Текст книги "Шаровая молния"

Автор книги: Иван Черных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

ЛАНА

В Ижевск экипаж вернулся в канун 23 Февраля, когда многие жители готовились праздновать День защитника Отечества.

Вернулся и Юрий Лаптев, побывавший, пока отсутствовал Геннадий, за границей. Он был уже крепко выпившим и на вопросы коллеги сердито махнул рукой:

– Отстань! Без тебя тошно.

Объяснять причину не пожелал.

Геннадий стал приводить себя в порядок, готовить штатский костюм, рубашку к банкету, который, несомненно, состоится и на котором должна быть Лана Петровна. Ему очень хотелось ее увидеть и, если удастся, посмотреть ей в глаза: неужто, в самом деле, она владелица преступного синдиката?

Говорят, если очень хотеть, обязательно сбудется. Он очень хотел – и в ванной думал о Лане. А когда вышел, запел его мобильный телефон. Он, гадая, кто бы это мог быть, взял трубку.

– Слушаю, Голубков, – доложил по привычке военного.

– Здравствуйте, товарищ Голубков, – узнал он веселый голос Ланы Петровны. – С возвращением. Что-то надолго ты задержался в золотом краю. Беспокоилась, уж не нашел ли ты там Хозяйку золотой горы.

– Если бы, – ответил Геннадий. – Там не Хозяйка, а Хозяин всем заправляет. Вот и наш экипаж задержал.

– Хорошо. Подробно расскажешь вечером. Жду тебя в двадцать ноль-ноль.

– Спасибо.

…Сколько же дней он не видел ее? Последний раз мимолетно перед полетом в Якутск. В том городе он промаялся неделю. И перед отлетом два дня. Всего девять дней, а кажется, вечность. И не было дня, чтобы он не вспоминал новогодний праздник, ночь, проведенную с ней. Не первая женщина, с которой он переспал, не первая, которая ему понравилась. Ее младшая сестра, Людмила Петровна, тоже подарила ему незабываемые минуты. Но Лана! Что-то в ней было особенное, таинственно-прекрасное, завораживающее до головокружения, влекущее до бессознания и не отпускающее. То, что говорил о ней Назаркин, вылетело из головы. Он любил ее! То, что было ранее, – просто увлечение. А Лана – женщина его мечты. С ней он готов хоть на край света. Но она не твоя, тут же ударила коварная мысль. Ты забыл Дмитрюкова? Почему она позвонила ему?.. Дмитрюков в Москве наверняка женат. Лана так же одинока, как и он, Геннадий. Работа, ежедневные разговоры с коллегами и подчиненными, телефонные звонки осточертели ей. Та новогодняя ночь, ее страстные губы, до боли прижатые к его губам, трепетные руки, скользившие по его телу, и вся она, желавшая слиться с ним воедино, говорили о том, что это счастливые мгновения в ее жизни. Да, она «шальная императрица», как окрестил ее кто-то, решительная, смелая, и Геннадий не первый, с кем она провела ночь. Но было ли ей так хорошо, как с ним? Она позвонила! А ранее не давала о себе знать. Хотя… То полет в Саратов, то в Якутск. Взяла-то она его в свой концерн не для утешения…

Он еще тщательнее готовил свой костюм к свиданию, перебрал все рубашки и галстуки, выбрал белую, без галстука – не любил, когда давит шею.

До встречи с Ланой – целый день, и он не находил себе места. Пытался читать, не улавливал смысла напечатанного, включал телевизор, радио и тут же выключал – передачи раздражали его.

– Ты чего мельтешишь перед глазами? – спросил Юрий. – Что случилось?

– Да ничего не случилось, – огрызнулся Геннадий. – Просто полет в Якутию прокручиваю в голове.

– Надо тебе? Прилетел, сел нормально, и слава богу. Я вон из Израиля вернулся. Посерьезнее твоего полет. Туда – алмазы, оттуда – мобильники. Садился не в каком-нибудь третьеразрядном порту, где два-три таможенника с молоком на губах, а в Шереметьево-два. Ты садился там когда-нибудь?

– Пока еще не посчастливилось.

