Текст книги "Дорогу открывали саперы"

Автор книги: Иван Галицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Мы вплотную подошли к Днестру. Он бурно нес мутные потоки желтоватой воды. Да, нелегко преодолеть эту полугорную реку. Однако обуздать все же можно. И это задача понтонеров и саперов.

– Сейчас мы поедем в Залещики, посмотрим, как идут дела у вашего соседа, а послезавтра возвратимся к вам, – сказал я Берзину, – проверим, что вы сделали.

Уманскому приказал остаться здесь и помочь Берзину в составлении проекта моста и организации строительства, а к исходу завтрашнего дня быть в 3-й понтонной бригаде.

Уже вечерело, когда мы достигли Залещиков. Нашему взору предстал красивый курортный городок. Здесь Днестр делает крутую петлю. На его южном крутом и очень высоком берегу раскинулись хутора, утопающие в зелени больших садов. На северном пологом берегу расположились кварталы Залещиков. Город обращен лицом к Днестру. Как сказали нам местные жители, здесь находилась вилла бывшего главы польского буржуазно-помещичьего правительства Пилсудского, ярого врага Советской Республики.

Командира 3-й понтонной бригады полковника Н. В. Соколова в штабе мы не застали. Он находился на техническом совещании у начальника управления военно-полевого строительства 23 УОСа РГК. Мы направились туда. В помещении одного из домов шло совещание, на котором рассматривался технический проект деревянного низководного моста через Днестр. Здесь присутствовали начальник рекогносцировочной группы УОСа майор Н. В. Лукин, полковник Соколов (фамилии других товарищей, к сожалению, не запомнил). Когда мы вошли в прокуренную комнату, там оживленно обсуждался вопрос о конструкции мостовых опор.

– Грунт в реке скалистый, – говорил Соколов, – сваи бить нельзя. Но делать что-то надо.

Мы приняли участие в обсуждении. Пришли к единственному правильному в этих условиях решению: мост строить [170] на сдвоенных рамных опорах. Для погашения плавучести при установке загружать рамы камнем. Но как ставить их, когда они достигают 5–6-метровой высоты? Может, для этого использовать паромы понтонного парка? Полковник Соколов возразил, что наши паромы для установки рам при такой большой скорости течения не приспособлены. Их надо ставить на якоря, но дно реки скалистое – якоря не сдержат рамы.

Вопрос осложнился. Каким же все-таки способом строить такой мост? После обмена мнениями пришли к выводу – собирать мост одновременно с обоих берегов. А рамы, загруженные камнем на суше, спускать с мостовых опор по наклонным слегам-стапелям. Таким образом, 60-тонный мост решено было сооружать поточно-скоростным методом из готовых мостовых конструкций. Я приказал к строительству приступить с утра следующего дня. Срок готовности 30 апреля. Первым по этому мосту пройдет танковый корпус генерала Полубоярова. Таков приказ командующего фронтом.

Возвратились в штаб понтонной бригады. Здесь полковник Соколов проинформировал нас об обстановке на переправах в Залещиках. Вначале бригада получила приказание от генерала Благославова навести понтонный мост грузоподъемностью 16 т. Он был сооружен рядом с разрушенным противником постоянным шоссейным мостом. Через него за один день переправилось много автомобильного и гужевого «транспорта, но вечером налетела авиация врага и потопила его. Батальон, содержавший этот мост, понес ощутимые потери. Детали моста сильным течением понесло вниз по реке. Понтоны, ударяясь о скалистое дно и берега, закручивались восьмеркой, а прогоны изогнулись дугой. Все деформировалось так, что о восстановлении понтонного имущества и думать не приходилось.

Сутки назад подобное случилось в Устечко, что в 10 км западнее Залещиков, где был наведен 30-тонный понтонный мост. Снова налетели фашистские самолеты и потопили его.

– А где, кстати, сейчас находится генерал Благославов? Мы его нигде не встретили, – поинтересовался Калягин.

