Текст книги "Митяй в гостях у короля"

Автор книги: Иван Дроздов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Это хорошая мысль, и я, пожалуй, вашим разрешением воспользуюсь. У меня смонтировано несколько копий, в которые я заложил и лептонные пушки. И если что случится со мной, так пусть хоть у вас останется моя техника.

– Пожалуйста! Выбирайте любое место и ставьте компьютер. И если уж он погибнет, то вместе со мной.

Король достал из шкафа графин, бокалы.

– Хочу угостить вас соком собственного производства: я его приготовляю из свежих фруктов.

Сидели в креслах, тянули из соломинок ароматный напиток. Дмитрий похвалил:

– Я такого сока не пробовал.

– В молодости с отцом я жил в Африке. Там и научился. С тех пор, как ни объясняю поварам, все делают не так. Тогда я беру фрукты и сам готовлю.

Замолчал король и стал серьезным. Долго смотрел в одну точку на стене. И заговорил глухим, взволнованным голосом:

– Я очень вам сочувствую. Не знаю, что и думать, как случилась такая беда. Приказал своим людям: ищут – и никаких следов. Думаю, не обошлось тут без участия двух ваших подозрительных типов. А еще грешу на Саида. Он посещал людей, которых мы плохо знаем: их сюда матушка его натащила… Из Англии, Франции… Птички из масонских гнездышек. Она, его матушка, из религиозной семьи иудейской; мой-то братец не очень смыслил в таких делах, ну и – вляпался. Сынок-то от матушки многое взял. И если уж сказать по-честному: нам бы не хотелось видеть его в вашем экипаже. Однако и сказать об этом неудобно было. Вот они… наши церемонии. Боюсь, не масонские ли это штучки. Они, конечно, ничего дурного не сделают Марии, но и выцарапать у них ее будет нелегко.

– Спасибо, ваше величество, за откровенность.

– Братцу моему, ох, как неприятно!

– Понимаю вас. И, конечно же, сохраню наш разговор втайне.

Король прилег на кушетку и положил голову на изголовье. У него все сильнее болела голова, но он не хотел звать лекаря.

– Вы молодой, – сказал Хасан, – у вас голова не болит.

– Ну, нет, ваше величество, побаливает, и частенько.

– И как же вы ее лечите?

– Разные применяю средства; чаще всего самодельные, то есть которые сам придумал, например вот это…

Он запустил в шевелюру пальцы и стал массировать виски, затылок, лобную часть. Еще лучше, если такую процедуру проделает близкий человек. У меня таких два: сестра Катюша – я ее очень люблю, а теперь еще и Маша. И ее я… полюбил.

– Понимаю. Я это заметил.

– Как же?

– А так. Видно ведь, как она на вас смотрит и вы на нее.

Помолчали. Король продолжал:

– Она вас очень любит. Одно только прикосновение ее рук может излечить. Понимаю вас. Я тоже любил. Очень…

Он посмотрел на картину, с которой глядело на них доброе улыбчатое лицо юной смуглянки. Поразительны были ее глаза: непомерно большие, чуть раскосые и с каким-то тайным внутренним огнем.

– Такую женщину нельзя не полюбить.

– Ей было шестнадцать лет, когда я ее встретил. И столько же она еще пожила на свете.

– Садитесь, ваше величество. Я сделаю вам массаж головы.

Дмитрий начал массировать лоб, потом виски, затем затылок и всю голову. Сильно не нажимал и не мял, а больше водил пальцами по корням волос, как бы разглаживая кожу. И тихо, почти неслышно говорил: головка у вас круглая, красивая, умная, скоро пройдет, совсем пройдет, и болеть уж не будет, не будет…

И, когда закончил, утвердительно сказал:

– Легче стало! Я же вам говорил.

