Текст книги "Как уничтожили «Торпедо». История предательства"
Автор книги: Иван Тимошкин
Жанры:
Публицистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Вчера группа футболистов московского «Торпедо» передала в редакцию письмо, которое мы публикуем.
Уважаемая редакция!
Мы, игроки команды «Торпедо», не в силах больше молчать, поэтому с вашей помощью хотим обратиться за поддержкой ко всем, кому дорого «Торпедо», кому небезразлична судьба коллектива, ставшего бронзовым призером чемпионата страны 1991 года.
Многие любители футбола, наверное, знают о вотуме недоверия, который команда высказала главному тренеру В. Иванову. Но не многие знают, почему это случилось. Некоторые газеты истолковали протест команды чрезмерной требовательностью Иванова. Это далеко не так. Игроки готовы понять и принять любую требовательность, но методы, которыми пользуется В. Иванов, выходят за рамки дозволенного.
Напомним в нескольких словах о событиях, которые предшествовали отставке Иванова. В сентябре игроки основного состава «Торпедо» – все без исключения – поставили перед руководством клуба вопрос о невозможности нашей дальнейшей совместной работы. Каковы были основания для этого?
Главным образом совершенно невыносимая для чести и достоинства каждого из нас грубость Иванова. Если его поведение на тренерской скамейке во время матчей давно уже стало притчей во языцех, то оскорбления и подозрения, которые он проявлял к нам на тренировках, на базе, в быту, известны, увы, только нам. Мы не раз сообщали об этом руководителям клуба, полагая, что игроки и тренеры должны быть единомышленниками, партнерами, с уважением относящимися друг к другу.
Президент клуба В. Корнеев отправил В. Иванова в отпуск и сообщил команде, что наши требования будут рассмотрены на заседании правления клуба. Рассмотрение, увы, растянулось на два с половиной месяца. Думаем, просто выжидался момент, когда команда оступится – чтобы была возможность дать «объективную» оценку случившемуся.
В конце концов, Корнеев созвал правление клуба и вынес на повестку дня вопрос о главном тренере. Правление проголосовало за отставку Иванова (8 – «за» и 1 – «против»). Однако события на этом не закончились. На следующий день генеральный директор объединения «ЗИЛ» Е. Браков отменил решение футбольного клуба и вынес свое, оставив главным тренером В. Иванова, о чем было сообщено команде.
Нам дали понять, что «Торпедо» без Иванова – это ничто, а те, кто не согласен с таким решением, могут писать заявление об уходе из команды.
Вот мы и уходим. Вынужденно уходим, хотя именно в последние два месяца, когда команда играла без В. Иванова, мы наконец-то почувствовали себя людьми, а не футбольными фишками.
С. АГАШКОВ, А. АФАНАСЬЕВ, Г. ГРИШИН, С. ЖУКОВ, А. КАЛАЙЧЕВ, А. КУЗЬМИЧЕВ, Н. САВИЧЕВ, В. САРЫЧЕВ, М. СОЛОВЬЕВ, Ю. ТИШКОВ, Д. УЛЬЯНОВ, М. ЧЕЛЬЦОВ, И. ЧУГАЙНОВ, С. ШУСТИКОВ.
Надеемся, что правление футбольного клуба «Торпедо» (Москва) и руководство объединения «ЗИЛ» выскажут свое отношение к заявлению футболистов московского «Торпедо».
Далее события развивались стремительно. Иванов должен был проводить первую предсезонную тренировку. Футболисты основного состава отказались явиться на нее и собрались отдельно. А шесть человек – Тишков, Шустиков, Чугайнов, Кузьмичев, Чельцов и Ульянов – подали заявление об уходе. Вот как все это происходило.
