Текст книги "Клан Борзых 4: Барон (СИ)"

Автор книги: Иван Шаман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 9

– … грубое нарушение устава, повлёкшее опасность для всего сектора, нарушение прямых приказов сезонного командования… – перечислял наши грехи старший брат-инквизитор Алларион, член клана Филиновых и ордена Облиска, полномочный судья императора и ещё куча титулов, которые я не запомнил. – … посему, единственным разумным решением является приговор к смерти всех ответственных. Комиссар Старый, инквизитор Барсова, княгиня Борзых, княжич Медведев, старейшины Мануловых – все они в равной степени виновны и должны понести наказание.

– Протестую! – громко сказал я, сбив его речь.

– Что?.. – удивлённо посмотрел на меня обвинитель.

– Есть такое слово «протестую», или оно не дошло до ваших дней? Или теперь нужно слушать, как огульно обвиняют невиновных?

– Вы виновны по всем статьям. Здесь нечего обсуждать.

– Именно. Я виновен, не остальные. Самовольно возглавил операцию, принудил спасённых действовать под моим руководством, повёл их на самоубийственную миссию, – не собираясь скрываться, перечислил я. – Если и есть чья-то вина, то лишь моя.

– Значит, вы принудили Мануловых присоединиться к вашему, так называемому, клану из одного человека?

– А вот тут только их решение. Можно сослаться на обстоятельства, но они сами сделали свой выбор, – усмехнулся я.

– Как у вас забавно получается. Виноват я, но выбрали они сами. Это так не работает, – покачал головой обвинитель. – Даже если вы их вынудили, это не снимает ответственности с остальных. Кто поверит, что двести тридцать человек, да что там, двадцать одарённых! Не смогли вместе совладать с одним? Может, вы обладаете гипнотическим даром? Телепатией?

– У меня просто очень большая харизма, если вы понимаете, о чём я.

– Понятия не имею, и это не играет никакой роли. Все присутствующие виновны, хоть и в разной степени…

– Согласно кодексу дворянина, лишь глава клана отвечает за действия своих людей, совершённые по его прямому приказу, – оборвал я на полуслове мужчину. – И прежде чем им приказывать, я стал таким главой. Кодекс такие вещи прописывает предельно чётко, и я могу привести конкретные пункты, в которых это указано.

– Допустим. Но никого не интересуют простаки, как и их мнение. Люди подневольные, так что их судьбу мы решим позже. А вы стали главой клана и для Барсовых, Медведевых и Борзых? Удивительное дело, но я об этом не слышал.

– Потому что этого не было. Инквизитор сопровождала меня как куратор, надеюсь, вы не станете её наказывать за точное исполнение приказов, которые отдал глава ордена? Иначе вам придётся обвинить магистра Филинова, ведь это его поручение. Ольга Борзых…

– Княгиня Борзых, – тут же поправил меня обвинитель, – которой вы приказывать никак не могли.

– … соблюдала договор между кланами. Его подробности не касаются никого, кроме меня и главы клана Борзых, – сдержав рык, продолжил я. – Моя смерть для неё – это прямая угроза клану, тем более что она лишь сопровождала меня в операции, и приказы штаба её никак не затрагивали.

– Это каким же образом? Она прямо нарушила их…

– Разве? Главнокомандующий сезоном приказал благословлённым оставить обычных людей, а самим выбираться. Что она и сделала, просто держась рядом со мной. Не она вела выживших, да и как могла, ведь это мои соклановцы, а не её. То же касается и княжича Медведева. Так что они невиновны по всем статьям.

– Какая восхитительная чушь. Они пересекли две карантинные зоны, ворвались в бункер и помешали персоналу выполнять их прямые обязанности.

– Разве? А вы спрашивали у лейтенанта… как его там, да и неважно. Лишь я ворвался внутрь. Я проник в укрепления и провёл всех за собой. Они же просто держались рядом, что не может являться нарушением.

– Очень интересная интерпретация, но даже если представить, что вы убедили кого-то в этом зале… что не так… они нарушили устав, не оказав вам должного сопротивления! Попустительствуя и по сути – сотрудничая!