Король улыбнулся, покачал головой:

– Есть люди, которых нам на землю небо посылает. Вот и вы, Митя… Чудо-компьютер создали, лептонную пушку, но вы ведь и во всем такой. Для вас нет ничего невозможного. И вот еще что важно: вы – русский! Я, конечно, патриот своей страны, люблю свой народ, и он тоже талантлив. Но русские для меня с детства народ особый. У вас и женщины красивы по-особому: глаза у них точно цветы полевые, кожа нежная, как у младенцев, а если писателей возьмешь, художников, композиторов – образцы дали высшие. Мне еще отец говорил: с английской литературой знакомься, французскую изредка читай, а русскую изучай. Ещё советовал русскую музыку слушать. Она весь мир красотой наполнила. Народ русский при жизни нашего поколения вон какую высоту покорил!.. Сейчас его бессовестно надули, обокрали, заводы остановили, во многих городах тепло отключают, электричество и газ не подают – гибнет народ, как на самой страшной войне, а магнетизм его силы, само существование на земле дух жизни во всех других народах держит. Вы знаете, как теперь трудно моей стране: американцы коршуньем со всех сторон налетают. То запрет на продажу нефти учинят, то армию нашу разоружать примутся, а то армаду кораблей, как теперь вот, к берегам подтянут… Схватят за горло и душат, душат. И в самую трудную минуту, когда, уж кажется, и дух из нас вон – могучий голос из снежной России раздается: не трогать Хасана! Арабы – братья наши!.. И черные силы отступают.

Снова прилег на кушетку король, смотрит в потолок, вслух размышляет:

– А в образе твоем нам ангел-хранитель явился. Большой Билл атомной бомбой на нас замахнулся. Думали мы, что вторую Хиросиму устроят, а тут вдруг на горизонте в Персидском заливе волшебный корабль по волнам летит. Прижал хвост кичливый адмирал Джагарян. А потом и сгинул из наших пределов. Опять за нас Аллах заступился. Аллах и – русский народ.

Король поднялся и тряхнул шапкой черных волос.

– И голову мне поправил посланец российской стороны. А теперь, Митя, пойдем пообедаем и займемся поиском Марии.

Мария по характеру – большая проказница. Часу не могла сидеть на месте. И такая уж тяга у нее была ко всему новому, и такая ненасытная жажда впечатлений!..

Бывают среди русских такие характеры! Их не измеришь общей мерой, не выстроишь в линию их поступки; они как гейзеры в предгорьях Машука: плещут, плещут малыми брызгами, а то вдруг вздыбят из-под земли фонтан горячего пара и кипящей воды. Отбежать не успеешь – опалят докрасна, до боли.

Непредсказуема и Мария. Ждет-пождет своего Митю, а он всю ночь колдует над компьютером, вершит суд над нечистой силой, а днем спит как сурок.

Уж как подвел и напугал их однажды Саид, а и то не боится с ним кататься в машине.

– Ну, садитесь, покажу вам город.

Катю не зовет – робеет. А Мария… Странный она человек, эта женщина! – думает Саид. – Какой важный сан имеет, а игрива и проста, как ребенок.

– Садитесь! – кричит он Маше, вышедшей на крыльцо. – В зоопарк поедем.

Села Мария. Поехали.

В зоопарке двух друзей из России увидели. Подступились к Марии, вопросы задают:

– Не понимаем твоего подопечного! – вскинулся Гальюновский. – На крейсере на нас чертовщину наслал – едва отдышались мы, а тут нет бы извиниться, он даже и принять нас не хочет. Повлияли бы вы на него. У нас планы есть, обсудить бы надо.

Гусь гудел:

– Зря нос воротит. Не плюй в колодец, пригодится воды напиться. Вы-то ведь знаете: я войну в Чечне остановил. Меня весь народ знает! А что до слухов, что я нерусский – чепуха всё это!

Он еще не терял надежды стать президентом.

Подошли к клетке льва. Тот устало и с нескрываемым презрением смотрел на зевак. Гальюновский, скаля зубы, дразнил зверя. Лев смотрел на него с минуту, потом стал медленно разворачиваться. И в тот момент, когда Гальюновский в очередной раз рыкнул и язык показал, лев выпустил в него энергичную струю. Гальюновский поперхнулся, отскочил от клетки. Саид и Гусь от неожиданности замерли, а Маша, преодолев шок первых секунд, громко расхохоталась и свалилась на скамью. Смеялась она упоенно и искренне, до коликов и до потери сознания – невольно заражала других.

Придя в себя, Маша сказала:

– Знал ведь, в кого целиться!..

– Ваши намеки, мадам!.. Шутки мужицкие!..

Но Маша его не слушала. Вновь зашлась гомерическим смехом. Потянула за рукав Саида:

– Поедем.