– И будь рад. Таможенники там – борзые псы, натасканные на любые запретные товары. Даже запрятанные наркотики в брюхе находят.

– А как же твои мобильники? Я слышал, что у нас запрет на ввоз этих товаров.

– В том-то и дело. Я удивился, когда увидел в одном из подсобных помещений их целую гору.

– И что таможенники?

– Ничего. Взяли по паре штук из коробки и пожали мне руку.

– Понятно. Об этом мне говорил начальник угро Якутии подполковник Назаркин. В хорошую компанию мы с тобой вляпались!

– Поищи другую. Наша «Императрица», по-моему, ягненок в стае волков. Ижевские мотоциклы, пистолеты и другой товар не очень котируются за бугром. Как она только выкручивается?

Геннадий промолчал. Юрий глянул на часы и засуетился.

– Пора на обед. Где предлагаешь?

– Ты старожил, лучше знаешь местные достопримечательности.

– Тогда – в «Богач-Бедняк», там хорошо готовят.

Геннадий еле дождался вечера. Остаток дня провел в бильярдной. Там ему в этот день не везло. Он не расстраивался, успокаивая себя поговоркой: «В игре не везет, повезет в любви».

И вот наконец наступили долгожданные 20 часов. Минута в минуту он нажал кнопку звонка. Лана открыла ему дверь. В ярком цветастом платье, с крупным пучком смоляных волос, перевязанных голубой лентой с блестящими крапинками, она походила на японку, только с более красивыми, опушенными длинными ресницами глазами. Нет, японки такими красивыми не бывают. Он снова был в восторге от ее божественного очарования, от ее ласковой улыбки, которой она встретила его, открыв дверь и провожая в прихожую. Она выглядит моложе своей сестры, подумал Геннадий. Людмила Петровна говорила, что ей тридцать, Лане… за тридцать пять, а на вид не более двадцати пяти. Прямо-таки девчонка. И когда она остановилась, он не удержался, обнял ее за плечи и стал целовать в губы, щеки, шею.

– Раздевайся, – ласково сказала она. – На это у нас еще будет время.

Он вручил ей букет цветов и сбросил пальто, туфли. Пошел за ней в гостиную. Стол был накрыт, с бутылками вина и коньяка, с икрой, рыбными и мясными деликатесами.

– Надеюсь, ты не ужинал без меня?

– В предвкушении встречи с тобой я забыл обо всем на свете. Посмотри, как я похудел без тебя. Одни кости, – он шутливо щелкнул пальцами по зубам. – Чуть без груза не улетел из Якутска.

– Так я и поверила, – усмехнулась Лана. – Знаю я вас, мужчин, умеете кружить голову, а едва за порог, другим сладкие песни поете. Почему ни разу не позвонил?

– Так… – растерялся Геннадий. – Ты же предупредила, что сама будешь звонить.

– И ты понял, что я не хочу афишировать нашу связь?

– Вот именно.

– Трусишка. И сплетен, наверное, обо мне наслушался.

– Меня они не волнуют. Я люблю тебя. – Он помолчал, вспомнив предостережение Назаркина. – И боюсь за тебя.

– Это еще почему?

– Потому что у тебя много врагов и завистников.

– Ты и это успел разглядеть? Или кто-то рассказал?

– Я вижу и сужу по твоим делам.

– А что, дела идут неплохо. В столицу зовут. – Она лукаво посмотрела ему в глаза. – Что ты на это скажешь?

– Тебе мало забот здесь?

– Слишком много. А там наверняка будет меньше.

– Ты здесь хозяйка. Не случайно тебя называют Императрицей. А там… свои хозяева, им нужны прислуги, лизоблюды.

– Ну, это как себя поставить. Садись за стол. Без рюмки рано я затеяла этот разговор.

А у него в груди уже запылала ревность: Дмитрюков перетягивает ее в Москву. Зачем? Чтобы красивая любовница была под боком? Но Лана не глупая женщина, чтобы согласиться на роль наложницы… И когда они выпили, закусили, он спросил напрямую:

– И что тебе предлагают в столице?

Лана недобро усмехнулась.