– Вчера рано утром уехал в штаб фронта, – ответил Соколов.

– Значит, мы разминулись, – сказал я.

– И сколько же у вас в бригаде осталось понтонных парков? – спросил Калягин.

– Всего половина.

– Неважное дело, – тяжело вздохнул Калягин. – Новые парки вы получите не скоро. Так что берегите эти. [171]

– Именно берегите, – поддержал я и напомнил Соколову, что понтонные мосты надо наводить только с вечера, ночью организовывать самую интенсивную переправу по ним, а на рассвете разводить их. – Днем разрешаю переправлять войска только на паромах. Завтра приступайте к строительству моста в Устечко. Срок готовности – первое мая, – закончил я.

Переночевав в Залещиках, рано утром мы поехали на Днестр, чтобы посмотреть, как идет строительство низководного моста. Работа уже кипела вовсю на обоих берегах. Береговые опоры были готовы. Саперы вязали рамные опоры, делали подгонку прогонов и мостового настила. Трудились они споро, организованно, без сутолоки.

Вот первую раму поднесли вплотную к опоре и уложили на жердевые слеги, опирающиеся одним концом на берег, вторым – на дно реки. За дощатую обшивку рамной опоры бойцы быстро закладывали камень. Затем рама по слегам была спущена в воду и поставлена в вертикальном положении. Так же ловко укладывались прогоны и настил. Каждая такая операция выполнялась специальной командой. Словом, все делалось так, как надо. И в успехе строительства можно было уже не сомневаться.

Наше внимание привлекла группа понтонеров, что-то делающая на берегу реки неподалеку от места строительства. Мы с Калягиным пошли к ним. Навстречу вышел командир 14-го понтонного батальона майор Ю. С. Вележов и представился.

– Чем вы тут занимаетесь? – поинтересовался я.

– Хотим использовать силу течения Днестра для движения наших паромов, – ответил он. – Бензина маловато, экономить надо. А то уж больно много его расходуют катера.

Мы полюбопытствовали, что же они такое мастерят. Вележов показал нам специально оборудованный паром, который блоками соединен с тросом, перетянутым через реку. Продемонстрировали его действие. Паром ставится под некоторым углом к течению и под его напором перемещается по тросу к противоположному берегу.

– Да это же давно забытый способ передвижения паромов по канату, – заметил Калягин.

– Согласен, способ-то старый, да содержание новое – полезное. Спасибо вам, товарищ майор, за инициативу и рационализацию, – поблагодарил я комбата.

Убедившись, что дело здесь двинулось вперед, мы отправились к Берзину. Дорогой я спросил Александра Яковлевича [172] Калягина, что нового из средств инженерного вооружения мы можем ожидать в ближайшее время. Он не сразу ответил на этот вопрос. Подумав, сказал, что кое-что уже сделано и принято на вооружение, но многое еще в заделе. Инженерная техника развивается не слишком быстрыми темпами. Лучше всего обстоит дело с минновзрывными средствами. Противотанковая мина в деревянном корпусе, вес взрывчатого вещества которой составлял 5 кг, заменена более мощной и надежной новой миной. Она тоже в деревянном корпусе, но вес взрывчатого вещества ее уже 7, 5 кг. Принят на вооружение новый взрыватель для мин, который надежно обеспечивает безопасность при ее установке. Сконструировали его наши известные изобретатели П. Т. Радевич и Н. П. Иванов. Я хорошо знал этих товарищей. Это старейшие наши специалисты, которые еще совсем молодыми техниками начинали свою научную работу в бытность мою начальником Научно-исследовательского инженерно-технического полигона РККА в 1933–1935 годах. Один из них, Радевич, очень помог мне в проведении экспериментов с летающей противобортовой танковой миной. Услышать об этих товарищах было приятно.