И они пошли к выходу, где их ждала машина.

Выкатили на главную магистраль и хотели свернуть к универмагу. У Саида зазвонил телефон. Маша слышала голос в трубке:

– Приезжай. У входа вас встретит человек.

«Вас?.. Кого имеют в виду?..» – подумала Маша. Саид прибавил скорость, и через минуту они остановились.

У подъезда трехэтажного особняка над входными дверями вывеска: «Банк Интернейшнл».

– Зайдем, я возьму деньги.

Маша, ничего не подозревая, вошла в банк. Прошли коридором в угловую комнату. Здесь за большим письменным столом с атлантами на тумбах сидел молодой, розовый, похожий на московский батон мужчина. Со лба он был совершенно лысый, и кругленькие птичьи глазки едва угадывались в жирных складках отечного лица. На вид он не имел ярко выраженной национальности и признаков пола, но было ясно, что не араб. Сунув Марии пухлую, мокрую от пота руку, кивнул Саиду:

– Подойди к пятому окну. Там тебе выпишут деньги.

Маша осталась наедине с банкиром.

– Вы не сказали, как вас зовут?

– Вы тоже. Впрочем, я вас знаю – заочно, конечно. Вы представитель президента России и выполняете какую-то странную роль: стережете русского парня, у которого ни шиша в кармане. У вас, русских, много странностей. А зовут меня – пожалуйста, можете узнать: Соломон Флокс.

– Флокс? Интересно. Каких только фамилий не встретишь! Одному имя цветка дадут, другому – собаки. А у Булгакова есть Фагот-Коровьев. Вы читали роман «Мастер и Маргарита»?

– Булгаков? Кто такой Булгаков? Ваш писатель? Нет, я русских писателей не читаю.

– А своих читаете?

– Своих читаю. Шолом Алейхем, Лион Фейхтвангер, Белла Ахмадулина и этот… как его?.. Егор Гайдар, ваш президент.

– Гайдар никогда не был президентом. И писателем – тоже. У него дедушка писал для детей. И тот Гайдар не ваш, а этот Гайдар – ваш. Но книг он не пишет.

– Как же вас понять: тот Гайдар не наш, а этот – наш. Но он же внук того Гайдара.

– Да, внук. Но его бабушка и его матушка – они ваши.

– А-а… Понятно. Человека у нас признают по матушке, а батюшка – он может быть и проходящим: зашел, ушел – и до свидания. Так, так. Вы правы.

– А вы, я вижу, не очень-то выбираете темы для беседы с дамой.

– Дамой? Вы – дама? Вы представитель президента. А это уж кое-что другое.

– Ну, хорошо, – прервала его Мария, – покажите мне дверь. У меня нет желания продолжать с вами беседу.

– Дверь? Пожалуйста!

Он показал на стену, где была дверь, в которую они входили. Дверь эта за ними закрылась и была теперь незаметной на гладкой стене.

– Туда, туда идите!

Сделала несколько шагов и перед ней раскрылась дверь. Мария вошла, но очутилась в кабине лифта. Дверь за ней захлопнулась. Лифт бесшумно опускался. На глубине третьего или четвертого этажа остановился, Мария вышла и очутилась в маленьком коридорчике, где была лишь одна дверь. Вошла в нее.

Комната довольно уютная, с креслами, двумя диванами и восточными вазами по углам. Посредине накрытый шелковой скатертью стол и на нем ваза с цветами.

Мария опустилась в кресло, стоявшее в углу.

«Это западня, – сказала она себе. – Саид выполняет чьё-то задание. Он – враг!»

Стиснула зубы. Мысленно повторяла: «Выдержка, выдержка…» И еще ей вспомнилась расхожая фраза: «Восток – дело тонкое».

Загремел лифт, и к ней спустился Флокс. Сел в кресло напротив Марии, заговорил каким-то масляным елейным голосом, в котором слышались визгучие нотки не то старика, не то старухи.

– Вам не надо ничего бояться, вы попали к своим – вы наша, мы ваши, вы будете тут жить, много отдыхать, а потом поедете домой.

