Текст книги "Митяй в гостях у короля"

Автор книги: Иван Дроздов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Дмитрий словно подслушал смущающие адмирала вопросы. Сказал Марии:

– Адмирал Сазонов здесь представляет официальное командование – покажи ему свое удостоверение.

Маша достала из кармана своей юбки удостоверение личности с золотым гербом России на обложке, протянула адмиралу. Тот читал: «Полномочный представитель президента России…»

Возвращая документ, почтительно наклонил голову. Маша подала ему визитную карточку:

– Будете в Москве – милости прошу в гости. Постараюсь помочь вам и в служебных делах.

И за это адмирал благодарил Марию. И обратился к Дмитрию:

– Вы меня извините, но я в толк не возьму, каким образом крейсер «Козьма Минин» очутился здесь? И вообще… для меня тут много загадочного.

Дмитрий на это ответил:

– В нашей жизни теперь много загадочного. А разве вот этот факт… ну, то, что сильнейший в мире корабль, флагман русского флота, продается кому-то без ведома депутатов Думы, народа… – разве это явление вам кажется менее загадочным? А то, что в вашем Северном флоте пять атомных подлодок пошли под нож, будучи еще вполне пригодными для боевых действий, а четыре корабля вы недавно сдали на слом…

– Они выработали ресурс…

– На сорок три процента!.. Иностранные адмиралы предлагали вам за них сотни миллионов долларов – продали бы их, наконец!..

– Меня там не было, – глухо проговорил адмирал.

– Да, вы туда недавно прибыли из Главного штаба. И там, слава Богу, не запятнали себя предательством, не ставили подписи… Но другие русские адмиралы, ваши коллеги, они своими руками рушат мощь флота, списывают добротные корабли, сокращают отряды, увольняют целые экипажи…

– Это не русские адмиралы, – тихо проговорил Сазонов.

– Да, не русские. И это мне знакомо. И знаю я, кто и на ком женат… Вот недавно отгремела позорнейшая из войн – чеченская. Где это видано, чтобы малочисленные горские отряды одолели великую русскую армию! Но только потом мы узнали, что армией русской командовал генерал, женатый на чеченке. А?.. Каково?.. Да у него дети чечены, – кому же он служил, этот горе-полководец?..

– Знаю я эту историю. Позорная! Ничего не скажешь.

– А вон в Иркутске на жилой квартал валится гигантский военный самолет. Но оказалось, и здесь замешана корысть генерала. Сам главком авиации к делу причастен. Мыслимо ли, чтобы генералы такие были во время войны у нас!

– Но вы далеко отклонились от темы. Расскажите мне, что здесь происходит. Почему корабль, управляемый нерусской командой, а подчиняется вам, русскому?

– Всего не расскажу. У нас для такой беседы времени нет. Я этот корабль вернул своей Родине и отсюда поведу его в южные моря. Вы знаете мощь этого корабля. Мне ее удалось увеличить в несколько раз. Так что вы нам не мешайте.

– Куда же вы пойдете, если не секрет?

– Вначале в Персидский залив, а там посмотрим.

– А Главный морской штаб в курсе ваших планов?

– Главный штаб не имеет к нам отношения: он продал этот корабль и теперь пусть готовится ответить за свое преступление.

– Не все адмиралы в Главном штабе…

– У нас есть список виноватых. Пусть они помнят главный закон юриспруденции: преступление наказуемо.

– Слишком многих надо наказывать, – проговорил адмирал.

– Накажем всех, кто виноват.

– Но, господа! – прервала их беседу Мария. – Ваш деловой разговор затянулся, а между тем, у нас так много вопросов к Ким ду Хо…

И беседа приняла другое течение, более приятное и экзотическое. Ким ду Хо стал рассказывать о злоключениях экипажа крейсера с того момента, когда им стал заниматься какой-то злой дух, а по-русски – дьявол…

Вошли в Персидский залив. Впереди «Козьма Минин», немного в стороне от него и сзади – «Русалка».

