Текст книги "Поцелуй феи. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Иван Сирфидов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Рун воротился с маленькой кадушкой в руках.

– Поставь её на землю, милый, – улыбнулась Лала.

Он послушался. Лала склонилась к посадкам, стала внимательно приглядываться, увидела маленькую зелёную гусеницу, обрадовалась, подставила мизинчик прямо к гусенице, и та сразу переползла на него. Рун наблюдал за происходящим, не зная, чего ожидать. Лала поднесла пальчик с гусеницей к лицу.

– Здравствуй, моя крошка, – ласково сказала она. – Пожалуйста, расскажи всем своим подруженькам зелёным, что более на этом огороде нельзя вам оставаться. Вы заберитесь все в кадушечку вот эту. А мы вас отнесём попозже на лужок на край деревни. И выпустим там. Хорошо?

Гусеница приподняла свою переднюю часть и несколько раз сделала движение, которое никак нельзя было понять иначе, чем кивок. Рун в изумлении уважительно покачал головой. Лала опустила пальчик к растениям, и гусеница сразу переползла на них.

– Ну вот, – довольно произнесла Лала. – Готово. Теперь тебе, Рун, не надо никого убивать. Ты положи лишь травки им в кадушку, чтобы им было что покушать. Пока мы их не унесём.

– Спасибо, Лала! – взволновано с чувством молвил Рун. – Сейчас нарву. И они что, сами туда переползут? Все-все? Со всего огорода?

– Да, Рун. Только им время на это надо. Когда от кузнеца вернёмся, поди уж будут все в кадушечке сидеть.

– Ох, Лала! Не знаю как и благодарить тебя! – с бесконечной признательностью произнёс Рун. – Выручила сильно.

– Рун, феи очень любят помогать. Нам это самое приятное, – радуясь, объяснила Лала.

– Рун, зачем тебе кадушка? – не выдержав, подошла полюбопытствовать бабуля.

– Бабушка, сейчас все гусенички с вашего огорода начнут в кадушечку сползаться. А мы их позже унесём куда-нибудь и выпустим, – поведала ей Лала с сияющим личиком. – И боле они к вам уж не вернутся. Как минимум в ближайшие года.

– Да правда ли это, доченька?! – в непередаваемом удивлении воскликнула старушка.

– Всё правда, бабушка. Вы только уж смотрите теперь внимательно под ножки, чтобы гусеничек не раздавить. Пока они сползаются сюда. А то я окажусь пред ними виноватой, – попросила Лала очень мягко.

– Да благословят тебя небеса за доброту твою, доченька! – растроганно вымолвила старушка, набожно сотворив знак благодарения. А после вдруг упала на колени и поклонилась ей головой до земли. Соседи из-за ограды с изумлением следили за происходящим.

– Бабушка, ну что вы, не кланяются феям в ножки, – стала ласково уговаривать её Лала. – Поднимитесь. Тем более, мы всё же не чужие. Я уже ваша. Женою стану Руну. Когда-нибудь.

– Бабуль, вставай, а то люди вон глядят, не надо, – сконфуженно попросил Рун.

Вместе они помогли бабушке подняться. Та посмотрела на Лалу в смешанных чувствах – благоговейно, и задумчиво, и грустно.

– Я знаю, так не будет, – произнесла она голосом, полным печального смирения пред судьбой. – За Руна ты не выйдешь, дочка. Не по нему невеста. Но ничего. Ходить я буду аккуратно. Чтоб ни одну букашку не помять. Не беспокойся, Лала. И спасибо тебе за помощь. За доброту твою. За всё.

– Не за что, бабушка Ида, – тоже чуть грустно и тепло ответила Лала.

Бабуля отправилась к своим грядкам. Рун быстро набрал в кадушку трав и листочков.

– Поди достаточно? – спросил он.

Лала кивнула. Они стояли и глядели друг на друга молча. Лала на него душевно и приязненно, он на неё с душою, переполненною какими-то светлыми ощущениями от свершившегося волшебства.

– Знаешь Лала, – промолвил он вдруг тихо. – В сказках за всякий дар всегда наступает расплата. Без разницы, за добрый или злой. Всегда за всё приходится платить. А у меня какая плата будет?

Лала одарила его взглядом, наполненным доброй печалью.

– Я, Рун, уйду когда-нибудь. Ты будешь тосковать по мне. Вот в том твоя расплата. Видимо. Прости. Я тоже буду тосковать по тебе, чтоб ты знал. Очень.

