Текст книги "Мышка и Часовщик (СИ)"

Автор книги: Иван Валеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Почему ты так думаешь?

Гучи задумчиво глянул на Ястребиного носа, и тот пояснил:

– Понимаешь какое дело... У нас недавно Толстяк Эстрада преставился. А он тут был единственным, кто мог ее починить.

– Когда?

– Как ты и сказала – два дня назад. Вышел, понимаешь, погулять, да вот незадача – окно с дверью попутал. Нашли вчера утром, внизу под Мостом... Но он там минимум часов шесть пролежал. Так-то вот. Полиция была.

– И?

Ястребиный нос пожал плечами:

– Ты это, уж пожалуйста, сама, хорошо? Нам-то они не докладывают.

Зитц кивнула:

– Как все вовремя. А вы что думаете, господа, сам-то он мог?..

– Ну, он толстый, но не глупый, – усмехнулся Гучи. – Был... Деньги есть, работа есть, зачем ему?

– Ясно. Ну что же... Благодарю вас, господа, – Зитц поднялась на ноги. – А не подскажете ли, где он жил, этот ваш Толстяк Эстрада?

– Двенадцатый этаж, – сказал Ястребиный нос. – Там дверь опечатана полицией, не пропустишь... А ты... вы... ты не могла бы... – Он вдруг смутился и тоже встал, оказавшись на полголовы выше Зитц. – Нам нечасто перепадает человеческая еда...

Зитц кивнула и молча вытащила из кармана пакет с панини.

– Спасибо, госпожа. Желаю тебе удачи...

И все старики вдруг подхватили:

– Удачи, госпожа!

Она слегка поклонилась и направилась к лифту. Они проводили ее взглядами.

– Разболтались мы что-то, – недовольно проворчал длинноволосый.

– Это ничего, – отозвался Гучи меланхолично. – С хорошим человеком и поболтать не грех... Куда вот Зен подевался, интересно?

– Говорил, к девочкам пойдет, – буркнул Ястребиный нос, усаживаясь на пол и заглядывая в пакет. – Лучше б еды купил...

– Каждому свои радости.

Нос к носу

Часовщик сидел за столиком маленького кафе, придирчиво изучая меню. Наконец, так и не решив, чем будет завтракать, он поднял руку. Рядом материализовалась официантка.

– Чаю, пожалуйста. Черного.

– Что-нибудь еще? – Девушка склонила набок коротко стриженую головку. – Блинчики? Десерт?

– Пока нет.

Официантка кивнула и удалилась, тихонько цокая каблучками. Часовщик отвел взгляд от ее бордовой юбочки в складочку и уставился в окно. Окно было давно не мытым, но через него был хорошо виден многоэтажный дом. Мышка сказала, что она жила здесь, на девятнадцатом этаже.

Неправильный дом. Как механизм с песчинкой внутри. Или, если точнее, с тараканом.

Принесли чай. Игорь рассеянно поблагодарил, взял кружку, сделал глоток и снова взглянул на многоэтажку.

За домом следят. Дураку ясно. Наверняка удаленно: за пару дней Игорь успел ознакомиться с некоторыми образцами здешней техники – и они были, пусть ненамного, но все же совершеннее того, чем мог похвастаться его мир.

Перед глазами поплыло. Часовщик поставил кружку на стол и потер руками лицо.

– У-у... Надо было кофе взять, – пробубнил он невнятно.

В темноте на обратной стороне века возник лабиринт. Отголоски сна. Сейчас оказалось, что больше всего он походил на обыкновенную электронную печатную плату, которую зачем-то нагрели так, что сияние дорожек выжигало негатив схемы на сетчатке глаза.

Этот раскаленный лабиринт снился Часовщику вторую ночь подряд. И неправильностей – насколько можно было судить – в нем не было.

Он схватил чашку и залпом допил чай.

Мышка сказала, что утром не сразу смогла его найти. Они еще посмеялись над этим. Действительно, проблема: найти взрослого человека в единственной кровати единственной комнаты... И если бы не испуг в глазах девочки, об этом можно было бы забыть.

Не получалось.

Кстати, а вот и она.

Июль подошла к подъезду, набрала комбинацию цифр на кодовом замке и вошла внутрь.

Анастас Калеро встрепенулся. Явилась! Ну, наконец-то это занудство прекратится. Он вызвал по коммуникатору Маркуса.

– Да? – ответил сонный голос.

– Явилась!