Рассказал Калягин и о том, что созданы новые электрохимические замыкатели с замедлением от 1 до 120 суток, часовые замыкатели 10–60-суточного замедления, улучшена конструкция миноискателя и увеличена длительность его работы с одной зарядкой. Тульские предприятия выпускают танковый трал под шифром ПТ-3 для проделывания проходов в минных полях. Он используется как навесное оборудование к боевым танкам.

– Над этим работает известный вам конструктор подполковник Мугалев, – сказал Александр Яковлевич.

Адъюнкта Военно-инженерной академии имени В. В. Куйбышева П. М. Мугалева я хорошо помнил. Еще в 1933–1935 годах он начал работать в области траления минных полей. Это настоящий энтузиаст своего дела, страстный изобретатель. Уже в дни советско-финской войны он сконструировал трал, который отличался от известных. В 1940 году Павел Михайлович испытал первый образец, но при подрыве мины его контузило, и он надолго выбыл из строя. Однако, человек большой воли, Мугалев через год продолжил работу над тралом и успешно испытал его на фронте. К середине 1943 года по предложению Мугалева была сформирована опытная часть наземных противоминных тральщиков, заместителем командира которой стал он сам. Подразделения минных тральщиков вместе с другими частями армии в [173] середине сентября форсировали Днепр, участвовали в расширении букринского плацдарма, прокладывали нашим танкам путь на Киев. За отвагу и героизм, высокое воинское мастерство в боях за Днепр, за овладение букринским плацдармом, за освобождение Киева части было присвоено почетное наименование Киевской. Многих бойцов и командиров наградили орденами и медалями, а командир взвода старший лейтенант А. З. Петушков и подполковник П. М. Мугалев были удостоены звания Героя Советского Союза. Изобретение Мугалева нашло широкое применение. Вскоре было сформировано несколько специальных частей наземных противоминных тральщиков.

Важной новинкой было принятие на вооружение нового понтонно-мостового парка ПМП, имевшего понтоны с закрытой палубой. Это резко повышало незатопляемость и живучесть понтонных мостов, грузоподъемность которых возросла до 100 т, что в полтора раза превышало грузоподъемность существующих.

– Сейчас ведется разработка опытного образца траншейного экскаватора, – продолжал Калягин. – Но, по всей видимости, до конца войны мы не успеем его запустить в производство.

Разговор наш прервался: машина уже въезжала в Усьце-Бискупе. В штабе Берзина не оказалось. Он находился на переправе. Туда же направились и мы. Проезжая по поселку, я обратил внимание на то, что на его улицах теперь уже почти никого не было. Ожидающие переправы автомобили, конный транспорт и танки укрылись в садах, во дворах, прижались к заборам. Повсюду были расставлены указатели, посты регулирования. Тут уж не заблудишься.

Мы спустились вниз к реке. И здесь ничего лишнего. На берегу шла погрузка автомобилей на паромы для переправы в междуречье. Обратно эти же паромы принимали машины, идущие с фронта в тыл. Везде – полный порядок. Комендантская служба работала четко.

Отыскали Берзина. Он коротко доложил о ходе переправы, об организации комендантской службы. Она заслуживала высокой оценки.

– Фашистская авиация не беспокоит вас? – спросил я.

– Не без этого. Сегодня утром прорвались три самолета и на бреющем полете сбросили десять бомб. Паромы остались целы. Семь бомб упало в долине и на берегу, три в реку. Отделались удачно. Сейчас ведем подготовку к наводке понтонного моста. Вон там, где копошатся понтонеры, – [174] показал рукой Берзин, – уже начали составлять мостовые паромы. С наступлением сумерек будем наводить.

– Хорошо, посмотрим на вашу работу.