– Кто вы такой? И что вы себе позволяете? Ваш король не любит подобных шуток, – заговорила Маша ледяным тоном, впрочем, без зла и без страха. В этом студенисто-мягком и бесформенном субъекте она почувствовала одного из многочисленных друзей мужа, и в голосе, лишенном воли и выразительности, услышала давно знакомые интонации. Так уклончиво, непонятно и без какой-нибудь мысли говорят обыкновенно люди, среди которых она живет много лет и которых слышит на расстоянии.

– Я посол по чрезвычайным поручениям, и вам придется иметь дело и с вашим королем, и с нашим президентом.

– Король – хорошо, и президент хорошо, но есть еще и люди, которых следует уважать. Вы, верно, забыли, что Гальюновский и генерал Гусь – наши люди, а вы позволили себе обойтись с ними плохо. Они – наши! Вы это понимаете?

– Какие еще ваши люди? Что за чертовщина! – наши, ваши… Говорите толком, что вам от меня нужно? И как вы смели меня сюда затолкать?

Маша подвинула к себе сумочку, в которой лежал семизарядный пистолет. В любую минуту она готова была пустить его в дело.

– Ай-яй!.. Не надо так волноваться и кричать. Вы какую квартиру получили в Москве в Безбожном переулке? А какую дачку отгрохали на пригорочке в Хотьково по Ярославской дороге? А?.. Может быть, все это свалилось вам по щучьему велению? Да?.. Нет, красавица, все это вам дали наши, наши – вы слышите?.. А если вы уже перестанете нас слышать, а найдете каких-то ваших – что вам за это положено? Может, за это вам построят еще одну дачку, дадут еще одну квартиру, – скажем, в Крылатском, где живет президент и еще другие его ребята, с которыми он играет в теннис? Там чистый воздух, и далеко от центра, от заводов, от этих самых москвичей, которые таскают флаги и что-то там кричат? А?..

– Ну, ладно, – сказала Мария упавшим голосом. – Пошел вон отсюда, жук навозный, а я буду думать. Придешь через час или два.

И, видя, что «жук» не трогается с места, крикнула:

– Ну!..

– Туша поднялась. Взмахнула короткими ручками:

– Ладно, ладно. Я еще не все сказал. Вам будет плохо, если…

– Пошел вон!..

«Жук» отпрыгнул и подался к двери.

Маша легла на диван, закинула руки за голову, смотрела в потолок. Она знала, с кем имеет дело, в чьи руки попала. Краем уха не однажды слышала, что муженек ее принят в Мальтийский орден масонов и там у него самая низшая ступень, но там и его друзья, и многие другие высшие чины нового режима. И, конечно, ее муженек и должность спроворил оттуда же, и чины, и деньги отхватывает немалые. Некоторое время он жалование получал баснословное: пятьсот или семьсот минимальных зарплат в месяц. Мария Владимировна и пила, и ела, и шубки заказывала в самом дорогом престижном ателье, да и должность ее из тех ручек…

«За все надо платить, – думала Мария. – Флокс не так прост, и не последняя сошка в ордене. У этого найдутся средства, чтобы с ней посчитаться. Да, найдутся».

И Маша решила действовать их же оружием…

Она успокоилась. И даже задремала.

Разбудил ее шум в комнате. Открыла глаза. В дверях, озираясь и оглядываясь по сторонам, не понимая, что с ним случилось, стоял молодой мужчина, по виду русский и будто бы знакомый.

Наконец, разглядел Марию.

– Вы здесь хозяйка?

– В некотором роде. А вы… я вас где-то видела?

– Я артист. Снимался в кино. Так что… немудрено. А вы, извините, не скажете ли мне, чем обязан я своим визитом к вам?

– Очевидно, вы шли в одну дверь, а попали в другую. Именно так оказалась здесь и я.

– Да, но я тороплюсь. Меня у банка ждет машина. Мы туристы, и там мои друзья.

– Меня тоже ждала машина, но банкир Соломон Флокс сунул меня в этот мешок и посоветовал ждать.

– Мешок? Но разве отсюда нет выхода?

– Попробуйте. Может, вам удастся.

Мужчина вышел в коридор и некоторое время искал там дверь, но скоро вернулся.

– Выхода нет. Но что за чертовщина! Я буду жаловаться.

– Кому?

– А в самом деле – кому?

Незнакомец подсел к столу, назвал себя:

– Максим Петрович Стеблов. Зовите – Максимом.

– Мария Владимировна. Москвичка. В отличие от вас догадываюсь, за что сюда попала.