– Обещают большой пост, чуть ли не советницей премьера. Но… я тоже знаю о служебной иерархии в столице. И не выношу, чтобы мною помыкали. Да, здесь я хозяйка, Властелина, как назвал меня один столичный знакомый. И тут же уточнил: властелина местного значения. А власть, по его мнению, должна быть козырной; только тогда она приносит желанное, дает удовлетворение.

– Догадываюсь, чье это мнение. Мне довелось испытать его власть. И я убежден, что власть дается не для собственного удовлетворения, а для блага людей.

Он взял графин с коньяком и наполнил рюмки.

– Давай выпьем за то, что мы имеем, и чтобы оно приносило нам радость и счастье.

Лана в согласии наклонила голову, губы чуть шевельнулись – готовы что-то сказать. Выпила до дна. И продолжила:

– Поняла твое мнение о власти. Скажи, когда ты служил в армии, разве не хотел повышения в должности, в звании?

– Власть в армии – совсем другое. Она предназначена, чтобы научить подчиненных боевому мастерству, воспитать в них твердость духа, выносливость. Конечно, и в армии бывают командиры, злоупотребляющие властью. Проку от них мало. Встречал я и таких. Но чаще вспоминаю полковника Старичевского. Как-то на праздновании Дня Вооруженных Сил он сказал: «Человек рожден, чтобы созидать. Все сидящие здесь офицеры – командиры. И ваша деятельность – воспитание, обучение. А чтобы учить подчиненных, надо завоевать их уважение. Если командира не уважают, ему надо искать другое дело. Так давайте выпьем за уважение». В полку, которым он командовал, не было офицеров-верхоглядов, солдафонов.

– Настоящий полковник, – улыбнулась Лана. – Поддерживаю его тост. Налей.

Геннадий наполнил рюмки. Лицо женщины разрумянилось, антрацитовые глаза заблестели еще ярче. Они выпили.

– Да, завоевать уважение непросто, – продолжила разговор Лана. – Особенно в нашем деле, когда кругом завистники, конкуренты. Тут не только сплетни, подвохи, подсидки, тут борьба не на жизнь, а на смерть. Мне недавно господин Пикалов, гендиректор «Ижавто», предложил продать ему акции мотоциклетного завода. Сам в долгах, как в шелках, не ныне, так завтра объявят завод банкротом, а туда же. Я ему в ответ: «Уступаю тебе мебельную фабрику, а ты мне – автозавод. Хоть с долгами расплатишься». Думаешь, согласился? Потерять такую высоту, такую власть. Понимает, недолго осталось властвовать, сбросят. Но упорствует.

– Ты действительно хочешь взять под свое владение автозавод?

– Хочу и возьму.

Геннадий покрутил головой.

– Не пойму я тебя. Мало тебе теперешних забот?

– Я с ними справляюсь. И хочу доказать, что наши автомобили могут быть не хуже «Мерседесов», «Ниссанов», «Вольво».

– Пока ты будешь перестраивать завод, легковушек столько появится, что цена на них будет копейка.

– Ну и пусть. Ты же утверждаешь, что власть предназначена для народа, – рассмеялась Лана и кивнула на рюмки: – Налей еще по одной. И хватит о высоких материях, поря заняться телесными желаниями…

В свою комнату Геннадий вернулся утром. Юрий еще спал, выводя носом и горлом залихватские рулады. Утомленный сексом и бессонницей любовник принял душ и упал в свою постель. Сон все равно не шел, лишь сумбурная дрема с образом обнаженной Ланы, будто продолжавшей ласки, сменяли в воображении картину за картиной. Нет, ни среди женщин, ни среди юных девиц такой темпераментной и сладострастной он еще не встречал. Временами в отдалении вдруг появлялся образ Дмитрюкова, и ревность обжигала сердце. Кто он, Геннадий, для Ланы, возникал вопрос. Любовник на ночь? Любит ли она его или приглашает от скуки, подразнить других поклонников? Чего ей не хватает? И власти ей мало, и особняком с охраной не удовлетворена, готова променять на квартиру в столице… Странная, непонятная женщина. Раньше таких любвеобильных Геннадий на дух не переносил, но Лана… Он осуждает ее, злится… и жить без нее не может.