Ненадолго снова наступила тишина. Набежавший порыв ветерка всколыхнул им обоим волосы.

– Между прочим, ты сотворила чудо, – усмехнулся Рун. – Причём без спросу.

– А вот и нет, – разулыбалась Лала. – Я просто гусеничке пару слов сказала. И ты б так мог, сие не колдовство. Она мне ничего не отвечала, не говорила слов. Так в чём тут чудеса, любовь моя?

– Да уж! – весело подивился Рун её изворотливости. – Вот так фея! Всегда не против объегорить простаков.

– Я хитрая коварная злодейка. Хочу похитить у тебя сердечко, – озорно сообщила она, а затем подлетела к нему совсем близко и стала буравить смеющимися глазками. Смотрела на него смешением добрых чувств – загадочно, и иронично, и просяще. И нежно. Рун крепился, сдерживался, пытаясь ей не поддаваться, но вскоре всё же не выдержал и прижал её к себе. Она вздохнула счастливо.

– Ох, Лала, – только и вымолвил он, словно журя её немножко.

– Что? – сияя личиком, поинтересовалась она, будто спрашивая “за что же ты меня ругаешь, милый”?

– Соседи, вон, опять дивятся, – поведал Рун беззлобно. – У нас наверное никто не обнимается столь часто. Ни суженые, ни женатые. Боюсь, что будут говорить об этом много. В округе все кому не лень.

– Повезло тебе, – порадовалась за него Лала. – Все будут знать, сколь дорог ты для феи. Завидовать начнут. И уважать.

– Иль ненавидеть. Мне уже сегодня хотели надавать по шее. На рынке.

– Как это? За что же?

– За то, что я тебя, наивную такую, принудил стать своей невестой.

– Наивный здесь, пожалуй, только ты, – улыбнулась Лала. – Какие странные у вас в краях бытуют представления о феях. Когда увидят, сколь я счастлива, поймут свою ошибку, Рун.

– Надеюсь, солнышко моё. Лала.

– Что, мой котёнок?

– Мне бы ещё воды натаскать. Сегодня хоть немного. До полудня. А то почти не осталось.

Лала протестующе издала невнятный звук.

– Ну, милая, ведь нечем поливать. Растения завянут в огороде. И мы с бабулей с голода помрём. Зимой. Ты же этого не хочешь, правда?

– Вы очень много кушаете, Рун, – вздохнула Лала. – Людей наверно прокормить непросто. Пойдём уж за водичкой. Только вместе. И можешь, так и быть, держать меня за ручку.

– Спасибо, Лала. Я это правда очень люблю. Держать тебя за руку, – сказал он вдруг совершенно искренне, словно делясь с ней чем-то сокровенным.

– Да знаю, Рун, – мягко промолвила Лала, так же отбросив всякие ироничные нотки из голоса. – Я тоже это люблю. Я люблю каждое твоё прикосновение.

Руну стало очень тепло на душе от её слов. А потом внезапно на секунду заболело внутри. Нестерпимо.

– Лучше б меня любила самого, – как будто с юмором посетовал он грустно.

Лала почти сразу как-то замерла, сжалась в комочек. А затем отстранилась.

– Рун, зачем ты так говоришь? – расстроено произнесла она. – Разве ты не знаешь, как я к тебе отношусь?

– Лала, ну я же пошутил, – в некотором удивлении сказал Рун извиняющимся тоном.

– Нет, Рун, вовсе нет. Я ведь тебя чувствую. И магии сразу меньше стало. Тебе кажется, ты шутил, но ты лишь высказал то, что у тебя на сердце. Считаешь, ты мне не дорог?

– Да нет же, Лала! Я так вовсе не считаю, – честно заверил он.

– Тогда что?!

Рун призадумался, глядя на Лалу виновато.

– Я не сомневаюсь, что дорог тебе, – вздохнул он наконец. – Просто…твои чувства от магии родятся, которую ты из меня черпаешь. А если уберёшь её, и что останется? Ну как тут разобраться человеку? Захочешь ли в объятия тогда? Продолжишь излучать столь сильно счастье, когда я рядом? Вряд ли, правда? Иначе станет сразу всё меж нами. Уже не буду нужен как жених. А буду просто друг, один из многих. С которым можно поболтать порой. Но слишком часто видеть – это бремя. А прикасаться – неуместная неловкость. Я, Лала, стараюсь гнать от себя подобные мысли. Но иногда не удаётся. Прости.

В глазах Лалы запылала обида.

