Текст книги "Поцелуй феи. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Иван Сирфидов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Красиво! – произнесла Лала с искренним почтением. – И сразу чувствуется атмосфера. Особая святого места.

Отец Тай кивнул:

– Да, атмосфера тут всегда. Располагает к мыслям о возвышенном.

Он вдруг заметил, что его юный помощник пялится на ноги Лалы как заворожённый, отвести взгляд не в силах, и дал тому подзатыльник. Юноша смущённо опустил взгляд, покраснев как рак. Лала с удивлением обернулась.

– Но не всех, – добавил отец Тай с сожалением. – Один юный отрок из здесь присутствующих, по-моему, сегодня будет плохо спать. О феях грезя. Скажите, госпожа моя, ваше платье, столь короткое, неужто в вашем мире считается… простите за вопрос, ни сколь не нарушающим приличий?

– Ни капельки, – ответствовала Лала мягко. – Я оскорбление этим наношу вашему храму?

– Нет, – покачал головой отец Тай. – Просто так странно. Сие противоречит всем канонам, которые я знаю о приличьях.

– Вы судите меня по вашим меркам, святой отец. Но я не человек, – промолвила Лала. – Коровки у вас ходят без одежды, и свинки, и собачки. И вас то не смущает. А у меня лишь ножки на виду. Когда б я попыталась в столь длинном платье полетать, в каких у вас здесь ходят, я думаю, при приземлении легко запутаться бы в юбках ножками могла, упасть и нос себе расквасить.

– А ведь верно! – поражённо, словно открывшейся ему новой истиной, согласился отец Тай.

– К тому же мы гораздо меньше подвержены греху, чем люди, – продолжила Лала. – У нас не будут думать о греховном, увидев ножки дамы. Это просто одно из её украшений, такое же как длинные волосы, как платье. То, что делает её красивой и женственной в глазах мужчин.

– Хорошая у вас страна, – вздохнул отец Тай. – Ну чтож, пройдёмте к божествам, помолитесь, если сочтёте нужным, я вас благословлю, а далее, коль захотите, весь храм вам покажу.

– Я очень этого хочу, святой отец, – тепло заверила его Лала. – Я не была доселе в храмах ни у людей, ни у небопоклонников. Мне всё-всё-всё тут интересно.

– Я буду рад вам послужить проводником в основы нашей веры, – просиял отец Тай. – Прошу, за мной ступайте.

Он сопроводил Лалу с Руном на алтарный подиум.

– Вот этот в центре идол, это наш главный бог, Бог Небо, – поведал он. – Ему молятся в самом сокровенном, когда судьбы касается. Кстати, венчаются тоже у него, под небом. Слева, от нас, по его правую руку – это его старший сын, Бог Солнце, природой ведает. За урожаем, за погодой, за рыбой реки полные и дичью леса изобилующие к нему идут с мольбами. А справа второй сын, Бог Луна. Когда усопших провожают в скорбный путь иль поминают, это к нему. А там, на престоле за ним, все прочие божки, иные дети как Бога Небо, так и старших сыновей его. Есть за удачу, за успех в пути, за здоровье ответственные, за зачатье деток, за обереги от стрел да от мечей в войну, за торг, за то, чтоб не утопнуть, на корабле плывя, чтоб избежать пожара, разоренья. Но можно всё это простить и у Бога Небо. Обычно его просят просто о хорошем. А к ним обращаются дополнительно, если есть какая-то конкретная нужда. Скажем, те, кто долго не могут деток зачать, обязательно попросят у Богини Южных звёзд, а отправляющиеся в дальнюю дорогу просят доброго пути у Богини Северной Звезды.

– А как у вас принято молиться, святой отец? – вежливо осведомилась Лала.

– Ну, ритуалы только для жрецов, госпожа, – ответил отец Тай. – И только для особых случаев. Вы можете молиться как угодно. Это беседа между вами и богами. Не более, не менее. Обычно стараются прикоснуться к идолу. Пред молитвой, или после. Или во время её. Иной раз кланяются, когда благодарят за что-то. Обращаются мысленно, не вслух, чтоб не беспокоить тех кто рядом посторонних и не открывать излишне им свою душу. Но если нет поблизости других молящихся, то можно и вслух.

– Не становятся на коленочки?