Репортаж о первой тренировке, которая может оказаться последней
13 декабря – следующий день после опубликования открытого письма футболистов «Торпедо». 10.00. Звонок в редакцию «Советского спорта»: «Редакция! Что делать? «Торпедо» гибнет. Я и трое моих сыновей – болельщики «Торпедо». Подскажите, чем мы можем помочь? Митинг устроить у заводской дирекции? Нас немало…»
Вал подобных звонков подтолкнул нашего сотрудника (им был и.о. редактора отдела футбола Леонид Рейзер. – Авт .) к визиту на первую после отпуска тренировку автозаводских футболистов.
Они вышли на заснеженную хоккейную коробку. Игравшие там ребята моментально уступили арену: свои же, торпедовцы, мастера! А мастера, соскучившись по мячу и испытанной компании, с шуточками и прибауточками принялись гонять двусторонку, будто ничего серьезного в команде не происходит. Футбол, как сновидение, позволяет впасть в приятное забытье. В нем пребывали Подшивалов, Афанасьев, Соловьев, Калайчев, Чельцов, Арефьев, Жуков, Гришин, Агашков, Юшков, Матвеев, Ульянов. Предупредив, отсутствовали по семейным обстоятельствам Шустиков, Чугайнов, Тишков и Кузьмичев.
Стоило кого-нибудь подозвать и спросить о том, что происходит в «Торпедо», как конфликтная реальность проступала в каждом слове.
Андрей Калайчев, столп обороны: «Иванов назначил первую тренировку на 10.00 в спорткомплексе АЗЛК. А мы, как видите, собрались здесь. В четверг, 12 декабря, Валентин Козьмич провел в команде собрание. Длилось оно от силы минут 15–20. Говорил только он: «Вопрос решенный – я остаюсь главным тренером. Если кто-то не хочет со мной работать, может подавать заявление об уходе. И прошу побыстрее. Есть у кого-нибудь вопросы?» Вопросов не было. Иванов встал и ушел».
Геннадий Гришин,главный придумщик торпедовских комбинаций: «Короче, нам плюнули в душу! А промолчали мы потому, что нам давно все ясно».
Андрей Афанасьев, боец обороны: «Он еще сказал, что команда в любом случае будет жить. Никогда дирекция завода не пойдет на поводу у игроков. В общем, мы – никто. Еще он предупредил: «Только вы учтите: у вас контракты. Так что я запрошу компенсацию за ваши переходы в пятикратном размере». Тех шестерых, кто подал заявление, это не касается – они свободны от контрактных обязательств. А вот у меня, у других ребят контракты не закончились…»
Сергей Агашков,мотор торпедовской футбольной машины: «Перед отпуском нам сказали, что руководство ЗИЛа назначает главным тренером Иванова. Мы спросили: «А если мы подадим заявления об уходе?» Председатель клуба Корнеев ответил: «Вы подумайте хорошенько. Пожелание такое, чтоб остались и нашли общий язык с Ивановым». Тогда же правление клуба проголосовало за отставку Иванова – 8 против 1. Мы – никто, правление клуба – ничто… О каких правах игроков, о каком профессионализме можно говорить?!»
Дмитрий Ульянов,один из новой плеяды: «Я вот чего в толк не возьму: как можно работать с командой, когда все игроки настроены против тебя?»
Валерий Сарычев,лучший вратарь страны 1991 года: «Я – не в команде. Меня проводили, я собираюсь в Южную Корею. Но судьба клуба мне небезразлична. Такое впечатление, что для руководства ЗИЛа в футболе существует один и только один авторитет – Иванов. Отсюда и вся эта катавасия. Осенью, накануне матча с «Днепром», команда покинула базу, приехала в офис клуба и заявила о своем отказе работать под ивановским диктатом. Тогда это подействовало. Сейчас, в межсезонье, все вернулось на круги своя».
Р.S.Нам только что стало известно из неофициальных источников, что Валентин Иванов подал в отставку».
Свою позицию прямо и открыто высказал Юрий Тишков. В январе 1992 года он дал большое интервью журналисту еженедельника «Футбол» Дмитрию Пасынскому. Приведу здесь ту его часть, которая касалась конфликта с Ивановым.