Дмитрий все время находился в компьютерной зале на главном пульте управления крейсером. Он, во-первых, изучал сложнейшую компьютерную систему, установленную на корабле, вся она разрабатывалась и изготовлялась на «Людмиле», здесь был экран, на котором изображалась вся морская обстановка, имевшая отношение к крейсеру, и даже можно было вызывать на экран морские штабы и командные рубки кораблей, вознамерившихся вступить в какое-нибудь взаимодействие с русским кораблём. Если, к примеру, на него вздумали нацелить ракету или послать самолет, вертолет или какой-нибудь другой летательный аппарат, экран сразу же засветит этот объект. И подаст звуковой сигнал…

Дмитрий с жадностью одержимого изучал расположение всех этих изумительных схем и приборов.

Крейсер и «Русалка» входят в ту часть Персидского залива, где стоит армада американских кораблей во главе с авианосцем «Эйзенхауэр». На поверхности моря качаются черные головы двенадцати атомных подводных лодок, на борту которых ракеты с водородными бомбами. Вся эта исполинская сила собрана здесь для устрашения непокорного арабского народа и короля Хасана, который отказывается отдавать задаром американцам нефть, пускать в свою страну поп-музыку и порнографическую литературу, а если говорить коротко: не хочет отдавать страну на погубление. Но американцы еще не знают, что с появлением здесь гигантского крейсера и крохотной подводной малютки вся их армада автоматически вышла из-под контроля своего командования и перешла в распоряжение русского молодого человека Дмитрия. Они, правда, удивляются, почему это вдруг прервалась у них связь с Пентагоном, но полагают, что виной тому какая-то поломка, и бросили всех своих мастеров на ремонт радиоэлектроники.

Мир еще не знает о крейсере «Козьма Минин», о том, что он бросил якоря неподалеку от авианосца «Эйзенхауэр», а «Русалка» направилась по реке Тигр к столице, где она встанет на длительную стоянку.

Американцы разглядывают крейсер, знают, что еще недавно он был русским, а теперь принадлежит Малой Азиатии, но вот что понять не могут: почему это крейсер не отвечает ни на какие сигналы, не желает иметь никаких дел с американцами? И уж совсем их удивляет отсутствие на крейсере вымпела. Он как бы ничейный.

Командующий американской эскадрой огромный медведеподобный адмирал с армянской фамилией Джигарян в большом смятении: не может он доложить в Вашингтон: я ничего не знаю о крейсере и не могу ничего о нем сказать.

Молчит и Малая Азиатия: ей и подавно совестно докладывать миру обо всем, что произошло на флагмане их флота. Что же до нашего русского штаба в Москве, то эти не только молчат, как рыбы, но и очень бы не хотели, чтобы мир чего-либо узнал о русском крейсере.

Однако нельзя вечно замалчивать такое событие. И адмирал Джигарян самолично идет на пульт управления своим авианосцем, пытается вызвать на экран командира крейсера. Экран необычно сильно засветился, и адмирал вдруг почувствовал головокружение, а в следующую минуту его огромная многопудовая туша рухнула на пол.

Адмирала вытащили на воздух, и он еле-еле отдышался. Послал на пульт своего заместителя – и с ним произошло то же самое.

Адмирал орал и бесновался: «Починить систему!.. Наказать виновных. Всех в карцер, матка боска!..»

Адмирал, хотя и носил армянскую фамилию, и служил американцам, но родом он из Польши, а какая у него национальность, решительно не знал. Один день он чувствовал себя греком, как у нас Гаврюша Попов, другой день – строителем, как московский мэр Лужков-Кац, но чаще всего чувствует себя сыном юриста, как наш Жириновский, а то случалась целая неделя, когда его мутила и шатала во все стороны какая-то биологическая смесь, роднившая его с российским президентом Ельциным. Вот эти дни он особенно не любил и боялся их.

Удар в голову он получил как раз в те дни, когда в нем кипело нечто, похожее на Ельцина. И в то время, когда нагнеталась истерия страха: арабам грозили разрушить их столицу.