– И тебе доброе утро, чтоб ты сдох так орать, – пробухтел недовольный Маркус.

– Эй, проснись уже! Июль явилась.

– А... Июль... – Тут до Маркуса дошло. – Дьявол! Как она?

– Да вроде ничего, – сказал Калеро и добавил, подумав: – Только, знаешь... Ты говорил, что у нее одной руки нет.

– Да. Левой.

– Ну так она сейчас этой рукой дверь открывала.

– Дьявол... Ладно, все равно, одна, две... И папашу ее сейчас дергать уже поздновато.

– Ну?

– Ладно, – решительно сказал Маркус. – Действуйте по плану.

– Понял, – отозвался Калеро, отключил комм и насторожился: – Э, мужик, а ты еще куда?

У подъезда топтался высокий длинноволосый мужчина в черном плаще. Калеро проглядел одним глазом фотографии жильцов. Не было там такого!

Мужик тем временем открыл дверь, вошел в подъезд – и тут камера отключилась.

Оборванный провод еще вовсю раскачивался, а Часовщик уже стоял перед лифтами. Один на третьем этаже, другой на девятнадцатом. Вниз пополз тот, что ближе.

Скорее всего, они – кто бы они ни были – уже там. Времени в обрез.

Двери лифта раскрылись, Часовщик шагнул в кабину, ткнул в кнопку нужного этажа и вытащил из кармана универсальную отвертку. Помедлил секунду и решительно взялся за кнопочную панель. Опасность застрять между этажами никуда не делать, но следовало обездвижить хотя бы один лифт.

Как только двери снова разъехались, Часовщик перемкнул пару контактов. Все. Нормальный человек в лифт со снятой панелью не сунется, а остальные как нибудь...

– ...Да, Маркус! Можешь не особо торопиться. Нет, не тронем...

Часовщик сорвался с места и подбежал к приоткрытой двери из-за которой доносился приглушенный мужской голос. Похоже, разговаривали по коммуникатору, а о чем шла речь, можно было и не гадать.

– Ну что? – раздался другой голос, чуть погромче.

– Слышал же. Обращаться бережно, при необходимости оказать первую помощь.

– Ну, крошка, оказать тебе первую помощь?..Да ты не жмись. Старший трогать не велел, вот и не будем...

– Отстань от нее, – бросил еще один.

– Да отстал уже...

Голос прозвучал совсем близко. Дверь открылась, и Часовщик оказался нос к носу с молодым парнем в темно-синей куртке, державшим в одной руке сигару, в другой нож для обрезки.

– Э, ты, а ну проваливай! – ощерился он.

Отвертка все еще была зажата в кулаке Часовщика, и он быстро, не думая, дважды ударил парня в живот и втолкнул в квартиру, вытягивая из другого кармана резак.

– Что там такое? – спросил тот, что говорил по комму.

В дверях комнаты воздвигся здоровенный амбал в черном спортивном костюме и боевых перчатках. Часовщик полоснул лазерным лучом по его лицу. Тот всхлипнул и осел на пол.

Из комнаты раздался стон. Мужской.

– Мышка, ты как? – спросил Часовщик.

– Нормально. – Девочка села на кровать, осторожно потрогала пальцами разбитую губу.

Часовщик перевел взгляд на единственного выжившего. Мужчина лежал на полу, скорчившись, и держался за промежность.

– Кто они?

– Золотой Круг Аскэ. – Мышка пнула лежащего и спросила: – Верно я говорю?

– Да, – процедил он.

– Вот. Думаю, что тот последний, которого я прикончила, был из этих... Так?

– Да, – мужчина сплюнул. – И твой папочка тоже с нами. И он тебя, между прочим, обыскался...

– Где он сейчас?

Мужчина не ответил

– Дай резак, – спокойно сказала Мышка и протянула руку.

Ее голос напугал даже Часовщика. Девочка едва держала себя в руках. Мужчина на полу чуть отодвинулся и буркнул, не глядя на нее:

– Подожди немного. Сейчас за тобой приедут и отвезут к нему.

– Как думаешь? – Мышка заглянула Часовщику в лицо.

– Мысль интересная... Но, может, не стоит торопиться?

– Я соскучилась по папочке! – Мышка капризно надула губки.

Часовщик невесело усмехнулся и пожал плечами:

– Значит, ждем.

Маркус выскочил из машины, зло поглядывая на коммуникатор. Прибор был, впрочем, не виноват. В отличие от Калеро, который что-то не спешил отвечать на входящий вызов. А кода от дверь в подъезд Маркус не знал.