– Как бы они, интересно, могли мне противостоять… – рассмеялся я.

– Крайне неосмотрительно объявлять себя сильнее главы и наследника великого клана, – покачав головой, проговорил обвинитель. – Этим вы принижаете их. Или это такая уловка, чтобы вас вызвали на дуэль за оскорбление и убили?

– Я лишь констатировал факт. К тому же я и сам глава клана…

– То, что какие-то люди принесли вам вассальную клятву, ещё не делает вас главой клана, барон. Даже если считать, что они в вашей дружине, это ничего не меняет.

– Они приносили клятву не мне, а моему духу, и получили от него силы. Так что они больше, чем просто клан, они мой Род.

– Разрушение святилища – это ещё одно преступление, к которому мы подойдём позже. Пока же…

– Я прекрасно знаю, в чём меня можно обвинить, а в чём нет. То, что вы играете словами, пытаясь задеть невиновных, – не оправдание, а злой умысел. Я повёл свой клан, чтобы он выжил, через карантин. Я знаю ответственность за это – смерть через службу на передовой, и готов понести заслуженное наказание.

– Ах вот в чём дело, – усмехнулся Алларион, а затем сокрушённо покачал головой. – Кажется, я понял. Вы читали устаревший, можно даже сказать архаичный кодекс, который не используется уже сотни циклов, с того момента, как шесть великих кланов установились и исчезла угроза их вымирания. Увы, но теперь эти правила не действуют. Как не действуют они и на рода младших духов.

– Вот только мой дух не младший, – резко возразил я, и рычание само собой вышло из горла.

– Разве? И где же ваше святилище, чтобы я мог посетить столь «великого» зверя?

– Можете не утруждаться, оно здесь, – довольно усмехнулся я, ударив себя кулаком по груди. – Прямо перед вами.

– В смысле? – обвинитель на мгновение замешкался. – Не хотите же вы сказать, что стали обладателем первозданного духа? Стихийного?

«Ну, давай, выходи! Ты и нажрался за два дня так, как не наедался за предыдущие полтора месяца», – скомандовал я, но полосатый отказывался появляться. Вообще, его можно было понять: прямо сейчас мы сидели в центре шестиугольного зала, и у каждой вершины стоял Великий князь, которых оторвали от дел ради этого судилища. Но это ерунда. Главное, что у каждой вершины чувствовалось присутствие великого духа.

Могущественные звери словно ждали команды растерзать чужака, стоит ему показаться. А их сила была столь подавляющей, что одного вида хватило бы, чтобы обделать штаны.

Буйвол, чьи рога и маленькие глазки были налиты кровью, а шерсть скорее напоминала каменные пики.

Волк, от каждого дыхания которого воздух вздрагивал, и тысячи льдинок начинали кружиться в звенящем танце.

Медведь, чьи лапы были подобны древесным столбам, а прячущиеся под могучими надбровными дугами глаза пылали неестественным фиолетовым пламенем.

Безмолвная и недвижимая щука, чья пасть даже в закрытом виде скалилась несколькими рядами острейших зубов.

Черепаха, с клювом, способным перемолоть камень и перекусить сталь, и панцирем столь прочным и толстым, что танковый бронебойный снаряд не оставит даже царапины.

И кабан-секач, куда меньше остальных, но его бока раздувались от ярости, и каждое дыхание сопровождалось небольшим ураганом.

Если честно, я рассчитывал увидеть на его месте других духов. Того же Филина. Однако Секачовы давно боролись за место великого клана и пока, даже будучи кандидатами, занимали это место и башню. Смотрелась бы Борзая лучше на их месте? Не знаю, но точно могла поспорить за него.

«Не время трусить, либо ты сейчас покажешь, чего стоишь, либо тебя сожрут. Давай! Неужели если я никогда не сдаюсь, мой дух окажется слабее⁈»

– Что же, думаю, вопрос был риторическим. Думаю, на этом можно перейти к вынесению приговора, – усмехнувшись проговорил обвинитель, и в этот момент по залу прошёл громоподобный рык.