Вдали, вверх по течению, раздавались звуки работающих копров, забивавших сваи. Все же нашли понтонеры грунтовой участок на дне реки. Мы подъехали к месту строительства. Более половины низководного моста было уже готово. Но сделать еще предстояло много. И саперы спешили. Работы шли в высоком темпе. По мере забивки свай быстро обстраивались свайные опоры. Тем временем к голове моста на особой тележке, загруженной до отказа, подвозились прогоны и укладывались на пролет. Вслед за этим подавался настил. Несколько человек отбойными молотками звучно забивали штыри, крепя насадку к сваям. Рядом мотопилой отрезались лишние куски бревен и досок. Все делалось без суеты, крика, по четко разработанному графику.

Начало вечереть. Берзин напомнил, что сейчас начнется наводка моста. Мы без промедления отправились туда. Расположились на берегу, несколько в стороне от места работы, чтобы не мешать понтонерам, стали наблюдать за ходом наводки. Берзин четко отдавал команды, саперы проворно выполняли их. Все операции по вводу паромов в линию моста, их смыканию велись по сигналам флажком, точно на учениях. Еще не совсем стемнело, когда наводка моста была закончена. На нем в определенном порядке разместилась дежурная команда. Остальные отошли подальше. И вовремя. Откуда ни возьмись над переправой вдруг появились три вражеских самолета. С диким ревом на бреющем полете они пронеслись над ней и сбросили несколько бомб. К счастью, ни одна из них в мост не попала. Но осколками разорвавшейся на берегу авиабомбы было ранено пять понтонеров из дежурной команды. Основная же масса людей не пострадала. Вот что такое организованность, точное выполнение установленного порядка на переправах.

Берзин доложил о готовности моста. Я разрешил начать переправу, и по нему пошли автомашины, орудия, конный транспорт.

К концу апреля все намеченные мосты в Устечко, Усьце-Бискупе, Жванце и Залещиках были построены, о чем я доложил по телеграфу командующему фронтом маршалу Г. К. Жукову.

Забегая вперед, скажу, что 1 мая танковый корпус генерала П. П. Полубоярова переправился в междуречье по низководному мосту в Залещиках. Задание командования было выполнено в срок. Саперы совершили настоящий подвиг, [175] обеспечив войска мостовыми переправами через Днестр. Теперь фронт имел пять 60-тонных низководных мостов. В районе Залещиков и Усьце-Бискупе мосты дублировали мощные паромные переправы, они имели хорошее зенитное прикрытие, что гарантировало бесперебойную переброску войск через Днестр в любых условиях.

После окончания строительства мостов 3-я и 6-я понтонные бригады получили задачу обеспечить в районе Устечко, Залещики, Усьце-Бискупе, Жванец надежную работу переправ. В случае разрушения они должны были быстро восстановить их..

Отдав необходимые указания командирам 3-й и 6-й понтонных бригад, мы с Калягиным поехали в Славуту, куда прибыли рано утром 1 мая. Полковник Слюнин доложил мне, что через два дня после нашего отъезда на Днестр генерал Благославов возвратился в штаб инженерных войск, На следующий день с разрешения маршала Жукова он уехал в Москву.

В тот же день я доложил командующему фронтом о результатах поездки на Днестр. В целом он одобрил проделанную работу, похвалил понтонеров за успешное выполнение задания. Потом Георгий Константинович проинформировал меня о том, что войска фронта перешли к жесткой обороне. Поэтому следует обратить внимание на тщательность инженерного оборудования занимаемых рубежей, особенно на прикрытие танкоопасных направлений минными полями.

– Надо создать крепкую, неприступную оборону, – подчеркнул Жуков. Он прошелся по кабинету, остановился около меня и вдруг недовольным голосом проговорил: – Вчера я возвращался с передовых позиций и встретил колонну ваших строителей. Неприятное впечатление производят они: одеты плохо, обмундирование и обувь рваные, многие небриты.

– К сожалению, это так, товарищ маршал. Жуков, казалось, не слышал моих слов, он продолжал свою мысль:

– Я внимательно приглядывался к ним и ни у кого из них на груди не заметил ни одного ордена или медали. А ведь они же делают большие дела. Вот я вас и спрашиваю: почему к ним такое отношение?