– Рун, чего ты хочешь от меня? – проговорила она сдавленным голосом. – Я та, кем создала меня природа. И мне иною никогда не стать. Не нравится, найди себе девицу, кто будет, не влюблённая в тебя, с тобою счастлива, желать твоих объятий, и нежных слов, и быть твоей невестой. Удачи в поисках.

Она развернулась и полетела к дому. Рун поспешил за ней.

– Лала, ну прости, – взмолился он. – Я же не хотел.

Она остановилась, обернулась. Отстранённо посмотрела на него:

– За что ж прощать? Ты рассказал о своих чувствах. Ведь мы не управляем ими, Рун. Твои вот таковы ко мне. Наверно надо мне искать другого. Того, кому объятия со мной не будут столь обузой.

У Руна от этих слов не секунду аж перехватило дыхание. Лала снова полетела к дому и вскоре скрылась за дверью. Он за ней уже не пошёл.

Плебея бытие рутинно и сурово. Не терпит праздного терзания души. Как бы себя не чувствовал, работать надо. Рун хоть и был безмерно опечален, взял вёдра и отправился к реке. В груди огнём болезненно пылало, тоскливых мыслей рой сознанье угнетал. А он всё шёл, пути не замечая. Жизнь череда из радости и горя. Недавно весел был, теперь хоть волком вой. Так странно. Всё же с девушкою дружба – вещь не из лёгких. Справится не каждый. Ему сие похоже не дано. Насколько просто было одному. Ничто не беспокоит, не тревожит. А тут то счастлив, то несчастен бесконечно. Безумие. Наверно даже лучше, что Лала вознамерилась уйти. Ей у барона будет проще и надёжней. И не обидит уж поди никто. Как он не раз обидел. Там же все… галантные, услужливые дамам. Но как же сердце расставаться с ней не хочет. Прям ноет, нестерпимо, хоть топись. Рун привык не показывать никому, что у него на душе, вот и сейчас лицо у него сохраняло непроницаемое спокойствие. Может конечно односельчанам было малость и странно видеть влюблённого возлюбленного феи таким безучастным, с другой стороны, все они знали его именно таким, да и для них он просто дурачок, а дурачкам присущи странности. С ним не раз заговаривали, он что-то говорил в ответ, и сам не помнил что. Так сделал несколько рейсов за водой. Солнце поднялось уже высоко. Хочешь не хочешь, надо прерваться. Рун в последний раз принёс полные вёдра к бочке в огороде, слил туда из них воду. Постоял пол минуты, не то отдыхая, не то морально готовясь. Чудесный летний день дарил тепло. Вокруг цвела растеньями природа. А у него цвела печаль на сердце. Он собрался с духом, вошёл через заднюю дверь в дом. Зашёл в горницу. Лала лежала на лежанке, накрывшись одеялом. На его приход никак не отреагировала.

– Лала, – позвал он её негромко.

– Что? – после некоторого молчания отозвалась она спокойно грустным голоском.

– Полдень скоро. Ты к кузнецу нашему обещалась, – осторожно напомнил Рун. – Пойдёшь?

– Нельзя не пойти, – произнесла она всё так же грустно. – Это его обидит.

– Хочешь, одна пойди. Скажешь, что у меня дела. Я тебя провожу, и всё, – мягко предложил Рун. – А то заметят, что мы в ссоре, если вдвоём будем.

– Ладно, – согласилась Лала.

– А если хочешь другого искать, надо всем объявить, что мы расстались. Я уж придумал. Буду говорить, понял, что я тебе не пара, и отпустил, развеяв первые два желания третьим. Вот. Отведу тебя к барону. Поди поселит у себя, не откажет. Только я не знаю, как ты будешь объяснять всем, почему домой в свой мир не возвращаешься. Можно говорить, наш мир решила посмотреть, потому и не торопишься к себе. Ну или всё же рассказать про проклятие.

Лала не ответила. Какое-то время она лежала не двигаясь. Потом зашевелилась и села на лежанке. Уставилась на него печальными глазками.

– Рун, ты считаешь, ты мне не пара? – тихо спросила она.

– Ну… да, – честно ответил он. – Это и ежу понятно.

– И кто же мне пара по-твоему?

– Кто-нибудь галантный. С гербом и титулом. Кто сможет защитить, и обогреть, и кров дать… не столь убогий, как у нас.

– Но ты меня поймал, Рун. Я дарована тебе небом. Как бы, – заметила Лала.