Тигрёнок существенно подрос за прошедшие две ночи и теперь стоял на лапах уверенно, расставив их чуть в стороны. Уже не котёнок, но и до взрослого тигра ещё очень далеко. И всё же он производил впечатление. Белоснежная шерсть, с вкраплениями стали и чёрными словно грозовые тучи полосами, в которых то и дело проскакивали едва заметные искры. Клыки с ладонь размером и острейшие когти, царапающие бетон.

– Не может быть… – отшатнувшись и сглотнув ком в горле, проговорил Алларион. – Этого просто не может быть. Это какой-то обман. Уловка.

– Никакого обмана, – сказал я, положив ладонь на холку зверя. – Пусть мой клан только возрождается и впереди долгий путь, но вот он.

– Это ничего не меняет, – выпрямился обвинитель. – Ровным счётом.

– Разве? Перед вами истинный дух и клан, которому он покровительствует. Кажется, насчёт такого и есть указанный мной пункт кодекса.

– Который не применяется уже более сотни циклов, – упрямо напомнил Алларион.

– Но он не был отменён, верно? Не применяется? Возможно. Потерял силу? Точно нет. Так что я знаю, в чём моё преступление, и знаю, какое за него следует наказание. Более того, с гордостью готов принять его. Моя жизнь в этом мире началась на передовой, я боролся на ней и в этом сезоне, вместе с остальными благословлёнными. Меня таким не испугать. А клан должен выжить.

– Не применяется, – повторил обвинитель. – И не просто так. У нас уже есть великие кланы, и могущественные покровители, каждый из которых занимает своё законное место. А это лишь тень, неспособная на великое. То, что для вас является подвигом – их рутинные будни.

– Хотите отменить параграф кодекса задним числом? Не много ли на себя берёт простой обвинитель?

– Кажется, вы пропустили пару моих титулов, когда я представлялся, – недовольно проговорил Алларион. – Я здесь – проводник воли вечного императора. Его глаза и голос. Хотите пойти против императора?

– Нет, – коротко ответил я, поджав губы. – Но и сдаваться не намерен.

– Ваше право, – пожал плечами обвинитель. – Я же выношу приговор в соответствии с дворянским кодексом, уставом военной службы, правилами карантина и регламентом отношений между простолюдинами и аристократией. Первое. Барон Бабров, по прозвищу Старый, за многочисленные нарушения лишается своего титула и достоинства. Становясь простолюдином, коим он и является с рождения, он не имеет никакого права возглавлять Род. Клятвы, принесённые ему, считаются недействительными и противозаконными.

– С данного момента. Ведь ваше решение не имеет обратной силы.

– Чего ещё ждать от простолюдина, – пренебрежительно вздохнул обвинитель. – Я последний раз прощаю тебя за то, что перебиваешь меня на суде, мальчик.

– А то что? Приговоришь меня к смерти? – искренне удивился я, а затем рассмеялся. – Напугал ежа голой жопой.

– Это оскорбление, которое вам придётся смыть своей кровью, – мрачно пообещал Алларион.

– В любое время, – улыбнулся я, оскалившись, и стоящий рядом тигр довольно рыкнул. – Хоть сейчас. Правда, не думаю, что во время дуэли прольётся моя кровь.

– Похоже с тобой и в самом деле бесполезно разговаривать, – покачал головой обвинитель. – Продолжим. Введённые в заблуждение люди из рода Мануловых нарушили множество законов и пунктов устава, и за это они приговариваются к смерти через службу на передовой. Все, способные держать оружие с двенадцати лет до глубоких стариков. Обоих полов. Остальные будут отправлены на воспитание, а позже возвращены на работы в цехе. Святилище будет установлено заново.

– Интересно, как это у него выйдет. Верно? – проговорил я, погладив тигра, и тот вновь оскалился. Похудевший и значительно сдавший в размерах, но не в довольстве, манул притаился у зверя между лап.

– Инквизитор Барсова, рассмотрев все детали дела, суд пришёл к выводу, что вы не имели права поддерживать авантюру подопечного. Это не преступление, однако нет оправдания вашему нарушению устава и инструкций. Вы лишаетесь титула баронессы и будете отправлены на передовую в следующем цикле.