– Демарш против Иванова был спонтанным или эта акция планировалась заранее?
– Никто никаких заговоров не составлял. Просто к определенному моменту все накопилось – и полилось через край. А попытка отчислить Шустикова и Чельцова стала последней каплей…
– То есть поводом. Но каковы причины, что именно «накопилось»?
– Знаешь, у меня ведь нет полномочий говорить от лица всей команды. У каждого были свои мотивы.
– Хорошо. Какие претензии к Иванову были у тебя?
– Главная и, в общем-то, единственная: будучи полтора года в основном составе «Торпедо», удовольствия от игры я практически не получал. Какие бы деньги мы ни зарабатывали, есть еще игра. Или, как в нашем случае, ее нет…
– Но в многочисленных «антиивановских» публикациях говорилось прежде всего о его человеческой несовместимости с футболистами.
– Для меня лично это не имело первостепенного значения. В разных конфликтных ситуациях я старался поставить себя на место Иванова, понять его. Люди-то все разные. Валентин Козьмич – человек страшно эмоциональный, сразу после игры такое иногда мог выплеснуть… Но не со зла все это было, не со зла. У меня к нему, несмотря ни на что, осталось чувство благодарности: при этом тренере я начал играть, при нем меня узнали.
– Почему же тогда, едва стало известно о возвращении Иванова, ты первым подал заявление об уходе из «Торпедо»?
– Ну, как тебе объяснить? Благодарность за прошлое – это одно, а сегодняшний день – совсем другое. В какой-то момент я начал подозревать – а потом с каждым днем все больше укреплялся в этой мысли, – что при Иванове «Торпедо» до скончания века будет не играть, а работать, пахать на поле. Будет снова четвертое место, пятое… Кубок, может быть, «на зубах» вырвем. Так вся жизнь в футболе пройдет, и всегда твою команду будут сравнивать не со «Спартаком» и не с ЦСКА, а с каким-нибудь «Металлоломом».
– А кто вам, молодым – и конкретно тебе, – мешал играть в другой футбол?
– Как это – «кто мешал»?! Есть же тренерская концепция, тренировочный процесс, установка на игру, наконец. Полтора последних года мне вспоминаются как один бесконечный день монотонной работы. На тех же тренировках запрягут, как лошадь, и бегай туда-сюда. Не было ни одного упражнения, где бы пригодились смекалка, индивидуальность. На установках, на теоретических занятиях все внимание – обороне. А впереди – как получится: авось убежим, авось прорвемся. Потому и удались за сезон всего две-три игры-импровизации. В остальных же матчах все – наскоком, наплывом, куда кривая вывезет. Мы в дубле (имею в виду себя, Шустикова, Ульянова, Кузьмичева, Чугайнова, Чельцова) совсем иначе играли.
– Но дубль – это дубль…
– Я понимаю, что взрослый футбол требует совсем других физических кондиций. И, надо отдать должное Валентину Козьмичу, «физикой» он нас накачивал под завязку. На этом, собственно, да на самоотдаче и вырывало «Торпедо» свое место в пятерке. Но должно же еще хоть что-то просматриваться. У меня перед глазами пример «стариков» – тех, кто, «отпахав» на поле по десятку лет, уехал сейчас доигрывать во второсортные зарубежные клубы. Они ведь тоже, говорят, были футболистами небесталанными, а что с ними стало в «Торпедо»? Самое страшное, что может быть, – это если лет через 15–20 болельщик скажет обо мне: «А, Тишков? Ну, как же – работяга, пахал на поле, будь здоров». И совсем другое дело, если так: «Тишков? Он играл…» А иначе зачем тогда все это?
– Команда заканчивала чемпионат без Иванова. Что, на твой взгляд, изменилось в «Торпедо»?