Неужели идиоты все-таки прокололись? Ведь девчонка уже была у них в руках!

А это даже интересно. Ящерицы, говорят, если их схватить за хвост, отбрасывают его и потом прячутся, пока не отрастят новый. Июль, чтобы сбежать с члена Гарсии, отбросила – фигурально выражаясь – руку. Теперь, значит, отрастила и высунулась. А что она отбросит сейчас? Голову?

– Тебя проводить? – спросил вдруг шофер, высовываясь из машины с другой стороны.

Маркус оглянулся. Шофер – парень крепкий, может и пригодиться.

– Давай. Кстати, чем бы нам дверь открыть?

Шофер залез в машину, пошуровал в бардачке, вытащил оттуда компактный лазер и продемонстрировал его Маркусу:

– Сойдет?

– Да.

Шофер передал ему лазер через окно, выпрямился и закрыл машину. Маркус прикинул: дверь таким лазером резать долго, но можно выжечь замок.

– А-а-а-а!!! – заверещало из-за двери подъезда, как только луч прошил ее насквозь. – Совсем озверели?! Позвонить язык отвалится?

Маркус отдернул палец от кнопки включения лазера. Дверь распахнулась, и на него налетела невысокая мускулистая тетка в мешковатом трико и с собранными в пучок волосами.

– Забирай свои газеты и проваливай, скотина! – продолжала она психическую атаку голосом, способным перекрыть пожарную сирену.

Шофер молча шагнул вперед и залепил ей раскрытой ладонью в лоб. Несильно, но звонко. Тетка осеклась, вытаращившись на него. Она даже не отвела взгляд, когда Маркус молча подвинул ее в сторону и прошел в подъезд.

– Тс-с-с! – Шофер приложил палец к губам. – Он не любит, когда орут. Никто не любит. Пшла!

Лифт стоял на первом этаже. Второй торчал на девятнадцатом. Там, где была квартира Токтаса.

Маркусу на мгновение представилась кабина второго лифта, в которой ногами вперед лежит Калеро, не давая дверям закрыться. Картинка была яркой и убедительной. Вероятной. Он подумал, не стоит ли оставить шофера внизу, на тот случай, если девчонка вздумает сбежать по лестнице, но тот уже шагнул следом и спросил:

– Куда?

– Девятнадцатый, – вздохнул Маркус.

Шофер кивнул, отправил лифт вверх и достал из наплечной кобуры пистолет. Маркус последовал его примеру.

В районе восемнадцатого этажа коммуникатор Маркуса вдруг подл голос. Калеро соизволил-таки отозваться.

– Да?

Молчание и гудок отбоя. Маркус недоуменно пожал плечами, а шофер присел, взяв оружие на изготовку, и дернул его за рукав:

– Присядь-ка, шеф...

Двери раскрылись – и воздух над их головами рассек лазерный луч. Шофер успел сделать пару выстрелов наугад, потом луч скользнул вниз и срезал ему голову и часть плеча.

Маркус сориентировался, откуда стреляли, и пальнул туда.

Луч пропал.

Маркус дотянулся до кнопки первого этажа. Двери оставались открытыми.

Тут он сообразил, что снаружи есть кнопка удержания лифта, и высунул руку с пистолетом наружу, ориентируя ствол параллельно стене. Выстрелить ему дали один раз. Потом пистолет срезало вместе с кистью руки.

От шока Маркус даже не сразу понял, что произошло. А через секунду в поле зрения очутились ноги в черных брюках и черных мужских ботинках.

У одного из них оказался очень твердый каблук.

Мышка хмуро разглядывала мужчину, которого Часовщик выволок из лифта. Вроде бы живой...

Тот шевельнулся.

– Доброе утро, – сказала девочка. – Хотите конфетку?

Мужчина застонал и прижал к груди обрубок правой руки.

– Как думаешь, ему сейчас очень больно? – спросила Мышка у своего спутника.

– Какая разница?

Мужчина уставился на него мутными от боли глазами. Потом перевел взгляд на Мышку. Девочка играла резаком, перекидывая его из руки в руку.

– Извините моего друга, – сказала она. – Он иногда бывает таким бесчувственным... Вы не привезли с собой моего папу?

– Что? – просипел мужчина.

– Мой папа. Рикки Токтас. Знаете?