– Княжич Медведев, несмотря на чёткое выполнение приказов командования, вы допустили проникновение потенциальных заражённых через пункты досмотра, – переключился обвинитель. – Вы действовали по собственному усмотрению, ваша дружина – по вашему приказу. Несмотря на это, вы не являетесь Великим князем и не руководите родом Медведевых, он не ответственен за ваше поведение. Ваше наказание – служба на передовой в этом сезоне.

– Как прикажет император, – с мрачной решимостью проговорил Михаил. – Наш род и так возглавляет оборону, я лишь исполню свой долг до конца.

– Если вы выживите, вы также будете служить на передовой в следующем цикле, – нисколько не смущаясь, дополнил Алларион. – Лично, без привлечения непричастных.

– Покарать невиновных, наградить непричастных. Всё, как всегда. Главное, чтобы выполнялись интересы, вопрос только – чьи?.. – проговорил я, заставив обвинителя едва заметно вздрогнуть. Впрочем, я и так знал, кому выгодно ослабление великих кланов и лишение одного из них перспективного наследника. Естественно, другим кланам.

– Княгиня Борзых, ваше преступление куда более тяжкое, – стараясь переключиться, проговорил обвинитель. – Несмотря на ваш небольшой возраст, на то, что вас, очевидно, не готовили на место главы, вы всё же заняли престол вашего рода. Именно вы должны были руководить операцией по спасению рода Секачовых и немедленно после получения приказа от командования выступить на позиции. Всеми силами.

– Я исполняла приказы инквизиции в лице комиссара, – сухо ответила Ольга.

– На которые он, совершенно очевидно, не имел никаких прав. То, что вы этого не распознали и не сделали верные выводы, ваша прямая вина, – продолжил Алларион, нисколько не смущаясь двоякости формулировок. – Но, как я сказал ранее, ваша вина куда больше, чем у Медведева. Вы не княжна, вы княгиня. Глава рода и клана. И как вы отвечаете за род, так и он отвечает за вас.

– Нет, вы не можете, – растерявшись проговорила девушка.

– Клан борзых обвиняется в неисполнении указов императора и несоблюдении военных уставов. Следующий сезон, полным составом, вы обязаны провести на передовой. Подземные крепости ждут ваших женщин, подростков и стариков. Ваши мужчины примут грудью первую волну.

– Нет-нет-нет, это же глупость. Вы же так изничтожите наш род!

– Закон суров, но это закон, – торжественно провозгласил обвинитель. – Никаких исключений быть не может. Ваши дети будут оставлены на попечение Великого клана Волковых, которые позаботятся о них и помогут принять реальность.

– Нет! Вы не имеете на это права! – вспыхнула Ольга, и в её ладони появилась тонкая полоска пламени.

– Даже если вы убьёте меня, это ничего не изменит. Лишь усугубит ваше положение, – покосившись на меч, проговорил обвинитель.

– Как здорово, что мне на это наплевать, – улыбнулся я и сошёл со своего места. – Вы решили не соблюдать собственные законы? Решили трактовать их так, как вам удобно? Тогда чем вы лучше остальных? Силой? Ха. Она преходяща. Я требую суда поединком.

– Простолюдин не имеет права что-либо требовать, – скривившись проговорил Алларион. – Оставайтесь на месте, иначе к вам применят силу!

– Возможно, этот человек имеет полномочия лишить меня титула, хотя, на мой взгляд, это способен сделать лишь тот, кто его дал. Император. И что-то мне подсказывает, что он даже не в курсе, какую дичь вы здесь проворачиваете. Но даже если так. Ты не вправе лишить меня звания комиссара инквизиции, ведь ты не голос магистра. А раз так, я вызываю тебя на суд чести как член инквизиции. Как брат брата.

– Что за чушь? – отступив на шаг, проговорил Алларион.

– Если откажешься, я просто убью тебя здесь и сейчас. Не проблема, – пожав плечами, ответил я. – А после вызову на суд чести того, кто встанет на твоё место.