– За что же?

– За непослушание мужу.

– Ну вот, а я, наверное, за непослушание жене. Однако меня ждут у банка. Должен же я отсюда выдраться как-нибудь.

Он снова пошел в коридор, ходил там взад-вперед, громко топал и даже стучал по стене кулаком, кричал. Вернулся раздосадованный, вскинул над головой руки:

– Вы, я вижу, смирились. Они что – и меня в этот колодец? Но за какие коврижки? Я не из тех, кто способен прощать такие штучки!

Загремел лифт, щелкнули замки двери. В комнату вкатился Флокс и за ним два парня-геркулеса. Они остались у входа, а Флокс подошел к бару, достал вино, воду, сладости и фрукты. Пригласил Марию и Максима. Поднял бокал:

– Как видите, не отравлено.

Максим сквозь зубы процедил:

– Что это значит? Вы мне ответите!

Флокс его не слышал. Продолжал:

– Вам теперь не будет скучно.

– Что вам от меня нужно? – спросила Мария.

– Немногого. Вы должны позвать сюда Дмитрия, но только одного. Без охраны. И здесь мы поговорим.

– Никогда!

– Тут на вашем месте многие так говорили, но еще не встретился молодец, который бы не выполнил нашего требования. Ваши друзья сбежали из страны, без виз, без разрешения, а вы, между прочим, на государственной службе, ответственное лицо.

– У нас есть визы – на посещение всех стран мира. Мы путешествуем, и придет время – вернемся на Родину. Наконец, у меня есть начальство, я с ним поддерживаю связь.

– То начальство, которое старшее, самое старшее – наше начальство, с ним вы связь не поддерживаете. Вы целую вечность не звонили мужу…

– Это наши дела, семейные.

– Вот, вот – семейные, но они-то и есть самые главные. Вы должны получать инструкции от мужа, а вы его забыли. Так нехорошо, мадам, вести себя. За это у нас наказывают – вы разве не знали?..

Он повернулся к Максиму:

– И вы также плохо себя ведете. Оторвались, забыли…

Он замолчал и медленными глотками тянул вино. Зоб у него, как у лягушки, то раздувался, то опадал. Он вдруг встал и, ничего не сказав, направился к двери.

Мария его окликнула:

– Флокс, постойте! Я хочу поговорить по телефону.

– А это – пожалуйста. Напишите текст.

– Зачем текст. Я буду говорить.

– Напишите текст. Вот бумага, карандаш – пишите. Я буду диктовать.

– Вы?

– Да, я. Самодеятельности мы не потерпим. Пишите: «Со мной все в порядке. Скоро буду. Не беспокойтесь». Написали? Ну, вот – умница. Так и дальше надо поступать. Я вам говорю, а вы делаете.

Он достал из шкафа маленький плейер.

– Говорите.

Мария проговорила эту фразу. Спокойно, негромко. И добавила: «До встречи, дорогой мой. Обнимаю всех».

Флокс вынул из кармана телефон, набрал номер. Он его знал. И, когда в трубке раздался голос Дмитрия, включил плейер. Мария слышала, как Дмитрий, прослушав ее голос, вскричал:

– Где ты, Машенька!..

Но Флокс положил телефон в карман. Повернулся к Максиму:

– Вам, молодой человек, пока не разрешим и этого. И добавил:

– Жить будете в соседней комнате. Пойдемте, покажу.

Максим несколько минут не приходил, но затем легонько постучал:

– Можно к вам?.. И, не дождавшись ответа, вошел.

– Похоже, вы смирились быстрее меня? – сказала Мария.

– Я не служил в армии, но, наверное, в боевой обстановке случается, когда сопротивление бесполезно.

– Ну, нет, я буду драться. Изо всех сил.

– Как? – позвольте вас спросить. С кем будете драться? С амбалами, которые стояли здесь по углам? Да они вас скрутят прежде, чем вы успеете дернуться. Я эту публику знаю. Ну да вообразим невероятное: вы их всех перебили. Что дальше? Как вы отсюда выберетесь? У лифта даже ключа нет. Он реагирует только на рожу этого… Пиона.

– Флокса.

– Да, Флокса. К тому же, каждое наше движение контролирует верх.

