал рядом и тоже стал смотреть на улицу.

– Что ты видишь? – спросила вдруг Анна. Славик пожал плечами.

– Дома, деревья.

– А еще?

– Фонари.

– Звезды, – сказала она. Славик посмотрел вверх, на искристую россыпь звезд над крышами.

– Звезды, – неожиданно для себя он улыбнулся.

– Луну. Ярко-белый диск висел над горизонтом, там, где небо сливалось с земной пустотой.

– Луну, – повторил Славик.

– Ветер.

– Ветер нельзя увидеть, – прошептал он.

– Можно, если очень захотеть. Славик осторожно повернул голову и посмотрел на девушку. Глаза ее были закрыты, а на губах играла мягкая улыбка. Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Кожа у Анны была теплой и бархатистой. Она продолжала улыбаться. И тогда Славик взял ее за плечи и принялся целовать глаза, губы, лоб, волосы. Она не сопротивлялась, но и не отвечала. Просто стояла, позволяя ему целовать себя. Славик обнял девушку, прижал к себе, провел рукой по волосам.

– Выходи за меня замуж, – прошептал он. Анна продолжала улыбаться.

– Это ночь, – прошептала она. – Ночь, звезды, луна и ветер.

– Я серьезно. Рядом с ней Славик чувствовал себя ребенком. Он не понимал, что нужно говорить и нужно ли говорить вообще что-нибудь. Ему приходилось объясняться в любви девчонкам в институте. Особенно когда они этого настойчиво добивались. И он всегда точно знал, как поступить в следующую секунду, а с Анной… С Анной все было по-другому. Словно ветер, о котором она говорила, выдул все мысли из его головы.

– Ты выйдешь за меня замуж? Анна открыла глаза, посмотрела на него. Улыбка ее осталась прежней, легкой, почти невесомой.

– Это обязательно?

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, – повторил он. Она несколько секунд смотрела ему в глаза, затем отложила сигарету, подняла руки, стянула водолазку. Славик судорожно сглотнул. Он совершенно упустил из виду, что ни в ангаре, ни, наверное, в магазине у нее не было времени надеть белье. И хотя ему уже довелось один раз видеть ее обнаженной, сейчас у Славика перехватило дыхание. В свете луны Анна казалась не просто красивой. Сейчас ее красота лежала за границами всего, о чем Славик когда-либо осмеливался мечтать. С прежней улыбкой девушка начала расстегивать пуговицы на его рубашке. Распахнула полы, провела ладонью по груди. Славик никогда не жаловался на телосложение. Не Мистер Вселенная, конечно, но и не урод. Однако сейчас он ощущал себя, как африканский пигмей рядом с Галатеей. Анна спокойно взяла его руки и положила себе на грудь. Сделала она это естественно и просто. Славик отдернул руки, словно тепло ее тела могло обжечь.

– Я не об этом говорил, – он почувствовал, как лицо его наливается жаром.

– Я знаю, – шепотом ответила Анна. Улыбка ее погасла. Теперь девушка смотрела внимательно и серьезно. – Но я сама прошу тебя об этом. Поцелуй меня, пожалуйста. – Славик неловко ткнулся губами в ее губы. – Не так, – прошептала она. – Поцелуй по-настоящему. Он закрыл глаза. Ему отчего-то казалось, что любое его движение должно выглядеть неловким, скованным. Анна провела кончиками пальцев по его щеке. Славик почувствовал горячее касание губ. Шея. Подбородок. Анна тихонько засмеялась.

– Ты колючий, – сказала, почти выдохнула. Он бы и не расслышал, если бы нервы не были напряжены до предела. Губы коснулись губ. Поцелуй был удивительно нежным. Ее поцелуй отличался от поцелуев его прежних подруг. В нем не было страсти, но было чувство.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

– Я знаю. Анна на мгновение прильнула к Славику. Так, словно доверялась ему. Славик обнял ее. Очень осторожно, боясь, что она растает, а он откроет глаза и обнаружит, что все происходило во сне.

– Я знаю, – повторила Анна. Она прогнала его, когда утро расползлось по улицам серым рассветом. Но прежде чем уйти, Славик взял ее ладонь, сжал в своих пальцах.

– Скажи, ты выйдешь за меня замуж? Анна улыбнулась, погладила его по волосам, поцеловала в щеку.

– Иди. Тебе нужно поспать. Сегодня будет тяжелый день.

– Нет, сперва ответь. Ты выйдешь за меня замуж? Она засмеялась.

– Выйду. Если ты не передумаешь.

– Я? Никогда в жизни. – Славик пошел к двери, но остановился, вернулся, серьезно посмотрел ей в глаза. – Точно выйдешь?

– Точно, точно. Иди.

– Скажи, что ты меня любишь.

– Люблю. Иди.

– Я тоже тебя люблю. Славик быстро поцеловал ее в щеку и пошел спать. В комнате он осторожно, стараясь никого не разбудить, улегся. Проснувшийся Димка посмотрел на него красными глазами:

– Ты чего?

– Ничего, – прошептал Славик. – Спи.

– А-а… Димка перевернулся на другой бок и засопел. Славик закрыл глаза и улыбнулся. Он был счастлив. Так и уснул с улыбкой на губах. Когда Славик открыл глаза, уже наступил день.