Он уснул. И странный сон продолжал будоражить его голову. Будто он летел на своем «Ан-72» в бушующем турбулентными потоками и грозами небе. На правом сиденье сидела Лана и тянула штурвал на себя, направляя самолет в самое черное облако.

– Отпусти штурвал! – кричал он. – Разве ты не видишь, как сверкают там молнии?

Лана хохотала в ответ и продолжала тянуть штурвал. Да с такой силой, что он не мог с ней справиться. И «Ан-72» врезался в грозовое облако. Гулко грохнуло. И молния вонзилась прямо в Лану. Геннадий в страхе открыл глаза.

– Прости, – извинился Юрий, поднимая с пола электрическую бритву. – Ну и здоров ты спать, будто всю ночь на тебе черти ездили.

«Черти, – усмехнулся мысленно Геннадий. – С чертями я сладил бы».

НАПАДЕНИЕ

Праздник «День защитника Отечества», как и Новый год, руководители корпорации «Янот» отмечали в Доме культуры. Празднование началось с танцев, и Лана без стеснения подошла к Геннадию и повела его в круг. Это было что-то новенькое. Или Дмитрюков попал у нее в отставку, или решила наплевать на сплетни и мнение окружающих. Да и чем Геннадий плох для нее? Он еще ни от одной девушки не получал отказа. Лана, будто волшебница, околдовала его – безумно нравилась. Но ее волевой характер, вот эта бесцеремонность без слов увлечь его в круг вызывали робкий протест. Он не привык к такому обращению, даже командирская властность вызывала порой внутреннее неприятие. Что хочет показать этим Лана? Он не понимал ее. Любовь, усвоил он из прочитанных романов, это очарование, желание принадлежать друг другу, а если понадобится, то и отдать за любимого (любимую) жизнь. И проявлять тут власть, показывать свое превосходство… Любит ли она его?

– Ты чего такой напряженный? – будто прочитала его мысли Лана. – Тебя что-то смущает?

– Да нет. Я за тебя беспокоюсь. За твой авторитет.

– Кто-то на него покушается?

– Ты в глазах своих подчиненных – императрица…

– Перестань, – сердито оборвала его Лана. – Я – женщина прежде всего. И кому какое дело до моей личной жизни? Чужие пересуды меня не волнуют. После вечеринки снова приглашаю тебя ко мне домой. Кстати, у меня есть симпатичная подруга, а у тебя – друг; Юрием, кажется, зовут. Хочешь их познакомить?

– С удовольствием. Он будет рад.

– Договорились. Я предупрежу подругу.

Когда он возвращался с Юрием к их постоянному месту встречи у колонны недалеко от сцены, Ланы на месте не было – она уже кружилась с высоким представительным мужчиной лет пятидесяти с гусарскими усами и военной выправкой. Не иначе из генеральской свиты, невольно мелькнула мысль у Геннадия.

Танец кончился, и партнер Ланы, не доведя до того места, где взял, оставил ее. Лицо Ланы пылало негодованием. Неужели только от того, что усатик поступил неучтиво, не довел до положенного места?

– Здравствуйте, – поздоровался Юрий, осматривая стоявших рядом женщин.

Лана протянула ему руку.

– Галя сейчас подойдет, – успокоила она его. И обратилась к Геннадию: – Представляешь, этот козел, – кивнула в сторону удалившегося партнера, – разыскал меня здесь, чтобы передать ультиматум Пикалова: прекратить скупать акции его завода. Довел до банкротства, а теперь спохватился… Не можешь, не берись. Я ему еще не такое устрою…

К ним подошла белокурая круглолицая женщина лет тридцати пяти в светло-голубом костюме и белоснежной блузке. Поздоровавшись, представилась:

– Галя.

Юрий и Геннадий назвали себя.

– Это мои лучшие друзья, – согнав с лица ненастье, пояснила Лана. – Прошу любить и жаловать.

Заиграла музыка.

– Танцуйте и знакомьтесь поближе, – распорядилась «Императрица», беря Геннадия за руку. И, едва вошли в круг, продолжала возмущаться: – Понимаешь, какая наглость – указывать мне, что делать. Его рейдеры и рэкетиры задолбали, а он со мной вздумал счеты сводить!