Второй выживший – он назвался Анастасом Калеро – вдруг замычал сквозь старые девчоночьи трусики, засунутые ему в рот. Мужчина без руки бросил взгляд в его сторону и отвернулся.

– Ну вот, – вздохнула Мышка и сказала Часовщику: – По-моему, ты отбил ему мозги.

Часовщик уселся на стул и осмотрел подошву своего ботинка.

– Не вижу никаких мозгов.

Мышка хихикнула.

– Кстати, а как вас зовут? – спросила она мужчину.

– Иди к дьяволу!..

Лазерный луч на пару мгновений уперся ему в плечо, прожег куртку и добрался до кожи. Мужчина заорал.

– Это нечестно! – надулась Мышка. – У меня оружие. Ты должен бояться!.. Впрочем, я и так знаю. Мы же тебе звонили, господин Маркус. Ты ведь господин Маркус?

– Да, – ответил он.

– Ну и стоило упрямиться? Итак, раз мы теперь знакомы... Где все-таки мой папочка?

Маркус не ответил.

– Слушай, – сказала Мышка, – я ведь могу тебе еще что-нибудь отрезать. Только ты потом не сможешь ездить на велосипеде и писать стоя. – Она подумала и добавила: – Во всяком случае, одновременно.

Калеро снова замычал. Часовщик наклонился к нему и вытащил кляп изо рта.

– Он... господин Токтас сейчас... на Святого Себастиана... Ну... Рядом с Золотым Кругом, – задыхаясь, проговорил он.

– Никогда там не была, – сказала Мышка. – Вы отвезете нас? Я буду страшно благодарна. Мы так давно не виделись...

Маркус вдруг дернулся, уходя с линии выстрела, скатился с кровати и бросился на девочку. Ему даже удалось выбить резак из ее руки, но тут рядом оказался Часовщик. Схватив Маркуса за ворот, он врезал тому лбом в переносицу. Маркус обмяк, но сознание не потерял.

Тогда Часовщик стянул с глаза черную повязку и приблизил лицо к его лицу.

– Который час? – прошипел он.

Маркус с трудом сфокусировал взгляд на часах, встроенных в левую глазницу противника. Неподвижные стрелки дрогнули и пошли, крутясь все быстрее. В ушах раздалось тиканье. Сначала оно было едва слышным, но скоро заглушило все остальные звуки в комнате.

– Ну вот, – подала голос Мышка, – дядя описался...

Она покрутила ушибленной кистью руки и взглянула на Калеро:

– Ну так как, отвезете?

Следы

Зитц остановилась у двери с изображением панини, оклеенной черно-желтыми лентами с надписью 'не входить'. Как и следовало ожидать, кто-то уже пренебрег этим требованием: ленты были аккуратно надорваны в нескольких местах так, что издалека и на первый взгляд это не было заметно.

Разумеется, замок был заперт изнутри. Но в местах, подобных Мосту Смерти, двери оставались целыми, только если их хозяева обладали среди местных обитателей достаточным весом.

Наверняка при жизни Толстяк Эстрада весил более чем достаточно – во всех смыслах.

Зитц привычно ухватилась за ручку и потянула влево. Дверь сопротивлялась секунд десять, потом в ней что-то звонко хрустнуло.

Комната за дверью представляла собой приемную Толстяка Эстрады. За обширным столом, стоявшим у разбитого окна, сейчас обреталась, копаясь в ящиках, высокая бледная девица с причудливо выбритой головой. У стеллажа справа покачивался невысокий коренастый мужик с длинными, ниже колен, ручищами, отвислой губой и стеклянными глазами. Наркот.

– Покиньте помещение, – объявила Зитц.

Мужик вздрогнул, приходя в себя. По его лицу прошла судорога, обернувшаяся злобной гримасой. Он схватил за щиколотку лежавший на стеллаже протез женской ноги и с рычанием кинулся на незваную гостью. Та с легкостью отбила удар нелепого оружия и врезала мужику локтем по макушке. Он хрюкнул и присел; лицо его снова безвольно обвисло, рот слегка приоткрылся.

– Спокойно! – Зитц толкнула наркота ладонью в грудь, заставив сделать пару шажков назад. – На выход. Живо!

Девица все поняла правильно. Она торопливо вылезла из-за стола, схватила приятеля за шкирку и выволокла его в коридор.

– Благодарю за сотрудничество, – бросила Зитц им вслед и притворила дверь.

Кажется, вынести еще ничего толком не успели.