– И что? Причём тут пары? Фей же ловят для исполнения желаний. Не для женитьбы. Хотя иное было бы неплохо, – чуть усмехнулся Рун. – К тому же я тебя отпустил. Значит это не был дар. Это была насмешка небес. Поймал, но остался ни с чем. Правда ты опосля вернулась. Однако это уже было твоё решение, небо тут ни при чём.

– То, что ты меня отпустил, небо тоже ни при чём, Рун, – произнесла Лала грустно.

– Как бы не так! – не согласился он. – Я не мог тебя оставить. Никак. Небо не могло не знать об этом. Значит посмеялось надо мной. Когда послало тебя мне.

– Всё, Рун, творится волею небес. Мы были счастливы. Оба. Никакая это не насмешка. Это большой дар.

– Это ещё большая насмешка, чем ты думаешь. Ты уйдёшь к другому, сильно я буду счастлив после этого? Буду ходить и благодарить небеса, какой я баловень судьбы.

– Будешь жалеть, что меня встретил?

– Ну почему же. Пусть лучше небо шутит, чем наказывает. Узнал хоть, что такое счастье.

– Значит это всё же был дар, – мягко возразила Лала.

– Ну, может и так, – пожал плечами Рун и улыбнулся. – Тебя не переспоришь, Лала.

– Рун, – вдруг посмотрела она на него просяще почти с мольбой, – давай мириться. Пожалуйста!

Болезные интонации, слышимые в её словах, отозвалась тоской в его душе. Рун бы и сам хотел. Всем сердцем. Но разве можно здесь исправить что-то. Ему казалось, их отношения навек разбиты, и не собрать осколки.

– А как? – спросил он, испытывая глубокое сожаление.

– Обнимешь меня, тут и помиримся, – с невинной верой поведала она.

– Давай, – вздохнул он.

Лала выпорхнула с лежанки, подлетела к нему. Остановилась в пол шаге, опустилась на ножки. Стояла и ждала, глядя на него. Глаза её лучились теплотой, и грустью, и надеждой. Ну как тут не прижать её к себе. Рун шагнул к ней и обхватил руками. Лала одарила его взглядом, полным нежности.

– Рун, – произнесла она взволнованно виноватым голоском. – Прости меня, мой славный, я была очень неправа. Я всё время очень счастлива с тобой. Очень-очень. Это твоё отношение ко мне. Магия объятий родится ведь от чувств мужчины к фее. Твои ко мне сильны. Сказала ненароком тебе то, что тебя расстроило, ты огорчился, а я вместо того, чтобы утешить, набросилась на тебя. Я нехорошая. Мне очень-очень стыдно. Простишь меня, любимый?

Её личико было исполнено неподдельных переживаний. Руну стало бесконечно совестно, что он причина её горести. Такое светлое счастливое созданье. И вот страдает.

– Думаю, что это всё-таки моя вина, а вовсе не твоя, – с раскаяньем проговорил он. – Я будто бы хожу по кругу, Лала. Каждый раз кажется, уже смирился с твоей природой, и принял её, и счастлив. Но вдруг снова обожжёт. Внутри. И снова тебя обижаю. Не знаю, что с этим делать. Правильно, что ты решила уйти к другому.

В глазах Лалы отразились удивление и растерянность.

– Рун, я не хочу к другому, – прошептала она очень искренне. – Я хочу быть с тобой.

У Руна болезненно защемило в груди.

– Правда? – проговорил он с трудом, словно не решаясь поверить.

– Правда. Мой зайка.

Он глубоко вздохнул, чувствуя, как уходит тяжесть из сердца. И затем ему стало светло-светло на душе.

– Ой! – промолвила Лала чуть ошеломлённо довольным голоском. – Как обухом по голове, Рун. Смотри не отпусти меня только, а то упаду.

– Да уж не отпущу, – пообещал Рун.

Какое-то время они стояли молча. Лала положила голову ему на грудь. На её личике расцвела улыбка счастья.

– А магии-то всё ж заметно меньше, чем было. Ну, до ссоры, – с деланным укором пожаловалась она, а затем добавила виновато: – Не можешь меня до конца простить, Рун? Так сильно тебя обидела?

– Ну… про другого. Мощно резануло. Внутри. Когда ты сообщила, что уйдёшь. Не пришёл ещё в себя пока, – признался он.