– Бывает. Но редко. Наши боги нам не властители. Мы не рабы им и не слуги, а сыны. Они предки наши, добрые прародители. В знак почтения можно поклониться, но на колени… если только для покаяния за какой-то большой грех.

– Можно я по-нашему помолюсь, – просяще посмотрела на отца Тая Лала.

– Конечно, – кивнул тот. – Как угодно.

Лала опустилась на колени перед Богом Небо, сложила молитвенно ручки пред собой, склонила голову, закрыла глаза. Расправила крылышки. Её длинные волосы разметались по полу. Рун невольно залюбовался этой картиной. Да и все прочие тоже. Пожалуй кроме отца Тая.

– Парень, тебя дедушка уж заждался, – настойчиво напомнил он.

Рун подошёл к идолу Бога Луны, прикоснулся рукой. И стал вспоминать дедушку. Его красноватое лицо, его наполненный мудростью взгляд извечно чуть с весёлым прищуром, его голос. “О Бог Луна, будь моим проводником в стан мёртвых” – подумал он. – “Донеси слова мои до дедушки моего. Покойся с миром, дедуль. Пусть земля тебе будет словно перина пуховая. Пусть тебе ангелы поют добрыми голосами в раю. Поди рассказываешь им там истории разные, как мне когда-то. А они тебе свои. Хорошо вам. Скучаю я, дед. По тебе, по временам, когда вместе по лесам хаживали, сидели у костра вечерами. Тогда казалось обыденностью. А теперь понимаешь, насколько добрые были дни. Когда ты был с нами. И не вернуть уже. Я тут, между прочим, фею встретил. Поймал твоим зельем. Представляешь?! Она замечательная. Добрая, милая. А красавица какая! Глаз не отвести. Лалой зовут. Летает она на крыльях. Чудеса творит удивительные. Жаль что не познакомить её с тобой. Спасибо тебе, дедушка, за наследство такое, за зелье твоё. Не зря ты верил, что оно настоящее. Я, уж прости, немного сомневался. Думал, может старое оно слишком, испортилось, может ведьма та, что дала его тебе, не самой умелой была. Может не повезёт мне просто, не поймаю никого. А вот подиж ты. Поймал фею. Правда я её отпустил сразу. Плакала она, не хотела в неволю. Но она со мной осталась. На время. По прихоти небес. Я очень счастлив сейчас, пока она со мной. Надеюсь и ты счастлив там, в раю. Там ведь все счастливы, верно же?”

Лала поднялась с колен, прикоснулась с уважением к идолу Бога Небо, следом к идолу Бога Солнце, затем подошла к Богу Луне, приложила к нему ладошку, ласково глядя на Руна. А он глядел на неё, чуть улыбаясь.

– Добрый Бог Луна, передай пожалуйста от меня весточку дедушке Руна, – попросила она мягко, – Милый дедушка, у вас очень славный внук. Я его люблю. Он настоящий рыцарь, не обижает меня, оберегает, заботится, делает счастливой. Он хороший. Спасибо вам за него, за то что воспитали его таким. Спасибо от всего моего сердечка! И ещё бабушка Ида, супруга ваша, тоже очень хорошая и добрая. И домик ваш уютный. Пусть душа ваша в умиротворении наслаждается теплом и красотою райских кущ. Здесь, на земле, у вашей семьи всё хорошо. Не беспокойтесь.

Она замолчала. Стояла и улыбалась.

– Спасибо, Лала, – промолвил Рун тихо.

– Да не за что, мой зайка, – нежно ответила она. – Я говорю как есть, как чувствую. Лишь правду.

Лала убрала ладошку от идола, перешла к престолу с миниатюрными божками, поклонилась им, сложив молитвенно ручки перед собой. Затем посмотрела на отца Тая:

– Вы нас благословите, святой отец?

– Конечно! Обязательно, – обрадовано откликнулся жрец.

– Как это делают у вас?

– Если в храме, то безусловно лучше пред богами. Пройдите снова к Богу Небо. Или к другому, коль хотите. К нему спиною становитесь. А я расположусь пред вами.

– Не надо на коленочки вставать? – с некоторым удивлением спросила Лала.

– Нет, нет. Ведь я вам не судья. Я только жрец смиренный, который вас соединяет с небом.

Лала подошла к Руну, посмотрела ему в глаза с ожиданием, но он явно не понимал, чего она от него ждёт. Тогда она сама взялась за его руку.