Зитц вытащила из кармана коммуникатор.

– Слушаю! – Альварес отозвался почти мгновенно, словно сидел и ждал вызова.

– Скажите, господин офицер, вы верите в совпадения?

Из динамика раздался негромкий стон обреченного.

– Зитц? Это вы?

– Разумеется. Так что скажете?

– Верю. Если они кем-то подстроены. Что-нибудь еще?

– Да. Информация. Я сейчас нахожусь на Мосту Смерти, в помещении, отведенном под небольшую и, скорее всего, не слишком легальную клинику. Ее хозяина звали Толстяк Эстрада. Вероятно, весь персонал этой клиники из него и состоял...

– Звали? Состоял? Что вы с ним сделали?

Зитц скрипуче рассмеялась:

– Ничего. Его тело нашли вчера утром у подножия Моста. Погиб он, вероятно, за несколько часов до этого.

– Когда?!

Похоже, офицер Альварес начал понимать, куда клонит Зитц.

– Выходит, около двух суток назад. Обстоятельства... – Женщина хмыкнула и почесала бровь, глядя в разбитое окно. – Обстоятельства не позволяют исключить вероятность убийства.

– Думаете, Июль?

– Поэтому я и спрашивала про совпадения. Да, думаю, что она как-то с этим связана.

– Вас понял... Так, вижу, – офицер, судя по клацанию клавиатуры, уже вовсю лазал по полицейской базе. – Эстрада? Так... Серас Эстрада, сорок два года, хирург, косметолог... в шестьдесят шестом лишен лицензии... Слушайте, Зитц, он же весил двести сорок килограмм!

– Кто?

– Ну кто? Толстяк ваш! Девочка физически не могла... Может, все-таки совпадение? – с надеждой в голосе спросил Альварес.

– Которое кто-то подстроил, – вздохнула Зитц. – Ладно. Я тут осторожно осмотрюсь, а вы надавите на руководство следователя, который занимается Толстяком, пусть ему вкатят выговор за халатное отношение к делу.

– Не понял...

– Мародеры, – коротко сказала Зитц. – Все, удачного дня, офицер.

В соседней комнате обнаружились кровать и подъемник с медицинской каталкой. Кровать предназначалась для пациентов, которые не могли сразу после операции уйти самостоятельно. И не так давно этой кроватью пользовались. Зитц отметила себе уточнить у Альвареса, не нашли ли чего интересного на наволочке или простыне, если искали, конечно.

Затем подъемник утащил ее вниз. Зитц коснулась кнопки выключателя на стене; прохладный свет залил помещение, уставленное коробками – по ширине проходов между ними можно было прикинуть объем брюха Толстяка Эстрады, – выключила лампы и только потом поднялась наверх.

Наверху оказалась операционная. В комнате без окон стоял 'Доктор Гайд – 68 – У' – уже слегка устаревшая, но надежная и потому популярная в определенных кругах хирургическая станция. Сама Зитц услугами таких штуковин обычно не пользовалась, предпочитая чуткие человеческие пальцы инженеров. Они, бывало, тоже терялись, увидев незнакомые механизмы, из которых частично состояло тело Зитц, но живому инженеру по крайней мере можно в общих чертах растолковать, что к чему. А с этой дурой железной поди еще поговори под наркозом.

Свет в комнате был погашен, а вот станция тихонько гудела. Зитц склонилась над дисплеем, который ожил от первого же прикосновения к клавишам, и принялась аккуратно нажимать на кнопки. Она была уверена, что 'Доктор Гайд' запоминает последние операции, и теперь следовало только найти историю.

Через несколько минут Зитц потянулась за коммуникатором.

– Слушаю вас, госпожа, – нарочито спокойным бесцветным голосом откликнулся Альварес.

Ждал, не иначе.

– Офицер, компьютер у вас под рукой?

– В некотором роде.

– Скажите, что означает 'У' в названии 'Доктор Гайд – шестьдесят восемь – У'?

– Упрощенная модель.

– Вон оно что... Похоже, у нашей беглянки есть сообщник.

– С чего вы взяли?

– Насколько я понимаю, 'Доктор Гайд', каким бы упрощенным он ни был, предполагает наличие как минимум двоих человек: пациента и оператора. В него нельзя заложить программу операции и необходимые запчасти, а потом улечься внутрь.

– Так, может, 'Гайдом' управлял Толстяк?