– Прости, любимый, чуточку в сердцах сказала. Я не со зла, не для того, чтоб сделать больно. А раз тебе так трудно. Чтобы не страдал. Освободить тебя от муки быть со мной. Вот что в виду имела. Уйти от тебя, это последнее, чего я хочу. И вообще, Рун, ты очень неправ на счёт моей природы. Она хорошая. Подумай, мы с тобой друзья, но дружим так, как ни одна девица с парнем ещё наверно не дружила. Ведь наши отношенья чувств полны, не свойственных для тех кто просто дружит. В них много нежности, и счастья. И объятий. Почти что правда как невеста и жених. И всё благодаря моей природе. А ты её совсем не ценишь, Рун. Не ценишь этого всего, что между нами.

– Я это всё очень ценю, Лала. Ты не представляешь, как, – с чувством произнёс Рун. – Но если ты думаешь, что на свете есть хоть один парень, который сможет, обнимая тебя постоянно, с тобой дружить, ты… наивная.

– Со мной нельзя дружить? – удивилась Лала. – И от чего же?

– Да оттого что начинаешь вскоре… хотеть гораздо большего, чем дружба. И это неизбежно.

– Но ты меня не можешь полюбить. Из-за проклятья, Рун, – не согласилась Лала.

– Считай, как хочешь, только я тебя люблю, – уверенно возразил он.

– А вот и нет, – мягко сказала Лала с лукавой улыбкой.

– А вот и да, – усмехнулся Рун.

– А где же моя магия? – поинтересовалась она невинно.

– Пожертвуй что-нибудь, тогда поди вернётся.

– Лягушек нет поблизости, – весело проронила Лала.

Рун рассмеялся, Лала тоже.

– Ну вот, уже получше, – буркнула она.

– Лала, – позвал он.

– Что, милый? – спросила она добродушно.

– А если ты превратишь лягушку в подобие себя, это будет прям одинаково? Ну… целовать. Я и не отличу?

– Ну, не совсем, Рун. Для лягушки ты будешь просто незнакомый чужой человек. Она к тебе ничего не будет чувствовать. А я к тебе очень много всего чувствую. Это большая разница, Рун. Для… поцелуя. Я думаю. Огромная разница.

Она подняла голову и стала глядеть ему в глаза. И столько было тепла, и ласки, и приязни, и милого очарования, и трогательной доверчивости в её взгляде. Ну где тут выдержать простоватому деревенскому пареньку.

– Ох, мамочки! – в радостном удивлении прошептала Лала. – Держим меня, Рун, только. Пожалуйста!

– Держу, держу, – успокаивающе заверил её Рун. А потом улыбнулся, – Такие у тебя слабенькие ножки. И крылышки. Любовь моя.

– Да, феи очень хрупкие созданья, – подтвердила Лала счастливо.

Время шло, а они стояли, согревая друг друга.

– Надо идти, Лала, – вздохнул Рун. – Полдень уж почти.

– Давай, Рун, чуть опоздаем к кузнецу. На пять минуточек, – попросила Лала нежным голоском. – Поди простит.

– Давай, – тихо произнёс он. – Я тоже не хочу… так скоро… отпустить тебя.

*****

Дом кузнеца располагался недалеко от избы Руна. Минуешь шесть дворов, и вот он, идти всего ничего. Рун с Лалой, держась за руки, неторопливо проделали этот путь. Лала сияла, просто лучилась приподнятым настроением, и Рун знал, дело было не в объятьях, не только в объятьях, не так уж и долго они обнимались, не столько, как ей обычно надо, чтобы зарядиться безудержным счастьем, не угасающим часы. Просто она, как и он, радовалась, что меж ними снова всё хорошо. Счастливую фею объятий не отличить от влюблённой. Как отличить, если её счастье родится от её мужчины. Всё в ней поёт внутри, когда он с ней, это не скрыть, да она и не пытается скрывать. Всяк, кто её увидит, непременно решит: вот идёт, ну или летит, девушка, со своим парнем, и она наслаждается каждым мгновеньем от близости к нему, и тем, что она любит и любима. Для деревень картина настолько сильных нежных чувств – зрелище не из частых. Крестьяне с лет младых в делах, по дому помогают и по хозяйству, присматривают за младшими детьми, а то и в работники идут куда, всё лишний кусок хлеба. Им прокормиться бы, не до любовных дел, к тому же сватают родители, стремясь пристроить чадо получше иль повыгодней. Это не жестокость, это суровый прагматизм, в богатом доме всё равно рано или поздно стерпится-слюбится, а в бедном любовью сыт не будешь сам и деток не накормишь. Девиц, бывает, сбагривают и абы куда, первому более-менее приличному посватавшемуся, лишь бы не сидели ярмом на шее. Конечно же хватает в деревнях и браков по любви, у крестьян с этим проще, многие примерно равны в плане достатка, и потому если молодые нравятся друг другу, их с удовольствием поженят. В счастливой семье и работа лучше спорится. Но далее на молодожёнов быстро наваливается тяжёлый груз забот по хозяйству. Притупляя интенсивность их амурной взаимоувлечённости. И всё же, несмотря на все заботы, глубинно всякий понимает, в чём истинная радость бытия. Она в сердечной связи с кем-то. Поэтому вид девушки, которая безмерно влюблена, и безгранично счастлива в своей любви, конечно пробуждает умиленье у окружающих, и зависть белую, и воспоминанья о собственных младых годах, когда в душе романтика пылала, и много прочих светлых чувств. Особенно когда она – премиленькая фея – созданье, поцелованное небом, почти что ангел воплоти. Всякому из прохожих, кто встречался с Лалой глазами, она улыбалась тепло, и всякий сразу начинал, хочет он того или нет, улыбаться в ответ, даже стражники, и те расплылись в улыбках. От этого создавалось ощущение, что мир вокруг переполнен добром и радостью. Ворота у кузнеца были открыты настежь, словно он ждал не двух соседей пеших, а всадников кортеж. Дом у него большой, ухоженный, красивый, не похожий на покосившуюся избёнку Руна, сразу видно, здесь живут зажиточно, в достатке. Вся семья кузнеца в сборе, одетые в самое лучшее выходное, встречали их пред воротами – сам он, жена его, их детки, его престарелая мама.