– Объясняется это просто, товарищ командующий. УОСы отнесены к тыловым частям. Обеспечиваются они обмундированием и всем другим в последнюю очередь, что останется. [176]

Вот и достается им старье. И с наградами такое же положение.

– Такого положения не должно быть! – резко произнес Жуков. – Срочно представьте мне заявку на обмундирование и обувь для строителей. Я прикажу начальнику тыла генералу Анисимову удовлетворить ее полностью. Укажите, сколько нужно комплектов. Заодно подготовьте наградные материалы на солдат и офицеров УОСов, отличившихся в боях, а также за строительство мостов через Днестр.

Конечно, упрек командующего был справедлив, но я уходил от него с радостным чувством. И верил, уж коль Г. К. Жуков проявил беспокойство о строителях УОСов, он доведет дело до конца, поможет решить очень важный вопрос с обеспечением их обмундированием и обувью. Уж такой у маршала характер. Давно пора было обратить внимание на строителей: они заслуживали этого. В самом деле, бойцы УОСов – это подлинные труженики войны, золотые люди, в основном старшего возраста. Они, как правило, имели строительные специальности: плотника, столяра, штукатура, каменщика, бетонщика, маляра, кузнеца и т. д. Причем специалисты высокой квалификации. Основное предназначение УОСов – оборонительное строительство. Но с переходом наших войск в наступление диапазон их использования расширился. Из УОСов создавались отряды по сплошному разминированию, восстановлению маршрутов, строительству высоководных и средневодных мостов. Они оказывали огромную помощь инженерным войскам армий и фронта в обеспечении боевых действий. И, несмотря на все это, никто по-настоящему не замечал их дел. А Жуков заметил.

О разговоре с командующим фронтом я рассказал своему замполиту полковнику Журавлеву и начальнику штаба полковнику Слюнину. Они тоже были рады за строителей. На следующий день утром мы вызвали к себе начальников 23-го УОСа полковника А. И. Загороднего и 32-го УОСа полковника С. В. Чекалина с докладами о техническом и материальном обеспечении и наличии автотранспорта. Они представили подробные данные о состоянии частей.

В то время УОСы вели оборонительные работы на тыловом оперативном рубеже «Скала». От каждого УОСа было выделено по одному отряду сплошного разминирования, а также созданы отряды по ликвидации бывших вражеских оборонительных позиций. Личным составом укомплектованы почти полностью, не хватало немного офицеров. Машин немного, но есть. УОСы сильно поправили свои дела с автотранспортом за счет трофеев, пополнились строительной техникой. [177] Начальники в один голос жаловались на очень большую нужду в одежде и обуви. В УОСах было трофейное обмундирование, однако носить его нельзя.

Я рассказал полковникам Загороднему и Чекалину о полученном мною указании от маршала Г. К. Жукова и попросил их в трехдневный срок представить мне заявки на обмундирование, одновременно подготовить наградные листы на лучших бойцов и офицеров, отличившихся в зимнее и весеннее наступления. Надо ли говорить, как были довольны этим сообщением начальники УОСов. Они просто сияли от радости.

... 5 мая утром группа офицеров и генералов во главе с командующим совершала объезд армий правого крыла фронта – 3-ю гвардейскую, 13-ю и 60-ю, обороняющихся на направлениях рава-русском и львовском. Я эту поездку использовал для того, чтобы уточнить с начальниками инженерных войск армий вопросы инженерного оборудования позиций (траншей, заграждений), посмотреть, как используются естественные противотанковые препятствия, как прикрыты основные танкоопасные направления минными полями, как они увязаны с противотанковой обороной.