– Кое-что изменилось: тренировки стали интереснее, смягчилась атмосфера… Но ведь не бывает так, чтобы сегодня тренер сменился, а назавтра команда заиграла в другой футбол. Евгений Васильевич Скоморохов не раз предостерегал нас от эйфории. Чудес не бывает, и то, что закладывается на тренировках, проявится лишь спустя несколько месяцев. Если проявится…. Пока до «класса» нам, конечно, еще далеко. Классная команда не имеет права, победив московский «Спартак» и киевское «Динамо», проиграть потом «Крыльям Советов».
– Иванова многие обвиняли в том, что он – тренер-диктатор. Но готовы ли торпедовцы к демократии?
– А страна вся наша готова? В том-то и дело… Но в принципе вопрос, который ты задал, на данный момент самый важный. Очень сложно перестроиться: всю жизнь человек работал из-под палки, и вдруг ему не приказывают, а советуют, не орут, а объясняют. Я надеюсь, что в «Торпедо» пусть не все, но хотя бы большинство поймут: теперь нам не на кого кивать и негде искать виноватых, кроме как среди самих себя. Должно же дойти, в конце концов, до людей. Мы попробуем создать команду, о которой мечтали. Попробуем.
В итоге Валентин Иванов вновь, во второй раз, оставшись один против всех, покинул расположение команды. Он защищался, боролся, выступал в печати, откровенно высказывая свою позицию и доказывая свою правоту. Упирал на то, что требовал от футболистов соблюдения дисциплины и режима (что, естественно, не всем нравилось), обвинял некоторых игроков в предательстве интересов команды, прибегал к экскурсам в прошлое. В общем, давал понять, что при нем команда всегда была на виду и что без него будет хуже. Многое в его словах было справедливым, но были и передергивания, натяжки – в расчете на то, что не все знают тонкости. Приведу лишь один пример. Голкипера Валерия Сарычева он считал – наравне с Игорем Чугайновым – главным виновником развала команды: «Если бы не Сарычев, не ушел бы из команды способнейший Харин. Но на тот момент сильнее был Валера. Его я и ставил». Говорить можно, конечно, все что угодно. Но факты и цифры свидетельствуют о другом. В сезонах 1986 и 1987 годов основным вратарем команды был Дмитрий Харин, проведший соответственно 25 и 27 игр. В то время как Сарычев – только 6 и 3. Харин ушел в «Динамо» совсем по другим причинам – в том числе и потому, что в 1987 году после встречи в Тбилиси с местным «Динамо» Иванов обвинил Харина в сдаче игры. Торпедовцы тогда вели в счете – 2:0, но в концовке Харин пропустил два нелепых гола. С голкиперами такое случается, такова их профессия – если они ошибаются, выручить их не может уже никто. Но раздосадованный ничьей Иванов не нашел ничего лучше, чем свалить все на Харина. Это и стало последней каплей. Едва ли не на следующий день Дима написал заявление о переходе в «Динамо». Поэтому в 1988 году, в котором автозаводцы завоевали «бронзу», основным голкипером был уже Сарычев. Во многом благодаря его отличной игре команда и пробилась в призеры.
В то время я близко сошелся с Валерием, мы подружились, а потому могу засвидетельствовать: он глубоко порядочный и высоконравственный человек, которому абсолютно чужды разного рода интриги и закулисные игры. Говорю об этом так уверенно, потому что не раз беседовал с ним на разные темы. Вот один из таких разговоров.
«Мы договорились встретиться с голкипером московского «Торпедо» Валерием Сарычевым в вестибюле станции метро «Площадь Ногина» (сейчас – «Китай-город») и вместе пойти в редакцию журнала «Футбол», где он ни разу не был. Пока шли по неосвещенной, в ранних зимних сумерках, горбатой (как называли ее в старых справочниках) улице Архипова к дому № 8, разговорились.