– Здравствуйте, гости дорогие! – восторженно воскликнул кузнец, как только Лала с Руном приблизились. – Добро пожаловать в наш скромный дом.

Он поклонился в пояс, а за ним и его семья. Рун, не ожидавший такой торжественной встречи, тоже поклонился, смущённый. Лала, приветливо улыбаясь, выполнила с изяществом свой обычный воздушный реверанс.

– Здравствуйте, добрые хозяева! – мило произнесла она. – Спасибо за приём ваш тёплый.

– Вам, госпожа, спасибо, что удостоили визитом! Проходите, прошу вас, – рассыпался в ответных любезностях кузнец.

Лала с Руном проследовали во двор, и старшие сыновья кузнеца, два крепких близнеца-подростка, споро затворили за ними ворота, к огорчению наблюдавшей из-за своих оград за происходящим соседской публики.

– Позвольте представить вам, госпожа, мою семью, – сказал Тияр. Его домочадцы выстроились в ряд по старшинству. – Вот это мамаша моя дорогая, наша баба Оша.

– Здравствуйте, бабушка Оша, – почтительно поприветствовала её Лала.

Мать у Тияра была совсем старенькая, но ещё бодрая старушка, в здравом уме. Смотрела на Лалу растроганно и радостно, с детским удивлением в глазах.

– Здравствуйте, добрая госпожа моя, – сердечно произнесла она. – Вот не думала, не гадала, что на старости лет увижу столь дивное диво.

– Спасибо, бабушка, – улыбнулась ей Лала. – Только пожалуйста, не надо звать меня госпожой. Я же для вас просто соседская девушка. Или вы всех соседских девушек зовёте госпожами? У вас так принято?

– Да нет… госпожа, – с некоторым замешательством ответствовал Тияр. – По именам всегда зовём их.

– Тогда и я хотела бы быть как все. Зовите меня Лала.

– Вы всё же не просто девушка, – недоумённо заметил Тияр. – Всякому должно выказывать почёт согласно тому, кто он есть. Иное было бы неуваженьем.

– Зовите хотя бы Лаланной. Это чуть более официально, – мягко попросила Лала. – Мне хочется пожить вашей жизнью. Как принято у вас в деревне меж соседями.

– Ну ладно, госпо… Лаланна, – согласился Тияр.

– Вот и славно! – порадовалась Лала. – А то вам и Руна пришлось бы называть “господин Рун”, ведь он мой будущий супруг.

Она разулыбалась весело. Тияр рассмеялся, его семья тоже озарилась улыбками.

– Вот это моя жена любимая, Алра, – продолжил кузнец представлять семью.

– Приятно познакомиться, милая хозяюшка, – обратилась к ней Лала.

– Какая ж вы красавица, Лаланна! – восхищённо вымолвила Алра, крупная женщина с рыжими волосами, слегка подёрнутыми сединой.

– Спасибо, вы тоже очень красивая, – ответила Лала с искренней улыбкой.

– Была когда-то ничего, – вздохнула Алра добродушно.