– Успокойся, – попытался урезонить ее Геннадий. – Может, он просто тебя попросил, по-хорошему, а ты…

– Ты не знаешь наших отношений. Он с первых дней, когда я осталась без мужа, подмазывался ко мне, предлагал объединить концерны. А теперь понимает, что автозавод уплывает у него из рук… Ничего, скоро сам будет рад предложить акции…

– Я бы не советовал тебе обострять отношения. Зачем это тебе?

– Ты ничего в бизнесе не соображаешь. Бизнес – это конкуренция, борьба. Тебе этого не понять. Твое дело – крутить штурвал. Кстати, тебе нравится твой самолет?

– Нормальная, хорошая машина.

– А три посадки делать до Якутска?

– Да, не очень-то здорово. Но… такова конструкция.

– Я скоро пересажу тебя на более перспективный самолет. «Ил-76». Будешь летать по дальним маршрутам, в зарубежье.

Он хотел возразить, но раздумал: это только прожекты «Императрицы». А жизнь меняется чуть ли не каждый день. И что будет завтра? Да и в зале появились новые люди: два генерала, общевойсковой и милицейский, два полковника и лысый коротышка по кличке Колобок, губернатор Удмуртии Колобков Семен Семенович со своей свитой, приближенными и телохранителями.

Музыка смолкла. Директор Дома культуры рванулся к ним навстречу, и Лана Петровна, оставив своих друзей, широким шагом направилась к высокопоставленным гостям, расправив плечи и гордо вскинув голову. Она и в данной ситуации не желала терять престижа. Губернатор пошел ей навстречу, мило улыбаясь, вытянув вперед руки. Взял ее руку, поднес к губам. Стал что-то говорить. И генералы, здороваясь с ней, наклоняли головы, кивали, произносили, судя по сладко изогнутым губам, добрые пожелания.

Лана Петровна пригласила гостей за стол.

Далее все пошло по давно истертому сценарию: торжественные речи, звон рюмок, веселые возгласы, улыбки и смех.

А Геннадий испытывал неприятное жжение в груди. Ему не нравились гости, не нравилось, хотя и едва заметное, угодничество возлюбленной перед этими высокопоставленными чинушами, не нравилось и то, что прервали разговор на самом интересном месте. Тут же упрекнул себя, чего это заносит его на ровном месте: иначе Лана поступить не могла. Ревнуешь? А какое право имеешь на это? Она свободная женщина и вольна поступать, как ей вздумается.

Слава богу, губернатор и его свита, испив и откушав праздничное, удалились. Лана подозвала Геннадия и Юрия с Галиной, усадила с собою рядом. Она порядком захмелела; раскрасневшаяся и бурно настроенная, сыпала тосты, как из рога изобилия. Геннадий не понимал, что с ней происходит, и, выбрав момент, предложил ей завершить здесь празднование и продолжить у нее дома.

– Потерпи, – многозначительно усмехнулась Лана. – Я дам знать, когда отправиться в машину.

Она заказала оркестру русскую плясовую и, взяв Галину и Геннадия за руки, пустилась в пляс. Им ничего не оставалось, как поддержать ее.

Веселье продолжалось до полуночи. Наконец-то Лана кивком подала знак следовать в машину. Она не заставила их долго ждать, появилась минуты две спустя, подошла к стоявшему рядом джипу с охраной и приказала ехать впереди; прежде джип следовал сзади. Юрию велела занять место рядом с водителем, а сама села между Геннадием и Галиной.

Ночь была морозная, градусов двадцать, и с неба падал пушистый снег. Колеса скользили по дороге, взвизгивали на поворотах.

– Не спеши, – предупредила водителя Лана.

Геннадий обратил внимание, что «Императрица» не так уж пьяна, как казалась в зале. Играла? Для кого и для чего? Очень много в ней загадочного…

Центральная улица была пустынна, и ведущий джип прибавил скорость. Лана тут же притормозила его по мобильнику:

– Не торопись на тот свет, там кабака нет.

– Понял, – отозвался водитель и сбавил скорость.

Они проехали минут пять, как их обогнала «Мицубиси». Настигла джип, и из опущенного бокового стекла заплясали огоньки. Мчавшийся впереди джип завилял, выскочил на разделительную линию встречной полосы и остановился. Машина, в которой ехали Лана, Геннадий и Юрий с Галиной, едва успела затормозить.