И первым его вопросом был такой: «А почему вы решили написать обо мне? Вообще-то я не склонен к популярности. Мне это мешает. Да и к «Торпедо» у прессы, особенно московской, отношение прохладное, что ли. К примеру, побеждает «Спартак» – и сразу появляются хвалебные отзывы. А о «Торпедо» в таком случае просто скажут: сыграло так-то и так-то, выиграло с таким-то счетом – и все».
– А вы не считаете, что причиной всему – невыразительная игра вашего клуба в последние годы?
– Может быть. Но ведь и когда мы сыграем хорошо, тональность отзывов не меняется. В общем-то, мы не обижаемся, нет, но иногда становится досадно – когда что-то хорошее попросту не замечается.
– Что ж, спорить не буду. Только ведь и болельщики вашу команду не жалуют: в среднем на матчах «Торпедо» бывает две-три тысячи человек. Отчего так происходит?
– Ну, конечно, многое, если не все, зависит от игры. Это ясно. Но вот посмотрите: в этом сезоне – особенно в его концовке – даже на матчах «Спартака» собиралось мало зрителей. Жизнь, конечно, сейчас стала непонятная, сложная. Что-то еще мешает людям прийти на стадион. Футбол как игра призван доставлять людям радость. Может быть, наш болельщик уже и радоваться разучился? Радоваться каждой игре, каждой встрече со своим клубом, а не только его победам…
Так, не торопясь, мы подошли к редакции. Когда расположились в нашей комнатушке, где ютятся четыре человека, хотя там и одному тесно, я наладил одолженный у приятеля старенький допотопный диктофон (у сотрудников журнала, увы, и таких нет), и наша беседа началась.
– Поскольку вы, Валерий, редкий гость на страницах газет, давайте начнем с самого начала – с вашего пути в большой футбол. У каждого игрока он свой. Я слышал, что вы в детстве футболу предпочитали музыку…
– Нет, футболом и музыкой я стал заниматься одновременно. Родился и вырос в Душанбе. Почему стал заниматься музыкой? В то время существовала своеобразная мода – отдавать детей в специальные школы. Вот и мои родители решили определить меня в музыкальное училище по классу скрипки, благо слух у меня был. Первое время было интересно, но когда начался футбол, я стал потихоньку увиливать от музыкальных занятий. Родители поначалу ругались – как-никак, платили за это деньги. В общем, закончил я семь классов, но на выпускные экзамены не пошел. Как раз в то время в городе проходил футбольный турнир, и я ушел из училища. Думал, что дома будет большой скандал, однако родители неожиданно спокойно отнеслись к моему выбору – наверное, оценили самостоятельность решения, что в нашей семье всегда было в чести. Жалею ли о том, что бросил училище? Навык игры на скрипке я получил, но, думаю, ничего сверхъестественного в музыке из меня бы не вышло. И все же я благодарен училищу и его преподавателям хотя бы за какие-то познания в классической музыке. Вообще, на мой взгляд, современный человек должен иметь хотя бы общее представление о музыке. А то пообщаешься сейчас с молодыми ребятами – они о ней не имеют понятия. Не говоря уж о глубоких познаниях. Не знают даже имен композиторов мировой классики. Не будь училища, и я бы, возможно, тоже был таким.
– Хорошо, а что было потом?
– Потом я окончил школу и сразу поступил в институт физкультуры – у нас же, в Таджикистане. А вскоре Иштван Секеч, тренировавший тогда «Памир», пригласил меня в команду. Человек он неординарный, и я благодарен судьбе, что она свела меня с ним. Секеч открыл мне глаза на многие, казалось бы, простые футбольные истины. Через год он ушел от нас в львовские «Карпаты» и, между прочим, вывел их в высшую лигу.
Когда окончил институт, Олег Базилевич позвал меня в ЦСКА. До этого, правда, приглашало московское «Торпедо», куда я и хотел пойти. Но у меня сложилась безвыходная ситуация – надо было служить в армии. А когда отслужил положенное, позвонил Иванову.
– Он видел, как вы играете?