– Это абсурд! Суд чести возможен лишь между благородными, – вскинулся обвинитель. – Другого толкования нет и быть не может.

– Вы можете лишить его титула барона, если этого не оспорит другой член императорской канцелярии. Но не дворянского достоинства, которое даровала ему я, как великая княжна своему кровнику, – выпрямившись и угрожающе улыбнувшись, сказала Ольга. – А значит, вы равны. Если же по какой-то причине Старый проиграет вам или вашему защитнику, я лично буду требовать сатисфакции и суда чести.

– Вы с ума сошли? Идёте против воли императорского обвинителя? Для чего? Вы должны на коленях меня умолять, чтобы я оставил ваш род в живых! – выкрикнул Алларион, и это стало последней каплей. У нас отобрали оружие перед выходом на суд, но это не имело никакого значения.

Появившаяся у меня в кулаке тяжёлая капля метнулась к обвинителю серебряной плетью, обвила его шею, и я дёрнул изо всех сил. Не ожидавший этого мужчина сделал два шага вперёд, не удержался и рухнул на колени.

– Стража! – успел крикнуть он, пытаясь протиснуть пальцы под металлический ошейник, стягивающийся на шее. Я даже подумать не успел, как по плети пролетела молния. Обвинитель затрясся и рухнул, вздрагивая всем телом. Но, конечно, стража уже влетела в зал.

– Нападение на голос императора! – взревел паладин, едва поместившийся в зале. – Никому не двигается!

– Я требую суда чести, – нисколько не смущаясь, проговорил я.

– Будет тебе суд чести, щенок, – мрачно проговорил Волков. – Я встану на защиту законов и порядков империи. Пора поставить зарвавшихся малышей на место. А после я разделаюсь с тобой, несносная девчонка.

Глава 10

Совет решил провести поединок прямо там, в зале, и только теперь я понял, почему шестигранный зал больше похож на арену для боёв, чем на комнату для господ. Шершавый бетонный пол, со следами былых сражений. Выступающая над поверхностью галька говорила о том, что верхний слой стёрся из-за многократного тщательного мытья. Возможно, с него даже отскребали кровь и жизни неудачников.

– Не хочу тебя расстраивать, но это конец, – подойдя ко мне, уверенно сказала Жанна. – Великий князь – не тот противник, которого можно победить.

– Он лишь человек… – попробовал было возразить я.

– Нет. Он давно уже не человек. И уж точно не «просто», – резко ответила инквизитор. – Ты видел судебный поединок между Борзой и Секачовым? Они оба на тот момент не были Великими. Вспомни хотя бы дух кабана.

– Сдаваться я не собираюсь.

– А стоило бы. Милость истинных аристократов ничуть не менее благородна, чем их гнев. Возможно, тебе даже простили бы нападение на голос императора. Послужишь пару циклов инквизиции. Как брат библиарий. Дорастёшь до верхних чинов, соберёшь настоящую поддержку и верных людей, а потом…

– Жанна, посмотри мне в глаза, – резко оборвал я девушку, и она с вызовом взглянула на меня. – Я. Не. Сдамся.

– Хорошо. Прости, – выдохнула Барсова, выдержав лишь пару секунд.

На самом деле она была по-своему права, отстаивая интересы и правила инквизиции. С самого начала она придерживалась одной цели и, несмотря на это, всегда и во всём помогала мне, чем могла. Получала ли она что-то взамен, кроме проблем? Изредка и по обоюдному согласию.

– Я, княгиня Борзая, вызываю великого князя Волкова на судебный поединок, – неожиданно для меня Ольга, гордо вскинув голову, выступила на шестигранник.

– Эй, куда⁈ – едва успел возмутиться я, но дорогу мне уже преградил паладин. А без доспехов эту стальную тушу с пулемётом даже не сдвинуть.

– Ты лишь приближаешь неизбежное, – холодно сказал Волков, и легко, даже слишком легко для своего возраста, спрыгнул на арену.