На авианосце был агент короля Хасана: он докладывал своему владыке о таинственной силе, поразившей ненавистного адмирала.

Оправившись и отдышавшись на палубе, Джигарян спустил на воду адмиральский катер, отправился на крейсер с визитом вежливости. На корабль его допустили, но никто не встретил. Провели к Великому Адмиралу.

В кают-компании за черным блестящим столом он увидел Дмитрия и двух военных моряков: Прибылова и Ким ду Хо.

– Садитесь, адмирал, – пригласил его Дмитрий.

– Мне нужен командир корабля, – с вызовом сказал гость.

– Вы можете говорить. Я вас слушаю.

– Но… ваше звание? И какой стране принадлежит корабль?

– Вы явились с визитом вежливости, но ваша речь напоминает допрос следователя. Я человек русский. Меня зовут Дмитрий Михайлович. Чем могу быть полезен?

– Пусть меня съедят черти, если я чего-нибудь понимаю! Не скажете ли вы мне толком: чего вы залезли в это вонючее болото, кто вас тут ждал?

– Такой вопрос более уместен к вам, чем ко мне.

– Меня послал Большой Билл и велел начистить зубы этим черномазым обезьянам. Но вас-то кто сунул в эту лужу? И почему на вас этот жалкий пиджачок? Скажите мне, наконец!

– Если у вас нет других вопросов, я вас не задерживаю.

И Дмитрий поднялся, и вместе с ним встали и Прибылов, и Ким ду Хо.

– Ну, ну, не надо обижаться, ребята. Должен же я знать, что происходит у меня под носом. Моя электронная система бунтует, я будто в мешке.

– Ваша электронная система перешла в мое распоряжение, – спокойно заговорил Дмитрий. – Я не советую вам ее трогать. Вы можете ее разладить, и тогда даже я не смогу вам помочь. Вы, например, пошлете ракету на Багдад, а она шарахнет по вашей же палубе. Будьте благоразумны, адмирал. Мы вступили в век, когда техника обретает функции человека и может работать против своих хозяев. Особенно, если хозяева ничего не понимают в электронике.

– Вы меня оскорбляете!

– А что, разве вы что-нибудь понимаете в электронных системах?

– Я-то не смыслю в них ни шиша! Но мои ребята…

– Ваши ребята тоже мало чего понимают. Отстраните их от системы – она у вас взбунтовалась и теперь подчиняется только мне. А теперь – до свидания, адмирал. Нас ждут дела.

Адмирал, в недоумении пожимая своими медвежьими плечами, удалился.

Джигарян, взбешенный, поднялся на борт флагманского авианосца. Приказал позвать к нему высших командиров. И они уже вошли в кают-компанию, рассаживались по своим местам, а Джигарян, содрогаясь от возмущения всем своим тучным телом, хотел произнести первую грозную фразу, но тут заверезжал торчавший в грудном кармане сотовый телефон.

– Адмирал! Это я, Дмитрий. Мой аппарат расшифровал страсти, кипящие в вашей голове, и вы уже готовы облечь их в грозные команды. Советую остеречься. У меня есть все средства охладить ваш пыл. Одна попытка причинить мне вред – и я лишу вас связи со всем внешним миром. Вторая попытка – накажу строже. Третья повлечет за собой катастрофу.

Глаза адмирала налились кровью, бычья шея сделалась малиновой.

– Вы слышали, что мне наболтал этот вшивый юнец? Я спрашиваю: вы слышали?..

Адмиралы и старшие офицеры мотали головой: нет, они ничего не слышали.

– Так я вам доложу: он нам угрожает. Матка боска! Я проучу эту грязную штафирку! Бенси Глен! – обратился он к сидевшему на краю стола командиру атомной подводной лодки. – Стукните его по башке ракетой с химической начинкой. И немедленно. Сейчас же!

– Кого, сэр?