– Был конец сезона 1980 года. «Памир» приехал в Смоленск на матч с «Искрой». Как сейчас помню ту игру: разразился ливень, поле тяжелое – грязь. Руководство «Торпедо» во главе с Ивановым приехало в Смоленск смотреть, по-моему, Данисявичуса. А тут я вроде бы неплохо сыграл, и уже вскоре Юрий Васильевич Золотов официально пригласил меня в команду.
– А почему вы остановили свой выбор именно на «Торпедо»?
– Наверное, по двум причинам. Еще с детских лет из всех московских команд – не знаю почему – любил только «Торпедо». Кроме того, предпочитаю надежность во всем, и мне казалось, что она есть именно в «Торпедо».
– О «Торпедо» говорят, что эта команда – как государство в государстве.
– Я и сам часто употребляю подобное сравнение. Может быть, это не всегда получается, но мы стараемся быть независимыми от кого бы то ни было. Большинство вопросов клуб решает совместно с заводом, который делает для нас практически все, за что ему огромное спасибо.
– Как вас встретила команда? Наверное, не все было гладко?
– С ребятами проблем не возникало. Было даже интересно, поскольку и традиции в команде какие-то необычные, и отношения нестандартные.
– А Иванов? Он, говорят, человек строгих правил.
– Он бывает строг в официальной обстановке, но иначе, наверное, нельзя. А в тесном кругу держится с нами на равных, часто шутит, рассказывает истории из своей практики.
Что касается игры, то Иванов раньше повторял: главное – внимательно сыграть в обороне, не пропустить, а там где-нибудь и забьем. Вот такая система игры у нас была. А сейчас – другая. На установке Иванов уже говорит: надо постараться забить столько-то, не пропустить столько-то. Или, обращаясь к кому-то из нас, объясняет: тебе надо сделать так – если сделаешь, это и будет гарантией успеха. И ребята теперь все стали воспринимать по-другому. Каждый четко знает свою задачу на поле и верит в ее выполнимость, поскольку говорит ему об этом такой авторитет, как Валентин Козьмич Иванов, сам испытавший все это на себе и знающий об игре практически все.
– Когда вы пришли в «Торпедо», основным голкипером был Вячеслав Чанов?
– Да, и я считаю его одним из лучших вратарей в истории нашего футбола. Вот кто настоящий профессионал! Я у него научился очень многому: он от меня ничего не скрывал. Слава – необыкновенный человек. Я даже атмосферу футбола в «Торпедо» тех лет воспринимал через его понимание и оценку того или иного факта.
– Но он ушел из клуба…
– Это сложная и в то же время обычная история. В отборочном матче олимпийского турнира против Чехословакии Чанов сломал палец и выбыл на два месяца. За «Торпедо» стал играть я – и удачно. Едва Чанов поправился и появился в основном составе – по-моему, в домашнем матче с «Кайратом», – как вновь получил травму: повреждение мениска. Так для него и закончился сезон, в конце которого у них с Ивановым состоялся разговор. О чем они беседовали, судить не берусь, не присутствовал. Но после этого Слава ушел, как он выразился, хлопнув дверью. Благо, тут же подвернулось приглашение от «Нефтчи». Хотя, думаю, Чанов и сам понимал, что ему не надо было уходить из «Торпедо» – он мог еще поиграть. Потом в ЦСКА, когда ему было уже 36 лет, он доказал это.
– Похожая ситуация позже сложилась у вас с Хариным? Только на месте Чанова оказались вы?