«Мицубиси» скрылась вдали.

Лана тут же нажала кнопки мобильника:

– Милиция? Это Лана Петровна Чудороднова. Нас только что обстреляли из «Мицубиси» черного цвета, номер не заметили. Мчится по улице Ленина в южную сторону. У нас авария. О жертвах или раненых сейчас выясним.

Пока она говорила, Юрий выскочил из кабины и подошел к скособоченному джипу, вокруг которого уже ходили телохранители Ланы Петровны.

– По колесам стреляли, сволочи. Не иначе, хозяйку нашу предупреждают.

– Да, эти выстрелы мне предназначались, – подходя, согласилась Лана. – И я знаю, кому обязана. Вызывайте аварийную.

Праздник был испорчен. Лана, забрав Галину в свой коттедж, велела водителю отвезти Геннадия и Юрия на квартиру.

Геннадий не сомневался, что покушение готовилось на Лану и что организовано оно было не без участия того усатого партнера, который танцевал с ней. Так неожиданно и на такой скорости промчались киллеры. Телохранители не успели сделать ни одного выстрела – не предполагали, что в такой час и в таком месте будет совершено покушение. Почему стреляли по колесам? Только ли хотели припугнуть Лану? Из-за проклятых акций? Зачем она ввязалась в эту борьбу? Чего ей мало? Денег, власти? «Только козырная власть приносит желанное и доставляет удовлетворение», – вспомнились ее слова… Умная, красивая женщина, такими коллективами руководит. Аэродром, самолеты приобрела. В городе, да что там в городе – во всей Удмуртии ее знают и ценят. А слава, как известно, рождает и завистников. Конкурентов у нее, недругов – пруд пруди, и немало тех, кто зарится на ее хозяйство, не прочь завладеть им. А автозавод на ладан дышит, зачем он ей? Не понимает, чем может кончиться ее страсть к высоте? Как ей помочь?..

Только теперь, когда над ней сгустились тучи, он понял, как она дорога ему. Любит ли она его? – тут же возник вопрос. В Москве у нее Дмитрюков, генерал, не ему чета, собирается забрать в столицу. А кто он, Геннадий, для нее? Мальчик от скуки? Мужчина для удовлетворения похоти?.. Но она так страстно целовала его, говорила такие нежные слова. И на вечере не постеснялась за свой стол пригласить, танцевала с ним, домой снова позвала…

Непонятная, взбалмошная женщина… Все равно он любил ее. Пусть у нее был Дмитрюков, у Геннадия тоже была Тоня, и от случайных знакомств он не отказывался. А любил только двоих – Тоню и Лану. С Тоней судьба подшутила. Неужели и с Ланой все кончится разрывом? Очень не хотелось ее потерять. Надо во что бы то ни стало уберечь ее от злодеев. В первую очередь от киллеров. Дмитрюков не может быть серьезным конкурентом – и семья, и служебное положение не позволяют. А что можно сделать, чтобы уберечь от претендентов на ее владения? Пустить слух, что она собирается в Москву на более спокойную и престижную должность и автозавод больше ее не интересует? Неплохая идея. Но как отнесется к ней Лана? Надо завтра с ней переговорить, с утра пойти на прием.

Эта мысль в какой-то степени успокоила его. Он задремал. И тут же снова приснился страшный сон. Он в самолете, за штурвалом «Ил-76». На правом сиденье не Коля Соболев, а Лана, радостная, улыбающаяся. Самолет летит между облаками, земля и небо просвечиваются короткими мгновениями. Облака то белые, как снег, то темно-сизые, как Кавказские горы.

– Красота какая! – восхищается Лана. – Не зря ты любишь небо.

– А ты что любишь? – подначивает Геннадий.