– Давай, Рун, вместе благословение получим, как пара. Как жених с невестой. Так можно у вас? – обернулась она на отца Тая.

– А что под этим подразумевается, госпожа моя? – недоумённо уставился на неё жрец.

– Ну, просто держатся за ручки. Она и он. И их благословляют, как одно. Не по отдельности, не каждого, а сразу. Обоих.

– У вас так делают? – удивился отец Тай.

– Ну да, – кивнула Лала. – Если заходят в храм жених с невестой, всегда лишь так. Держась за ручки. У вас иначе? Так нельзя?

– У нас до свадьбы жених с невестой в храм ходят с семьями своими. Не друг с другом, – задумчиво поведал отец Тай. – Поэтому так даже и не выйдет. Не слышал о благословлении парой. Но недостойного тут нету ничего. Я полагаю. Благословлю и парой, коль хотите. Благословить вас – это честь. Для скромного служителя небес при храме деревенском. Буду рассказывать об этом. В монастыре, а может где и выше, на богословном сходе, коли призовут. А ежели ещё и столь необычно ритуал исполню. Сие пробудит интерес глубокий в умах мыслителей религиозных. Почтут за честь учёные мужи меня выслушивать. Да и жрецы простые тоже. Я думаю. Почётно. Вы этот храм прославите теперь. Не только тем, что побывали в нём. Но тем, что здесь впервые в государстве произвелось благословенье парой. История вершится в данный миг. Простите за нескромность, неподобающую носителю обрядника.

– Мне лестно, что мы с Руном станем частью местной истории, – искренне порадовалась Лала. – Немножко славы обрести желают все. Включая фей. Не из гордыни. Чтобы помнили о нас. Чтоб жить в сердцах воспоминаньем светлым. Поэтому.

– Ну, славы у вас будет много в краях людских, госпожа моя, – уверенно заверил отец Тай.

Лала с Руном встали около идола Бога Небо, держась за руки. Отец Тай принялся творить над ними святой знак благословенья. Обычные люди творят знаки просто, несколько движений и всё. Но в полном исполнении это целая наука. Есть они из пятнадцати начертаний. Есть из тридцати, из пятидесяти, и даже из ста двадцати четырёх. Считается, что боги слышат всех. Знак и из трёх простейших мановений, когда исполнен верно, без ошибок, соединит тебя на время с небесами. Но у жреца сия связь чётче, он громче слышен, а точность начертаний ещё и проявляет его почтенье к божествам, показывает им его духовность и просвещённость. Это важно. Святому человеку, искуснее умеющему начертать, они внимают чаще и охотней.

– Благословенны будьте, дети мои, – говорил отец Тай, творя знак из сорока двух начертаний, впервые настолько длинный в своей практике. – Да будет небо милостиво к вам, да обведёт от вас стороной беды и несчастья, да убережёт вас от недугов, от ненастий, от голода и холода, от меча и стрелы, от огня и воды, от несправедливости и навета, от яда и порчи, от темницы и плахи, от предательства и подлости. От зла людского и от козней дьявола. Да прибудет с вами мир и благодать, да не угаснет никогда любовь в сердцах ваших к друг другу, к родителям вашим, к братьям и сёстрам, к родственникам и друзьям, к будущим детям вашим, ко всем добрым людям. Да не покинет вас милосердие и сострадание, да не оставит вера и надежда. Пусть всегда будет тепло в доме вашем, хлеб и соль на столе вашем, пусть полны будут ваши закрома, здоров скот, пусть спорится у вас всякая работа и легко пролегает путь. Благословенны будьте, благословенны будьте, благословенны будьте.

Он замолчал, закончив творить знаки. Рун сделал пред ним небольшой поклон в знак признательности. Лала поступила так же.

– Спасибо, святой отец! – тепло поблагодарила она жреца.

– Всегда пожалуйста, дочь моя, – ответствовал тот. – Для этого я здесь.

– Святой отец, – голосок Лалы вдруг наполнился смущением и неуверенностью. – А нет ли у вас ритуалов…освобождения? От дурной магии.

– От дурной магии? – переспросил отец Тай, словно не веря своим ушам.

– Ну да. От порчи. От проклятья. Злых чар наложенных.

– Есть обряд очищения от скверны, – сообщил отец Тай с озадаченным видом. – Его используют, когда напала хворь. И от проклятий тоже. Вы знаете кого-то, кто был проклят?