– Когда в 1984 году Дима пришел в команду, я играл вроде неплохо. Но быстро понял, что в чем-то уступаю ему. Все-таки он – член юниорской, молодежной, а потом и олимпийской сборных. В общем, талант. Это начало меня нервировать. А тут еще в матче с московским «Динамо» получил травму. Ту встречу мы проиграли, по сути, из-за меня. После этого в ворота встал Харин – и играл здорово. Нога у меня долго болела – подвернул голеностоп. Мне надо восстанавливаться, а он играет все лучше и лучше. В общем, я понимал тренера – молодой пацан, перспектива громадная, играет на уровне взрослых, никого и ничего не боится. Сезон 1985-го я кое-как дотянул. А в 1986-м позиции стали уже равные – то он играл, то я. Причем чаще я – в том числе и в финале Кубка СССР, выигранном нами у «Шахтера». Но, как ни странно, после того матча все равенство сошло на нет.
– И у вас состоялся разговор с Ивановым?
– Нет, он произошел спустя год. В начале сезона-87 я подошел к Валентину Козьмичу. Очень серьезно готовился, это было моей последней надеждой: смогу ли я составить Харину хотя бы конкуренцию? Иванов обычно говорит так: «Если я к человеку не обращаюсь, не ругаю его, значит, я поставил на нем крест». Именно так произошло со мной. Вокруг меня образовался вакуум, и я сознательно пошел на тот разговор – чтобы положить конец неопределенности. Он мне прямо сказал, что шансов у меня мало – практически никаких. Как ни странно, после этого я успокоился. Стал нормально трудиться – отработал тренировку, отстоял за дубль, посидел в запасе за основной состав. Главное, внушал себе, – не унывать. И знаете, пошло дело. В концовке чемпионата даже провел три игры – удачно. В итоге мы заняли четвертое место.
– И тут Харин покинул команду.
– Не знаю, почему ему нужно было уходить. Вариант возник после матча в Тбилиси, где Дима допустил две оплошности, стоившие «Торпедо» очка. То ли обида взыграла, то ли еще что. Для Иванова, как я понимал, его уход был полной неожиданностью. Если спросите меня, считаю, Харин совершил ошибку – и именно после этого дела у него пошли хуже. В той черной полосе у него было одно светлое пятнышко – когда вместе со сборной он стал олимпийским чемпионом. Но даже тогда это был уже другой Харин.
– А может, в вас говорит чувство досады? Может быть, даже зависть?
– Да что вы! Во-первых, у нас с Димой всегда были хорошие отношения. Даже сейчас, когда приезжали в Севилью, мы встретились с ним, как старые друзья. Во-вторых, мне, наоборот, следовало бы радоваться тому, что он ушел, а я стал основным вратарем.
– Говорят, вы лучше играете, если знаете, что вас некому заменить. Или, по крайней мере, замена не будет равноценной…
– Да, это правильно. Когда в «Торпедо» был Харин, у меня не все ладилось. Едва он ушел, как дела вроде пошли. Правда, появился Прудников, но в спортивном плане он мне не мешал. Да и сейчас перед каждым матчем думаю: ну, кто это сделает, кроме меня?
– Одно из достоинств голкиперов – умение читать игру?
– Конечно, я стараюсь читать ее, но прежде всего изучаю манеру игры нападающих. Смотрю «Футбольное обозрение», матчи по телевидению и запоминаю, кто и как бьет, подает мяч, у кого какая манера и т. д. Мне кажется, если знаешь нападающего – это половина успеха. Я частенько даже просчитываю варианты игры того или иного футболиста.
– Вам уже 30 лет. Что это для вратаря?
– Обычно говорят: расцвет творческих сил. В общем, я согласен. Но, честно говоря, хотел бы, чтобы признание ко мне пришло чуть пораньше. Вот, к примеру, по итогам этого сезона впервые попал в тройку лучших голкиперов страны. Однако это не доставило мне такой радости, какую, допустим, я испытал бы еще в прошлом году. Тогда я старался, желал этого.
– Почему же?
– Сам не знаю. Может, на фоне радостей, произошедших у нас в конце сезона, все это как-то сгладилось.
– Вы имеете в виду матчи на Кубок УЕФА?