– А может и есть ещё шанс, – тихо прошептала Жанна, и в этот момент Волков небрежным движением скинул с плеч китель. Мужчина, до этого выглядевший худощавым, оказался словно свит из толстых канатов мышц, рельефно проступающих под кожей, покрытой густыми волосами с сединой. – А нет…

– Вы, детишки, слишком зарвались. Забыв, что в первую очередь вы служите империи и её законам, а не наоборот, – с мрачным удовлетворением проговорил великий князь, поведя плечами. – А раз ваших родителей уже нет, придётся мне заняться воспитанием. Твой отец…

– Не смей даже упоминать мою семью, – чуть не рыча сказала Ольга.

– … Был достойным противником. Умным, сдержанным, пусть и слишком слабым. Он знал своё место, понимал, что ваш род давно уже не великий, – совершенно не смущаясь, продолжил Волков. – Остальные принимали твою скорбь, жалея и не решались поставить на место. Ничего страшного, ради соблюдения законов империи я готов запачкать меч.

– Судебные клинки для поединка! – громко провозгласил пришедший в себя Алларион, вступил на арену и внёс ножны в красном бархатном футляре. – Напомню правила…

– Не требуется, я согласна, – прервав мужчину, Ольга выхватила ближайший к ней меч, отойдя от судьи на свою вершину шестигранника.

– Продолжайте. Закон и протокол должен быть соблюдён, – не спеша брать своё оружие, махнул ладонью Волков. Ему явно доставляло удовольствие бесить Ольгу, а может это и был его план: заставить её выйти из себя и действовать опрометчиво. Я шагнул в сторону девушки, чтобы объяснить это, но мне преградил дорогу паладин и, неожиданно, Жанна.

– Не влезай, пожалуйста, иначе до твоего поединка очередь не дойдёт, – предупредила Жанна. – Прошу. Она уже достаточно взрослая и сама всё понимает. Иначе придётся признать, что она не может быть главой клана. А убить он её не убьёт. Скорее всего.

– Верно, он просто приговорит её род к исчезновению и передаст всех детей в род Волковых, который усилится многократно. Они хотят заставить подчиниться Борзую, – мрачно проговорил я, будто она сама этого не понимала. – Не княгиню, духа.

– Что? Как ты подчинил Манула? Но она же из первородных, такого просто не может быть, – помотала головой Жанна, по-новому взглянув на арену. – Я должна уведомить магистра. Немедленно.

Не дожидаясь ответа или разрешения, девушка выскочила из зала, оставив меня под надёжным конвоем паладина и его братьев. На арене же в это время заканчивали зачитывать довольно короткий свод правил. Никакого стороннего оружия, кроме судебного. Любые способности, данные духом или обелиском, разрешены. Убийство нежелательно, но не запрещено. Бой продолжается до тех пор, пока один из дуэлянтов не сдаётся или не становится неспособен вести бой дальше.

– … деритесь с честью и да пребудет с вами Император! – закончил свою речь Алларион и отступил за границу шестиугольника. – Можете начинать!

Стоило этим словам прозвучать, и Ольга сорвалась с места. Словно огненная вспышка она промчалась через всю арену и уже стояла за спиной Волкова. Таким же приёмом она прикончила Секачова. Но сейчас великий князь лишь шагнул в сторону, а в краткий миг их столкновения мечи высекли сноп искр.

– Как предсказуемо и неумно, – с невообразимой лёгкостью отбив атаку, проговорил Волков. – Вы и в самом деле забыли своё место. Может, в вашем клане до сих пор гуляет сказка о том, что именно ваш дух первородный? Позволю себе выступить в роли наставника и развею это глупое заблуждение. Все псы появились от волков. От нас.

Говорил он это спокойно, даже слишком, отбивая яростные атаки Ольги. Девушка двигалась за пределами человеческих возможностей. Не шла, а рывками перемещалась так, что глаз едва успевал её увидеть. И каждый такой шаг сопровождался звоном клинков и появляющимися в воздухе искрами.