Мария собралась с духом и дала себе слово не расклеиваться. Держаться и держаться. За жизнь свою она не боялась, знала: не она нужна людям, стоящим за Флоксом. Им нужен Митя.

И потом думала: «Похоже, Саид осведомлен обо всем, что делал Дмитрий? Если так, то и они все знают. И Дмитрий им нужен живой и невредимый. И она так же…»

– Вы мужчина, должны же вы что-то предпринять!..

– Я? – очнулся от горьких своих дум Максим. – Да, конечно, надо что-то делать. Нет безвыходных положений… Ну, да ладно, пойду к себе в комнату. Дверь там, как и здесь, не закрывается. Заходите.

Максим ушел, а Мария впервые за эти долгие часы заточения решила осмотреть свое жилище. Тут были все условия для долгой и удобной жизни: туалет, ванная и даже небольшая кухня с электрической плитой. Осматривала шкафы, открыла ящик с провизией, встроенный холодильник, – в нем была ветчина, копченая рыба, масло, сыр. И много банок с разным вареньем. Подумала: «С голоду не дадут умереть». Мысль ее напряженно работала, но вот странно: в голове зияла пустота. Ей не приходили на ум никакие варианты, – разве что одна догадка мелькнула в сознании: если здесь появился Максим, значит появляются и другие люди. Похоже, тут своеобразная пыточная камера, в которую она так опрометчиво угодила. Каждому хочется жить, и каждый выполнит, что потребует Флокс. Но Дмитрия она не выдаст, и что же ее ожидает? Сколько будет тут жить и что с нею в конце концов станется?..

Мысли текли вяло. Она полагала: вот немного освоится, успокоится и обязательно что-нибудь придумает.

А Максим?.. Интересно понаблюдать, что он придумает и как будет себя вести.

Убрала со стола, перемыла посуду и снова легла на диван. Но на этот раз сон не приходил. Мысли ее бежали все резвее, она искала выход и была уверена: он есть, его только надо придумать.

Она засыпала, и последней мыслью было: посмотрим, что еще потребует от нее Флокс. Хорошо бы предложить ему и свои варианты, но так, чтобы не повредить Мите.

Исчезновение Марии парализовало всю жизнь экипажа «Русалки». Дмитрий продолжал суд над банкирами, но делал это вполсилы, с неохотой и равнодушием. И ночью, и днем подолгу валялся на диване, смотрел в потолок или на люстру и ни о чем не думал. Все попытки отыскать Марию оказались тщетными. Был уверен, что ее увезли, и далеко. А прозвучавший вчера привет и просьба о ней не беспокоиться еще более усилили тревогу. Одно твердил себе: записали ее голос, привезли откуда-то и подключили к телефону. При нынешней технике это ничего не стоит.

Не знал, не думал, что так глубоко любит Марию и что потеря ее парализует волю и каждый день превратит в пытку. «Не уйти ли из жизни?.. Наставлю на себя сильный пучок электронов – и привет. Окончились все муки». Но думалось и о другом: приедет Мария, а меня нет. И уж потом только бежали страшные мысли о том, что народ его, Россия потеряют своего защитника.

После таких размышлений, а они случались все чаще, испытывал прилив сил, садился за компьютер, вызывал на экран клиентов, и с радостью наблюдал, как летят со счетов и возвращаются на Родину украденные миллиарды, превращаются в нищих вчерашние богачи. Все операции загонял в память – с тем, чтобы во время суда народного предъявить неопровержимые доказательства.

Труд вдохновлял, и он если и не забывал боль утраты, то отвлекался.

Катя приходила к нему реже. Она потеряла аппетит и подолгу не являлась в столовую. Петр часто бывал у нее, старался утешить. Он один держался бодро, ездил на «Русалку», осматривал механизмы, поддерживал лодку в рабочем состоянии.

Евгений сидел у компьютера, выполнял программы по «зачистке счетов» новых русских. За обедом говорил:

– Среди новых русских редко-редко встретишь русского.

Дмитрий дал ему задание: выявлять подлинную национальность богатеев, отслеживать их родителей, дедов, бабушек – до седьмого колена, и особенно – родственные связи и тех, кто помог им в момент развала государства урвать куш в банках, получить должность в министерствах, фирмах, в разных парламентах, думах и конторах. Работа по своему объему космическая. Ни один архив мира, ни одна столичная библиотека не имела такой стройной системы, не могла в считанные секунды предоставить нужную информацию.