Он торопливо сотворил знак оберега, его помощники дружно повторили за ним.

– Нет, нет, святой отец, – поспешила успокоить его Лала. – Но я хотела бы. На всякий случай. Чтоб надо мною провели обряд подобный. Если можно.

Её личико приобрело извиняющееся выражение. Отец Тай в полном изумлении уставился на неё.

– Ну хорошо, – сказал он с некоторой растерянностью. – Я проведу, коли хотите. Но сей обряд непрост, мне надо будет подготовиться. Хотя бы сутки дайте.

– Что если послезавтра утром?

– Да, я успею.

– А он поможет? – с надеждой спросила Лала.

– Зависит от силы веры. Как и всегда, – пожал плечами жрец. – Однако редко в ком она крепка настолько. Когда жрецы хворают, они молятся, но всё равно идут, как все, к целителям. Молитвы, проведение обрядов… лишь вспоможение. Вот например, мы можем попросить у неба содействия в работе, но делать её всё равно придётся самому, боги за нас её не сделают. Так и здесь. Это же не изгнанье беса. За избавленьем от одержимости нечистым к нам. От порчи к знахарям и магам. Но перед этим безусловно совсем не помешал бы обряд очищения от скверны и молитву вознести. От неба помощь не бывает лишней. В любых делах. Особенно в таких. Серьёзных.

– Да я на всякий случай, не пугайтесь, святой отец, и вы, добрые люди, – мягко улыбнулась Лала, пытаясь разрядить обстановку. – Немножко мне как будто не везёт. Последнее время. Хочу почистить ауру, и всё.

– Ну коли так, то ладно, – вздохнул отец Тай. – А то я и не знал уж, что подумать.

– Всё хорошо, – заверила Лала.

Ненадолго наступила тишина. Отец Тай несколько ушёл в себя, предавшись размышлениям о чём-то. Однако быстро заметил, что все его ждут. Он встрепенулся, словно сбрасывая гнёт озабоченности. На его лице снова появилось бодрое жизнерадостное выражение.

– Ну, с делами духовными мы закончили как будто, – благодушно произнёс он. – Теперь, как обещал, могу вас с храмом ознакомить, всё покажу. Если не передумали, госпожа.

– Нет, нет, я очень этого хочу! – откликнулась Лала с энтузиазмом. – Здесь всё у вас иное. И многое мне непонятно. Так интересно! Хочется узнать.

– Чтож, с превеликим удовольствием почтём за честь устроить вам экскурсию, – порадовался отец Тай.

Руну казалось, что тут показывать-то. Вроде итак всё видели. Всё ж перед глазами. Думал, несколько минут и пойдут домой. Но шла минута за минутой, и с каждой новой он всё отчётливее понимал, как ошибался. Отец Тай говорил и говорил. Не умолкая. И темы не кончались у него. Вещал про ритуальные предметы. Что руны означают на стенах. И росписи. Узоры на скатёрках. Подсвечники зачем подобных форм. И почему обрядник эдак вышит. У слуг господних всё непросто, всё имеет какой-то важный потаённый смысл, обоснование, сакральные мотивы. Наверно жрец при храме деревенском не самый просвещённый человек. Не муж учёный, знает лишь основы. Но всё же сведущ в множестве вопросов, началом уходящих в глубину истоков мироздания и веры, читал когда-то древние трактаты, пусть бессистемно и в объёме малом, учился в монастырской школе, прислуживал святому старцу, порой вступая с ним в беседы, заучивал легенды в послушанье, готовился к экзамену на ранг. К тому же Тай сейчас был вдохновлён вниманьем феи, речь вёл складно, без запинки, красноречиво, с воодушевленьем, вдруг очень ясно вспоминая то, что кажется давно уже забыл, какие-то занятные детали. Даже Рун узнал немало нового для себя, Лала же была в полном восторге. Когда экскурсия закончилась, её личико счастливо сияло. Она тоже много чего успела рассказать оторопевшим спутникам. Про храмы в их стране. Что магией изобилуют всегда, освещаются только магией, не бывает в них свечей или светильников, вокруг цветная подсветка и гирлянды с магическими фонариками во множестве, храм одно из красивейших зданий всегда в любом поселении фей. Внутри на стенах цветут ковром цветы, порхают бабочки по ним и пчёлки. Есть разные чудесные святыни и предметы культа. Службы служат только женщины, как главные носительницы доброты. Их называют святыми матерями. А идолы у них обычно делают в точном образе, они натуралистичные скульптуры. Редко где иначе, лишь самые древние многотысячелетние идолы не натуралистичны. В центральном храме столицы скульптура феи-праматери выглядит как живая, только ростом в три феи, и в праздник главный, у фей это праздник весны, она сама благословляет королей, к ним наклоняясь и перстом светящимся дотрагиваясь. Отец Тай и его свита были под чрезвычайным впечатлением. Лица раскраснелись, в глазах мечтательность и удивление. Все очень довольные. Расстроились, когда Лала всё же засобиралась.