– Проверьте, снимал ли здесь кто-нибудь пальчики с аппаратуры. И если нет – смело подавайте рапорт.

Альварес хмыкнул.

– Так, вот оно... Да, отпечатки сняты, – сказал он скорее озадаченно, нежели успокоенно. – Не распознаны. С отпечатками Эстрады не совпадают... даже по размеру.

– Сочувствую. Ладно, офицер, спасибо за помощь.

– Взаимно, – буркнул Альварес и отключился.

Теперь следовало известить господина Маркуса. Хотя бы из вежливости.

Свидание

Калеро чувствовал себя за рулем автомобиля не слишком уверенно. Пару раз ему лишь чудом удалось избежать столкновения с другими машинами, и Часовщик, сидевший справа от водителя, подумал, что это вовсе не от недостатка опыта. Сознательно или нет, но Калеро стремился к аварии, хотя и наверняка понимал, что в таком случае погибнет первым: сзади была Мышка с резаком наготове.

– Долго еще? – спросила девочка.

– Сейчас, – буркнул Калеро.

В кармане плаща Часовщика загудел коммуникатор Маркуса. Калеро испуганно повернул голову.

– Смотрите вперед! – прикрикнул Часовщик, доставая комм и глядя на светящийся экранчик. – Что такое 'Зитц'? – спросил он Калеро.

– Не знаю.

– Жаль. – Часовщик сбросил звонок. – Будем считать, что господин Маркус очень занят.

Апрель стояла в небольшой гостиной, переминаясь с ноги на ногу и не зная, что делать. Высокая длинноногая женщина в серой униформе прислуги открыла ей дверь, сказала, что господин Касарес в душе, и ушла, волоча за собой пылесос.

И что теперь делать? Может, просто взять и войти к нему? Но кто знает, зачем он ее позвал?

Поздно. Шум воды из ванной комнаты стих. Апрель оправила юбочку, провела рукой по волосам. Наверное, сейчас выйдет.

– Привет, – улыбнулся господин Касарес, входя в гостиную в белом пушистом халате. – Давно ждешь?

– Нет. Я только пришла... Доброе утро, господин Касарес...

– Адриан, если не возражаешь. Присаживайся, не стой, – он кивнул головой в сторону настоящего деревянного стула с прямой высокой спинкой; девушка послушно присела на краешек. – Итак... Ты уже завтракала?

– Немного.

– Хорошо. Сок, фрукты, вино? Может быть, еще что-нибудь?

– Спасибо...

Касарес изогнул бровь:

– Спасибо, да, спасибо, нет – спасибо что?

Апрель смутилась.

– Нет, я не... спасибо, ничего не надо.

– Хорошо, – Касарес кивнул. – Подожди, я сейчас.

– Может, вам что-нибудь приготовить? – спросила Апрель, приподнимаясь.

– Я перед сном стараюсь не наедаться, – отозвался Касарес, выходя из комнаты.

Девушка вздохнула. Ей давно не приходилось бывать в гостях, и поэтому она плохо понимала, как следует себя вести. Пойти следом? Остаться? Раздеться и лечь на стол?

Касарес вернулся с большим кувшином оранжевой жидкостью и куском хлеба с колбасой.

– Чертовски неудобный у меня образ жизни, – посетовал он с набитым ртом. – Все не как у людей.

– Зато у вас красиво, – сказала Апрель, оглядываясь.

– Пожалуй, – не стал мужчина спорить, поставил кувшин на стол и вынул из кармана халата пару стаканов. – Вот, прошу.

Он наполнил их из кувшина и пододвинул один девушке. Та взяла стакан в руки, послушно отпила глоточек. Сок. Апельсиновый. Холодный. С мякотью.

– И сок у вас настоящий...

– Точно

– Вы не простудитесь после душа?

Касарес замер с поднесенным к губам стаканом.

– Ну и ну! Только, понимаешь, пришла – и уже взялась заботиться! Впрочем, может, ты и права. – Он отставил стакан в сторону и скрестил руки на груди. – Итак... Скажи, тебе нравится новое жилище?

Апрель кивнула:

– Да, наверное... Я еще не привыкла. Папе нравится точно.

– Папе... А как бы ты предпочла жить, с ним или отдельно?

– С ним! – воскликнула девушка испуганно.

– Хорошо. Тогда, наверное, тебе придется ходить сюда...

– Часто?