– Ах, кого, кого? Ну, этого мальчишку в коротеньком пиджачке, который там, на русском корабле.

– Но мы еще не знаем, кому принадлежит крейсер.

– Черт бы вас побрал! Вечно вы, Глен, затеваете дискуссии. На корабле нет вымпела – это и хорошо. Мы вправе выпотрошить его как пирата.

– Но вы же знаете, что такое крейсер «Козьма Минин». У него лазерные пушки страшной силы. Они разрежут ракету в момент вылета из шахты. И тогда обломки посыплются нам на голову.

– Да, да – вы правы. Но там команда из косоглазых. Разве этим вонючкам доступна такая техника?

– Да, сэр! Их обучали русские офицеры. Они проворны, как белки, и смекалисты, как собаки. Нам лучше не связываться.

– Ну, хорошо. Тогда вы, Билл, поднимите в воздух ракетоносец, зайдите в небо Израиля и оттуда швырните в него ракетой средней мощности. Мы тогда посмотрим, как они там запрыгают, на этом заблудшем корыте.

Билл поднялся, но идти не торопился. Однако и не решился возражать адмиралу. Вышел из-за стола, но тут вдруг раздался стон и хрип. Оглянулся. Адмирал валился с кресла на пол. Все бросились к нему. Кто-то позвал врача. Но Джигарян лишь одну минуту корчился в судорогах. Потом он затих и лишь бессмысленно пучил глаза на своих подчиненных.

– Что со мной происходит, ребята? Я же здоров как бык и такого со мной никогда не было.

С трудом поднялся и втиснул свое тело в кресло. И тут в кармане вновь затрещал телефон.

– Адмирал, это я, Дмитрий, как ваше самочувствие? Я пытаюсь вас образумить. Повторяю: не делайте глупостей. Ракетоносец поднять в воздух я вам разрешу, но из этого для вас выйдет один конфуз.

Адмирал решил все-таки проучить наглеца с русским именем Дмитрий.

Самолет поднялся и взял курс на Суэцкий канал. Там развернулся и вошел в небо дружественного американцам Израиля. И, соединив в прицеле две точки над крейсером «Козьма Минин», нажал кнопку пуска. Ракета рванулась вперед, и огненный хвост от нее быстро растаял в жарком небе Израиля.

Адмирал заказал вина и угощал офицеров. С нетерпением и тайным страхом он ждал известия. И телефон в кармане зазвонил снова.

– Это я, Дмитрий. Ракета приближается, выйдите на палубу, и вы увидите результат вашей глупой шалости. Я ее мог взорвать над Израилем в момент пуска, но не стал этого делать. Не хочу людских жертв. И сейчас мог бы опустить ее вам же на голову…

В этот момент офицеры и все матросы, бывшие на верхних палубах авианосца, увидели голову огненного змея и за ней ослепительную полосу. Ракета пронеслась над кораблем, скрылась за горизонтом, но через несколько секунд снова летела на авианосец. И так она челночила несколько раз. Дмитрий сказал:

– Адмирал! Вы хотите, чтобы я послал вашу ракету вам же на голову – и тогда она, как корова языком, слизнет все самолеты и палубные надстройки, или вам угодно, чтобы я опустил ракету в воду?

– В воду, в воду! – захрипел адмирал.

Ракета взмыла вверх и оттуда с большой высоты устремилась в море. Сначала казалось, что она летит прямо на авианосец, но у самого его борта со страшной силой ударилась в волны.

Адмирал похолодел от ужаса. Красное лицо его покрылось потом.

В телефоне вновь раздался голос:

– Адмирал! У нас, у русских, говорят: это еще только цветочки, а ягодки будут впереди…

Дмитрий сделал паузу. И добавил:

– … если вы, конечно, будете баловаться своей допотопной техникой.

В мощные оптические приборы, установленные на крыше дворца, за полетом ракетоносца, а затем и самой ракеты, наблюдал король Хасан. Рядом с ним в плетеном кресле сидела Катя, а у нее за спиной стоял Саид. Получив у короля аудиенцию, он ее представил:

– Эта девушка помогает мне учиться. Она же родная сестра командира крейсера «Козьма Минин».