– Уже уходите, – вздохнул отец Тай.

– Пора, мои друзья, – извиняющимся тоном произнесла Лала добродушно. – Итак вас всех от дел настолько отвлекла. Да и устала чуточку. Простите.

– Надеюсь, будете захаживать ко мне почаще.

– Ах, добрый отче, феи не грешат так много, чтобы частить с мольбами в храм, – улыбнулась Лала.

– Действительно, – весело согласился отец Тай. – Простите, не подумал.

– Как будет повод, обязательно придём. Хоть даже маленький, – пообещала Лала. – Ну и конечно послезавтра утром.

– Я приготовлю всё, будьте покойны, – заверил жрец.

– Спасибо, святой отец.

Они все вместе вышли из храма.

– Венчаться-то ко мне придёте? Иль в городе хотите? – спросил вдруг отец Тай, и добавил с грустным сожаленьем. – Там храм гораздо больше. И красивей.

– Если останемся в деревне жить, конечно к вам, – ободрила его Лала.

– Вам ваша вера позволяет выходить за иноверца? – заинтересовался он.

– Как может вера быть препятствием для брака? – подивилась Лала.

– Я слышал, так бывает в чужеземье, – поведал отец Тай. – А скоро ли венчанье? Намечено.

– Не очень, – ответствовала Лала. – Мы ж только обручились. И познакомились совсем недавно.

– У фей это считается причиной? – вопросительно посмотрел на неё отец Тай. – У нас порой бывает, посватают, и тут же к алтарю.

– Жестоко как-то, – заметила Лала с недоумением.

– Жестоко? От чего же?

– Ну, это один из самых важных периодов в жизни девушки. Быть невестой. Это же бывает только раз. Романтика пылает в ней и в нём, он ухаживает трепетно и нежно. Она чувствует себя самой красивой и желанной. И всего этого её лишить, раз и под венец? Очень жестоко. Пол года обычно должно пройти у нас в краях. Друг друга узнают пока. Это укрепляет отношения и становится залогом сильных чувств до гроба.

– А жить под одной крышей с женихом пол года, это не жестоко? – с шутливой усмешкой поинтересовался отец Тай. Старик ратник Мио вслед за ним ухмыльнулся в бороду.

– Рун мой рыцарь, он потерпит, – разулыбалась Лала. – Ему тоже нравится быть женихом. Ведь правда, милый?

– Да правда, правда, – вздохнул Рун.

Тут уж рассмеялись не только Тай и Мио, но и Велим с женой, и бабушка одна.

– Ну, до свидания, святой отец, друзья, – сказала Лала, счастливо сияя.

– Всего хорошего вам, до скорой встречи, – попрощался с ней Тай.

Его помощники поклонились, Рун поклонился им, следом и Лала сделала вежливый поклон, а затем воспарила, оторвав ножки от земли. Наконец, к облегчению Руна, они отправились домой. Тай и компания долго глядели им молча вслед.

– Что вы не говорите, а дело тут нечисто, – глубокомысленно промолвил Велим, когда Лала с Руном свернули в проулок, скрывшись с глаз.

– Что ты имеешь в виду, сын мой? – обратил на него непонимающий взор жрец.

– Обряды очищения не проводят просто так, “на всякий случай”, вот что, – со значением произнёс Велим. – Я думаю, она ищет пути освободиться от своей же магии влюблённости, которую наложила на себя по его воле. Других причин не существует.

– Хм, – призадумался жрец. А потом кивнул. – Быть может. Но быть может нет. Нельзя с уверенностью утверждать. Нам неизвестно ничего о феях.

– А я как раз уверен. По мне всё очевидней некуда, – возразил Велим. – Узнала его получше, послушала людей, кто с ним знаком. И поняла, что ждёт её с таким супругом. Судьба-то незавидная.