Осмотр некоторых участков обороны в 3-й гвардейской, 13-й и 60-й армиях показал, что войска еще недостаточно оборудовали занимаемые позиции в инженерном отношении. Слабо замаскированы траншеи, дзоты и артиллерийские позиции, кое-где не учтены особенности местности. Выясняю причины. Начинж 13-й армии полковник Н. В. Володин объяснил это тем, что прибывшее в ходе наступления пополнение недостаточно подготовлено в инженерном отношении. Отсюда и недостатки. Я порекомендовал сделать то, что мы делали в таких случаях на Западном фронте: в каждом полку в ближайшем от переднего края тылу построить участки обороны, хотя бы на взвод, с полным инженерным оборудованием и на них провести показные занятия командиров взводов, рот и батальонов. А если позволит время, то надо провести такие занятия и с сержантским составом. Такие рекомендации были даны и другим начинжам армий.

Возвратясь из поездки, пошел с докладом к начальнику штаба фронта. Здесь меня ждала новость: эту должность уже занимал генерал армии В. Д. Соколовский. Коротко доложил ему о состоянии инженерных дел и последней поездке в армии совместно с маршалом Жуковым.

– Ну что ж, мне все ясно, – сказал Соколовский. – Что требуется от меня, заходите, решим. А теперь вплотную займитесь инженерным оборудованием позиций. [178]

Да, действительно, подумать было над чем. Поездка в армии показала, что войска неправильно используют местность. Она здесь холмистая, затрудняет маскировку огневых позиций противотанковой и другой артиллерии. На передних скатах холмов пушки видны как на ладони. Особенности здешней местности требуют других приемов маскировки и расположения на ней артиллерийских позиций. Поля на этих холмах веками перепахивались по горизонтали, и на межах образовались террасы с вертикальной стенкой высотой до 2 м. Получалась своеобразная естественная вертикальная маска, за которой можно отрыть орудийные окопы и укрыть полностью орудие от наблюдения противника. Можно отрывать также траншеи с бруствером до 70 см и амбразурами для стволов пушек. Маскировать амбразуры орудийных окопов и наблюдательных пунктов можно с успехом подвижными маскшторами.

Нужно только показать и разъяснить все это личному составу. А для этого следует оборудовать опытный участок и пригласить на него командиров взводов, рот, батарей, батальонов, дивизионов.

Мне было известно, что командующий артиллерией фронта генерал С. С. Баренцев в ближайшее время проводит сборы командиров частей истребительной противотанковой артиллерии. Я решил ознакомить его со своим планом – создать опытный участок по оборудованию и маскировке артиллерийских позиций. Как и ожидал, Варенцов заинтересовался моим предложением. Он спросил, когда будет готов этот участок. Я ответил, что недели через полторы.

– Хорошо, на это время я и назначу сборы, чтобы дважды не вызывать командиров.

Вместе с Баренцевым мы выехали на следующий день на участок, намеченный штабом инженерных войск для оборудования и маскировки артиллерийских позиций. Обойдя его вдоль и поперек, прикинули, где и что оборудовать. Находившийся с нами подполковник Уманский сделал соответствующие наброски.

Уже в штабе Уманский начал составлять проект оборудования артиллерийских позиций. Помогали ему командир 22-й отдельной маскировочной роты фронта майор А. П. Слободяник и командир технического взвода роты старший лейтенант А. Н. Афанасов. Последних двух лично проинструктировал, что надо сделать. Оборонительные работы поручалось сделать полковнику Загороднему, а маскировочные – майору Слободяпику. [179]

К оборудованию опытного участка приступили 10 мая. Я ежедневно выезжал на это строительство и уточнял на месте отдельные детали. Кое-что изменяли, кое-что отбрасывали совсем. Надо сказать, Слободяник и Афанасов быстро поняли идею маскировки и толково, искусно проводили ее в жизнь.

Через 10 дней работы были закончены. Варенцов захотел посмотреть участок перед началом сборов. Поехали вместе. Он обошел участок со всех сторон. Потом еще раз зашел с фронта и стал пристально разглядывать артиллерийские позиции, но ни одной пушки не обнаружил: искусная маскировка скрыла их.