Король внимательно и пристально разглядывал русскую гостью, и то, что она была сестрой начальника экспедиции, – о нем уже подробно рассказал Саид, – королю очень понравилось, и он проявлял к ней отцовское благорасположение. Посадил с собой рядом и время от времени подносил к ее глазам оптическую трубу.

Увидев ракету, летящую на крейсер, он сильно встревожился, но тут же заметил, что летит она не на крейсер, а на авианосец. Король хотя и человек серьезный, и держит себя с подобающим величием, но и он способен радоваться, как все обычные люди. Может быть, он и не хотел такой катастрофы для ненавистного корабля, вторгшегося без приглашения в морские пределы своей страны, но ракету-то запустили сами американцы.

Затаив дыхание, он наблюдал, как ракета, пронесшись над флагманом американской эскадры, еще раз пролетела, и еще раз, а затем, взмыв в высоту, описала параболу и, как отличный прыгун, нырнула в море у самого борта авианосца.

Сцена показалась ему неправдоподобной, и он усиленно тёр свои виски. «Уж не сон ли это, а если не сон… Вот теперь раскричатся газеты! И чего только они не напишут своим читателям! Конечно же, все решат, что мне помогает сам Аллах».

Пригласил Катю и Саида в свою любимую залу, где для дорогой русской гостьи накрыли стол. Посадил ее рядом и осторожно, с восточной неторопливостью наводил разговор на её брата. Правду ли говорил ему Саид о его таинственном и божественном могуществе? И если правда, то в чем же оно заключается, его могущество? И, конечно же, очень бы хотел знать король об истории корабля «Козьма Минин», и о том, как это удалось обыкновенному русскому парню Дмитрию захватить такой корабль у Малой Азиатии и стать его капитаном?..

Король уже успел поговорить с послом своей страны в Москве – тот, к его удивлению, ничего не слышал о корабле; говорил и со специалистами по России – и они ничего не слышали. Как раз в это время в стране гостил странный политик из России, яростно нападавший на российского президента, но в трудные для президента дни так же яростно кидавшийся на его защиту. Но и этот флюгер ничего не знал о корабле. И американская печать о нем молчала. Что же это за корабль такой и что там у него за капитан? Очень бы хотелось королю знать все это.

Саид много уже рассказал королю, но, казалось Владыке, что в его рассказе не было и капли правды. Но может быть, эта прекрасная девушка что-нибудь прояснит?

Катя ничего не скрывала, была по-детски простодушна в разговоре с королем. Кажется, она даже и не смущалась близостью такой высокой персоны.

– Мой брат – изобретатель, он сделал какое-то открытие, которое очень важно для государства, и наш президент прислал ему своего полномочного представителя.

– И он здесь, в экипаже вашей подлодки?

– Да, ваше величество, она очень милая женщина и пошла с нами в плавание.

– А президент знает о вашем плавании? Вы ему докладывали?

– Знает, но, видимо, и не очень знает. Он болен, и Мария Владимировна старается не загружать его работой. Митя же давно собирался в плавание, и мы отплыли тайно – об этом журналисты узнали только в последнюю минуту. Мы им сказали, что пойдем к Северному полюсу, а направились в восточные моря, а потом вот – к вам.

– Мария Владимировна?

– Да, это представитель президента. Если хотите, я ее приглашу к вам.

– Нет, нет, не надо беспокоить такую важную персону, но если бы мне позволили посетить ваш корабль…

На столе лежал сотовый телефон. Катя, показав на него, спросила:

– Можно, я им воспользуюсь?

– Да, конечно. Но куда вам нужно звонить? Он берет на небольшие расстояния.

– У Мити аппарат… принимает слабые сигналы. С ним и по этому телефону можно говорить из Англии, и даже из Америки.

– О-о!.. Это чудесно. И он подал телефон Кате. Она набрала номер.