– Всё может быть гораздо хуже, чем вам кажется, – многозначительно заявил старый ратник Мио.

Все глаза немедленно уставились на него.

– Был такой случай. Когда нас квартировали в одном городишке под столицей, – поведал старик. – Назад тому лет сорок. У мага местного имелся ученик. Как будто добрый малый. Простой и простодушный, все считали. А оказалось, чернокнижник. На кладбище поймали ночью. Откапывал покойника. Хотел попробовать его поднять. Из мёртвых, чтоб вы понимали. Не ловят фей простые дурачки. Так не бывает. Весьма возможно, он нас за нос водит специально. Прикидываясь глуповатым. У него дед был грамотный, читать умел. И с ведьмою, как говорят, водил знакомство в юности. Кто знает, чему от неё набрался. И чему научил внука. Вот фей ловить-то научил. Быть может Рун и наложил какую-то злую магию на фею. Чтоб подчинить. Ну кто б ещё проклясть её успел у нас в краях? Да и зачем? Вот так-то.

Бабулечки испуганно сотворили знаки оберега.

– Ну… это уж совсем… из ряда вон, – неодобрительно покачал головой отец Тай. – Рун чернокнижник? Смешно, ей богу. Хотя… Читать умеет, это я точно знаю. У них мужчины все в семье читали. Вон Яр, к примеру, так вообще у самого барона в писарях. А ведь не муж учёный, не монах, не жрец, не дворянин. Крестьянин деревенский. Но нет в округе никого, кто б чётче, красивее и быстрее мог буквы начертать.

– Ну вот! – произнёс старый ратник с таким видом, будто слова жреца неоспоримо подтверждали его правоту. – Вот кто ещё у нас в деревне разумеет грамоту? За исключеньем вас, святой отец.

– Я, к примеру, – отозвался Велим. – Ещё глава наш.

– Единицы! Из наиболее достойных, – кивнул старик. – И Рун. Задумайтесь над этим.

– Мой друг, вы всё-таки чрезмерно подозрительны, – рассмеялся отец Тай. – Не может Рун проклятья разуметь. Так не бывает. Он же просто… Деревенский мальчик. Фактически.

– Ага, и про того так думали, что я рассказывал. Улыбчивый такой. Всегда приветлив. А ночью… на могилах ворожил, – мрачно заметил старый ратник.

Старушки снова испуганно зачастили со знаками оберега.

– Ну полно вам, – попросил их отец Тай. – Не чернокнижник Рун. В такое я никогда не поверю. Дед научил читать. И всё. Но в то, что фея хочет освободиться от волшебством навеянной по его приказу любви к нему. В это я могу поверить. Надо будет обряд получше подготовить. За водицей святой в монастырь сходить. Испросить благословенья и совета у старцев. Помочь ей нужно. Милое дитя. Небесный ангел.

– И всё же за её женишком надо присматривать повнимательней, – упрямо сказал старик Мио.

– Быть может, мой друг. Быть может. Будем присматривать, – согласился отец Тай.

*****

Рун с Лалой зашли в горницу. В избе стояла приятная прохлада, контрастируя с жаром улицы. Рун вздохнул облегчённо:

– Уф, наконец-то дама. Устала?

– Немножко, – поведала она. – Насыщенный денёк выдался. На новое. Так много узнала уже за сегодня. О вашем мире. Так много повидала в нём. Не счесть, сколько всего. В голове не умещается.

– Да ты ещё ничего не видела. Деревню нашу лишь. И то не всю. Дом кузнеца и храм. Всего лишь.

– Ага, так мало. А уже так много. Прям переполнена впечатлениями, – похвалилась Лала радостно. – Всегда чуточку утомляешься от постиженья знаний. Но это приятное утомление. Очень.

– Приляжешь?

– Хотелось бы. Но нет. Раз здесь нельзя с тобой обняться лёжа. Ох, эта бабушка твоя. Давай присядем. Рядышком, любимый. А то я наскучалась. Пока ходили.

– Да я же был с тобой, – развеселился Рун. – Как можно наскучаться по тому, кто и не отлучался?

– Ох, как смешно, – с притворным укором пожурила его Лала.

Они сели на лавочку, Лала тут же прильнула к Руну, положила голову ему на грудь. Он прижал её к себе.