И чем дольше шёл поединок, тем больше Ольга распалялась. На лезвии её меча всё чаще появлялись всполохи пламени. Одежда княгини начинала дымиться, в волосах проскакивали задорные огоньки. Движения становились ещё быстрее, хотя казалось, что это уже невозможно. В таком состоянии я вряд ли продержался бы против неё дольше пары секунд. Будь на месте противника Секачов, из него давно бы сделали шашлык.

Великий князь Волков с лёгкостью отбивал все выпады. Он двигался скупо, не стесняясь отступать, постоянно держал дистанцию и лишь улыбался, глядя на девушку свысока. Лишь присмотревшись, я понял, что он тоже использует благословение, может, не всё, на что он был способен, но достаточно, чтобы заметить.

Его руки словно удлинились, густая шерсть покрылась едва заметными льдинками, на плечах и груди появился тонкий, просвечивающий доспех. Но главное – его глаза. Они потеряли всякую человечность. Белки исчезли, радужка расширилась, а зрачки размылись и стали похожи на два чёрных провала, в которых тонули искры.

Казалось, все попытки Ольги безуспешны и разбиваются о его защиту, что скоро она должна устать, и тогда наступит неминуемый конец. Но вместо этого девушка лишь больше распалялась, её движения становились все более и более стремительными, дерзкими, точными. Я уже с трудом понимал, что и когда она делает, ведь силуэт девушки размылся, и даже его местоположение не всегда можно было определить.

А потом всё резко закончилось. В одно мгновение. Вот Волков отступает под шквалом ударов. Пропускает девушку, не принимая атаку на жёсткий блок, а в следующую секунду она уже лежит на арене, с выпученными от боли глазами и едва дышит, прижимая ладони к груди. Я не заметил встречного удара, но он явно был. Враг подловил её благодаря гигантскому опыту.

– Так похожа на мать, – покачал головой Волков. – Такая же импульсивная и рассчитывающая на силу духа. Глупо грезившая о былом величии.

– Судебный поединок окончен, – поспешил провозгласить Алларион, ступив на арену. – Княгиня Борзая не в состоянии драться, а её противник мог окончить схватку в любой момент. Исход очевиден и провозглашён!

– Я ещё не закончила, – опираясь за меч и с трудом поднимаясь, проговорила Ольга, но было очевидно, что сражаться в полную силу она уже не в состоянии.

– Так вот каков он, ваш судебный поединок? – громко сказал я. – Когда мужчина избивает девушку, годящуюся ему в дочери? Это ваша честь?

– Это был только её выбор, полностью соответствующий правилам.

– Мы не признаём поражения. Как Волков стал вашим защитником, так я стану защитником княгини Ольги, – сказал я, и на сей раз паладин отступил в сторону, пропуская меня на арену.

– А это будет даже забавно. Котёнок, едва научившийся стоять, решил защитить побитую псину, – нагло рассмеялся Волков. – Хорошо, я решу оба судебных поединка одним махом.

– Но по правилам… – попытался возразить Алларион.

– Это абсолютно не важно. Победа неминуема, – отмахнулся Волков. – Уберите девчонку, её род уже обрёк себя на вымирание, когда признал власть над собой.

– Я пойду сама, – отдёрнула руку Ольга, когда один из братьев ордена решил ей помочь. Вместо этого она приблизилась ко мне и заглянула в глаза. – Ты уверен?

– Полностью. Спасибо, что показала мне его силы, – ответил я, поддержав девушку, и она кивнула и отдала мне меч.

Лезвие всё в крохотных выбоинах, чуть ли не в середине – скол сантиметра на полтора. И почти такие же зазубрины на клинке Волкова. Такова была сила их столкновения, хоть противник и принимал их плашмя. Но великий князь не обращал на них никакого внимания. Кажется, ему было совершенно наплевать на состояние меча. Он был настолько уверен в собственной победе, что это даже смешно. Было. До того, как Алларион не отступил с арены, и я не оказался с князем один на один.

– Ты пришёл из другого общества, Старый. А потому к тебе относились как к несмышлёному ребёнку, прощали огрехи в воспитании и манерах, – проговорил Волков, не собираясь сразу атаковать. – Но это время закончилось, когда Император наградил тебя титулом барона. Пора взрослеть и отвечать за свои слова и поступки.