– Митя, нас с Саидом принимает король. Он бы хотел посетить крейсер.

– А ты можешь дать ему трубку?

Катя, отстранив телефон, спросила:

– Ваше величество! Мой брат хотел бы с вами поговорить.

Король взял трубку и сказал:

– Я вас слушаю.

– Ваше величество! Я прошу прощения, что без соизволения привел два корабля в ваши воды, но мы пришли к вам с благими намерениями.

– Два корабля? Но разве в наши воды зашли два корабля?

– Да, ваше величество: крейсер «Козьма Минин» и подводная лодка спортивного класса «Русалка».

– Ах, да. Конечно, конечно. Два корабля. И я рад вашему визиту. Хотел бы вам быть полезен. Готов встретиться с вами.

Дмитрий Кособоков пригласил короля на крейсер «Козьма Минин».

Король был смелым человеком – решил полететь на личном вертолете.

– Это опасно! – сказал ему Саид, сын нефтяного магната Мансура, младшего брата короля.

– Ага! – воскликнул дядя. – Трусишь ты, парень. Вот оно, новое поколение. Куда же вы годитесь?

– Не за себя боюсь. Ваша жизнь нам дорога. Вы ведь теперь лидер всего арабского мира.

– Вот потому я и не боюсь никого. Меня Аллах бережет.

Саид ушел в отдельную комнату и позвонил Дмитрию. Не сказал ему прямо, а дал понять: король полетит к нему на вертолете.

Дмитрий не сразу ответил, но, помедлив, сказал:

– Пусть будет так!

И пошел на пульт крейсера. Включил все блоки слежения за подводной, наземной и воздушной обстановкой. Но на всякий случай поставил на рабочий режим излучатель коротких электронных пучков. И тотчас же он уложил сидевшего за пультом авианосца оператора. Но ненадолго, на несколько секунд. Тот, очнувшись, пополз к двери и, очутившись на палубе, долго и трудно дышал.

– Проклятая нечистая сила! Опять ударила в голову.

И не поднимал тревоги. Боялся гнева адмирала. Гулял у двери главного пульта и посматривал по сторонам: не идет ли какой-нибудь офицер?

Вертолет шел со стороны моря – курсом на крейсер. И что там думали сторожевые американские корабли, какие запросы летели на флагман – никто не знал, а только вертолет, как гром с ясного неба, свалился на авиационную палубу крейсера. Из него радостный и счастливый вышел король. Он, как всегда, был одет в свой традиционный армейский костюм, на голове берет. Он дружески развел руки, заключил Дмитрия в объятия.

Такая чувствительность не предусматривалась этикетом, но король видел доблести русского парня, восхищался им и на английском языке сказал:

– Дмитрий! Я бы хотел иметь такого сына.

– А я, ваше величество, был бы счастлив иметь такого отца.

И они снова обнялись.

– В моей стране, – продолжал Дмитрий, – знают и любят вас все от мала до велика. Вы подаёте нам пример мужества и чести. Мы так же, как вы, хотели бы любить свою Родину.

– Россия – страна героев. В годы войны с немцами вы спасли мир.

– В годы войны – да, наши отцы и деды были героями, но с моим поколением что-то приключилось. Мы без боя отдали свою страну жалким бродягам, и сейчас еще русский медведь спит и не может проснуться. Проснёмся ли? А, может, нам суждено погибнуть?

– Русский народ не может погибнуть. Аллах нам говорит: держитесь поближе к русским. Только русские могут быть верными друзьями.

– Спасибо вам, ваше величество. Прошу в кают-компанию.

Дмитрий предложил королю место капитана, но король сказал:

– Я немного служил на флоте и знаю законы моря: на корабле капитан хозяин и никто не может его заменить. Если позволите, я сяду здесь.