– Сергей Сергеевич, подойдите сюда поближе, – пригласил я его. – А теперь смотрите. Вот рядом стоит пушка!

– Это здорово, даже очень здорово! – воскликнул Варенцов. – Такую позицию танкам врага не обнаружить! Значит, огонь будет внезапный, и первый меткий выстрел будет принадлежать нам, а не фашистам. А в бою кто упредил – тот и победил.

– В этом весь смысл маскировки – скрыть пушку не только до боя, но и в процессе боя, – сказал я.

– Хороший смысл. Но вот эти высокие вертикальные маски не будут ли мешать артиллерийскому наблюдению? – поинтересовался Варенцов.

– Нет, маски имеют просветы, или назовите их окнами, как хотите. Они позволяют свободно наблюдать за противником. Кроме того, наблюдатели могут выдвигаться вплотную к маскам, а это также даст возможность хорошо видеть, что происходит впереди.

На следующий день на участок прибыли участники сборов – командиры артиллерийских частей. Они ознакомились с оборудованием огневых позиций и их маскировкой. Пояснения давали подполковник Уманский и майор Слободяник. Показ произвел на командиров частей сильное впечатление, особенно их поразила маскировка. Для них в ней было немало нового. Но некоторых офицеров смущали объемы работ по оборудованию и маскировке артиллерийских позиций. Пришлось терпеливо разъяснять товарищам, что все это делается ради сохранения жизни людей и системы артиллерийского огня.

Генерал Варенцов дал указание командирам частей использовать приемы и методы инженерного оборудования и маскировки артиллерийских позиций, с которыми их ознакомили на этом опытном участке. [180]

– В ближайшее время вы получите указания с альбомом чертежей для практического пользования, – добавил я.

В начале мая Маршал Советского Союза Г. К. Жуков уехал в Москву. Вместо него командовать нашим фронтом со 2-го Украинского фронта прибыл Маршал Советского Союза И. С. Конев. Вновь судьба сводила меня с Иваном Степановичем, и теперь уже не разлучала до конца войны.

Дня через два я доложил новому командующему фронтом о состоянии инженерного обеспечения и пригласил его посмотреть опытный участок. Он сразу согласился. Маршалу понравились инженерное оборудование и маскировка артиллерийских позиций и наблюдательных пунктов. В конце осмотра мы остановились с ним на перекрестке двух дорог у каменного креста, которые часто встречаются на дорогах Западной Украины.

– Иван Степанович, – обратился я к командующему, – не хотите ли взглянуть на наблюдательный пункт?

– А где он, далеко? – Конев поглядел по сторонам и ничего не заметил. – Что-то я не вижу поблизости никакого наблюдательного пункта.

– Да вы стоите рядом. Этот крест и есть НП.

– Изволите шутить, Иван Павлович?

– Ни в коем случае. Прошу вас посмотреть получше. Крест сделан из фанеры и выкрашен в светлый тон. Поставлен он над окопом. Вход на НП перекрыт маской.

– Как же ведется наблюдение?

– Видите на кресте черной краской сделана надпись. Так вот, в одной строке прорезана щель для обзора.

– Хитро сработали, молодцы!

Мы зашли в помещение наблюдательного пункта. Конев подошел к щели и взглянул в нее.

– Видимость хорошая! – констатировал он. Повернувшись ко мне, спросил: – Кто строил эту оборону?

Я представил маршалу находящихся здесь же офицеров Загороднего, Слободяника, Афанасова и Уманского. Маршал поблагодарил их за отлично выполненную работу.

– Это дело надо срочно довести до войск! – приказал командующий.