– Ужасная моя природа, – пожаловалась она с улыбкой. – Что за напасть такая, не пойму. Зачем она, и почему. Меня к тебе всё время тянет. Объятья всё же боле для влюблённых. Богами были изобретены. Хотя и с другом дороги сердечку. Когда он добрый и заботливый. Не знаю. Я счастлива. Я такова как есть. Пусть будет что назначено судьбою. Мне хорошо с тобою, мой родной.

– А мне с тобой, моя красавица, – добродушно сказал Рун.

– Рун, а тебе не тяжело со мной под одной крышей? – спросила Лала с мягким виноватым сочувствием. – А то все думают, что тяжело.

– Они считают, я жду свадьбы с нетерпеньем. А я не жду. К несчастью, – посетовал Рун шутливо. – Немного тяжело конечно. Из-за твоих запретов строгих.

– Это каких же? – невинно поинтересовалась Лала.

– А то ты прям не знаешь, – рассмеялся он. – Ни приласкать, ни жертв не принести. Сама не жертвуешь. Объятья всё же, Лала. Достаточно опасное явленье. Они всё время побуждают. К тому, чего нельзя. Что мне запрещено суровой феей. Ты милая и славная. Когда обнимаешь тебя, хочется ещё что-то сделать, как-то… ну, поделиться тем, что чувствую к тебе. А всё нельзя. Вот это тяжело. Порой бывает.

– Но ты удержишься? – в её голосе слышалась острожная надежда.

– Конечно. Тут не сомневайся. Я не хочу тебя обидеть.

– Спасибо, мой хороший, – тепло и благодарно промолвила Лала.

– Знаешь, Рун, – после некоторой паузы добавила она негромко тоном, полным доброго откровения. – Быть может я не так уж и обижусь. Коль вдруг ты не удержишься от ласки. Но всё-таки не надо.

– Ну, до сих пор удерживался как-то. Нет предпосылок что не удержусь, – уверенно заявил Рун. – Верь мне.

– Я верю! Всем сердечком! – очень искренне произнесла она.

Ненадолго наступило молчанье.

– Лала, – позвал вскоре Рун.

– Что, мой котёнок?

– А парой правильно ль благословляться? Когда мы пара понарошку. Выходит что лукавим пред богами, – предположил он с сожалением.

– Мы понарошку лишь жених с невестой. А пара где же понарошку? Когда всё время вместе, – возразила Лала.

– Ты хитрая, – усмехнулся Рун.

– А вот и нет. Хитрить перед богами я б не стала. Я от чистого сердца. Ты мне дорог. Я дорога тебе. И где же здесь лукавство? Уж боги-то прекрасно знают, что мы не женимся. Обмана нету, милый. Мы, Рун, не изображаем наши чувства к друг другу. Мы счастливы от того, что вместе. Оба.

– Ну, это да.

– А раз мы вместе, значит мы пара.

– О, логика… убойная! – порадовался он.

– Какая есть, – ответствовала Лала весело. – Мы ничего плохого не делали. Не переживай, Рун. Для феи было б очень странно назвать кого-то женихом, но не благословляться с ним. Боги не сердятся на фей за такие мелочи.

– Удобно быть любимицей богов, – молвил Рун с шутливой завистью.

– Мы, Рун, безгрешны, потому любимы. Вот даже ходим, ножки не скрывая. Нас не толкает вид их к мыслям недостойным. Грешите меньше, реже зло друг другу причиняйте. Тогда добро повсюду расцветёт в сердцах. И небо будет улыбаться благосклонно, на вас взирая.

– Пожалуй так.

– Тебя-то хоть волнуют мои ножки, Рун? – иронично спросила Лала.

– Волнуют, – просто признал он. – Вот только насчёт мыслей недостойных… Твои ножки меня восхищают, Лала. Как и всё прочее в тебе. Это недостойно?

– Нет. Это приятно. Мой хороший. Это очень мило, – сообщила Лала с теплотой.

– Не хочешь есть?

– Нет. Накушалась у дяденьки Тияра. До сих пор сыта.

– И я. Может подремлешь всё же? А я тебя за ручку подержу, – предложил он ласково.

– Я не хочу спать, суженый мой, – Лала совсем прониклась счастьем и воссияла улыбкой безмерной радости бытия. – Вот думы думаю про мельника. Как бы ему помочь.

– И что? Есть уже какие-то идеи?