Король и шейх пытались найти Марию, но все их усилия разбивались о глухую стену молчания и отсутствия каких-либо следов.

Саида тоже не было. Шейх был уверен, что он сбежал в Англию, на свою вторую родину, к многочисленным родственникам по линии матери.

Но однажды Саид объявился в городе. Как и предполагал шейх, он был в Лондоне и прилетел оттуда на каком-то военном самолете, приземлился на американской базе, на автомобиле приехал в банк и – прямым ходом к Флоксу. Тот, как паук, сидел за письменным столом и плел свою денежную паутину. Навстречу Саиду не поднялся, как это он обычно делал, а приветствовал молодого человека словами:

– А-а, явился мой хороший юноша, который дал мне таких важных клиентов. Я вам говорил, что буду платить, говорил?.. Получайте чек, очень хороший чек, и вы будете еще давать мне клиентов.

– Чек – давайте, но мне нужны деньги.

– Странная мысль – ему нужны деньги. А кому они не нужны, эти деньги? Но вы мне скажите: сколько вам?

– Полмиллиона долларов.

Флокс поднял на Саида круглые, как у птицы, и покрасневшие, точно обведенные краской, глаза. Смотрел долго и не мигая. Повторил:

– Полмиллиона?

– Да, полмиллиона.

– Но это весь гонорар, который я вам выписал. Зачем вам так много?

– Я вам дал в двадцать раз больше. Один только Гусь перевел тридцать миллионов.

– Тридцать миллионов? Но откуда у него такие деньги? Вы жили в России – я тоже там жил, но только давно, в детстве, и слышал, как русские говорят: на гусе вода. Так вот: у Гуся больше воды, чем денег. Если он вложил десять миллионов, то это хорошо.

Флокс сильно занижал вклад Гуся, чтобы Саид не потребовал больше комиссионных. Саид привел ему этих двух новых русских – очень богатых! – и сказал, что этот банк надежный, потому что и его отец шейх Мансур держит здесь свои миллиарды. Те сделали вклады и обещали в конце года еще вложить. За эту выгодную операцию Флокс одарил Саида, но этот шалопай, как и все юноши мира, не умеет хранить деньги. Флокс взял у Саида чековую книжку, оторвал листок на полмиллиона и стал доставать из сейфа пачки банкнот.

– А теперь – приведите сюда Марию.

Флокс икнул от неожиданности, откинулся на спинку кресла.

– Вы много думали, чтобы сказать такое? Я приведу Марию, и ко мне придут солдаты и скажут: «Это вы уже такой банкир богатый – Флокс?.. Собирайтесь, пойдемте. И твой дядя, и твой папаша отрубят мне голову. Но вместе с моей они захватят и твою такую молодую красивую голову. А?.. Вы этого не понимаете? Но я вам сказал.

– Все равно – давайте Марию.

Флокс похолодел. Он понял, что Саид не шутит. Что-то такое произошло, что он уже требует Марию. Но что? Что же случилось?

– Вы, может, скажете, почему еще недавно вы говорили, пусть сидит и зовет своего Дмитрия, а теперь – наоборот: пусть она идет, а нам с тобой секир башка? А-а?..

– Ведите Марию!

Глазки Флокса сузились до едва заметной щелочки, и он ледяным голосом процедил:

– Парень! Флокс не такой простак, как живут люди в России. Это их можно дурить, меня не надо. Вот кнопочка, я нажму – и ты сам окажешься в подвале.

Саид достал из кармана пистолет – маленький, точно игрушечный.

– Марию! Иначе я продырявлю ваш пустой череп.

Саид говорил железным тоном, и пальцы руки его до белизны в суставах сжимали пистолет.

– Хорошо, хорошо. Я не буду нажимать кнопку и позову Марию. Только давайте поговорим, как нам избежать…

Пухлой ручкой он чиркнул себя по шее:

– А-а… И мне и тебе. Твой дядя шутить не любит. И папочка – тоже. Ну?.. А об этих людях в темных очках, что живут в Лондоне, ты подумал? Это они приказали нам вернуть Дмитрия в Россию. Их руки далеко тянутся – я знаю. Сегодня у меня много вкладов, и банк имеет процент, а завтра они уведут клиентов, и я сяду на мель. Но тогда и вы не получите свой гешефт! Вы этого хотите?