Маршал Конев, а вместе с ним и мы вернулись в штаб фронта. Через неделю я доложил командующему «Указание по маскировке и инженерному оборудованию артиллерийских позиций» и «Альбом чертежей» к ним. Он внимательно просмотрел их и поставил свою подпись. Подписал документы и член Военного совета генерал-лейтенант К. В. Крайнюков. Указание и альбом пошли в войска. [181]

Впереди Висла

Проведя весной 1944 года Проскуровско-Черновицкую операцию, войска 1-го Украинского фронта вышли к Карпатам и, взаимодействуя с войсками 2-го Украинского фронта, рассекли стратегический фронт немецко-фашистских войск на две части. Не скрою, я испытывал чувство гордости, что нахожусь в составе этого фронта. Всего два с половиной месяца прошло с тех пор, как я прибыл сюда, но за это время успел войти в курс событий, установить тесный контакт с начальниками инженерных войск армий генералами А. А. Гусевым, А. Н. Варваркиным, полковниками З. А. Концевым, Н. В. Володиным, Е. М. Журиным, М. П. Каменчуком и М. А. Полуэктовым. Нашел общий язык и с командующими общевойсковыми армиями генералами А. А. Гречко, В. Н. Гордовым, К. С. Москаленко, П. А. Курочкиным, Н. П. Пуховым, И. П. Журавлевым; командующими танковыми армиями М. Е. Катуковым, Д. Д. Лелюшенко, П. С. Рыбалко и командующим воздушной армией С. А. Красовским. Побывал в инженерно-саперных бригадах фронта, в некоторых армейских бригадах, посмотрел на месте их состояние и подготовку.

Радовало меня то, что все начальники и командиры инженерно-саперных частей и соединений – участники крупных наступательных операций. Они приобрели огромный опыт и мастерство по инженерному обеспечению боевых действий войск под Сталинградом, на Курской дуге, на Днепре. Значит, с ними можно решать самые сложные задачи, на них можно положиться. И, как показал дальнейший ход событий, я не ошибся в своих надеждах.

Хорошие деловые взаимоотношения установились у меня начальниками родов войск фронта. Это было очень необходимо. Ведь во время проведения операций нам предстояло вместе согласовывать вопросы взаимодействия и координировать действия войск. Рода войск фронта возглавляли опытные генералы, прошедшие суровую школу войны. Командующим артиллерией был генерал С. С. Варенцов, командующим бронетанковыми и механизированными войсками – генерал Н. А. Новиков, начальником связи – генерал И. Т. Булычев и начальником тыла – генерал Н. П. Анисимов. [182] По службе мы часто встречались друг с другом, согласовывали комплексные вопросы обеспечения операции. Затем докладывали свои соображения начальнику штаба фронта генералу армии В. Д. Соколовскому, после чего наши планы утверждали командующий фронтом маршал И. С. Конев и члены Военного совета генерал-лейтенанты К. В. Крайнюков и Н. Т. Кальченко.

Чаще всего начальникам родов войск, в том числе и мне, приходилось иметь дело с начальником тыла генералом Анисимовым. И неудивительно. Под его началом находились железнодорожные и автомобильные перевозки, он ведал обеспечением войск боеприпасами, горючим, продовольствием, обмундированием, занимался вопросами медицинского обслуживания. Николай Петрович необыкновенно отзывчивый и сердечный человек, с ним было легко работать. Если уж он что пообещал, то обязательно сдержит слово. Генерал Анисимов очень много помогал инженерным частям в срочной перевозке противотанковых и противопехотных мин и понтонных парков, оказывал содействие в восстановлении и строительстве мостов, дорог. Да всего и не перечесть.

В начале лета 1944 года 1-й Украинский фронт начал готовиться к Львовско-Сандомирской наступательной операции. Цель ее заключалась в том, чтобы разгромить группу армий «Северная Украина», завершить освобождение Украины и начать изгнание врага с территории союзной Польши. Надо сказать, что это был единственный случай за время войны, когда одному фронту ставилась задача разгромить группу армий противника.

Для осуществления намеченной цели командующий фронтом маршал И. С. Конев решил нанести два мощных удара: первый – из района западнее Луцка в общем направлении на Сокаль, Рава-Русскую и второй – из района Тернополя на Львов.