– Да. Я сейчас многое могу, – похвалилась она. – Благодаря тебе. Вроде бы и магию ещё не слишком восстановила после вчерашнего. Пока что. Но когда ты рядом, мне вдохновеннее колдуется. Чувствую целых три варианта. Не знаю лишь, который выбрать. Вот например, можно мысленно воспарить над деревней и постараться клад увидеть. Там, где лежит он, будет белое сиянье. Только это всю мою магию отнимет. Без остатка. Зато это очень быстро, и ходить никуда не надо. Правда если клад спрятан глубоко или под валуном каким, его я не увижу. И всё будет зазря. Такие траты. Ещё можно сделать куколку жадного гнома.

– Жадного гнома? – подивился Рун.

– Ага. Жадного до денег. И оживить на время. Он быстро сыщет. Но за ним придётся бегать. И он немножко выйдет грубым. Жадность это порок, он будет нехорошим малость. Опасность есть, что станет сквернословить. Я уже взрослая, но всё же это гадко. Не хочется познать слова дурные. И магии на него тоже уйдёт прилично. Хоть и гораздо меньше, чем при воспарении. Наверное проще всего сделать палочку-направлялочку.

– А это что такое? – заинтересовался Рун. – Звучит забавно.

– Я так в детстве как раз делала, – весело поведала Лала. – Когда игрушечки сестричкины искала. Магии надо капельку совсем. Но денежки найдутся ли, не знаю. И много суеты. Надо будет бросать палочку всё время. Она будет падать, всегда указывая кончиком направление в нужную сторону. Так постепенно, шаг за шагом, нас приведёт к желанному предмету.

– Палочка как будто предпочтительнее, – заметил Рун. – Магию не потеряешь. Лучше её поберечь.

– Ну, да. Но время потеряем. Я, Рун, боюсь одна ходить, – с простодушной девичьей доверчивостью, смешанной с бесконечным счастьем, сказала Лала. – К тому же магия без тебя работать будет хуже. Она же для тебя как будто. Надо обязательно вместе искать. Опять не сможешь бабушке помочь. А завтра нам к барону с визитом.

– Лала, я не пойду с тобой к барону, – произнёс Рун не без доли недоумения, как будто ожидал, что это изначально само собой должно было быть очевидным для неё.

Лала отстранилась, глядя на него в безмерном удивлении.

– Как это не пойдёшь? – растерянно спросила она.

– Ну зачем мне идти? – с искренним непониманием пожал он плечами. – Ты там будешь в полной безопасности, под охраной. Как ты себе представляешь мой визит к барону? Чтоб я глаза мозолил господам? И это же не просто господа. Это правитель наш. Я не могу пойти к нему как гость. Как твой слуга быть может. Но как слуга тебе я кажется не нужен. Вот сядете, к примеру, вы за стол. А я что? Прислуживать вам стану?

– Нет! Со мною рядом сядешь, как иначе? – с чувством заверила Лала.

Рун покачал головой с сомнением.

– Ты фантазёрка, Лала, – вздохнул он. – Для семьи баронской это будет такое оскорбление, какого они ещё не ведали пожалуй. Они дворянина не каждого с собой усадят, побрезгуют, когда не родовит. Быть может тебе и не возразят, позволят, стерпят. Но ты ведь уйдёшь. Домой. Когда-нибудь. А мне тут оставаться. Они не забудут, Лала. Что я посмел. Не простят. Над ними потешаться может станут соседи, когда узнают что крестьянин деревенский был ихним гостем. Я должен быть почтительным к ним. С тобой ещё сильней, чем без тебя. Будет почтительным к ним не пойти с тобой. Ещё помочь бабуле надо. Вот завтра и буду помогать. Пока тебе не нужен. Ладно? Пожалуйста!

– Ну ладно, – промолвила она добродушно чуть с грустью. – Предлог твой благовидный. Бабулечке помочь необходимо. А я вот, нехорошая, тебе мешаю. Конечно оставайся, Рун. Я буду в безопасности, ты прав. И может быть действительно барон… не будет рад тебе. Если у вас такие здесь порядки. Но ты мой будущий супруг. Невесте не престало в одиночку без жениха ходить к мужчинам в гости. Я испрошу совета у барона на этот счёт. Как лучше поступать, чтоб не чиня обиды господам с тобой у них бывать вдвоём, когда в визитах к ним нужда возникнет.