И показал на стул справа от капитана. Дмитрий узнал Владыку по фотографиям газет и телепередачам. Он и здесь был точно такой же. И даже берет сидел на крупной красивой голове так же ладно и молодецки, но вот образ короля-тирана и грубого повелителя, каким его представляли угодные Вашингтону журналисты, а в России они все такие, сразу рассыпался. Это был вежливый, мягкий и даже скромный человек, умеющий слушать и говорить, внимательно наблюдавший за собеседником. Он даже как-то умело и тонко мог прятать свое величие, не давить авторитетом. Ждал, когда говорить начнет собеседник, и, казалось, готов был выполнять его просьбы и пожелания. Но, видя, что Дмитрий не решается заговорить первым, сказал:

– Как живет ваш экипаж? Довольно ли у вас продовольствия?

Он очень бы хотел спросить, а почему у вас, русского капитана, экипаж нерусский? Но из чувства такта не спросил этого. Но Дмитрий заговорил об этом сам.

– Вы, очевидно, заметили, что экипаж крейсера нерусский?

И рассказал историю корабля, не пощадив чести флотского начальства.

– Да, я слышал, что крейсер был продан Малой Азиатии, но я не предполагал, что такой грозный корабль, способный быть флагманом любого флота, можно продавать иностранцам как породистого скакуна.

Тут зазвонил телефон, и Дмитрий, извинившись, поднёс его к уху. Евгений сообщал с «Русалки», что адмирал Джигарян вошел в пульт управления авианосцем.

– Ваше величество! Не угодно ли вам на несколько минут пройти в помещение Главного пульта?

– Конечно, конечно. Мне будет интересно посмотреть, как управляется корабль.

Через минуту они входили в просторное помещение, где за пультом сидели два оператора. Они встали и приветствовали короля и капитана. Дмитрий подсел к своему маленькому компьютеру; он привез его с собой на корабль и подключил к электронной системе. Второй компьютер – такой же – оставался на «Русалке». За ним сейчас сидел Евгений и был готов выполнить приказы Дмитрия, а при надобности принимать и свои решения. У них был еще и третий компьютер, но тот находился в резерве и был спрятан в сейфе «Русалки».

Дмитрий вызвал на экран кают-компанию авианосца «Эйзенхауэр». Медведеподобный адмирал словно бы забыл обо всех злоключениях, недавно у них происходивших, был дерзок и нагл. Пропившимся голосом вещал:

– Я проучу зеленого мальчишку! Билл, поднимите в воздух истребитель, и пусть он прошьет из пулемета прилетевший к ним вертолет. Как доложил мне наш резидент, на нем пожаловал к русскому щенку важный королевский посланец.

– Сэр! Мы еще ничего не знаем об электронных средствах русского крейсера. Нам бы повременить…

– Вы для жены оставьте свои советы. Выполняйте приказ. Надеюсь, ваши летчики еще не разучились стрелять. Если же не достанете вертолет из пулемета, угостите его небольшой ракетой.

Джигарян поднял руку и сделал жест: идите. И Билл пошел, но на экране дублирующего пульта, установленного в каюте, появился Дмитрий. И раздался его голос:

– Адмирал! Вы забыли мое предупреждение. Я не привык повторять своих команд.

Джигарян и все офицеры авианосца вытянули шеи, напряглись. Голос русского парня был для них страшен. Они помнили, как он вертел над их головой их же собственную ракету. Но Джигарян заорал:

– Выполняйте команду, чёрт бы вас побрал!

И Билл вышел из каюты.

Самолет взлетел тотчас же. И едва он набрал высоту, как из него катапультировался летчик – над ним раскрылся парашют. Самолет же пошел свечкой вверх, но скоро оттуда стал камнем падать. У самой воды взорвался и скрылся в пучине.

– Адмирал! – раздался голос Дмитрия. – Я пощадил жизнь летчика, но в следующий раз буду строже.

И потом, помолчав, добавил:

– Вы человек умный, а до сих пор понять не можете: ваша техника поступила в мое распоряжение. Не советую и дальше испытывать мое терпение.