Касарес молча подошел к Апрель и опустился перед ней на колени. Погладил девушку по бедрам, скользнул руками под юбку, добрался до ягодиц. Девушка пришла без трусиков. Он аккуратно развел ее коленки в стороны, склонил голову и коснулся губами внутренней стороны ее бедра.

– Посмотрим...

Калеро припарковал автомобиль на обочине неожиданно пустой улочки и указал на виднеющееся впереди невысокое для Аскеуна – всего восемь этажей – здание:

– Приехали... Вам туда. Вот, – он протянул на подрагивающей влажной ладони электронный брелок, – белая кнопка открывает ворота подземного гаража...

– А вы не хотите с нами? – спросила Мышка, подавшись вперед.

Калеро испуганно дернулся. Маленькая девочка пугала его гораздо сильнее, чем взрослый мужчина с часами в глазнице.

– Отпустите меня! Я сделал что сказано, отпустите! – он перевел взгляд на Часовщика.

– Выметайся, – кивнул тот, протянув руку через спинку сиденья и отведя чуть в сторону ствол резака.

Дважды предлагать не пришлось.

– Жаль, – вздохнула Мышка, оглядываясь назад. – Надо было в нем еще одну дырку провертеть... Сиденье-то сухое?

– Прекрати.

– Да мне-то что? Тебе там сидеть.

– Переигрываешь.

Мышка откинулась назад и скрестила руки на груди.

– Ну и ладно, – надулась она. – Поехали давай.

Часовщик перебрался на водительское сиденье, аккуратно пристегнулся и некоторое время просто сидел, сжимая-разжимая кулаки.

– Ты не умеешь водить? – спросила Мышка.

– Я не привык убивать. И мне это не нравится.

– А мне – нравится?

– Да.

– Ну и что? Уйдешь сейчас? Ну давай, уходи!!!

Часовщик обернулся. Протянул руку, ухватил Мышку за ворот и подтянул к себе:

– Перестань. – Он осторожно поцеловал ее в губы. – Я с тобой.

Девочка улыбнулась, погладила его по щеке и спросила:

– А с языком умеешь?

Дольфо осторожно отпил глоток слишком горячего чая, когда зуммер оповестил его, что кто-то собирается въехать в гараж. На экране показался знакомый черный автомобиль.

– Приехал, наконец-то, – проворчал он. – Не мог предупредить заранее, что ли? Чертова работенка...

Автомобиль неуверенно свернул на ближайшее свободное место на стоянке, и Дольфо, торопливо отставив чашку, подался вперед. Ему показалось, что за рулем был совсем не тот шофер, что вывел машину из гаража час с чем-то назад...

Нет, не показалось. Машина встала, водитель заглушил мотор и выбрался наружу. Совершенно незнакомый тип, в длинном плаще и с длинными же волосами. Он неодобрительно посмотрел куда-то вверх, на низкий потолок гаража, потом подошел к задней двери и решительно выволок с пассажирского сиденья девчонку. Та слабо сопротивлялась. Июль...

Дольфо быстро заблокировал лифт, чтобы его нельзя было вызвать снизу, и вызвал охрану:

– Господа, у нас гость. Спуститесь в гараж и встретьте как полагается. Сил и оружия без нужды не применять.

– Принято, – коротко ответил один из близнецов.

Интересно, который... Впрочем, нет, неинтересно. Интересно, что это за мужик такой и почему Маркус ничего про него не сообщил. Вот это интересно. А близнецы – они близнецы и есть.

Часовщик подтащил упирающуюся Мышку к лифту. Вызвать не успел: двери открылись, выпуская двух одинаковых парней в белых рубашках, черных брюках и черных жилетках, у каждого наплечная кобура под правую руку.

– Здравствуйте, – настороженно сказал тот, что слева. – Привели.

– Да, – бросил Часовщик. – Господин Маркус просил доставить девочку сюда... Ее ведь, кажется, ждет отец?

– Верно, – подтвердил тот, что справа. – А где он сам?

– К доктору отправился. Чисто мужские проблемы. – Он и дернул Мышку за локоть. – Лягается как лошадь. Не поможете?

Охранники одновременно поморщились. Видимо, представили. Правый молча взял девочку за другой локоть. Часовщик порылся в кармане плаща, вынул разбитый комм и отдал его левому:

– Вот. Держите.

– Нда. – Тот неодобрительно покосился на Мышку. – Лошадка. У вас, девочек, нет яиц...

– Хочешь, сейчас и у тебя не будет? – огрызнулась она.