– Вот это моя дочка старшенькая, Найя, – представил Тияр белокурую девушку лет 17 с миленьким личиком.

– Здравствуй, Найя, – приветливо сказала Лала.

– Здравствуйте, – пролепетала девица смущённо, глядя на Лалу во все глаза.

– Вот эти два оболтуса, Ан и Ян, моя надежда и опора, – усмехнулся Тияр, указав на близнецов-подростков.

– Все в папу, – похвалила их Лала, – такие же силачи.

– Что есть, то есть, – с гордостью кивнул Тияр. – Моя порода.

Ан стушевался и покраснел под взглядом Лалы. Ян напротив, уставился на неё с демонстративно откровенным интересом, улыбаясь ей многозначительно.

– Это наш средний сынок, Киру – продолжил Тияр. – Это Даро. Это Фунч. Эта шалунья с косичками – Буни. А эту малышку вы уж знаете. Это наша младшенькая, Мия.

Лала всех меньших детей погладила по головам, а перед Мией опустилась на ноги, присела.

– Я тебе подарок обещала, помнишь? – спросила она ласково.

Девочка молчала сконфуженно. Рун подошёл и протяну Лале дудочку. Лала передала её Мие.

– Держи, моя хорошая. Только делись с братиками с сестричками, давай им тоже подудеть, ладно?

Мия обрадовано зажала дудочку в ручках, кивнула. Лала встала.

– Такая милая малышка! – лучась радостью, произнесла она, и обернувшись к Руну добавила невинно, – Рун, ты хотел бы дочечку?

– Ну… можно, – растерянно промолвил он.

Лала одарила его тёплым ироничным взглядом.

– У нас и ещё есть подарочки, – сообщила она семье кузнеца, сияя личиком.

Рун передавал ей, а она вкладывала в ручки младших деток. Буни достался красивый гребень, Фунчу резная лошадка, Даро получил небольшую фигурку рыцаря с мечом. Ребятня была в полном восторге. Благодарили Лалу, сверкая глазёнками – после напоминания папы. Мальчики даже отвесили поклоны.

– Какие славные у вас детки, – улыбнулась она Тияру и его жене. – И так много. Вы счастливые.

– Это не все. Троих уж боги прибрали, – вздохнул Тияр.

– Мне очень жаль, – с сочувствием посмотрела на него Лала.

– Всё волею небес творится, – смиренно проговорил Тияр. – Ну, гости дорогие, прошу в дом наш. Заходите.

В деревне всякий приём гостей означает застолье. Неторопливый пир чем бог послал и добрые беседы. Так было и сейчас. Лалу сразу усадили на почётное место, Руна рядом по правую её руку, сам Тияр сел по левую, холодные блюда уж стояли, хозяйка с Найей засуетились, подавая с огня горячее. Лала смотрела на разрастающееся изобилие еды, округлив глаза.

– Неужели всё это можно скушать за раз? – подивилась она.

– Ну, если постараться, – усмехнулся Тияр. – Здесь нету мяса, не сомневайтесь, Лаланна, у нас в деревне все уж знают, что вас оно печалит. Вот каша парная, вот булочки с маком, вот калачи, творог с мёдом, мёд жидкий и в сотах, салат из зелени, варёная фасоль в приправах из душистых трав, пирог с грибами, грибки солёные, молочный напиток с ягодами, ягода лесная, овощи варёные и свежие, капустный суп, картофельная запеканка с сыром, жареный хрустящий картофель. Моя супруга – мастерица, я думал, чем будем угощать без мясного, но мне не стыдно, ей богу, за этот стол.

– Он замечательный! – произнесла Лала с чувством. – Но зачем же столько беспокойства? Мне право неудобно. К тому же феи не кушают так много. А Рун покушал уж с утра.

– Что ж ты, брат, перед гостями ешь? – пожурил Руна Тияр.

– Да у нас еды полно, – объяснил Рун. – Надарили Лале, приходится налегать, чтоб не пропало. Ещё воду надо было таскать. С пустым животом работать несподручно.

Хозяйка с Найей наконец закончили подачу блюд и уселись со всеми за столом.

– Ну, гости дорогие, – торжественно сказал Тияр, – уж раз вы к нам пришли, хотите или не хотите, вкусить придётся наших угощений. Не то обидите. Приступим к трапезе.

Он сотворил святой знак благодарения. Семья кузнеца активно застучала ложками, накладывая себе в тарелки. Тияр взял тарелку Лалы

– Я буду ваш слуга сегодня. С чего хотите начать, Лаланна?