– Я люблю власть, – смеется Лана. – Не бойся, не семейную. Я сделала лучшие мотоциклы, охотничьи ружья, травматические и игрушечные пистолеты, их покупают во всем мире. Хочу сделать лучшим и автозавод. Для этого немного надо – власти. Чтобы раз и навсегда покончить с рейдерами, рэкетирами всех мастей, заставить людей работать честно, с отдачей всех сил и таланта. Мне стыдно и обидно, что мы платим громадные деньги за всякие «Мицубиси», «Тойоты», «Вольво». Разве наши конструкторы менее талантливы? И я сделаю «Иж» самым лучшим и самым дешевым автомобилем.

– И в столицу не поедешь? – полушутя-полусерьезно спросил Геннадий.

– Поеду, – твердо ответила Лана. – После того, как наведу порядок на автозаводе.

– И какую должность предлагает тебе Дмитрюков?

– Дмитрюков – мудрый мужик. Его ценят в правительстве. Но там ныне тоже неспокойно. Власть – серьезная штука, и борьба за нее, как и в прежние времена, идет не на жизнь, а на смерть. Беда только в том, что не всегда побеждают самые умные и самые порядочные. Вспомни историю: много у нас было мудрых, благородных правителей? Вот потому и плетется Россия, самая богатая страна в мире, в хвосте у других государств.

– Екатерина Вторая была неглупая императрица, но не все оказалось ей по плечу. По-моему, не женское это дело – управлять государством. Пусть Дмитрюков возьмет все в свои руки.

– Не возражаю. Я только хочу помочь ему.

– Ты любишь его?

– Я ценю его ум, уважаю человеческие качества. – Она помолчала. – А люблю тебя.

У него сладко запело в груди. Он дождался ответа на вопрос, который все время мучил его.

– И я очень люблю тебя! – крикнул он. – И очень боюсь за тебя. Разве ты не видишь, какая угроза подстерегает?

– Вижу. Она и здесь не оставляет меня в покое. Посмотри вправо.

Геннадий глянул. И холодная испарина вмиг разлилась по телу: справа из темно-сизого облака выкатился огненный шар, точь-в-точь как в прошлый раз, и, набирая скорость, пошел наперерез самолету. Как и в прошлый раз, Геннадий попытался уйти от столкновения, нажал на педали и на штурвал, уводя самолет влево. Но машина не повиновалась. Огненный шар стремительно приближался. Вот уже около носа самолета…

Геннадий проснулся в холодном поту.

«Страшный сон, – говорила в детстве бабушка, – плохое предзнаменование». Какое еще испытание готовит ему судьба? Раньше он не верил в сны, а этот растревожил его и не выходил из головы.

Остаток ночи он почти не спал и, едва наступило утро (Лана встает, знал он, ровно в семь), позвонил своей возлюбленной.

– Надо срочно встретиться и поговорить, – поздоровавшись, настойчиво сказал он.

– До вечера не подождешь?

– Нет.

– Тогда приходи в десять…

В приемной уже находились просители, солидные дяди в модных импортных костюмах, белых рубашках с цветными галстуками (к Властелине шли как на свидание); и Геннадий с неудовольствием подумал, что ждать ему придется долго. Однако ошибся: ровно в десять дверь кабинета Хозяйки открылась, из нее вышел похожий на гендиректора автозавода мужчина – Геннадий видел его только на портретах, – и секретарша назвала фамилию Геннадия:

– Голубков, заходите.

Ему, видимо, из-за сновидения представлялась Лана задумчивой, встревоженной, и он очень обрадовался, увидев веселую улыбку на лице и услышав иронично-насмешливое:

– Что это так приспичило тебе рваться ко мне ни свет ни заря?

– Разве тебя не обеспокоило вчерашнее нападение?

– В какой-то степени. Этим занимается милиция.

– Ты догадываешься, кому так здорово насолила?

– На догадках кашу не сваришь. Завистников и конкурентов много.

– А вчерашний усатый партнер по танцу?

– Он-то как раз ни при чем. Пикалов просил не только не скупать акции завода, но и помочь в реализации запчастей. Хорошую долю предложил. Так что готовься денька через два в Польшу. А вернешься, садись в кресло «Ил-76».

– Я боюсь за тебя. Почему твои телохранители даже выстрела в ответ не сделали?

– Ты же видел, как все быстро произошло. Да, они виноваты. Двоих я уже уволила. Но это тебя не должно волновать. Милиция работает. И я предприняла кое-какие меры…