Токтас чувствовал себя значительно лучше. Наконец-то он приобрел положение, пусть не настолько еще высокое, какого он на самом деле заслуживал, но тоже вполне приличное – и заметное. Квартира на шестом этаже всего-то навсего восьмиэтажного дома, небольшая, но лучше той, в которой ему приходилось ютиться, тихая улочка, и никаких тебе мусорных баков под окном или вони прогорклого маргарина из забегаловки по соседству. Зато неплохой кафетерий: никакой очереди, вежливый персонал, вкусная еда, чистые полы... Цены могли бы быть и пониже, для своих ведь...

Свои... Своими Токтас до сих пор считал только дочерей. Что же, некоторые вещи меняются, и это к лучшему.

Он взглянул на часы, отошел от окна и плюхнулся в удобное кресло. Одному было неуютно. На кой черт господину Касаресу прямо с утра понадобилась Апрель?

Токтас знал, что господин Касарес по каким-то своим причинам не одобрял его излишне близких отношений с дочерьми, и поэтому старался даже не думать о близости с Апрель. Это было нетрудно. Будь на ее месте Июль, Токтас мог бы сорваться...

Он включил телевизор, нажав на пульте кнопку третьего канала.

Где же эта маленькая дрянь?

В дверь постучали. Задремавший было господин Токтас вздрогнул. Апрель стучалась не так. Все прочие вообще не стучали: пользовались звонком. Он подошел к двери.

– Кто там?

– Господин Токтас, к вам гости!

Токтас узнал говорившего. Это был один из близнецов, тот, что поразговорчивее.

– Я не жду гостей!

– Этих – ждете!

Токтас торопливо включил экран. В объектив видеокамеры, висевшей под потолком коридора, мрачно глядела Июль. Ее держал за локоть незнакомый лохматый бродяга с повязкой на глазу. По обе стороны этой парочки топтались близнецы.

– Открывайте! – крикнул разговорчивый.

– Сейчас!

Токтас завозился с замком. Наконец ему удалось справиться с непривычным механизмом и приоткрыть дверь. Бродяга втолкнул Июль в комнату.

– Ну наконец-то! Июль! Куда же ты пропала? С тобой все?..

Девочка ударила его между ног, и Токтас скорчился, отступив на пару шагов назад.

– Здравствуй, папа, – сказала Июль тихо.

Тот близнец, что был справа, среагировал быстрее. Он ухватил Мышку за волосы рявкнул Часовщику:

– Куда смотришь, кретин? Держи крепче!..

Лазерный луч вонзился снизу в его подбородок и вышел из макушки. Часовщик выпустил три пули во второго близнеца.

– Ну вот, теперь они хоть отличаются, – буркнула Мышка.

Часовщик захлопнул дверь и с ненавистью уставился на мужчину, которого девочка назвала 'папой'. Невысокий, начинающий полнеть, с обозначившимся брюшком, потеющий... Мерзость. Часовщик шагнул к нему и отвесил оплеуху. Мужчина повалился на пол.

– Июль! Скажи ему перестать! – завопил он.

– Зачем? – удивилась девочка. – Разве ты сказал кому-нибудь 'перестать'?

Часовщик склонился над отцом Мышки – которую, как выяснилось, звали Июль, – ухватил за ворот рубашки и молча поставил его на ноги.

– Я ведь твой отец!..

– А я тебе больше не дочь.

– Но... Как же так? Ведь мы – семья, понимаешь? Я, ты, Апрель... Что бы ты себе ни придумывала, этого не изменить!

Мышка подняла искусственную руку и пошевелила пальцами.

– Я думаю, что мне придется это исправить.

Она отпихнула Часовщика и ударила отца пластиковыми пальцами в горло.

Погоня

Зазвонил коммуникатор.

Апрель ощутимо вздрогнула, и Касарес выругался про себя. Лучшего момента звонивший выбрать просто не мог.

– Не будете отвечать? – подала голос Апрель.

– Разумеется, – усмехнулся Касарес, сжимая ее ягодицы.

Девушка завела руку назад и погладила его бедро. Правую – Касарес за этим внимательно следил. Левой рукой она цеплялась за спинку кровати.

Потом Касарес выругался еще раз, обнаружив, что пытается двигаться в ритме, задаваемом звонками комма. Но оставалось совсем чуть-чуть...

Мужчина подался вперед, прижимаясь животом к ягодицам девушки, и ухватил ее одной рукой за грудь. Апрель застонала.