– Я бы всего хотела отведать, дяденька Тияр, – скромно промолвила Лала. – Мне очень интересны ваши блюда. Но мне надо по чуточке, прям с ноготок, иначе не скушать, первым же блюдом обкушаюсь и уж другие не смогу попробовать. И мне бы ложечку такую же, как у деток ваших меньших. Если можно. У себя мы ещё меньшими кушаем.

– Найя, подай ложку гостье, – приказал Тияр.

Найя охотно отправилась на кухню. Тияр пока стал накладывать Лале, попросив, чтобы она указывала, сколько чего ей нужно. В одну тарелку почти всё и вошло. Все смотрели и дивились в немалом изумлении на её порции. С напёрсток кашки, капелька творога, две фасоленки, пол ломтика жареной картошки, несколько ягодок, самый махонький солёный грибочек, с мизинчик запеканки, по кусочку с мелкую монетку булочки и калача. Рун, несмотря на сытость, положил себе запеканки, чтоб не обижать хозяев.

– Да уж! – покачал головой Тияр, когда Лала получила свою тарелку назад. – Удобно с такой женой. Если бы у нас все так ели, голода бы не было никогда.

– У нас не бывает голода, – поведала Лала.

– Счастливые, – вздохнула Алра.

– Хороший у вас мир, – уважительно произнёс Тияр. – Ну, гости дорогие, приятного аппетита и вам, и нам.

Лала с Руном поблагодарили его. И все принялись есть. Лала пробовала каждое кушанье с неподдельным любопытством, вдумчиво жевала. Видно было, ей действительно очень интересно отведать здешней кухни, познать вкус местных крестьянских блюд. Сразу меж ней и хозяевами завязалась непринуждённая беседа. Рун последний раз бывал в чужих домах уж и не помнил сколько лет назад, когда дедушка ещё был жив. Нет, к дяде хаживал, конечно, временами, но это всё-таки другое. А чтоб как гостя его привечали, такого и вовсе доселе с ним не происходило – раньше был мал, потом стал всем немил. Обычно людям нравятся гулянья и празднества в сообществе знакомых, им любо за столом поговорить, повеселиться вместе. Однако это происходит потому, что равными они себя воспринимают, даря приязнь и уважение друг другу. Для тех, кого все презирают, не замечают иль не любят, зачем в компаниях бывать – загадка. Ну, может не для всех, есть множество персон, кто горевать начнёт, в изгоях очутившись. Но Рун был не из их числа. Он искренне не понимал, в чём смысл хожденья по гостям без дела, и не имел желания понять. Привык в лесу один. Сейчас дело у него было – Лала хотела видеть, как живут у них в деревне, а он её сопровождал. Но и только. Сам по себе этот визит не имел для него какого-то притягательного начала. Скорее был немного обременительной обязанностью. Да, кузнец Тияр всегда к нему относился по-доброму, без всякого негатива. Однако про его семью нельзя сказать того же. Для них Рун был пустое место. Как и они все для него. Он с ними никогда не здоровался, они с ним никогда не здоровались. Для деревни, где все друг друга знают, это очень необычно. Правда для Руна необычным было прямо противоположное. Интересное свойство быть парой фее – тебя всё равно особо никто не замечает, все глаза устремлены только на неё. Веди себя поскромнее, помалкивай, и всё становится привычным, ты словно в лесу, совсем один, словно никого из чужих рядом нет. Удобно. Вот только Лала слишком уж была невестой. И за руку возьмётся, подержится, и одарит нежным взглядом, и улыбнётся мило, поглядев в глаза, и скажет “верно ведь, любимый?”, и спросит что-то у него сама, переключая внимание всех на Руна, заставляя включаться в беседу. Поначалу Рун был слегка не в своей тарелке от всего этого, но вскоре смирился с происходящим и просто наслаждался тем, что Лала с ним и счастлива. Удивлялся – почему ей это так нравится – ощущать себя невестой рядом с любящим женихом, почему так вдохновляет её, заряжает светлой радостью. И радовался такому её невинному очаровательному качеству. Порой любовался на неё откровенно. И видел – ей нравится, что он любуется ей при всех, она словно расцветала от этого, становилась ещё счастливее. Порой замечал взгляды членов семьи кузнеца, дивящихся на столь нежные отношения меж ними. И видел – Лале нравится, что они замечают и дивятся. Девушки всё же странные существа. Их делает счастливыми столько всяческих мелочей. А парень кажется счастлив лишь когда его девушка счастлива, больше ничего и не надо.