– Я хочу Марию! Немедленно – вот сюда.

И Саид вскинул пистолет.

– Хорошо, будет тебе Мария!

Флокс колобком покатился к стене и исчез за дверью. А через три-четыре минуты в другую дверь, обычную, основную, вошли два дюжих молодца и тиграми подскочили к Саиду, но он увернулся и одному из них выстрелил в голову. Другой замер от неожиданности, – этим замешательством воспользовался Саид: кинулся на него и ударил в висок рукоятью пистолета. И этот упал на ковер, а Саид, зная, что всполошится вся охрана банка, побежал к выходу, и тут его ждал автомобиль. Ехал медленно, говорил по телефону с Дмитрием:

– Я Саид, знаю, где Мария. Пусть меня пропустит к вам охрана.

– Саид! Приезжай быстрее! Выхожу тебя встречать!..

Саид развернулся и повел автомобиль в сторону отцовского дворца. Там его ждал весь экипаж «Русалки».

Можно представить, какой удар постиг Флокса, когда он в своем кабинете увидел мертвого парня и другого еле живого с пробитой головой. Благо, что не было вокруг никакой суматохи; даже секретарша в приемной сидела на своем месте и, видимо, ничего не слышала или не хотела слышать.

Флокс вошел вместе с Марией и Максимом. Увидев страшную картину, он схватился за сердце, стал оседать и несколько раз повторил: «Никого не зовите. Не зовите…»

Положили его на диван и сели рядом; недоуменно смотрели друг на друга, не знали, что предпринять. Максим погрозил пальцем: дескать, молчите. Запустил руку в грудной карман Флокса, достал оттуда связку ключей. Подошел к тыльной стене кабинета, открыл дверь. Там была комната отдыха банкира, место приема близких друзей и женщин, – подхватили Флокса, затянули в эту комнату. И бросили на ковре. Потом туда же затащили раненого и убитого. Максим сказал Марии:

– Вы меня подождите, а я достану машину, и мы уедем. Максим ушел, а Мария, выждав минуту, подошла к двери и нажала ее; дверь не подавалась. Поняла: новая ловушка! И еще подумала: Максим с ними, он – подсадная утка.

Минут через десять явился Максим. Кивнул ей, и они пошли. Шли пустынной лестницей, какой-то глухой и темной. И вышли во внутренний двор. Здесь к Максиму подошел мужчина лет сорока, не араб, – судя по разговору, англичанин. Долго о чем-то спорили, но потом подозвали машину, и Максим показал на нее Марии: садитесь!

– Я не хочу никуда ехать, – сказала Мария.

Максим уставился на нее с удивлением:

– Я отвезу вас, куда вы укажете.

– Не поеду. Дойду пешком.

Максим приблизился к ней, проговорил с нажимом:

– Делайте то, что я велю.

– Никуда не поеду!

– Вы мне не верите?

– Нет, не верю.

– Сюда приедет полиция, и вас заподозрят в убийстве.

Они стояли у самой стены, и их не видели из окон банковские служащие. Мария хотела выйти на средину двора, но Максим притиснул ее к стене, зажал ладонью рот. И в ту же минуту к ним подъехал автомобиль и Марию втолкнули в салон.

Автомобиль был с затемненными окнами, дверцы наглухо закрыты, а рядом сидел здоровенный парень, неизвестно когда появившийся во дворе банка.

Англичанина с ними не было.

Ехали по центральной улице города.

Максим сидел за рулем и лишь в зеркало изредка поглядывал на Марию. Лицо его было спокойным, и, наверное, все случившееся мало его волновало. А однажды он даже подмигнул Марии и чуть заметно улыбнулся.

Мария подумала: да, да – Максим с ними, но куда они меня везут?

Ей захотелось позвонить Дмитрию.

– Дайте мне телефон.

Максим повернулся к ней и улыбнулся, на этот раз широко и приветливо.

– Дмитрию вы будете звонить регулярно, но только говорить ему можно не все. Будем составлять тексты и писать на магнитофон. Фонограмма – надеюсь, вы знаете, что это такое.

Мария окончательно поняла, что для нее уготовлена очередная ловушка.