– Кто бы говорил, – коротко бросил я, покачивая клинком и привыкая к его весу.

Нет, даже надежды сравниться с противником в фехтовании у меня не возникало, для этого нужно было заниматься с мечом чуть ли не с пелёнок. Для него это было естественно, словно дышать, я же больше привык к чувству приклада, прижатому к плечу. Чтобы победить, мне придётся поломать все правила. Но на это нужна не только сила, но и время, и удачное стечение обстоятельств.

Волков шагнул ко мне, нанеся два пробных удара, которые я отбил с большим запозданием. Ему хватило лишь изменить положение кисти, чтобы удар шёл с другой стороны. Клинок танцевал в воздухе, а я едва успевал реагировать, подставляя под него свой меч. Неумело, не слишком красиво, но достаточно надёжно.

Князь на мои потуги лишь усмехнулся и усилил напор. Но делал он это столь легко и свободно, не напрягаясь, что меня пробил пот. Я не успевал! Куда мне до Ольги и её жуткой скорости? Куда мне до уровня профессионального фехтовальщика? И всё же сдаваться я не собирался, тем более что каждый его выпад отзывался сталью. Этот звон было невозможно не заметить.

– Доспехи на поединке запрещены! – возмутился Алларион. – Прекратите!

– Это способность Старого, так что всё по закону, – возразила Ольга, а учитывая явное превосходство Волкова, никто и не подумал остановить схватку.

Он ещё ускорился, теперь удары сыпались не только на корпус, но и на ноги. Даже такому болвану, как я, стало очевидно, что он хочет оттянуть защиту от рук и головы, а затем закончить бой одним точным ударом. Так что я защитил лишь левую ногу, которую держал впереди.

Звон стали превратился в перестук. Удары Волкова обрушились на меня словно град. Недостаточно сильные, чтобы разрубить пополам, но вполне способные оставить глубокий порез. На его лице появилось выражение откровенной скуки и пренебрежения. Он уже не ждал ничего от поединка. Неприятная работа, не более.

Когда я наконец сумел подстроиться под его ритм и в последнее мгновение повернул клинок не плашмя, а лезвием навстречу мечу противника, он лишь слегка надавил, рассчитывая на то, что с лёгкостью пробьёт блок. А в следующее мгновение на арену со звоном упал рассечённый меч Волкова.

– Противник лишился оружия и не может продолжать! – громко выкрикнула Ольга, быстро сообразившая, что произошло. – Вы должны остановить поединок и признать победу Старого.

– Нет! – крутя в ладони обрубок, сантиметров пятнадцати длиной, заявил Волков. – Мне хватит и этого.

А затем взмахнул ладонью, и рукоять меча покрылась ледяной коркой. Миг, и лезвие уже восстановилось, да ещё и стало длиннее предыдущего раза в полтора. Взяв рукоять за навершие левой рукой, князь сменил хват и стойку, направил остриё мне в лицо и победно улыбнулся.

– Пора заканчивать этот цирк, – проговорил он, а затем сделал резкий выпад, который я едва заметил. Дёрнулся, уводя голову из-под удара, и на щеке осталась длинная покрывшаяся ледяной коркой царапина. Меня обожгло холодом, из левого глаза тут же брызнули слёзы, щека онемела и мышцы перестали нормально работать. Но что хуже всего, из-за единственной царапины я стал хуже видеть.

И чуть не пропустил решающий удар, в последнее мгновение успев поставить жёсткий блок. Ледяное лезвие с треском вошло в мой клинок и завязло, мгновенно вмёрзнув в него. Князь дёрнул меч на себя, держа двумя руками и явно намереваясь лишить меня оружия. Явно был не в курсе, что я использовал такой же трюк с Данилой.

Я на мгновение задержался, создавая излишнее напряжение, между нами, а потом сам прыгнул вперёд, занося локоть для удара. И едва успел сгруппироваться, когда ледяной клинок треснул, а Волков со всей силы ударил меня коленом. Меня словно машина сбила, и, перекатившись, я встал у противоположного края барьера.