– Да. И знаете, самую большую радость доставил нам матч в Севилье. И не потому, что там была команда сильнее «Монако». Нет, считаю, французы повыше классом, чем «Севилья». Но вся атмосфера футбола в Испании – намного сложнее. Был такой ажиотаж, было так тяжело, что даже вспоминать не хочется. Хотя потом было приятно – мы победили. А в Монако обрадовала не только победа, но и реакция болельщиков в нашей стране. Даже мои соседи по дому, многих из которых я не знал, подходили, поздравляли и благодарили. Недавно ездил в Душанбе навестить родителей, так люди в транспорте меня узнавали, расспрашивали, желали успехов, хотя я думал, что меня давно забыли. А самое приятное и важное то, что в дни, когда стране так тяжело жить, мы хоть на мгновение, хоть на несколько дней доставили людям радость. Для этого стоит играть в футбол! Поймите меня правильно, я не считаю, что мы совершили что-то великое, но для нашей команды это очень большое дело.
– Как вы восприняли приглашение руководства «Марселя» подписать с вами миллионный контракт?
– Если возьмут – не откажусь.
– А насколько реален ваш уход в один из зарубежных клубов?
– Когда мы были в Египте, где готовились к матчу с «Монако», Юрий Васильевич Золотов сказал мне: «Валера, мы тебя поставили на трансфер». – «Прекрасно. Что, меня уже кто-то берет?» – «Нет, – ответил он, – но не исключено, что тобой кто-нибудь заинтересуется». В общем, Иванов дал добро, а это значит, что в плане моей замены у него все в порядке.
– Как считаете, если в команде – два равноценных вратаря, они должны играть по очереди?
– Нет, всегда должен выходить один. Вратарь – не полевой игрок, который, пропустив несколько матчей, может выйти и выдать хороший матч. Голкиперу, чтобы сильно и стабильно выступать, необходимо все время быть в деле. Причем матчи за дубль не дают той практики, которую получаешь, выступая за основной состав.
– Я заметил, что вы, уходя с поля после окончания игры, непременно поднимаете руку, приветствуя зрителей. Это ритуал или нечто большее?
– Я считаю это действием, обязательным для футболиста. Люди пришли за тебя поболеть, и их надо уважать, поприветствовать хотя бы жестом. Вы знаете, как на Западе футболисты приветствуют своих поклонников – подбегают к трибунам, аплодируют им. Вот бы и нам так же!
Я поблагодарил Валерия за беседу и, пожимая его руку, обратил внимание: тонкая кисть, длинные пальцы – руки музыканта. Вратарь с руками музыканта. В этом что-то есть…
Но вернемся в начало 1992 года. Валентин Иванов ушел, главным тренером назначили Евгения Скоморохова. Любопытно, что, прежде чем окончательно покинуть команду, Иванов, как мне рассказывали, пришел проститься с игроками. Он зашел в комнату, где сидели футболисты, и попросил не держать на него зла. Никто из них не проронил ни слова, не поднял головы, не сделал прощального жеста рукой, какой обычно делают люди при прощании. Валентин Козьмич покачал головой, отворил дверь и, остановившись на пороге, сказал: «Возьмите тренером хотя бы Евгения Кучеревского, а не Скоморохова. Не справится он, опыта никакого». Ответом ему было все то же молчание. Честно признаюсь, такой образ Валентина Иванова мне понравился. Ведь, в сущности, при всех его недостатках (а у кого их нет?), «Торпедо» для него было по-настоящему родной командой. Чего, увы, не скажешь о многих футболистах…
Первые шаги Юрия Тишкова в роли детского тренера
Скоморохов, интеллигентный человек и умный собеседник, возглавлял при команде комплексно-научную группу. И если Иванов полагался в основном на свою интуицию и практику, то Скоморохов в большей степени доверял науке, верил, что она не подведет. Я встретился с ним, когда чемпионат 1992 года уже стартовал. Дела у команды складывались хорошо, в первых нескольких турах она не знала поражений, шла в лидерах, а потому, наверное, и разговор получился откровенным.