И Дмитрий «ушел» с экрана авианосца. Поднялся и в покорности склонил голову перед королем. А король, не спуская с него восхищенных глаз, проговорил:

– Ты, Дмитрий, могуч, как Аллах!

Они прошли в каюту.

Дмитрий продолжал свой рассказ. Впервые он не таился, не боялся собеседника; он обычно раньше в разговоре с представителями власти, – своей власти, российской, – петлял, напускал туману и никогда ничего не открывал им. Знал, что служат они чужому Богу, и тщательно от них прятал свои открытия. Здесь же, в далекой и, казалось бы, совершенно чужой земле, он слышал родное дыхание, видел в короле близкого человека, – и это потому, что оба наши народа имели одного врага, одну судьбу, родственный характер, гордый и свободолюбивый.

На Родине, у холодных берегов Невы, Дмитрий чувствовал себя неуютно, все время ждал удара в спину и думал только об одном: как бы побыстрее закончить строительство подводной лодки и уплыть на ней как можно дальше от своей матери-Родины, ставшей для него вдруг мачехой.

Обо всем этом он рассказывал королю Хасану. И видел, как все большим теплом загораются глаза Владыки, как он благодарен этому не очень-то складному, лишенному лоска и позы русскому парню.

– Вы знаете, о чем я теперь думаю: может быть, впервые вижу перед собой русского человека. Я, конечно, встречаюсь с дипломатами, политиками, – вот и недавно у меня были два ваших видных деятеля: председатель какой-то партии Гальюновский и лидер какого-то движения генерал Гусь. Я их принимаю, благодарен им за поддержку моей борьбы с американцами, вот только не слышу в них русской души, русского характера; того самого, о котором читаю в романах Толстого и Тургенева, Чехова и Достоевского. Такой характер я вижу у вас. Мне даже кажется, что вы сошли со страниц русских сказок, русских песен и романов. Когда я видел, как снимаете с неба вражеский самолет, я думал: вот таким, наверное, был Илья Муромец; когда я слушаю вашу беседу, я поражаюсь вашей открытости и смелости и думаю: такой у них, русских, характер. Такой, наверное, и главный герой их сказок Иванушка-дурачок.

– Такой, ваше величество, такой; это вы верно подметили. Мы все русские – дурачки; верим проходимцам и сажаем их за стол, отдаем последний кусок. Они, проходимцы, потому и власть у нас всю забрали, и все имущество, накопленное отцами, к себе пригребли. Мы – дети, и все как есть дурачки, мы даже женщин своих не умеем беречь.

Дмитрий смутился и замолчал: не наговорил ли он чего-нибудь лишнего? Но нет, король не хмурится, взгляд его карих широко открытых глаз становится еще теплее. И это поощряет Дмитрия ко все большим откровениям.

– У нас, ваше величество, где-то на севере народность есть такая: хозяин, оставляя на ночь гостя, жену свою ему предлагает. И в русском народе сейчас едва ли не так же все получается: мы своих женщин не защищаем, а с легкостью отдаем чужеземцам. Завидуем вам, видя, как вы женщин бережете. Ведь святость женщин – это святость рода, племени, – это нация!..

Король, слушая молодого человека, понимающе улыбался, а Дмитрий решил, что он окончательно запутался и не знает, что говорить. И замолчал. Чувствовал, как по щекам его гуляет румянец смущения, и оттого терялся еще более. Но король пришел ему на помощь. Он, морща лоб в глубокой думе, заговорил:

– Поражает меня сила вашего ума, вы смотрите в корень, говорите о главном, – видно, так же проницателен ваш ум и в мире техники. Вы, Митя, гений, и сами того не замечаете. И чтобы вас уберечь от всяких случайностей, я должен позаботиться о вашей безопасности. Надеюсь, вас не стеснит охрана. Я буду рад, если вы в моем Отечестве поживете долго. Считайте меня близким другом и отцом вашим. А?.. Я не слишком многого требую?..

Беседа их лилась все в том же роде, и они не замечали, как бегут минуты их счастливого общения.